* * *
— Друзья мои, мои братья и сёстры, мои соратники, пришедшие отовсюду, от холодной Коркарийской пустоши и до благоуханных городов побережья Амарантайна! Вот чего может добиться Тедас, когда ясно видит перед собой цель! Это лучшее, что мы можем сделать! Мы все без прикрас смотрим на мир, и мы знаем нашего истинного врага. Порождениям тьмы нет дела до границ. Им не важны ни расы, ни титулы. Собравшись вместе, мы сразимся ради лучшего мира, во имя уважения и величия духа. Те, кто придут после нас, будут завидовать нам, помнить наши имена и почтительно умолкать, услышав кого-либо, кто сегодня стоял с нами! Бронвин владела искусством правильно укреплять голос, и не нуждалась в помощи скрывающегося в толпе мага. А те, кто был слишком далеко, чтобы различить слова, видели высокую фигуру в алых доспехах: руки воздеты, точно в благословении, сияющие глаза подняты к небу. Этот образ запомнился многим, и при пересказах память о нём только множилась. Закончив короткую речь, Бронвин протрубила в рог, и союзники зашагали вперёд. С подкреплением из марчанцев их ряды снова увеличились. Логэйн быстро перестроил свои планы с их учётом, и был очень рад их приходу. Чем больше Стражей встанет между Бронвин и Архидемоном, тем счастливее он будет. По пути армия встречала разрозненные стаи порождений, не представляющие большой угрозы. Из магов только Ниалл и Веланна находились в облике виверн, они несли упряжь для остальных. В передовом отряде шли неуязвимые для стрел големы, неутомимо расчищавшие дорогу. На левом фланге, позади отряда орлесианских Стражей, ехал на своём любимце Проспер де Монфор. Леопольд вёл себя беспокойно — молодой самец волновался, чуя запахи порождений и других виверн. Близкий запах другого самца выводил его из себя, призывая немедленно уничтожить соперника. А вот запах самки... Новоприбывшие маги горячо обсуждали подтвердившуюся сплетню об овладевании ферелденцами утраченного искусства смены облика. Все высказывали предположения, что предпримет Церковь, если узнает, что маги смогут скрываться, превращаясь в животных. — Не знаю, кем лучше стать, — рассуждала одна девушка, — кошкой, чтобы прятаться, или огромным медведем или виверной, чтобы сражаться с теми, кто попытался бы поймать меня. — Я бы превратилась в птицу и улетела, — сказала другая. — Я слышала, что они могут превращаться в птиц. Представить не могу, что храмовники будут с этим сделать! А в это время Андерс и Морриган летели впереди, высматривая ловушки и засады, подавая знаки об увиденном резкими птичьими криками. Зелёный путь на этом отрезке шёл вдоль берега и гладь Недремлющего моря с маленькой эскадрой Изабелы почти всегда находились в пределах видимости. К несчастью, именно этой дорогой пытались спастись беженцы, и многие из них попали в лапы порождений. Вдоль дороги гораздо чаще стояли пики с насаженными головами, чем путевые камни. Армия прошла мимо развалин небольшой придорожной гостиницы, на воротах которой уныло покачивались высохшие трупы хозяев и гостей. Усадьба, стоявшая поодаль от тракта, на вид казалась нетронутой. Но отправившиеся на разведку марчанские Стражи доложили о царящем внутри ужасе. Хорошо ещё, что женщин просто убили, а не захватили в плен. — Если только выживших не увели в другое место, — проворчал Сейнсби. Он много раз участвовал в рейдах на Глубинных тропах, но впервые столкнулся с видом обычных человеческих домов, разорённых порождениями. От этого становилось мерзко и тревожно. Усадьбу сожгли, как и гостиницу, чтобы хоть как-то похоронить несчастных жертв Мора. Хотя армия вышла поздно, она двигалась быстро — теперь её не задерживал оставшийся под охраной обоз. Солдаты-люди толкали лёгкие баллисты, а гномы — повозку с компонентами для лириумных бомб. Поклажи было ровно столько, сколько можно было нести, не выбиваясь из сил. Кроме своего обычного оружия у Бронвин и каждого из её Стражей имелось противодраконье копьё мастера Вэйда, подпружиненный якорь и обвязка к нему. Если они сумеют взобраться на Архидемона, то стряхнуть их будет не так-то легко. К счастью, и копий и якорей мастер Вэйд сделал с запасом, и ими удалось вооружить и иноземных Стражей: в первую очередь Риордана, Висконти и Сейнсби, остальные раздали тем, кто мог ими воспользоваться. Астрид разговорилась с шедшим рядом Риорданом. Они обсудили новое оружие, затем Астрид представила ему Шейла. Риордан, конечно, видел голема, но ему с трудом верилось, что Шейл полностью разумен и не подвластен никакому управляющему жезлу. Видя, что орлесианцу интересна тема создания големов, Астрид поделилась своими размышлениями относительно происхождения Шейла. — Так ты ничего не помнишь о своей прежней жизни? — спросил он у голема. — Вообще ничего, — пророкотал Шейл. — Конечно, когда живёшь так много веков, гораздо дольше отмеренного таким хлипким формам жизни, как ты, всё расплывается, как в тумане. Если уж на то пошло, я помню далеко не всю свою жизнь после моего становления големом. Хотя это, наверное, связано с тем, что большая её часть была до ужаса скучна. Зачем помнить века, проведённые в неподвижности на Глубинных тропах? Однако в последнее время на скуку жаловаться не приходится. Порождения тьмы — это зло, которое мы должны истребить. Риордан полностью разделял чувства голема. Астрид воспользовалась случаем упомянуть о своей идее, которую пока не обсуждала с Бронвин. — Как бы ты отнёсся к учреждению постоянного оплота Стражей в самом Орзаммаре? Риордан сразу же оценил преимущества такого оплота. — Такое должен решать Первый Страж, но я не вижу ни одной причины для отказа. Я часто думал, что Стражам следует более деятельно бороться с врагом. Он пожевал губу и попытался объяснить то, о чём раньше не говорил вслух, не желая показаться нелояльным. — Мы знаем из книг, что на Глубинных тропах обитают миллионы порождений, что их так много, что бесполезно сражаться с ними там, где они сильны, но я начинаю сомневаться в правильности этих рассуждений. Предположительно, Архидемон выводит на поверхность подавляющую часть орды, и, хвала Создателю, пока мы этих миллионов не видели. Возможно, прошлые оценки их численности завышены. И если так, то мы могли бы принять долгосрочный план по поиску гнёзд и их уничтожению. — Мы можем двигаться от одного отвоёванного тейга к другому, — согласилась Астрид, возбуждённо сверкая глазами. — Мы уже очистили дорогу на Амгаррак и установили новые барьерные двери. Мы провели много разведок... То есть Бронвин провела много разведок под Орлеем. Думаю, мы могли бы изменить характер противостояния, если бы уделяли больше усилий охоте на порождений тьмы. Конечно, после смерти Архидемона на поверхности начнётся Оттепель, и найдётся много других неотложных дел, требующих ресурсов, но позволять порождениям тьмы плодиться внизу — глупо и недальновидно. Как Совершенная, я могу приказать основать оплот Стражей в королевстве гномов. Думаю, давно пора. — Я полностью поддержу тебя, — заверил её Риордан. А тем временем Тара обсуждала прерывание беременности с красным как мак Йованом, решившим, что она говорит о себе. — Не отчаивайся, Тара, — искренне беспокоясь, убеждал он. — Я понимаю, что