Победа при Остагаре, том V: Красная королева

Леандра Хоук не ожидала, что так скоро вернётся в Денерим. Оказалось, что месяца пребывания в Южном пределе ей вполне достаточно. В прошлый раз, когда они приезжали вместе с её дорогим Леонасом, которого так любили в эрлинге, их принимали куда приветливее. Прах покойного эрла захоронили в Южном пределе, в храме Владычицы Нашей, облеченной во свет. Преподобная мать Дамарис бросала на Бетани мрачные взгляды, поскольку было общеизвестно, что эрла убили в том числе и за его покровительственное отношение к магам. И такие взгляды бросала не только мать Дамарис. Многие упрямо считали именно Бетани виновной в смерти эрла. — Помяните мои слова, не пытайся он угодить этой своей новой жене, то был бы сейчас жив. Людей не волновало, слышит ли она их жестокие слова, и Бетани чувствовала себя всё более и более неуютно. Она была нежеланной гостьей в Церкви. В маленьком городке в холмах у подножия замка ей тоже были не рады. Люди не спускали с неё глаз и осеняли себя охранными знаками. Некоторые сплёвывали. Они не осмеливались отказывать ей в покупке своих товаров, но, по правде говоря, в лавках городка не было ничего такого, что она хотела бы купить. Вся их маленькая семья была не в духе. Лотар ужасно скучал по Корбусу и то и дело срывался. Раньше его никогда не видели таким упрямым и вспыльчивым. Он жаловался на бездеятельность и изводил Шараду просьбами поупражняться в стрельбе из лука или поехать на охоту. Шарада призналась Бетани, что лучше бы они с Ротгаром сбежали и обвенчались тайно: так она бы могла отправиться с ним в поход. — Кто знает, когда он теперь вернётся? Это нелепо, отсиживаться здесь. Всё делают управляющий и домоправительница, а мне только остаётся заниматься моими свадебными нарядами. Пф! — Зато это будут очень красивые свадебные наряды. Хорошо, что мы купили всё нужное в Денериме. — Ненавижу шить, — решительно заявила Шарада. — Клянусь Создателем, когда я выйду замуж, то никогда в жизни больше не возьму в руки иглу! Бетани рассмеялась с капелькой грусти. — Сомневаюсь, что тебе это понадобится. Шарада сказала чистую правду: им тут было нечем заняться. Они носили траур, и предаваться развлечениям было бы неуважением к эрлу. Леандра, пребывая в глубокой скорби по мужу, уехала на юг с добрыми намерениями — выполнять обязанности опекуна своего маленького пасынка, но в действительности она не обладала опытом в управлении большим хозяйством, а тем более эрлингом. Пока эрл был жив, управляющий относился к Леандре с теплотой. Теперь он смотрел на неё с подозрением, опасаясь, что она примется грабить Южный предел, набивая свои карманы и карманы своих детей. Он был верен душой и телом, но не ей. Он тщательно отстаивал права отсутствующего молодого эрла, которого считал своим законным господином. Он был добр только к Лотару, и взял его в короткую поездку в будущий баннорн Лотара, которым тоже должна была управлять Леандра. Он был предупредителен к Шараде, как к будущей жене уважаемого благородного человека. Но с Леандрой и Бетани он держался отстранённо и сдержанно. Домоправительница вела себя точно так же и воспринимала любое вмешательство Леандры как личное оскорбление. Их увольнение вызвало бы больше проблем, чем решило, так как они были ответственными людьми, прилежно исполняющими свои обязанности, и найти им замену было бы невероятно трудно. Неудивительно, что Леандра с детьми вернулись в Денерим уже четвёртого драккониса. К этому времени у Бетани уже созрела мысль о том, чем ей хотелось бы заняться. На следующее утро после возвращения она очень рано встала, закуталась в простой плащ и вышла на долгую пешую прогулку. Бетани знала, что мать выбранила бы её за то, что она пошла одна и без охраны, поэтому не стала посвящать её в свои планы. Она дошла до Рыночной площади, держа в руке старомодный ключ от завещанного ей дома. Когда она попросила ключ у денеримского сенешаля эрла, он немного рассказал ей об этом доме. — Последней его снимала женщина-иностранка. Она сбежала, не заплатив, и оставила после себя полный разгром. Там такие пятна были на стенах, на них, видно, плескали вином. Эрл распорядился заново их выбелить и хорошенько выскоблить полы. Сдача дома в наём принесёт стабильный доход. Уверен, госпожа Бетани, там всё в полном порядке. Городские стены отбрасывали зябкую тень от низко стоящего солнца. Тем не менее, Бетани понравился внешний вид дома, его близость к лавкам и Церкви, и что его легко отыскать. Он стоял в крошечном тупичке на улице Вышивальщиц и был самым лучшим из домов. Замок щёлкнул, легко открывшись, пахнуло свежим маслом. Бетани мысленно поблагодарила сенешаля — он оказался куда приятнее тех людей из Южного предела. Она вошла в дом и оглядела свою собственность. О! Будь у них в Лотеринге такой дом, они бы считали себя настоящими богачами! Тут было очаровательно. Прихожая маленькая, но высокие окна пропускали много света. Стоящие в ней скамьи отлично пригодятся для её задумки, а платяной шкаф и сундуки она уберёт. Оштукатуренные стены сияли недавней побелкой. Внутри пахло приятной свежестью, хотя уже скопилось немного пыли, которую надо протереть. Бетани открыла дверь в середине противоположной стены и обнаружила за ней чудесную гостиную, более просторную, чем прихожая с полукруглым зевом камина в дальнем конце. На полу лежали приятного вида шерстяные дорожки с вытканным гваренским узором в виде широких волн. Стены частично покрывали резные дубовые панели. Потолок поднимался под самую крышу, и сводчатые треугольные окна тоже тянулись до самого верха, поднимаясь выше крыши прихожей. Славно, что так много света. Для того, чтобы делать свою работу должным образом, ей потребуется возможность всё хорошенько рассмотреть. Обстановку составляли длинные диваны, покрытые коврами и оленьими шкурами, столик для игры в королевы и пара книжных шкафов, заполненных книгами. Бетани в волнении сжала руки, надеясь, что там найдётся что-то интересное. Ей понадобится совсем другая мебель, но теперь у неё были собственные деньги. Да, её собственные деньги. Она мельком подумала, что можно было бы использовать кое-какую мебель из Дома Брайландов, но сразу же отказалась от этой идеи. Это всё равно, что красть у Корбуса. Всё, что ей понадобится, она закажет у плотника, а потом сама ему заплатит. И эта мебель будет принадлежать только ей. Слева от гостиной была спальня, тоже с камином. В ней стояла изящная кровать с пологом, буфет, платяной шкаф, стенной шкаф и большой железный сундук, оказавшийся пустым, за исключением нескольких непарных чулок. Шёлковых — должно быть, их прежняя владелица была весьма состоятельной женщиной. Кровать выглядела удобной. Бетани ощутила острое желание запрыгнуть на неё и спрятаться в этом чудесном маленьком домике, и выбираться наружу только чтобы купить еды у уличных торговцев и заглянуть в "Диковинки Тедаса". Но она пока не закончила осмотр. Справа от гостиной находилась кухня с отдельной печью для жарки и выпечки и очагом для готовки всего остального. Там же имелась каменная ванна для стирки и купания. Лари для припасов удручали пустотой, но заполнить их не так уж сложно. Возможно, придётся завести кошку, чтобы отвадить мышей. Или даже двух, чтобы им было веселее вместе. Бетани невольно захихикала. В этом доме она сможет завести столько кошек, сколько захочется. Она может стать старой девой-кошатницей, занятой чтением книг, игрой на лютне и выпеканием собственного хлеба. Звучит прекрасно. Она нашла кладовую с поленницей и двумя большими бочками вполне приличного вина. Бетани подумала, что при таком размере кухни кладовая не нужна. Её несложно перестроить в приличную небольшую спальню. Потянув за кольцо в полу, она открыла люк и увидела слегка плесневелую лестницу в подвал. Не имея под рукой свечей, Бетани решила отложить осмотр подвала на потом... когда рядом с ней будет кто-то ещё. От мысли спускаться в подвал в одиночестве становилось слегка жутковато. Она опустила люк и задвинула пустым ларём, понимая, что ведёт себя как дурочка. Интересно, а есть ли тут чердак? Он тоже мог быть скрытым. Поразмыслив, она поняла, что он точно тут есть — над кухней. Наверняка чердак маленький, ведь потолок гостиной слишком высок, и чердак не может проходить над всем домом. Бетани это крайне удивило, ведь снаружи казалось, что у дома плоская крыша. Беглый осмотр показал, что над спальней тоже есть маленький чердак. Она заметила в прихожей лестницу, но чтобы закрепить её на крюках, требовалась цепь или верёвка. Да и один Создатель знает, что там, на этих чердаках. Перед тем, как открывать, надо бы принести несколько старых простыней и накрыть мебель, потому что на чердаках могло накопиться много грязи. Но всё это принадлежало ей, и она сделает всё ещё лучше. А теперь настало время посоветоваться с лицом, от чьей воли зависит, провалится ли её план или воплотится в жизнь.

