***
Вал Руайо пребывал в смятении. Нужно очень, очень осторожно выбирать слова и действия. В распоряжении преподобной матери Доротеи имелись надёжные агенты, но её соперницы из Церкви знали о некоторых из них, так что она не осмеливалась вызвать кого-либо в свою приёмную. Она и сама находилась под подозрением из-за своих высказываний против сегодняшнего события, унесшего столь много жизней. Она потеряла благосклонность из-за того, что оказалась в безопасности: ведь она тоже присутствовала на площади — но на западной стороне, среди низшего духовенства. Никто из них не пострадал. Грозовая буря в страже, подумать только! Впрочем, это событие необычно, но не уникально — молнии и раньше ударяли в собор, пусть и без таких ужасающих последствий. Когда сгустились грозовые тучи, Доротея попыталась убедить Владычицу Церкви повременить с провозглашением отлучения королевы Ферелдена и ферелденской Владычицы Церкви. Ей отказали в гневных и злых выражениях. С другой стороны, церемонию нельзя было откладывать — это повлекло бы за собой отсрочку выхода армии. Разве можно было предвидеть такую ужасную погоду? Это простое совпадение? Или гнев самого Создателя? Или это работа нечестивых отступников, действующих заодно с ферелденскими еретиками? По крайней мере об этом объявила ex cathedra дряхлая Верховная жрица. Этому мало кто поверил, но если ложь часто повторять — повторять громко и постоянно, беспощадно пресекая такие досадные мелочи как доказательства — то ложь может превратиться в правду. Возможно так и будет. Кое-кто шептался о гневе Создателя. Да и разве сама Андрасте не была из Ферелдена? Что породило бурю — уже не важно. Имела значение лишь сама церемония отлучения. Доротея чувствовала, что те, кто стоял за Верховной жрицей — среди них было много ставленников императрицы и экспансионистской партии — переиграли сами себя. Многие из них никогда не ступали за пределы Орлея. Если на то пошло, многие из них вообще не покидали Вал Руайо. Им и в голову не приходило, что сплетение интересов империи и Церкви бьёт по уважению к Церкви в глазах остального Тедаса. Годы, проведённые Доротеей в Ферелдене, пошли ей на пользу. В Ферелдене у неё остались друзья: благочестивое духовенство, не заслуживающее осуждения, обрушенного на них сегодня. Тем не менее армия должна выступить, если не сегодня, то завтра. Флот вторжения тоже завтра выйдет в море, несмотря на вызванные бурей повреждения. С ним тоже связаны серьёзные опасения. Поступили сообщения о потоплении орлесианского корабля неварранским патрулём. Свидетели описывали взрыв, повредивший корабль, последующий пожар, затопление и большие потери среди команды. Теперь орлесианские моряки шептались, что неварранцы обзавелись чёрным кунарийским порошком: ужасающим оружием, против которого они беззащитны. Одна отважная душа предложила укрепить корпуса имперских кораблей медными пластинами. Но даже если императрица согласится на столь дорогостоящее переоснащение, это займёт несколько месяцев и разрушит её планы. Нет, надо полагать, то была случайность, пусть и странная. Флот выйдет в море, и Орлей уничтожит обнаглевших ферелденцев. Капитаны — ни один из них не был знатным придворным, — не прятали свои лица за масками, и их лица были серьёзными. Доротея лично прочла отчёт о проведении денеримского конклава и долго размышляла. Маурин — не обычная добившаяся успеха интриганка, а уважаемая жрица. Как и многие другие, чьи имена упоминались в отчёте. Оспаривать честность таких храмовников, как сэр Брайант и сэр Райлок, можно лишь заткнув глаза и уши, чтобы ничего не слышать. А Лелиана! Мятущаяся, раскаявшаяся Лелиана! Доротея хорошо её знала и верила в искренность её веры. Доротея спасла Лелиану от последствий её юношеских преступлений, и та два года провела в послушании лотерингского аббатства, быть может, готовясь пойти по стезе жречества или стать Искательницей Истины. Доротея лично подарила Лелиане амулет Искателя, надеясь, что эта исправившаяся душа когда-нибудь станет великой поборницей Создателя. В каком-то смысле она уже ей является. И вера Лелианы в подвиги Бронвин имела для Доротеи огромное значение. Почему бы отважному сердцу не проложить себе путь к Праху? Какие бы глупости ни болтали о юной королеве Ферелдена, её отвага несомненна. Как и способность Праха исцелять. Это определённо не могло быть демонической уловкой — лишь святым чудом. Теперь Доротее тоже предстоит проявить отвагу. Позорно будет не предупредить своих старых друзей в Ферелдене, что Верховная жрица отвергла их. Она не хотела видеть, как Маурин привяжут к столбу и сожгут на потеху императрице, и не хотела вверять спасение Маурин в руки Создателя. Один раз Он явил своё прямое вмешательство, а повторяться Он не любит. — Сэр Сайлас, — тихо окликнула она высокого храмовника, который как бы случайно проходил мимо нее в северную крытую аркаду. — Преподобная мать. Сайлас Кортвейт был родом из Ферелдена, и, конечно, сражался против Орлея во время Восстания. Он присоединился к храмовникам в зрелом возрасте, надеясь найти покой и цель в служении Создателю. Что и говорить, его потрясли громкие заявления Верховной жрицы, и это тоже сыграло значимую роль в размышлениях Доротеи о денеримском конклаве. — Кажется, в монастырском саду появились ранние подснежники, — спокойно сказала она. — Совсем рядом с солнечными часами. — В самом деле? — таким же безразличным тоном отозвался он. — Обязательно воспользуюсь случаем полюбоваться ими. — Да направит тебя Создатель, сын мой, — сказала Доротея, проходя мимо него. Храмовник поклонился и вышел в зимний сад. И действительно, из сухой травы рядом с солнечными часами выглядывали белые цветочки. Он наклонился, сорвал несколько, с мечтательной улыбкой вдохнул аромат, а затем ловко вытащил из-за расшатанного камня в основании солнечных часов запечатанное письмо и подорожную. В суматохе из-за разрушения башни и отхода армии никто не обратит внимание на ещё одного храмовника верхом на лошади.***