сражаться с порождениями наша первоочередная задача, но у тебя должна быть и своя жизнь. Она вздохнула и решила провернуть нож в его ране. — Ты ведь слышал, что Стражи заставили Фиону отказаться от Алистера, когда он был младенцем? В конце концов мальчик очутился в конюшне, и из него вырос бы слуга. Это оставило свой след, и любой, у кого есть глаза, это заметит. Я не вынесу, если с моим ребёнком будут обращаться так же! А его может ждать судьба и похуже, потому что он будет эльфом! — Бронвин никогда так с тобой не поступит! Как тебе только в голову такое пришло? — А если Бронвин не выживет? — прошептала она. — Не говори так! — Но если это всё-таки произойдёт? Первый Страж может назначить какого-нибудь сурового чужака, который станет насаждать порядки Вейсхаупта. Он заставит меня отказаться от малыша или вовсе отошлёт в Круг. Я лучше умру, чем когда-либо снова переступлю порог цитадели Кинлох, — заявила она, ни капли не кривя душой. — Так что просто скажи, есть ли что-нибудь такое, что поможет решить эту проблему? Так, чтобы никто ничего не заметил? Я не хочу ранить чувства Зеврана, но таково моё решение. — Есть-то есть, — расстроенно признал Йован. — Но ты сейчас сравниваешь яблоки с апельсинами. У тебя есть Зевран. Я не верю, что он способен бросить тебя одну с ребёнком. Если что, он останется дома и возьмёт на себя заботу о малыше. Она приподняла бровь и он понял её молчаливое возражение. Что если Зевран не выживет? — Хорошо, — согласился он, не желая заставлять её переживать ещё и об этом. — Я могу кое-что приготовить, но тебе необходимо принять отвар как можно раньше. Со стороны это будет выглядеть как самый обычный выкидыш, и не оставит последствий. Но я умоляю тебя, выживи в этой битве, и подумай об этом ещё раз! У тебя есть друзья, Тара. У тебя есть я, в конце концов. Я знаю, что подвёл тебя однажды, но клянусь, что никогда больше не покину тебя, пока я жив! Она усмехнулась, вспомнив историю с побегом, и хлопнула его по плечу.* * *
День ещё не перевалил за середину, когда показались башни Вал Руайо. Они были совершенно не такими, как представляла себе Бронвин, и ничуть не походили на гравюры в исторических книгах. От знакомых всем башен-близнецов Великого Собора над городом осталась только одна, и то — тень былого величия. На чуть более близкой возвышенности, где раскинулся дворец со всеми пристройками, висел низкий дым, касаясь разбитых куполов. Белый шпиль, дом Круга магов, когда-то едва не достававший до облаков, теперь превратился в обломанный пенёк. Башня словно обвалилась сама в себя после взрыва или пожара. Логэйн сохранял непроницаемое выражение лица. Он едва верил в то, что видел. Меньше всего на свете он наделся посмотреть на Великий Собор собственными глазами. Он смотрел на разрушенную столицу своих извечных врагов и с трудом удерживался, чтобы не испустить исполненный злорадного торжества клич, в то время как Бронвин скорбела о гибели множества невинных. Что ж, без сомнения, многие погибшие действительно были невинны. Однако другие были жестокими и коварными врагами, и с некоторыми тридцать лет назад он лично сражался у реки Дейн. Если бы они не умерли, то до сих пор бы придумывали способы разорения и порабощения Ферелдена, и замышляли покушения на их с Бронвин жизни. Так пускай сгниют, поганые ублюдки. Небо, и так затянутое тучами, потемнело ещё больше. Из-за свинцовых туч донёсся раскат грома. — Чудесно. Только дождя нам не хватало, — проворчала Бронвин, затем повернулась к Стражам и крикнула: — Город не в самом лучшем виде, верно? Стражи-ветераны обменялись почти довольными взглядами. Долгое воздействие скверны здесь могло принести осязаемую пользу. Когда они подойдут ближе, то смогут не только почувствовать присутствие порождений тьмы, но сказать, сколько их, где, и какие разновидности. Вполне возможно, им удастся определить местонахождение альфа-гарлоков и прежде всего, Архидемона. Впрочем, в последнем необходимости не было. Уцелевшая башня Великого Собора выглядела... странно. Логэйн нахмурился и навёл на неё подзорную трубу. Небольшой и угловатый обломок на вершине шевельнулся, сорвался с башни и превратился в дракона. Он медленно полетел на север, лениво поворачивая шею, словно разглядывая что-то происходящее внизу. Логэйн старательно сохраняя бесстрастное выражение лица, передал подзорную трубу Бронвин. Она изучила далёкого Архидемона. Наконец-то они дошли сюда, и она попыталась понять свои чувства. Облегчение? Страх? Предвкушение? Всё вместе, наверное, и многое другое. — Если он так заинтересован творящимся внизу, — сказала она, — то я предположила бы, что остальные Стражи до сих пор держатся, причём так, что он не может не принимать их во внимание. — Очень мило с их стороны, — заметил Логэйн, не испытывая ни капли беспокойства о ком-либо из иноземцев. Сражение на севере шло на пользу его армии, и в самом деле могло спасти много жизней. — Предлагаю не медлить и войти в город, пока он нас не заметил. Они двинулись дальше, ведомые крохотным крылатым пятнышком в небесах, медленно кружащим над разрушенным городом.* * *
Последние приказы Логэйн дописывал во время полуденной остановки, используя вместо стола плоскую доску, которую держал перед ним посыльный. Карту Вал Руайо Логэйн не разворачивал, она и так была в его голове: важные стратегические объекты, возможные места засад и самые быстрые пути вспыхивали разными цветами. Герцог Проспер, уже приготовившийся со снисходительным видом давать ценные советы, поразился, настолько точно Логэйн смог разобраться в тонкостях передвижения армии по столице, при этом ни разу в ней не побывав. Ещё одно подтверждение необычайных способностей этого ферелденца. Самый надёжный и безопасный способ захватить город — выцелить районы, на которых держится его оборона, и захватить их дом за домом. Однако против порождений эта тактика не годилась. Стражи были правы: единственная важная цель — Архидемон. Подобно фигуре короля в "королевах", его уничтожение означает выигрыш в войне. Они могут убивать порождений, пока сами не сгниют от скверны, но это не принесёт никакой пользы до тех пор, пока не умрёт Архидемон. Им нужно войти в город и добраться до Архидемона как можно скорее. Вернее, Стражи должны добраться до Архидемона как можно скорее. Задача остальной армии, по мнению Логэйна — сдерживать напор орды и поддерживать Стражей, пока те делают своё дело. Пока шли последние приготовления, к Бронвин и Логэйн подошёл Стэн. — Говорят, что Писание Кослуна находится в Великом Соборе. Я хочу отправиться туда с моими солдатами. — Не вижу в этом никаких проблем, — сказала Бронвин. — Скорее всего именно туда я и направлюсь. Мне нужно следовать за Архидемоном, но похоже, что среди прочих красот он особенно облюбовал Великий Собор. Вполне возможно, порождения устроили там гнездо. Стэн кивнул. — Матки. Мы уже сражались с подобным созданием, ты и я. Прекратить их существование в этом мире — достойное дело. Да, учитывая то, что таллис рассказала карастену, думаю, гнездо там вполне может быть. Она говорила, что почти не видела порождений возле доков, однако внутри обнесённого стеной пространства перед