* * *
Упиваясь своими силой и свободой, Веланна бежала по улицам, плюясь, кусая, раздирая на части порождений тьмы, не обращая никакого внимания на дождь и стекающую по её бокам воду. Завидев её, огр поднялся на ноги и удивлённо застыл — она повалила его и выпотрошила одним ударом. Как же это опьяняло — быть такой сильной и ничего не бояться! Она ощущала себя иначе, она думала иначе — гораздо прямолинейнее, и как виверне, ей это нравилось больше. Ни одно порождение не могло противостоять ей, а любого встречного шемлена она раздавит как букашку. Её чувства обострились, она была готова к чему угодно. О, как бы она хотела, чтобы шемлены попытались остановить её. Пусть Стражи бегают вокруг Архидемона и умирают. Она сделала своё дело. Почему она должна отдавать свою жизнь за тех, кто уничтожил Долы? Её тошнило от Бронвин, этой лицемерной шемленки с её вечным "смотрите-какая-я-благородная-и-великодушная", ещё больше тошнило от Астрид, этой приземистой однорукой durgen'len, воображающей, будто она имеет право указывать кому-то из элвен, что делать. Шум оставшегося позади сражения стих, а она всё бежала вперёд по извилистым улочкам, наслаждаясь скоростью и иногда взмахивая крыльями, чтобы заскочить на невысокую крышу. Она находила порождений и убивала на месте, не нуждаясь в приказах. Как приятно наконец-то сбежать от всех них, даже от Мерриль с её искренними советами и неодобрительно поглядывающей Ланайи. В них она тоже не нуждалась. Она ни в ком не нуждалась. Бок ещё побаливал, но со временем рана затянется. Виверны крепкие. Быть виверной очень приятно. Слева от неё послышался грохот раскатывающихся камней. По улице к ней приближалось что-то большое — притом очень быстро. Она приподняла морду и почуяла запах виверны. Кто это? Тот дурачок, Йован, или плоскоухая ломака Тара? Морриган за ней бы не пошла — шемленская ведьма делала вид, что Веланны не существует, и это чувство было взаимным. Андерс занят лечением Ниалла, так что виверн точно не один из них. Ниалл… Он был небезразличен Данит, но он шемлен, и Веланне плевать, что там с ним. Да ей вообще плевать на любого из них. Долийка Веланна уходила в тень, и вперёд выступала великолепная Веланна-виверна. Она снова принюхалась — острое звериное чутьё позволило определить, кому принадлежал этот запах. Леопольд, любимец шемленского герцога! Должно быть, вырвался на свободу и сбежал. Веланна разразилась резкими звуками вивернского хохота, представив себе, как напыщенный шемлен начинает требовать, чтобы все прекратили сражаться и вернули ему его зверя, и возникшую за этим неразбериху. Леопольд проломился сквозь перегородивший улочку завал и остановился на расстоянии плевка. Веланна заметила в седле на его спине герцога и удивилась, что не слышит никаких приказов или возмущений. Шемлен выглядел... Веланна медленно двинулась вперёд под пристальным взглядом золотистых глаз Леопольда. Да шемлен мёртв! Как забавно. Пристёгнутый к седлу мертвец сидел с открытыми глазами, а на его лице застыло рассмешившее её удивление. До нелепости изукрашенная упряжь мешала Леопольду двигаться. Веланна приблизилась и позволила молодому самцу себя обнюхать. Затем очень медленно протянула один коготь и осторожно распорола подпругу седла. Леопольд не шевельнулся. Ремни, издав тихий, похожий на вздох, звук, разошлись, затем седло, герцог и всё остальное с глухим ударом свалились на мостовую, и Леопольд был наконец-то свободен. Он радостно закричал, она ответила ему тем же. Почувствовав новых порождений, Веланна взвизгнула и побежала охотиться на них. Довольный, что понравился самке, Леопольд последовал за ней, хотя запах порождений был ему не по вкусу. Власть хозяина над Леопольдом кончилась вместе со смертью хозяина. Его здесь ничего не держало. Они должны покинуть это странное каменистое место и вернуться в его родные горы...* * *
Лунные врата закрылись перед самым их носом. Повинуясь низкому голосу, в котором почти угадывались слова, порождения отступили под защиту стен Вал Руайо и принялись закрывать ворота, как только Пентагаст и его Стражи побежали через поле боя. Створки смыкались с невыносимой медлительностью, но возведённые тевинтерцами оборонительные сооружения теперь играли против них — ведь вместо плоской равнины им пришлось преодолевать крутые холмы и рвы. К тому времени, когда они приблизились к стенам на расстояние лучного выстрела, порождения уже закрыли ворота и принялись осыпать Стражей стрелами и заклинаниями. — В укрытие! Оставалось лишь отступить за высокие контрфорсы Имперского тракта. Значит, всё-таки придётся вести осаду. — В городе что-то происходит! — крикнула ему Атис. — Куда подевался Архидемон? — Это уж точно не к добру, — хохотнул он. — Нашим тевинтерским собратьям придётся снова сделать равнину плоской, иначе мы не сможем воспользоваться нашей осадной машинерией. Судя по всему, собравшиеся вокруг своего командира тевинтерцы намеревались заняться чем-то вроде этого. Однако после недолгого совещания они решили сначала создать возвышение, с которого можно вести наблюдение за происходящим за стенами. Повинуясь движениям окровавленных рук, на каменном основании дороги начал расти холм. Это было... удивительно, но в то же время пугающе. Конечно, обзорная площадка, созданная из рыхлой прибрежной земли, не смогла бы долго удерживать заданную форму, но на данный момент она успешно справлялась со своей с задачей. После этого Первый Страж заставил их сосредоточиться на переделке поля боя. Разместив отряды прикрытия вокруг площади Ревилля, армия возобновила своё движение, рассылая во все стороны разведчиков и застрельщиков для выманивания порождений. Логэйн старался по мере возможности придерживаться своей многоколонной тактики, но часть улиц обрывалась тупиками или сворачивали, куда не надо. Командиры всех подразделений держали в умах карту и хорошо помнили точки, где они могли пересечься. Логэйн решил отказаться от зачистки эльфинажа, поскольку Висконти сообщил, что находившийся там генлок-генерал переместился севернее, и, скорее всего, на защиту городской стены. — Хорошо, — коротко ответил Логэйн. — Если он ею занят, то не будет сражаться с нами. На оба фланга отправили по голему — и те беспрепятственно пролагали путь сквозь огонь, яд и град стрел. Шейл и остальные три голема возглавляли главную колонну, следуя сразу за застрельщиками. За головными отрядами катилась баллиста и повозка с бомбами, над которыми несколько бдительных магов держали магическую защиту. Конечно, лириумная взрывчатка вряд ли бы полыхнула от случайного огненного шара, но следовало исключить и такую возможность. Кунари, которых стало на двое меньше, двигались вместе с центральной колонной. Теперь Стэн гораздо лучше понимал, что представляет из себя каждый из его бойцов. Они были неплохими солдатами, хоть им и не доводилось сражаться с кем-то кроме тевинтерцев и ривейни. Теперь, когда Архидемону стало известно о присутствии армии, порождения оказывали им более ожесточённое сопротивление. Маги всё лучше и лучше расправлялись с ними: теперь они могли на деле опробовать площадные заклинания и их сочетания, чего им никогда не удавалось прежде. Результаты оказались поразительными: один раз маги просто обрушили при помощи землетрясения здание, в котором засели лучники порождений тьмы. — Они просто... снесли его! — воскликнула совершенно изумлённая Бронвин Алистеру. — Потрясающе! — Вот потому-то храмовников учат, как сносить магов, — заметил Алистер, впрочем, не очень громко. — Знаешь, ты вполне можешь натолкнуть их на кое-какие идеи. — Верно, — мягко согласилась Бронвин. Это ставило перед ней моральную дилемму. Она внушала магам мысли о допустимости использования их сил... даже признавала за ними их мощь, пусть и на то время, когда перед ними стояла общая цель. Но