Конвейер

Среда проходит без последствий. И насчет того, сменила ли я юбку, – нет. У меня нет юбок по колено или ниже. Максимум – до середины бедра одна, а другие чуть выше. При теплой погоде в штаны я наряжаться не буду, как многие носят здесь спортивные костюмы. Другим-то преподам пофиг, в чем я хожу, а Командующая прицепилась из-за того, что я ей нагрубила. Думаю, завтра она и не вспомнит об этом. Сегодня у нее пары нет, так что можно расслабиться. Вечером звоню Окти и жалуюсь в прямом смысле, что все до меня докапываются в одно время. — Они заботятся, только словами. Помнишь, ты сама рассказывала, что объятия у вас неприемлемы. — Да, но можно и словами по-другому, — упрямлюсь. — А они умеют? — усмехается шатенка в трубку. — На что более или менее способен Белл – это охуярить меня по спине несколько раз в знак поддержки. — Не умеют. — Вот и я о том же. Так что успокойся, Кларк. Они – твоя семья и знают, как лучше вести себя с тобой. — Наверно, — соглашаюсь. — Как у тебя день? — Ну не так насыщенно, как у тебя... Этот придурок Майлз меня кинул. Говна кусок! Воспользовался и бросил. Никогда не спи, Кларк, со своими ровесниками, выбирай значительно постарше. — Придурок! — поддерживаю подругу. — Ты же знаешь, после того раза я ни с кем не сплю, а сейчас даже и желания нет. — Много теряешь. — Да ну, прям. Что терять-то? — На практике у тебя был всего один-единственный раз, и первый раз всегда так себе, Кларк. Но в теории, ты же знаешь, как это приятно и хорошо. — Теория иногда ошибочна, — бурчу в трубку. — Не в этом случае, поверь мне, — уговаривает меня О. — Верю, но проверять не буду. — Как знаешь, — шумно выдыхает подруга в трубку. — Что будешь делать на выходных без меня? — перевожу разговор. — Не ревнуй, Кларк, — хихикает шатенка. — Обещаю, что только домой поеду, с мамой и Беллом пообщаюсь, гулять не пойду, чтобы не изменять тебе. — Я не ревную. — Ага, дома я буду, до-ма. Ты-то там не грусти в одиночной камере. Это словно приговор, исполнение которого ты ждешь всю оставшуюся неделю. — А что мне еще там делать? Даже книжку не почитаешь. — Выспись хорошенько. — Сука! — Кларк? — удивляется Блейк, когда я опять неосознанно вспыхиваю. — Я не тебе. За что она так со мной? Это даже не обзывательство, если так подумать. — В общем, через выходные мы выпьем и обязательно подумаем, почему она так с тобой поступает. Хорошо, Кларк? — Итак, вчера вы разобрали некоторые техники боев без всевозможной экипировки и близлежащих орудий для помощи, — начала холодно полковник, не успев зайти в аудиторию. — Посмотрим, как вы усвоили материал. «Лес рук», а я опускаю взгляд в деревянную парту. На единственном предмете я не хочу поднимать руку и отвечать, да и не могу, потому что не знаю, точнее, я даже не вдумывалась в слайды, которые картинками мелькали перед моими незаинтересованными глазами. — Можете взять с собой конспект, а в конце все сдадут тетради с домашним заданием, — продолжает брюнетка, утыкаясь в ноутбук, как я подразумеваю, с нашими фамилиями. Тут у меня всплывают ее слова о дз. — Какое еще дз? — шепотом выпаливаю, и сидящая рядом Никки так же шепотом отвечает: — Которое было в конце слайдов. Ты что, спала? Не отвечаю, всматриваюсь в первую лекцию об истории боев без правил, а точнее, из каких стран пришло, где преимущественно зародилось, кто был первопроходцем, и всякую такую же хрень. Кстати, дз я и по первой теме не делала. В тот день меня все достали, я и забыла о нем. О том, что мне, да и всем, в принципе, не пригодится. Я не писала вторую лекцию, не делала дз по ней. И при