Йован, Карвер и Фенрис встревожились, завидев тёмный дым, поднимающийся над Перевалом Герлена. К своему удивлению, они вскоре обнаружили, что пришли к самому разгару бурного празднования. Охраняющие ворота солдаты стояли довольно далеко от поста, возле початого бочонка эля. — Мы Серые Стражи! — крикнул Карвер, перекрывая шум толпы. — У нас срочные новости для королевы! Седой арбалетчик сунул ему кружку в руки. — Она в Рок дю Шевалье, парень! Тебе придётся поискать её там! Йован вытаращил глаза. — Она что, в плену? Солдаты у ворот покатились со смеху и принялись хлопать новоприбывших по спинам — даже Фенриса, которому это совсем не понравилось. Собаки беспокойно переминались с ноги на ногу. — Да какой там плен! Прошлой ночью она туда пробралась, перебравшись через стену, и взяла Рок прямо из-под сопливых орлесианских носов! Захватила она его, вот что! Засела там, а добычи захватила столько, что до заката уже шесть раз подводы приходили. Хватит на всех, сказала она, благослови её Создатель! Карвер не сразу осознал услышанное. Затем сделал долгий глоток. — А дым? — спросил он. Добродушный арбалетчик пожал плечами. — Костры. Мы потеряли немногих, но зато орлесианцев отправили к Создателю порядочно. Ну и скатертью дорога. Лучше сжечь их, чем оставлять гнить. Карвер согласился, а затем коротко объяснил Фенрису, почему взятие Рок дю Шевалье было великим подвигом и важной стратегической победой для Ферелдена. — Теперь мы контролируем Герленский перевал, самый быстрый и простой путь в Ферелден. Сухопутным войскам придётся идти через холмы Джейдерского залива, а там коннице придётся несладко. Мне, кстати, не доводилось видеть Рок своими глазами. Пойдём! Они пошли по Имперскому тракту, минуя толпы ликующих солдат. Утёсы высились по обе стороны от дороги, и громада Рок дю Шевалье медленно открывалась их взорам. Встречные знакомые Карверу и Йовану солдаты радостно хлопали их по спинам, рассказывали подробности ночного штурма. Мимо с громыханием проезжали повозки, снующие между крепостями туда и обратно. У ворот Рок дю Шевалье солдаты столпились настолько плотно, что сквозь них не удавалось протиснуться. Алистер, оглядывающий окрестности с крепостной стены, заметил их и крикнул: — Дайте им пройти! Они Стражи! Часовые слегка потеснили солдат, и трое путешественников наконец-то прошли внутрь. Алистер побежал по лестнице вниз, Забияка за ним, виляя хвостиком. — Как я рад вас видеть! — улыбался он во весь рот, хмельной от победы и немного — от дорогого орлесианского вина. Забияка учуял своих однопомётников и зашёлся радостным лаем. Йован коротко представил их спутника. — Это Фенрис. Он родом из Тевинтера. Помог нам выполнить нашу задачу. Я подумал, что он хотел бы помочь нам сражаться с порождениями тьмы. — Он потрясающе управляется с большим мечом, — добавил Карвер. — Из Тевинтера? — присвистнул Алистер и протянул руку Фенрису в воинском приветствии. — Ты проделал долгий путь, чтобы помочь! Какие новости из Денерима? Добрые? — Некоторые да, — уклончиво ответил Карвер. Бронвин заслуживает того, чтобы первой услышать новости о его отчиме. Их провели через огромные ворота, под горизонтальными бойницами, так и не пригодившимися защитникам, мимо сторожевых постов, где сейчас стояли ухмыляющиеся ферелденцы. Долийские эльфы бродили по коридорам, осуждая внешний вид стен и балюстрад. В конце длинного зала виднелся арочный вход в зал, который, вероятно в обычные дни служил местом совещаний, но сегодня здесь располагался небольшой тронный зал. Бронвин восседала на покрытом шёлком возвышении, на крестообразном кресле из чёрного дерева и кости, награждая трофеями самодовольных и частенько подвыпивших командиров. По одну сторону от кресла стоял сундук, полный золотых безделушек и причудливо изукрашенного оружия. По другую сторону — гибкий смуглый эльф с цепким взглядом, не пропускающим ни одного движения. Фенрис узнал эту повадку. В конце концов, он сам был телохранителем. Очень красивая эльфийка в кожаной броне помогала королеве выбирать сокровища. Карвер ухмыльнулся. — Сегодня все получат подарки? — Кое-что ещё хранит тепло прежних владельцев! — прошептал Алистер. — Она убила всех шевалье? — Конечно же, нет! Ну... некоторых убила. В любом случае, как только они сдались, их оружие и доспехи... да и всё стало её законной добычей. — Он усмехнулся. — Мне она дала это. Он указал на новый кинжал на поясе. Карвер присвистнул. — Рубины на рукояти! Круто. Бронвин, улыбаясь, подозвала к себе следующего командира. В её руках сверкал золотой кубок. — Капитан Риз, прими это в память об этой битве, с моей благодарностью за твою добрую службу... Когда капитан Риз поклонился и отступил, Бронвин подняла глаза и заметила махавшего рукой Алистера. Она увидела Йована и Карвера, и на её лице расцвела солнечная улыбка. Фенриса это поразило до глубины души. — Я так рада вас видеть! Банн Алистер, проследите, чтобы их накормили и напоили. Я поговорю с ними позже в моих покоях! И она снова принялась раздавать подарки. — А теперь, капитан Валента, прими этот... — Это и есть королева? — спросил Фенрис, не сводя взгляда с Бронвин. Он слышал о ней столько всего, что даже сам не знал, какой ожидал её увидеть. Она была не в доспехах, а в платье из красного шёлка, увенчанная диадемой с рубинами на зубцах. Она выглядела мягче и гораздо красивее героини из сказок Карвера, летающей верхом на драконе, и гораздо больше походила на благородную даму, какой её описывал эрл Натаниэль. Даже на таком расстоянии он видел, как блестят её поразительные зелёные глаза. Но её улыбка застала его врасплох. — Ага, это наша Бронвин, — с нежностью подтвердил Карвер. — Пойдём. Она сказала что-то про еду. Фенрис к этому времени достаточно узнал о Стражах, чтобы не вставать между голодным Стражем и едой. — А те эльфы? Кто они? — спросил он Йована. — Они тоже Стражи? — Тара — да. Зевран нет. Он бывший Ворон. Брови Фенриса поползли вверх. Он, как и все, слышал