* * *
По мере продвижения армии на запад, небо становилось всё сумрачнее. Низкие серые тучи закрыли солнце, но не проливались дождём. Воздух стал вязким и душным. Союзники не имели представления о том, что их ждёт за Орном. Отряд разведчиков шёл впереди основной части армии, медленно и осторожно пересёк древний каменный мост через реку, чуть ли не ощупью продвигаясь по Зелёному пути. Отряд разведчиков включал Стражей: Данит, Катара и Дараха. Они сразу почувствовали присутствие порождений тьмы и даже больше: что тварей особенно много правее от северной стороны поросшей мхом узкой дороги. Они немедленно послали солдата назад, предупредить Бронвин. Молодой человек заозирался, выпучив в испуге глаза, и побежал со всех ног. — Где они? — прошептал Катар, осторожно приближаясь к деревьям. — Я ничего не вижу. И ничего не слышу. В самом деле, в лесу стояла неестественная тишина. Ни птичьего крика, ни шелеста листьев, ни самого слабого дуновения ветра. Умирающая листва обвисала с ветвей, словно черные лоскуты. Даже трава возле Зелёного пути была серой и тусклой. — Они здесь, — пробормотала Данит, разглядывая упавшую прямо перед ней ветку с клочьями почерневшей листвы. — Я чую их вонь. Не сговариваясь, они встали в оборонительный треугольник, выставив готовые к бою луки. Остальные долийцы и люди последовали их примеру, настороженные и напряжённые. Время словно застыло. У всех перехватило дыхание, они старались вести себя тихо-тихо, как мыши в амбаре. — А-а-а-пчхи! Данит подскочила от неожиданности. Молодой солдат чихал, не в силах остановиться. Чихание разносилось по недвижимому лесу. На третьем чихе земля под ними разверзлась. Порождения тьмы выплеснулись из-под мёртвого мха и гниющих листьев. Земля вздымалась, словно выдыхая скверну, когда порождения поднимались во весь рост и бросались в бой. — Убивай их! — крикнула Данит. — Убивай их всех! Расстояние было слишком коротким. Она успела выпустить лишь две стрелы, и ближайшие твари добежали до неё. Она перекинула лук за спину, и, выхватив кинжалы, полоснула по первому оказавшемуся перед ней гарлоку. — Надеюсь, Бронвин близко! — крикнула она Катару. Он, стиснув зубы, заколол своего гарлока в спину и отпихнул труп в сторону, освобождая клинок. Схватка была кровавой. Порождения тьмы визжали и вопили, люди и эльфы сыпали проклятиями. То тут, то там слышался пронзительный предсмертный крик, но возможности оглянуться и посмотреть не было. Данит видела, как Дарах споткнулся, но выпрямился, рыча от боли. Порождения тьмы умирали, но и люди с эльфами умирали тоже. Из подлеска на разведчиков бежали новые и новые твари, размахивая оружием. Данит зашипела — гарлок отражал её удары и теснил. Пока она сражалась с ним, низкорослый генлок извернулся и полоснул по боку. Броня частично погасила удар, рана вышла неглубокой, но Данит почувствовала жжение рассечённой плоти. Она понятия не имела, насколько всё плохо. — Держитесь вместе и отступайте к дороге! — крикнула она. Приближались новые порождения. Если они будут пытаться отбиться здесь, не на открытой местности, их перебьют. Раздался новый крик. Генлоки вцепились в окровавленного солдата, и тянули его в разные стороны, словно играли в чудовищное перетягивание каната. Товарищи отчаянно старались отбить его и спасти. Кому-то удалось отрубить руку вцепившегося в солдата генлока. Взвизгнув, он выпустил ноги добычи. Его соперник с торжествующим визгом рывком оттащил несчастного от его защитников и размозжил голову ударом грубой железной палицы. До сих пор раздавалось щелканье тетив луков. Четверо долийцев взобрались на деревья и стреляли оттуда по порождениям, отвлекая на себя. Сердце Данит воспрянуло от гордости за их находчивость. Твари бежали к ним, пытались рубить стволы мечами и топорами, но падали, успевая нанести один-два удара. Передовой отряд двинулся назад, стягиваясь в плотный круг, спиной друг к другу. Метательный топорик подрубил колено Дараха. Он упал, и другое порождение рубануло по раненной ноге. Дарах с воплем полоснул ножом вверх, вспарывая тому брюхо. Данит бросилась поднимать Дараха, но он не мог держаться на ногах. — Тогда живо в круг! — приказала Данит. Дарах пополз с искажённым от боли лицом в относительную безопасность, и упал без сознания от кровопотери. Порождения тьмы вопили, рубили, скакали и нападали. То один солдат падал, то другой. Круг сжимался и сжимался. Они почувствовали, как под сапогами дрожит земля. Гулкий топот, набирающий скорость. Один из сидящих на дереве долийцев вскрикнул. — Огр! Храни нас Митал! Данит оглянулась через плечо. Громадный, грузный огр надвигался на них из-за поворота Зелёного пути. Как только он по ним ударит и рассеет их построение, они все погибнут. Оставался только один путь.* * *
Гонец передал сообщение всаднику, и тот галопом помчался обратно в колонну. — Впереди порождения! Много! Они напали на разведчиков! — Морриган! Мне нужна виверна! — крикнула Бронвин, спрыгивая с лошади. Она протрубила в драконий рог, поднимая тревогу. — Стражи! За мной! Ведьма бросила снаряжение, что несла в повозку, и отбежала к обочине дороге, где имелось достаточно места для превращения. И тут же появилась виверна. Лошади встали на дыбы и заржали, люди, крича, хватали их за поводья. Бронвин вскочила на спину зверя, вцепилась в шейный гребень, и Морриган рванула вперёд, рёвом расчищая себе путь. Веланна, надо отдать ей должное, помчалась за ними в отчаянной попытке спасти ушедших в разведку друзей-долийцев. Андерс, Тара и Ниалл тоже превратились. Зевран со смехом унёсся на спине виверны-Тары. Алистеру и Броске удалось забраться вивернам на спину. Адайя, закричав, побежала за ними, Алистер поймал её руку и затащил на виверну. Сиофранни изо всех сил пыталась их догнать. — Подождите! Подождите! — Шевелитесь! — подгоняла остальных Астрид. — Да, это я вам, и магам тоже! Шейл, веди туда големов!* * *
