Победа при Остагаре, том V: Красная королева

— Ваша милость! Господа, дамы, и уважаемые горожане! В этот первый день элувиеста тридцать шестого года века Дракона, триста девяносто четвёртого года от основания королевства, по приказанию их величеств, короля Фергюса и королевы Аноры, я объявляю это Собрание земель открытым! Под выжидательный шелест толпы король поднялся с трона для произнесения речи. Это было второе Собрание земель, на котором Фергюс присутствовал как король, и он так хорошо освоился с этой ролью, словно для неё родился. На его перевязи висел знаменитый Неметос, на головах их величеств блистали великолепные короны гномьей работы, подаренные королем Беленом из Орзаммара. Отношения между Ферелденом и гномьим королевством были тёплыми, но всё же Белен нанял человеческого дипломата для обмена сообщениями между государствами. Благодаря Мору многие гномы познакомились с прелестями жизни на поверхности — даже больше, чем им хотелось бы. Теперь их не так уж много переселялись наверх, особенно после реформ Белена, давшим больше возможностей лишённым касты. Карвер Хоук, Страж-Командор Ферелдена, занял своё место среди знати, как и его заместительница, Катриона Пакли, и его старший маг, Йован. Магистр и Лили чинно сидели рядом, слегка виляя хвостами. За благородную службу Стражей во время Мора и в память о королеве Бронвин, Стражу-Командору было даровано право голоса на Собрании земель, если он был ферелденцем по рождению и воспитанию и если его назначение было одобрено правителями. Кроме того, одобренному Командору даровались земли вокруг Пика Солдата: обширная часть Прибрежных гор. Эти земли никоим образом не могли сравниться в богатстве с городом Амарантайн, которым правил Адам Хоук, но у Стража-Командора имелись и другие владения, и благодаря этому он занимал первое по старшинству место из ферелденских баннов. Стараясь скрыть волнение, Карвер огладил шёлковый серый мундир, расшитый синим и серебром. Он не первый раз присутствовал на Собрании земель, но впервые был здесь в качестве Стража-Командора. Он всегда старался придерживаться своего мнения, а не выступать единым строем с братом, что вызывало беспокойство у Леандры. Однако Карвер был сам себе хозяином, а у Стражей имелись собственные планы. Карверу понравилось, как Фергюс начал речь: голос звучный и сильный, сам хорош собой и бодр, с властной, но учтивой манерой держаться. — и дружеское соперничество между городами Недремлющего моря... Карвер снова усмехнулся. "Дружеское соперничество" на руку чужеземным сановникам. А соперничества хватало, и дружбой там почти и не пахло. Адам безжалостно бился за интересы амарантайнских мореходов, но разумно отступал, когда дело касалось других ферелденцев. Он вёл свою частную морскую войну с Оствиком, а отношения с Марлен Селбрех, Наместницей Киркволла, были, мягко говоря, прохладные. Адама это не слишком беспокоило — киркволльские наместники пока не могли удержаться у власти больше двух поколений подряд. После того, как марчанские Стражи нанесли визит в Киркволл, там очень многое изменилось. Вряд ли до конца века там покажется хоть один храмовник. — ...надёжное наследование, и скорое рождение ещё одного принца или принцессы для королевства! Йован пихнул его локтем, указав взглядом на королеву Анору. Бедняжка... лучше бы она самом деле осталась у себя в покоях. Она носила уже третьего наследника за пять лет, и если на то пошло, могла разродиться со дня на день. Теперь никто бы не упрекнул королеву в бесплодии, но судя по виду, материнство давалось ей нелегко. Преемственность трона Ферелдена действительно уже была обеспечена появлением принца Карадока и его младшего брата, Брайса. Леандра сообщила Карверу и остальным родственникам, что на этот раз королева надеется на дочь, и что уже решила назвать её в честь матери, Селией. Многие шептались, что детей надо бы назвать в честь героев Ферелдена, но Анора посчитала, что имя "Бронвин" или "Логэйн" возложит на ребёнка слишком тяжёлое бремя ожиданий, и Фергюс, поразмыслив, с неохотой признал её правоту. Сводные братья Карвера, эрл Корбус и банн Лотар, посмотрели в его сторону и приветливо улыбнулись. Они выросли в прекрасных молодых людей и удовлетворяли всем ожиданиям, хотя и были слегка сумасбродными. — ...новые возможности для тех, кто ищет честную работу... Земли Корбуса находились ближе всех к эльфийским землям, и он неплохо справлялся с поддержанием мира. Многие возмущались при виде эльфов, открыто путешествующих по Западному тракту через Южный предел и исчезающих в Бресилианском лесу. Возмущались и тем, что стало гораздо меньше эльфов, готовых работать за гроши — и хорошеньких шлюх-эльфиек. Карвер с некоторым отвращением взглянул в сторону нескольких перешёптывающихся баннов. А чего они ждали? Эльфинажи в Хайевере и Амарантайне полностью опустошены работорговцами. Из денеримского тоже почти всех вывезли и он стал практически заброшен. Население гваренского эльфинажа тоже сократилось почти вдвое, и из него постоянно тёк тоненький ручеек на север... но не в Денерим. Карвер слыхал о кораблях, идущих с севера через Недремлющее море, доставляющих эльфов в Ферелден. Они не заходили в крупные порты, а высаживали эльфов на ближайшем к эльфийским землям побережье океана. Эльфы покидали земли людей, и никто их больше не видел. Первой из них была Тара, Страж-Командор Ферелдена. Она пользовалась поддержкой короля Логэйна, но в конце концов даже этого оказалось недостаточно для преодоления стены предрассудков и презрения. Когда Логэйн ушёл, Тара передала пост своему заместителю, Карверу. Мало кто мог уважительно относиться к эльфийке-магу за пределами ордена. Первый Страж предупреждал об этом, и как бы труслив и глуп он ни был, это пророчество оказалось совершенно точным. Сколько раз она возвращалась в Пик Солдата из Денерима, кипя от едва сдерживаемой ярости? Денеримская знать — по крайней мере та, которая не была на войне — знала только один способ общения с ней: словно с любимой горничной. Даже королева иногда... Впрочем, что толку обвинять друг друга? Зевран сделал всё возможное, чтобы смягчить её гнев, но в итоге ушёл вместе с ней. Он не хотел становиться Стражем, но на обратном пути через низину Орна заразился — и смирился со своей судьбой. Карвер улыбнулся, вспоминая слова Зеврана во время Посвящения: "Я бы предпочёл не иметь дела с некоторыми телесным жидкостями, но, похоже, у меня нет выбора. Я последую по этим выдающимся — и очаровательным — стопам". Тара и Зевран нанесли прощальный визит в Орзаммар, взяв с собой Шейла и других големов, чтобы повидаться с маленькими племянником и племянницей Астрид и Броски. Затем они ушли. Все долийские Стражи тоже перебрались на родину элвен. Дарах и Нуала со Стереном ушли ещё раньше Тары, якобы выполнять какое-то задание. Долийцы, принятые в орден позже всех, тоже ушли спустя какое-то время. Несколько городских эльфов остались в Пике Солдата. Кроме того, имелась проблема с Адайей и Сиофранни, которые формально до сих пор состояли в ордене Стражей, но ушли в плаванье и с тех пор не подчинялись никому. Тара записала, что они "отправлены для обмена опытом с нашими братьями и сёстрами из Тевинтера", но по мнению Карвера, это было не самое точное описание нападений на тевинтерские невольничьи корабли. Фергюс, разумеется, выдал им каперские грамоты. Он уважал капитана Адайю Табрис. Она высаживала привезённых эльфов на дальнем южном побережье, а захваченные корабли продавала в Денериме. — ...