почему магам нельзя развивать свои возможности? Почему магов надо запирать под замок и кастрировать их силы, просто чтобы не обладающие магией люди могли порабощать их и считать себя лучше магов, поскольку лишены магического дара? Это было неправильно с точки зрения любого, кто искренно верил, — как верила Бронвин — в стремление к совершенству. Она сама была выше многих других — и по рождению, и по способностям, и верила, что имеет право повелевать ими. Но это вовсе не означало, что она имеет право мучить или убивать кого-либо по своему единоличному желанию или позволять другим поступать так. Те маги Тевинтера, которых она видела, воспринимали свой магический дар как право творить всё это. Разумеется, Бронвин видела, что её маги различаются по характеру, складу ума или одарённости. Обладание магией возносило мага над другими не более, чем благородное происхождение Вогана Кенделлса давало ему способность править хотя бы свинарником. Ниалл был добрым и охотно трудился ради общего блага, а Веланна — озлобленной ведьмой, которая и пальцем не шевельнет ради тех, кого не любит. Бронвин по-прежнему считала, что новый путь для Ферелдена гораздо лучше: возможность магам развивать свой дар и удовлетворять амбиции позволит стравить лишний пар из кипящего котла. Пусть Бетани Хоук исцеляет больных в своей лечебнице, пусть чародей Ульдред и его маги служат в армии. Не надо доводить их до ситуации "всё или ничего". Никто не собирается силой заставлять магов во всём этом участвовать, но они могут сами выбирать, как распорядиться своей жизнью. Куда этот путь приведёт? Кто знает. — Король Логэйн! — крикнул вернувшийся разведчик одной из патрульных четвёрок, осматривающих улицы по пути колонны. — Новости из императорского дворца! Орлесианцы его захватили, и убили главаря порождений! По рядам прокатился одобрительный гул голосов, в основном среди орлесианцев. Разведчик приблизился к Логэйну, поклонился и сказал уже не так радостно: — Но есть и печальные новости. Герцог Проспер погиб в бою. Командование принял принц Флорестан. — Очень жаль, — ответил Логэйн, гадая, сильно ли возмутятся орлесианцы, если он сейчас пустится в пляс. В чём-то он не кривил душой. Проспер действительно был толковым командиром, и без сомнения, дворцовый район взят благодаря его умениям. Однако после окончания Мора Проспер определённо бы стал занозой в теле Ферелдена. Логэйн мало что знал о Флорестане, за исключением того, что тот бросал на Бронвин телячьи взгляды, но этот парень вряд ли станет мешать им выбраться из этой ужасной страны. Бронвин отнеслась к новости иначе. Амбиции Проспера тоже заставляли её нервничать, но сейчас смерть такого сильного лидера Орлею только вредила. Флорестан, конечно же, будет стараться изо всех сил, но как подозревала Бронвин, теперь Неварра отберёт у Орлея гораздо больше земель, чем смогла бы при герцоге Проспере. Очень скоро показался основной отряд орлесианцев, с самим Флорестаном во главе, и влился на перекрёстке в колонну. — Ваши величества, — сказал он, поклонившись Бронвин и довольно небрежно кивнув Логэйну. — Полагаю, вы уже слышали новости. — Да, — сказала Бронвин. — Мы сочувствуем утрате благородного герцога. Мы очень ценили его, как союзника. — Мы отомстим за него, — сказал Флорестан. — Вы ведь не видели его, верно? Его тело всё ещё было пристёгнуто к седлу, когда его виверн убежал. Логэйн глубоко вздохнул. Смеяться было бы неуместно.* * *
— Ты когда-нибудь бывал во внутренних помещениях Собора? — спросила Бронвин у Риордана. — Разумеется. Но не в самых дальних. Возможно сэр Сайлас окажется здесь гораздо полезнее. — Он подробно описал мне планировку, но это не то же самое, что видеть её собственными глазами. Я дала разрешение нашим кунарийским союзниками заглянуть в хранилища Собора, так как они хотят забрать книгу, попавшую некоторое время назад в руки Церкви. Она в общих словах пересказала заключенную относительно Писания Кослуна договорённость. Риордана, судя по всему, вопросы религии совершенно не тревожили. — Я бывал только в святилище и часовне Галварда. И два раза меня приглашали в приёмный зал Верховной жрицы. На этом всё. — А как насчёт колокольни? Сайлас говорит, там есть винтовая лестница, по которой можно подняться на крышу. — Да, я был там, но очень давно. Без разрешения наверх не пускают, но вид на город оттуда открывается поистине великолепный. Разумеется, не такой великолепный, как с верхушки Белого Шпиля, но увы, он теперь разрушен, да и раньше туда было практически не попасть. Но я помню, как однажды мне выпала честь подняться на южную колокольню. Пришлось очень долго идти по узкой винтовой лестнице. Зато после этого можно было осмотреть колокола, а оттуда пройти через изящное помещение в разбитый на крыше сад. Крыши на обеих башнях были плоские, и их использовали для прогулок и увеселений жриц и их знатных гостей. Мне говорили, что иногда Верховная жрица встречалась на северной башне с высокопоставленными членами духовенства, особенно если хотела избежать подслушивания. — Значит, мы можем попытаться прорваться по лестнице и напасть на Архидемона на крыше? — Можем, если к тому времени Архидемон оттуда не улетит. А он определённо услышит наше приближение, поскольку башня будет битком набита порождениями. Лестница очень узкая, подниматься придётся по одному. Подъём будет очень медленным... и за него придётся дорого заплатить. Она кивнула, и в голове её возник план.* * *
"Орда" — удивительно точное слово. Несчётные полчища порождений тьмы кишели за стенами, окаймлявшими площадь и окружавшие Великий Собор здания, даже после того как големы проломили ворота. Архидемон слетел вниз, выдыхая пламя, но порождений было так много, что вместе с солдатами и Стражами он сжигал и их. Инженеры уже приноровились к дождю. Баллисты приподняли возле стены, наклонили, и два раза выстрелили. Получив новую дыру в перепонке и глубокую рану на шее, Архидемон неуверенно взмахнул крыльями и вернулся в своё убежище на вершине колокольни. В небесах сверкнула молния, на мгновение ослепив всех. Порождениям, как заметила Бронвин, действительно не нравились молнии. Раньше она не обращала на это внимание, но теперь это могло пригодиться. Тара, Андерс, Йован и Морриган, покрытые чужой и своей кровью, приняли форму вивернов и помогли големам расчистить путь на Соборную площадь. На этот раз никто даже не заикался о том, чтобы поехать на них верхом — чтобы выжить в такой толпе врагов, вивернам нужно использовать всю доступную ловкость, а их прыжки переломают шеи даже самым опытным всадникам. Сразу же за вивернами на площадь выкатилась волна Серых Стражей и плотный строй Легиона Мёртвых. Остальная часть армии выстроилась клином и заняла пространство внутри стен, сосредоточившись на охране ворот. Бронвин пробивалась сквозь порождений, по обе стороны от неё сражались Алистер и Зевран. Ей было неприятно и тошно находится здесь, где совсем недавно Верховная жрица на глазах толпы отлучила её от Церкви. И хотя кому-то другому это казалось бы неважным и незначимым, её это задевало и лишало покоя. Сейчас на площади бесновались порождения тьмы, а статуи святых и подвижников превратились в осквернённые тотемы, но ещё недавно это место было сердцем Церкви — сердцем, которое её отвергло. А ведь среди её союзников-орлесиан наверняка были те, кто при этом присутствовал. Как Проспер. Но Проспер мёртв и теперь никогда уже об этом не расскажет. Странно, но эта не очень достойная мысль немного её успокоила. Ей бы хотелось, чтобы об этом отлучении вообще все забыли. О да, все её враги будут годами наслаждаться, смакуя её унижение. Бронвин вспомнилось лицо кузины Хайбрен, и она едва не засмеялась над собой за беспокойство о мнении этой злобной дурочки, сидящей в уютном денеримском поместье. Чёрная кровь