* * *
Оставшимся на вершине башне теперь требовалось отыскать способ спуститься. От друзей у подножия башни их отделяла винтовая лестница из железа и бронзы, заполненная порождениями тьмы. На Тару снизошло озарение. Она бросилась вслед за Алистером с криком "Стой!", обогнала его и ударила по лестнице ослепительной молнией. Смертоносный разряд с шипением устремился вниз, закручиваясь и изгибаясь в изящной спирали, убив если не всех порождений, то многих. Осквернённые тела падали в конвульсиях, некоторые трупы оставались стоять — с лопнувшими глазами и курящимся над головой дымком. — Отличная работа! — искренно восхитился Алистер, и принялся вместе с Карвером пинками откидывать тварей со своего пути, стремясь как можно скорее добраться до основания башни. Молния убила не всех порождений, и выжившие отчаянно сопротивлялись. Плотный дым от сожжённых трупов медленно поднимался, скрадывая врагов, клинки и стрелы свистели словно из ниоткуда. Кровожадно хохоча, Зевран вонзил кинжал в гарлока. И захлебнулся смехом — стрела пробила его горло, войдя по самое оперение. Тара пронзительно закричала. Рука Зеврана взметнулась вверх, пальцы коснулись кровавого ручейка, стекающего по шее. Распахнув от удивления глаза, он осел на ступеньки и умудрился одарить Тару ироничной улыбкой. Стоящая позади Мажоне успела его подхватить, когда Зевран начал заваливаться на спину. — Créateur! — воскликнула Мажоне. — В горло! Это всё, смерть! — Нет! Неправда! — крикнула Тара, нащупывая маленькую ладанку в нагрудном кармане. — Мажоне! Отломи острие! Я вытащу стрелу! Давай! Мажоне неверяще покачала головой, но сделала так, как приказала Тара. Та, выдернув древко стрелы и не обращая внимания на бульканье и хлынувшую из раны кровь, схватила Зеврана за подбородок. Разжав зубы, и Тара высыпала в его рот всё, что осталось от праха Андрасте. — Глотай! — закричала она. Затем порывисто охлопала карманы Зеврана и нашла его собственную ладанку. В ней осталась совсем крохи. — И это тоже глотай! Поражённые результатом Стражи замерли на ступенях, не веря собственным глазам. Вот Зевран захлёбывается своей кровью, содрогаясь в агонии — а вот его рана закрылась и он лежит, по-прежнему залитый кровью, но живой и здоровый. — Моя Страж! — выдохнул он с благоговением и благодарностью, схватил её перепачканную кровью и грязью руку, припадая к ней губами. — Ну да! — огрызнулась Тара на уставившихся на неё товарищей. — Это всё, что осталось у нас от Праха Андрасте! Остальное есть только у Владычицы Церкви, так что не смейте лезть под стрелы! Всё, никаких больше вопросов! Вперёд! Странно, но утрата Праха сделала её счастливее. С её плеч словно свалилось невыносимое бремя. Выкрикнув боевой клич, она сожгла магией последних оставшихся порождений. Они уже почти спустились, когда башня содрогнулась от ударной волны — такой могучей, что пол ушёл из под ног. Алистер стремглав побежал к двери, и те, кто выбежал из неё первыми, успели увидеть огромный, разорвавший тучи огненный шар в небе к северу от города, падающего дракона, извергающего последний пламенный выдох, и как огненный шар превращается в облако тёмного дыма, снова закрывшее звёзды. — Бронвин! — заорал Алистер почти одновременно с Тарой. К этому времени все порождения тьмы на площади были мертвы. Поблизости наверняка скрывалось множество тварей — в самом Соборе, в разорённых садах, в помещениях для писцов, в спальнях... Их рано или поздно выследят. Да и матки тоже не все мертвы. Наверняка есть и другие гнёзда: в глубоких подвалах величественных особняков, в дальних подземельях дворца, и глубоко внизу, на Глубинных тропах, куда утащили большую часть пленниц. Но сейчас всех занимала только одна мысль: как можно скорее добраться до места падения Архидемона.* * *
Луч пронзительно-яркого света пронзил небеса, и разошёлся там огромной волной, точно распустившийся в небесах белый цветок, на миг превративший ночную мглу в день. Последовавший за этим грохот сотряс стены Вал Руайо. — О, — благоговейно выдохнула Атис. — Так вот что подразумевалось под "ярким светом". — Он... довольно яркий, — хрипло отозвался Пентагаст. — Порождения тьмы подождут. Мы должны посмотреть, что там.* * *
Гром ещё не успел утихнуть, а Логэйн уже мчался, подобно тарану, к улице, ведущей к Лунным вратам. — С дороги! Прочь, вашу мать! Ты! Стэн! Бери големов и за мной! Собаки, чуя его смятение, но не понимая причины, побежали следом. Стэн мигом понял, что медлить нельзя. — Големы! Стройтесь клином и прокладывайте путь через порождений! Не способные выстоять под стремительным натиском големов, порождения умирали или разбегались в стороны, подпираемые с тыла атакой Стражей-северян. Логэйн и его отряд миновали лежащее на боку седло виверна с привязанном трупом герцога Проспера. Логэйн при его виде испытал лишь чувство неимоверного облегчения. Задержавшись на время, понадобившееся орлесианцам на то, чтобы отнести тело к обочине для последующих похорон, они возобновили движение. Возле городских стен они встретились с неварранскими Стражами, и под радостные приветствия миновали ворота и вышли на равнину.* * *
Морриган считала, что предусмотрела все возможные неприятности, которые только могли случиться — но сейчас, вместо наслаждения близкой победой, она ощущала близкое крушение своих планов. Она верила, что её ритуал пойдёт на пользу всем её друзьям, и гордилась своей хитроумностью. Но она никак не ожидала, что Бронвин нанесёт решающий удар, пока дракон будет лететь высоко над землёй. Её подруга сможет пережить смерть Архидемона, но никак не падение. Вот рухнул в море аввар. Вслед за ним сорвалась Броска. Морриган, крича от отчаяния, полетела быстрее, чтобы не отстать. Почему она не доверилась Бронвин? Почему не сказала, что можно убить Архидемона, и при этом выжить! Бронвин умная, она бы поняла, что перед убийством дракона следует заставить его опуститься на землю. Так она бы смогла бы убить его и пожать все плоды победы. Да, ритуал мог ей и не понравиться, но со временем она бы согласилась, что так нужно... Но Бронвин не знала, что ей необходимо заставить дракона приземлиться. Бронвин думала, что в любом случае умрёт — в небе или на земле, а Морриган не могла сообщить ей, что та ошибается. Андерс придёт в ярость: наверняка решит, что его обманули. И хотя Морриган была уверена в своей власти над возлюбленным, мысль о возможной ссоре делала ей только больнее. Если начистоту, то её искренно разочаровало, что все эти Стражи оказались настолько бесполезными, что Бронвин не осталось иного выхода, кроме как принесения себя в жертву. Движимая бурей эмоций, она с громким клёкотом подлетела к заваливающемуся набок Архидемону, пытаясь придумать какой-нибудь способ отвлечь Бронвин. Вон, Риордан всё ещё тут, упирается в сустав крыла и пытается пробить шкуру и заколоть дракона! Пусть он умирает! И когда копьё Бронвин вонзилось в мозг Архидемона, Морриган оказалась слишком близко. Флемет не предупреждала её о взрыве, который последует за смертью Архидемона. Из драконьей раны вырвался свет — ярчайший, будто в погружённой во мрак комнате распахнули плотные занавеси, — и ослепил птиц. Вспышка была последним, что увидела Бронвин. Архидемон содрогнулся в агонии, Бронвин швырнуло вперёд, она налетела грудью на копейное древко и её сердце остановилось. Пусть даже древко не сумело пробить прочную драконью кость, но чудовищная сила удара сделала своё чёрное дело. Когда Архидемон рухнул на землю, Бронвин была уже мертва и не испытывала боли. Тело дракона частично приняло на себя удар о землю, защитив вынужденных всадников от смерти, но не от переломов костей. Тело Бронвин лежало поверх головы Архидемона — одна рука вытянута вперёд, лицо отвёрнуто чуть в сторону. Удача улыбнулась Риордану: живой, хотя и сильно покалеченный, он лежал без сознания на огромном крыле. В любой другой ситуации Андерс сразу бы поспешил ему на помощь, но сейчас все его мысли занимала Морриган, тоже тяжело раненая. Скользящий удар драконьего хвоста сломал ей крыло, взрывная волна оглушила. Морриган не сразу осознала, что падает, попыталась взмахнуть крыльями и закричала от боли. Первым её порывом было принять человеческий облик, но у неё хватило благоразумия удержать себя в руках, и через несколько мгновений птичье тельце ударилось о землю недалеко от Архидемона. Андерс мгновенно оказался рядом с ней. Он тоже попал под взрывную волну, но расстояние смягчило удар и ему повезло: он сумел не потерять сознание. Быстро подлетев к раненой птице, он превратился