о Воронах. Как телохранитель, Зевран, вероятно, был очень опытен. Вместо того, чтобы спуститься вместе со своим маленьким отрядом в общую трапезную, Алистер повёл их наверх, в роскошную личную гостиную, где стоял накрытый по-праздничному стол. Толпа людей, гномов и эльфов развлекались за едой, напитками и беседой. Лысый человек с обезображенной шрамом головой играл на лютне весёлую танцевальную мелодию. — Эй! — крикнул Алистер вместо приветствия. — Это Карвер и Йован! И... Э-э-э... — Фенрис. — И Фенрис! Фенрис заметил, как из-за дальнего конца стола на него уставились две озорные молодые гномки. — Фенрис, — сказал Йован. — Этих дам зовут Броска и Сигрун. Бойся их. Несмотря на всю свою боевитость, гномки выглядели как грозные дети с золотыми кубками в руках. Броска сидела с золотой гривной на голове, точно в короне. Сигрун вплела в косички золотые чётки, и обе они были очень пьяны. — Привет, парни! — сказала Броска, с трудом фокусируя взгляд. — Мы только что выбили дерьмо из орлесианцев! Как тебе это местечко, а? А спальня Бронвин теперь круче, чем у короля Орзаммара! Или хотя бы покруче спальни моей сестры. Э-э-э... А вас там что, трое? Карвер придвинул стул к другой стороне стола, жадно поглядывая на роскошную еду и ароматное вино. — Карвер, — сказал он, ткнув в себя пальцем. — Йован и Фенрис. — Я тебя знаю? — спросила Броска, щурясь на Фенриса. — Нет. — А ты не орлесианец? — Вряд ли. — Тогда ладно. Попробуй это, — сказала она, наливая из хрустального графина что-то золотистое. — Это орлесианская медовуха. Неплохая штука. И забирает покруче, чем кажется. Фенрис послушно попробовал. Вино было слаще, чем ему нравилось, но не чересчур. — Пришёл присоединиться к нашей веселой банде? — спросила Сигрун, странно выделяя слово "присоединиться". — Мне сказали, что я могу сражаться вместе с вами, даже не будучи Стражем. — О, верно! — Броска энергично всплеснула руками. — Мы кого только не берем. Со временем сам поймёшь. Попробуй колбасу. Она придвинула к нему золотое блюдо, на котором высилась гора деликатесов. Сигрун поцеловала кончики пальцев. — М-м-м! Хорошо-то как! Алистер любит вот тот заплесневелый сыр, но как по мне он протух. — Он не протух! Он созрел! — возмутился Алистер. Сев у тарелки с сыром, он тут же набил себе рот. — О-о-о! Блаженство!***
Не все Стражи потакали чревоугодию. Данит ушла в казарму-лечебницу навестить Дараха, а с ней пошли Катар, Сиофранни, Стерен и Нуала. Увидев их, Ниалл вышел к ним навстречу. — Дарах спит, но я думаю, что с ним всё будет хорошо. Ему понадобятся отдых и обильное питье. Пойдём. Я покажу вам. Раненые ферелденцы вели себя довольно тихо. Если они не спали, то были веселы или по крайней мере не страдали от боли. Данит предпочла бы, чтобы с ними был кто-то из настоящих долийских Хранителей — те лучше понимали, чем помочь сородичам. Но Данит пришлось признать, что целители людей вели себя достойно и лечили с одинаковым вниманием и раненых людей, и раненых долийцев. Она прошла между коек, заговаривая со всеми эльфами, которых узнала. Катар нашёл скамейку и принёс её к койке Дараха. — О, он уже не такой бледный, — прошептала Нуала. — Ещё бы, — заметил солдат-человек, лежащий на соседней койке. — Не так давно заходила королева и сказала, что каждый солдат, что сегодня сражался, получит три золотых соверена. Ну не великая ли мы держава? Данит тихо фыркнула, но заметив, как задрожали веки Дараха, склонилась к нему. Он улыбнулся. — Так и есть, — прошептал он. — Дашь мне воды, lethallan? Тара уже приносила мне попить, но я хочу ещё. Она осторожно поднесла флягу к его губам и дала ему напиться вволю. — Ниалл считает, что скоро тебе станет лучше, — сказала она. Она осмотрела его повязку, хорошенько принюхалась. Рана была чистой. — А остальные? — спросил Дарах. — Хакана сильно ранило. — Я не знаю. Мы навестим наших товарищей-Стражей, когда будем уходить. И Стэна тоже навестим, — пообещала Данит, слегка пристыженная, что ей понадобилось напоминание. — Это очень странно, что элвен пострадал в битве между людьми. Великая держава? — повторила она, покосившись на задремавшего солдата. — Я не знаю. Я знаю, что это в общем-то не наша страна, и Бронвин не наша королева. — Но она наша подруга, — прошептал Дарах, — и это важно. — Верно, — вздохнула Данит. И это, действительно, так, более или менее. — Да, это всё действительно странно, — согласился Катар, — но мы должны сделать всё возможное, чтобы сдержать орлесианцев. Если они победят, наша родина превратится в прах. Нам очень повезло, что мы здесь и можем внести свой вклад. Эти воины не забудут, что эльфы стояли рядом с ними. Стерен задумался. — Надо ли нам отправить сообщение Ланайе, Маретари и Мерриль? Они ждут известий о порождениях тьмы, но орлесианцы — опасность не меньшая. По словам Зеврана, армия орлесианцев уже в пути. Данит закусила губу и кивнула. — Да, так и сделаем. Чем раньше наши придут, тем лучше.***
Вернувшись в личные покои, Бронвин послала сообщение, в котором попросила Карвера, Йована и Фенриса прийти с докладом и захватить с собой Алистера. — Это Фенрис, — представил эльфа Карвер. — Он присоединился к нам в Киркволле и хочет сражаться вместе со Стражами. Фенрис подумал, что вблизи королева выглядит не менее привлекательно, чем на расстоянии. Он слышал про шрам на её лице, но тот оказался не слишком глубок и не уродовал её. Фенрис почтительно поклонился по тевинтерскому обычаю. — Добро пожаловать Фенрис, — сказала Бронвин, в легком недоумении от его необычных, совершенно точно не долийских, рисунков на коже. — Мы ради приветствовать друзей и товарищей! Значит, ты из Киркволла? — Нет, ваше величество. Я родом из Тевинтера. Повисло молчание. Бронвин в первую очередь подумала о тевинтерских шпионах и магистрах. — Ты далеко от дома. — Фенрис был рабом в Тевинтере, — вмешался Йован. — Он бежал, и владевший им магистр отправил за ним в погоню охотников за головами. Эрл не мог равнодушно смотреть, как кого-то