— Держитесь! — крикнула Данит. — Не давайте им подойти! Она проскользнула между двумя перепуганными солдатами и побежала прямо к огру. Он, пригнувшись, тряс головой, готовясь к разбегу. Порождения тьмы замешкались, пытаясь перехватить Данит, но она зарезала их и махнула засевшим на деревьях лучникам. — Стреляйте по огру! — заорала она, перекрывая шум битвы. — Отвлеките его! Его надо убить! Затем она снова сорвалась в бег, крепко сжимая кинжалы. Двое лучников её услышали, и принялись осыпать стрелами по огру, стараясь отвлечь его от смертельного рывка. Он затряс увенчанной рогами головой, стряхивая стрелы. Одна застряла в хряще уха и он, раздражённо заревев, заскреб ухо лапой. Это дало Данит несколько лишних секунд. Другой лучник догадался уложить гарлока на её пути. Время вокруг Данит замедлилось. Впереди неё ворочался огр, а путь к нему преграждали вопящие порождения. Один рухнул до того, как она подбежала, и она перепрыгнула его. Он дернул лапой, умирая, и она почувствовала, как его клинок слабо черкнул по её сапогам. Другой гарлок замахнулся мечом, но она, не останавливаясь, просто отвела удар кинжалом. Над ней нависало небо — огромная перевернутая свинцовая чаша. Данит отчаянно захотелось снова взглянуть на солнце и синеву над Бресилианским лесом, но они остались далеко позади, будто что-то давно ушедшее, смутное и полузабытое. Единственное, что сейчас существовало в мире — огр, становящийся все больше и больше при её приближении. Он уже полностью приготовился к смертоносному рывку и замер, выбирая миг для атаки. Данит подбежала, прыгнула на него, одной ногой оттолкнулась от высокого колена, другой опёрлась на выступ нагрудной пластины. Закричав, она размахнулась и изо всей силы всадила кинжалы в вены на его шее. Оскверненная кровь брызнула во все стороны, залив её руки и лицо. Огр удивлённо взревел, начал подниматься, но споткнулся на середине движения. Данит, не переставая кричать, с силой провернула кинжалы в ранах. Обе они были смертельными, хотя левая убила бы чудовище быстрее. Данит вырвала кинжалы, и струя чёрной крови толчком выплеснулась из горла огра. Ничего не понимающий огр смахнул с себя Данит и попытался зажать рану. Труп генлока смягчил её падение, хотя от удара о ржавую броню на теле появятся ссадины. Она, пошатываясь, поднялась на четвереньки и только сейчас поняла, что в подлеске скрывался не один огр, а два. Второго заслоняла громадная спина первого. Невредимый и готовый к бою, он побежал к Данит прямо по умирающему сородичу. Она, стиснув зубы, вскочила с земли. Порождения тьмы скакали вокруг, мешая огру, и он небрежно отбросил их в сторону, стремясь добраться до желанной добычи. Данит побежала к нему, перебарывая боль от ран. Одним прыжком она вскочила на огра, целясь кинжалами в незащищенную пластиной часть груди. Но он отвлёкся на вонзившуюся стрелу и чуть оступился. Один кинжал вошёл как надо, глубоко пронзив верх лёгкого. Второй сорвался и лишь полоснул огра по левому бицепсу. Данит крепче ухватилась за рукоять торчащего из груди огра кинжала, пытаясь не соскользнуть наземь. Смертельно раненый и взбешённый, огр сгрёб её и оторвал от себя. Броня не выдержала хватки огра, и Данит почувствовала, как трещат рёбра. Вопя, она метнула оставшийся кинжал в налитый от злобы глаз. Взревев, огр покачнулся и выронил её. Он неуверенно потянулся к кинжалу, коснулся, и в этот момент его мозг отключился. Огр громко, с хлюпаньем закашлялся, выплюнув полный рот крови. Ноги его подкашивались, он сделал шаг вперёд, но колени подломились, и он упал. Данит попыталась откатиться в сторону, и ей это почти удалось. Она вскрикнула от ослепительной боли, и тьма охватила её.* * *
Как только Морриган приблизилась к порождениям тьмы, Бронвин спрыгнула на дорогу. Морриган могла ей помочь лишь побыстрее добраться до места боя. Без седла, удерживающего её на спине виверны, Бронвин не сумела бы сражаться. Приземляясь, она перекатилась, вскочила на ноги и выхватила меч. Под натиском виверн порождения рассеялись. Морриган хлестала их хвостом, раскидывая в стороны, оплёвывала ядом и полосовала когтями. Остальные виверны следовали её примеру, не давая порождениям тьмы собраться для нового нападения. Появление Бронвин ободрило разведчиков, и они рассредоточились, убивая оглушённых вивернами порождений. Рядом с Бронвин спрыгнул Алистер и принялся рубить генлоков. Броска ворвалась в бой с радостным воплем, втыкая кинжалы в ближайшего врага. Адайя, как репей вцепившись в спину преследующей порождений Веланны, швыряла бомбы в тех, кто увернулся от ядовитых плевков. Зевран, тоже каким-то чудом удерживаясь на виверне, свесился набок и мечом срезал убегающих порождений, как колосья. Долийские лучники побежали за ними, стреляя на ходу. Шум прорезал звонкий, не по-детски кровожадный голос Мерриль. Она уничтожила неглубокие норы, вырытые порождениями тьмы для засады, вместе со спрятавшимися там тварями. — Бронвин! — крикнул один из долийцев. — Дараху нужен целитель! Она оглянулась: Дарах неподвижно лежал на земле. Даже на таком расстоянии он выглядел ужасно. — Оставайся с ним! Маги на подходе! Где Данит? — Она сражалась с огром, но не вернулась, — прокричал другой, тыкая в нужную сторону пальцем. Бронвин побежала туда. Она увидела двух убитых огров: одного поверх другого. И зажатая между ними фигурка Данит, скорчившаяся под сгибом неподъемного