***

Владычица Церкви Маурин крайне удивилась, узнав, что просившая о встрече молодая женщина — госпожа Бетани Хоук, маг и падчерица покойного эрла Брайланда. Хотя имя Бетани всегда всплывало во время бурных обсуждений меняющейся роли магов, она всегда казалась Маурин милой девушкой. Бетани изящно присела в реверансе и, присев на стул для посетителей, выглядела как самая обыкновенная послушница или святая сестра, надеющаяся убедить её в чем-либо. — Ваше преподобие, — нерешительно заговорила Бетани. — Есть нечто, что мне очень хочется сделать, но я не хочу вызвать у людей раздражение или мысли, будто они участвуют в чем-либо неправильном, или что это противоречит воле Церкви... Маурин приподняла брови. Бетани продолжила так же нерешительно: — Я на самом деле надеюсь, что вам понравится эта идея, потому что я думаю, что некоторый присмотр надо мной со стороны Церкви стал бы для меня лучшим выходом. Не подумайте, что я представляю угрозу, — поспешно заверила она Маурин, — но так могут подумать люди, а если Церковь будет присматривать за мной, то эти люди будут чувствовать себя в безопасности, и это сделает их спокойнее и счастливее. Я не хочу становиться знаменем каких-либо политических заявлений. Мне нечего скрывать. Я никогда не использовала запретную магию. Отец заставил меня пообещать, что моя магия всегда "будет служить лучшему во мне, а не низменному". И это не будет стоить Церкви ни медяка, потому что у меня уже есть место для этого и я сама могу заплатить за всё, что мне потребуется. — Моё дорогое дитя, — остановила её Маурин. — Возможно, тебе следует сказать мне, что именно ты хочешь сделать. Немногим после Маурин вызвала сэра Отто. Она не могла придумать лучшего представителя Церкви для бесплатной лечебницы на Рыночной площади в нескольких шагах отсюда. Богачи нанимали собственных целителей в свои дома, а теперь и остальные денеримцы смогут воспользоваться магическим исцелением. Пока сэр Отто мягким голосом расспрашивал Бетани, Маурин поднялась и в взволнованных чувствах посмотрела на Рынок. Что за чудесный замысел! Позор, что никто до сих пор не додумался до него или не осмелился его предложить. Неужели богословы из Вал Руайо так сильно страшатся всего, что может заставить магов выглядеть полезными? Что скажет Верховная жрица, если узнает? Впрочем, Маурин было всё равно. Она вскоре отправится в Вал Руайо и с открытым лицом встретит надвигающуюся бурю. И даже если этой лечебнице не суждено долго просуществовать, она станет благословением для жителей этого города. Сэр Отто полностью увлёкся этим начинанием, что неудивительно — он всегда был идеалистом. Он предложил также в определённые дни посещать эльфинаж, поскольку эльфы могут бояться приходить на Рынок. Они также обсудили возможность привлечь сестру Урсулу. Она кое-что понимала в лечении и могла оказаться очень полезной помощницей. Сестра Урсула была доброй и смешливой вдовой, присоединившейся к Церкви после утраты мужа и дома. Маурин рассеянно кивнула. Отто и Бетани замечательно поладили между собой. Им требовалось лишь одобрение Маурин, и она его, разумеется, даст. Ей нравилось всё в этом замысле, и больше всего — что Верховная жрица наверняка его осудит. Всё равно за что быть повешенной: за овцу или за ягнёнка. Или сожжённой. Сэр Отто очень хотел познакомиться поближе с будущей лечебницей. Бетани объяснила, что пока не смогла осмотреть подвал и чердаки. Сэр Отто предложил позвать с собой его друга, Ирминрика, и захватить фонарь и длинную веревку. Маурин велела им взять с собой заодно и "того долговязого юношу", оказавшегося сэром Киваном, покладистым молодым человеком, достаточно сильным для таскания воды и дров. Позже, далеко за полдень, прибыл королевский гонец со страшными новостями о сотворённом порождениями тьмы ужасе. Маурин молилась за умерших и оплакивала гибель великого и прекрасного города. Теперь ей нет нужды ехать в Вал Руайо. Её наполовину собранные дорожные сундуки вновь опустели, и она провела ночь на коленях перед статуей Андрасте, будучи едва в состоянии связно прочитать молитву и стыдясь, что, услышав новости, она испытала облегчение за свою судьбу. Новости разлетелись по улицам. И не разобрать, на что это больше походило: на праздник или на поминки. И хотя от ферелденцев было бы неразумно ждать проявлений жалости к императрице, Маурин провела торжественную поминальную службу в память невинно убиенных и разрушения Великого Собора. Порвалась нить, что крепко связывала её с Верховной жрицей и церковными властями. Верховная жрица могла погибнуть, как и большая часть влиятельного духовенства. Лорд-Искатель, Рыцарь-Смотритель, Божественные Рыцари... Если не все, то кто-то точно погиб. И долгое время ничего не будет известно. По воле Создателя ферелденская Церковь теперь сама по себе, к добру это или к худу. Маурин дрожала под тяжёлым церемониальным одеянием, и ужасающая ответственность тяжело давила на её плечи. Через несколько дней пришло ещё одно послание: на этот раз тайное, в котором говорилось о сожжении чучел Маурин и королевы, и о молнии, поразившей Великий Собор. Маурин порадовалась, что уже провела поминальную службу, потому что вряд ли смогла бы найти в себе жалость к Верховной жрице после подобных новостей. Как бы то ни было, Создатель заговорил. И сделал это довольно громко. Она была очень рада, что одобрила открытие лечебницы. Она даже радовалась, что останется здесь, в Денериме, присматривать за ней.