Собором их были сотни. Она описала усики и губчатую плоть, очень похожие на виденные нами в Мёртвых рвах. Конечно, могут быть и другие гнёзда, но определённо в Великом Соборе находится одно из них. — Тогда вам следует присоединиться к моему отряду Стражей, — сказала Бронвин. — Мы поможем друг другу, но скажи своим, чтобы они не в коем случае не пытались убить Архидемона. Астрид со своим отрядом попытается уничтожить маток в Великом Соборе, в основном при помощи лириумных бомб. Полагаться на то, что взрывом убьёт всё живое нельзя, так что в любом случае потребуется войти в гнездо, проверить и зачистить. Тебе удалось разузнать, где именно хранится книга? — Нет. Единственное, что я смог выяснить, что она где-то в подземных хранилищах. Бронвин пожала плечами. — Они, конечно, обширны, но это не Глубинные тропы. И вам не нужно напоминать о том, что надо соблюдать осторожность и осмотрительность. Как только мы проникнем в Великий Собор, я буду признательна за любую помощь Астрид и её отряду, но вы, конечно, можете отправиться на поиски вашей реликвии. Удачи вам. — Я принимаю твои пожелание и признателен за то, что за ним стоит, — ответил Стэн с убийственной серьёзностью. — Хотя нас спасёт не удача, а отвага и владение оружием.* * *
Часть плана полностью зависела от того, где именно Стражи почуют скопления порождений тьмы, а для этого придётся подойти довольно близко. Так что более или менее ясное представление о распределении орды в городе они получат лишь миновав городские ворота. Теперь скорость имела решающее значение. Армии необходимо добраться до Солнечных Врат прежде, чем Архидемон пошлёт порождений на их защиту. Войскам передали приказ ускориться вдвое, не болтать и не шуметь. Необходимо как можно глубже продвинуться в город, не вызывая сопротивления. Быстро миновав поля, армия спустились в долину реки Руайо. Как бы они ни старались, доспехи и оружие лязгали и звенели, от поступи големов дрожала земля. Даже просто шагая, многотысячная армия неизбежно создавала много шума. Оставалось лишь надеяться, что бой на другой стороне города заглушал их. Возле каменного моста через Руайо шныряла большая стая порождений. Твари пронзительно завизжали при виде показавшейся из-за холма армии, но не попытались ни бежать прочь, ни позвать подкрепления. Маги их обездвижили чарами, лучники расстреляли на бегу. Эмиссара, начавшего творить какое-то заклинание, источающее болезненное зелёное свечение, заморозили и раскололи. При таком зрелище солдатам было трудно сохранить полное молчание: они мрачно хмыкали, а некоторые одобрительно что-то бормотали. Дорога изгибалась, следуя естественному рельефу местности. Зелёный путь смыкался с Имперским трактом, и дальше он, прямой и величественный, шёл до самых Солнечных Врат, пока ещё сияющих, не изуродованных порождениями и незапятнанных скверной. Ястреб и ворон кружили в небесах. Снова раздался раскат грома, и на землю упали первые капли. Бронвин против воли залюбовалась внушительностью Врат. Их украшали отлитые из бронзы позолоченные барельефы, повествующие о героических деяниях Драккона Кордилуса, первого императора Орлея. Над всем воистину великолепным зрелищем возвышалось золотое солнце, символ Андрасте. Неудивительно, что орлесианцы свысока смотрели на всё ферелденское. Логэйн лишь фыркнул при виде такой нарочитой роскоши и взмахом руки подозвал Риордана и Висконти. Парой мгновений спустя к ним присоединился Сейнсби. — Вы уже что-нибудь чувствуете? — Орду порождений, — мрачно усмехнулась Бронвин. Чутьё более старых Стражей оказалось гораздо острее. Они указали Логэйну на скопления порождений и помогли назначить второстепенные цели штурма. Они почуяли очень сильных порождений-альф в Торговом районе и возле дворца. Ещё один находился то ли в эльфинаже, то ли в доках, точнее определить не получалось из-за скопления скверны в Соборе. Логэйн кивнул, немедленно корректируя стратегию штурма. Прилетели Андерс и Морриган с докладом, и Логэйн ещё немного подправил свой план. Тем временем солдаты перевели дух и приготовились к битве. Маги уже обернулись в виверн и стояли в упряжи. Бронвин улыбнулась Морриган и пошла к ней. Скаут побежал следом, оглядываясь на Логэйна и Янтарь. — Бронвин! — окликнул её Логэйн. Она оглянулась и удивилась выражению его лица. О. Значит, он всё-таки переживает. Возможно, и она тоже, несмотря на всё произошедшее между ними. Да, это уже не то слепое обожание, заставляющее колотиться сердце и пламенеть щёки, из-за чего последние несколько лет ей пришлось провести в Хайевере, словно глупой девчонке, слишком незрелой для появления в высшем обществе. Но что-то осталось. Он был её первой и единственной любовью, и оставался великим человеком в её глазах. Тяжёлый, вспыльчивый и холодный, но по-настоящему великий. Она ему улыбнулась. — Удачи в бою. Вместо ответной улыбки он шагнул к ней. Она вздрогнула, когда он схватил её руку и крепко прижал к себе. — Ты отважная и умная девушка... и я люблю тебя. — Он глубоко вздохнул. — А теперь иди, и не наделай никаких глупостей. Поцелуй был коротким, но жадным, так что Бронвин не стала смеяться его пониманием проявления нежности. Это было так... по-логэйновски. Сам Логэйн горько жалел, что не нашёл этим утром времени на занятие любовью. А теперь они стоят перед Архидемоном, и с каждым из них может случиться что угодно. Столько раз ему не удавалось проститься как следует, и те, кого он любил, уходили навсегда, так и не узнав, что творится у него на сердце: мать, отец, Роуэн, Селия, Мэрик... и даже Кайлан. Бронвин должна понять, что он не воспринимает её чувства как данность. Ферелденцы наблюдали за ними с восторгом и одобрением, гномы и эльфы с удивлением, антиванцы с любопытством, орлесианцы с лёгким ужасом и отвращением. Многие орлесиане считали Логэйна Мак Тира недостойным королевы Бронвин. И даже не потому, что она дама самого высокого происхождения, а он крестьянин с руками по локоть в крови. Она — Защитница Андрасте, и особо любима Создателем. Многие, наряду с Проспером де Монфором, принцем Флорестаном и Бонифацием Клери, вообще сомневались, что ей следует вступать в отношения с каким-либо мужчиной. Впрочем, Риордан и его Стражи к этому относились гораздо проще. — Всё будет хорошо, — шёпотом заверила Бронвин Логэйна, глядя на него снизу вверх со слабой лукавой улыбкой. — Обещаю, глупить не буду. Мы ещё увидимся. — Ловлю на слове. Стоявшая в ожидании Морриган нетерпеливо мотнула головой. Логэйн подсадил Бронвин, и вскоре все наездники уселись в сёдла и надёжно пристегнулись. Армия будет прорываться к Собору по Солнечной улице. Отряды ферелденцев и орлесианцев, прикрываемые антиванскими Стражами, пойдут по улицам, идущим вдоль Солнечной, поскольку сколь бы широкой та не была, при столкновении с врагом превратится в типичное "бутылочное горлышко", в котором сражаться смогут только несколько передних рядов. Кроме того, так они лучше смогут защитить Стражей от нападений с фланга. Что касается второстепенных целей, то с альфой на Имперском рынке разберутся марчанцы и Легион Мёртвых, антиванцы с долийцами постараются найти того, кто предположительно находится в эльфинаже. А отправиться во дворец вызвался сам герцог Проспер. — Я знаю эти улицы как никто другой, — настаивал он. Логэйн пожал плечами. Мотивы орлесианца были ему предельно ясны, но раз он так рвётся туда, останавливать его Логэйн не будет. К тому же его виверн вёл себя беспокойно и мог создать неприятности, так что лучше убрать его куда-нибудь подальше. — Во дворец так во дворец, — сказал он. — А мы займёмся Архидемоном.* * *