сохранение важнейших для нашей страны принципов свободы и равенства всех перед законом... Адмирал Изабела воспользовалась безвластием, образовавшимся после истребления Армады Удачи. Тевинтерцы поначалу обрадовались исчезновению пиратов в северных водах Амарантайна и начали расширять свою торговлю. Изабела со своим флотом случайно столкнулась с одним из таких кораблей. После — намеренно их искала. Освобождение рабов добродетельное дело само по себе, а кроме того, невольничьи корабли Тевинтера всегда перевозили огромное количество золота. Возможно, Адайя и не хотела становиться пиратом... то есть, капером. Изначально они с Сиофранни отправились на север, чтобы найти и спасти ферелденских эльфов. Фенрис, знавший Тевинтер, пытался объяснить девушкам всю сложность этого предприятия, но им всё равно не хватало воображения представить, сколько рабов в Тевинтере. Один только невольничий рынок в Минратосе размером с Денерим. Также они — поначалу — не понимали, для чего в Тевинтере используются старые пленники. Из них получались плохие рабы, но они отлично годились в жертвы для магии крови, и на рынках спрос на них всегда превышал предложение. Стариков... и даже ещё только приближающихся к преклонным годам эльфов покупают и расходуют почти сразу. Стараниями Адайи удалось обнаружить всего лишь несколько десятков ферелденских эльфов. Она решила, что если не может спасать, то будет мстить. Кроме того, гораздо мудрее поджидать тевинтерцев на границе Амарантайнского океана и Недремлющего моря, чем рисковать жизнью далеко на севере. Фенрис до сих пор оставался с ними: он считал их поход делом достойным и благородным, хотя и обречённым на провал. — ...и благоразумно не вмешиваться в чужие споры... Ферелден, вероятно, был на тот момент самой мирной страной в Тедасе — может, потому что новости до него доходили последними. Пока Стражи Ривейна сражались с Мором, на их крепость напали кунари. Её защищал лишь малый гарнизон, так что его уничтожили, а крепость разграбили. Когда стало ясно, что падение неизбежно, Стражи уничтожили все записи и секретные документы, и установили ловушек, сколько получилось. Немало кунари в них погибло. Когда ривейнцы вернулись, то пришли в бешенство. Если бы об этом стало известно раньше, Стэну бы ни за что не позволили вернуться в Пар Воллен с тем, что осталось от Писания Кослуна. Временно объединившись, Стражи Ривейна, Антивы и Тевинтера обрушились на Конт-Арр, единственный опорный пункт кунари на материковом Тедасе. Все исповедующие Кун — вне зависимости от расы — были изгнаны из Ривейна. Сейчас конфликт поутих, но ни о каком мире речи не шло. Возможно, Стэн мог бы помочь, поговорив с лидерами кунари. Карвер предпочёл бы не брать своих Стражей на север. Серьёзная война между Стражами и кунари не предвещала ничего хорошего и никак не помогала делу Стражей в уничтожении порождений тьмы. — ...наши поразительные успехи в обустройстве дорог, мостов и гаваней, которых мы добились благодаря искусной дипломатии короля Логэйна... Карвер снова усмехнулся: Фергюс берёг чувства Аноры. Часть знати называла это "подлостью и крестьянской жадностью Логэйна". Да, дороги и мосты действительно стали лучше, но их постройка была оплачена продажей принцессой Империи Эпонины. Императрица Селандина вышла замуж за принца Флорестана, и теперь они правили сильно уменьшившимся Орлеем из временной столицы, Вал Форе. Даже потеряв Джейдер и северные земли, империя до сих оставалась необыкновенно богатой, и новая столица строилась в устье реки Орн, освобождённом и очищенном от скверны орлесианскими Стражами. Вал Орн был тщательно спланирован, и его украсят множество спасённых из Вал Руайо памятников. Стражи вывозили ценности из осквернённой столицы обозами, но всё равно там оставалось множество вещей, которые они просто не могли забрать — или даже найти. Эглантина, как и было условлено заранее, вышла замуж за Алистера. Церемония в джейдерском соборе многим запомнилась своей торжественностью. Судя по всему, брак был счастливым. Алистеру всегда хотелось кого-то любить. Оставалась принцесса Империи Эпонина. По мнению Карвера, произошедшее с ней было пятном на репутации Ферелдена, но он понимал, что у Логэйна не было особого выбора. Наследница орлесианского трона представляла ценность для любого честолюбивого двора. Преемственность императорской короны в тот момент была очень щекотливым вопросом. В прошлом году императрица Селандина родила ребёнка, но до этого наследницей считалась Эпонина. Логэйн привёз девушку с собой в Денерим и, если называть вещи своими именами, продал с торгов тому, кто больше заплатил. Точнее, тому, кто больше заплатил, и при этом не был неварранцем. Логэйн видел, как быстро усиливается Неварра, и не желал своими руками взращивать её мощь. Гораздо выгоднее иметь в соседях ослабленный, но стабильный Орлей. Так что орлесианскую принцессу купила Антива — за воистину астрономическую сумму, которую Логэйн потратил на благоустройство ферелденской земли и Денерима в частности. В итоге Эпонина оказалась самым ценным военным трофеем. Карвер, разумеется, мог только гадать, что обо всём этом думала сама девушка. — ...ради славы и процветания королевства! Фергюс закончил говорить и раздались рукоплескания. Карвер с улыбкой захлопал в ладоши. Хотя он слушал невнимательно, он уловил и кое-какие важные моменты. Королевский университет рос, вбирая в себя учёных из Орлея; кораблям из Тевинтера до сих пор запрещалось входить в порты Ферелдена; граница между Орлеем и Неваррой понемногу заселялась; Ферелден не намеревался потакать войне между магами и храмовниками на своих землях. Это война всё сильнее разгоралась в Марке: в Старкхевене, Тантервале и Хисмале, городах, меньше всего пострадавших от Мора. В последнее время доходили известия о трениях в Круге Камберленда и что в отдалённых городах Предела Андорала и Перендейла прошли сражения. Маги, рисковавшие жизнями ради Тедаса, больше не соглашались быть пленниками. Многие бежали в Тевинтер, другие уходили в Ферелден, где их открыто поддерживали, хотя и внимательно за ними присматривали. В Ферелдене маги имели законное право открывать лечебницы и нести службу в армии или городской страже. Велись записи, и у законопослушных магов имелись особые значки. Казалось, они довольно легко влились в городскую жизнь. В сельской местности, однако, довольно часто бывали случаи нападения толпы на магов или забивания ребёнка-мага камнями перепуганными крестьянами, но храмовники чаще всего успевали вмешаться и защитить невиновных, хотя и несколько иначе, чем раньше. Орден храмовников раскололся — часть его действовала независимо от Церкви и довольно быстро основала свой штаб в Камберленде. Сама Церкви затягивала переговоры, не в состоянии даже выбрать место для проведения конклава для выборов новой Верховной жрицы. Владычица Церкви Маурин, хотя и сильно сдавшая за эти годы, вела религиозные дела практически не подвергаясь какому-либо влиянию извне. Ферелденские храмовники по прежнему признавали её главенство. О престарелых храмовниках заботились в приюте, устроенном в жилых помещениях старого собора. Собранию земель представили пополнения в благородных семействах. Натаниэль Хоу и Ротгар Вульф объявили о рождении сыновей, Алистер и Эглантина — о новой дочери. Заседание всё тянулось и тянулось. Баннорны озвучили требование "сделать что-нибудь с эльфами". — Сделать что? — довольно раздражённо спросил банн Вэрел. — Вы жалуетесь, что у нас слишком мало эльфов. Ну и как корона или кто-нибудь ещё сможет "что-нибудь" сделать с этим? Хотя, полагаю, мы могли бы перестать убивать их... Его колкость не оценили. Фергюс вмешался, чтобы охладить горячие головы. Затем, после улаживания ожесточенного спора о приданом, первый день Собрания земель закончился, и все были приглашены на бал, который должен начаться на закате. Король учтиво взял руку