***

— Но дорогая! — запротестовала Леандра. — Ты же не сможешь посещать со мной салоны и ужины, если эта лечебница будет занимать всё твоё время! Бетани предполагала, что это будет сложнейший бой в её жизни. К сожалению, она оказалась права. — Нет смысла выставлять меня напоказ в надежде зацепить благородную добычу, мама, — сказала Бетани. — Я маг. Ни один благородный человек, если он в своём уме, не женится на мне. В этой клинике я могу найти своё призвание. Никто другой не сможет сделать это. Владычица Церкви её одобряет. Это способ примирить магов и Церковь. Это способ принести настоящую, ощутимую пользу жителям Денерима. У меня нет особого выбора: я могу или лечить, или присоединиться к Стражам, как Карвер. Что бы ты предпочла? — О, Создатель! Нет! — Леандра в смятении вцепилась в свои волосы. — Это слишком опасно! Не понимаю, почему королева не оставила Карвера в Денериме с теми гномами... Но это слишком опасно! Леонаса убил человек, ненавидящий магов! Ты будешь одна среди чужаков. Если бы только Адам был здесь... Или Карвер... — Их здесь нет, — сказала Бетани, чувствуя себя немножко жестокой. — У них теперь своя жизнь. Я тоже хочу, чтобы у меня была своя собственная жизнь. У тебя есть Лотар, чтобы заботиться о нём, и Шарада, чтобы красоваться в салонах. Тем более, она справится со всем этим лучше, чем я когда-нибудь смогла бы. — О, Бетани... Голос Леандры затих, в её глазах стояли слёзы. — Нет! Не надо жалости! Я терпеть не могу, когда у тебя такой вид, будто ты печалишься за меня! Леандра заплакала по-настоящему. — Позволь мне хотя бы помочь тебе! Бетани с трудом удержалась от ответа. Да, она хотела бы всё сделать самостоятельно. Впрочем, она может показать матери дом и та убедится, как там хорошо. Быть может, это поможет ей примириться с замыслом дочери. Это отлично сработало. Леандра настояла на поездке в карете с охраной, хотя до лечебницы было рукой подать. Она же теперь эрлесса, в конце концов. Они обнаружили, что дом не заперт, и что сестра Урсула и сэр Киван усердно трудятся. — Как же тут чудесно! — воскликнула Леандра. — До чего милый домик! Бетани с гордостью показала ей каждую мелочь, особенно переделанную гостиную, где теперь стояли четыре койки. Они были прочнее и выше обычных узких кроватей. В спальне к большой кровати прибавились маленький письменный стол со стулом и специальное кресло для родовспоможения, которое придумала сама Бетани. Много лет назад она помогала отцу принимать роды, и ей не терпелось опробовать некоторые из его идей. Она решила использовать спальню для родов, чтобы дать роженицам побольше уединения, и потому что они могли наделать много шума. Большинство рожениц предпочли бы рожать у себя дома, но в прежние дни Бетани доводилось видеть немало перепуганных юных будущих мам на пороге их дома — брошенных отцами их детей и отвергнутых своими семьями. Наверняка и здесь происходит нечто подобное. Переделка кладовой шла полным ходом. Для штукатурки и побелки установили козлы. В стене уже пробили и застеклили узкое окно. Такое много света не даст, но даже скудный дневной свет лучше, чем ничего. В новой спальне уже стояла мебель: узкая кровать и сундук с платяным шкафом из прихожей. Осталось ещё немного поработать, и лечебница будет готова к открытию. На чердаках был только мусор: изъеденные молью ковры и крысиный помёт. Бетани приняла это близко к сердцу и нашла кошку-мышелова, которой был нужен дом. Сестра Урсула сама любила кошек и посчитала Пайвакет славным приобретением. В подвале тоже было грязно. Даже сложно сказать, что из мусора было более мерзким — горшки с чем-то, что сэр Отто счёл гнилой репой, или ржавые вёдра с зазубренными краями. Пахло сыростью и разложением. Пол был просто земляным. Отто предположил, что если рабочие положат тут плитку или кирпич, то это место станет более терпимым. Кроме гнилья в подвале нашлись вскрытые мешки негашеной извести и несколько забытых на полке банок мёда: старых, в паутине, но запечатанных воском. В теории мёд никогда не портился, так что Бетани, поморщившись, вытерла банки и отнесла наверх. Мёд хорош в обработке ран: он предотвращает заражение. Леандра сильнее смирилась с увлечением дочери лечебницей, когда та заверила, что по-прежнему будет ночевать в доме Брайландов. Сестра Урсула, напротив, решила оставаться в лечебнице время от времени, по очереди с сэром Отто и сэром Ирминриком, тоже увлёкшимся идеей лечебницы. Посовещавшись, они решили поставить в маленькой спальне не односпальную кровать, а добротную двухъярусную, с длинным лежаком. Отто и Ирминрик были довольно высокими. Вернувшись с дочерью домой и хорошенько всё обдумав, Леандра предложила одну очень хорошую идею. Она решила собрать салон по случаю возвращения в столицу и пригласить всех знатных жителей Денерима. Там можно будет поговорить о лечебнице: во-первых, о том, как эта идея чудесна сама по себе, и во-вторых, что она одобрена Владычицей Церкви. Она пригласила на салон многих жриц. Даже Владычица Церкви согласилась поприсутствовать. — Надеюсь, Хайбрен придёт, — переживала Леандра. — Уверена, она уже в состоянии появляться на общественных собраниях. Если нет, то мы просто обязаны навестить её, Бетани. Иначе это будет выглядеть странно и даже враждебно. И Лотару надо повидаться с сестрой, если она не может прийти к нам. Но Хайбрен не пришла. Леандра написала приглашение в самых тёплых словах, но прибыл лишь эрл Кейн со своими сёстрами, которые ужасно соскучились по дорогой эрлессе Леандре. Пока девочки обнимались с Леандрой и Шарадой, Кейн отвёл Бетани в сторону. — Твоя мать собирается навестить Хайбрен, не так ли? — Ну... да. Она же её мачеха. Она чувствует себя обязанной это сделать. — Какая она прекрасная женщина, твоя мать. Так добра к девочкам. Всегда любил её, — его слишком красивое лицо помрачнело. — Послушай, я понимаю, что кому-то нужно повидаться с Хайбрен. Но она не в порядке. И я не уверен, что мальчику следует приходить. Это может плохо кончится. Бетани удивлённо на него посмотрела. — Что-то случилось? Хайбрен очень больна? Кейн развёл руками, тщательно изображая то, как должен выглядеть молодой муж, обеспокоенный состоянием своей жены, и ответил, понизив голос: — Она... не в порядке. Она всё время расстраивается и впадает в истерику. Она напала на щенка Фэйлин и попыталась выбросить его в окно. И избила воспитательницу, когда меня не было дома. Страж Йован осмотрел её в тот день, когда я сообщил ей новости о её отце. Он сделал для неё какое-то успокоительное, но сказал, что она не может пить его постоянно. Может быть, ты сможешь прийти... со своей матерью и леди Шарадой, если хочешь. Если бы Хайбрен смогла вести себя прилично, то мне бы не пришлось так пристально следить за ней. Если ты будешь рядом, то, может быть, тебе удастся сделать так, чтобы она не навредила самой себе. — Разумеется, я приду... — пробормотала Бетани уже в полном замешательстве: — Обсуди это с моей матерью. Мы можем приехать сегодня? — Перед закатом, — предложил он. — Хайбрен спит в неурочное время. Я знаю, что могу доверять вам и что вы не будете рассказывать об этом. Представь, сколько боли это причинит всем нам... и ребёнку повредит... если все узнают, что его мать была безумной. Его позвала одна из его многочисленных поклонниц, и Бетани осталась одна, переваривать эту весьма серьёзную новость. Бетани откровенно не любила свою сводную сестру, но если той нужно какое-либо исцеление, то Бетани, конечно же, поможет. И наверное, если в поведении Хайбрен виновато душевное расстройство, то оно в чём-то простительно. Быть может, так повлияла скорбь по убитому отцу. Бетани попыталась на время выбросить это из головы, улыбаясь своим благородным друзьям. Все с теплотой отзывались о лечебнице, обещали рассказать о ней своим знакомым, предлагали помочь деньгами и вещами. Несколько человек осторожно высказали беспокойство о том, что Бетани может переутомиться, ведь она будет единственной целительницей в лечебнице. Это был весьма прозрачный намёк, что ей потребуется помощь опытных целителей-магов, но пока никто не хотел говорить об этом напрямую.