колена. — Сюда! — закричала Бронвин. — Андерс! Здесь нужен целитель, а не виверна! Андерс, опьянённый сражением, повернулся к ней. Огромные золотистые глаза уставились на Бронвин, и она вздрогнула, гадая, а не нападёт ли он сейчас? Затем виверна превратилась обратно в Андерса, который, слегка пошатываясь, побежал к ней. — Данит здесь, внизу! Они перелезли через вонючих и скользких от чёрной крови огров, пытаясь придумать, как извлечь эльфийку. Трупы были неподъемны, и Бронвин почувствовала дурноту от мысли, что девушку придётся вытаскивать рывком. Всё тело Данит залила кровь, хуже того, её бедро выгибалось под неестественным углом. — Ой-ой, это очень плохо, — шепнул Андерс Бронвин. — Я не знаю, что можно сделать. Знаю лишь, пока нам поднимать её нельзя. — Где Тара? Где Зевран? — спросила Бронвин, вспомнив об их щепотках Праха. — Не знаю. Порождений преследуют. Они переглянусь. Если никто из эльфов не вернётся через несколько минут, будет слишком поздно. На поле сражения прибыли големы, и Бронвин приказала им убрать трупы огров. Сначала они оттащили в сторону один труп, потом второй, осторожно приподняв его и высвободив Данит. Андерс присел на корточки возле лежащей на земле эльфийки, стараясь остановить кровотечение и исцелить раны. Он приподнял её веко. Данит тихо застонала и моргнула. — Больно... — Потерпи, я о тебе позабочусь. С тобой всё будет хорошо. Он поспешно собрал свою ману, окутывая эльфийку голубым светом, пытаясь срастить бесчисленные разорванные сосуды. — Нет. Не будет. Ужасный волк схватил меня. Мерриль... Маленькая Хранительница подбежала и упала на колени рядом с Данит. — Я здесь, lethallan. Она погладила Данит по волосам, убрала со лба прядку. Стражи и долийцы столпились рядом, желая помочь. Данит попыталась от них отмахнуться, но она слишком ослабла, и её рука бессильно упала на землю. — Нет... — прошептала она. — Нет. Я хочу почувствовать солнце на моём лице... — Что ты сказала, lethallin? Облака чуть-чуть разошлись: ровно настолько, чтобы их края засеребрились. Робкий лучик солнца упал вниз, на миг осветив последствия сражения. Данит улыбнулась и умерла.* * *
В целом, это можно считать победой. Они перебили свыше четырехсот порождений тьмы, и расчистили широкую полосу вдоль дороги. Это хорошо. Но они потеряли одного Стража, и едва не потеряли второго. Тара, испытывая вину за смерть Данит, сунула Андерсу часть своего Праха для Дараха. Прах совершил чудо. Без него Андерсу удалось бы спасти Дараха, отняв ногу, но эльф остался бы калекой. Зевран испытывал двойственные чувства из-за решения Тары. Да, каждый был готов на всё ради товарища. Ему нравился Дарах. Однако на войне всегда кто-нибудь погибал. Все рано или поздно умирали. Они не смогут спасти всю армию. Решения, какими трудными они бы ни были, нужно принимать. Но в то же время он знал, что окажись он рядом, то отдал бы свой Прах Данит. Конечно, были и другие убитые. Тела людей предадут погребальным кострам. Тела долийцев, как и тело Данит, по их обычаю зароют в землю. Хранители решили очистить выбранное место огнём и отметить могилы камнями, а когда это место полностью очистится от скверны, принести сюда молодые деревца и посадить в изголовьях. Бронвин пришла на похороны долийцев. Рядом с ней стоял Логэйн, и она была благодарна ему за поддержку. Такова капризная военная удача. Её отношения с Данит складывались трудно, но Данит проявила себя как ответственный Страж и отважная защитница своего народа. Стражи и друзья долийцев из числа людей стояли поодаль: Лелиана, Сайлас, Эмрис, Авелин и остальные, наблюдая за церемонией со сдержанным любопытством. Разумеется, среди них присутствовала и Астрид, со всей серьёзностью и тактом утешая друзей Данит. Те, кто путешествовал вместе с Данит, горевали особенно сильно: Ниалл, Квинн, Мэйв, Нуала и Стерен. Вместе с ней они пережили свои собственные приключения. — Мне это не нравится, — шёпотом пожаловался Квинн Мэйв. — Ну, то что долийцы словно забирают её у нас. Данит же Страж! Мы должны им это сказать! — Ш-ш-ш! — остановила его Мэйв. — Похороны проводят для живых. Бронвин уважает обычаи других народов. Наверняка долийцам тоже кажутся странными наши обычаи. Поскольку Данит была Старшим Стражем, многие члены высшего командования сочли уместным отдать ей дань уважения. Ферелденские лорды внешне казались строгими и серьёзными. Впрочем, многие из них, начиная с Вульфа и Корбуса, знали Данит лично и уважали её. Орлесианцы же чувствовали себя не в своей тарелке. Все эти языческие обряды казались им неуместными и еретическими, и их тошнило от самой идеи закапывать мёртвые тела в землю, чтобы те там гнили и служили пищей червям. Чистое и благопристойное сожжение куда лучше. Гномы, разумеется, сами считали погребение достойным способом избавления от мёртвых. Долийцы шептались между собой: не всем нравилось присутствие чужаков на церемонии народа элвен, но они терпели ради укрепления союза. Веланна плакала горячими и злыми слезами. Ей лицо опухло и покраснело, она бросала неприязненные взгляды на людей. Нуала и Стерен что-то тихо шептали ей, сдерживая её гнев, однако по замедленным движениям Бронвин догадалась, что Ниалл добавил в вино эльфийки успокоительного отвара. Хранительница Мерриль тоже горевала. Они с Данит выросли в одном клане и знали друг друга с детства. Ланайя поддерживала Мерриль с одной стороны, старик Мэйнриель с другой. Незнакомая Бронвин долийка пела погребальную песнь, её голосу вторили странная костяная флейта и арфы, похожие больше на луки, чем на музыкальный инструменты. "Melava inan enansal Ir su araval tu elvaral U na emma ableas In elgar