Солнечные врата не были городскими воротами в обыденном значении этого слова, а представляли собой сложную трехуровневую оборонительную систему. Денеримские Великие ворота были меньше и проще, но понимание их устройства давало некоторое представление о том, чего ждать. Да, организованной обороны можно не опасаться — но порождений здесь было полно. Порождения украсили стены по своему обычаю — тела несчастных жертв свисали тут и там, точно испорченные плоды. Большая часть тех, кому посчастливилось спастись, бежали через Солнечные врата в Вершиель или Вал Форе. Судьба старых, немощных или просто замешкавшихся была печальна — их по большей части перебили. Ни от кого из Стражей не укрылось, что среди убитых было не так уж много женщин детородного возраста. Но и мёртвых порождений было немало. Охранявшие ворота солдаты дали настоящий бой, и возле каждого сражавшегося до последнего вздоха храбреца валялось множество изрубленных генлоков и гарлоков. Здесь даже были трупы нескольких огров, окруженных человеческими солдатами, отдавшими свои жизни ради спасения убегающих горожан. Всё это время тела лежали неубранными и гнили. От вони резало глаза, казалось, она пропитала даже камни. Птицы-падальщики пытались кормиться умершими, травились скверной и погибали сами. Это объясняло, почему небо над Вал Шарантой было таким пустым и безмолвным. Даже неистребимые крысы почти все погибли, хотя несколько всё же выбежали из под обломков, обезумевшие от скверны и боли. Долийские разведчики внимательно высматривали их, готовые стрелять при малейшем шорохе. Захват Солнечных Врат занял какое-то время — порождения прятались в сторожках и надвратных башнях. Стражи и часть солдат быстро рассредоточились и успешно воспользовались численным преимуществом в замкнутом пространстве. Бой был ожесточённым, но стоил того. Големы сотрясали камни под ногами порождений, заставляя их падать, виверны носились со страшной скоростью, круша грубо возведённые преграды, порождений, унося своих всадников от опасности быстрее, чем та возникала. Бомбы и гранаты сыпались дождём, убивая порождений до того, как они понимали, что происходит. Логэйн тщательно вытер лицо и руки чистой тряпицей, выбросил её, и отдал конечные приказы различным подразделениям. Настала пора войти в сам город. Армия прошла через внутренние ворота и разделилась на три колонны, быстро направляясь к своим целям. Первому чародею Ирвингу он поручил оставаться со Стражами и командовать магами. Самые опытные маги-Стражи сражались в облике виверн, а из новопосвященнных большая часть была плохо обученными отступниками. Маги из ферелденского Круга привыкли следовать указаниям Ирвинга, и его присутствие должно было внушить им уверенность. Рыцарь-Командор Грегор и его храмовники, напротив, получили приказ поддерживать левый фланг, вместе с гномами, ферелденскими солдатами и антиванскими Стражами. Старики с торжественной мрачностью пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Марчанцы отделились от армии и направились к Имперскому рынку. Чуть позже крупный отряд шевалье под командованием герцога Проспера, усиленный дюжиной возглавляемых Кловисом орлесианских Стражей, свернул на Имперский путь, к дворцу. Антиванцы рассредоточились по боковым колоннам, чтобы предупреждать о нападениях порождений. Главная колонна продолжила двигаться по Солнечной улице и по улочкам вдоль неё к Великому Собору, используя в качестве ориентира уцелевшую башню. Вскоре широкая улица вывела их на просторную и некогда красивую площадь. — Площадь Ревиля, — пробормотал Логэйн, вспоминая карту. Сама площадь была древнее, но её переименовали в честь Безумного Императора, Ревиля, того самого ублюдка, приказавшего напасть на Ферелден. Он бы, наверное, одобрил, как порождения тьмы поработали над его площадью. Цветы в вытянутых мраморных вазонах иссохли, а разбитые статуи послужили основой для кровавых тотемов. К спине знаменитого орлесианца были привязаны странные металлические дуги, напоминавшие грубые крылья. Сверху раздался возмущённый рёв. Архидемон наконец-то заметил их.* * *
А тем временем битва Стражей у северной стены города шла уже второй день. Это не означает, что все мужчины и женщины сражались непрерывно всё время. Даже для Стражей и их подпитываемых скверной силой и выносливостью это было бы невозможно. Воины и маги сменяли друг друга, уставшие отходили в тыл, целители лечили их раны, из скрытого в овраге обоза им приносили еду, затем Стражи укладывались на первом же клочке ровной поверхности и урывками спали час-два, чтобы затем снова отправиться в бой. Первый Страж уже оправился после столкновения лицом к лицу с Архидемоном и теперь занимался логистическими задачами. Он прекрасно справлялся с цифрами, управлением и умел наладить работу чего угодно. Именно благодаря этому умению он добился таких вершин... То есть, этому — и умению плести политические интриги. Последнее сейчас ничего не значило, а от первого зависели жизни его Стражей. Он не был трусом, но и не был великим тактиком или стратегом, поэтому он передал руководство боем другим — в основном своему заместителю и Пентагасту с Элагабалом. — Мы потихоньку перемалываем порождений, Командор, — тихо доложила Атис Пентагасту, разбудив его. — И весьма успешно перемалываем. Взгляни, что сотворили эти мантии! Пентагаст поморщился, но не стал делать ей замечание об уничижительном именовании союзных магов — неварранские маги называли друг друга точно так же. К тому же открывшееся ему зрелище поражало настолько, что он напрочь позабыл обо всём на свете. Воспользовавшись магией крови, тевинтерцы изменили само поле боя. Вместо плоской серо-бурой равнины, тянувшейся до самых стен Вал Руайо, Пентагаст увидел настоящий оборонительный лабиринт из холмов и впадин. Трудно сказать, что больше испытывали остальные Стражи при виде такой могущественной магии — страха или воодушевления. Маги шатались от принятого лириума, некоторых рвало прямо там, где они стояли, но когда они объединили свои чары, земля задрожала, раздвигаясь. Участок, где стояли Стражи, поднялся вверх, а порождений ждали в свои ловушки ямы и канавы. Земляные валы защищали баллисты и управляющихся с ними Стражей. Над ними нависали щиты — Архидемон время от времени пытался разрушить их сверху. Теперь он опасался связываться со Стражами в прямом бою и не желал подвергать себя риску. Он даже уже не с такой яростью бросал на них волны порождений, видя, что те не могли толком приблизиться к Стражам, не говоря уже о причинении серьёзного вреда. — Он тянет время, — покачал головой Пентагаст. — Пытается задержать нас здесь, пока не начнётся нерест подкреплений. — И для этого у него есть стены Вал Руайо, — подхватила Атис. — Если мы попытаемся пойти на штурм, нас попросту перебьют. — Возможно. А может и нет. Думаю, если нашим тевинтерским друзьям дать время, они смогут разрушить стены. Рано или поздно нам придётся пойти в наступление. Если сможем немного передохнуть, то шансов на успех будет больше. Он пристально посмотрел на Архидемона, жалея, что не может убить его силой своей ненависти. И в этот момент Архидемон резко развернулся и, угрожающе ревя, полетел на юг. Нападавшие на Стражей порождения, лишившись направляющей их воли своего предводителя, сразу превратились в бездумную толпу. Каждое мгновение было на счету. — К Вратам! — взревел Пентагаст. — За мной!* * *