***

Они всей семьёй сели в карету и отправились в особняк эрла Денерима. Дамы решили, что пока они навещают эрлессу Хайбрен, Лотар может повидаться с Фэйлин и Дженси. — Я всё равно не хочу видеть Хайбрен, — заявил Лотар. — Я ненавижу Хайбрен. — Лотар, дорогой, — принялась увещевать его Леандра, — ты не должен говорить так о своей сестре. Бетани и Шарада переглянулись. Лотар остался непреклонным и отвернулся, уставившись в окно на улицу. — Я всё равно её ненавижу, — прошептал он. — Жаль, что её не убили вместо отца. Леандра вздохнула, ласково положила руку ему на плечо и порадовалась, что он её не скинул. — Мы не пробудем там долго, — пообещала она. — Хайбрен нездорова, и Бетани посмотрит, можем ли мы чем-нибудь помочь ей. — Ладно. По крайней мере там можно будет хоть с кем-то поиграть. — Фэйлин и Дженси были очень взволнованы тем, что у них будет гость, — сказала Шарада. — Наверное, они приготовили угощения. Не наедайся перед ужином! Лотар зловеще ухмыльнулся через плечо, и Шарада рассмеялась. Кенделлсы ждали их в приёмном зале. Фэйлин и Дженси подпрыгивали от восторга. Кейн самым дружелюбным образом поприветствовал дам и Лотара, взъерошив мальчику волосы. — Привет, братец! Лотар нахмурился, но вежливо поклонился. — Милорд эрл. Они обменялись поклонами, реверансами и традиционными разговорами об улучшении погоды. Кейн планировал отправиться на Пик Дракона, поскольку его обязанности не исключали возможность развлекаться. Он был полностью в распоряжении дам из Южного предела. По правде говоря, его раздражало, что эти женщины вмешиваются в его личные дела, но он понимал, что они делают это не со зла. Вполне возможно, они вообще бы не вспомнили о Хайбрен, если бы не считали, что обязаны проявлять участие. И если на то пошло, то леди Шарада не слишком скрывала, что предпочла бы оказаться где-нибудь в другом месте. Кейн полагался на никогда ещё не подводившую его удачу, и ещё больше — на полную неспособность Хайбрен вести себя прилично с кем бы то ни было. — Я предупреждал Хайбрен о том, что вы придёте и она должна принять вас, — сказал он, изображая обеспокоенного мужа. — Я рад, что её осмотрит настоящая целительница. Женщины встревоженно переглянулись. Бетани уже рассказала им о приступах гнева у Хайбрен, особенно о нападении на щенка, что выходило далеко за пределы здравомыслия. — А пока, — предложил Кейн, — почему бы Лотару и девочкам не пойти повеселиться? Госпожа Мэнди заготовила несколько чудесных игр! Лотар с грустным видом побрёл за девочками, будто его вели на похороны, хотя по большей части он просто притворялся, чтобы вызвать жалость к себе. Как только дети ушли, лицо Кейна стало серьёзным, он повёл дам через длинный северный коридор и тихо попросил: — Позвольте мне войти первым и подготовить её к вашему визиту. Подождите здесь. — Конечно, — согласилась Леандра. Как только он скрылся из виду, ей подумалось, что у Кейна ужасные манеры — даже хуже, чем у Логэйна Мак Тира, — но благодаря красоте ему сходило с рук то, что для многих считалось непростительным. Конечно, во многом это было связано с его воспитанием... — Всё в порядке, — сказал Кейн, вернувшись. Он смущённо поморщился. — Сегодня она не в лучшем состоянии. Он жестом пригласил их войти и тихо закрыл за собой дверь. Беременность Хайбрен ещё не сильно бросалась в глаза, но с момента их последней встречи её внешность сильно изменилась. Её волосы были жирными и всклокоченными, платье — измятым и грязным. Она глубоко вздохнула и вдруг бросилась к ним с выпученными глазами. — Выпустите меня отсюда! — завизжала она. — Выпустите меня! Дамы от потрясения совершенно опешили. Хайбрен вцепилась в Леандру и затрясла её за плечи так, что затрещали швы на её прекрасном фиолетовом платье. — Слышишь меня? — заорала она. — Я требую, чтобы ты сообщила Собранию земель, что мой муж держит меня в заточении, как пленницу! — Тише, тише, — мягко сказал Кейн, убирая руки Хайбрен от поражённой Леандры и плавно вставая между женой и гостьями. После того, как ущерб был нанесён, он мог это сделать. — Нельзя же так вести себя с твоей доброй мачехой. — Мачехой! Хайбрен разразилась горьким смехом. Она снова повернулась к Леандре и рявкнула: — Слушай, ты, алчная карга, я хочу, что ты и вон та одержимая, — она ткнула пальцем в сторону ахнувшей Бетани, — рассказали всем, как со мной обращаются! — Да как ты смеешь, сумасшедшая сука! — не выдержала Шарада. — Не смей так разговаривать с моей семьей! Ты пыталась выбросить из окна щенка! Может, ты и леди, но ты не нормальная. Так что сядь и заткнись! — Шарада, не надо! — взмолилась Леандра. Хайбрен, красная от ярости, бросилась на воинственно выглядящую Шараду. — Кейн! Держи её! — закричала Бетани и наложила на Хайбрен усыпляющие чары. Заклинание достигло цели, и женщина начала падать. Кейн ловко подхватил её и отнёс на смятую постель. — Иногда она вот так ведёт себя, — вздохнул он. — Не знаю, что с этим делать. Она может навредить себе, или кому-то ещё, или ребёнку. Если бы её отец был здесь... Он покачал головой, стараясь не переусердствовать. — Ей нельзя оставаться одной, — сказала Бетани. — Ты должен найти кого-то, кто сидел бы с ней и успокаивал её. Кого-то... — она замялась, пытаясь подобрать слова. — кого-то сильного. Может быть, святую сестру из Церкви? — Я поищу кого-нибудь, — улыбнулся Кейн, сверкнув белыми зубами. — Это замечательная идея. Очень важно сохранить это в тайне. Когда-нибудь она поправится, и ей будет так стыдно... Он уже решил нанять за достойную плату женщину-охранницу. Или двух. Сильных? Несомненно. Хайбрен несколько дней назад пыталась ударить его заострённой подвеской. На взгляд Бетани, вряд ли стоило ожидать, что поведение Хайбрен улучшится — оно слишком походило на её обычную манеру общения с окружающими. Хайбрен оставалась Хайбрен, только пугала больше. Но и Бетани по-прежнему оставалась целительницей, и принялась за осторожный осмотр спящей женщины. — С ребёнком, похоже, всё отлично, — сообщила она Кейну. — И с Хайбрен тоже, хотя все эти волнения не идут ей на пользу. Я буду приходить каждую неделю и, разумеется, ты всегда можешь позвать меня, если что-нибудь случится... — Я знал, что могу на тебя положиться, — сказал Кейн с простодушной благодарностью. Он повёл дам прочь, ликуя душой. — Мы же семья, в конце концов. Почему бы вам не остаться перекусить, чтобы дети могли поиграть подольше?