sa vir mana In tu seetheneran din' Emma na…" Эти понятные только долийцам слова имели особый смысл для их предводителей. Некоторые долийцы обменивались кивками и многозначительными взглядами. За тёмными днями Мора для эльфов настанет будущее, которое не способно осквернить ни одно порождение тьмы, в котором ни один человеческий лорд не навяжет им свою волю. Мерриль сумела взять себя в руки и произнести долийское прощание с умершими. Люди и гномы вслушивались в сладкое и музыкальное звучание непонятных слов, успокаивающее сердце. Бронвин вздохнула, когда Тановир и Катар опустили тело Данит в могилу. Там, в тёмной земле, эльфийка выглядела такой маленькой и хрупкой. — Не будь мы в моровых землях, мы могли бы подарить ей цветы летом или пушистые еловые или сосновые веточки зимой, — тихо объяснила Ланайя Бронвин. — Но здесь растёт лишь скверна. Поэтому мы дарим ей то, что есть. Сладкие пирожки и горшочки галланесаля. Катар вырезал Данит маленькую галлу, чтобы ей не было одиноко. Веланна подарила ей серебряную заколку, найденную на Глубинных тропах. Дары разложили вокруг мёртвых, и Мерриль поднесли маленький бронзовый совочек. Она зачерпнула землю, высыпала её в могилу и передала совочек Ланайе, та повторила её действия и затем почтительно протянула совочек Бронвин. Среди долийцев поднялся шёпот, но все сошлись в том, что раз Данит служила Бронвин, то ей дозволительно принять участие в обряде. Когда она закончила, Мэйнриель слегка кивнул ей и принял совок. Совок наполнялся снова и снова, и все друзья приняли в этом участие. Могилы постепенно заполнялись. Бронвин постаралась не вздрогнуть, когда земля покрыла бледное лицо Данит. Если она научилась смотреть, как тела её друзей пожирает огонь, то она выдержит и это. Когда могилы заполнили и положили сверху камни, Ланайя нараспев прочитала молитву на долийском, и её сородичи хором повторяли. У андрастиан это вызвало ещё больше беспокойства. Бронвин оглянулась, недовольная тем, что людям не хватает порядочности позволить другим народам хоронить своих мертвецов согласно их обычаю. Хорошо, что люди не понимали, о чём говорится в молитве, потому что последние строки, прозвучи они на общем языке, вызвали бы негодование. "Мы долийцы, хранители утраченных знаний, следующие собственным путём. Мы последние из элвен. Мы никогда не склонимся вновь." Когда похороны закончились и все разошлись по лагерю, Бронвин созвала Стражей на собрание, и объявила, что Катар будет новым Старшим Стражем-долийцем. Пока люди и гномы не отправились спать, эльфы почти не разговаривали. Дарах до сих пор пребывал в глубоком целительном сне. Остальным эльфам было о чём поговорить друг с другом. — По крайней мере Данит видела землю элвен, — вздохнула Сиофранни. Адайя крепко прижала её к себе. — Она умерла как настоящая героиня, — заявил Катар, — и хотела бы, чтобы мы закончили начатое. Прежде чем мы покинем Тедас, мы должны победить Мор. — А я не уйду, пока не освобожу столько рабов из Тевинтера, сколько смогу, — сказала Адайя, яростно сверкнув чёрными глазами. — Вот именно, — вздохнула Тара, пытаясь мыслить ясно. Она положила голову на плечо Зеврана, не в силах выразить ту вину, что испытывала. — Мне бы очень хотелось повидать свою семью, и хотя бы разочек поговорить с ними. Тот парень, Фенрис, наверняка знает кучу всего о Тевинтере и о том, что там делают с рабами. Давай хорошенько порасспросим его, когда он вернётся. У нас есть что-нибудь выпить? Эльфы удивлённо уставились на неё. У Стражей всегда была выпивка. — Мой друг Огрен уже храпит, — сказал Зевран. — Пойду украду у него что-нибудь.* * *
Бронвин долго лежала без сна, прислушиваясь к звукам затихающего лагеря и к доносящемуся от костра шепоту эльфов, слишком тихому и неразборчивому. Бронвин понадеялась, что они не замышляют мятеж. Дыхание Логэйна выровнялось, и вскоре его храп вплелся в общий хор, хотя он определенно храпел не громче всех. Она смотрела на тёмно-красный свод шатра, подсвеченный сотней костров, и пыталась расслабиться. Она принялась считать задом наперёд, и прежде чем заснуть, досчитала до восьмидесяти трех. Бронвин поняла, что находится в Тени и удивилась, насколько же тут шумно. Она извлекла из ножен теневую версию Рассекающего Лезвия, на тот случай, если её подстерегают притаившиеся в засаде твари. Она находилась в разрушенном городе, на верхнем этаже некогда величественного здания. Бровин подошла по выложенному чёрным мрамором полу к обвалившемуся краю и взглянула вниз. Под ней находилась яма, полная ужасных созданий. Щупальца колыхались, подобно водорослям на мелководье. Низкие глубокие стоны сливались в хор сотен загубленных жизней. Бровин сначала показалось, что это плач умирающих, пока не поняла, что матки поют, задрав головы и устремив обожающие взгляды куда-то вверх. Она подняла взгляд и увидела Архидемона, сидящего на разрушенной башне. Он замер, плотно сжав клыкастую пасть, и хотя физически не мог издавать ни звука, каким-то образом от его исходила нежнейшая и болезненно сладкая музыка, перед которой невозможно было устоять. Она обещала всё: бальзам на старые раны, утоление всех печалей. Она обещала новый, совершенный мир. В небесах позади Архидемона виднелось тёмное пятно, похожее на парящий в вышине облачный остров. Бронвин напрягала зрение и ей показалось, что она видит башни, ворота и высокие зубчатые стены. Чёрный город? Наверняка он. Её друзья-маги говорили, что его можно увидеть в Тени. Она начала карабкаться по руинам башни, гадая, что произойдёт, если она нападёт на Архидемона в Тени? Бой будет легче или труднее? Если она погибнет во сне, умрёт ли в реальном