— Он летит! — закричала Бронвин, указывая прямо перед собой. — Баллисты! Маги! Лучники! Готовьсь! Она спрыгнула с виверны, следом спешились остальные Стражи. Верхом они могли гораздо успешнее убивать встречных порождений, однако чтобы виверны могли сражаться с Архидемоном, их не должны ограничивать ни седоки, ни сбруя. Команды, предварительно закреплённые за каждой виверной, бросились расстегивать ремни. Архидемон заметно вздрогнул, и завертел головой, чтобы лучше рассмотреть неожиданную угрозу в его владениях. Затем он словно завис в воздухе на мгновение — и развернулся в полёте. Теперь он летел к ним, ревя, готовый сжигать и крушить. Бронвин уже видела такое. Точно так к ним в Морозных горах летела лже-Андрасте, убившая Каллена и едва не убившая их всех. Бронвин на мгновение ощутила отголосок пережитого тогда ужаса. Но сейчас она встретится с драконом не с горсткой храбрецов, а с целым сонмом героев, с самым лучшим оружием, самыми мощными бомбами и отработанной тактикой. Они уже убили Флемет — могущественную ведьму-оборотня из Пустошей, располагая куда меньшими силами. Бронвин твёрдо верила, что они смогут убить это существо, которое явно считало себя неуязвимым из-за своих силы и размеров. Но лёгким этот бой не будет. В этот же миг на правый фланг внезапно обрушился отряд порождений во главе с парой огров. Логэйну и его солдатам придётся сдерживать их, пока Стражи в голове колонны будут сражаться с Архидемоном. — Стэн! Поддержи Логэйна! — приказала Бронвин. Кунари словно таран бросились к рядам ферелденцев и немедленно ввязались в бой с окружавшими огров порождениями. Стражи, изображая испуганных беглецов, спасающих свои жизни понеслись к укрытию: расположенным вдоль улицы зданиям. Нельзя сказать, что притворяться было трудно. Бронвин надеялась, что Архидемон не устоит перед подобным искушением. Она вложила в ножны меч с кинжалом, вытащила из петли копьё: бритвенно отточенное, отлично сбалансированное, легкое, но крепкое. Остальные бойцы последовали её примеру. Со своим оружием не расстались только маги, они держали посохи в руках, готовые в любой момент начать колдовать. Виверны прятались в тени стен, дожидаясь, когда Архидемон опустится на землю. Видел ли их Архидемон? Чуял? Знает ли он, что они такое? Дракон приближался. Вытянув шею во всю длину и сложил крылья, он грациозно снижался, и когда он был уже почти рядом, Бронвин выкрикнула: — Давай! Проклятия, чары, стрелы, разрывные болты яростно взвились. Архидемон и представить себе не мог, что эти жалкие создания отважатся противостоять ему. Маги насылали чары, подбирая их так, чтобы действие одного не мешало действию другого. Паралич в сочетании с рассеивающим внимание проклятьем не давали ему возможность увернуться. Стрелы отскакивали от чешуи, но втыкались в ноздри и залетали в открытую в рёве пасть. Одна попала в повреждённую глазницу. Больше ослепить она, конечно, уже не могла, но заставила визжать от боли. Два выстрела баллист прошли мимо, но один заряд, ядовитый, вонзился дракону прямо в живот. Не в силах справиться с параличом, он грузно ударился о землю, вгоняя болт глубже, и завопил так, что небеса содрогнулись. В этот миг виверны набросились на него, точно волчья стая на медведя. Заметив, что некоторые лучники продолжают стрелять, Бронвин закричала: — Стой! Наших заденете! Сейчас им оставалось только ждать и смотреть, на что способны шесть вивернов против дракона. — Вы! — окликнула Бронвин магов-новичков. — Попробуйте что-нибудь сделать, но так, чтобы не поранить никого из наших! Некоторые проклятья и порчи, если тщательно сосредоточиться, можно было наслать строго на цель. Разумеется, о площадных заклинаниях не могло идти и речи — первая же руна паралича поймала в свою ловушку и Архидемона, и Йована с Ниаллом. Поняв ошибку, маги нацелились на голову и крылья Архидемона, и старались хоть немного его замедлить. Остальное зависело от самих виверн. Даже сейчас, пребывая в облике виверна, Тара злилась на Морриган. Она плюнула ядом в морду Архидемона, затем развернулась и зашипела на Морриган. Та сильно удивилась неожиданному проявлению враждебности, но, решив, что Тара таким образом напоминает о недопустимости нанесения смертельного удара, отпрыгнула в сторону и принялась драть драконье крыло. Архидемон, превосходивший любого виверна размером раз в десять, в ответ хлестнул хвостом. Андерса смело ударом. Он кувыркнулся в воздухе и упал плашмя, сильно ударившись о камни. Некоторое время он лежал, тяжело дыша, затем, осторожно выверяя каждое движение, перекатился на живот. Он явно был ранен, но лечить себя в таком облике не мог. С трудом приняв человеческий вид, Андерс начал сращивать сломанную ногу и треснувшие рёбра. Завизжал Йован — попал под выдох драконьего пламени. Тара воспользовалась тем, что Архидемон смотрит в другую сторону, запрыгнула на него со стороны ослепшего глаза, и укусила за складку шеи возле головы. Архидемон яростно мотнул головой, стряхивая её и обрывая поток огня. Тара отлетела-отскочила через его спину, царапая и оставляя длинные полосы сорванной чешуи. Йован, не переставая кричать, бросился в сторону, превращаясь в человека и пытаясь исцелиться. Ожог был мучительным. Йован никогда в жизни не испытывал такой боли. Веланна подпрыгнула, чтобы залепить комом яда в глаза дракона… И попала под стремительный взмах передней лапы. Острые когти одним движением распороли ей бок. Виверна, изогнувшись от боли и истекая кровью, бросилась к Андерсу. Застонав от напряжения, он попытался залечить длинную рану, но это удалось лишь отчасти. — Ты должна сменить облик, чтобы лечение сработало! — крикнул Андерс. Шипя от боли и нетерпения, виверна превратилась в долийку. Андерс снова направил на неё целительные чары, и на этот раз получилось гораздо лучше. Она мгновенно обернулась в зверя и с рёвом бросилась на Архидемона. Андерс залпом проглотил лириумное зелье и направил целительное заклинание на ожог Йована. Ниалл вскарабкался на спину Архидемона в попытке добраться до крыльев и впился зубами в основание правого крыла. Осквернённая кровь запузырилась, Архидемон завыл от боли, пытаясь стряхнуть с себя виверну. Ниалл увлечённо грыз сухожилие, понимая, что эта рана будет по-настоящему серьёзна, и совершенно забыл о том, насколько длинная шея у драконов. Архидемон запрокинул голову, схватил виверну огромными челюстями, тряхнул, как пёс-крысолов встряхивает крысу, и отшвырнул в сторону. Где-то позади пронзительно закричала Мэйв. Она побежала