плеснула Зеврану в лицо. Бронвин с беспокойством взглянула на него. Сколько людей сегодня отравится скверной? Наверняка такое было не в традициях любящих скрытность Серых Стражей, но она предложит пройти Посвящение всем, кого это может спасти. Если она улучит миг передышки, то обязательно расскажет об этом кому-нибудь. Из северных ворот хлынули новые порождения. Надо добраться до них и завалить. Виверны торжествующе вопили, големы сотрясали землю. Ирвинг с несколькими магами поднялись на пустующую площадку на низком участке стены, откуда они могли накладывать заклинания на самую гущу порождений тьмы. Тут же разразилась снежная буря — замораживая и раскалывая тварей в идеально ровном кругу. Они попытались создать огненный шторм, однако набравший силу дождь снижал его смертоносность. Что ж, в этот день можно обойтись и молниями со льдом. Или, точнее, в эту ночь. Солнце едва-едва закатилось за горизонт, но уже сгустилась сумерки — тяжёлые грозовые тучи заслоняли свет. Битву освещали сполохи молний, багровые отблески тлеющих под стенами Собора костров, и вспышки сотен магических посохов. Свет лился из разбитых окон и выбитых дверей Собора, светилась вершина колокольни, и, что самое жуткое, сиял потусторонним пурпурным свечением поток огня из пасти Архидемона. Издалека Бронвин услышала голос выкрикивающего приказы Логэйна, пока Грегор со своими храмовниками пробивались к стене, чтобы защитить магов. Затем она споткнулась о вывороченный из земли корень и едва не упала. Кто-то позади поддержал её — Эмрис? — и тут она поняла, что через площадь тянется вовсе древесный корень, а тонкий блестящий усик. — Вот дерьмо, это ж матка! — крикнула Броска Астрид. — Наверное, это то самое место, принцесса Совершенство! Чем ближе к Собору, тем больше было усиков. И все остальные признаки близости маток. К стенам богато украшенного дверного проёма крепились пульсирующие мешки, а большая часть молитвенного зала Собора отсвечивала розовым. На башне и украшенной шипами крыше Собора сгрудились порождения-лучники — ещё немного, и Стражи окажутся в досягаемости их стрел. Как же от них избавиться? Логэйн смог приблизиться к Ирвингу на расстояние, позволяющее перекричать шум боя. — Сумеете снести башню? — Нет! Слишком большая! Через пару дней — может быть, но Архидемон к тому времени улетит! Значит, нет. Бронвин и Стражи хотели убить Архидемона, а не заставить его затаиться в другом месте и заново собрать орду. Так что ей было выгодно, чтобы Архидемон оставался именно там, где он сидит сейчас. Однако со стрелками надо что-то сделать. — Цельтесь в лучников на башне и на крыше, — приказала она. — Избавьтесь от них. Как только площадь удалось немного расчистить, солдаты-щитоносцы соорудили импровизированное укрытие для самых метких лучников и магов. Сомкнув щиты, они, не торопясь, двинулись вперёд, пока остальные прикрывали их с флангов. Те, кто прятался за щитами, высматривали свои цели через щели, и, как только по короткой команде щит отодвигался в сторону, запускали смертельные приветы в порождений. Тем не менее, Бронвин нужно было передать сообщение Логэйну. Теперь её план стал кристально прозрачен, и Логэйн играл в нём важнейшую роль. Она позвала Эмриса и приказала немедленно передать сказанное ею Логэйну, надеясь, что тот правильно понял каждое слово. Эмриса её план явно озадачил, но он был слишком хорошим солдатом, чтобы обсуждать её решения. Он развернулся и со всей мочи побежал к Логэйну и его людям.* * *
— "Удерживайте всё внимание Архидемона на себе. Сделайте вид, будто вы упорно, но безуспешно пытаетесь добраться до башенной лестницы"? — сердито повторил Логэйн услышанное сообщение. — Что же королева задумала? — Полагаю, она намеревается повторить то, что сделала в Роке, — ответил Эмрис, стараясь быть почтительным с венценосной особой. Он кивнул в сторону Стражей, всё ещё сражающихся с порождениями. — У них с собой верёвки, милорд король. И крюки-кошки. Пока Архидемон будет насмехаться над нами, считая, что мы никогда не поднимемся по этой узкой лесенке, королева вместе со Стражами заберётся по стене и обездвижит Архидемона прежде, чем он это поймёт. И хотя Логэйна слегка мутило от того, что Бронвин так рискует собой, он задумался — а сработает ли эта задумка? Это удалось провернуть в Остагаре, удалось в Роке. Но здесь же основная угроза исходила от её собственных бойцов. — Передай всем, — приказал Логэйн лейтенанту, — неважно, что они увидят, но все должны кричать и указывать только на самого Архидемона и на основание башни. Если кто-то разглядит поднимающихся по стене лазутчиков, то ни в коем случае не должны выдавать их порождениям тьмы! Он приказал войскам развернуться, чтобы по возможности заслонить Стражей от глаз порождений. Оглянувшись, Логэйн увидел невдалеке кунари и его сородичей. Он помахал Стэну, привлекая его внимание и указал на северные ворота на площадь. — Помоги тому голему удерживать ворота, — крикнул он. — Если Стражи доберутся до Архидемона, то последнее, что нам здесь нужно, так это новая волна порождений! Стэн коротко кивнул и узкий клин кунари стремительно прорезал путь сквозь бурлящую толпу. Риордан пробился к Бронвин, и они сумели отступить за разбитую статую, чтобы быстро посовещаться. — Я попросила Логэйна пошуметь тут и изобразить сумятицу, — сказала она. — Архидемон понимает, что подняться по этой лестнице невозможно, но о том, что есть другой путь, он не догадывается. Риордан свирепо осклабился. — Прямо как в Остагаре. — Именно. Армия и большая часть Стражей должна сдерживать порождений, пока я и ещё несколько скалолазов поднимаемся по стене башни. Только посмотри! Она идеально для этого подходит, все эти уступы, контрфорсы, резьба... Я могу начать оттуда, — указала она, — закину крюк, потом подтянусь и перекину туда... — Клянусь Создателем! — воскликнул Риордан. — Я пойду с тобой! — Сейчас дождь, это вдвойне опаснее, — предупредила она. — Камни будут скользить. Риордан пожал плечами в неподражаемой орлесианской манере. — Да я и не собираюсь жить вечно. — Если среди твоих Стражей есть горцы, бери их с собой. У меня есть пара великолепных аввар, и ещё несколько Стражей, которые уже забирались вместе со мной на стены. Кроме того, у меня есть Морриган и Андерс, которым не нужны верёвки вовсе. Кстати... Она протрубила в рог, созывая виверн, сражавшихся в гуще порождений тьмы — там они точно не задели бы союзников. Они тут же помчались к Бронвин, раскидывая и заплёвывая встречных порождений тьмы. Лужи яда растекались по камням. Бронвин вздрогнула. Она только сейчас поняла, что валяющийся затоптанный драный мешок с соломой — чучело в прогнивших лохмотьях.* * *