королевы и они пошли прочь из зала мимо кланяющихся придворных. Толпа расслабилась, в углу заиграли дожидавшиеся своего часа менестрели. Это было одно из новшеств королевы. Ими руководила Зоя Феронис, королевский менестрель. Среди музыкантов-людей Карвер увидел Аметин, её ученицу. Она расцветала в очень хорошенькую девушку, и укладывала волосы так, что её собеседники не сразу понимали, что она эльфийка. Карвер смутно припомнил, как Тара что-то сказала ей про какие-то эльфийские дела, и Аметин довольно резко её оборвала, не дослушав, сказав "я менестрель, а не эльф!" Возможно, она именно потому до сих оставалась в Денериме. Менестрели королевы проживали при дворе. Аметин, наверное, уже много лет не появлялась в эльфинаже. — Командор? — обратилась к нему Катриона. — Возвращаемся в Покои Стражей? Наверное, так и следовало поступить — его там ждали горы бумажной работы. Но ведь это первый день Собрания земель! — Как насчёт того, чтобы перед этим что-нибудь выпить? —Только не я, — решительно сказала Катриона. — Я, в отличие от вас, не могу просто напялить бархатный дублет и сразу превратиться в красавицу. Если мне придётся прийти на бал потрясти сиськами, то без серьёзной подготовки не обойтись. Увидимся позже, расфуфыренные вы павлины. И она зашагала прочь, печально размышляя о корсетах и шпильках. Карвер ухмыльнулся ей вслед. — Йован? — Выпить? Несомненно. Меня все равно никто не сочтет красавцем. Не только им захотелось провести следующие пару часов за кружкой эля. До Рыночной площади и "Покусанного дворянина" было далеко, но Карвер не был в Денериме уже несколько месяцев и ему хотелось заново познакомиться с городом. Создатель, а вот и матушка. — Карвер, дорогой! Ты уже идёшь в особняк? Эмма ужасно хочет тебя увидеть. Приветствую, Страж Йован. Йован поклонился. — Эрлесса Леандра. Она потянулась поцеловать Карвера, и он, конечно же, это ей позволил. Леандра до сих пор жила в Доме Брайландов. Корбус и слышать не желал о том, чтобы его мачеха и сводная сестра уехали, но Леандра настояла, что останется только до свадьбы Корбуса, а потом уедет, чтобы не мешать ему и его избраннице. Не так уж скоро это случится. Корбусу всего восемнадцать, он едва вышел из-под опеки и наслаждался жизнью самого желанного жениха во всём Ферелдене. Мать выглядела усталой, но странно было бы ожидать иного от женщины её возраста, воспитывающей двух юношей и четырёхлетнюю дочь. Она едва не умерла при родах — и умерла бы, не будь рядом Бетани. Теперь у неё была драгоценная память о таком коротком браке с Леонасом Брайландом. У леди Эммы Брайланд, скорее всего, будут свои испытания, а пока она росла по сути единственным ребёнком в особняке, ведь даже Лотар был старше её на одиннадцать лет. До сих пор, — и вся семья скрещивала пальцы — у девочки не имелось никаких признаков магического дара. Однако ей нравилось разыгрывать своими куклами сражения на мечах. — Не прямо сейчас, мама. Сначала мне нужно сходить на рынок и купить подарки. Мне нужно будет переодеться перед балом, так что я успею повидаться с Эммой. — О, очень хорошо. Но завтра ты обедаешь с нами. Никаких отговорок! — Э-э-э... А Хайбрен там будет? — Он обвёл взглядом Зал Собрания земель, испытывая призрачную надежду. — Разумеется, — вздохнула Леандра. — Где ей ещё остановиться? Не ссорься с ней, дорогой. Кроме Собрания земель у неё так мало возможностей вращаться в обществе. — О, интересно, почему. — Карвер. Он поцеловал мать и сбежал. Йован сдержанно улыбнулся. Карвер пихнул его локтем и затем увидел друга. Магистр тоже заметил товарища и отправился обменяться учтивыми обнюхиваниями с Забиякой. — Алистер! Хочешь сходить куда-нибудь выпить? — Всегда. — Ты что, отращиваешь бороду? — Эй! — запротестовал Алистер. — Не бей по моему мужскому тщеславию! Эглантина считает, что борода придаёт мне более величественный вид. — Твоей эрлессы разве здесь нет? Карвер не видел её в зале Собрания. Алистер поморщился. — Ехать через всю страну с новорожденным на руках... нет. Я скучаю без Эглантины, но ей нужен отдых. А ещё, цинично подумал Карвер, эрлесса Эглантина не слишком высокого мнения о Денериме, и не любит преклонять колени перед Анорой, считая её не ровней себе по рождению. После коронации она ни разу не посетила Денерим. Мужчины и их мабари вышли на яркий весенний день. Адам и эрл Натаниэль шли позади них, и Карвер с Алистером и Йованом приостановились их подождать. Охотник радостно гавкнул при виде знакомых ему собак. Пока шёл обмен обычными любезностями, Карвер думал о Собрании земель и о королеве, которая за сегодня не произнесла ни слова. Королева пользовалась народной любовью, но так и не смогла завести дружбы с кем-либо из благородных дам. Она радушно относилась к его матери, и Леандра проводила довольно много времени с королевой, но более молодые дамы никогда не испытывали к Аноре тёплых чувств... даже эрлесса Каллиста, любезно обращавшаяся со всеми. Одни, как эрлесса Кайтлин, страшились Аноры, другие, как Шарада, считали Анору бессердечной приспособленкой, радующейся тому, что королева Бронвин не вернулась домой, третьи, как эрлесса Эглантина, находили её безмерно высокомерной. Сам Карвер, как и большинство мужчин, прекрасно ладил с королевой. Возможно, она так привыкла иметь дело со своим отцом и двумя мужьями, что плохо понимала остальных женщин. Карверу казалось, что Бронвин тоже неплохо ладила с ней, но сейчас, оглядываясь назад, он не мог сказать это наверняка. Тогда он был молод и наивен, а Бронвин и Анора, будучи по природе политиками, могли любить одного и того же мужчину по-разному. Теперь, конечно, королева Анора стала матерью, с поразительной быстрой опровергнув слухи о своей бесплодностью. Но вынашивание, роды и воспитание детей почти не оставляли ей времени на политику. Когда кто-то говорил о короне, то подразумевал короля Фергюса, а не короля Фергюса и королеву Анору. Анору любил простой народ, но Фергюса любили все. Трое знатных молодых людей рассказывали о своих детях, притворяясь, будто презирают сопливую сентиментальность, но явно гордясь своими семьями. Карвер не видел Беренику на Собрании земель, и гадал, не оставил ли Адам её в Амаранте. Как только выпала возможность, он спросил брата о невестке. — Береника? Разумеется, она здесь. Они с Каллистой прихорашиваются к балу. Утром Беренике нездоровилось, но к вечеру с ней всё должно быть в порядке, по крайней мере она очень на это надеется. Будь хорошим парнем и потанцуй с ней, ладно? — Конечно. Карвер надеялся, что никто из детей Адама не унаследует магический дар. Иногда он тревожился. Адам вёл такую замечательную жизнь. Ему постоянно сопутствовала удача: король в свой последний день посвятил его в рыцари; попался на глаза тэйрну в нужный момент; богатый баннорн вовремя оказался без банна; его женили на хорошенькой иноземке с большим приданым; во время Мора он оказался нужнее в своём баннорне и не пошёл с армией на запад... Карвер верил, что когда-нибудь за это почти противоестественное везение придётся расплачиваться, так или иначе. Он надеялся лишь на то, что счёт не будет выставлен адамовым детям. — Уже видел Бетани? — спросил Адам. — Нет. Я приехал только вчера вечером. Как она? Она будет на балу? — Скорее всего нет. Ты же знаешь, как она не любит подобные мероприятия. Я тоже недавно приехал, а она так рано уходит из дома и так поздно возвращается, что у нас почти нет возможности поговорить. Мама говорит, что Бетани будет на завтрашнем обеде. — Тогда я куплю подарок и ей. Интересно, что бы ей понравилось? — Осмелюсь предположить, что после работы с гноящимися язвами немытых нищих — что-то приятно пахнущее. И нет, я подарил ей кое-то другое. Прислал ей груз