***

— Нет никаких причин не возвращаться в Денерим, — сказал Фергюс своей красавице-жене. Она сияла от счастья. Они оба сияли от счастья. Порождения тьмы ушли на самый дальний восточный край Тедаса, императрица умерла, Церкви не удалось расколоть Ферелден, а хвалёные орлесианские корабли покоились на дне моря — или стояли в качестве трофеев в ферелденских портах под ферелденскими флагами. Некоторые — в порту Хайевера, где им дали новые имена. Капитан Изабела закатила настоящую вечеринку на крупнейшем из своих новых кораблей. Не в силах сдержаться, Анора обняла Фергюса. Да, это ужасно, что порождения тьмы напали на невинных людей и эльфов, и что многие погибли, но ведь погибшие не были ферелденцами. Напротив, Ферелден так бесстрашно и упорно сражался с порождениями, что эти чудовища убрались в другое место. Пришли новости, что Бронвин захватила Рок дю Шевалье, тем самым обезопасив Герленов перевал. — Я надеюсь, — едко сказала Анора, прервав долгий поцелуй, — что остальной Тедас очнётся и примется исполнять свой долг. Почему Орлей должны защищать ферелденцы? Создатель свидетель, они нам ничем не помогали. А теперь мы в безопасности! Они посетили вечеринку в доках и вернулись домой поужинать в приятной компании добрых друзей, в просторном и недавно отремонтированном обеденном зале замка Хайевер. Предстояло ещё много работы — и много что нуждалось в перестройке, но замок стал вполне пригоден для жизни. Анора и Фергюс были вполне счастливы в своей великолепной спальне, служившей многим поколениям тэйрнов и тэйрн Хайевера. У Аноры были некоторые идеи о смене обстановке в спальне, и Фергюс с большой охотой пошёл ей навстречу. Их свадьбу омрачили убийство эрла Брайланда, его похороны и казнь убийцы, но зато медовый месяц в Хайевере превзошёл все ожидания. Анора запомнила каждую улочку её нового города, и вместе с Фергюсом строила планы по его благоустройству. Они выезжали за пределы города и поднимались на Прибрежную гряду и на скалы Конобара. Они посещали как скромных фермеров, так и новоиспечённых баннов. Сокровища, нажитые Хоу неправедным путём и вывезенные Фергюсом после осады Башни Бдения, упрощали восстановление замка и города. В семейные покои пришлось заказать новую и более изящную мебель, обшить стены новыми панелями, приобрести ковры и заказать у ткачей занавеси и постельное бельё. Старую комнату Бронвин переделали почти целиком, от прежней обстановки осталась лишь старинная кровать и обивка любимого Бронвин зелёного цвета. Фергюс надеялся, что когда-нибудь Бронвин навестит Хайевер. Она была там в ту ночь... И видела всё произошедшее своими глазами... Возможно, боль была ещё слишком остра. Он не мог заставить себя войти в комнату, которую когда-то делил с Ораной, и сказал Аноре, что та может переделать её полностью на своё усмотрение. Она приказала заменить там всё, за исключением особо выдающейся резьбы. Здесь будет детская, когда появится на свет их малыш. Стены здесь кое-где будут обшиты панелями, кое-где оштукатурены, а ещё тут будет отгороженная ниша для детской кроватки и кровати его или её няни. А малыш появится скоро. Пока ещё слишком рано говорить об этом с уверенностью, но они оба были совершенно уверены, что столь усердные попытки не могут остаться напрасными. Огромный зал, в который выходили все семейные комнаты, Анора сочла напрасной тратой пространства. Она решила переделать его в семейную трапезную и купила для него замечательные стол и стулья, а также красивый полукруглый столик для спиртных напитков с вырезанными сценами охоты. Ещё она заказала для него картины. Одна, их парный портрет, была почти готова. Также она заказала роскошные гобелены для украшения Большого и пиршественного залов на первом этаже, которые тоже сейчас перестраивались. Отпустив служанку, Фергюс сам принялся расчёсывать блестящие золотистые кудри жены. — Если на то пошло, есть множество причин вернуться в Денерим, — сказал он. — Очень скоро могут прибыть тевинтерцы, и мы должны быть наготове. — О да, — улыбнулась Анора, представляя удивление работорговцев. — Я понимаю, что мы должны ехать. И мне хочется посмотреть, готов ли к весне сад на крыше Дома Хайевера. Кроме того, я вовсе не уверена, что Кейн способен справиться со встречей наших иноземных "гостей". — Я не уверен, что он способен справится хоть с чем-либо... Но хватит говорить о других мужчинах в моей спальне! Она рассмеялась совсем по-девчоночьи, когда он отбросил щётку в сторону и снова заключил её в объятия.