в человека и упал на колени рядом с ней. — Морриган! Сейчас он понимал, что скорее всего ошибся с Ниаллом, и решил попробовать вылечить Морриган по-другому. — Милая, я знаю, что тебе больно, но позволь мне исцелить твоё крыло до того, как ты изменишь облик. У тебя сломаны кости, и если ты сейчас преобразишься, то нанесешь себе ещё больший вред. Он принялся сращивать тонкие птичьи косточки, терзаемый чувством вины и не в силах оглянуться на ужас, творящийся у него за спиной. Наложив на Морриган сонные чары и убедившись, что она вне опасности, он собрался с духом и повернулся к мёртвому дракону. Никто бы не смог выжить при падении. Все ухищрения Морриган оказались напрасны. Он снял свою накидку, свернул некое подобие переноски и осторожно положил в неё Морриган. Приблизившись к дракону, он с удивлением заметил слабое шевеление. Стараясь не потревожить раны Морриган, он ускорил шаги. До него доносились торжествующие крики Стражей, бегущих со стороны города и равнины, чтобы увидеть поверженного Архидемона. Он положил Морриган на изгиб крыла и забрался на тушу, надеясь чем-то помочь Бронвин, хотя уже и догадываясь, это бесполезно. Чувствуя себя трусливым дураком, которого обвели вокруг пальца, он осторожно коснулся шеи Бронвин, нащупывая пульс. Стиснув зубы, он надавил на венку сильнее. Ничего. Всё было кончено. Он повернулся и соскользнул к Риордану. Орлесианец был жив, и это было единственной хорошей новостью за эту ночь.* * *
Молодые тевинтерцы-дозорные, оставшиеся на холме, неверяще уставились на вспышку белого света, исходящую от дракона. Ударная волна сбила их с ног. Они с трудом поднялись, всё ещё не веря, что собственными глазами видели, как дракон рухнул на землю далеко за войсками Стражей. Младший, Юлиан, схватил факел и выпалил: — Бежим! Вдруг кому-то нужна наша помощь! — Да такое падение никто не переживёт! — Я в любом случае пойду туда. Бери факел, Вираций. Свет нам точно понадобится. — Но нам приказали оставаться здесь... Ладно, идём, но я скажу Командору, что это твоя идея. Последний выдох дракона поджёг остатки травы, но из-за сырости огонь быстро погас. Впрочем, этого пламени хватило, чтобы подсветить молодым магам место падения Архидемона. Они побежали вперёд, и остановились, лишь увидев Андерса, трудящегося над Риорданом. Они подняли факелы высоко вверх, стараясь разогнать тени. — Это Страж! — крикнул Вираций. — Живой! — Кто-то выжил? — выпалил Юлиан. — Здорово! Увидев, что незнакомый Страж тоже маг, он сразу же почувствовал себя гораздо увереннее. — Я Юлиан Мерул, а это мой друг Вираций. Нужна помощь? — Вы целители? Вираций пожал плечами. — Он целитель. Я кое-что могу, но немного. — Ладно, — Андерс указал на лежащего без чувств Риордана. — У нас имеется сломанные рёбра, пробитое лёгкое, сломанная нога, вывих плеча, несколько серьёзных ушибов. Надеюсь, что сотрясения мозга нет. Выбирай, что нравится. Кстати, меня зовут Андерс. Юлиан поднял взгляд на неподвижную фигуру, раскинувшуюся на голове дракона. — А что... — Она убила Архидемона. Она мертва. Вираций на миг замер с торжественным и почтительным видом, затем засуетился, освещая факелом раненого Стража. — Мне так жаль... — тихо сказал Юлиан, принимаясь за исцеление ран Риордана. — То есть... кому-то в любом случае пришлось бы убить его, но мне всё равно жаль. На вид такая молодая... Твоя подруга? — Мой Командор. Бронвин, королева Ферелдена. От неожиданности Юлиан на мгновение утратил концентрацию, и Андерс сердито зашипел. — Прости. Так это она? И тут Андерс осознал, что Бронвин в самом деле мертва. Насовсем. Он едва не оглох от горя, слёзы жгли глаза. Морриган ведь обещала, что Бронвин выживет! Она обещала, что все его друзья будут в безопасности! Он сморгнул слёзы и сглотнул ком в горле. — Да. Это она. Следи о том, как ты о ней говоришь. — Я не подразумевал ничего оскорбительного. Просто... мы слышали о ней столько удивительного, — заверил его Юлиан, затем наклонился к Андерсу и прошептал: — Якобы какой-то лорд-орлесианцев привёз в Камберленд копию документа из Белой Церкви, утверждающего, будто она Защитница Андрасте. Вираций вытянул шею из любопытства. — Я слышал, что она нашла Прах Андрасте, — встрял он. — Почему она не воспользовалась им? Андерс едва не вспыхнул от гнева. — Да потому что эта проклятая Церковь заставила её использовать Прах, чтобы доказать, что он настоящий! Она исцелила им неизлечимо больную девочку. А для себя у неё уже ничего не осталось. — Идиотизм Белой Церкви во всей красе, — шепнул Вираций Юлиану. Затем поймал взгляд Андерса и смущённо пробормотал: — Извини. — Не извиняйся. Ты даже представить не можешь, насколько я ненавижу Церковь. Бронвин всегда была на стороне магов. Только благодаря ей маги могут служить в армии или держать в Денериме бесплатную лечебницу. Юлиан сосредоточился на сращивании черепа Риордана. Наверное, синее свечение целительных чар было видно издалека. Вираций, держащий над ними факел, заметил лежащий в изгибе драконьего крыла сверток. — Твой ястреб? — спросил он Андерса. — Да. Не трогай её. Она сильно поранилась при взрыве. Молодой тевинтерец не сводил с птицы взгляда, явно очень ею интересуясь, но из вежливости не прикасался. Юлиан бросил на друга взгляд, которого тот не понял. Помедлив, он сказал Андерсу: — Когда мы закончим с лечением, надо будет снять её... — он кивнул на Бронвин, — пока её тело не окоченело. То есть... — неуверенно пояснил он, заметив, как вспыхнул взгляд этого странного южанина, — я хочу сказать, что лучше будет, если люди увидят её в более пристойном виде. Если хочешь, то мы сами сделаем это. — И к ней тоже не прикасайтесь. Король... её муж... он не слишком тепло относится к тевинтерцам после того, как вырезал несколько банд работорговцев в Денериме. — Мы не работорговцы! — с возмущением в голосе возразил Юлиан. Андерс устало посмотрел на него. — Поверь, ферелденские Стражи, у которых недавно похитили родных, не будут делать особой разницы между теми, кто продает рабов и теми, кто их покупает. Я не хочу это обсуждать. Сосредоточься на исцелении Риордана. Вскоре ему опять пришлось повторить почти всё тоже самое, когда прибыли Первый Страж со Стражами-Командорами Неварры, Ривейна и Тевинтера. К этому времени Андерс перенес тело Бронвин на крыло дракона, проследив за тем, чтобы оно не соскользнуло на мокрую землю. Она уже почти не напоминала ту Бронвин Кусланд, которую он знал. В лунном свете она казалась меньше и моложе, а сломанные кости придавали её телу странный вид. Он закрыл её веки и сложил руки поверх груди, но никто бы не сумел принять её за спящую. Андерс наложил на неё несколько заклинаний, хоть мёртвое тело поддавалось им гораздо труднее, чем живая плоть, но он обязан был сделать её более похожей на саму себя, хотя бы чтобы пощадить чувства всех остальных. Тихим голосом он произнёс заклинание сохранения. Было бы в сотню раз хуже, если бы вокруг неё начали жужжать мухи. Пентагасту хватило ума послать гонца королю Логэйну с новостями. Первый Страж с видом сгорающего от любопытства человека прикоснулся к доспехам Бронвин. — Они действительно из драконьей кости, — сообщил он шёпотом своему помощнику. Андерсу показалось, что Первый Страж вот-вот потянется открыть Бронвин глаза, чтобы убедиться в том, что они в самом деле ярко-зелёные, и он вмешался. — Прошу прощения, Первый Страж. Сохраняющие чары весьма неустойчивы. Сложно придумать более откровенную чушь. Командор Тевинтера удивлённо приподнял брови. Андерс почувствовал, что тот тоже не слишком уважает Первого Стража. Пентагаст приказал своим людям соорудить из копий носилки. Раненых и убитых должно уносить с достоинством. Морриган выглядела получше и уже почти проснулась. Андерс принялся ворковать над ней, как любой хозяин воркует под заболевшим любимцем, давая понять, что они не одни. — Привет, моя девочка. С тобой всё будет хорошо. Ты только лежи спокойно и не делай резких движений, а то ещё напугаешь моих новых помощников-тевинтерцев. Морриган тихо заклекотала, показывая, что поняла его. Невзирая на терзающие Андерса боль и гнев от гибели Бронвин, он по-прежнему любил её, и не собирался раскрывать её секрет перед любопытными чужаками. Вираций, относившийся к эльфам и рабам по-тевинтерски равнодушно, но очень любивший животных, снова принялся её рассматривать. — Так значит, ферелденцы тоже любят ловчих птиц? У меня тоже есть ястреб, но мне пришлось оставить её дома. Удивлён, что твой Командор позволила тебе держать птицу при себе. Андерс поразился, как