обращают в рабство. На него с Адамом... банном Адамом, произвело впечатление то, как Фенрис обращается с большим мечом. — На всех нас, — вклинился Карвер. — И он присоединился к нашему отряду и сослужил добрую службу. Любой знатный человек будет рад видеть его в числе своих солдат, но Фенрис решил попробовать помочь Стражам. Тут заговорил Фенрис: — Стражи, — веско сказал он, — гораздо спокойнее относятся к вооружённым эльфам. — Это верно! — засмеялась Бронвин. Роскошь её покоев произвела на них должное впечатление — хотя, возможно, после посещения Неварры оно было не настолько сильным, однако Бронвин не дала им времени как следует оглядеться. Они сели за маленький обеденный стол, и Бронвин предложила всем вина и маленькие орлесианские кексы, сдобренные анисом и миндалём. Карвер понимал, что на сегодня он уже выпил достаточно, но так ему было легче сообщить Бронвин новости. — Мы доставили тебе несколько писем... — Я прочту их позже. Расскажите мне новости сами! Как Логэйн? Он на марше? — Она заметила, что лицо Карвера помрачнело. — Что случилось? Говорите! — Неварранское посольство завершилось большим успехом, — медленно сказал Карвер. — Король здоров и идёт сюда с тремя тысячами человек. Но... — Мне не нравится это "это", — сказала она. — Если новости плохие, то лучше скажи сразу. Потом расскажешь хорошие, чтобы подсластить пилюлю. — Ладно. Мой отчим, эрл Брайланд, был убит одиннадцать дней назад. Бронвин была готова ко многому, но только не к этому. — Кузен Леонас? Мёртв? Йован заметил, что Карвер расстроился, и решил продолжить рассказ за него. — Это произошло на свадьбе твоего брата, когда они выходили из Собора. Карвер поднял ладонь, и Йован замолчал. — К моей матери подбежал мужчина с цветами в руках. Пока все отвлеклись на эти цветы, он ударил эрла в сердце. Леонас умер почти мгновенно. Бетани ничего не смогла сделать. — Кто это сделал? — требовательно спросила Бронвин с искажённым гневом лицом. — Один несчастный слабоумный, — тяжело сказал Карвер. — Его научили, как нанести удар и как потом стоять и читать строки из Песни Света. Он даже не смог назвать имени того, кто использовал его, как куклу. Дурачка, разумеется, казнили. Очевидно, что эрла выбрали мишенью за сочувствие магам. — Бедная твоя матушка! — Да, она с трудом это перенесла. Эрл в завещании назвал её регентом Южного предела, и про остальных тоже не забыл. Бронвин нахмурилась. Её мутило от мысли, что кузен Леонас так высоко заплатил за свою доблесть, справедливость и откровенность. Он был добрым другом и верным слугой королевства. Это дело рук Церкви? Или орлесианцев? Или, скорее всего, сочувствующих орлесианцам ненавистников магов. Она не любила Хайбрен, но не могла не сопереживать её потере и даже не представляла, насколько больнее сейчас её кузине. — Мне будет очень его не хватать. Как Хайбрен перенесла это? Потерять отца... — Я не видел её, — сказал Карвер. — Она не присутствовала на сожжении. Кейн сказал, что она больна. Она ждёт ребёнка, ну, знаешь, в общем, она не в лучшей форме. — Я её видел, — заговорил Йован. — Эрл Кейн позвал меня осмотреть её, когда сообщил ей эти новости. Она очень плохо себя чувствует и не покидает своих комнат. Смерть отца сильно по ней ударила. У неё началась истерика. Мне пришлось дать ей успокаивающее зелье. Он сжал губы, не зная, следует ли продолжать рассказ в присутствии тех, кого это не касалось, и посмотрел на Бронвин в немом вопросе. Бронвин поняла, что это не всё, и кивнула. Она выслушает его позже. Хайбрен придётся подождать. — Что же, мне очень жаль её, — сказала она, пытаясь быть искренней. — Расскажите мне о посольстве. Были ли неварранцы гостеприимны? Эта тема была куда приятнее, и Карвер с Йованом принялись по очереди рассказывать подробности о своём приключении, и про ужасное плавание, и про встречу с Варриком и Фенрисом в Киркволле, про загадочную тюрьму Стражей, чрезвычайно озадачившую Бронвин, и о красотах Неварры. Затем они рассказали о зримых свидетельствах дружбы — в виде полученных от короля золота, кораблей... и жён. — Натаниэль женился? — Она пожала плечами, в глубине души недовольная, но смирившаяся. — Мы предполагали, что такое случится. Расскажи мне всё об этой даме. Она выслушала рассказ о красоте Каллисты Пентагаст и об очаровательности невестки Карвера, Береники. Затем Карвер вернулся к любимой теме — крови и грому, и рассказал о том, как Йован потопил орлесианский корабль. — Ночнушка Андрасте! — воскликнула Бронвин, стукнув рукой по подлокотнику кресла. — Да не мог ты этого сделать! Йован покраснел и глупо улыбнулся. — Но я сделал. — Молодец! Нам вскоре может потребоваться больше таких огненных шаров. Слушайте, я сегодня весь день раздавала награды, и я обязана и вас наградить, потому что вы определённо это заслужили! Она встала и принялась рыться в одном из сундуков с сокровищами. — Здесь есть несколько колец. Они довольно неплохи. Давайте подберём подходящие для вас. Она улыбнулась в ответ на настороженный взгляд Фенриса. — Да, и тебе тоже, Фенрис.***
Бронвин проснулась в своей нелепой красно-бархатной спальне. Даже пробивавшийся сквозь шторы свет становился красным, и от этого на ум приходили мысли о пробуждении в чреве чудовища. Она спала не одна. В этой огромной спальне и в огромной кровати нашлось место и для её подруг. Рядом лежали Авелин и Катриона, а Мэйв устроилась в ногах. Броска храпела на том чудном диване, а Сигрун с Адайей устроили уютное гнездо из наваленных на ковер меха и подушек. Скаут устроился поблизости от тёплого камина, подёргивая во сне хвостом. Празднование затянулось допоздна, но теперь проснувшуюся Бронвин ждали новые проблемы, и ей всё ещё предстояло встретить в начале дракониса прибытие большой орлесианской армии. Но она взяла Рок. Эта крепость великолепна, и, завладев ею, Бронвин сможет остановить не только многотысячную армию, но и орду порождений тьмы, если только сам Архидемон лично не явится сюда и не разрушит Рок дю Шевалье