полотна из Герцинии, пришлось изъять его в счёт уплаты портовых сборов. В лечебнице Бетани его вечно не хватает. — Ваша сестра замечательная женщина, — заговорил Натаниэль. — Жаль, что она не присоединится к нам. Адам пожал плечами. — Она утратила малейший интерес к таким глупостям, как танцы. С таким же успехом она могла бы принести церковные обеты. Она наверняка так и сделала бы, не будь магом. Карвер мог бы возразить, но не хотел обсуждать Бетани в присутствии посторонних. Неизвестно, что бы она делала, не родись с даром. Время от времени он пытался уговорить её пройти Посвящение в Стражи, но она отказывалась... Ей слишком нравилась её нынешняя жизнь рядом со своими друзьями и коллегами. Она купила два дома рядом с собственным и расширила лечебницу. Король Логэйн оплатил перестройку: дома облицевали камнем, увеличили верхние этажи, покрыли крышу черепицей, чтобы снизить риск пожара. Теперь её заведение выглядело очень внушительно. — Мы будем идти мимо. Я загляну к ней. — Хорошая идея, — согласился Йован с небрежным видом. Он всегда испытывал особую теплоту к Бетани. Денерим выглядел преуспевающим. Ферелден едва ли не больше других выиграл благодаря Мору. Можно было бы поспорить, что Неварра выиграла больше — за счёт поглощения всего Орлея севернее Моровых земель, но и Ферелден неплохо обогатился. Одни портовые сборы и налоги с Джейдера озолотили казну королевства. Денерим рос как на дрожжах, и ему было тесно в городских стенах. Мимо них прогрохотала карета. Сидящие внутри — банна Альфстанна с мужем, лордом Рисом, старая банна Фредегунда, леди Кейн Мак Ку, банн Стронар и леди Айлид — приветствовали их. Они тоже направлялись на Рыночную площадь за последними покупками перед праздником. Чуть позже мимо проехали Корбус, Лотар и их друг, сэр Бевин, перебрасываясь шутками и громко хохоча. — Идёте в "Покусанного дворянина"? — прокричал Лотар. — Жаль, жаль! Мы будем там раньше вас! Моё вам слово, мы не оставим вам ни капли эля! Юноши, смеясь, пришпорили коней и ускакали прочь. — Несносные молодые ослы, — буркнул Натаниэль. Алистер только усмехнулся. — Да мы и сами не старики, — сказал он и чуть помрачнел. — Хотя когда я вижу такое, почему-то хочется поворчать... Здесь улица выходила на рынок, и расходящиеся по обеим сторонам здания открывали вид на статую, ставшую главной достопримечательностью города. Королева Бронвин и Скаут, увековеченные в бронзе, наблюдали за проходящими перед ними людьми. Нос Скаута сиял, словно золочёный: его традиционно потирали на удачу. Как обычно, на постаменте лежали цветы разной свежести. О выборе места для статуи много спорили — многие считали, что памятник королеве Бронвин должен стоять на выходе из зала Собрания земель. Однако там уже имелась статуя Каленхада, и Логэйн выбрал Рыночную площадь, заметив, что Бронвин найдёт это место не таким скучным. Также он настоял, чтобы рядом с Бронвин был изображён Скаут. Неварранский скульптор сначала сомневался, но потом счёл, что это придаст памятнику живости и необычности. — Бедный старина Скаут, — тихо сказал Алистер. Наступила тишина. Мабари Бронвин так и не оправился после смерти хозяйки. Он прожил ещё полтора года, понуро бродя за Логэйном, и даже произвёл два помёта щенков с Янтарь. А однажды утром просто не проснулся. Логэйн похоронил его в дворцовом саду, перед урной Бронвин, и приказал поставить резную плиту, чтобы отметить это место. Карвер считал, что Логэйн оставался только из-за Скаута. Даже внуки теперь не могли его удержать. — Так, теперь мне определённо нужно выпить, — заявил Карвер. — Проклятье, эта статуя меня угнетает. — Я думал, тебе нужно купить подарки, — заметил Адам. — Сначала выпивка. Определённо. Диваны в заведении Эдвины были, как всегда, мягки, и мужчины блаженно опустились на них в самом тёмном и укромном углу возле барной стойки. Разносчицы принесли им эля и закусок, а также несколько хрустелок для собак. Корбус, Бевин и Лотар присоединились к компании молодёжи возле входа и громко хохотали. — Дела идут не так уж плохо, — внезапно сказал Натаниэль. — У нас, в Ферелдене. Храмовники не пытаются извести всех магов, маги не бунтуют на улицах, никто не покушается на королевскую семью, как это было в Старкхевене и едва не случилось в Антиве. Нам не нужно подавлять восстание рабов, как Вирантиуме... Адам поморщился, вспомнив мрачные истории, которые он слышал про Тевинтер. Зверства, учиняемые каждой из сторон, каждый раз подавляемые большой кровью. Единственное, что из этого выходило хорошего — некоторые тевинтерцы убеждались, что от рабов больше проблем, чем пользы. — ...и никаких порождений тьмы, — договорил Натаниэль, посмотрел на Карвера, и добавил: — Надеюсь. — Во всяком случае, не на поверхности, — подтвердил Карвер. — Не только, — фыркнул Алистер и пояснил Натаниэлю и Адаму: — Под Ферелденом дела тоже весьма неплохи. Мы отлично зачистили местность, когда путешествовали под землёй во время Мора. Там, конечно, до сих пор встречаются подозрительные туннели и отнорки, но в других местах всё гораздо хуже. Я недавно получил весточку от Лелианы. Орлесианцы собирались устроить обширную охоту на гнездовья маток в Западном Пределе. Риордан настроен очень решительно. С тех пор новостей не было, но думаю, они ещё не скоро вернутся. "Или не вернутся вовсе", — подумал он, но вслух ничего не сказал. Карвер, услышав эти новости, хмыкнул. — Если Лелиана на Глубинных тропах, то у неё по крайней мере не будет времени писать книжки, в которых я выгляжу придурком. Раздалось несколько смешков, и самый громкий, разумеется, принадлежал Адаму. Лелиана написала две чрезвычайно популярные книги про Пятый Мор: и ни в одной из них не описывала тех подробностей военной кампании, которые жаждали узнать некоторые. Первая книга предназначалась для детей и широкого круга читателей: "Бронвин, Девчонка-Страж из Ферелдена". Проиллюстрированная очаровательными гравюрами, она показывала Бронвин защитницей народа, другом детей и угнетённых, благочестивой героиней, служащей Андрасте и Создателю. Последнюю гравюру, где Бронвин и Скаут смотрели вместе на роскошный рассвет, резали с трогательной статуи на денеримском Рынке. Эту книгу она написала для тех, кому нравилось думать о Бронвин как о деве с чистым сердцем, воплотившейся Андрасте, вернувшейся спасти свой народ от порождений тьмы. Карверу показалось, что Бронвин в этой книге пресная и плоская, как картон: Бронвин из благонравных дамских чаепитий, Бронвин-послушница. Он злился, когда видел эту книгу в руках впечатлительных девушек вроде Фэйлин и Дженси Кенделлс. Вторая книга Лелианы, "Истории спутников Мора", раздражала его ещё больше. Собранные в этой книге истории, которые Бронвин и её друзья рассказывали друг другу, было интересно и легко читать. Лелиана не все из них слышала собственными ушами, но она попросила выживших пересказать пропущенные. Кроме всего прочего, там имелись заметки о самих историях и их рассказчиках. Карвер сильно огорчился, обнаружив, что Лелиана включила в их число описание того, как он совершенно по-идиотски выбрал сказку, ставшую для Бронвин едва ли не предостережением — "о мальчике, который нашёл свой страх". Да, тогда он был молод и глуп, но читатели-то об этом не знают! И самое унизительное, что у каждого в Ферелдене имелся свой томик этой книги. Они пропустили ещё по кружке, и это помогло развязать языки. Алистер заговорил первым. — Интересно, где сейчас Логэйн? — Меня больше интересует, жив ли он вообще? — покачал головой Карвер. Йован промолчал. Логэйн ушёл, унося с собой самую тёмную тайну Йована. Теперь никто и никогда не узнает, что это Йован отравил эрла Эамона по приказу Логэйна. — Он жив, — убеждённо