можно быть настолько нечутким к обстоятельствам и чувствам окружающих тебя людей? Друг этого болтуна выглядел слегка смущённым, а может быть думал, что Вирацию не следовало слишком откровенничать с ферелденским варваром. По крайней мере, Риордана он исцелил очень хорошо. — Моя ястреб полезна. Она может доставлять сообщения... и понимает всё, что ей говоришь. — Должно быть, ты сам её этому выучил. А кто это сюда идет? Андерс вздохнул. — Это король Логэйн Мак Тир, муж Бронвин. Мне нужно с ним поговорить. Возможно, вам лучше отойти... Но Логэйн проявил поистине железное самообладание. Наверное, он всегда подспудно понимал, что именно этим всё и кончится. Мир всегда населяли неспособные ни на что глупцы, и все эти легионы беспомощных и ленивых трусов охотно расступались и позволяли принести себя в жертву ради общего блага тем немногим, кто был способен на это. Увидев Андерса, занятого исцелением кого-то лежащего на земле, Логэйн, даже понимая, что обманывает сам себя, на какой-то момент поддался надежде. И она разбилась, как только он приблизился и увидел этого проклятого орлесианца, Риордана. Следом он увидел Бронвин, выглядевшую довольно хорошо для мёртвой. Он застыл на месте, не в силах вымолвить или сделать хоть что-нибудь. Он слышал вокруг себя рыдания и стоны, но они не имели для него никакого значения. Вдруг Скаут сорвался с места и бросился к Бронвин, обнюхал её и зашёлся в таком безнадёжном горестном вое, что нервы Логэйна не выдержали. — Остановите его! Сейчас же! Если вы, маги, его не заткнёте, то клянусь, я его убью своими руками! Йован мгновенно наложил на пса сонные чары. — Готово! Невыносимый вой оборвался, и Скаут упал на иссушенную скверной траву. Стэн повернулся к голему. — Отнеси его в дом к раненым Стражам. Осторожно. Он настоящий воин, и достоин уважения. Слегка подрагивающий Логэйн не двигался с места. Тара набралась смелости и подошла к нему. — Давай заберём Бронвин отсюда, — сказала она настойчиво. — Мы позаботимся о ней. Он рассеянно кивнул, словно думая о чём-то другом. Затем нахмурился — слишком много чужаков столпилось вокруг в надежде быть удостоенными чести нести носилки с Убийцей Архидемона. — Позволь мне нести её! — предложил Йован. Он смутился и преклонил колени перед Логэйном. — Я могу принять облик виверны... и вы сможете закрепить носилки на моей спине. Тогда все смогут её увидеть, но никто не будет её касаться. Пожалуйста, милорд король. Позволь мне это. Логэйн бросил на него долгий взгляд, а затем махнул рукой. Ферелденские Стражи расступились. Тара кивнула Йовану и улыбнулась через силу. Превращение человека в виверну заставило толпу попятиться в благоговейном страхе. И вот носилки с Бронвин подняли на спину виверны и споро закрепили. Логэйн зашагал обратно в город, а Бронвин следовала за ним на своём необычном и волшебном постаменте. — Постой! — приказал Первый Страж Андерсу, который взял было завернутую в накидку Морриган. — Нам нужно многое обсудить! Ферелдену нужен новый Страж-Командор. Адайя шагнула вперед, и лицо щуплой эльфийки было непреклонно. — Завтра. Мы поговорим об этом завтра. Полагаю, ты хочешь побыстрее покончить с останками Архидемона. А нам нужно время поспать и погоревать. — Как и нам, — сказал Пентагаст мягко. — Я прослежу, чтобы наши ферелденские братья и сестры получили свою долю. Адайя понадеялась, что он выполнит своё обещание, хотя сейчас для неё куда большее значение имела необходимость побыть рядом со своими друзьями.* * *
Пока Стражи Тевинтера и Вейсхаупта суетились вокруг драконьей туши, выкачивая драгоценную кровь, орлесианцы осторожно унесли Риордана с поля боя под бдительным присмотром молодых тевинтерских магов. Юлиан оказался опытным целителем, и явно был крайне высокого мнения о Страже, летавшем верхом на Архидемоне. Риордан по-прежнему оставался без сознания, но Андерс очень хорошо постарался, и Юлиан надеялся на полное выздоровление, о чём сказал Андерсу, как только снова его увидел. — Ему нужно много спать. Когда он проснётся, — сказал юноша, — то поймёт, что всё закончилось. Он был близким другом вашей Бронвин? Андерс уже открыл было рот, чтобы высказать тевинтерскому юнцу отповедь, что Бронвин совершенно точно не "его", но вдруг понял, что тот имеет в виду. Для него она стала народной героиней. Защитницей Андрасте. Наверное, она теперь действительно "наша" Бронвин. — Да. Был. Можно сказать, он своего рода её наставник. Она всегда о нём хорошо отзывалась. Во всяком случае, он был там, наверху, и сражался бок о бок с ней, а это что-то да значит. Юноша придвинулся к нему. — Но ведь тебя не было на драконе? Я наблюдал за полётом, и тебя там не видел. Как же тебе удалось добраться сюда так быстро? — Я не могу о таком рассказывать… — покачал головой Андерс. — Ты телепортировался? — прошептал заговорщицки Юлиан. — Вы на своём юге смогли освоить телепортацию? Мы слышали, что у древних эльфов были устройства, позволяющие им перемещаться на большие расстояния, но знания о них считаются утерянными. — Я понятия не имею ни о какой телепортации, — отрезал Андерс. Он уже собирался сказать кое-что о тевинтерцах в целом, но его остановил звук тяжелых шагов. Это был Шейл, несущий тело Астрид. Вокруг начала скапливаться толпа — по большей части из гномов, — и вскоре стало известно о произошедшем в Соборе. Совершенная Астрид и её отряд уничтожили гнездо под Собором, но сами при этом погибли. Многие погибли при обрушении. Шейлу взрыв вреда не причинил, и голем сумел разобрать большую часть обломков и вынести тело Совершенной, которую глубоко уважал. Гномы выглядели совершенно раздавленными вестью о гибели Астрид. Перед ней тускнели новости о смерти Архидемона и королеве Бронвин, и их занимали вещи, куда более важные для гномов. Очевидно, что Совершенную следуют предать Камню в Орзаммаре. Архидемона уже убили, Мор, следовательно, закончился, и вместе с ним и все обязательства гномов перед Серыми Стражами. Они вернутся в Орзаммар, как только состояние раненных это позволит. Пиотин Эдукан собрался разыскать Логэйна и сообщить об этом, но заколебался. Возможно, сделать это следующим утром будет... тактичнее.* * *
Едва рассвело, ферелденские Стражи получили сообщение, что все старшие чины обязаны как можно скорее явиться к Первому Стражу. Разумеется, никто толком не отдохнул. Вал Руайо по-прежнему принадлежал порождениям. Их отогнали от площади Ревилля, от Дворцовой, Рыночной и Соборной площадей, и двух главных городских ворот. Солнечная улица была относительно безопасна — даже небольшого вооружённого отряда хватало, чтобы справиться со случайным нападением. Лишившись своего предводителя, порождения тьмы разом поглупели, хотя это вовсе не означало, что они перестали представлять опасность. Некоторые ривейнские Стражи утверждали, будто кроме искалеченного трупа виверна возле Лунных Врат, заметили ещё одного — на этот раз живого. Некоторым привиделись в ночи странные тени и кто знает, что это было — обман зрения из-за слишком крепкого вина или в самом деле поблизости шныряли огры. После получения приказа явиться к начальству, в штабе на площади Ревилля состоялось короткое и безрадостное совещание. Уже бодрствующие Стражи послали одного из новичков будить тех, кто до сих пор не проснулся. Алистер заранее знал, что ему предстоит встреча с Первым Стражем, и не ждал от неё ничего хорошего. — Я не позволю ему назначить меня Стражем-Командором. Это исключено. Бронвин сделала меня эрлом, и Стражем я от этого быть не перестану. Но — только не Стражем-Командором. — Но если не ты, то кто? — спросила Лелиана, чувствуя себя бесконечно усталой. Она уже узнала, что Сайлас погиб вместе с Астрид. Архидемон исчез из её снов, и это было величайшим даром Создателя, но сердце её разрывалось от горечи потерь. — Астрид мертва, Броска мертва, Данит мертва. Каллен мёртв. И Бронвин... — Она глубоко вздохнула и проглотила застрявший в горле ком. — Из тех, кто прошёл своё Посвящение в той маленькой охотничьей хижине в горах, мало кого осталось в живых. И ты старше. — Я не буду Командором, — упрямо повторил Алистер, бледный, но непреклонный. — Мне придётся заботиться о Джейдере. Я ещё могу согласиться стать Старшим Стражем Джейдера, но не Командором. А если на то пошло, то лучше будет, если Эмрис станет Старшим Стражем. Его всё равно банном сделают. Так, давайте думать, кто будет главным? — А кто из нас ладит с королём? — резонно вставила Авелин. — Кто бы ни стал Стражем-Командором, ему придётся уметь с ним работать. — Королю Логэйну