до основания. Если дать возможность сапёрам и инженерам несколько дней поработать над установкой защитных механизмов, то они смогут подготовить подходы к Року точно так, как подготовили проход через перевал. Но хватит ли этого? Она поднялась, стараясь не разбудить Катриону, отодвинула полог и выскользнула из кровати. Подойдя к окну, Бронвин приложила ладонь к стеклу, пытаясь оценить температуру. Всё ещё тепло. Даже ночные заморозки не смогли остановить оттепель. От растущей тревоги у Бронвин засосало под ложечкой. Ведь теперь в любой день... в любой день... Это всего лишь вопрос времени. Она хотела побыть наедине и направилась в роскошную ванную комнату, где умылась и хорошенько задумалась. Нужно оповестить Логэйна о взятии Рока. И о некоторых других вещах тоже. Поскольку она знала, по какому пути он двигался на запад, то послать сообщение не составит труда. Её отражение смотрело на неё из зеркала. Бронвин не слишком нравился её помятый облик. Слишком много вина, слишком много напряжения, слишком мало сна. Покоя не было и в снах: всё и вся там стремительно перемещались, словно фигуры для "королев". Были ли это её фигуры или кого-то другого? В ванную вошла Адайя, щурясь от разноцветного света, льющегося в окно. На полу свет превращался в расплывающиеся красные и синие пятна. — Уже день? — Боюсь, что так, — сказала Бронвин. — Новый день. Нам надо одеться, найти что-нибудь поесть и поговорить. — Я могу пойти на кухню, попросить принести что-нибудь. Ты хочешь поесть здесь или в том зале для гостей, что мы нашли? — В зале. Я хочу, чтобы все присутствующие собрались на совет. — Мы даже не отдохнём денёк после такой большой победы? — Нет, — довольно печально рассмеялась Бронвин. — Мы и так вчера весь день праздновали. Теперь пришло время вернуться к работе! — Кстати, раз уж речь про возвращение к работе, — донёсся из большой кровати голос Авелин. — Надеюсь, в этом замке есть прачечная. Последнее чистое бельё, что у меня есть — на мне. Несмотря на похмелье, мелкие раны после боя и общую лень, всем удалось встать, разбудить остальных сонь и собраться в зале, который Стражи решили считать своим. Отсутствовали лишь Ниалл и Петра, которые всю ночь ухаживали за ранеными в лечебнице. Андерс обещал вскоре пойти туда и подменить их. Конечно, в армии были и простые лекари, не маги, и они могли брать на себя всё больше и больше забот по уходу, потому как самые тяжёлые раны исцелялись при помощи магии. — Мне тоже надо будет навестить наших раненых, — заметила Бронвин, пододвигая к себе тарелку с овсянкой. — Схожу с тобой. Во-первых, давайте составим приблизительный план. Пожалуйста, сегодня не напивайтесь... или не напивайтесь больше обычного, — добавила она, бросив взгляд на Огрена. — Вы должны быть наготове. Лелиана завтра вернётся из патруля, и я хочу, чтобы некоторые из вас вернулись в охотничий домик. Мы должны не спускать глаз с Имперского тракта и Джейдера. Вряд ли многим защитникам Рока удалось сбежать во время штурма, но кому-то могло и повезти, так что они вполне уже могли добраться до Джейдера и известить их. За эту задачу решила взяться Данит. Она предпочитала находиться на посту в лесу, пусть это означало долгое стояние на холодном ветру, чем переносить шум и вонь шемленской крепости. Кроме того, здесь находилось множество элвен, низведённых до положения рабов: забитых, подавленных и покорных. Её тошнило от их вида. Она всё больше и больше восхищалась силой духа Адайи. Жаль, что большинство городских эльфов не похожи на неё. По крайней мере некоторые из Денерима ушли вместе с Маретари и Народом. Их ещё можно спасти. Она взглянула на новенького, Фенриса. Он вызывал у неё любопытство. Несомненно, он выдающийся воин, уважаемый Карвером и Йованом. Не долиец, но и на городских эльфов не похож. А эти отметки... — Я пойду, — сказала она, — но перед этим тоже навещу раненых. Возможно, Дарах уже поправился настолько, что сможет пойти с нами. Чистый воздух пойдёт ему на пользу. Андерс не разделял её уверенности. — Может быть. Но только если ему это по силам. — Кроме это, — продолжила Данит, — один из наших должен отправиться с сообщением к остальным долийцам. Мы решили, что орлесианцы представляют для элвен опасность не меньшую, чем порождения тьмы. Многие долийцы захотели бы прийти защищать нашу новую родину. Сиофранни подняла руку. — Я умею быстро бегать. Я могу воспользоваться южной дорогой и добраться до них за несколько дней. — Очень хорошо, — сказала Бронвин, с легким беспокойством взглянув на юную эльфийку. — Не сомневаюсь, что они будут рады. Нам понадобятся все мечи и луки, которые получится собрать, и магия Хранителей тоже. Долийка кивнула, довольная, что Бронвин, по крайней мере, ценит их помощь. — И ещё одно, — добавила Бронвин, откидываясь на спинку стула и поглаживая кончиками пальцев рельефный узор кубка. — Мне на самом деле очень не нравится этот Эонар в нашем тылу... — Да! — довольно воскликнула Тара. — ...но у нас нет свободных солдат для его захвата. Судя по привезённым вами записям, там действует радикальное крыло Церкви и занимается весьма неприятными делами. Хотя Церковь может иметь определённые законные основания на действия в отношении находящихся под их опекой магов... спокойно, Андерс! ...они не имеют права проводить опыты и пытать до смерти не обладающих магией подданных королевства Ферелден. Я не хочу создавать проблемы для гномов, но думаю, что если бы они объяснили своим лидерам, что эти церковники пытаются лишить гномов их прибыли от добычи лириума, возможно, король и остальные отвернутся... а то и помогут. Итак... — Итак? — спросила Тара с сияющим видом и бросила в рот ядрышко миндаля. — Тара, я не могу выделить солдат для захвата, но позволю тебе выйти навстречу Логэйну. Да. Отыщи Логэйна. В любом случае, ему нужно многое узнать. Я дам тебе письмо для него. Возьми с собой свой обычный отряд, за исключением Дараха, конечно. Логэйн идёт Глубинными тропами и должен быть всего в нескольких днях пути отсюда... — Я тоже мог бы пойти, — предложил Йован. — И я! — вмешался Карвер, испытывая вовсе не дружеские чувства к "радикальному крылу" Церкви. — Ты, Йован, можешь пойти, — согласилась Бронвин. — Но не ты, Карвер, и не ты, Фенрис. Йован может накладывать чары ускорения, что ускорит отряд, а нам, возможно, скоро предстоит сражаться. Пусть Тара найдёт Логэйна, а у него хватит солдат, чтобы захватить Эонар.***