такой ситуации мне остается только молиться, чтобы меня не спросили. Да, я не сдам тетрадку, как-нибудь... Ну а потом придумаю, что ее потеряла полковник или... Не знаю, это будет все потом. Отчисление за такое мне не грозит, что несказанно успокаивает. — Отвечать пойдет... агент... — тянет Командующая, а я ощущаю в своей голове множественные микроинсульты. Хотя нас больше тридцати человек, зачем переживать? Я уже наказана, и она не вспомнит о моей фамилии. Надеюсь... — Агент Гриффин. — Бля-я... — шиплю, и все тридцать пар глаз удивленно обращены на меня. Благо, это было тихо, и на преподавательском пьедестале меня не слышали. — Что? — Иду, — поднимаюсь и медленно с тетрадкой плетусь к этому пьедесталу. Взбираюсь на него, останавливаясь рядом с доской, и утыкаюсь в тетрадь, делая заумный вид, хотя и замечаю, что Никки прикрыла рукой глаза, только бы не видеть моего позора. — Побыстрее, агент. У нас сегодня еще новая тема, — высокомерно произносит полковник. Как же она меня раздражает, кто бы знал! — Да, агент Рейес? — поднимаю взгляд и вижу сестру, которая подняла руку. Рей встает рядом с партой. — Полковник Вудс, хочу обратить ваше внимание, что у агента Гриффин вчера было плохое самочувствие весь день, и она могла... Командующая прерывает Рей жестом, который меня уже бесит до чертиков: ладонь, поднятая вверх. — Мы не в суде, агент Рейес, чтобы вы исполняли роль адвоката, и агент Гриффин может сама за себя отвечать. Это во-первых. А во-вторых, давайте вспомним одно из правил нашего устава, ну же! Агенты в один голос медленно начали произносить пункт 22, параграф 6: — У агентов не может быть психического и физиологического расстройства, если только он не при смерти, и у него нет неизлечимой болезни. — Есть еще вопросы, агент Рейес? — хладнокровно переспрашивает брюнетка. — Нет, — вздыхает Рей, пожимая плечами. Я понимаю, что все, что могла, она сделала. И спасибо ей за это. — Тогда я доложу вашему непосредственному руководителю, что вы беспричинно прерываете занятие. А теперь садитесь. Гнев нарастает во мне: теперь и сестре попадет за меня. В этой кошмарной девушке нет ничего святого. — Дайте сюда свою тетрадь, агент Гриффин, — отдается мне приказ. Тиранша, это я еще мягко выразилась. Сука и тварь! Я заслуженно ее обозвала, заслуженно!! Я не знаю, почему опять творю херню, но моя тетрадь влетает на ее стол. Возможно, потому что я нереально разгневана. Замечаю, как она исподлобья осматривает аудиторию. Похоже, мою выходку никто не заметил, кроме, соответственно, полковника, но сейчас меня мало это волнует. Ладно, наказывать меня, но свою семью я не позволю. Во мне кипит сейчас вся злость этого мира, и я бы нанесла брюнетке парочку приемов из ее техники боев без правил. Несколько ударов носом об стол, и я бы смыла ее дерзость с каменного лица. — Вы не удосужились сделать домашее задание по первой теме, по второй лекции нет, как и самого домашнего задания, — перечисляет спокойно она, а потом выжидает, словно ждет ответа. Мои руки сжимаются в кулаки, так что ногти впиваются в кожу, но боли я не ощущаю. — Я не поняла, — все, что могу из себя выдавить. А если еще раз открою рот, или она меня что-то спросит, клянусь, не сдержусь и выскажу ей все, что о ней думаю. Я идиотка, знаю, что все это против правил, и сама подписалась на это, когда решила быть не отчисленной до четырнадцати лет, когда мне начало нравиться все здесь, а еще я привязалась к своей названной семье. — Вы могли бы это сказать еще после первого занятия, агент Гриффин. Сегодня вы останетесь после пар на дополнительные. И