Алистер пойдёт с ней. Бронвин хотела приказать ему остаться, но у неё не хватило духу. Он не мог остаться в стороне, хотя бы из самоуважения. Не все скалолазы были ферелденцами. К ним приближался Риордан, ведя за собой несколько Стражей-орлесианцев. В конце концов, это его страна, и если кто и обладает правом штурмовать башню, так это он. Бронвин вздохнула — кто знает, скольким из них удастся достичь вершины? Дождь всё не прекращался, из туч то и дело били зловещие молнии. Астрид не могла последовать за Бронвин на крышу. Её это бесило, но ничего не поделать — она была бесконечно далека от скалолазания. Астрид понятия не имела, как надо взбираться по веревке или что там собиралась делать Бронвин. Нет, Астрид не намеревалась наносить последний удар дракону, твёрдо решив пережить Мор. Однако она считала, что Совершенной Орзаммара пристало находится в гуще событий и принимать в них деятельное участие. Теперь же, оставаясь в толпе солдат и Стражей, она приравнивалась к зевакам, чья задача всего лишь отвлекать внимание врага, пока настоящие герои совершают подвиги. С Бронвин отправится отряд, с которым она брала Рок: Андерс, Морриган, Зевран с Тарой, аввары, Дарах, Квинн, Сигрун и даже Броска, чья верность Бронвин взяла вверх над верностью своей Совершенной. Вызвались Карвер Хоук и не желавшая оставаться в стороне Лелиана, яростным шёпотом твердившая, что умеет лазать по стенам. Астрид отчаянно нуждалась в достойном свершении, которое с одной стороны не нарушит план Бронвин, однако будет благородным и значимым самим по себе, и... Конечно! Матки! Гнездо! Его уничтожение — деяние наиболее благовидное и почётное, а заняться этим надо именно сейчас, пока порождения заняты защитой Архидемона. И — что важнее — потому что Астрид хотела сделать это именно сейчас. Она протолкалась сквозь толпу, чтобы рассказать Бронвин о своей идее. — Гнездом лучше заняться после того, как мы покончим с Архидемоном, — заметила немного озадаченная Бронвин. — Мы могли бы заняться этим все вместе. — У меня довольно большой отряд, — сухо возразила Астрид. — Я возьму с собой Фалькора, Хакана и Сорена, половину Легиона мёртвых и Шейла заодно. Лучше всего уничтожить гнездо прямо сейчас. — Я бы предпочла, чтобы ты этого не делала, — ответила Бронвин с нажимом. — Взрыв может спугнуть Архидемона. Бронвин выглядела непреклонной, так что Астрид, зная что переубедить её не удастся, решила положиться на хитрость. — Ладно. Как хочешь. Бронвин кивнула ей и быстрым шагом направилась к своему отряду лазутчиков. Астрид же подождала, пока Бронвин с головой погрузится в последние приготовления, и тихо распорядилась подогнать фургон с лириумными бомбами.* * *
Сильный отряд щитоносцев напирал на порождений, защищавших лестницу, ведущую на вершину башни. Впрочем, лучше бы подошло бы слово "заполнявших". На каждой ступеньке стояли генлоки и гарлоки. Висконти и Сейнсби собрали всех, кто мог защитить себя от стрел и создавать как можно больше шума. Требовалось найти тонкий баланс — приковать к себе внимание Архидемона, не вызывая у него желание покинуть свой насест. К тому же это было очень опасной задачей. Многие порождения использовали отравленные стрелы, и даже безопасная в остальных случаях царапина могла привести к смерти. Так что и Висконти, и Сейнсби решили отозвать Стражей с лестницы, как только появится малейший намёк на то, что Архидемон сражён.* * *
Последнее прощание для Бронвин было особенно болезненным. — Скаут! Видишь Логэйна? Иди к нему и Янтарь. Я скоро вернусь. Нет, я не могу взять тебя с собой. Ты слишком тяжёлый. Иди к Логэйну. Мабари, заскулив, неохотно попятился. Бронвин и самой хотелось плакать. — Иди к Логэйну!* * *
Тем временем Астрид приказала Фалькору найти сэра Сайласа. Храмовник, только что благословивший Лелиану и простившийся с ней, выглядел несколько рассеянным. — Если ли в Собор другой вход, кроме большой парадной двери? — прямо спросила Астрид, не желая тратить время на словесные игры. Он знал несколько. Он сразу понял, что она задумала и с готовностью посоветовал калитку для слуг. — Торговцы доставляли к ней свои товары: пищу, ткани, свечи, дрова. Оттуда можно попасть в нижние помещения Великого Собора. — Тогда туда мы и направимся. Логэйн заметил, что большой отряд гномов двинулся к дальней стороне Собора, но решил, что это часть плана по удержанию северных ворот. На его взгляд это было разумным решением, и он сосредоточился на уничтожении порождений с юго-восточной стороны Собора. Как только они зачистят пространство внутри стен, то им останется только удерживать ворота и шуметь под башней — пока крошечные фигурки, на которые он изо всех сил старался не смотреть, ползут по южной стене башни, точно вереница муравьёв.* * *
Молния ударила в башню именно в тогда, когда Бронвин забралась уже на ту высоту, падение с которой было смертельным. Рёв Архидемона слился с раскатом грома. Это было страшно. Бронвин подозревала, что не она одна испытывает подобные чувства. Тара чуть ли не в слезах упрашивала взять её с собой, и мягкосердечный Остап снова согласился нести её на своей спине. Бронвин опережала остальных и знала, что не стоит оглядываться назад на товарищей, но в то же время сознавала, что подъём тяжёл и чтобы забраться наверх, потребуется не только умение, но и удача. И что не всем удача улыбнётся. Она напомнила перед подъёмом, чтобы никто не торопился и не рисковал, что это не гонка и не соревнование. Что когда они доберутся до крыши, пусть дождутся остальных членов отряда, и что Андерс и Морриган наверняка будут ждать их там. По расчётам Бронвин, даже если до вершины доберётся лишь полдюжины лазутчиков, то напав внезапно, они имеют шанс победить. Архидемон до сих пор смотрел лишь на площадь перед Собором, или в сторону северных городских стен. Он слеп на один глаз, и если повезёт, не увидит, как они перелезают через южный край башни. В целом, подъём был легче, чем на башню Ишалы. Здесь было больше выступов, за которые удобно цепляться крюком, и более грубая поверхность — подошвы сапог практически не скользили, когда она упиралась в стену. Однако никто не видел, как она забиралась на башню Ишалы. Той ночью судьба зависела от крепости её рук, но об этом никто не знал. Теперь её восхождение могли видеть тысячи глаз, верящих, что она не подведёт, верящих, что она поможет им пройти через всё это.* * *
Недра Собора затянула отвратительная губчатая плоть маток. Пружинящая под ногами, вонючая, она с чавканьем приминалась при каждом шаге. Астрид с неудовольствием подумала, что ни ей, ни кому-либо другому из её отряда не доводилось сражаться с матками. Возможно, ей следовало взять с собой Стэна. Но увы: он был слишком занят удерживанием порождений у северных ворот. Так что все опасности, и весь почёт этого предприятия достанутся только ей одной. Она внимательно слушала, что о матках рассказывали другие, и задавала правильные вопросы. Она знала, чего ожидать. И с ней был Шейл, что весьма обнадёживало. Так что взметнувшиеся из-под плоти щупальца не напугали её отряд. Шейл оглушил их ударами, легионеры выбежали вперёд и принялись яростно рубить их топорами. Когда из теней выпрыгнули порождения, бойцы Астрид их уже ждали. Из глубины Собора доносились протяжные стоны. — Я знаю только одно место, похожее по размеру на то, что ты описываешь, — сказал Сайлас. — Это соборная прачечная. Огромный зал с высокими сводчатыми потолками, где стоят много котлов и широких ванн. — Я не собираюсь идти в неё, — пояснила Астрид. — Я хочу найти помещение над этим залом и сбросить оттуда бомбы. Можешь отвести меня туда? — Полагаю, да. Он повёл их через лабиринт из складских и служебных помещений с выломанными тяжёлыми дверями, по коридорам, вдоль которых тянулись грязные усики. На полу темнели пятна крови. — А ты не знаешь, где хранят вещи поценнее? — спросила Астрид, припомнив рассказ Стэна о его книге. — Знаю, но это в дальнем западном крыле, прямо под статуей Андрасте. — Тогда неважно. Иногда на них лил дождь — свободно падавший сквозь проломы в крыше. Большая часть пола в молитвенном зале тоже обрушилась, завалив грудами щебня помещения внизу. Пробраться к нужному месту оказалось непростой задачей. Им даже пришлось вернуться и пойти в обход, когда обнаружилось, что один из коридоров слишком узок и низок для Шейла. Чувства Астрид обострились до предела. Впереди и внизу она ощущала присутствие множества порождений тьмы — что ожидаемо от гнездовья маток. Углубившись в Собор, они обнаружили, что усики проросли повсюду: они тянулись по коридорам сквозь распахнутые двери, поднимались до самого потолка, отягощённые пульсирующими мешками. Тысячи и тысячи порождений тьмы вызревали здесь. Все молчали. Говорить было не о чем. Вонь стояла невообразимая. С Астрид шли её Стражи и верный ей Легион мёртвых. Многие из них сгибались под грузом лириумных бомб, пока ещё разъединённых на части. Хакан нёс взрыватели: небольшие