***

— Грегор, — мягко произнёс Первый чародей Ирвинг. — Не ломай понапрасну голову. Тебе надо что-нибудь съесть. Этот бульон выглядит неплохо... Рыцарь-Командор ферелденского Круга, обхвативший голову руками и нависший над захламленном столом, неразборчиво буркнул что-то в ответ. Ирвинг поморщился, убрал бутылку бренди со стола в шкаф и бесшумно прикрыл дверцу. Он уселся в кресло напротив, с состраданием глядя на человека, который был одновременно его врагом и товарищем на склоне дней. Ирвинг кашлянул, привлекая внимание. — Многие погибли, но мы по-прежнему живы. Мы можем многое сделать, чтобы помочь борьбе. — Мы слишком старые, — простонал Грегор пьяным голосом. — Проклятые, старые и бесполезные старики. Они все мертвы. — Возможно, мы слишком стары для сражений, — согласился Ирвинг, — но всё ещё можем учить и направлять. Наша молодёжь нуждается в нас. Сам Ирвинг не считал себя совсем уж старым, но он подумал, что если Грегор будет думать, что у него есть единомышленник, то быстрее возьмёт себя в руки. Им предстояла серьёзная работа. Владычица Церкви прислала им приказы, которые Ирвинг успел тайком прочесть, мысленно переворачивая строчки лежащего перед Грегором письма, и счёл на удивление уместными. Возможно, без оглядки на Вал Руайо Владычица Церкви Маурин окажется именно такой главой Церкви, в которой нуждается Ферелден. На конклаве она проявила удивительную непредубеждённость. Разумеется, узнав новости о Вал Руайо, Грегор пал духом. В конце концов, у него там были друзья. Много друзей. Да, большинство из них доживали последние дни, пуская слюни в приюте для отставных храмовников, но Грегор помнил их как способных и набожных мужчин и женщин. По мнению Ирвинга, лучше умереть, чем влачить подобное существование, но маги смотрели на жизнь и смерть совершенно иначе, чем духовенство. Маги не слишком переживали о смерти. Она могла настигнуть в любой момент. Ирвинг знал многих магов из Белого шпиля, Круга Вал Руайо. Он сожалел об их смерти, но они всё равно умерли бы в дальнейшем, так или иначе. Они могли умереть как Винн, убитые из злобы без всякой настоящей причины. Или их могли убить за косой взгляд на храмовника. Или Церкви могло взбрести в голову использовать Право Уничтожения и положить конец жизням всех магов, как виновных, так и невиновных. В этом конкретном случае можно сказать, что орлесианский Круг подвергли Праву Уничтожения порождения тьмы. Плохие вещи случаются с хорошими людьми. Хорошие вещи случаются с плохими людьми. Ирвинг был убеждён, что под солнцем справедливости не сыскать. Первый чародей в глубине души вообще не был уверен в существовании Создателя. "Если Он действительно существует, — думал Ирвинг, — то Ему должно быть очень стыдно. Должно быть, Тедас сотворился в один из дней, когда Он отдыхал". — Есть ли у Владычицы Церкви какое-либо поручение для меня? — спросил он. — Могу ли я чем-нибудь помочь? Ответ он уже знал, но старательно изображал незнание. Грегор сунул ему письмо. — Её милость желает, чтобы в Денерим отправили целителя и двух учеников школы созидания. Она открывает лечебницу для бедных. Если всё пойдёт как надо, ей может потребоваться больше целителей, — Грегор фыркнул. — Она действительно хочет, чтобы магия "служила человеку", начиная с сегодняшнего дня! — Как насчёт молодого Флориана? — предложил Ирвинг. — Он довольно одарён, и цивилизованная жизнь в Денериме ему вроде как привычна. Он никогда не доставлял хлопот ни одному храмовнику. — Цивилизованная жизнь, — передразнил Грегор. — Можно подумать, её кто-то из нас не любит! Ох уж этот маленький барчук. — Грегор потёр лицо. — Извиняй. Она, то есть её милость, хочет, чтобы мы побольше занимались Мором. Отправили новых магов королеве Бронвин, которая, как она мне напоминает, "дорога нашей Пророчице". Ещё она написала, что если у меня есть лишние храмовники, желающие помочь Стражам, то я должен позволить им уехать. Это было многообещающе. Какими бы ни были взгляды Ирвинга на Создателя, Прах Андрасте оказался настоящим чудом, а новая королева Ферелдена — выдающейся женщиной. — Ну... — Ирвинг дёрнул себя за бороду и отважился спросить: — Это ведь хорошо, разве нет? Помогать больным, помогать сражаться против порождений... Это славные деяния, и они не выходят за пределы наших возможностей. — Разумеется! — рявкнул Грегор. Он так ударил кулаком по столу, что миска с бульоном подпрыгнула и опрокинулась. — Это не за пределами наших возможностей: посылать нашу молодёжь на смерть, пока мы отсиживаемся тут и пьём наш проклятый бренди! Строго говоря, это был бренди Грегора. Когда тот бывал в хорошем настроении, то предлагал выпить и Ирвингу. Однако Ирвинг понимал, что Грегор имел в виду. Его опять терзала вина за смерть Каллена. Такое время от времени случалось. Он послал юного Каллена к Стражам шпионить за Стражами-магами, и бедный малый нашёл свою смерть в пасти драконицы. Бронвин прислала Грегору любезнейшее письмо, в котором превозносила добродетели и заслуги Каллена, но Грегор по-прежнему воспринимал смерть юноши как личную вину и казнил себя за то, что вообразил себя хитрецом и заигрался. — Мы не должны сидеть сложа руки, но никто и не требует от нас, чтобы мы шли до места боя с порождениями пешком, — заметил Ирвинг. — Ты ведь можешь ехать верхом, не так ли? Я, конечно же, предпочёл бы повозку. — Мы не можем покинуть Круг, — возразил Грегор, но его выдавал азартный блеск в глазах. Ирвинг знал, что побеждает. — Конечно же можем, — бодро заявил он. — Как в тот раз, когда мы покидали его для участия в конклаве. Я думал, ты готовишь сэра Родри в качестве своего преемника. Он немного суров, — солгал Ирвинг. Он-то считал Родри вполне разумным парнем, но хотел заставить Грегора думать, будто тот оставляет Круг в руках грозного надсмотрщика, — но думаю, он наберётся опыта. А Суини сможет справиться с магами... — Да он же полуслепой! — ... с помощью Леоры. Ирвинг с грустью улыбнулся: — Возможно, смертельно опасные приключение удел не только молодых. Мы двое уже много лет бросаем вызов смерти.

***

Серые Стражи Тедаса продвигались на юг или запад, встречая на своём пути препятствия и опасности. Бандиты устраивали дерзкие налёты на обозы. Самые смелые однажды ночью напали на личную охрану Первого Стража, когда те встали лагерем под сверкающими звездами Безмолвных равнин. Бандитов по большей части прогнали, а тех, которых удалось поймать, жестоко казнили и насадили их головы на копья вдоль Имперского тракта, с поясняющими табличками "враг Серых Стражей". Первый Страж подумывал, не призвать ли их в орден, но решил, что в данный момент полезнее подать пример. Те, кто препятствует Стражам исполнять долг — сполна за это заплатят. На Стражей Ривейна в море напала Армада Удачи. Пиратов разбили наголову, но ривейни всё-таки пришлось зайти в Виком на ремонт. Стражу-Командору пришлось стиснуть зубы и умерить гнев, но мысленно он поклялся отомстить Армаде. Слишком долго пираты правили этими морями. Все, кто препятствовал Стражам исполнять их обязанности, должны понести суровое наказание. Сейчас у него не было времени на месть, но он полагал, что его антивские друзья охотно присоединятся к разграблению оплота Армады, Лломерина. Возможно, кое-кто из Марки тоже захочет в этом поучаствовать. Это будет очень выгодный грабёж, и очень, очень приятный. Неварранские Стражи, разумеется, прибыли в Камберленд раньше всех и быстро выдвинулись к границе с Орлеем, выслав вперёд конных разведчиков. И всю дорогу им встречались усталые беженцы, взывающие о помощи. От них разведчики узнали, что творится на западе. Вал Шевин, ближайший к Вал Руайо город, настолько переполнен беженцами, что закрыл ворота и никого больше не впускает. Беженцы вынуждены идти на север или на восток к неварранской границе. Те, у кого имелись деньги на подкуп пограничной стражи, проходили в Неварру. Бедняки же оседали в лагере, возникшем перед мостом Имперского тракта через реку Шевин. Лагерь рос с каждым днём и представлял собой отвратительнейшее место, где правила грубая сила, а изнасилования и грабежи были обычным делом. Там оказались несколько церковников: Преподобная мать и горстка храмовников и жриц. Они пытались навести хоть какой-то порядок в лагере, но их усилия пропадали втуне. Порождения тьмы пока не заходили на север дальше несколько миль от Вал Руайо. Судя по всему, перекрёсток у Белль Форш был всё ещё свободен. Возможно, орда двинулась на юг или на юго-запад, в сторону богатого Вал Форэ. Беженцы не знали ничего и были уверены лишь в том, что хотят оказаться как можно дальше отсюда.

***

Наконец, седьмого драккониса новости о падении Орлея достигли Кунандара. Их принесли обычные агенты, один из которых случайно узнал, что ривейнские Стражи ушли на юг сражаться с Мором. Перед отплытием несколько Стражей зашли обсудить новости в таверну. Агент их расспросил, а затем вскочил в седло и галопом гнал до Конт-арра, где сел на корабль. В Ривейне Серые Стражи всегда были колючкой в сапоге у кунари. Кунари пришли в Тедас, когда последний из так называемых "Моров" начал забываться, и утративший былое влияние орден Серых Стражей они посчитали каким-то бесполезным пережитком. Иногда кунари брали Серых Стражей в плен, но оказалось, что они чрезвычайно трудно поддаются внушению. Да и камек не срабатывал на них должным образом. Не мешкая, аришок, аригена и арикун собрались на совете, обсудили новости и выработали план действий. Несколько месяцев назад аришок послал в Ферелден отряд Бересаада, чтобы те нашли ответ на вопрос "Что такое Мор?", но от командующего отрядом стэна вестей так и не было. Скорее всего, солдаты Бересаада мертвы, что было своего рода ответом, который они должны были найти. Кунари мало впечатляла история Тедаса до их прибытия на север. Большая часть того, что они узнали, состояла из малозначимых перечислений бессмысленных сражений между такими же бессмысленными вождями-грабителями. Однако часто встречались повествования о Море, и для кунари было очевидно, что хотя большая часть почерпнутых оттуда сведений о порождениях тьмы — суеверный вздор, где-то под наслоениями мифов скрывается доля правды. Если город сильнейших из бас стёрт с лица земли этими тварями, возможно, для народа Кун пришло время принять участие в наведении порядка. Крупный отряд вторжения загрузился на дредноут и отправился на юг с приказом высадиться на побережье Недремлющего моря и выяснить, готов ли Орлей для обращения. Прежде кунари предполагали начать вторжение с меньшего по размеру Ферелдена, что дало бы им стратегическую опору на юге, но новая возможность казалась гораздо более многообещающей.