было к Ниаллу, чтобы оттащить в безопасное место, и Квинн едва успел перехватить её и втолкнуть в проулок между двумя зданиями. Искалеченный Ниалл потерял контроль над своим обликом и преобразился обратно. Его раны были ужасны. Андерс поковылял к нему, чтобы помочь. Бой продолжали вести только три виверны, а Архидемон, хоть и был ранен, по-прежнему мог убить их всех. Бронвин не могла ими пожертвовать. Андерс, Йован и Ниалл были ранены. Пришло время следующего шага. — Отступайте! — крикнула она. — Виверны, назад! Лучники! Маги! Продолжайте бить по голове и крыльям! Остальные, вперёд! Руби его! Она побежала, держа копьё наготове, а следом за ней остальные Стражи-воины. Они разделились на мелкие отряды по трое, и на две тройки Бронвин возлагала особые надежды: Алистера с Эмрисом и Огреном, и Броску с Буструмом и Остапом. Всего таких троек было около десятка, и все немедленно начали наносить дракону серьёзные раны. Собаки помогали бойцам: даже Лили Йована, непрерывно скулившая, пока виверны дрались. Теперь, когда их пустили в бой, они со Скаутом и Магистром набросились на дракона, лая и уворачиваясь от его лап. Перед боем Бронвин пыталась объяснить собакам, что не следует слишком приближаться к нему, но так и не поняла, удалось ей это или нет. Адайя с Сиофранни тоже побежали вперёд: Сиофранни швыряла в морду Архидемона оглушающие бомбы, чтобы сбить его с толку, Адайя стреляла по глазам из духового арбалета. Они скакали, прыгали с места на место, громко кричали. Девушки не могли причинить дракону серьёзного вреда, но мешали ему нацелиться на очередную жертву. Зевран, Фенрис и Сайлас настояли на том, чтобы тоже пойти в бой со Стражами, но они были вооружены мечами: их задача состояла в защите Бронвин и остальных от порождений, прорвавшихся мимо армии. Стражи полностью сосредоточились на убийстве дракона и не могли следить за угрозами с тыла. Лелиана командовала лучниками, магами — Первый чародей Ирвинг. И хотя Ирвинг осознавал, какой ужас творится вокруг, он втайне радовался, что годы оттачивания своих навыков в отрезанной от большого мира башне наконец-то оправдались: у него оказался настоящий талант к боевой магии. Теперь, когда в бой с Архидемоном вступили Стражи-рукопашники, почти все маги оборотни приняли человеческое обличье. Тара бросилась на помощь к Йовану, который едва переставлял ноги. Она повела его к Андерсу и Ниаллу, поддерживая. Лили перестала лаять на Архидемона и побежала к своему хозяину, тревожно виляя хвостом. Кровь Веланны кипела. Она так глубоко сроднилась с обликом виверны, что осталась в нём: зашипела на людей и понеслась вглубь улицы в поисках порождений тьмы. Морриган, самая опытная из оборотней, сначала превратилась из виверна в ястреба, взлетела на высокий балкон, и только затем стала человеком. Там она была почти невидима, защищена от нападений, и могла насылать на Архидемона какие угодно чары, не опасаясь задеть союзников. И оттуда открывался поразительный вид. Она была почти загипнотизирована зрелищем закованных в броню фигурок, колющими копьями массивное красно-пурпурное тело. Внизу Андерс отчаянно пытался спасти Ниалла, но всё, что мог сделать — лишь облегчить его боль. Мэйв вцепилась в Ниалла, рыдая. — Я хочу, чтобы ты забрала все мои вещи, Мэйв, — еле шевеля губами, прошептал Ниалл. — Мой сундук в обозе. И возьми мою поясную сумку. Там красивое ожерелье, которое я хотел подарить тебе после того, как всё это закончится. Там есть и золото. Лучше будет, если оно достанется тебе... — Не надо, пожалуйста! — всхлипнула она. — Нет... это тебе. Квинн... Квинн расстегнул пояс и отдал его обезумевшей от горя Мэйв, пока Андерс лихорадочно накладывал одно заклинание за другим. Ниалл попытался улыбнуться, но вместо этого вышла гримаса боли. — Моя мать всегда говорила... Она говорила, что я не просто так родился магом... Надеюсь, я её не разочаровал... Мэйв не могла вымолвить ни слова. — Уверен, она гордится тобой, — отрывисто сказал Андерс. Когда Тара и Йован дошли до них, держась за стену, лицо Ниалла уже посерело, губы кривились в предсмертной судороге. Тара принялась накладывать на него единственное изученное слабенькое исцеляющее заклинание — раз за разом, снова и снова. Йован опустился на землю рядом с содрогающимся телом Ниалла, пытаясь собрать свою собственную ману. Они уже ничего не могли поделать. Глаза Ниалла были распахнуты, но жизнь уже покидала их. Он застонал, затем с его губ сорвалось отчётливое: "Мама?" И он умер. Снова прогремел гром. За тучами тускло блеснула молния. Гроза приближалась. Мэйв стиснула зубы, но из её груди вырвался полный боли стон. Она схватила копьё и побежала в сторону Архидемона. Квинн замешкался. — Прости, — прошептал он, и побежал за ней. Три мага Круга, знавшие друг друга дольше, чем кого-либо другого во всём мире, сгрудились, подавленные горем. Вскоре к ним присоединилась Лили, не в силах находиться далеко от Йована. Она лизала его лицо и скулила, скорбя вместе с его друзьями.* * *
Даже лишившись пристального внимания Архидемона, марчанские Стражи и легионеры столкнулись на Рынке с ожесточённым сопротивлением. На них напало с полдюжины огров — к счастью, не все сразу — и затем пришлось иметь дело со здоровенным генлоком-альфой, командующим огромным скоплением порождений. Ценность призванных магов из Кругов Вольной Марки была неимоверна. И всё же двадцать Стражей, восемь магов и пятнадцать гномов остались лежать там, среди руин некогда самых роскошных торговых заведений во всём Орлее. Всем затмило разум великолепие товаров, оставшихся без присмотра убитых хозяев. Стражи и союзники предались оргии грабежа ещё до того, как прикончили последних порождений. Стражи врывались в винные лавки, отбивали горлышки бутылок и жадно глотали драгоценные старинные вина. Пролитое вино стекало по их доспехам как кровь. Сейнсби вне себя от ярости призывал их к порядку, иногда подкрепляя призывы ударами меча плашмя. — Займёмся этим позже! — рычал он. — Добейте оставшихся тварей, чтобы мы могли присоединиться к армии у Собора! Тем не менее, множество шелковых нарядов и серебряных ложек перекочевали в вещевые мешки, золото рассовали по карманам, а алмазные ожерелья спрятали под кирасами и за пазухами мантий. Ведомые указаниями Логэйна, они пробрались по извилистой улочке, пересекли жилой район и наконец вернулись на Солнечную улицу. Начинался дождь. Пока всего лишь морось, но её хватало, чтобы камни под сапогами коварно скользили. Но гораздо хуже была вонь порождений тьмы, поднявшаяся от намокшей мостовой. Порождения поджидали повсюду: нападали из заброшенных домов, обстреливали с верхних этажей. На каждом перекрёстке ждала стычка, каждое открытое пространство приходилось преодолевать с кровопролитным боем. Эти помехи замедляли Стражей, они теряли своих, но не останавливались. Однако им пришлось остановиться — когда они вышли из тесного переулка и увидели, что творит Архидемон на площади Ревилля.* * *