устройства, приводящиеся в действие от сильного удара. Когда коридоры становились слишком узкими, им приходилось распарывать мешки, и оттуда выпадали не до конца сформировавшиеся порождения. Некоторые из них были уже достаточно развиты, чтобы взвизгнуть перед тем, как Шейл расплющит их. — Отвратительно, — негромко проговорил голем. — После этого мне долго придётся стоять под дождём. Сайлас огляделся, пытаясь понять, где они находятся. — Я не уверен... — прошептал он. — Тут всё выглядит по-другому. — Мы продолжаем двигаться на запад, — сказала ему Астрид. — У меня ещё осталось чувство камня, чтобы понять это. Они двинулись вперёд, рубя и кромсая, вздрагивая, когда на них выплескивалась вонючая лимфа. Астрид понимала, что у храмовника нет ни единого шанса избежать заражения скверной. Его, конечно же завербуют; а Стражи могли перенести и не такое. Теперь стоны слышались громче: хор глухого отчаяния, поднимающегося и затихающего, словно зловещие волны, жуткая музыка, издаваемая мириадами изувеченных глоток. — Я думаю, это здесь... — сказал Сайлас, указывая на дверной проём перед ними. — Тут развешивали бельё на просушку. Они вошли в просторное круглое помещение, построенное над каким-то сводом, отчего пол непривычным образом изгибался. Когда-то стоявшие вдоль стен полки теперь были разбиты в щепу, и груды белья валялись по всей комнате, напитанные выделяемыми губчатой плотью матерей соками, и почти не отличавшиеся от неё по цвету. — Совершенная, смотри! — воскликнул Фалькор. Он соскрёб топором губчатую плоть, обнажив усик, пробившийся прямо сквозь перекрытие свода. Часть камней вокруг усика вывалилась, часть держалась на честном слове. Под ногами чувствовалось какое-то нехорошее дрожание. — Шейл! Тебе пора возвращаться, — приказала Астрид. — Перекрытия ненадёжны, и лучше не создавать на них лишней нагрузки. Спасибо тебе за помощь. — Ничего особенного, — фыркнул голем. — Пустяки. Мне в любом случае уже давно хотелось встать под ливень. Гулкое бормотание стихло вместе со звуком тяжёлых удаляющихся шагов. Астрид оставила большую часть своих легионеров ждать в коридоре — взрывники работали быстро. Выломав осколки камня, они смогли заглянуть в помещение под сушильней, хоть там и было довольно темно. Астрид отпрянула назад при виде плотного скопления чудовищно раздутых тел, мягко поводящих щупальцами, точно вторящих призрачному ветерку. Остальные тоже приникли к трещинам в полу. Лицо сэра Сайласа исказилось от ужаса. Астрид посмотрела на наземника с недоумением, не понимая, что среди томящихся внизу чудовищ могли быть знакомые ему женщины. Астрид собралась с духом и снова осмотрела зал внизу. Она не заметила ни единого признака присутствия там порождений. Значит, они могут расширить некоторые из трещин, собрать бомбы, опустить их вниз, а затем выйти наружу и взорвать. План рискованный, но выполнимый. Нашлись свечи, и при их свете работа пошла быстрее. Детали бомб извлекли из ящиков и взрывники принялись за сборку. Фалькор достал катушки проволоки, и те, на которых спустят бомбы, и те, по которым пробежит необходимая для подрыва искра. Некоторые легионеры принялись осторожно расширять трещины в полу. Ответственные за взрыватели очень осторожно держали свою ношу. Преждевременная детонация убьёт их всех. — Скорее! — сердито торопила всех Астрид. Сайлас с любопытством наблюдал за всеобщей работой. До него доходили слухи о гномской взрывчатке. По-видимому, она была сродни кунарийскому гаатлоку. Шуршал песок, словно тихий дождь, высыпаясь из трещин. Фалькор прикрепил первую бомбу к проволоке, просунул её через дыру в полу, принялся медленно опускать, разматывая катушку, которую держал в руке. Астрид с колотящимся от напряжения сердцем наблюдала за тем, как опускается смертоносное устройство. Она слегка потянула за проволоку, чтобы бомба оказалась между двумя ужасно стонущими матками... Камень вокруг них взорвался бурей щупалец. Гномы закричали, падая на накренившийся пол, неумолимо скользя в ужасную яму под ними. Матки визжали от ярости. Воздух позеленел от ядовитых плевков. Вопли только множились: когти добрались до гномьей плоти, щупальца отрывали конечности от тел, словно от тряпичных кукол. Некоторые не упали, цепляясь за опорные балки. Сорен закричал, когда щупальце обвилось вокруг него и потянуло вниз. Хакан висел рядом с ним, одной рукой цепляясь за балку, другой прижимая к себе детонаторы. Откуда-то снизу раздался крик Сайласа: — Создатель! Прими слугу своего в свои... а-а-а! Его голос оборвал отвратительный хлюпающий звук. Астрид вонзила крюк своей металлической руки в опорную балку и повисла, изо всех сил стараясь дотянуться до неё правой рукой и подтянуться. Ещё немного и... Внизу раздался взрыв — первый из многих. Это Хакан сорвался и упал, выронив взрыватели. Небольшой взрыв вызвал детонацию ближайшей большой связки бомб, и последовавшая цепная реакция была настолько быстрой, что для тех, кто находился снаружи Собора, она слилась в единый громовой раскат. Вспышка великолепного бело-голубого света превратила маток в кровавую взвесь. Когда свет устремился Астрид навстречу, её последние мысли наполнились яростью и отчаянием: она представила, как самодовольно улыбающийся Белен, окружённый своей семьёй, открывает прекрасную мемориальную статую их покойной великой Совершенной Астрид, когда-то известной как Гита Эдукан. </i>Нет! Нет! Я же собиралась стать королевой!</i>* * *
Взрыв, убивший Астрид, убил и часть лазутчиков Бронвин. Всё здание содрогнулось. Сначала никто не понял, что произошло, приняв взрыв за близкую вспышку особо сильной молнии. Взметнулось облако пыли, большая часть уцелевшей крыши Собора рухнула, увлекая с собой лучников-порождений, разбившихся о камни с тошнотворными брызгами. Колокольня вздрогнула так сильно, что два колокола издали звон, а не удержавшееся на лестнице гарлоки и генлоки покатились вниз. Архидемон закричал — вначале встревоженно, но когда он понял, что случилось с самым большим из его гнёзд, крик превратился в вопль ярости. Он мысленно призвал оставшихся альф, приказывая им бросить всё, чем они сейчас занимаются, и немедленно убить его врагов и отомстить за гнездо. Грохот падающих камней заглушил крики сорвавшихся с башни — тех несчастных, кого взрыв застиг во время подтягивания на верёвке или когда они опирались на выступы, выбирая, за что зацепиться. Так погибли Сигрун и Кловис. Так погиб Буструм, который был слишком хорошим скалолазом, и ни за что не сорвался бы, если бы не это неудачное стечение обстоятельств. Другие — Риордан, Лелиана и Квинн, ушиблись, ударившись о стену. Алистер от неожиданного столкновения со стеной не успел отвернуться и разбил нос. Но он крепко держался за верёвку и выжил. Возможно, Бронвин первой поняла, что произошло, и ей не сразу удалось взять себя в руки. "Я убью её. Без шуток. Я это сделаю. Если я выживу, я её убью." Но в следующий миг её оглушило понимание, насколько ничтожен её шанс пережить всё это, и она повисла между небом и землёй, сдерживая рыдания. Ей так много хотелось сделать в будущем, а оно оказалось не длиннее верёвки. Надо было написать Фергюсу! Почему я ему не написала? Если она позволит себе и дальше думать в подобном ключе, то верёвку можно отпустить прямо сейчас. Стиснув зубы, Бронвин с шипением выдохнула и резко подтянулась, затем поползла к следующему выступу. С того места до крыши останется всего лишь один бросок крюка. На Андерса, метавшегося туда и обратно, было жалко смотреть. Морриган невозмутимо сидела на краю, надёжно укрытая стеной богато украшенного строеньица, в котором находился выход с лестницы на крышу. Андерс же не находил себе места. Когда они обнаружили дверь на лестницу, то осторожно завалили её, чтобы помешать порождениям тьмы броситься на защиту Архидемона. Получилось не очень