сказал Натаниэль, сверкая серыми глазами в полумраке таверны. — У него с собой меч и верная мабари. Я определённо поставил бы на него против кого угодно. — Ну, он определённо путешествует налегке, — с легкой небрежностью сказал Адам. Он никогда не питал личной преданности Логэйну. Адам был предан Кусландам, и был очень доволен, что его друг Фергюс восседает на троне. — Но где именно? Это действительно интересный вопрос. Одно дело отречение. И совершенно другое подобное исчезновение. Ходили слухи, будто он получил какое-то послание с севера. Что ж там было такое, что заставило короля покинуть трон? Никто не хотел повторять вслух самое расхожее суждение, о котором шептались во всех дешёвых тавернах и крестьянских дворах Баннорнов. Король Мэрик жив. Логэйн Мак Тир отправился его спасать. Алистер тихонько выдохнул. Мало что могло вызвать большее смятение в Ферелдене, чем возвращение короля Мэрика. Иногда он, правда, задумывался, каково это — встретиться с отцом... Показать ему свой город, Джейдер, свою прекрасную принцессу и своих дорогих девочек... Но всё равно это вызовет самое настоящее смятение. Ходило в народе и другое мнение, которое негласно поддерживала корона. Король Логэйн отрёкся от трона и отправился в паломничество к Урне Священного Праха, чтобы принести обеты святого брата. Алистер с трудом верил, но Коутрен не подтверждала и не отрицала этого, а она была банном Убежища. Люди приходили в этот великий храм, но не нашли там того, что описывала Бронвин. Церковь не позволяла паломникам увидеть Прах, хранящийся в большой искусно украшенной урне, и из-за этого возникли некоторые волнения. Никто не видел там Логэйна, но это не удивительно, если он прибыл туда в поисках покоя и уединения. Алистер подумал, что стоит снова расспросить Коутрен и её мужа, лорда Дэрроу, которого Алистер знал со времён службы в Остагаре. — Ну, кто знает? — ответил сам себе Адам, улыбаясь и заставляя улыбнуться остальных. — Маленькие загадки делают мир интереснее. Ещё эля, думаю? — И ещё сыра, — подхватил Алистер. — Особенно копчёного амарантайнского. Мой любимый сыр. Он всегда напоминает мне о Бронвин. — Сыр напоминает тебе о королеве Бронвин? — слегка недоверчиво усмехнулся Адам. — Копчёный амарантайнский и рейсферский синий, — ответил Алистер с невозмутимой надменностью. Затем его улыбка поблекла.— В ночь победы при Остагаре... Когда погиб Дункан... И я, и Бронвин после Башни Ишалы были совсем без сил, и она потащила меня в шатёр Хайевера. Бедная старушка Винн пришла исцелить нас. Слуги принесли нам еду и вино, и там были эти сыры. Это был лучший ужин в моей жизни... Яблоки, маленькие хрустящие овсяные галеты и великолепный сыр. Мы вспоминали с ней об этом... в тот последний день. У нас было время перекусить, и я набрал для неё всего, что мы нашли. Там был даже кусок настоящего канталя! — Опять он о сыре! — беззлобно усмехнулся Адам. — Ну, это мой последний разговор с ней и её последний ужин, так что эти подробности, наверное, впечатались в мою память навечно. — Я помню тот сыр, — задумчиво произнёс Карвер. — И ещё маринованную селёдку. — А я помню ту жуткую кашу, которую мы ели на следующее утро. Мы все были так несчастны, что её вкус казался идеально подходящим, — сказал Йован. Он поморщился, глядя на своё отражение на дне кружке. — Ну, по крайней мере мы поели. Не думаю, что Логэйн вообще съел хоть крошку до того, как Тара заставила его поесть прямо перед сожжением. Помолчав, Йован добавил: — Завтра будет пятая годовщина. Мы все так её любили. Может быть, именно поэтому Логэйн больше не мог выносить Собрания земель с их балами и пирами. Последний раз, когда он видел её живой, она улетала от него. — Фергюсу придётся с этим смириться, — сказал Адам. — Хорошо, что короля там не было, — ответил Йован. — Ему и без того тяжело пришлось. — Лучше было бы увидеть её в последний раз, — тихо возразил Натаниэль. — Я жалею, что меня там не было. — Я понимаю твои чувства, — сказал Адам, — но слишком многие заразились моровой чумой и путь домой для них был печален и безрадостен. — Да уж, верно. — буркнул Алистер. — Мы все любили её, как сказал Йован. Он покраснел и замахал руками, мол, не обращайте внимание. — Ну... В тогда я в самом деле был в неё влюблен. Да, глупее не придумаешь, но что делать? Я подарил ей розу. Бронвин была очень мила со мной, но разумеется, у меня не было никаких шансов. Натаниэль медленно покачал головой. — У меня был. Мы были вот настолько от помолвки, — он показал почти сомкнутые пальцы, — но я разозлил отца, и он отослал меня в Вольную Марку. — На меня не смотрите, — краснея, сказал Йован. — Я любил её, но не в этом смысле. Я её любил, наверное, как любят Андрасте. Кроме того, когда я её встретил, то был влюблён в другую. — Тару? — Нет, — покачал головой Йован. — Это не самая приятная тема для разговора, но это была не Тара. Тара для меня всегда была сестрой. Я скучаю по ней. — Мне было девятнадцать, — сказал Карвер. — Я влюблялся во всех подряд: в Бронвин, Лелиану, Адайю... Да, у меня тогда в самом деле голова была не на месте. В Данит, в Мэйв. Во всех, кроме магов. Это всё равно, что влюбиться в собственную сестру. — И в Авелин? — поддел его Йован. Авелин и Карвер часто ссорились. Она сейчас была Старшим Стражем, и командовала небольшим постом в Остагаре, на другом конце страны. Карвер нахмурился. — Нет. — Тебе бы найти кого-нибудь, — посоветовал Адам. — И тебе, Йован, тоже. Брак — это чудесно. Остальные женатые мужчины хором повторили его замечание. И выглядели при этом вполне искренними. — Только это дело довольно ответственное, — слегка заплетаясь, сказал Алистер. — Теган хочет заключить помолвку между своим сыном и моей крошкой Мойрой! Ей всего три! Я сказал ему, что она ещё слишком маленькая, и что они могут даже не понравиться друг другу, когда вырастут! Натаниэль с Адамом переглянулись. Интересно, Алистер в самом деле не догадывается, что Теган, возможно, пытается обеспечить своему сыну права на трон? Происхождение Мойры Фицмэрик делало её завидной невестой. Хотя вполне может быть, что Алистер — или Эглантина — прекрасно понимает, что происходит и потому уклоняется от этой интриги, делая наивное лицо. — Я никуда не тороплюсь, — пожал плечами Карвер. — Спутники Мора задали мне высокую планку. Он понял, что устал от бесед, и допил эль. — Мне нужно купить подарки, пока лавки не закрылись. Увидимся позже. — Я с тобой, — сказал Йован. — Хочу поздороваться с Бетани. Они прошли мимо стола, за которым сидели банны Сеорлик, Бэбкок, Рептон и Гоэлим, склонившиеся друг к другу головы и тихо что-то обсуждая. Карвер расслышал пару фраз. — ... давно уже пора преподать урок этим остроухим! Мы могли бы отправиться прямиком на эту их "родину" и забрать часть из них силой. Никто не узнает! — Чтобы в итоге превратиться в подушечку для булавок? Нет уж, спасибо. К тому же... Ш-ш-ш! Карвер посмотрел в их сторону, Бэбкок уставился на него в ответ. Остальные спрятали глаза. — Это всего лишь разговоры, — тихо сказал Йован. Они вышли на ясное весеннее солнце. С началом Собрания земель на площади было не протолкнуться — торговцы на все лады расхваливали свои лучшие товары, хорошенькие девушки скользили между горожанами, размахивая длинными палками с яркими лентами на продажу. С тележек предлагали пироги с разными начинками. Пара акробатов устроила представление перед толпой, а ребенок в обносках обходил зрителей с жестяным подносом, собирая плату. Нищие выпрашивали милостыню. Один мужчина сидел под вывеской лавки, показывая обрубки ног и таблички с надписью "Ранен на войне". Карверу он был незнаком, но вполне может быть, что калека не лгал. Он бросил серебряную монету в перевёрнутую