нравится Тара, — мягко сказала Адайя, держа Сиофранни за руку. — Вчера он к ней прислушался. Думаю, Тара подходит лучше всего. В этот момент в комнату вошли Тара с Зевраном. От обычной жизнерадостности Зеврана осталась лишь тень. Он изо всех сил бодрился, но его напускная весёлость сразу бросалась в глаза. Тара выглядела напряжённой и очень несчастной. Если Морриган решила использовать Андерса в своём безумном и зловещем ритуале, то могла бы из порядочности хотя бы убедиться, что этот ритуал в самом деле сработает! Столько обещаний — а Бронвин мертва, как и множество остальных их друзей. — Лучше всего подхожу для чего? — спросила она. — Первый Страж вызвал нас на разговор, — объяснил Алистер. — Мы обсуждаем, кого выдвинуть на пост Стража-Командора. Я на эту работу не соглашусь ни за что. А ты великолепно подходишь. Зевран выдавил кривую ухмылку и изящно поклонился. Затем наполнил неаппетитного вида кашей миски для себя и Тары и принёс к столу. — Так и вижу, с какой радостью встречают моё назначение, — закатила глаза Тара. — Особенно тевинтерцы. Карвер Хоук отложил ложку, опёрся подбородком на кулак и задумался. — А кого вообще волнует мнение тевинтерцев? Мы, может, больше никогда никого из них и не увидим. Тара покачала головой. — Зато у нас дома порядочно людей, которые не хотели бы, чтобы маг правил хоть чем-нибудь, сам знаешь. И ферелденцам тоже нравится усложнять эльфам жизнь. Если Алистер не хочет быть Командором, то что насчёт тебя, Лелиана? Мы прошли Посвящение вместе... Лелиана не рассматривала такую возможность ни секунды. — Я не нравлюсь Логэйну. Я ему и раньше не нравилась, а уж теперь, когда его жена погибла на земле его врагов, спасая их жизни — тем более. Это было чистейшей правдой, но на самом деле Лелианой двигало желание остаться в Орлее. Ей нравился Риордан. Ещё больше ей нравились императрица, её сёстры и принц Флорестан. То сладостное время, которое она провела за восстановлением Пика Солдата, казалось таким далёким и туманным, словно это происходило не с ней или в какой-то другой жизни. Теперь, когда Бронвин не стало, она понимала, что уже не сможет искренне полюбить Ферелден. Настало время начать всё сначала. — Ну... — протянула Тара, — есть ещё Андерс... Карвер фыркнул, затем шепнул "доброе утро" проскользнувшему в комнату Йовану. — Тара, лишь ты одна могла предложить назначить ответственным за всё Андерса. Кроме кого, Морриган это может не понравиться. — Морриган многое не нравится. — согласился Алистер. — Хотя Бронвин ей нравилась. По крайней мере она была рядом с Бронвин до самого конца. Некоторое время они молча ели, и затем Тара спросила: — Ну а что насчёт тебя, Карвер? Ты дольше в ордене, чем остагарские Стражи. — Полагаю, что Стражу-Командору Ферелдена должно быть по крайней мере двадцать лет! — возразила Авелин. — Так уж вышло, миледи Авелин, что мне уже двадцать. Просто... — он запнулся, терзаемый искушением. Стать Стражем-Командором Ферелдена означало многое. Он стал бы кем-то более значимым, чем какой-то там "банн Адам". Но после краткого молчания продолжил, уже не так громко: — Я всё равно считаю, что Тара подходит лучше. Она даже уже командовала нами как Старший Страж. — Я тоже считаю Тару лучшим выбором, — негромко сказал Йован. — Ладно, — проговорила задумавшаяся Тара. — А что, если сделать так? Мы пойдём туда и назовём наши с Карвером имена, а там посмотрим, кого они выберут. — А если они попытаются навязать нам чужака, — раздался из угла голос Квинна, молчавшего почти всё время со смерти Ниалла и Мэйв, — мы скажем, что король этого не потерпит! По комнате изредка пробегали шепотки. Большинство Стражей были слишком вымотаны и погружены в собственное горе, чтобы нагружать себя чужими печалями. Дарах не проронил ни слова с тех пор, как они вернулись в штаб, Нуала и Стерен по очереди присматривали за ним. Выжившие гномы замкнулись в себе после известий о смерти Астрид. А потеря Бронвин подкосила их всех. — Хорошо, кого тогда отправим? — спросила Тара. — Алистер, ты точно пойдёшь, так что можешь не прятаться за своей миской. Думаю, должны пойти все, кто стал Стражем до большого Посвящения в Остагаре. Значит, кому-то надо найти Андерса. Итак, ты, Лелиана, Андерс, Адайя, Карвер, Йован и я. — Андерса уже будили... — начал Квинн. — И не в первый раз! — вклинился Алистер. Все засмеялись, но Квинн договорил: — Он не ложился всю ночь, выхаживая Морриган и остальных раненых. — Понимаю, — мягко сказала Тара, — но его присутствие в самом деле важно. И ему не понравится, если его мнение не выслушают. Сиофранни, поднимись наверх и растолкай его. А пока мы будем на докладе, я выдам остальным несколько заданий. Послышались стоны, но с получением новых приказов настроение Стражей понемногу становилось лучше. — Стерен, собери отряд и обойди вокруг площади Ревилля. Ищите спрятавшихся порождений. Авелин, пройдись с патрулём до Солнечных Врат и убедись, что дорога отсюда свободна. Мне нужен маг... Ты, Подрик. Я помню тебя по Кругу. После этой бойни часть солдат наверняка заразилась моровой болезнью. Осмотри всех, кого сможешь. Постарайся обеспечить соблюдение чистоты и мер предосторожности. Вполне вероятно, что очень скоро мы примем много новых Стражей. Нужно к этому подготовиться. Никого особо не пугай, но поговори с остальными целителями. — А ещё у нас сегодня будут похороны, — тихо добавил Алистер. — Верно. Здесь, на площади Ревилля сложат костры для солдат и Стражей. Бронвин сожгут на закате к северу от стены, возле Архидемона. И хорошенько запомните: чтобы сегодня никто не смел погибнуть от лап порождений.* * *
Логэйн, забывшись на несколько часов беспокойным, полным кошмаров сном, проснулся в первый из дней, в которых Бронвин была мертва. Ему придётся встать и увидеть её лежащей на носилках, зная, что она никогда уже не будет сражаться, никогда не заговорит и не засмеётся. Она никогда больше не выйдет из себя и не швырнёт в него кубок с вином. Никогда не поцелует его. Всё, чем была Бронвин — исчезло, и только Создатель ведает куда. Он и раньше терял любимых женщин, но эта потеря ощущалась особо остро. Он был уверен, что она — последняя полюбившая его женщина, и, впервые в жизни он почувствовал себя... старым. Перед ним простирались годы службы, полные лишь беспросветной тоски и одиночества. Затем ему сообщили, что с ним хочет поговорит Пиотин Эдукан. Да, похоже, всегда найдётся работа, которую нужно сделать — невзирая на все горести. — Я скоро буду, — сказал Логэйн.* * *
Совет Стражей провозгласил, что Риордан, как только поправится, станет новым Стражем-Командором Орлея. Решение было принято единогласно, иные кандидатуры даже не рассматривались — его деяния говорили сами за себя. Выдвижение на пост Командора Ферелдена Тары, наоборот, не вызвало у Первого Стража ни малейшего энтузиазма. За исключением Тевинтера, где Командорами становились маги, всегда считалось уместнее назначать на этот пост воина благородного происхождения — которому будет проще находить общий язык с высшими кругами своей страны. То, что Тара эльфийка, тоже не облегчало положения: тевинтерцы не хотели поддерживать эльфа и удивлялись, почему Андерс, уже знакомый многим из них красивый и способный молодой человек, не выдвигает свою кандидатуру. — Я умею исцелять, а не вести за собой, — возразил он. — Мне нравится быть Стражем, но я не хочу иметь дело со знатью и пытаться думать о будущем ордена. Таре отлично удается и то, и другое. Потому-то Бронвин и сделала её Старшим Стражем и доверила командовать самостоятельно. Что до остальных, то способность Йована превращаться в виверну произвела большое впечатление и многие считали, что такой могущественный маг-человек был бы лучшим выбором. — В прошлом я серьёзно ошибался в своих суждениях, — покачал головой Йован. — Тара спасала меня столько раз, что я даже не могу сосчитать. Я полностью её поддерживаю. И если на то пошло, она тоже может становиться виверной. Алистер, дольше всех пробывший в Стражах, категорически отказывался от продвижения. Возможно, находись в совете Риордан, которым Алистер искренно восхищался, или прикажи ему Логэйн стать Командором, то всё могло бы пойти по-другому, но мнение чужаков мало что для него значило. Лелиана прямо сказала, что она недостаточно ферелденка для такой должности. На Адайю никто даже не посмотрел. Она лишь холодно ухмыльнулась и задумалась, были ли среди этих тевинтерцев те, кто покупал на невольничьем рынке её друзей? Пентагаст встречался раньше и с Йованом, и с Карвером. Он считал