я уже вам говорила, как подобает одеваться на занятия. Больше я повторять не буду. С вас снимается денежный эквивалент за текущий месяц. А теперь покиньте кабинет! — Да хоть все! — беспардонно произношу и удаляюсь, при этом сильно хлопая дверью. Все, мне пиздец. Ладно, я обозвала, но там были мы вдвоем, а сейчас практически опустила ее перед всеми, показывая, что можно творить, что угодно. У меня перехватывает дыхание, я прижимаюсь к стене и чувствую, что немного и провалюсь в обморок, так как меня тошнит, голова наливается болью, и я ощущаю слабость в ногах. В принципе, это как мое состояние в те два месяца при беременности. — Кларк, что с тобой? — из дремучей темноты меня вырывает взволнованный голос Аньи. Да, она может кричать на нас, давать подзатыльники, а раньше были еще и поджопники, но она тоже привязалась к нам. И как бы не хотела, отрицать этого не может. Мы все ее дети, все десять человек, которых она знает с семилетнего возраста, каждого по-своему любит. Ну да, любить нельзя, но за тринадцать лет совместной жизни бок о бок это чувство само появляется как материнская, абсолютная любовь. — Ты такая бледная... Резко распахиваю глаза. — Сахар, наверное, в крови понизился, — пожимаю плечами, ибо правду сейчас говорить не хочу. Спросит вечером, и получу от нее тогда же. Сейчас я просто хочу успокоиться, прийти в себя, так как брюнетка права: мы не имеем права на то, чтобы нам было плохо. — Идем, — шатенка подхватывает меня под локоть, и мы направляемся в ее кабинет. Похоже, в данное время у нее нет лекций. — Посиди, я сделаю сладкий чай. Ты отпросилась с пары? Киваю. Врать мы должны уметь, но не преподам и руководству. А ей-то совсем не хочется, поэтому я помалкиваю. — Тебе стоит принести извинения полковнику Вудс. Наказание не простят, но, возможно, скосят срок твоего пребывания в одиночке, — Анья ставит передо мной чашку с чаем. Вновь киваю. Нет, я не собираюсь этого делать. Лучше отсижу заслуженное и добавленное. Но замечаю, что мамка странно на меня поглядывает. Если я сейчас же что-то не отвечу, то она поймет, что я еще что-то натворила. — Я подумаю, как лучше это сделать. — Давай, думай, Кларк. Ты – одна из моих лучших воспитанников. Не заставляй меня перестать тобой гордиться. Ну да, раньше у меня было все прилежно, от учебы до воспитания. Как один человек может убить во мне все хорошее? — Хорошо, — негромко отвечаю, наш разговор завершается. Нельсон разрешает мне посидеть в ее кабинете, чтобы я не нарвалась еще на кого-нибудь. Все два часа провожу в своих мыслях. Может, мне не идти к полковнику после пар? Смертельный приговор я уже себе подписала. Стоит ли еще раз видеться с этим деспотом, нервничать, переживать, сталкиваться лицом к лицу? А то я так могу и до электрического стула договориться. Нет, в нашей стране отменена смертная казнь, но что, если теми, кого мы убиваем на заключительном экзамене, являемся мы сами? Те, кто сильно провинился, те, кто скрывали долгое время свой деффект. Ощущаю сильный захват своей руки, когда пытаюсь пойти обедать. — Ты что творишь, Кларк?? — рычит Рейвен на меня. Она никогда так не делала, да и я многого не совершала. — Я пытаюсь тебя спасти, обезопасить, а ты делаешь только хуже! — Я не знаю... Она меня выбесила!! — в отчаянии отвечаю. — Знаешь, что? Засунь злость поглубже в свою задницу и вернись с небес на землю! Она главная тут, и с тобой цацкаться не будет, как делает это Анья и все мы на протяжении всей нашей учебы! Я знаю, что в какой-то степени своим пребыванием тут обязана всем им, а также таким высоким рейтингом. На