Бывший командующий Рока дю Шевалье, Бертольд де Гислен, находился под охраной в своих собственных покоях, подальше от бывших подчинённых. Вряд ли бы он смог сбежать, если только он не был таким же блестящим скалолазом, как Бронвин — тогда он бы мог связать верёвку из простыней и преодолеть по ней половину пути вниз, хотя потом ему пришлось бы прыгать и умудриться каким-то образом выжить. Компанию ему составляла только любовница-эльфийка. Его комнаты тщательно обыскали, изъяли все письма и бумаги и доставили Бронвин для изучения. Пленников кормили просто, но вдоволь. Еду приносили доверенные ферелденцы, получившие приказ не разговаривать с пленниками. Однако де Гислен передал через них записку Бронвин, и по этой причине его привели в импровизированный тронный зал для аудиенции. Его любовницу с замашками бандитки оставили под замком. — Ты хочешь, чтобы тебя выкупили, — сказала Бронвин, удобно устроившись в полюбившемся крестообразном кресле и подперев голову рукой. — Ты хочешь дать своё честное слово. Условия, я так понимаю, обычные: ты клянёшься никогда более не поднимать оружие против Ферелдена, его народа или его правителей. — Да, я готов поклясться в этом, — заявил де Гислен. — Мой выкуп будет щедрым. Моя жена заплатит тебе тысячу орлейских соверенов, которые будут доставлены по моему приезду домой. Де Гислены держат своё слово. Бронвин некоторое время молча смотрела на него. Хоть де Гислен был отважным, но немного занервничал. В зале находилось много людей, и в качестве свидетелей их беседы, и чтобы в случае чего защитить королеву. Здесь были рыцари, Фарадей и Хаглин, смотревшие на него как на преступника. Бросавший на него свирепые взгляды красивый молодой воин, как вспомнил де Гислен, был бастардом короля Мэрика, тем самым, кого императрица хотела поймать в свои сети. Чуть в стороне улыбался эльф, вооружённый, внимательный и в той напружиненной позе, которая напоминала де Гислену, что любое неуместное движение закончится для него кинжалом в спине. Другие — люди, эльфы, гномы, — стояли вокруг зеленоглазой королевы. Он подозревал, что большинство из них Стражи. И все смотрели на него довольно враждебно. Королева Бронвин, как ни странно, выглядела из них наименее угрожающей. — Я бы хотела поверить тебе на слово, — сказала она наконец. — Ты отважен, и я верю, что ты любишь свою страну. Мне не доставляет удовольствие держать в плену таких как ты. Меня научили милосердию такие обстоятельства и такие существа, которые ты не в силах вообразить. Если на то пошло, то мне будет удобно избавиться от тебя. Тысяча соверенов весьма приятная сумма. Я не склонна торговаться, хотя, если бы стала, то уверена, что ты с легкостью собрал бы куда больший выкуп. Я приму его, однако не отпущу тебя до тех пор, пока не получу золото. Она подняла руку, останавливая его возражения. — Однако подобная договорённость подразумевает, что я, фактически, должна поверить тебе на слово. Ты покраснел, monseigneur. Не смей возмущаться. В конце концов, я ферелденка. Орлесианцы напали на нас, грабили нас, насиловали нас, угнетали нас долгих восемьдесят лет. Ты думаешь, мы не заметили, что вы не чувствовали себя обязанными держать данное нам слово? Разве вы не заявляли открыто, что данная ферелденской собаке клятва силы не имеет, потому что "животным клятву не дают"? Мой отец и дед слышали эти слова, мои мать и бабушка тоже. А ты что скажешь? Де Гислен тяжело вздохнул. — Ваше величество, я человек чести. Я не хочу, чтобы меня судили по поступкам других людей, совершенным много лет назад — людей, которые действовали в других обстоятельствах и по другим побуждениям. Вы — дочь знатного и благородного человека. Говорю тебе как один благородный человек другому, я хочу снова увидеть свою семью. Бронвин удержалась от вопроса, намеревается ли он забрать домой свою маленькую злобную любовницу-эльфийку. Она продолжила сверлить его взглядом. Она с удовольствием избавилась бы от толпы голодных орлесианцев в подземелье, но она не желала, чтобы они тут же осадили её замок. — Понимаешь ли ты, — сказала она медленно, — что если я когда-нибудь узнаю, что ты поднял оружие против моей страны и меня, то получу полное право убить тебя, как преступника и нарушителя клятвы, как обесчещенного бандита, а не верного рыцаря? Что это даст мне право, если представится такая возможность, отомстить твоей семье и лишить её всего, что им принадлежит? Сердце де Гислена наполнила надежда — по крайней мере она рассматривала такую возможность. Он прекрасно понимал, что тот же сэр Норрел Хаглин с удовольствием вздернет его на крепостной стене просто из ненависти к орлесианцам. А когда прибудет Логэйн, его шансы выжить драматически уменьшаются. Он должен найти способ заставить Драконью королеву поверить ему. И быстро. — Где твой дом? — спросила Бронвин. — Шато Корбелин, к северу от Монсиммара, ваше величество. Зелёные глаза даже не моргнули. — Не думай, что расстояние до сердца Орлея поможет тебе избежать моей мести, мonseigneur, — сказала она. — Я должна обдумать твоё прошение. Можешь идти. Орлесианец поклонился, затем попятился к двери и снова поклонился. Он соблюдал орлесианский этикет, и эта вежливость заставила Бронвин подумать об этом человеке чуть лучше. Сэр Норрел, в целом одобряющий поступки своей юной королевы, заволновался, что она может проявить к своим врагам неподобающее мягкосердечие. — Если бы мы проиграли, орлесианцы давно бы уже всех нас перевешали, даже раненых. Вы же знаете. Или того хуже. — Они нам не учителя, — натянуто