шляпу, и пошёл дальше, к лоткам с зельями, игрушками, книгами, певчими птицами, тонкой вышивкой... Кроме торговцев тут было полно покупателей, и не все они были ферелденцами. Повсюду встречались неварранцы, орлесианцы, антиванцы, марчанцы из каждого города, и темнокожие ривейнцы. В толпе изредка мелькали эльфы или гномы, а кунари, что неудивительно, не было ни одного. Услышав знакомый сварливый голос, Карвер поморщился и нырнул за навес торговца. — Девять соверенов за это? Здесь даже нет вышивки! Этот шёлк что, зачарован? Или его Андрасте носила? Я дам за него пять! — Это Хайбрен! — шепнул он Йовану. — Давай подождём, пока она пройдёт мимо! Йован ухмыльнулся, но тоже спрятался за навесом. Собаки навострили уши и уставились на женщину, которую помнили и не любили. Торговка отказалась снижать цену, и Хайбрен, покраснев от гнева, бросилась прочь. Стеснённое положение было ей не в радость, и ради справедливости, она попала в него не совсем по своей вине. Если бы её мальчик выжил, то Собрание земель скорее всего признало бы его права на эрлинг Денерим. Но увы, надежды Хайбрен править столицей через ребёнка умерли вместе с ним. Она проводила большую часть года в своём маленьком поместье к югу от Денерима, в скуке и уединении. Мать сказала, что Хайбрен завела множество кошек и наняла привлекательного управляющего, и что этот управляющий ведёт себя до неприличия развязно. Шарада как-то шепнула Карверу, что ничуть не удивится, если Хайбрен в скором времени сильно поправится, затем проведёт несколько месяцев в уединенной деревне, а потом усыновит какого-нибудь подкидыша. Разочарования еще сильнее озлобили Хайбрен, что не сделало её общество на семейных обедах более приятным. Хуже того, если бы она заметила Карвера здесь, на рынке, она бы принялась требовать, чтобы он заплатил за её покупки, и оскорблять в случае отказа. Как только сводная сестра скрылась из виду, Карвер поспешил купить подарки. Молодая женщина с орлесианским выговором предлагала душистое мыло и ароматические масла. Она была очень мила, и Карвер с удовольствием поторговался с ней. Он понадеялся, что Бетани нравится аромат милости Андрасте. Он помнил, что кому-то этот запах очень нравился, но кому? Бетани или Лелиане? Ну, ничего страшного. В любом случае, пахнет хорошо. Собаки принюхались и чихнули. На прилавке резчика по дереву стояли всевозможные фигурки животных. Среди них была очаровательная фигурка мабари, точно такой же масти, как Магистр. Ну разве такая юная воительница, как Эмма, устоит перед мабари? Поколебавшись, он всё же выбрал чёрную фигурку. Скаута уже не было в живых, но он всё ещё пользовался любовью. Йован обвёл взглядом толпу. — Иностранцев стало больше. — Наверное, это из-за Собрания земель. И из-за Собора. Не из-за старого собора, конечно, хотя он до сих использовался. В лечебнице царила суматоха, в ней было полно и пьяных драчунов с разбитыми головами, и крикливых детей с больным горлом, и раненых рабочих. Следящий за порядком храмовник Карверу был незнаком, в отличии от сестры Урсулы, сидящей за столом для приёма посетителей. — Страж-Командор! — улыбнулась она. — И Страж Йован. Надеюсь, с вами всё в порядке. Я скажу Бетани, что вы здесь. Почему бы вам не пройти в кабинет? Она немного занята... Сестра Урсула поспешно удалилась, а Стражи в сопровождении собак прошли мимо скамеек. Ожидавшие лечения посетители глазели на них и перешёптывались с соседями — по крайней те, кто не стонал, хватаясь за голову. Кабинет оказался милой комнаткой с весело потрескивающим камином. Изначала здесь размещалась спальня, но Бетани потребовалось отдельное место для хранения книг с записями и для смешивания зелий и припарок. За дверью послышались приближающиеся голоса. Карвер поднял голову, разобрав голос Бетани. — ...Отто, я не знаю, что они на это скажут, но мы можем... Карвер! Она была по-прежнему хороша, хотя теперь её волосы были собраны в строгую косу. — И Йован. Я так рада вас видеть! Мы были невероятно заняты. Сэр Отто стоял прямо за ней. Он тихо проговорил что-то — слишком тихо, чтобы разобрать, — и Бетани наклонилась к нему, кивая. Храмовник улыбнулся ей и отошёл. Карвер нахмурился. Он хорошо знал подобные улыбки. Но прежде, чем он принялся расспрашивать Бетани или отпускать намёки о целомудренных "церковных браках", она увидела в его руках небольшой свёрток. — Это мне? Чудесно! Большое тебе спасибо! А что там? — Это для Эммы, — буркнул он с запинкой. — Собака. Магистр удивлённо на его посмотрел. Содержимое свёртка определённо не было собакой. — Уверена, ей понравится. Она такая милая. Послушай, мне очень жаль, но мы и в самом деле сегодня очень заняты. Финн ушёл навестить родителей, а Кейли переживает из-за предстоящих родов. Увидимся завтра на ужине, хорошо? Приятно было повидаться с тобой, Йован. Она ещё раз поцеловала Карвера, потрепала Магистра по ушам, и молодые люди обнаружили, что их торопливо выпроваживают. Карвер выскочил за дверь и сердито выдохнул. — Карвер, подожди меня! — крикнул Йован, пытаясь проскочить мимо шумящей купеческой семьи, чья бабушка сварливо жаловалась на свой ревматизм. Йован с раздражённым видом наложил исцеляющее заклинание на удивившуюся женщину и поспешил за другом. Карвер остановился, и оглянулся на лечебницу. — Этот сэр Отто слишком дружелюбен с ней. — Ты имеешь в виду, что она слишком дружелюбна с ним. — Это одно и то же. — Ты же знаешь, что нет. Да и ты не можешь указывать Бетани, как ей жить. Даже твоя матушка не может этого сделать. Пойдём. Почему бы нам не вернуться в Покои Стражей? Карвер был слишком раздосадован и не заметил, что Йован тоже огорчился. Они срезали путь через эльфинаж. Теперь его ворота всегда стояли открытыми. Главная улица была выложена камнем, и содержалась в гораздо лучшем состоянии, чем в былые времена. Впрочем, соблюдение чистоты теперь не требовало больших усилий. Опустевший эльфинаж давно привлекал жадные взгляды перекупщиков. Конечно, юная эрлесса Фэйлин владела большей частью зданий в нём, и король, как её опекун, управлял её собственностью, взвешенно избегая ненужных рисков. В этом году Фэйлин должна стать совершеннолетней, и ни у кого не было уверенности, как она поступит с эльфинажем. Большинство оставшихся эльфов жили в высоком добротном доме, построенном по заказу королевы Бронвин и являвшимся собственностью короны. Фергюс заявил, что пока в Денериме будут жить эльфы, это здание останется их приютом. Остальные здания в эльфинаже можно было бы сдавать за неплохую плату — в столице остро не хватало жилья. Пока ещё никто не набрался смелости потребовать уничтожить эльфинаж. Но Карвер подозревал, что рано или поздно это произойдёт. Эльфинаж располагался в отличном месте: самое сердце города, рядом Рыночная площадь, Королевский путь и Соборная улица. Фэйлин сколотит целое состоянии, если прикажет снести заброшенные здания и построить на этом месте красивые доходные дома. Она сможет сдавать их за такую плату, что за несколько лет с лихвой вернёт себе все затраты. Королева настаивала на этом решении, исходя из прагматических побуждений. Точно такая же перепланировка была проведена в Хайевере, и бывший эльфинаж — ныне площадь Кусландов — приносила огромную прибыль в казну тейрнира. Может, теперь сил Аноры хватало не на многое, но перестройка эльфинажа её интересовала. Она приближала этот день, постепенно превращая эльфинаж в нечто привлекательное, как хотели они с Бронвин: занималась мощением улиц и прокладыванием подземных стоков, проследила за возведением дома, построенного на месте прогнившего сиротского приюта. Здание получилось довольно красивым, с большим внутренним двором, по которому и получило собственное название: "Двор королевы Бронвин". Даже если из Денерима когда-нибудь уедут все эльфы, то в красивые и удобные квартиры поселятся небогатые денеримцы. Тогда внутренний двор можно будет засадить цветами, а не капустой. Несколько эльфов выглянули из дверей и окон, но их было очень мало. Карвер и Йован шли быстрым шагом, собаки бежали рядом с ним, остановившись лишь отдать дань уважения венадалю. Королева Анора считала очень важным сохранить это великолепное дерево живым — не сколько из уважения к эльфам, сколько из решения, что Денериму нужно больше зелени. За стенами из принадлежащих короне земель был выделен треугольный участок под городской сад. Такие были у неварранцев, антиванцев и орлесианцев, так что королева Анора тоже хотела завести нечто подобное. Мощёная улица эльфинажа на южном конце пересекала Королевский путь и соединялась с Соборной улицей. Она тоже была отчасти новой — Логэйн приказал выровнять и расширить её, чтобы вид на новый собор Владычицы Священного Праха открывался издалека. Новый собор был не такой большой, как разрушенный Великий Собор, но по-своему очень красивый, с высокой колокольней, с окнами из цветного стекла и лестницей, ведущей к двойным арочным дверям. У лестницы столпилось довольно много людей. Они пришли поклониться Андрасте? Или Бронвин? Возможно, они пришли ради Праха. Паломники рекой текли к Убежищу, но прямо здесь, в Денериме, хранилась щепотка подлинного Праха Андрасте, запаянная в золотом реликварии, за которым следила молодая жрица, спасённая Бронвин много лет назад. Дельмеза стала помощницей матери Джустинии, главной хранительницы реликвий. Девушка написала книгу о том, как её чудесным образом исцелила королева Бронвин, и паломники часто приходили посмотреть на неё. Продажи этой книги и пожертвования обогатили ферелденскую Церковь. Карвер напомнил себе посетить собор, если останется время — это всегда того стоило. Позолоченная статуя Андрасте, по высоте почти не уступавшая статуе в Киркволле, очень напоминала Карверу молодую женщину, которую он когда-то хорошо знал — особенно выражением смотрящих вверх глаз, знакомым всему миру. Андрасте всегда казалась ему больше похожей на настоящую Бронвин, чем статуя на Рыночной площади и даже чем цветные портреты во Дворце или Покоях Стражей. Иногда приятно снова увидеть её... Но не сейчас. Он едва успеет переодеться и вручить Эмме подарок. Дети обожают подарки... Ох, он же совсем забыл! — Напомни мне купить что-нибудь для Пепина, пока мы здесь. И для Гвидиона. Йовану тоже нравилось привозить подарки для детей Пика Солдата. — Пепину нужен новый колчан. Что-нибудь поцветастее. Может быть один из тех авварских, вышитый бисером. Гвидион ещё так мал, что ему понравится всё что угодно, но мы можем заглянуть в "Диковинки Тедаса"... — Только давай пока не будем дарить ему посох, ага? Йован усмехнулся. — Ты прав. Пока ещё рановато. Может, игрушечного големчика? Йован любил Гвидиона, несмотря на то, что Андерс трясся над сыном как наседка и не позволял Йовану оставаться с малышом наедине. Он не сразу понял, что говорит вслух: — Он такой славный парнишка. И как только Морриган могла так просто взять и бросить его? — Морриган! — Карвер точно выплюнул её имя. — Кто знает, что с ней? Может, её сожрал ястреб побольше. Остается разве что на это надеяться. Способность Морриган менять облик стала причиной бесконечных пересудов во всём Тедасе. Как только среди магов стало известно, что это не байки, на ферелденцев начали давить Стражи из других стран, требуя обучить их этому искусству. Им объясняли, что это опасная магия, что после боя одна из магесс так и не смогла вернуться в свой природный облик. Морриган заявила, что та женщина слишком глубоко сроднилась с обликом виверны и забыла, что она эльфийка. Человеческие маги пропустили это мимо ушей. То, что оказалось не под силу эльфу, будет плевым делом для мага-человека. Морриган после Мора стала ещё более упрямой и несговорчивой, так что Тара, как умела, пыталась поделиться полученными знаниями со своим народом. Йован и Андерс учили приходивших к ним Стражей. Йован подозревал, что Андерс тайком обучал и других магов: отступников, которые время от времени пробирались в Пик Солдата, а потом уходили, не пожелав ни пройти Посвящение в Стражи, ни встать на учёт магов, законным образом служащих королевству. Иногда эти честолюбивые оборотни попадали в странные истории со смертельным исходом. Иногда они менялись навсегда, не в силах снова стать людьми. Какое-то время Морриган пыталась найти общий язык с Андерсом. После последней битвы она долго тосковала, что Карвер и остальные сочли скорбью по Бронвин. Морриган всегда особо выделяла её среди всех, и вполне естественно, что её гибель сильно ударила по ведьме. Она поселилась с Андерсом в тихом и удобном Пике Солдата, многому научилась у Авернуса, внесла довольно весомый вклад в новое великое и пока тайное начинание Стражей. Примерно через год Морриган понесла и в положенный срок родила красивого мальчика, которого она нарекла Гвидионом, в честь героя-оборотня из древних легенд. Но отняв сына от груди, Морриган потеряла покой и стала исчезать на несколько дней, блуждая по горам в облике волчицы или летая в облаках в виде ястреба. Её отлучки становились всё длиннее и длиннее, пока однажды не стало ясно, что она ушла навсегда. Андерс искал её, боясь, что она лежит где-то раненная и беспомощная, но в конце концов вернулся в Пик, чтобы заботиться о сыне. Мальчик уже проявил признаки магического дара, и судя по всему, могущественного. Авернус разработал целый план по воспитанию мальчика. Йован радовался, что ребёнок никогда не будет заключён в Круг и ему никогда не будет угрожать смерть или Усмирение. — К тому времени, когда мы вернёмся в крепость, — сказал Йован, меняя тему разговора, — Малея уже отложит кладку. Карвер на всякий случай огляделся, хотя никто бы не догадался, о чём речь. Любой, кто их подслушал, решил бы, что они говорят о курице или гусыне. Но это было не так. И всё же лучше соблюдать осторожность. — Не говори об этом здесь, — приказал Карвер. — Серьёзно, не говори об этом, пока мы не окажемся в Покоях, в кабинете, и пока всё слуги не будут спать внизу. — Когда-нибудь об этом всё равно станет известно, — заметил Йован. — Знаю. Важно держать это в тайне, чтобы мы всё сделали всё как надо, и никто не посмел помешать. В любом случае, к вылуплению мы уже вернёмся. Вот что важно. Йован улыбнулся, и они продолжили путь в молчании, думая об их великом плане, который вернёт Стражей обратно, на когда-то утраченные небеса. Тара, видевшая, как погибла улетевшая на драконе Бронвин, имела сомнения насчёт этой затеи, но Авернус, очарованный историей первого полета Бронвин на драконе в тайном убежище Архитектора, был просто одержим. После тщательной разведки Стражи обнаружили, что несколько драконов выжили. И если порождения сумели разводить драконов, то Серые Стражи определённо с этим справятся. Карвер считал это блестящей идеей. Если подумать, то Бронвин погибла не из-за полёта на Архидемоне, а потому что сама убила его. Он видел своими глазами, что она успешно летала верхом на драконе и осталась живой. Виверны были полезны в бою, но они мельче драконов и почти не могли летать. Они не настолько хорошо показали себя в бою с Архидемоном, как хотелось бы, хотя могли приносить пользу на Глубинных тропах. Но что, если высшей драконице будет противостоять другая высшая драконица? Или целая стая? Это в самом деле может изменить расклад. Разведение ручных драконов дело нелёгкое, но большую часть работы за них проделали приспешники Архитектора, сократив работу Стражей на несколько десятилетий. Архитектор скрещивал между