Карвера весьма приятным молодым человеком с большим будущим — но пока ещё слишком юным. Висконти и Сейнсби видели всех в бою, и были хорошего мнения о доблести Карвера, но согласились с Пентагастом, что юноше не хватает опыта командования, и что он будет готов занять ответственный пост лет через десять. — Это может не понравится твоему королю, — предупредил Тару Первый Страж. — О, Логэйн любит Тару, — заверил его Алистер. — И всегда любил. У него нет предубеждения против магов или эльфов. Он считает, что на неё можно положиться, а так он думает лишь о некоторых. И она была подругой Бронвин. С ним проблем не будет. Вернувшись в штаб, они узнали, что погребальные костры уже почти готовы, и что их ждёт одна хорошая новость. — Остап вернулся! — закричал Квинн. — Он жив! Аввар выглядел неплохо, но был в чужой одежде — от солёной воды его кожаные доспехи пришли в негодность. — Я не с такой уж большой высоты упал, а плаваю хорошо. Я добрался до корабля той капитанши, и меня подняли на борт, — и, помрачнев, добавил: — Мне сказали, что Бронвин, как в старых легендах, отказалась от долгих дней и выбрала славу. — Так и есть, — подтвердил Алистер, и вздрогнул, вспомнив рассказ Буструма. — Ты видел Броску? — спросила Тара. — Она тоже спаслась? Аввар с исказившимся от горя лицом покачал головой. — Она была великим воином, но не умела плавать. Погребальные костры на площади Ревилля сложили быстро: вокруг было полно высохших деревьев и разрушенных домов. На одном из костров лежал герцог Проспер, одетый в простую одежду и мало похожий на самого себя: мародёры ограбили его, похитив великолепные доспехи, увенчанный плюмажем шлем, сапоги из виверновой кожи, украшения и всё ценное, вплоть до шелковых платков. Стражи лежали на отдельном костре — и ферелденцы, и орлесианцы. Квинн не скрывал слёз, когда укладывал рядом Ниалла и Мэйв. Слёзы лились и по другим товарищам: по Катару и Сигрун, по Буструму и Кловису, по Невину с Огреном и остальным погибшим. Их всех сожгут здесь, всех одинаково — людей, эльфов, гномов. Не было никакой возможности доставить тела к зелёным деревьям или вернуть в Камень надлежащим образом. За исключением Астрид: её доставят домой, в Орзаммар. На тело наложили сохраняющие от тления чары, завернули сперва в трофейный шёлк, затем в холст, и положили в полупустую повозку со взрывчаткой. Её погребение будет, без сомнений, чрезвычайно пышным. Гномы и Легион мёртвых уже приготовились отправляться в путь, но договорились из уважения к королеве Бронвин поприсутствовать на её похоронах. После этого ничто не могло их убедить оставаться на поверхности.* * *
Те, кто проспали последние несколько часов, проснулись уже в новом мире. — Риордан! — воскликнул Йован. — Как ты себя чувствуешь? Орлесианец моргнул и понял, что всё ещё жив. Это его несколько... разочаровало. — Лучше, чем ожидалось. Архидемон? — Мёртв. Риордан с трудом заставил себя спросить: — Бронвин? — Мертва. Ты выжил только потому, что Андерс оказался там и сразу смог о тебе позаботиться. Ты сильно пострадал при падении. Сейчас ты в порядке, но тебе требуется много отдыхать... Из-за плеча Йована выглянула Мажоне. — Мы думали, что потеряли тебя! — Похоже, ошиблись. Что происходит? — Порождения разбегаются. Ночью их не стали преследовать — все слишком устали. Здесь, на площади Ревилля, сложили костры для погибших орлесианцев и ферелденцев. Королеву сожгут на закате. — Я должен быть там! Мажоне посмотрела на Йована, надеясь, что тот запретит Риордану вставать, но Йован понимал его чувства. — Постараемся помочь тебе с этим. Я схожу и распоряжусь об обеде для тебя, а Мажоне пока расскажет новости. Йован вышел из комнаты, и Риордан ощутил, что его гложет неистовый и неумолимый голод, и обыденность этого чувства показалась ему неуместной. Он, стоящий на пороге Зова — выжил, а Бронвин, у которой ещё вся жизнь впереди — погибла. И хотя Риордан никогда не говорил об этом вслух, но он давно подозревал, что у Создателя довольно мрачное чувство юмора. — Что ещё произошло? Мажоне придвинула табурет и села возле его постели. — Скорее всего новым Командором Ферелдена назначат Тару Сурану, а ты теперь — Страж-Командор Орлея. Это уже решено. Первый Страж сказал...* * *
Кое-кто тоже проснулся после совета Стражей. Андерс, когда доставил Морриган в сравнительную безопасность штаба, нашёл для себя небольшую, больше похожую на кладовую с окном, комнатку — чтобы Морриган смогла сменить облик и поспать глубоким целительным сном. Уходя на совет, Андерс запер её. Теперь настало время поговорить. Утром, сразу после пробуждения, Андерс проверил состояние Морриган и к своему облегчению убедился, что кости успешно срастаются. Благодаря его чарам и своей выносливости, Морриган быстро поправится и уже на следующий день сможет стоять на ногах. Вернувшись, он обнаружил её бодрствующей и на грани истерики. Её магия сразу же подсказала ей, что что-то пошло катастрофически неправильно. — У меня выкидыш! — пронзительно закричала она с искажённым от ярости и разочаровании лицом. — Откуда ты знаешь? — спросил он. — Ещё слишком рано... — Я знаю! Наверное, это что-то связанное с ритуалом. Андерс с тревогой посмотрел на неё. По крайней мере, от такого раннего выкидыша никакого вреда не будет. — Морриган, милая, — сказал он, погладив ещё по щеке. — Ты очень серьёзно поранилась. Я сразу же принялся за исцеление, но ничего не смог сделать. Не плачь, мы всегда сможем зачать ещё одного ребенка... Она схватилась за виски в сокрушительном отчаянии. — Ты идиот!* * *
К полудню на площади Ревилля отзвучали прощальные слова, и погребальные костры охватило пламя. Бронвин, облачённая в свою броню, лежала на сооружённых на скорую руку носилках перед домом, где разместился Логэйн. Её шлем, оружие и драконий рог лежали рядом, на специальной подставке. Лелиана постаралась привести её волосы и лицо в порядок. Неподалёку тихо играл на лютне Аэрон. Логэйн стоял у изголовья, не отводя взгляда от неподвижного лица Бронвин, стараясь запечатлеть в памяти каждую черту. В очередь для прощания выстроилась чуть ли не вся армия — Стражи, гномы, долийцы, маги, даже орлесианские шевалье. Для многих это было единственной возможностью увидеть королеву вблизи. — Бронвин выглядит такой красивой... — шепнула Мерриль Ланайе. — Так жаль... Мне она всегда нравилась. Скаут, всхлипывая и дрожа, жался к носилкам Бронвин. Было бесполезно его утешать: он огрызался на всех, кто приближался, оскалился даже на Логэйна. Он подпускал только своих товарищей-мабари. Первый Страж приказал одному из своих приближённых, талантливому художнику, зарисовать Бронвин. Художник сделал несколько набросков, намереваясь впоследствии создать “прижизненный” портрет Бронвин и повесить его на почётном месте в крепости Вейсхаупт. Он уже осторожно посоветовался с Лелианой о том, какой именно оттенок зелёного следует использовать для её глаз. И хотя Логэйн был раздражён, но когда к нему вежливо обратились с просьбой разрешить запечатлеть эту сцену, проворчал: — Почему нет? Если можешь точно её зарисовать, то вперёд. Толпа зашевелилась, расступаясь, и к носилкам приблизилась группа орлесианцев с принцем Флорестаном во главе. Он нёс продолговатый предмет, обёрнутый золотой парчой. Принц с некоторым трепетом поклонился Логэйну. — Ваше величество, — сказал он чрезвычайно серьёзно. — Ничто не может выразить благодарность Тедаса перед этой жертвой. Но всё же я хотел бы преподнести вам кое-что в знак моего личного уважения. Я молю вас принять этот дар. По крайней мере, эта вещь никогда нам не принадлежала. Он развернул парчу и показал нечто удивительное. Логэйн, не слишком заинтересованный, нахмурился. — Меч? — Это Неметос, меч Каленхада, забранный у короля Ферелдена Венедина в двадцать четвертом году Благословенного века. Я знал, где он хранится во дворце, и считаю большим бесчестьем, что он не принадлежит законному владельцу. Пусть это станет символом мира между нами. С этими словами он протянул меч рукоятью вперёд. Логэйн почувствовал огромное желание ударить по лицу этого напыщенного болвана. Какое ему дело до древнего меча Тейринов, если Бронвин — мертва? Он почувствовал присутствие рядом Коутрен, хоть та и не осмеливалась прикоснуться к нему, и подавил свой первый порыв. Взяв Неметос, он высоко его поднял, оценивая баланс. У Мэрика тоже был прекрасный меч, но Логэйну и в голову не приходило им воспользоваться. — Меч Каленхада, — негромко проговорил он. — Он слишком хорош для Логэйна. Пусть кровь Каленхада охраняет его, пока её не предадут огню. Он положил рукоять меча под скрещенные руки Бронвин. "Красивый клинок, — подумал Логэйн. — Орлесианцы знают толк в трофеях." Лично для Логэйна меч ничего не значил, но всё равно — его следует забрать домой и выставить на почётном месте в зале Собрания земель. Если Фергюс Кусланд захочет его когда-нибудь носить — пускай. А пока жив Логэйн, только рука Бронвин будет касаться рукояти этого меча.* * *