***

Ланайя очень хорошо восприняла новость о том, что долийцы нужны на западе. Она была твёрдо убеждена, что долийцы обязаны хранить преданность Серым Стражам. По крайней мере её клан поддержит усилия Мерриль по сплочению Народа. Больше четырех сотен долийцев отправились скорым маршем в сторону Морозных гор. Те ферелденцы, которые знали о участии долийцев в войне против порождений тьмы, терпимо относились к длинному каравану аравелей, открыто едущему по дорогам Ферелдена. А других вид такого количество вооруженных эльфов напугал и разгневал. Фермеры с семьями попрятались в домах. Из-за деревьев беспорядочно вылетали стрелы. Оскорбления неслись вслед, когда долийцы проезжали через деревни, не желая тратить драгоценное время на объезд. Возле одной из господских усадеб им преградили путь местные стражники, с враждебным видом держась за рукояти мечей. — Я слыхал, что вам, остроухие, даровали собственную землю. Что ж вам там не сидится? — с издёвкой в голосе спросил один из них. Воины-долийцы рассердились, но Мерриль уставилась на стражников широко распахнутыми от удивления глазами. — Королева Бронвин призвала нас сражаться с порождениями тьмы, — ответила она звонко. — Ты же не думаешь, что мы должны ослушаться её? Стражники переглянулись и пошли на попятный. — Кхм, нет... Конечно же нет. Раз так, то проезжайте. Стражники отошли с дороги, и эльфы двинулись дальше. Мерриль оглянулась через плечо и окликнула недовольных стражников: — Вы тоже присоединяйтесь к нам. Бронвин ужасно милая. Мы славно повеселимся на этой войне!