мире? Сумеет ли отыскать в Тени своих друзей и попросить их присоединиться к сражению? Маги, блуждая по Тени, могли ею управлять. Получится ли это у неё? Архидемон не обращал на неё внимание, больше интересуясь тем, что находилось внизу, на равнине. Бронвин продолжила подниматься и вскоре оказалась на вершине разрушенной стены. Она проследила за взглядом дракона и замерла, не поверив своим глазам. Сине-серебряные знамёна трепетали над целой армией Стражей. Их были сотни, тысячи. Скверна в их крови взывала к ней. — Эй? Кто-нибудь слышит меня? — Бронвин? Из темноты, сверкая серебром брони, показался Страж-Командор Дункан. — Бронвин! Моё дорогое дитя! Он выглядел в точности как при их первой встрече в замке Хайевер. На смуглом лице сияла белозубая улыбка, а золотая серьга в ухе придавала ему вид благородного пирата. Казалось, он был очень рад её видеть. — Бронвин! Девочка ты отважнейшая! Я знал, что у тебя всё получится. Я знал, что с этим можешь справиться только ты одна. — Я ещё ничего не сделала. — Разве? — он обвёл рукой стоящую внизу армию Стражей и одарил Бронвин самой ласковой улыбкой. — Ты собрала всех нас, как и было задумано. Скоро Уртемиэль будет повержен, и пятый Мор кончится! Ты выполнила возложенную на тебя задачу, и даже с лихвой. Пусть же теперь твои братья и сёстры выполнят свою. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду. — В самый тёмный час, когда Тедас в этом так нуждался, ты возглавила нас. Тебе незачем умирать! Среди твоих верных Стражей полно героев. Пусть достойный брат из Неварры или Антивы или даже из Орлея, прославится, убив Архидемона. О тебе и так никто не забудет, дорогое дитя. Не жадничай. Оставь немного славы другим. — Мы сделаем всё возможное, чтобы сразить Архидемона, — ответила Бронвин. — Когда мы столкнёмся с ним лицом к лицу, никто не будет забивать себе голову подобными глупостями. Когда-то, после жестокой расправы над её семьёй, она слепо полагалась на Дункана. Теперь же его слова звучали покровительственно... даже снисходительно. Неужели он всегда был таким? Она не одобряла то, как он руководил Стражами, но никогда раньше не испытывала неловкости в его присутствии. Да, когда во время её Посвящения Дункан отравил Давета зельем Посвящения и зарезал запаниковавшего бедолагу Джори, ей было очень неприятно. Но даже тогда он не казался ей таким... невыносимым. — Понимаю, — успокаивающе произнёс Дункан. — Понимаю. Кусланды всегда исполняют свой долг. И ты блестяще исполнила свой, и имеешь право пожинать плоды своих сверхчеловеческих усилий. Ты королева и жена любящего тебя мужчины, хотя он довольно необычно проявляет свою любовь. В один прекрасный день ты станешь матерью. Подумай о пользе, которую ты принесёшь Ферелдену, и о том, что по моему разумению, сможешь дать ему только ты. Как думаешь, сколько после твоей смерти просуществуют магические лечебницы? Что станет с эльфами, о которых ты так печёшься? Что станет с Логэйном, когда он снова потеряет возлюбленную? А как же твои нерождённые дети? На фоне ужасного свинцового неба соткались три маленькие фигурки, подсвеченные дальними отблесками огня. Девочка, мальчик, девочка. Старшая девочка, с длинными каштановыми волосами, устремила на неё умоляющий взгляд серых глаз. Это были глаза Брайса Кусланда, оттенённые густыми, как у Логэйна, ресницами. — Мама! — позвала она. — Мамочка! Спаси нас! Ты уже потеряла нашего старшего брата! Если ты умрёшь, мы не появимся даже в Тени! Бронвин вздрогнула и повернулась к сочувственно улыбающемуся Дункану. Дункану ли? Теперь она поняла, что перед ней грубая подделка. — Это удар ниже пояса, Уртемиэль, даже для тебя. Его улыбка дрогнула лишь на мгновенье. — О, тебе больно? Славно. Ты должна знать, каково это, когда убивают твоих детей. Я хочу лишь жить... существовать. Они хотят любить меня, служить мне, слышать мою песнь, воспроизводить себе подобных. Ты хочешь лишить их всего этого. Справедливо, если за это тебе придётся погоревать. Но смотри! Призраки стали ярче. Сердце Бронвин сжалось, когда она увидела, что мальчик хмурится как Логэйн. Младшая девочка прижимала к себе щенка. — Мамочка, тебе нужно просто остаться в живых! — всхлипнула старшая. — Не наноси последнего удара, и мы все будем вместе с папой! Пусть это сделает кто-то другой! Сердце Бронвин разрывалось на куски, но она ответила: — Если бы ты в самом деле была моей дочерью и дочерью Логэйна Мак Тира, то никогда бы так не сказала. Призрачные детские лица покрыли слёзы, они истончались, и плач "Мама! Мамочка!" звучал всё тише. Поддельный Дункан по-прежнему улыбался, но зло и самодовольно. Его лицо вытянулось, засеребрившиеся глаза смотрели холодно и колко. Неподвижный дракон в вышине был всего лишь иллюзией. Бронвин повернулась к настоящему Архидемону, непринуждённо прислонившемуся к стене. — Если бы я не собиралась убить тебя раньше, то за это я бы точно тебя убила. Ты слишком омерзителен, чтобы оставлять тебя в живых. Ты был таким в древности, когда глупцы поклонялись тебе, и скверна не сделала тебя лучше. Твои дни сочтены, и я покончу с тобой, и с Мором заодно. — Глупая девчонка! — осклабилось существо. — Я предлагаю тебе любовь и будущее, а тебя заботит Мор. Ты невосприимчива к скверне! Так воспользуйся своим преимуществом! Объединившись, мы сможем править этим миром! Бронвин взвесила в руке меч, прикидывая расстояние. Вроде бы небольшое. Сможет ли она убить Архидемона прямо здесь и сейчас, в Тени? — Я не хочу править всем миром. — Только его частью, да? — усмехнулся Уртемиэль, теряя последнее сходство с Дунканом. — Ну раз твоих, к сожалению, скромных способностей хватает лишь на это... Тебе ведь так по сердцу пришлась корона, пусть этой жалкой, варварской и нищей страны. А как же "царство внутри"? Должно быть, твой отец так разочарован, не говоря уже о бедняжке Андрасте... Бронвин молча сорвалась с места, поднимая меч, готовясь вложить в удар всю силу... Ей оставался лишь шаг, и... Раздался взрыв смеха и Архидемон исчез. Там, где он стоял, пол обрывался в пропасть. Покачнувшись, Бронвин упала. Она летела вниз... вниз... Ветер трепал её волосы...* * *