практике если они не поддавались бы, я бы не выиграла почти ни одного боя. И у меня не было бы такой хорошей успеваемости. — Прости, — пищу, а шатенка злится на меня еще сильнее за то, что я даже сейчас проявляю слабость. — Чтобы сегодня же пошла к Командующей и умоляла ее. Хоть, блять, на коленях перед ней валяйся и вымаливай простить тебя, хоть целуй ей ноги и задницу. Похуй, но сделай все, что в твоих силах. Девочка ты не глупая! — болезненный толчок в плечо, и Рей отталкивает меня. В данный момент мне хочется плакать, ибо она никогда так со мной не разговаривала. Возможно, ей надоело всегда прикрывать мою задницу? Но решение приняли за меня, и теперь я должна пойти после занятий к полковнику. Думаю, если окажусь в крыле раньше, меня силком отведут туда. Никки не разговаривает со мной целый день, и я тоже уверена, что она расстроена моим поведением, хоть и не показывает это. И брат не подходит ко мне. Разом из-за этой высокомерной тиранши я потеряла всю свою семью. Осталось только Анью вечером дождаться, тогда и она спустит на меня всех собак. — Может, мы еще увидимся... — печально произносит Белл после всех пар, похлопывая меня по плечу. И Октавия права: рука у него тяжелая, а после нее не избежать синяков. Хмурюсь, не понимая, к чему это он. Может, я больше не вернусь к ним, а меня отправят в «ссылку» сразу из кабинета полковника? Блейк прощается со мной? Ладно, но вот Николс и Рейес даже не смотрят в мою сторону. Тоже бы подошли попрощаться, сестры называются... В расстроенном состоянии все же плетусь на верную смерть. Может, стоило позвонить маме? И подруге? За своими мыслями я не замечаю, как распахиваю дверь без всякого стука. Даже в обычном обществе это элементы культуры и вежливости. — Явилась? А стучать не научили, агент Гриффин? — отрывается брюнетка от своего дела, поднимая на меня взгляд. Я словно слышу вызов в ее голосе. Вхожу и прикрываю за собой дверь, нахожусь в растерянности, не понимая, что я хочу и могу. Извиниться? Даже не знаю, как перед такими стервами просят прощение. И заблаговременно чувствую, что надо мной просто посмеются. — Полковник Вудс, давайте сразу перейдем ко всем моим наказаниям или... отчислению? И не будем разыгрывать спектакль про мое воспитание, которое я получила благодаря ВАШИМ сотрудникам, — ну, я сильно расстроена. Замечаю, что уколола ее, ибо она встает со своего места и быстро направляется ко мне, спускаясь со своего пьедестала. — Ты. Думаешь. Что. На. Нарах. Тебе. Будет. Проще. Отсидеться? — отрывисто произносит Командующая, медленно подходя ко мне. Я шагаю назад, пока не упираюсь пятой точкой в парту. — Лучше уж там, чем сидеть и слушать ваши бестолковые речи! — кажется, я загнула. — Знаешь что, Гриффин? Я могу устроить такой ад, что будешь умолять меня тебя отчислить! — рифленые желваки вздулись у нее с такой мощью, что кожа из смуглой стала белой. Все, что я сейчас хотела, так это то, чтобы она отошла от меня подальше, чтобы ее грозный и надменный взгляд не успел испепелить меня. Но все, что я говорю и делаю... Не знаю, из каких глубин вытаскиваю эту наглость и сарказм. С брюнеткой я становлюсь другой, той, кто не несет ответственности ни за свои поступки, ни за чужие, девушкой, которой плевать на все и вся, человеком, который не боится наказаний, отчисления, тюрьмы и смерти. Той, кем и должна была выйти из конвейера человеческих душ. — В твоем присутствии я уже нахожусь в аду! — слова, как обычно, непроизвольно вырываются из моего рта, и я набрасываюсь на нее, за шею притягиваю к себе и интуитивно ищу губами ее губы.