К северу от огромного и уже смердящего трупа Архидемона находилась широкая и плоская местность, подходящая для похорон королевы. Заботу об устройстве похорон взяли на себя Стражи. Вокруг было полно высохших от скверны деревьев — и на закате Бронвин Кусланд из Ферелдена отправится в последний путь на костре, которого удостаиваются немногие. Утром, когда костёр догорит, её прах соберут и все, кто не является Серым Стражем, покинут это место. Несколько сочувствующих орлесианских Стражей отыскали в руинах Великого Собора кувшины с освящёнными благовониями. Ими полили костёр, чтобы перебить обычные для сожжения угнетающие запахи. Многие орлесианцы считали Бронвин своего рода героиней Орлея, к тому же, по их мнению, она не разделяла узколобых предрассудков большинства своих соотечественников. Бонифаций Клери тоже придерживался этого мнение. Он попросил Тару и Риордана перевести его в Стражи Орлея. Тара согласилась, что так будет лучше — ей не нравилась идея насильно заставлять кого-то быть Стражем в чужой стране, и она понимала, что в Ферелдене Бонифаций будет несчастлив. Она предложила перевестись и тем орлесианцам, кто прошёл Посвящение во время похода. Остальные, особенно маги и эльфы, решили уйти с ферелденцами. Вся многотысячная армия, выстроившись рядами, следила за торжественным шествием к костру. Многих восхищала солдатская стойкость короля Логэйна, но нашлись и те, кто осуждал его за черствость. За ним шли эрлы Алистер и Вульф, банны Коутрен и Эмрис, командиры-люди, командиры-гномы из Легиона Мёртвых и армии Орзаммара, долийские Хранители, и, конечно же, Стражи. Янтарь шла рядом с Логэйном, Магистр и Лили — рядом со своими хозяевами. Скаут стал настолько неуправляем, что Логэйн посчитал за лучшее не брать его на похороны, и оставить в штабе. Мабари посадили на цепь, и он лаял, взбешённый и ничего не понимающий. Кунари тоже присутствовали на сожжении. Стэн по своему обыкновению хмурился, но скорби не испытывал. У кунари не было обычая устраивать церемонии с мёртвыми телами. После смерти тело становилось лишь пустой оболочкой, шелухой, от которой надо избавиться должным образом, не вредящим общественному здоровью и гигиене. Тем не менее, Стэн счёл это примечательное событие достойным поводом для размышлений. Если баз не могут сосредоточиться без всех этих вычурных сложностей, то так тому и быть. Когда он вернётся на Пар Воллен, ему будет что рассказать о Бронвин Кусланд. Но прежде всего, конечно же, он обязан найти Писание Кослуна. Бронвин подготовили к сожжению со всей тщательностью. Лелиана и Тара хотели пощадить чувства Логэйна, но он настоял на своём участии. Они сняли с неё доспехи, бережно обмыли, а поскольку любую тканую одежду пришлось бы красть из шкафов каких-то мёртвых орлесианцев, Логэйн одел её в помятое красное платье из её рюкзака. Она останется Красной королевой до самого конца. Йован, приняв облик виверны, снова нёс её на своей спине. Затем Алистер и Вульф сняли носилки и отнесли к костру. В армии не было ни одной жрицы. Тех немногих, что шли с армией Логэйна, оставили за Орном. Среди северных Стражей представителей духовенства не было — в их рядах хватало противоречий и без склок на почве религии. Строго говоря, это было не совсем так — с тевинтерскими Стражами пришли двое жрецов, но Элагабал о них промолчал, справедливо полагая, что его предложение провести заупокойную службу будет неуместным и скорее всего неправильно понятым. Тем не менее, оба жреца стояли в толпе и шёпотом молились о женщине, про которую всё больше и больше людей верили, что она в самом деле была Защитницей Андрасте. По крайней мере, эта молва шла среди Стражей, и с ними она распространится по их родным странам. "...Андрасте тоже ведь из Ферелдена, как и Бронвин? Разве Бронвин не убедила всех присоединиться к ней? Разве не погибла она, принеся миру надежду? Разве не обладала она силой исцелять?" Самым близким к настоящему духовенству среди них был старый Рыцарь-Командор Грегор. Он сражался в битве на пределе своих возможностей, и теперь чувствовал себя на весь свой возраст, а может и старше. Он прочитал отрывок из Песни Света, который хотел услышать Логэйн, поскольку эти же строки звучали на похоронах Стражей после Остагара. — Благословенны те, кто встаёт против зла и скверны и не отступает. Благословенны хранители мира, защитники справедливости. Слушатели замерли. Упоминание о защитниках перекликалось с растущей легендой. Грегор продолжал: — Пускай впереди меня только тьма, но Создатель направит меня. Да не суждено мне будет скитаться по неверным дорогам Загробного мира, ибо нет тьмы там, где свет Создателя, и ничто, сотворённое Им, не будет утеряно. Он шагнул назад, уступая место Логэйну. Коутрен и Вульф призывали Логэйна проявить благоразумие, но он преисполнился решимости произнести свою прощальную речь. Он был в доспехах, а за спиной у него висел клинок Бронвин, Рассекающее Лезвие. Меч действовал на него успокаивающе, словно нашептывая какие-то тайны. Это был способ быть ближе к Бронвин, даже сейчас. Тара уговорила Логэйна подкрепиться перед церемонией хлебом и вином, и теперь он чувствовал себя немного лучше. Он многое хотел сказать собравшимся. — Этот костёр для Бронвин Кусланд, королевы Ферелдена, которая стоила всех вас вместе взятых! Логэйн обвёл толпу немигающим взглядом, словно бросая вызов тем, кто отважится с ним не согласиться. — Почти год назад Бронвин Кусланд произнесла волнующую речь в честь Стражей, погибших во время первого крупного сражения, состоявшегося под Остагаром, у руин древней крепости. Некоторые из вас, как и я, были там. Вы не забудете её слова. Тот, кому довелось её услышать, никогда не забудет. Его взгляд встречался со взглядами других ферелденцев: эрла Вульфа, заплаканного Алистера, верной Коутрен. — Она уже тогда знала, с чем столкнётся мир, и ни разу не дрогнула, не попыталась уклониться, и не останавливалась, пока не положила этому конец. Если на то пошло, она сделала это, не полагаясь на помощь Серых Стражей за пределами Ферелдена и всего остального Тедаса. По толпе поползли встревоженные шепотки. Логэйн напрягся, словно готовый броситься мабари. — Думаете, она не заметила покушений на свою жизнь? Оскорблений? Как её отвергали, называя "варваркой"? Как главы Церкви называли её "еретичкой" и предпринимали всё возможное, чтобы она потерпела неудачу? Так вот, я говорю вам: она всё это прекрасно видела. Она знала, как мало вы её цените. Знала, какое множество людей желают её смерти. Любой другой остановился бы, как только изгнал порождений из Ферелдена — чего она и добилась к концу прошлого года — и позволил остальному Тедасу сгнить. Я бы так и сделал: и открыто это признаю. Я не считаю Ферелден хоть чем-то кому-то обязанным. Логэйн злился. Злился, и испытывал глубочайшее презрение и глубочайшую опустошённость. — Полагаю, что вы ждали от меня игр в вашу дипломатичность, что я буду расточать медоточивые слова о том, какие вы расчудесные... Но я тоже варвар, а не проклятый лжец. Никто из вас пальцем не пошевелил, когда Ферелден сражался за свою жизнь. Нет, я несправедлив — один такой был: Риордан из Джейдера. Бронвин была о нём высокого мнения. Он тайно пришёл и дал ей наставления, когда все остальные засунули свои головы в задницы. Более того, Бронвин получила письмо от очень важного Стража, приказывающего ей оставить Ферелден на произвол судьбы и отправляться в Орлей! Сами можете представить, что она на это ответила. Хотя, если подумать, то вряд ли сможете, поскольку она была благородной женщиной и не сквернословила, независимо от того, что вы там думаете о ферелденцах. На мгновение он запнулся, нахмурившись. — Бронвин была из Кусландов. Не знаю, говорит ли это что-нибудь большинству из вас. Может, марчанцы это понимают. Или даже орлесианцы. Кусланды были тэйрнами, что на общем языке означает "принцы" или "герцоги", и были тэйрнами ферелденского Севера задолго до того, как у нас появился король. Они говорили "Кусланды всегда исполняют свой долг". Вот почему она не могла остановиться, пока Архидемон оставался в