— Очнись, женщина! — рыкнул Логэйн, встряхивая Бронвин. — Хватить спорить с этим проклятым Архидемоном! Бронвин резко проснулась. Ощущение падения было столь явственным, что она вцепилась в руку Логэйна, хватая ртом воздух. — Я пыталась убить его, — сказала она, стиснув зубы. — Я пыталась убить его в Тени! — Толковая мысль! Посмотрим, сможешь ли ты это сделать в следующий раз. Она села на край их большой походной кровати, и потянулась за мундиром. Её меч стоял, прислонённый к изголовью, что успокаивало. — Куда это ты собралась? — спросил Логэйн. — Наружу. Схожу прогуляюсь. В любом случае, уже почти утро. — Вовсе нет, — возразил он, приподнимаясь на локте и обхватив свободной рукой. — До рассвета ещё несколько часов. Ложись и отдыхай, даже если не получается заснуть. Кто знает, может, я придумаю кое-что, что поможет тебе расслабиться.* * *
Риордан подготовил всё к очень раннему выходу из Монтсиммара, и лично предупредил принца Флорестана, что опоздавшие останутся в городе. — Мы выезжаем на рассвете, — сказал он тоном, не допускающим возражений. Карвер, как и все его спутники, был доволен. Йован не успел получше осмотреть Башню Теней и проникнуть в Круг Монтсиммара, и огорчился, но решил, что этим займётся кто-нибудь другой. Невин чувствовал себя очень неуютно среди орлесианцев, и хотел поскорее вернуться в армию. Фенрис разделял стремление Невина, но по другой причине: именно там сходились все опасности и трудности, ради которых он и последовал за армией. Вступив в окрестности Вершиеля, армия оказалась в terra incognita, там, где погибла орлесианская армия. Никто не знал, что они найдут, кроме множества порождений тьмы, и не знал, где именно. Риордану понравилось решение Бронвин оставить в Джейдере нескольких Стражей, и он решил последовать её примеру и оставить в Монтсиммаре семерых из оставшихся в живых орлесианских Стражей. К рассвету принц и его свита были на ногах, как и Бертольд де Гислен со своими солдатами. Де Гислен доставил супругу и детей в Монтсиммар, и те разместились в удобном городском особняке. В общей сложности, в лагерь союзной армии отправился отряд свыше сотни всадников. Неудивительно, что никто не попытался на них напасть. По дороге им встретился только сумасшедший торговец Феликс де Гробуа, спешно направлявшийся на юг, в Вал Фирмен. Они останавливались лишь чтобы дать лошадям отдохнуть и напиться. Севернее Имперского тракта, на перекрестке с Voie Verte, они встретились с частями союзной армии. Стоявший там отряд прикрытия занимался разъездами вдоль дороги, следя за её безопасностью. — Они уже ушли по Зелёному пути? — удивлённо спросил Карвер. “Немного же они дали отдохнуть новым Стражам, — подумал он. — С другой стороны, возможно времени и впрямь мало”. Командир разъезда кивнул. — Я слыхал, что вчера у них была небольшая потасовка. По-моему, за рекой порождений пруд пруди. Через несколько часов всадники начали обгонять основной обоз. Даже Фенрису пришлось помянуть добрым словом прозорливость инженеров древнего Тевинтера, построивших Имперский тракт достаточно широким, чтобы там не происходило заторов. При виде огромной зарешёченной повозки они остановились, разинув рты. Рёв её обитателя они слышали ещё на подъезде. — Так это... — выдохнул Риордан. — Это и есть виверна? Одна из тех, что участвовали в битве? — Это действительно виверн, но в нашей битве его не было, — усмехнулся Карвер. — Это питомец герцога Проспера, Леопольд. Весьма впечатляющий, правда? — Весьма, — признал Риордан и настойчиво спросил: — Остальные были такими же крупными? — Кабы не больше. — Это... действительно хорошие новости. Принц Флорестан вздохнул. Он всегда побаивался Проспера де Монфора, и не горел желанием сталкиваться с ним снова. То, что герцог Проспер заключил союз с новой императрицей, не сулило Флорестану ничего хорошего. Приближённые принца нахмурились, а Коро не сводил с принца взгляда, явно желая, чтобы тот сказал что-то громкое и осуждающее. Флорестан на него даже не посмотрел. Сейчас неподходящее время для ссор орлесианцев между собой. И возможно, для ссор с тем, кто держит виверна в качестве питомца, время никогда не будет подходящим.* * *
— Похоже, к нам пришло подкрепление, милорд король, — заметила Коутрен. — Судя по цветам, это Стражи и кто-то ещё. О, тот де Гислен тоже с ними вернулся. Логэйн узнал орлесианца и на мгновение удивился, что кто-то из них сдержал слово и вернулся в строй. Наверное, специально, чтобы создавать новые проблемы. А эти кто, с изукрашенными щитами и чеканными доспехами? Он взглянул на Проспера де Монфора и заметил, что лицо герцога приобрело интересный оттенок. Сдержав мрачную ухмылку, он решил понаблюдать за развитием событий. А вот и Карвер Хоук, сияет так, будто совершил что-то выдающееся. Ну, по крайней мере он привёл Бронвин ещё Стражей. Это только на пользу. Бедняжка переживает из-за смерти той долийки-Стража. — Ваше величество! — позвал Карвер. — Мы нашли Стражей в Монтсиммаре! С нами Риордан... Бровин вышла из королевского шатра с просиявшим лицом. — Риордан! Как же я рада тебя видеть! Старший Страж Джейдера широко улыбнулся, спрыгнул с коня