***

Стражам нужно было двигаться быстро, но так, чтобы не выбиться из сил на случай внезапного боя. Риордан вёл свой отряд по Имперскому тракту не задерживаясь, но проблемы всё равно возникали. Сельские жители, завидев, что через их края идут все джейдерские Стражи разом — сто пятнадцать бойцов, да ещё и обозные повозки, — стали задаваться вопросами. Холмистый участок дороги у Халамширала замедлил обоз, пришлось тащиться шагом. Неудивительно, что городская стража Халамширала обеспокоилась, завидев такой внушительный отряд. Лгать им стало бы ошибкой. Когда командир городской стражи подошёл за пошлиной, Риордан сказал ему чистую правду: что порождения тьмы пробудились и напали на Вал Руайо, что орду направлял Архидемон, и что в Орлее начался Мор. Командир сразу же отвел Риордана к виконту де Бражелому, управляющему городом в отсутствии графа Пьера. Виконт тотчас же созвал совет, и Риордан почувствовал себя обязанным выступить перед главами этой провинции с подробным рассказом обо всём, даже понимая, что этим может породить панику после своего ухода. Виконт умолял его остаться или хотя бы оставить в Халамширале нескольких Стражей. После короткого размышления Риордан ответил отказом. Чтобы остановить орду, виденную в Тени, им потребуется каждый имеющийся Страж. Вместо этого он использовал Право Призыва на всех пригодных преступников, томящихся в городских темницах. Возможно, Стражи смогут найти им применение. Всю дорогу лил дождь, что тоже не улучшало настроения. Сны Риордана оставались смутными. Возможно, это Архидемон препятствовал более ясным видениям, лишь единожды приподняв завесу, чтобы внушить Стражам страх и трепет. Стражи достигли Лидса одновременно с беженцами из Вал Руайо. Пришлось задержаться, чтобы расспросить выживших в бойне о том, что на самом деле произошло. Сотни и сотни потерявших всё людей заполнили улицы города, пытаясь найти пристанище и пропитание. Многие до сих пор не могли прийти в себя от пережитого ужаса и связно рассказать о случившимся. Это произошло посреди ночи, они пробудились от ожившего ужаснейшего кошмара, который оказался слишком настоящим. Одни во время бегства потеряли жён, детей или родителей; других разлучила с родными напирающая обезумевшая толпа; третьи видели, как близкие тонули, не в силах больше цепляться за борта лодок. Почти ни у кого не было времени собрать самое необходимое. Многие были босиком, их ноги покрывали язвы и струпья. Из добравшихся до кораблей полуголых беглецов многих убил ночной холод, и их окоченевшие тела выкидывали за борт. Трупов было так много, что за кораблями следовали огромные полчища акул, устроивших кровавый и безумный пир. По улицам бродили осиротевшие дети, и лидская Церковь не могла принять их всех. В приют принимали только совсем маленьких детей, которым иначе грозила немедленная смерть. Дети четырех-пяти лет оказались предоставлены сами себе. Они попадали в лапы содержателей притонов или сбивались в стаи, пытаясь выжить в предместьях порта Лидса. В грязных переулках каждый день находили маленькие трупики детей, умерших от голода, холода, издевательств или горя. Фиона и несколько Стражей-эльфов сходили в эльфинаж, поговорить с горсткой выживших эльфов. В какой-то степени спасшиеся эльфы — а их в самом деле было очень мало, — устроились в Лидсе лучше людей. Им хотя бы было куда пойти. В лидском эльфинаже царила нищета, но местные эльфы привыкли делиться всем, что имели, так что у всех беженцев-эльфов имелась крыша над головой. — Они ничего не знают о том, что произошло около дворца или Собора, — позже сказала Фиона Риордану. — Все выжившие по большей части слуги из особняков, стоявших поблизости от доков. Те, что находились дальше, или не смогли бы убежать от порождений тьмы, или бежали в сторону северных и восточных ворот. Она не стала пересказывать ужаснувшие её истории, от которых эльфинаж бурлил негодованием. Двух молодых эльфиек вытащили из воды моряки, девушки подумали, что теперь в безопасности, но их насиловали все два дня, на протяжении которых корабль пересекал Недремлющее море. Моряки забирали у пожилых эльфов все ценности, а затем выкидывали несчастных за борт на съедение акулам. Младенцев убивали за слишком громкий плач. Каждый такой штрих сам по себе не был чем-то из ряда вон выходящим. Но в совокупности это составляло отвратительную картину того, как мало люди ценили жизни эльфов. — Если окажется, что порождения тьмы двинутся на восток, то эльфы поговаривают о том, чтобы всем вместе пойти в сторону ферелденской границы. До них докатились новости о новых Долах и о том, что у королевы Ферелдена есть советники-эльфы. Эльфы знают, что ни один орлесианский солдат не рискнет жизнью ради эльфа, а имущества у эльфов так мало, что их здесь ничто не держит. — Видела среди них кого-то, кого можно призвать? — Одного или двух, но эти эльфы не видят смысла сражаться за Орлей. Призвать-то их можно, но они скорее всего сбегут. — Тогда они нам не нужны. Я нашёл несколько годных рекрутов среди беженцев. Бандиты, в основном, но с виду хорошие бойцы, — он потёр глаза ладонью. — Они охотно пойдут в Вал Руайо, даже если им придётся сражаться с порождениями, лишь бы первыми поживиться в развалинах. Фиона неодобрительно поморщилась, но понимала, что следует смотреть на вещи трезво. — Нам следует призвать всех, кого получится. Новобранцев было около дюжины. Выживут не все, но Риордан коротко поговорил с каждым из них и выдал кое-какое снаряжение, как и семерым преступникам из Халамширала. На Посвящение времени не было. Возможно, они проведут его в Вершиеле... Но это оказалось невозможным, поскольку ворота Вершиеля перед ними не открылись. Над городом курилась зловещая дымка. Когда Риордан издали её увидел, то испугался, что порождения тьмы уже добрались до города, но оказалось, что это дело рук человеческих. Вершиель захватил сьер Оливье де Фламбар и его солдаты, и они были полны решимости удерживать город против всех угроз на свете. И одной из этих угроз, по мнению де Фламбара, являлись Серые Стражи. Де Фламбар и Риордан горячо и громко спорили: один стоя перед воротами, другой — на надвратной башне. Отряд враждебно настроенных лучников целился в Стражей, готовый выстрелить, как только прозвучит приказ. — Нам в Вершиеле не нужны Серые Стражи! — заявил рассерженный шевалье. — Стражи привлекают Архидемона! Мы видели его в лагере на реке Орн! — На реке Орн? Где стоит Имперская Армия? — крикнул Риордан, отчаянно нуждаясь в хоть каких-то сведениях. Возможно, этот шевалье был прав: Архидемон вполне мог почуять Стража и последовать за ним. — Нет никакой Имперской Армии! Теперь нет! — Но что случилось? — спросил Риордан, чувствуя, как сердце проваливается куда-то в желудок. Это была катастрофа. — Большая часть того, что осталось от армии, здесь, за этими стенами! Когда Имперская армия стояла лагерем у реки Орн, один Страж принёс известия о падении Вал Руайо. Затем он поскакал дальше, в Монтсиммар. А в ту же ночь Архидемон обрушился на нас и выжег весь лагерь. Маркиз, его брат и всё командование сгорели живьём. Четверть армии убита. Следующие несколько дней мы пытались собрать то, что осталось. Многие дезертировали. Приехали Стражи из Монтсиммара и пытались заставить нас следовать за ними в Вал Руайо. Но это безумие! Некоторые пошли с ними, а остальные, в том числе и раненые, отправились под моим командованием сюда. В Вал Руайо тоже были Стражи. Я не дурак. Я слышал, что Стражи могут чувствовать порождений. Значит, и они могут чувствовать вас. Так что убирайтесь отсюда. Гоняйтесь за Архидемоном, но не заманивайте его сюда, или я убью вас всех. Я должен защитить этих людей. Риордан внимательно на него посмотрел. То, что кто-то проницательней других время от время разгадывает некоторые тайны Стражей, было неизбежно. Жаль, что этот на вид умный и отважный человек настроен против них. Не стой он там, на стене, в окружении лучников, Риордан призвал бы его не задумываясь. — И что ты будешь делать, — спросил он, — если орда подступит к Вершиелю? Оливер де Фламбар посмотрел на его свысока. — Буду удерживать этот город. Мы готовимся к осаде. У нас баллисты, из которых можно стрелять в небо. Мы будем наготове. Если порождения попытаются штурмовать стены, у нас найдётся для них кипящее масло. Если они попытаются прорыть ходы под землей, мы отравим их в их туннелях, как кроликов. Нам не нужны Стражи. А теперь убирайтесь. — Ты не знаешь всего, — сказал Риордан, пытаясь его образумить. — Поверь мне, вам нужны Стражи. Только Страж может убить Архидемона... — Убирайтесь, пока я не досчитал до трех, — оборвал его де Фламбар. — Иначе я прикажу моим лучникам стрелять. Один... Два... — Стражи! Уходим! Они отступили, чувствуя спинами злые взгляды. Вслед им послышались несколько грубых оскорблений. Кто-то из Стражей горько выругался, кто-то прошептал злую угрозу. — Как по мне, то когда порождения придут, пусть забирают эту дыру! — Когда он будет гнить от скверны, высокомерия у него поубавится... Фиона громко фыркнула. Риордан вздохнул и укоряюще на неё взглянул. — Ладно, может и не сгниет, — проворчала она. — Так или иначе, но сколько невинных погибнет из-за удовлетворения его гордыни? — Риордан? — окликнула его Страж-лучница. — Куда мы пойдём? В Монтсиммар? Это был тот ещё вопрос. Он понятия не имел, что ей ответить. Всё было в руках Создателя. — Мы вернёмся к тому ручью, что видели днём, — решил он. — Там есть чистая вода. Там мы проведём Посвящение, и я подумаю, куда идти. Они углубились в лес, чтобы их не увидели даже с самой высокой башни Вершиеля. Они разбили продуманный и хорошо защищённый лагерь, не прекращая многословного разговора. Начались споры. Стражи-ветераны присматривали за новичками, не давая им отлынивать от заданий. Риордан сидел на складном холщовом стуле, подперев подбородок кулаком, и пытался решить, что делать в этой отчаянной ситуации. Фиона деловито смешивала зелье Посвящения. В их положении ритуал имел особое значение. Из девятнадцати новичков выжило двенадцать, довольно-таки хороший результат. Риордан надеялся, что это доброе предзнаменование. После еды все почувствовали себя лучше. Ночью было уже не так холодно, так что Стражи не особо жаловались, когда Риордан приказал им после ужина потушить костры. Выживших новобранцев уложили на одеяла в палатку отсыпаться и приходить в себя после Посвящения. Мертвецов отнесли поглубже в лес и оставили на съедение волкам: стародавняя деревенская замена сожжению. Складывать большой костёр было бы неразумно. — Нет нужды привлекать к себе внимание, — тихо сказал он. — Нам нужно отдохнуть. Элейн, выстави часовых. Пусть ничто не проскользнёт мимо. А утром мы поговорим. Он тянет время, признавался Риордан сам себе. Он тянет время, потому что понятия не имеет, что делать. Сновидения не слишком-то ему помогли — вряд ли кто скажет, что вид разлагающейся головы Герода Карона на копье мог чем-то помочь. Герод был Старшим Стражем Монтсиммара, и Риордан его хорошо знал. Видения глумящихся порождений тьмы были слишком расплывчатыми и неопределёнными, и Риордан так и не смог понять, где они находятся. Ясно одно: Стражи где-то повстречали порождений тьмы, и эта встреча закончилась бедой. Но сон по-прежнему таил в себе старую магию, которая всегда помогала. К рассвету ему удалось придумать какое-то подобие плана. — Мы не пойдём в Монтсиммар, — объявил он всем. — Мы отправимся на северо-запад, к последнему лагерю армии на реке Орн. Мы разведаем, действительно ли дракон напал на армию. Мы постараемся собрать всех оставшихся... — он помолчал. — Если они ещё люди, возможно им потребуется Посвящение. Если они заражены необратимо... мы сразимся. Мы продолжим двигаться на северо-запад к Вал Форе, возможно, там мы узнаем больше. Это решение выглядело разумным, и все согласно кивали головами. Но Риордан ещё не закончил. — Фабрис, Кловис, Мажоне, вы отправляетесь обратно на границу. — В Джейдер? — спросил Кловис, крепкий мужчина с мечом и щитом. — Нет, — твёрдо сказал Риордан. — К границе или за неё. Туда, где вы найдете ферелденских Стражей. Найдите Бронвин. Расскажите ей, что узнали. Расскажите, куда мы направляемся. Скажите, чтобы она призвала столько, сколько сможет. Попросите её проявить больше милосердия, чем было оказано ей, и прийти к нам. Время для глупых секретничаний прошло. Мы все — Стражи.