хорошо: в основном в их распоряжении имелись изукрашенные урны с высохшими цветами, но этого должно было хватить. Андерсу очень хотелось подбодрить своих друзей, но он понимал, что если примется летать рядом, то скорее напугает их. Остап, должно быть, слышал предсмертный крик Буструма. Он карабкался по скользкой стене, обременённый Тарой, и страдал от потери друга. Риордан стискивал зубы каждый раз, когда сгибал руку — должно быть, повредил локоть. Броска устала и с большим усилием цеплялась за верёвку, а потом соскользнула на его глазах на несколько футов. Затем он увидел Алистера с залитым кровью лицом. Андерс подумывал, не превратиться ли обратно в человека, чтобы вылечить хотя бы часть ран, но боялся делать это в грозу и под носом у Архидемона. К тому же внезапное исцеление тоже может отвлечь и напугать не ожидающих этого людей. Зевран поймал его взгляд и ухмыльнулся в своей излюбленной манере. Этот, по крайней мере, выглядел невредимым и не унывал, хоть и промок до нитки. Только бы они добрались до вершины. Я подожду, когда они доберутся сюда, а потом наложу на всех общее исцеление. Логэйн не подозревал о случившемся в Соборе, пока к нему не подошёл один из гномских командиров и не передал донесение от одного из выживших легионеров. В момент взрыва Логэйн, как и все, вздрогнул, а затем, онемев от ужаса, смотрел на маленькие фигурки, падающие с башни. Бронвин не сорвалась, но каково ей пришлось? Гном, испытывая одновременно и горе, и гордость, сообщил, что Совершенная Астрид отправилась во главе своих солдат в гнездо и уничтожила его. Очевидно, что-то пошло не так, и большую часть её отряда убило взрывом. — Мои соболезнования, — сказал Логэйн с каменным лицом. Он не приказывал этой проклятой гномьей принцессе отправляться туда. Гнездо могло подождать. Она обязана была подождать. Он повернул голову в сторону не менее проклятого Архидемона, но скосив взгляд, следил за маленькой фигуркой в тёмно-красных доспехах, приближающейся к вершине башни. Да где же остальные Стражи, провались они в Бездну? Почему Бронвин всё всегда обязана делать сама? "Ты, Карвер Хоук! Шевелись скорее! И ты, Броска! Забирайся туда и убедись, что Бронвин не придётся жертвовать собой, чтобы спасти вас всех!* * *
Повинуясь зову Архидемона, порождения отхлынули от городской стены и устремились на юг, к Великому Собору. Первое возникшее на их пути препятствие оказалось в виде двух злющих виверн, яростно растерзавших передние отряды. Веланна, принявшая уже не только облик виверны, но и её природу, не смогла бы снова стать эльфийкой, даже если бы попыталась. Но она и не думала этого делать. Она предпочитала врываться в ряды порождений и сеять там хаос. Леопольд, не желавший уступать самке, рвался вперёд, сокрушая по полудюжине тварей за раз. Возможно, в конечном счёте именно они сыграли решающую роль, ведь порождений было слишком много. Если бы призванные Архидемоном подкрепления одновременно навалились на северные ворота — то, скорее всего, снесли бы оборону. Однако первая волна порождений была уничтожена, и остальным пришлось защищаться. Позади рукопашников начали скапливаться лучники. Последний из генлоков-альф бросился к вивернам. Замахнувшись топором, он с утробным воплем вонзил лезвие глубоко в позвоночник Леопольда. Пронзительный визг на мгновение заставил Веланну остановится, но увидев смертельно раненого сородича, она набросилась на врагов с удвоенной яростью. Сшибив альфу с ног, она откусила и выплюнула его несъедобную голову в противном тяжёлом шлеме в окружающих её тварей. Все больше и больше порождений выплескивалось на улицу, пытаясь пробежать мимо виверны и исполнить волю Архидемона. Веланна сражалась со всей мощью магического зверя. Она рвала их десятками — когтями, клыками, — заплевывала ядом. Они попытались навалиться на неё и взять числом, но она вскакивала на статую, стряхивая их с себя, а потом опять набрасывалась, снова и снова, не обращая внимания на раны и не ведая страха.* * *
Все Стражи за северной городской стеной увидели яркую вспышку от уничтожившего гнездо взрыва, отразившуюся от туч мертвенно-голубым светом сгорающего лириума. Через несколько секунд до них докатился грохот. Атис смахнула с лица капли дождя и посмотрела на Пентагаста. Он покачал головой. — Это точно не молния. — В преданиях говорилось, что когда Архидемон умирает... тогда вспыхивает яркий свет... Ты же не думаешь... Тевинтерец-дозорный крикнул с высоты земляного холма: — Порождения отступают! Они ушли со стен! И на надвратных башнях их нет! Как один, все Стражи бросились к Лунным вратам. Магический удар, подобный удару тысячи кулаков, обрушился на ворота. Жалобно заскрипев, массивные петли выгнулись, а прутья натянулись до звона. — Назад! — заорал Элагабал, магией усилив свой голос. — Все назад! Подпитанный магией крови и лириумом удар снова сотряс ворота. Под напором невообразимой энергии ворота со страшным треском прогнулись и распахнулись. Стражи с торжествующем рёвом ворвались в город.* * *
Фенрис пришёл сражаться, и он сражался. Он познакомился с кунари в дни былых скитаний и уважал их. Пока Карвер штурмовал башню, а Йован ломал руки, ожидая внизу, Фенрис решил, что пришло время действовать. И он рубился в центре кровавой бани у северных ворот на Соборную площадь, сдерживая напирающую волну порождений. Он стоял плечом к плечу с остальными защитниками и рубил осквернённых тварей. Големы и кунари были слишком большими, чтобы кто-то смог сдвинуть их с места. Армия оказалась в опасном положении. Спешно преследуя Архидемона, они собственными руками отрезали путь для подкреплений или отступления. Фенрис подумал, что в этом и заключался стратегический план Логэйна. Сбежав, Архидемон всегда мог устроить ещё одно гнездо и вырастить новую орду. Без него порождения станут всего лишь опасными чудовищами, неспособными объединяться для массированного наступления и планировать свои нападения. Останется только выследить и уничтожить тех, что сумели сбежать в Глубинные тропы и остались на поверхности. Всё это Фенрис узнал от своих друзей-Стражей. Так что либо они убьют Архидемона, либо проиграют. Союзники рискнули всем, чтобы убить Архидемона и положить конец Мору быстрее, чем когда-либо прежде. И теперь расплачивались за это. Без сомнения, порождения тьмы скоро обогнут стену и нападут со стороны южных ворот. Фенрису нравится командир кунари, Стэн. Утверждать, что хорошо знает этого кунари, Фенрис бы не стал, но Стэн много где побывал, был неглуп и обладал куда большим кругозором, чем многие представители его народа. И Стэн был потрясающим воином. Он стоял, точно недвижимая скала, одновременно рубя гарлокам головы, отбрасывая пинками генлоков и отдавая приказы спокойным и звучным голосом, перекрывающим шум битвы. Фенрис располовинил прыгнувшего на него крикуна. Кровь окатила его доспехи, но Фенрис знал, что в сражении с порождениями тьмы надо держать рот закрытым. Он стёр пот с глаз тыльной стороной предплечья и продолжил бой. Архидемон заревел с вершины своего командного насеста на крыше башни, и позади порождений-мечников собрался отряд лучников. Когда Архидемон снова заревел, они все натянули луки и выпустили весь залп в Стэна. Сражавшийся с ними стальной голем, Руна, мгновенным движением заслонил Стэна. Стрелы со щёлканьем отскакивали от твёрдого металла. Стэн немного удивился действию голема, но в конце концов, это существо находилось здесь, чтобы защищать их. — Идём, — приказал он Руне, затем махнул рукой Фенрису и своим кунари. — Ты и вы трое, тоже. Пойдём и покончим с теми лучниками.* * *