и, шагнув навстречу Бронвин, изящно ей поклонился. — Ваше величество. Прошло немало времени с тех пор, как мы виделись в последний раз. — Даже слишком. Представь нам своих друзей, Риордан. Кое-кого из свиты Флорестана возмутила мысль, что принц Империи, потомок Кордилиуса Драккона, будет представлен Кусланд из Ферелдена, и хуже того, представлен Логэйну Мак Тиру! Наоборот, принцу следовало приказать представить этих выскочек ему. Но тут уж ничего не поделаешь. Если на то пошло, Флорестан ничем не показал, что его это волнует. Он спешился и подошёл к ферелденцам с приятной улыбкой. — Ваши величества, это Флорестан, принц Империи Орлей, — сказал Риордан. Бронвин и Логэйн уставились на молодого человека с искренним удивлением, так как считали его давно погибшим. Бронвин выдавила улыбку. — Добро пожаловать, ваше императорское высочество. — Похоже, слухи о вашей смерти несколько преувеличены, — добавил Логэйн. — Совершенно верно, ваше величество. Madame la Reine. — Голос Флорестана прозвучал мягче, когда он обратился к Бронвин. — Как я вижу, в слухах о вас нет ни капли преувеличений. А затем, к великому неодобрению Логэйна, Флорестан поцеловал руку Бронвин. Ещё больше его задело, что Бронвин улыбнулась молодому человеку, несмотря на то, что тот был в маске, ношение которых в своём присутствии Логэйн решительно запрещал. — Жаль, что мы не можем разглядеть вас получше, — заметил Логэйн. — Вы о маске? Увы, я ношу её не для того, чтобы выделяться, а чтобы скрыть то, что порождения тьмы сотворили с моим лицом во время бегства из Вал Руайо. — Честно заработанных шрамов не стоит стыдиться, — проворчал Логэйн. — Если кому-то это не нравится, пусть проваливают в Бездну! Флорестан поколебался, затем вздохнул. — Раз вы этого желаете, ваше величество... Он снял маску и с напряжением стал ждать их реакции. Зрелище было жутковатое, но на войне видали раны и похуже. Шрамы до сих были багровыми. Рядом с принцем явно не оказалось мага-целителя, когда раны были ещё свежи. Одно веко неправильно срослось, и оказалось скошено вниз, нос переломан, как у драчуна-пьянчуги. Кусок правой щеки словно вырвали, и кожа на том месте плохо зажила. Вся левая половина щеки до челюсти казалась... оплавленной, как от дыхания дракона или кислоты. Повинуясь порыву, Бронвин взяла молодого человека за руку. — Логэйн прав. Тебе нечего стыдиться. Наверное, это было ужасно больно, — сказала она, и показала на свой шрам. — Как видишь, порождения и меня отметили. Мне необыкновенно повезло, что рядом со мной в тот миг оказался выдающийся целитель. Флорестан одарил её странной и печальной улыбкой. — Вы очень добры, ваше величество. О, простите. Позвольте представить вам моих спутников: Филидор де Коро, человек выдающегося ума. Урсус, мой верный друг и молочный брат, чья сильная рука спасла мою жизнь в ночь падения Вал Руайо... Когда принц закончил представлять своих приближённых, явился Проспер де Монфор с невероятно фальшивой улыбкой на устах. — Ваше императорское высочество. — Герцог Проспер. Ваша ручная виверна произвела на меня глубочайшее впечатление. — О, да. Полагаю, эти существа многих впечатлили. Нас всех глубоко опечалили ложные донесения о вашей смерти. Я сообщу новой императрице о том, что вы выжили и, естественно, что вы признаёте её полноправной наследницей. — Mais oui. Я безмерно счастлив за неё. Я не видел Селандину с самого детства, но помню, что она была настоящей красавицей. Проспер усмехнулся в ответ и обвёл взглядом изуродованное лицо принца, однозначно давая понять, что красота Флорестана осталась в прошлом. Однако он ничего не сказал вслух, лишь самодовольно заметил: — Её императорское величество прекраснее, чем когда-либо. Я действую как её посланник и как её доверенное лицо, тем более, что я её жених. — Большая удача для вас. Внимательный слушатель заметил бы, как принц сделал лёгкое ударение, произнося "вас", словно намекая на то, что повезло в данном случае только Просперу. Бронвин отозвала в сторону Риордана и его Стражей, чтобы коротко ввести их в курс дел. После вчерашней кровопролитной схватки она только радовалась дополнительным мечам. Проспер провёл церемонию присяги новой императрице в орлесианском лагере, на котором могли присутствовать все желающие. Коро внутренне негодовал, но Флорестан не стал возражать и во всеуслышание заявил о своей верности императрице Селандине в лице её представителя. Урсус отнёсся к этому спокойно. Всё было в руках Создателя, а раз Создатель позволил им вырваться живыми из лап Архидемона, то и интриги герцога Проспера они как-нибудь переживут.* * *
Морриган задумалась, не пора ли начинать действовать. В какой-то момент ей придётся довериться Андерсу, поскольку ритуал требовал определённой осознанности от обоих, иначе мог не сработать. Возможно, сейчас самое подходящее время. Он подавлен тем, что не смог спасти ту эльфийку. Его сердце, и без того мягкое, наверняка размякло ещё больше. В общем-то, вины Андерса в случившемся нет. Он необыкновенно одарённый маг и выдающийся целитель, но с такими ранами эльфийка выжить просто не могла. В конце концов, это война. Сама Морриган не испытывала ни капли сожаления из-за смерти Данит, тем более, что когда между Бронвин и эльфийкой возникали трения, Морриган всецело вставала на сторону Бронвин. Андерс же по природе был добрым, он стремился спасти всех, кого мог, всегда был готов исцелять или облегчать страдания. Весьма похвально, на самом деле. То, что он стал Серым Стражем, занял высокое положение в ордене и пробился в любимчики королевы дало ему отличный способ использовать свои силы... и, конечно же, получать за