живых. Она знала... она знала... что самое важное — убить его. Что это настолько важно, что она объединила для сражения с ним народы всего Тедаса: людей, эльфов, гномов, магов и храмовников, и да, даже вас, кунари. Она стала королевой Ферелдена, чтобы собрать воедино силы всего королевства и остановить Мор. И ради этого она пожертвовала своей жизнью. — Завтра я заберу её домой. Пора ей уже отдохнуть. А вы, Стражи, займитесь своей работой: выслеживанием оставшихся порождений тьмы и их гнездовий. Она говорила, что вы зовёте это Оттепелью. И хотя это ваши дела, но я скажу вам: Бронвин считала, что вы должны с большим усердием бороться с порождениями тьмы в их логовах на Глубинных тропах. Страж-Командор Тара сообщила мне, что ферелденские Стражи именно этим и намерены заняться. В конце концов, мы обязаны нашим союзникам-гномам, потерявшим свою Совершенную в сражении с Мором. Это был знак уважения к гномам, и они его оценили. На самом деле Логэйн до сих пор злился на Астрид за её безрассудность, обернувшуюся столь многими смертями. Кто знает, возможно из-за её выходки погиб тот Страж, который убил бы Архидемона вместо Бронвин. Он никогда этого не узнает. — Я не из тех, кто цитирует Песнь Света, но эти строки Бронвин прочитала во время похорон после Остагарской битвы: И пускай клинок пронзит мою плоть, Кровь моя прольётся на землю, И пускай мой крик тронет их сердца, Моя жертва станет последней. Набожные андрастиане в толпе сочли это трогательным. По щекам Лелианы текли слезы. Логэйн горько усмехнулся. — Но ведь её жертва не станет последней, так? Ещё двое Древних Богов спят в подземных гробницах, ожидая дня, когда порождения тьмы найдут их. Всегда будет другой Мор, другой дракон, которого надо убить, нашествие оборотней или вторжение иноземцев. Каждое поколение сталкивается с уготованными ему вызовами. Бронвин была героиней нашего времени, героиней, в которой мы нуждались именно сейчас, и мир, каким бы плохим он ни был, снова спасён. Так что пришло время попрощаться с ней и пытаться быть достойными её. Думаю, среди нас есть парни из Хайевера, и возможно они помогут проводить её по старому обычаю. Он взял протянутый эрлом Вульфом факел и высоко поднял. — Хайевер славит королеву Бронвин! Славься! — Славься! — проревели солдаты. Алистер кричал вместе с ними, вспоминая тот день в Остагаре, теперь казавшийся таким далёким. — Славься!* * *
— Славься! Тара и ферелденские Стражи подхватили клич. — Славься! — Славься! — поревели тысячи голосов и растаяли в гулкой тишине. Логэйн поднёс факел к костру — тот мгновенно полыхнул, осветив зрителей зловещим светом. Логэйн так и остался стоять в стороне, смотря на огонь и всем своим видом показывая, что не ищет разговоров. Янтарь сидела рядом, беспокоясь о своём человеке. Это был прекрасно сложенный, большой костёр, подпитываемый магическими заклинаниями. Бронвин горела ярко и жарко, прежде чем провалиться в пылающие угли. Ветер усиливался, и танцующие искры поднимались к трону Создателя. Они выпили эту чашу до дна, и Пятый Мор был окончен.* * *
Верный своему слову Пентагаст проследил, чтобы ферелденцы получили свою часть добычи от Архидемона. Бочонки с кровью, связки кожи и костей погрузили на корабль Изабелы. Тара взяла немного крови с собой — на тот случай, если понадобится провести Посвящение на пути в Ферелден. Пока костёр горел, она тихо разговаривала с Риорданом и Пентагастом. Сейнсби, Висконти и ривейнский Командор с жаром строили планы, что сделают с Киркволлом и Армадой Удачи. Пентагаст намеревался какое-то время оставаться в Вал Руайо, как и Риордан. Они оба были заинтересованы в истреблении остатков орды, разбежавшейся по Моровым землям. К тому же в городе наверняка остались гнёзда, и Стражи решили, что для их уничтожения разумнее всего использовать яды и бомбы. — Ключевое тут, — заметил Риордан, — именно "разумнее". Кроме того — хотя об этом никто не говорил вслух — Вал Руайо манил несметной добычей. Город будет отравлен скверной по меньшей мере до следующего века, и только Стражи могут выискивать брошенные сокровища без угрозы для жизни. — Ожидается, что часть добычи отойдёт императрице, — сказал Риордан, — но большую часть Стражи оставят себе. — Бронвин обещала Стэну, что он волен забрать Писание Кослуна, если сумеет его найти, — напомнила им Тара. — Да ради Создателя, пусть ищет, — пожал плечами Пентагаст. — Это честная награда. Кунари хорошо сражались. — В конце концов, — добавил Риордан, — мы наверняка узнаем об этом из первых рук. А пока пусть они идут с миром. — Логэйн отправится завтра, как только рассветёт, — сказала Тара. — Я уйду с ним. Долийцы скорее всего примкнут к нам. Если кто-то заразился скверной, им придётся стать Стражами. Мы зачистим порождений на Орне, потом рано или поздно нам придётся вернуться домой. На южных и западных рубежах Ферелдена до сих пор встречаются порождения. Однако есть кое-то, что вам нужно узнать до того, как мы уйдём. Вы можете поделиться этими сведениями с Первым Стражем и остальными: один из наших Стражей придумал, как улучшить зелье Посвящения. Я знаю, что Бронвин хотела рассказать об этом, как будет покончено с более насущными проблемами. — Улучшенное зелье? — переспросил Риордан. — И что оно даёт? — Во-первых, на Посвящении выживает больше новобранцев. Мы уже опробовали его, и смертей от него гораздо меньше. Сейчас самое время его использовать, учитывая, сколько солдат заразились скверной. Заметно приободрившиеся мужчины переглянулись. — И есть вероятность... — Тара запнулась, не уверенная, что играло большую роль: сам состав зелья и могущественная магия крови Авернуса. — Есть вероятность, что благодаря ему Зов не наступит или отложится на более долгий срок. Оно действует и на тех, кто уже проходил Посвящение, так как мы все приняли его без вредоносных последствий. Я запишу его состав для ваших магов. — Звучит... — Пентагаст с удивлённым видом развёл руками. — Просто отлично! Антиванцы, орлесианцы, неварранцы, ривейни и марчанцы пришли в восторг от этой новости. Стражи Вейсхаупта и Тевинтера держались спокойнее. Пентагаст сразу же заподозрил, что те тоже сделали подобное открытие, но не потрудились поделиться знаниями с остальными членами ордена. Первые Стражи обычно покидали свой пост на тридцатом году службы, но никто не видел Первого Стража, уходящего в Орзаммар на свой Зов. Ранее он полагал, что они пользовались спусками на Глубинные тропы, расположенными на севере, но, возможно, было и другое, более неприятное объяснение. Расстроенный своими наблюдениями, Пентагаст вернулся к Таре и спросил её о подробностях этого открытия. Хорошенькая эльфийка глубоко вздохнула и принялась рассказывать о приключениях очень старого и страшного Стража по имени Авернус.* * *
Прощались заранее, той же ночью. Одни тихо и нежно, другие громогласно и бурно. И почти все старались перед уходом из столицы набить карманы. Особняки на площади Ревилля, дворец, роскошные заведения на Имперском рынке — все подверглись самому яростному грабежу. Солдаты умоляли Стражей пойти с ними на поиск богатств, обещая отдать им двойную долю, лишь бы те помогли убедиться, что добыча не заражена скверной. Будь это какой-либо другой город, не Вал Руайо, Логэйн строго-настрого приказал бы уважать чужую собственность и соблюдать порядок. Но он оставался у костра Бронвин до тех пор, пока не угасли последние язычки пламени, и ему было наплевать, что творят с орлесианской столицей его люди. По его мнению, они имели полное право забрать всё, что им приглянулось. Чем больше монет будет в обращении дома, тем лучше. К тому же люди Коутрен нашли несколько замечательных вещиц в руинах Великого Собора. Логэйн не намеревался делиться даже ломаным медяком с проклятыми орлесианцами. Свою долю от трофеев он пустит на строительство собора в Денериме, о котором так мечтала Бронвин. "Владычица Священного Праха" — чем не хорошее название? Тара осторожно приблизилась к Логэйну. Он нетвёрдо стоял на ногах, и она за него беспокоилась. — Огонь почти угас, ваше величество, — обратилась она к нему. — Можно не ждать до утра, пока он остынет, а использовать прямо сейчас замораживающие чары, чтобы можно было собрать прах. Тогда вы сможете немного поспать. Вульф, тоже измотанный сверх всякой меры, с благодарностью ухватился за её слова. — Очень любезное предложение, Страж. Логэйн, прислушайся к девочке. Это звучит разумно. — Действуй, — хрипло приказал Логэйн. У них не было достойной урны, но жестяной короб для стрел вполне годился. Тара подозвала магов и вскоре благодаря их магии белый прах стал достаточно холодным, чтобы не обжигать руки. Логэйн хотел разобрать угли сам, не прибегая к помощи других, но понял, что ведёт себя глупо, и позволил друзьям присоединиться. Это причиняло боль — всем и всегда, — но было важной частью принятия смерти любимого человека.* * *