улыбнулась Бронвин. — Зачем же мне подражать орлесианам хоть в чем-либо? — Вы действительно хотите отпустить за выкуп де Гислена и его шевалье, ваше величество? — хмурясь, спросил сэр Блейн. — Возможно, — задумчиво произнесла Бронвин. — Когда-нибудь. Не сейчас, когда орлесианская армия направляется в нашу сторону, но когда-нибудь отпущу. Я лишила орлесианских командиров их оружия и ценностей. Они могут уйти отсюда в одних подштанниках, — она не сдержала смешок. — Возможно, я позволю им сохранить сапоги, но никакого оружия. Даже с накопленными в Джейдере запасами оружия орлесианцам будет затруднительно перевооружить их должным образом в короткие сроки. Однако я не позволю им уйти, пока не получу выкуп. Всё остальное не обсуждается. Выкуп за пятьдесят знатных людей и рыцарей пополнит нашу казну, но больше меня волнует, что делать с простыми солдатами. Я не хочу, чтобы они месяцами томились в подземелье. Это грозит нам болезнями, самое меньшее. Некоторых из них можно принять в нашу армию. — Но немногих, — предупредил сэр Блейн. — Да, немногих. Некоторых можно отправить внутрь страны и поселить на дальних рубежах Ферелдена. Большинство же нам придётся просто отпустить. Мы можем отправить их к Солидору или Джейдеру, и пусть идут дальше на запад. — Большинство из них примутся разбойничать, — не мог не указать на очевидное сэр Норрел. Бронвин пожала плечами. — Пусть это заботит орлесианцев, а не нас. Да, это правда, многие из простых солдат наверняка надеются воспользоваться возможностью дезертировать из армии. Я бы, — продолжила она со вздохом, — могла позволить солдатам-простолюдинам сохранить свои штаны, чтобы они смогли смешаться с толпой. Но я на самом деле не могу никого сейчас отпустить, чтобы не усиливать идущую на нас армию. Это было бы безумием. — Полагаю, — фыркнул сэр Норрел, — о том, чтобы их просто убить, не может быть и речи? — Служба своей стране не преступление, — сказала Бронвин, стараясь говорить без неприязни. — И нашим солдатам может оказаться гораздо сложнее перерезать нескольких сотен безоружных, чем ты думаешь. Я бы предпочла найти применение этим орлесианцам, если смогу доверять им достаточно, чтобы эти усилия окупились.***
В ту ночь сны Бронвин были ещё тревожнее, а на следующий день вернулась Лелиана со своим отрядом, тоже очень обеспокоенная. Её сны были полны дикого, беспокойного движения и лестниц, которым не видно ни конца ни края. А ещё Лелиана осталась недовольной тем, что её отстранили от штурма Рок дю Шевалье. Она прибыла вместе с громко топающим Шейлом, с Ульфой, Асой и целой вереницей гномов, радующихся предстоящему угощению. Однако прибыв сюда, она обнаружила, что всё изменилось, и множество орлесианцев сидит в тюрьме. После того, как её и её спутниц отвели в зал Стражей и накормили, Лелиана попросила Бронвин о разговоре с глазу на глаз, и когда они оказавшись наедине в "императорских" покоях, горько произнесла: — Неужели ты подумала, что я не пойду за тобой? Неужели ты подумала, что я бы проболталась? Неужели, когда отправляла меня на Глубинные тропы, ты уже тогда запланировала напасть на Рок? Бронвин ожидала этих упрёков, хотя покрасневшие от невыплаканных слёз глаза Лелианы её удивили. И всё же, ей оставалось только одно — ответить откровенно. — Да, я уже некоторое время обдумывала захват. Я не сомневалась в твоей преданности, но хотела не ставить тебя в тяжёлое положение, чтобы тебе не пришлось сражаться против друзей. Зачем подвергать тебя этому, когда мне в то же самое время был необходим кто-то, кто будет следить за порождениями? Лелиана кивнула, но выглядела при этом всё равно подавленно. Она тяжело опустилась на красный бархатный диван и приняла из рук Бронвин изящную чашечку с чаем. Только теперь она, наконец, оглядела окружающую обстановку. — Как здесь красиво! — прошептала она, погладив бархатную обивку. — Если хочешь принять ванну, — повеселев, махнула рукой Бронвин, — загляни туда, полюбуйся на местные удобства. Мы поручили слугам держать котлы горячими. Лелиана последовала предложению, и через мгновение Бронвин услышала её восхищённый возглас. — Мне надо чистую одежду! — Я велела перенести твои вещи сюда, ты найдешь их в зале Стражей. Создатель свидетель, у нас здесь будет места побольше, чем в Перевале. Послушай, Лелиана, я поступила так, чтобы уберечь тебя от возможных страданий. Наверное, это лишь оттягивание неизбежного, но я хотела как лучше. Орлесианская армия уже на подходе. В первых числах дракониса они будут в Джейдере, и тогда мы завязнем там на долгое время. Чтобы там ни делали порождения тьмы, политическая ситуация накалена до предела. Ты видела Карвера или Йована? — Ещё нет. — В общем, они вернулись из поездки в Неварру, она прошла успешно. И... когда они были в Денериме, моего кузена эрла Брайланда убил фанатик. Голубые глаза Лелианы распахнулись. — Это дело рук орлесианцев? — Мы не знаем. Я полагаю, что с тем же успехом это может быть делом консервативных церковников. По-видимому, убийца был слабоумным, которого специально подготовили для этой цели, в том числе и твердить после убийства Песнь Света. Эрла убили прямо на глазах у семьи, и он умер почти мгновенно. — Какая подлость! — Согласна, однако кто-то наверняка считает это праведным поступком. Уверена, что к этому времени Верховная жрица уже ознакомилась с отчётом о денеримском Конклаве. Кто знает, какой вывод она сделала? — Но все доказательства... и все свидетельства... неопровержимы... — Не знаю, — пожала плечами Бронвин. — Некоторые люди верят только тому, во что им хочется верить. Мы должны признать, что Верховная жрица наш враг. Или, по крайней мере, её приближённые. И ты могла слышать, где побывала Тара. Она нашла тюрьму Эонар, уверена, ты это уже знаешь. Она побывала там снова, и обнаружила, что там проводят опыты над людьми, не владеющими магией: подвергают их ритуалу Усмирения, пытаясь создать покорных рабочих. Из привезённых ею заметок можно сделать вывод, что