это величайшие награды. Награды — это очень приятно. Пока Морриган жила с Флемет, то никогда не считала себя ни бедной, ни обделённой. Сейчас она вспоминала прошлую жизнь с содроганием и отвращением. Она жила в грязной хижине на болотах, ела варёных ящериц и развлекала вонючих дикарей, а Флемет указывала ей, что думать и делать. Морриган ухмыльнулась, мельком вспомнив о необычном амулете в своём особом сундучке с драгоценностями: об амулете, который она никогда в жизни не использует так, как того от неё ждала Флемет. Миру не нужна восставшая из небытия Флемет. Иногда Морриган подумывала о том, что амулет нужно утопить в самом глубоком море, но не могла сделать этого сама и боялась поручать кому-то. Что если кто-то по глупости выбросит амулет там, где течение может прибить амулет к берегу, прямо в руки другого дурака? Быть может, однажды она сядет на корабль и направится в сердце океана. Или вернётся на Глубинные тропы и бросит в лаву, полностью уничтожив, как голем Каридин уничтожил сам себя. Возможно, это решение наиболее разумно... Сейчас перед ней стояла другая проблема. И она заключалась в ритуале, с помощью которого она могла заполучить душу Древнего Бога и защитить Бронвин... — то есть любого Стража, но главным образом Бронвин, которую она действительно полюбила и судьба которой её заботила, — от смерти после убийства Архидемона. Решение было изящным. Осквернённое семя Стража привлечёт душу Архидемона. Та попадёт в тело зародыша, как в ловушку, и снова родится в этом мире: очищенная, незапятнанная скверной, и невероятно могущественная. Ребенок с душой Древнего Бога может принести золотой век, исправить жестокость и уродство этого мира, а Морриган будет матерью Бога. Насколько она могла видеть, все — кроме побеждённых порождений тьмы — от этого выигрывали. Бронвин выживет, а по мнению Морриган только это сулило Ферелдену надежду на просвещение, пока Уртемиэль не наберёт достаточно силы, чтобы начать своё правление. Вероятно, это займёт годы и десятилетия... Скорее всего, уже после того, как Бронвин покинет этот мир и не будет переживать, что её трон займёт кто-то другой. Тихий голосок, который Морриган могла бы назвать совестью, хотя существование такой черты у себя она отрицала, напомнил, что детям Бронвин может не понравится, что у них отберут власть. Что за чушь! Она не должна отказываться от своего замысла из-за чувства вины перед нерождёнными детьми, даже если их мать — Бронвин. Чтобы ритуал сработал, его необходимо провести накануне битвы, но Архидемон мог напасть в любой момент. Они приближались к месту гибели орлесианской армии, значит, вторгались в область, куда он мог долететь из Вал Руайо. Чтобы послужить ловушкой для души Архидемона, зародыш должен быть как можно меньше — пока не успел сформироваться мозг. Оглядываясь назад, Морриган понимала, что наставления Флемет были до прискорбия несуразны. Почему после зачатия Морриган требуется скрываться в одиночестве? Почему отец ребёнка не должен принимать никакого участия в его воспитании? От этой части плана Морриган давно отказалась. Флемет желала её одиночества лишь для того, чтобы убить её и забрать ребёнка. Морриган больше не беспокоилась из-за Флемет, поскольку одна её часть покоилась на дне сундучка с драгоценностями, а из остальных Бронвин сделала себе красивые доспехи. У Морриган не было причин отказывать себе в удовольствии оставаться с Андерсом сколько ей вздумается, наслаждаясь гостеприимством Серых Стражей. Однако её заботило не только это. Дух Древнего Бога испускал "Песнь", зов, против которого не могли устоять порождения тьмы. Будет ли ребёнок притягивать к себе этих созданий подобным образом? Если да, то как ей защитить его? По правде говоря, идея спрятаться в Пике Солдата, выстроенном на гранитной скале, нравилась ей всё больше и больше. И ребёнку, каким бы гениальным он ни был бы, понадобятся учителя. Навыки Андерса хорошо дополнят её собственные... Тара довольна умна, сильна и забавна... Ниалл — настоящий кладезь знаний о рунах и глифах. Древнее, достойное уважения искусство может пригодиться. Петра тихая, неглупая и умеет возиться с детьми... Подумав о Веланне, Морриган фыркнула и отбросила в сторону мысль об этой несносной грубиянке. Веланну хорошо бы отправить куда-нибудь подальше. Желательно на край света. Затем мысли Морриган обратились к старейшему магу в Пике Солдата, и на мгновение она испугалась, что Авернус проявит к ребёнку пристальный интерес. Догадается ли он об истинном происхождении Уртемиэля? Захочет ли он стать одним из наставников бога? Несомненно, оба раза "да". Морриган задумалась, есть ли способ как-нибудь этого избежать. Возможно, Бронвин захочет, чтобы Андерс служил придворным магом и жил в денеримских Покоях Стражей. Да, там будет поживей и в целом безопасно. Андерс с несчастным и измученным видом проскользнул в их палатку. Морриган не погасила фонарь, и он заметил, что она ещё не спит. — Дарах снова будет ходить, пусть и моя магия тут не при чём, — сказал он, пытаясь улыбнуться. — Всё сделала крупица Праха. Бронвин приходила посидеть с ним, и они немного поговорили. Он не знал о смерти Данит, пока не очнулся, и ему было тяжело это принять. Пока он раздевался, она приглашающе откинула край одеяла. — Многие не переживут Мор, — сказала она. — Без тебя всё было бы гораздо, гораздо хуже. Он вздохнул, устраиваясь с ней рядом, но её слова, кажется, его обрадовали. Морриган подумала, что следует почаще его хвалить и приободрять. Это всегда хорошо работает. — Да, — продолжила она задумчивым голосом. — В эти тёмные времена многие погибнут. Вот почему я хочу ребёнка.