Гномы ещё до рассвета собрались и ушли, забрав свои повозки и свою Совершенную. Мерриль сказала Таре, что долийцы отправятся с ферелденскими Стражами и армией. Весьма разумное решение. Хотя Хранители призывали свой народ соблюдать осторожность, наверняка часть эльфов заразилась моровой чумой, просто пока ещё прошло слишком мало времени и признаки болезни не проявились. Когда это случится, заразившиеся пройдут посвящение в Стражи, и продолжат путь в Ферелден. Так что нет никакого смысла разделяться. Да и эльфам в целом безопаснее держаться рядом со своими ферелденскими друзьями: хотя Первый Страж отнёсся к эльфам со снисходительной вежливостью, это вряд ли можно было считать признаком установления новой дружбы между эльфами и людьми. Да, часть орлесианских Стражей были благодарны эльфам за помощь, но вряд ли это чувство разделяли все остальные подданные империи. Так что разумнее и безопаснее не расставаться с армией до самых границ Ферелдена — проходящих теперь западнее Джейдера. Там долийцы пойдут своим путём: в свои новые земли в королевстве. А некоторые отправятся ещё дальше. Ирвинг и Грегор, несколько недоумевающие, как им удалось выжить, собирали своих людей. Предстоящее возвращение их вовсе не радовало, но они ничего не могли с этим поделать. Так что ферелденцы и их союзники набили рюкзаки орлесианскими сокровищами, свернули лагерь и ушли из Моровых земель. Первый Страж издали наблюдал за их перемещениями, испытывая огромное облегчение. — Сложный человек этот Логэйн, — заметил он Элагабалу. — Однако, весьма способный. — И весьма впечатляющий. Впрочем, действия ферелденцев были впечатляющими на протяжении всего этого Мора, — заметил Элагабал в ответ. — Возможно наши представления об этой стране устарели. — В таком случае я бы первым признал, что недооценил Девчонку-Стража. Жаль, что я так и не встретился с ней, — сказал он с явной неискренностью. Элагабал, не испытывающий особого трепета перед Вильдаром, ответил недоверчивой усмешкой. — О, ну хорошо. Это правда, — признался Первый Страж. — Эта женщина была невыносимо неудобной, но в конце концов, она сделала свою работу. Я признаю это. Логэйн заявил, что не отдаст нам её прах, а увезет в Ферелден. Придётся удовлетвориться установкой памятника. Его раздражала поднявшаяся суматоха из-за этого праха. Как только Логэйн ушёл, все охотники за реликвиями рванули к остаткам костра, надеясь собрать для себя щепотку праха Защитницы Андрасте. Первый Страж испортил им удовольствие, выставив возле костра охрану и приказав своим людям собрать разумное количество оставшейся древесной золы. Там наверняка будет какая часть праха девушки. Кто знает? Прах есть прах. Без сомнения, вскоре все рынки северного Тедаса наводнят ладанки с Прахом Защитницы. В свою очередь, Вильдар проследит, чтобы собранный им прах упокоился в великолепной гробнице для Убийцы Архидемона, которую он заказал сразу же после начала Мора.* * *
В штаб Стражей пришли первые солдаты, догадавшиеся сами, что заражены скверной. Одной их них была сержант Танна, считавшаяся лучшим полевым пекарем в армии Ферелдена. Её в общем-то ничуть не расстроила необходимость становиться Стражем. Остальные выглядели в целом смирившимися. Тара подумала, что быть главной в чём-то полезно: ответственность помогает ей сосредоточиться и на время заслонить зияющие раны в сердце. Похоже, Логэйн благосклонно отнёсся к тому, что её назначили Стражем-Командором, как и все остальные. Но Тара подозревала, что скорее всего, благосклонность большинства людей рассеется, как только армия вернётся в Ферелден. Но по крайней мере сейчас всё шло хорошо. Впрочем, это не означало, что она сама была довольна всеми своими подчинёнными. Она знала, что Морриган ранена, но Риордан, который получил более серьезные раны, сумел прийти на похороны Бронвин. Морриган — нет. Таре посчитала это возмутительным. А теперь из-за Морриган приходилось откладывать уход. — Андерс, где Морриган? — спросила она. — Она идёт с нами или нет? — Полегче с ней, Тара, — взмолился Андерс. — Она понесла тяжёлую утрату... — И что, это делает её особенной? В памяти мгновенно возник образ Бронвин, произносящий эти же слова, и окончательное понимание её смерти заставило Тару задохнуться. Да, Бронвин говорила это, но где и когда? Она не могла это вспомнить. Андерс, услышав её слова, разозлился. — Она потеряла ребёнка, если хочешь знать! Я ничего такого почувствовать не смог, но она убеждена, что это так. Наверное, это что-то связанное с ритуалом. Она сломлена! Тара проглотила рвущуюся с языка резкость. Ей даже удалось удержаться от улыбки. Это была чудеснейшая новость: Древний Бог Уртемиэль действительно покинул этот мир. Надо немедленно рассказать об этом Зеврану. — Мне очень жаль, что вы потеряли ребёнка. Это очень грустно слышать, — сказала она через силу. Ребёнка, чью истинную душу ты готов был изгнать и отдать его тело чудовищу, которое может оказаться пострашнее Мора. Морриган не захотела быть сосудом для Флемет, но с легкостью сделала из собственного ребёнка сосуд для неведомого существа в надежде, что тот поделится с ней силой. Может быть, она в самом деле была под влиянием заклятья? Впрочем, всё кончено. — Ну... да... — вздохнул Андерс, его вспышка гнева рассеялась. — Я сказал ей, что у нас могут быть и другие дети. Её это пока не сильно утешило. Она скоро спустится. Морриган в самом деле вскоре присоединилась к ним, держа в руках сумку со всякой всячиной, приглянувшейся ей в особняке. Таре она показалась нездоровой: желтоватая кожа, потухший взгляд, усталый вид — Морриган выглядела так, будто ей сильно за тридцать. Таре подумалось, что Морриган может быть гораздо старше, чем ей казалось до этого. Известно, что при помощи магии — а магические силы Морриган наверняка были истощены до предела —до определённой степени можно успешно скрывать истинный возраст. Тара шёпотом сообщила Зеврану успокаивающие новости, он серьёзно кивнул в ответ с видом сдержанного удовлетворения. В конце концов, теперь не было нужды травить ведьму. Другие вели себя не столь сдержанно: Лелиана бросила на Морриган откровенно враждебный взгляд, а Алистер демонстративно не смотрел в её сторону. Они тоже заметили её отсутствие на похоронах. Принц Флорестан и его шевалье тоже покидали столицу. Риордан настаивал, чтобы принц уехал как можно скорее, чтобы уменьшить риск заражения. Принц намеревался отправиться в Вал Форе, затем, огибая озеро Селестин, в Монтсиммар, чтобы разнести новости об окончании Мора. Затем он поедет к границе, чтобы сопроводить императрицу домой. После короткой беседы с Логэйном Флориан приобрёл некоторую уверенность, что сложностей с Селандиной не возникнет. Ферелденец, однако, указал, что принцесса Эглантина останется в Джейдере, где она должна сочетаться браком с новым эрлом. Флорестан не видел смысла оспаривать договорённость, достигнутую ещё покойным герцогом Проспером. Об Эпонине Логэйн не сказал ни слова. Флорестан догадывался, что её используют как разменную пешку в игре. Здесь он тоже не стал ему перечить — пока у него не было сил навязать выгодное для себя решение, а нрав Логэйн был слишком непредсказуем. Не прошло и часа, как король Ферелдена с каменным лицом выехал за Солнечные Врата. За ним шли его знать, его командиры, армия, эльфы, маги и ферелденские Стражи. Когда солнце высоко поднялось, стены Вал Руайо остались далеко позади. Логэйн ни разу не оглянулся. Но некоторые оглядывались. — Хороший сегодня будет день, — заметил Аэрон Эмрису. — Солнечный, но не слишком жаркий. Хорошая погода для путешествий. Со временем зазвучали обычные замечания, шутки, колкости. Мор кончился, жизнь продолжалась, как и должно быть. Солдаты катили баллисты — предназначенные для военных машин повозки были доверху нагружены сокровищами. Не все из этих сокровищ были трофеями. В одной их повозок лежали завернутый в парчу меч, доспехи из красной драконьей кости, и металлический сундук с останками Бронвин Кусланд. За ним усталым шагом брёл крупный мабари, понуро опустив голову и поджав хвост — воплощение безутешного горя.* * *
Комментарий автора: Это первый финал. За ним последует эпилог, а потом — альтернативный финал.