эти церковники заинтересованы в добыче лириума, который, как ты знаешь, с определённой степенью безопасности для себя могут добывать только гномы. Однако, если они смогут создавать рудокопов, которые будут подчиняться в любых обстоятельствах, даже ценой своей жизни... — Не могу поверить, что Верховная жрица одобрила это! — Мы не нашли никаких доказательств того, что она это знает. Возможно, это затея горстки сумасшедших. Тем не менее, они распоряжаются этой крепостью, и мы не можем допустить продолжения подобного. Тара отправилась навстречу Логэйну, чтобы присоединиться к его силам и захватить Эонар. — Но... Какой ужас... но... — Пойдём. Найдём кого-нибудь, кому можно поручить привести твою броню в порядок, пока ты нежишься в чудесной ванной. Лелиана задумчиво покачала головой. — Порождения тьмы начинают беспокоиться. Я видела их в своих снах. Они готовятся напасть. Как люди могут быть настолько глупы, когда угрожает такая опасность? Как можно делать вид, что ничего не изменилось, когда изменилось всё? У них же есть Стражи. Стражи должны были их предупредить. — Да, но ни один из их Стражей не является в то же время их королевой.***
Морриган растянулась на элегантной кровати, разглядывая в красном свете камина причудливый амулет. Она улыбалась, но эта улыбка приятной не была. — Что это? — спросил Андерс, плюхаясь на кровать с другой стороны. — Жутковато выглядит. Похож на хасиндский... наверное. — Он не хасиндский, — спокойно поправила Морриган. — Он... старше. — Как думаешь, он на что-то годен? — На многое. Для меня. Я пойду на всё, лишь бы не утратить его. Глаза Андерса по-особому заблестели, и Морриган отвлеклась на то, что принесёт ей больше удовольствия. Теперь он был очень хорошо обучен и знал, как удовлетворить её желания. Возможно, другой женщине наскучило бы проводить ночь за ночью с одним и тем же мужчиной в одних и тех же страстных и надёжных объятьях, но не Морриган. Она не собиралась в ближайшее время выпускать Андерса из своих коготков. Или вообще никогда. Флемет настаивала, что после выполнения возложенной задачи Морриган должна скрываться и оставаться одной, но Морриган пришла к выводу, что та просто хотела изолировать её для собственного удобства. Морриган не испытывала ни малейшего желания выполнять наиболее тяжёлую часть этого плана без присутствия гениального целителя и вдали от всевозможных удобств. Кроме того, Андерс был не просто нужным для её плана Серым Стражем, не просто красивым любовником, и даже его полезные навыки целителя тут ни при чём. Он развлекал её не только в постели, к тому же понимал важность чистоплотности. В данный момент от него приятно пахло мылом, маслом бергамота и сексом. Всё это было очень приятно. Флемет презирала роскошь и не ценила уют, и пыталась привить те же взгляды Морриган. Однако в последние несколько месяцев Морриган пришла к выводу, что в жизни есть вещи получше, чем варить похлёбку из корешков и крыс по вкусу Флемет, спать в лачуге на болоте и по указке Флемет развлекать косматых и вонючих варваров. Теперь Морриган понимала — то было подобием жестокого обучения, которому содержательницы притонов подвергают девушек, заставляя их заниматься проституцией. Флемет хотела, чтобы Морриган овладела любовным искусством и смогла соблазнить любого мужчину, и чтобы относилась к сексу настолько бесчувственно, чтобы не делать разницы между тем или иным мужчиной. Всё это было частью Великого Плана Флемет. К счастью для Морриган, Флемет — по крайней мере сейчас, — была мертва, и у Морриган имелись свои собственные планы. Понимала ли Флемет, как сильно изменится жизнь Морриган, когда отправляла её в путешествие с Бронвин Кусланд? Морриган подозревала, что как бы ни была мудра и могущественна Флемет, некоторые вещи, например, простая дружба, были для неё неведомы. И та вряд ли понимала, насколько соблазнительной может оказаться роскошь, и какую радость может вызвать отъём красиво обставленной комнаты с удобной кроватью у поверженного аристократа, ныне томящегося в подземельях глубоко внизу. Вспышка белого света взорвалась перед её мысленным взором, медленно истаивая в череде экстатических спазмов. Андерс расслабился, крепко прижимая её к себе, его бока были мокры от пота. А потом он нежно поцеловал её, как всегда после этого. Она даже снизошла до ответного поцелуя. Андерс устроился поудобнее и начал задремывать, но Морриган лежала без сна, размышляя и слушая дыхание Андерса. Под подушкой она сжимала в руке амулет. Если этот предмет именно то, о чём она думает, то она будет держать его как можно ближе к себе. Она бы рискнула уничтожить его, если бы была уверена, что это возможно, невзирая на подозрения, что с тем, кто решится на подобное, произойдёт нечто неприятное. Флемет, возможно, снова оживёт, но не при жизни Морриган. Однако кости похороненного плана Флемет никуда не делись. Сны Андерса становились всё тревожнее. Все Стражи считали, что порождения тьмы вот-вот вернутся. В конце концов Архидемон проявит себя, и Бронвин возглавит поход против орды. Флемет серьёзно считала, что именно Бронвин суждено остановить Мор. Так что если Морриган хочет провести обряд и стать матерью бога, то придётся перестать заваривать предохраняющий чай.***
Комментарий автора: Крестообразное кресло в нашем мире называется савонаролой (оно же курульное кресло). Погуглите это название. Поскольку в Тедасе Савонаролы не было, мне пришлось использовать описательное название. Или загуглите "инкрустированное кресло-савонарола", если хотите иметь более точное представление о том кресле, что использовала Бронвин. На всякий случай пояснение для тех, кто не играл в DA2. Амулет, который рассматривала Морриган — это крестраж Флемет. В начале DA2, когда Хоук со спутниками пытается спастись от Мора, Флемет просит Хоук(а) доставить этот амулет в Киркволл. После проведения долийского ритуала Флемет восстает из небытия и улетает в драконьем облике, чтобы, очевидно, сеять зло и разрушения.