Бронвин до вершины оставался лишь один бросок верёвки. Уцепившись за повествующий о сражениях Андрасте барельеф, Бронвин приготовилась метнуть крюк, и, чтобы не ударить кого-либо, посмотрела вниз и вокруг себя. Чуть ниже и правее был Зевран. Он поймал её взгляд и посторонился, чтобы не мешать раскручивать верёвку. Бронвин увидела, как шевелятся его губы, но расстояние не позволило разобрать его шёпот. Кажется: "Подожди меня!" Броска тоже была поблизости — правее и чуть выше Зеврана, ловко подтягиваясь на своих крепких гномьих руках. Она полностью сосредоточилась на подъёме, и Бронвин не рискнула отвлекать её. Риордан отставал ненамного. Его движения становились всё короче и сдержаннее — судя по всему, с левым локтем было что-то не так. Остап поднимался слева от Бронвин, размеренно и упорно. Лицо Тары от страха было белее мела. Жаль, что Таре так и не удалось освоить птичий облик — слишком уж та боялась высоты, да и оборотничество плохо сочеталось с её склонностями в магии. Бронвин испытала прилив нежности к этой храброй и верной эльфийке, которая последовала за ней сюда, даже не зная, как отсюда спуститься. Действительно, а как же мы спустимся, если лестница забита порождениями тьмы? Будем пробивать дорогу по одному, полагаю. Или... всегда есть быстрый путь — разбежаться и прыгнуть с крыши. Желудок свело от этой мысли. Хватит! Ты Кусланд! Ты здесь чтобы исполнить свой долг, а не ныть!. Шум дождя, раскаты грома и яростный рёв Архидемона смешивались и заглушали все прочие звуки. Бронвин даже не слышала удара крюка о камень. Она подёргала за верёвку. Держалась, вроде, крепко. Она дёрнула сильнее, надеясь, что это не привлечёт внимания Архидемона. Судя по звукам, он по-прежнему находится на переднем краю башни, разглядывая кипящее внизу сражение. Логэйн без сомнения, прикладывал все усилия, чтобы приковать к себе внимание Архидемона. Она задрала голову. Возле крюка блеснули чёрные крылья, ворон уставился на неё сверху вниз, не смея даже одобрительно каркнуть. Точно — если бы крюк плохо зацепился, Андерс придумал бы способ указать бы на это. Дальше тянуть нет смысла. Бронвин снова подтянулась, преодолевая боль в руках, и начала медленно подниматься по камням. Резная Андрасте высоко воздела меч, указывая путь к победе. Последний рывок дался тяжелее всего. Бронвин, превозмогая себя, перекинула через мокрый парапет руку, другую, затем ноги — одну за другой, и перевались за край, едва не рассадив лицо о кромку. Молния ударила в расположенный неподалёку Белый Шпиль, и с руин осыпались новые обломки. Грохот отвлёк Бронвин, заставил взбодриться и перебраться за вычурно украшенный портик, скрывавший выход на лестницу. Несмотря на свой малый размер, он отбрасывал достаточно тени. Забирать крюк с собой она не стала. Риордан и остальные смогут подняться по её верёвке, не тратя силы на забрасывание своей. Сейчас её куда больше беспокоили Тара с Остапом. Она перегнулась через парапет, высматривая их. Тень рядом с ней шевельнулась и в темноте блеснули жёлтые глаза Морриган. Ведьма ободряюще ей улыбнулась и Бронвин ответила тем же. Славно. Хоть у кого-то нервы пока в порядке. Это вселяло искорку надежды, что её безумный замысел всё-таки сработает. Архидемон забеспокоился, захлопал крыльями. Что-то на севере привлекло его внимание. Он мог взлететь в любой момент — и тогда их восхождение окажется бессмысленным. Броска перевалилась через парапет, и Бронвин поманила её к себе. Глаза гномки блеснули, и она бесшумно проскользнула к стене, у которой дожидались Бронвин и Морриган. Андерс перепорхнул к ним и сменил облик. Лёгкое движение рукой и Бронвин сразу же ощутила прилив бодрости. Андерс сделал пасс в сторону Броски, та усмехнулась и прошептала: "Спасибо!" Бронвин снова заглянула через парапет. Она видела не всех. Возможно, Сигрун сдалась или сорвалась, но где Буструм? Она, поймав взгляд Андерса, одними губами произнесла имя аввара. Увы, Андерс в ответ лишь мрачно покачал головой и на пальцах показал число погибших. Бронвин стиснула зубы, давя жажду мщения. Следующим через парапет перебрался Зевран, почти сразу за ним — Риордан. Андерс оттащил орлесианца в самую глубь лестничного портика, чтобы свет от исцеляющего заклинания их не выдал. Остап уже почти достиг крыши. Она жестом приказала своим товарищам сдвинуть головы и еле слышно прошептала: — Мы нападём, как только Тара с Остапом заберутся наверх. Когда я сделаю так, — она подняла руку и быстро её опустила, — то маги должны ударить Архидемона самыми мощными замораживающими заклинания, на которые только способны. Удерживайте его на месте, а мы запрыгнем на него и вонзим якори. Ждать остальных нет времени. — Мы должны разодрать крылья этой твари, — таким же тихим шёпотом ответил Риордан. — Мы не можем позволить ему сбежать. — Верно. Ты занимаешься крыльями. Зевран, ты помогаешь. Раны на крыльях смертельными не будут. Риордан неодобрительно приподнял брови, явно считая слова Бронвин неблагоразумными и опрометчивыми. — Брось, — прошептала она. — Все знают, что только Страж может убить Архидемона. Это вовсе не тайна. В любом случае, я собираюсь пробить его мозг. А вот и Остап. Давайте отцепим Тару от его спины. Тара дрожала от напряжения, когда её перетаскивали через парапет. Зевран обнял её, нежно целуя и что-то успокаивающе шепча. Андерс дал ей фляжку с восстанавливающим зельем, и она залпом её опустошила. Остап облегчённо вздохнул и перебрался на крышу. Бронвин быстро прошептала им план действий. Архидемон волновался всё больше и больше. Возможно, Бронвин запаниковала бы, узнай, что он намеревается сорваться с башни и напасть на Серых Стражей, вливающихся в узкое бутылочное горлышко Лунных врат. Но Бронвин лишь глубоко вздохнула и отринула все мысли, не касающиеся сражения и убийства Архидемона. Сейчас нет времени для сожалений. И времени ждать Алистера с Лелианой и остальных, преодолевающих подъём, тоже нет. Она вытащила из крепления на спине копьё с подпружиненным якорем, пригнулась и подняла руку. Рядом с ней стояли Риордан, Зевран, Броска и Остап, тоже пригнувшиеся, точно готовые броситься в бой гончие. Она махнула рукой и сорвалась в бег. Оставшиеся позади маги наложили мощнейшее замораживающее заклинание ровно в тот момент, когда Архидемон уже поднял крылья для взмаха, который унёс бы его прочь. Мокрая от дождя чешуя дракона покрылась корочкой льда. Бронвин попыталась вскарабкаться на драконью спину, но всё время соскальзывала. Тогда Риордан воткнул копьё-якорь прямо в бок Архидемона и нажал на рычажок, высвобождающий пружину. Зубцы выскочили из пазов и вонзились глубоко в мышцы. — Спасибо! — пискнула Броска, ввинчиваясь между двух людей. Она запрыгнула на якорь, оттуда, подхватив болтающийся ремень от якоря Буструма, так и торчавший со времени битвы на площади Ревилля, забралась на спину Архидемона, опустилась на четвереньки и быстро-быстро поползла вдоль хребта, выбирая хорошее место для вонзания своего якоря. Бронвин от такой прыти расхохоталась. Риордан смачно выругался. Зевран со смешком вонзил свой якорь выше риордановского, делая путь на спину дракона более безопасным. — Con permesso, моя королева, — сделал он приглашающий жест и подтолкнул Бронвин. Бронвин ответила ему улыбкой и мимоходом удивилась тому, насколько печальным был его взгляд. Риордан забрался сразу же после неё, и устремился к повреждённому Ниаллом суставу крыла. Зевран бил по суставу снизу кинжалом, густо покрытому сразу несколькими самыми смертоносными ядами Стражей. Остап, из-за своего роста уступавший Риордану в быстроте, всё же успел забраться на спину дракона и вонзить свой якорь до того, как чары спали и Архидемон, не совсем понимая, что только что произошло, ощутил острую боль в левом крыле. Заревев от неожиданности, он повернул голову, чтобы лучше разглядеть происходящее со стороны ослепшего глаза. И он снова взревел — уже от ужаса — сообразив, что его обманули. Яростными движениями он попытался стряхнуть с себя жалких смертных, ползающих по его божественной плоти. Он хлестал огромным хвостом, круша стены башни, расшвыривая камни, падающие на головы и солдат, и порождений. Кинжал Зеврана застрял в суставе, он попытался его выдернуть, но мощный удар передней лапы отправил эльфа в полёт к обрушенному краю. Тара, взвизгнув, бросилась туда, запустив в голову Архидемона высасывающее жизненные силы проклятье. Схватив Зеврана за лодыжку, она оттащила его от края обрыва. Андерс попытался снова наложить морозные чары, но промахнулся и вместе с драконом обездвижил Остапа. Более хладнокровная Морриган использовала руну паралича, очень элегантную, но задержавшую дракона лишь на несколько мгновений. Впрочем, этого времени Риордану хватило, чтобы пристегнуться к якорю и всем весом навалиться на левое крыло. Бронвин проскочила мимо возмутившейся Броски, плюхнулась верхом на костлявую шею и принялась карабкаться вверх, стискивая её бёдрами, как бока лошади. Остап, добравшись до правого крыла, намотал ремень вокруг свободной руки. Броска схватила оба свободных якорных ремня и связала их, и в этот самый миг крылья ударили оземь и Архидемон спрыгнул с крыши соборной башни.* * *