собой тех драконов, которые проявили наибольшую предрасположенность к одомашниванию. Свирепых и непослушных он убивал. Авернус, изучив его записи, продолжил в том же духе. Большая часть драконят по-прежнему оставались довольно агрессивными, но каждое следующее поколение было немного дружелюбнее и стало в какой-то степени "запечатлеваться" на людях. Проводя опыты на крысах, Архитектор выяснил, что примерно через восемь поколений всё полученное потомство становилось полностью ручным. Драконам требовалось десять лет, чтобы созреть для размножения. Очень сообразительная и покладистая драконица по имени Малея принадлежала к седьмому поколению. Её яйца будут первой кладкой восьмого поколения. Не очень далеко от Пика Солдата, высоко в Прибрежных горах имелась пещера, согреваемая горячим источником. Малея жила там, под заботливым присмотром Остапа и нескольких новобранцев. Остап не испытывал суеверного страха перед драконами, лишь здоровое уважение. Он сам летал на одном из них, пусть и недолго, и любил рассказывать об этом. Пройдут годы, прежде чем драконы станут достаточно большими, чтобы нести всадника. Затем... Карвер увидел крышу Дома Брайланда и зашагал быстрее. У него еще есть время повидаться с матерью и Эммой, но затем надо будет быстро умыться и переодеться. У главных ворот Йован замедлил шаг. — Ну, увидимся в Покоях Стражей. — Да заходи. Я быстро. — Нет. Это дело семейное. Пошли, Лили. Маг криво улыбнулся ему и пошёл вверх по Королевскому пути к Дворцу. Лили оглянулась на Карвера с Магистром и пошла за ним. Карвер хотел остановить его, сказать, что он тоже член семьи, что Йован для него такой же брат, как Адам, и к тому же более близкий и заслуживающий доверия брат. Но Йован уже уходил, опустив голову, и Карвер решил не устраивать нелепую сцену перед домом матери. Так что он подошёл к обитой медью парадной двери, которую перед ним тут же распахнул привратник. Неожиданно из-за цветочного горшка выпрыгнула маленькая воительница и бросилась к его ногам. Магистр подпрыгнул, радостно лая при виде человеческого щенка. Щенок знал толк в играх. — Карвер! Я поймала тебя! Я поймала тебя! Он подхватил младшую сестрёнку на руки. — Поймала, поймала. А это что? — Он постучал пальцем костяшками пальцев по надетой на кудрявую голову кастрюлю. — Ой! Это мой шлем, глупый! Но у него нет крыльев. Я хочу шлем с крыльями! Она спихнула кастрюлю, и та со звоном упала на пол. Эмма была очень хорошенькой девочкой, даже если брать поправку на братскую пристрастность. В ней удачно сочетались красота черт Амеллов и Брайландов, а эти семьи изначально славились привлекательностью. Её тёмные волосы вились, как у Бетани, глаза — огромные и серые, как у единокровной сестры Хайбрен, — опушали чёрные длинные ресницы. Они были очень похожи на глаза Бронвин, за исключением цвета, но при рождении глаза Бронвин тоже были серыми. Впрочем, Карвер познакомился с ней уже позже, когда ее глаза стали зелеными. Эмма состояла в той же степени родства с Бронвин, как и Хайбрен. Считалось, что кузины чем-то похожи друг на друга. По крайней мере, так болтали в народе. Карвер никогда этого сходства не видел, потому что никогда не замечал за Бронвин мелочной злобы, присущей Хайбрен, которая была неспособна на иные чувства. — С кем ты сражалась сегодня, могучая дева-воительница Эмма? — С ограми! — заявила Эмма, с подкупающей честностью указывая на цветочный горшок. — Я ненавижу огров! — Как и я. У меня для тебя подарок. — Покажи мне, пожалуйста! — Давай тогда присядем. Он нашёл скамейку, сел, усадив Эмму себе на колени, и снял с плеча сумку. Эмма дотянулась до мабари. — Славный Магистр, — промурлыкала она. — Хороший мальчик. Ты мне нравишься даже больше Охотника! Магистр гавкнул, соглашаясь. Он всегда подозревал, что и он и его человек превосходят Охотника и его человека. Они же ведь Стражи. Человеческий щенок очень проницательный. — Я принёс тебе вот это, — сказал Карвер, показывая ей маленького мабари. — Это Скаут! — заявила Эмма. Затем очаровательно нахмурилась, вспомнив другого знакомого чёрного мабари. — Или это Лили? — Это твой мабари. Можешь назвать его так, как тебе захочется. — Премного благодарна, Карвер, — сказала она тоном хорошо воспитанной девочки. — Хотела бы я, чтобы он был настоящим. — Пока тебя не выберет настоящий щенок, придётся довольствоваться этим, — заявил он. Даже обожающие Эмму мать и мальчишки понимали, что девочка ещё слишком мала для воспитания мабари. — Верно. У него черная шерсть. Я назову его... Логэйн! Карвер рассмеялся против воли и тут же покраснел, не зная, как объяснить Эмме, почему ей не следует называть игрушку именем Героя реки Дейн и короля Ферелдена. Сам Логэйн, наверное, удивился бы. Он присутствовал при наречении Эммы и даже однажды держал её на руках, но очевидно, что она не могла его помнить. — Мой мабари Логэйн, — с довольным видом замурлыкала Эмма. — Я буду Девчонкой-Стражей, и мы будем вместе совершать подвиги. "Почему бы и нет?", подумал Карвер. Он надеялся, что его младшую сестрёнку будет ждать лучшая судьба. Она могла выбрать куда худший пример для подражания, чем Бронвин Кусланд, эту яркую падающую звезду. Логэйн предупреждал их, что каждое поколение сталкивается с уготованными ему вызовами. И единственное, на что они могут надеяться — что в каждом поколении найдутся свои герои, готовые встретиться с ними лицом к лицу. — Эмма... Рассказать тебе историю о девочке, которая подружилась с драконом? Конец.

* * *

Комментарии автора: Так заканчивается эта история — если не считать второго финала, который вскоре будет опубликован. Отвечая на вопрос, почему Авелин не предлагали в качестве кандидата на пост Стража-Командора, — я не думаю, что все те, кто пришёл в орден до неё, легко бы с этим согласились. Тара и Карвер прошли Посвящение раньше, и они оба были ближе к Бронвин, что имело очень большое значение. У Карвера к тому же есть влиятельные родственники, что в феодальном обществе всегда является преимуществом. Отец Авелин был орлесианским шевалье, и это не шло ей на пользу. Наконец, мы знаем из DA2, что Авелин и Карвер, мягко говоря, не ладят. Не думаю, что это изменится. Вся разница в том, что в DA2 Авелин заняла пост в городской страже Киркволла и помешала попыткам Карвера вступить в неё, а здесь главнее оказался Карвер. Он не стал бы уступать пост Командора женщине, которая ему не особенно нравится. (Да и если посмотреть на достижения, поведение и эффективность городской стражи Киркволла, то меня просто не впечатлили управленческие способности Авелин) Многие из вас захотят узнать, что случилось с Логэйном, так что я расскажу вам. Эти события произойдут гораздо раньше, чем аналогичное путешествие Алистера в комиксах, так что Мэрик всё ещё будет находиться в антиванской тюрьме. Логэйн освободит его — конечно же, — и расскажет Мэрику, что происходит. Мэрик наотрез откажется вернуться и быть королём, и так как Логэйн тоже не хочет быть королём, то двое старых друзей найдут хижину в лесу и станут проводить дни в своё удовольствие за тихой рыбалкой. Однажды на них случайно наткнётся Морриган, и у них состоится очень долгая беседа о её интригах. Тара бросила амулет Флемет в лавовый поток. Разумеется, у Флемет есть и другие крестражи, но ещё нескоро найдётся тот, кто решит найти один из них и использовать. Что касается эксперимента по разведению драконов, то эта идея взята из известного эксперимента по одомашниванию лис. Эксперимент оказался неудачным для животноводства (из-за изменившегося окраса их шкурки не ценились), но удачный для науки. К восьмому поколению они на генетическом уровне стали ручными, как собаки. Драконы, разумеется, гораздо умнее и полезнее.