Радуясь, что успел избежать столкновения с Архидемоном — шум боя и драконий рёв вряд ли можно с чем-то спутать, Проспер направился ко дворцу. У него имелись собственные причины сосредоточиться именно на этой задаче. Хвала Создателю, что Логэйну тоже понадобилось отправить Проспера с его шевалье именно в этом направлении. У дворца, по словам Стражей, находился один из мощных гарлоков-генералов, управлявших ордой. Никто не хотел, чтобы он привёл свои силы на подкрепление засевшим в Великом Соборе тварям. Требовалось уничтожить его там, где он был. Проспер отлично знал эти места — возможно лучше кого-либо другого в армии. Проспер, однако, считал, что императорский дворец имеет важнейшее символическое значение во время войны. Тот, кто захватит дворец — каким бы разорённым тот ни был — будет считаться императором de facto. Кроме того, там хранились неисчислимые богатства и тайные архивы, которые ни при каких обстоятельствах не должны попасться на глаза чужаков. Проспер твёрдо знал, что порождения не могли проникнуть в сокровищницу: её закрывали прочные сильверитовые двери и хитроумные замки. Ему удалось узнать, как их открыть — благодаря самоотверженным стараниям одного из своих агентов, увы, безвременно почившего сразу после доклада Просперу, что лишило беднягу возможности продать эти сведения кому-либо ещё. Архив хранился в потайной комнате, называемой La Chambre des Rumeurs — Зал Слухов. До того, как впасть в немилость, Проспер много раз там бывал. Порождениям вряд ли удалось бы даже просто найти эту комнату, не говоря уже о том, чтобы воспользоваться её содержимым. Оно не имело никакого значения ни для них, ни для Архидемона. Там хранились уже расшифрованная дипломатическая переписка, протоколы тайных судебных заседаний, записи о делах, на которые никогда не должен пролиться свет. А ещё здесь хранились досье о настоящем происхождении претендентов на благородные титулы, и доклады самых высокопоставленных глав разведки Орлея. Здесь можно было бы узнать, как окончили жизнь родители принцесс Империи, и именно здесь Проспер прочёл, что смерть ферелденской королевы Роуэн произошла не по естественной причине. Логэйн Мак Тир не должен узнать об этом ни в коем случае. Будет лучше, если этот человек никогда не переступит порог Дворца, или если такое неизбежно, кто-то должен принять меры и привести Дворец в надлежащее состоянии, так сказать, навести лоск, прежде чем впускать сюда этого ферелденца. Проспер скомандовал Леопольду двигаться медленнее. Виверн уже прилично разогнался, а промокшая под дождём брусчатка становилась скользкой. Леопольд радовался долгожданной возможности побегать на воле и норовил оставить солдат далеко позади. Это было бы неблагоразумно. Проспер знал, что его питомец может слишком возбудиться и начать скакать и прыгать, из-за чего неосторожный всадник мог бы вылететь из седла. По этой причине Проспер очень надёжно пристегнулся, а высокая спинка седла защищала его спину и шею от ударов сзади. При необходимости пряжки крепления легко расстёгивались, но только при особом нажатии и никогда сами по себе. Из Леопольда, однако, получился великолепный самодвижущийся таран. Ни одна наваленная на улицах преграда не смогла устоять перед его мощью. Державшимся позади шевалье оставалось лишь добить раскиданных виверном порождений. Сопротивление было слабым — большая часть тварей сосредоточилась на северной части города. Слева раздался боевой клич принца Флорестана — тот вырвался вперёд и с большим воодушевлением рубил порождений тьмы. Мальчишке недолго оставалось быть камешком в его ботинке. Позади есть некто, кто разберётся с принцем, как только представится такая возможность. Они стремительно преодолели расстояние от Солнечной улицы до Имперского Пути и оказались перед воротами императорского дворца, ныне полуразрушенного и затянутого пятнами скверны. Проспера это не волновало: всё ценное можно очистить магией и перевезти в новую столицу Империи. Но куда? Проспер понимал, что после Мора столицу придётся перенести в нетронутые Монтсиммар или Вал Фирмен, но лишь на время. Возможно, потребуется заложить совершенно новый город, который станет памятником его власти и вкусу. Ворота дворца стояли открытыми. Порождения тьмы — точно идиоты. Леопольд ворвался во внутреннюю площадь перед дворцом и Проспер принялся всаживать болты из своего великолепного одноручного арбалета в головы порождений. Завязался довольно неприятный бой. Из дворцовых дверей выкатился здоровенный гарлок и начал медленный и тяжёлый разбег. Его не остановила даже целая буря стрел. Гарлок ворвался в ряды орлесиан, исступлённо размахивая огромным топором. Боевой кулак шевалье сразу развалился на небольшие самостоятельные отряды. Леопольд выплюнул большой ком яда, расплескавшегося по чудовищной твари — и задевший несколько шевалье. Увы, мои несчастные друзья... Превратности войны. Леопольд вцепился зубами в гарлока и замотал головой. Это, кажется, произвело на того впечатление, но не помешало ударить в ответ с такой силой, что виверн взвизгнул и согнулся пополам от боли. Проспера мотало в седле, вокруг кричали люди, уворачиваясь и от виверна, и от порождений. Просперу показалось, что на спину виверны кто-то вскочил и тут же спрыгнул. В суматохе боя он ощутил жжение в шее — чиркнула стрела на излёте или задело случайным осколком. Просто царапина. Гарлок-генерал начал спотыкаться — яд, клыки и мечи делали своё дело. Принц Флорестан, что-то прокричав, одним взмахом меча отрубил твари голову. Шевалье разразились радостными криками, к большому неудовольствию Проспера. Но он уже на ступенях дворца! Надо лишь добить оставшихся порождений и дворец будет его! Проспер вставил болт в паз и нажал на спусковой крючок. Генлок упал... Осталось ещё несколько, но это уже не важно. Проспер приказал Леопольду идти к лестнице. Сейчас он подъедет к ней и произнесёт речь. Ноги как-то странно начали мёрзнуть. Сначала ступни, затем щиколотки, теперь и икры. Откуда такой внезапный озноб? Золочёные двери дворца были рядом, но они расплывались перед его взглядом в радужное марево и стремительно тускнели. — Что... Что со мной? — попытался выговорить он, но язык точно распух и не слушался его. — Яд... Радуга рассеялась, и осталась только темнота. Леопольд, почувствовав, что хозяин больше не сдерживает его, помчался вниз по лестнице на поиски остальных виверн в городе, а на его спине раскачивался пристёгнутый к седлу мертвец. Орлесианцы смотрели вслед удаляющемуся герцогу. — Благородный герцог погиб, защищая нашу страну, — торжественно произнёс Коро, советник принца Флорестана. — Пусть его жертва не будет напрасной. Прикончив последнего гарлока, Урсус вернулся на своё обычное место возле принца. Крошечный кинжал с бритвенно отточенным лезвием снова прятался под ножнами своего большого брата. Урсус слабо улыбался. Он уже устал убивать убийц, подсылаемых герцогом Проспером. На Солнечной улице он убил ещё одного, уже целящегося в Флорестана из лука. Хочешь избавиться от сорняка — вырывай корень. Он едва заметно кивнул Коро, и получил в ответ такой же лёгкий кивок. Проспер мог сколько угодно считать их принца дураком за его порядочность. Но он зря забыл, что те, кто любит Флорестана, могут не быть такими порядочными. — Идёмте, мой принц, — пробасил Урсус. — Дворец наш. Вы должны подняться на ступеньки и сказать что-нибудь, что воодушевит остальных. Флорестана не пришлось упрашивать: он выдохнул и поднялся по залитой кровью лестнице. Жаль, что сейчас небо затянуто тучами и нет солнца, но такой уж выдался день. Он вытер капли дождя с лица. — Ладно. Речь. А потом нам надо вернуться в бой. Королева Бронвин рассчитывает на нас. Он надеялся, что переживёт этот день. Теперь, когда герцога Проспера не стало, кто-то должен возглавить Орлей. По крайней мере, герцог умер как воин, в бою, и Флорестан в глубине души испытывал облегчение, что красавице Селандине больше не грозит брак со стариком. — Мои друзья и соратники! — напряг он голос. — Победа! Первая из многих, и я верю, что она положит начало концу Мора! Vive la Reine Rouge! Vive l'Impératrice!* * *