Тара с Зевраном крепко сжимали друг друга в объятиях, радуясь, что остались в живых, хоть и измученные боем и восхождением. Тара резко обернулась к Андерсу и Морриган. — Да что с вами такое? Давайте за ними! Быстрее! Она побежала к ним, махая руками, точно хозяйка, прогоняющая цыплят. Морриган взмыла вверх, осыпая Тару негодующим клёкотом, а та в ответ показала довольно-таки грубый жест. Через секунду взлетел и Андерс, с беспокойством оглянулся на Тару, а затем обе птицы легко догнали Архидемона, слабо и неуверенно размахивающего ранеными крыльями. В этот самый миг на крышу башни заполз Алистер с окровавленным лицом и принялся озираться. Почти сразу же к нему присоединились Дарах, Квинн, а затем и Карвер. Мажоне с Лелианой были на подходе. Остальные преодолели только две трети подъема на башню. — А где Архидемон? — спросил Алистер таким тоном, словно дракон мог прятаться в одном из поваленных вазонов. — Улетел, — ответил Зевран. — И наша госпожа с ним. Риордан, Броска и Остап тоже, а Морриган с Андерсом полетели следом. Алистер с перекошенным от гнева лицом шагнул к Зеврану, занося кулак. — Алистер! Стой! — крикнула Тара. — Это не наша вина! Они заякорили Архидемона и оставили нас здесь! Алистер вздрогнул от ярости и разочарования, а затем громко заорал: — Ну ещё бы! Я уже сыт этим по горло! Тара с вытаращенными глазами юркнула назад. Она ещё никогда не видела, чтобы Алистер настолько терял самообладание. Он всё никак не мог успокоиться. — Я собираюсь убить нескольких порождений. Нет. Много порождений. Можете оставаться здесь, если вам этого хочется. Мне всё равно. Алистер резко развернулся, подошёл к лестничному портику и принялся раскидывать наваленные урны и вазоны с иссохшими от скверны цветами. Затем выхватил меч и пошёл на лестницу. Похоже, ничего другого делать не оставалось. Все молча последовали за ним.* * *
С каждым взмахом крыльев полное крохотных фигурок пространство перед Собором уносилось прочь, словно мимолётное виденье. Шум ветра заглушал звуки сражения. Дракон опустил голову, и желудок Бронвин сжался. Она, чувствуя приближение паники, вцепилась в шейный гребень. Бесконечно далеко внизу копошились воины и стрелки, точно бусинки, сверкали вспышки магических заклинаний. Один из крохотных человечков — в блестящих сильверитовых доспехах, — замер, глядя на неё снизу вверх. Логэйн смотрел, как она улетает прочь. Да уж. Я ведь обещала, что мы ещё увидимся, но не думала, что именно так. А ведь я ещё обещала не глупить. Теперь он скажет, что это была не просто глупость, а глупость несусветная. О, бедный Скаут… О! У ворот на площадь Бронвин разглядела Стэна и голема. Бойцы под командованием кунари устроили порождениям настоящую мясорубку. Бронвин понадеялась, что кунари найдут своё драгоценное Писание. Вскоре она смогла разглядеть далёкие городские стены. Через них широкой лентой вливался поток... нет, не порождений, людей! Должно быть, это Гектор Пентагаст и остальные. Какая жалость, что ей так и не выпала возможность высказать Первому Стражу всё, что она о нём думает. Бесполезный болван. Архидемон закричал, и Бронвин почувствовала, что он заваливается влево и теряет высоту. Оглянувшись на Риордана, она увидела, как тот проделал копьём огромную дыру в перепонке. Архидемон, разъярившись, попытался стряхнуть их с себя, затем с рёвом развернулся и полетел на восток, к гавани и открытому морю. Дождь почти прекратился. Дракон летел, окутанный лёгкой взвесью, точно туманом. На тёмных волнах слабо отражались огоньки маленького флота Изабелы. Дракон летел всё ниже и ниже, едва не касаясь брюхом поверхности воды. Полёт более или менее выровнялся, и Бронвин пристегнула ремень якоря к своему поясу, а затем, накинув для безопасности петлю, перебралась выше по драконьей шее. Архидемону это очень не понравилось, он изо всех сил изгибал шею, пытаясь схватить Бронвин зубами. Безуспешно — она была слишком близко к его голове. Зато ему удалось разглядеть Остапа, примеривающегося, как бы ударить по суставу правого крыла. Архидемон с рёвом щёлкнул зубами, перебив клыком ремень якоря, и великан-аввар с диким криком полетел в воду. Торжествуя, Архидемон, задрал голову и взмыл прямо к луне, серебряной монеткой мелькавшей сквозь разрывы облаков. Повреждённые крылья хлопали по ветру, пока он набирал высоту, и его полёт стал едва ли не вертикальным. Броска взвизгнула: ремни выскальзывали из её рук. — Босс! — закричала Броска. — Босс! Круглая мордашка Броски, почти белая в тусклом лунном свете, вдруг стала стремительно уменьшаться — гномка падала в ждущее её море. — Броска! Крик Бронвин унесло порывами ветра. Теперь остались только она и Риордан. Нет... Они не одни! Слева от себя она заметила, как бликуют в лунном свете светлые перья на нижней стороне ястребиных крыльев. Справа от неё летел ворон, держась подальше от здорового глаза Архидемона. Что ж, по крайней мере, у их победы останутся свидетели. Бронвин переползла по длинной шее дальше, едва не сорвавшись в процессе, и поняла, что уже совсем близко к голове. Она ухватилась за гребень, чтобы не упасть, и переползла на следующий позвонок. Архидемон яростно затряс головой, и взревел от боли — это Риордан ухитрился вонзить копьё в основание крыла, задев при этом нерв. Полёт, и так неуверенный, едва не прервался. Дракон, резко забирал влево, в сторону берега, опасаясь свалиться в море. Желудок Бронвин снова сжался, она отвернула голову и её вырвало остатками её скудной трапезы на площади Ревилля. Ей было до невыносимости мерзко. Она не знала, с ней ли ещё Риордан или уже нет, но сейчас единственное, что он мог сделать — пытаться не упасть. Она утёрлась тыльной стороной боевой перчатки и почувствовала во рту вкус крови Архидемона. Это было ещё хуже, чем рвота. Дракон снова выровнял полёт и теперь летел над равниной к северу от города. Бронвин от удивления распахнула глаза. Кто-то проделал здесь грандиозную осадную работу. Это было впечатляюще. Она вспомнила своё видение, в котором перед ней расстилались царства земные. Теперь перед её глазами предстала похожая картина, но единственное значение для неё имело царство внутри: сила, которая позволит ей совладать с собственным страхом и исполнить долг. Она перелезла через последний гребень и вытащила противодраконье копьё из крепления на спине. Она вспомнила обо всём том, что ей придётся оставить, и из её груди вырвался всхлип. Она прижала остриё копья к стыку чешуй прямо напротив мозга дракона, и всхлипнула снова, ощущая жжение в горле. — Прощайте! — крикнула Бронвин, давя рвущиеся наружу рыдания. — Прощайте! А затем нажала на высвобождающий пружину рычажок и навалилась на копье всем весом.