Обездвижить Архидемона всё никак не получалось, а из-за дождя его чешуя стала скользкой. Каждый раз, когда Бронвин пыталась вскарабкаться ему на спину, он взмахивал пораненными крыльями и перелетал в другой конец площади. Она охотно бы рискнула вонзить в его спину подпружиненный якорь, но для этого нужна хоть сколько-нибудь надёжная опора. Они попробовали задействовать против Архидемона големов, но из этого ничего не получилось — дракон оказался для них слишком высокой целью, и серьёзного вреда они не причинили. Он просто отбрасывал големов в сторону — им это не вредило, но и пользы не было. Астрид послала их на левый фланг, поддержать антиванцев. Баллисты стояли наготове, однако они могли стрелять только когда Архидемон поднимался в воздух, а во время полёта он двигался слишком быстро для прицельной стрельбы. Один выстрел поразил самую широкую часть перепонки левого крыла, но проделал лишь аккуратное небольшое отверстие, не мешающее дракону летать — по крайней мере он успешно набирал высоту и яростно обрушивался вниз, ведомый инстинктом нападать на Стражей снова и снова. Лелиана проклинала дождь и отсыревшую тетиву, мешавшие ей вести точную стрельбу. В такую погоду только магия работала безотказно. Из всех старших магов меньше всего в бою пострадала Тара — и теперь она в холодном гневе насылала на Архидемона порчу за порчей. Порождения бежали к площади со всех сторон — неслись по переулкам, выпрыгивали на площадь из верхних окон домов. Некоторые прорывались через заслон солдат Логэйна, и в какой-то миг Фенрис обнаружил, что сражается сразу с двумя генлоками. Третий подобрался сзади и упал, срезанный метательным кинжалом Зеврана. Сайлас выдохся, но упорно продолжал сражаться. Сверкнула молния, почти одновременно прогрохотал гром. Дождь усилился, размывая пролитую на брусчатку кровь. Вокруг Архидемона царило настоящее безумие: Стражи кололи и рубили его копьями, стараясь не поубивать друг друга. Копья застревали, Стражи цеплялись за них, стараясь выдернуть и одновременно увернуться от удара. Огрен рубил сухожилия на задней лапе, эхая на каждом ударе. — Нравится? Да? — насмехался он. — Ещё? Броска извернулась и вонзила копьё в губу Архидемона. Он отпрянул, увлекая пытающуюся выдернуть копьё Броску за собой. — Броска! Брось его! — закричала Бронвин. В этот же самый миг Алистер заорал: — Огрен, беги! Броска разжала пальцы и повалилась на спину. Огрен же слишком увлёкся боем, и пропустил крик Алистера мимо ушей. Архидемон подался назад, и его лапа заскользила по размокшей грязи. Он пошатнулся и наступил прямо на Огрена. Раздался пронзительный вопль, и на какую-то долю секунды показалось, что массивная броня выдержит — но дракон перенёс весь свой вес на заднюю лапу и раздавил несчастного гнома в лепешку. Авелин, чудом избежавшая такой же участи, отшатнулась с дикими глазами. Копье едва не выскользнуло из её рук. — Создатель! — мгновенно охрипшим голосом выдохнул Алистер, отводя взгляд от изувеченных останков. Времени на скорбь не было — только на бой. Буструм сделал знак Остапу, тот подставил сцепленные в замок руки. Буструм успел вскочить Архидемону на спину и вонзить якорь. Зубцы с громким чавканьем вошли в осквернённую плоть. Архидемон снова завопил, и, не дав Буструму застегнув ремень, взлетел. Буструм с Алистером попытались ухватиться за болтающийся конец ремня, их потащило вслед за драконом, но мокрая кожа выскользнула из рук и они упали на землю. Буструм перекатился при падении, а Алистеру не повезло — от удара он подвернул лодыжку. — Дыханье Создателя! — простонал Алистер. Он вскинул голову, ожидая увидеть Архидемона, падающего на него сверху. Перекатившись в сторону, Алистер заозирался в поисках целителя. Дракон приземлился на некотором отдалении. Бронвин попыталась ухватиться за свисающий ремень, но опять не удержалась и свалилась. Пришлось уворачиваться от когтей и щелкающих челюстей, проклиная всё на свете. — Я попробую по-другому! — крикнул ей Риордан. Он закинул копьё за спину, извлёк верёвку и принялся раскручивать. Он успел метнуть её до того, как Архидемон перелетел в другое место — крюк зацепился за второй сустав правого крыла, разодрал жёсткую шкуру и намертво там застрял. Архидемон завопил, обезумев от боли, забил хвостом с таким неистовством, что оглушённый Риордан с лязгом покатился по земле. Хвост сшибал Стражей с ног, хлестал по ближайшему зданию, проламывая стены и обрушивая камни. Балкон Морриган угрожающе затрещал, и она в испуге превратилась в ястреба и улетела прочь. Стражам внизу повезло меньше. Мэйв при падении сломала шею и мгновенно умерла. Из стоящих возле стены лучников и магов Невина, Катара и ещё пятерых зашибло камнями насмерть. Остальных сильно побило, и некоторые лежали при смерти. В этот миг с громогласными криками на площадь высыпали марчанские Стражи. Порождения тьмы, сдерживаемые силами Логэйна на левом фланге, оказались в клещах и были мгновенно перебиты. Увидев гибель своих приспешников, Архидемон взлетел, и направился в своё убежище на южной башне Собора. Верёвка и ремень свисали с его спины и крыла. Как только он поднялся достаточно высоко, баллисты выстрелили, но от дождя стропы отсырели и прицел оказался сбит. Два болта пролетели мимо, а тот, что попал — лишь вскользь задел драконий бок. Рев Архидемона слился с раскатом грома. — Остановите его! Он уходит! — крикнула Бронвин срывающимся голосом. Капли дождя стекали по её щекам, словно слёзы. — Он уходит! Она бросилась за ним по Солнечной улице, но Риордан остановил её, схватив за плечо. — Теперь нам придётся гоняться за ним, — сказал он мрачно, но спокойно. — Но этот раунд, думаю, остался за нами. Мы дорого за это заплатили.* * *
Примечания автора: Как мы знаем из игры, Риордан шёл в бой, имея некоторые представления о сражении с драконами. Так что я предположила, что в отличие от всех остальных, он занимался какими-то исследованиями на эту тему. Тот приём, что он неудачно использовал в каноне, весьма успешно (даже неправдоподобно успешно, на мой взгляд) применяет Кассандра Пентагаст в "Рождении Искательницы". Я действительно не вижу осмысленности в длинных личных прощаниях с соратниками. Увы, время для героя останавливается лишь в игре. Относительно тактического приёма тевинтерцев — обладая их силами и познаниями в магии элементов, они вполне могли использоваться магию земли для переделки поля боя под собственные нужды.