Конвейер

Командующая не отталкивает, с ее губ срывается стон, который я приглушаю ртом. Брюнетка первая проникает в мой рот языком, но не разрешаю ей перенять инициативу. Практически с болью выталкиваю ее язык назад, пробираясь в чужое ущелье. С остервенением начинаю исследовать его, пробовать на вкус Командующую. Ментол и сигарета, смешанные со сладостью арбузной или дынной жвачки. Это не отвращает, а, наоборот, притягивает. На вкус она лучше, чем когда открывает свой противный ротик и командует. Решительно притягиваюсь к ее языку, и мы продолжаем нашу страстную эротическую борьбу в танце чувствительных прикосновений и ласк. Это все по необъяснимой причине заряжает меня и опьяняет. Я даже не замечаю, как моя рука проскальзывает между нами под ее юбку-карандаш. Сталкиваюсь с нежным атласом резинки чулок, но мне этого мало, и веду пальчики выше. Теперь я довольна, ощущая мягкую, словно бархат, кожу внутренней стороны бедер. Поглаживаю ее там медленно вверх-вниз, несмотря на то что сверху происходит все быстро, резко, ускоренно до такой степени, что нам не хватает дыхания, и мы разрываем поцелуй. — Не тормози, Гриффин! — со стоном произносит брюнетка, когда я слегка прикасаюсь костяшками к ее увлажненной и кружевной материи. — Не указывай, что мне делать! — рычу, захватывая ее грудь пятерней, хоть и через шелковую рубашку и лифчик, но сильно сжимаю, а девушка выгибается навстречу моей руке, пытаясь прижаться к ней. Я не заставляю ее ждать, забираюсь под трусики, и мои пальцы обволакивает нежный шелк ее выделений. — Неужели ты и здесь будешь со мной спорить? — ее голос уже не такой стойкий, а надрывный, и ее грудная клетка часто вздымается. Тут-то и в мою светлую головушку приходит план, отчаянный план, я бы сказала. Вытаскиваю края блузки из-под юбки, пробираясь рукой под чашечку лифчика полковника, ощущая, как набухший сосок упирается в мою ладонь. Я, правда, нахожусь в некой прострации от своих действий, не ощущая даже, что мое сердце бьется в груди как отбойный молоток, пока я нахожусь, словно в каком-то кино, где у меня главная и решающая роль. Все зависит впервые лишь от меня, как я обыграю середину и конец, такой и будет мой финал. К слову, раз это кино, сейчас меня мало это беспокоит, расплата будет потом. — В первую очередь здесь. Да, — отвечаю, сдвигая лифчик вверх, освобождаю грудь, которую я не могу увидеть воочию из-за рубашки. Где-то все же придется признать свое поражение. Захватываю сосок между указательным и большим пальцами, сжимаю его и вытягиваю. Она снова стонет. И мне нравятся ее звуки, отдаленно напоминающие мольбу. — Просто закончи то, что начала, Гриффин! И поменьше болтай! — опять командует. А может, сука, хватит? Выбираюсь из ее трусиков, а также стараюсь убрать руку из-под рубашки, но она резко припечатывает ее к своей груди назад и при этом злится. — Нет! Что ты творишь? — Для начала прекрати командовать мной, не в твоем положении сейчас брызгать слюной, — усмехаюсь и подношу свои пальцы ко рту, намеренно слизывая языком ее выделения. А не дурно, — улыбаюсь своим мыслям. Не сказать, что я горю желанием лизать чужие выделения, но, как помню урок по искусству соблазнения, это благоприятно действует на всех. Крылья носа полковника раздуваются в бешенстве, и она произносит все таким же твердым голосом. — Вставь свои пальцы назад! — Не командуй! Не в твоих же интересах, — спокойно, но с иронией отвечаю. — Пожалуйста… — а вот это другое дело. Возвращаюсь пальцами на место. — Умеешь же, когда можешь, — с усмешкой произношу, и мою руку выпускают из плена, так что я снова могу охотиться за твердыми сосочками. — Просто заткнись, Гриффин, — негромко произносит Командующая. Скольжу по ее напрочь промокшим складкам, затем поднимаюсь к клитору и понимаю, что вот сейчас самое время, чтобы привести свой план в действие. — Ты не расскажешь ничего о Рейес Анье Нельсон. — С чего ты это взяла? — удивленно и одновременно с насмешкой переспрашивает. Я упираюсь в ее мышечное кольцо входа во влагалище, а затем резко проникаю двумя пальцами. Входит очень легко. И останавливаюсь. От неожиданности брюнетка вскрикивает. — С того, что от этого зависит твой оргазм, будет ли он вообще, — широко улыбаюсь, пальчиком играясь с соском: стукаю по нему, а тот пружинит и возвращается назад. — Сука! — А вот за такое меня еще и в одиночку посадят, — наигранно с недовольством покачиваю головой и медленно пытаюсь выйти из девушки, конечно, задевая ее точку G. Она выпускает громкий стон, останавливая и захватывая мою руку снизу. — Никакой жалобы на агента Рейес и никакой одиночки, только продолжай… — а вот это точно мольба. Мощным толчком возвращаюсь назад. Вудс опять вскрикивает. Надеюсь, ей не больно. Кстати, ощущения очень приятные находиться так в ком-то: очень тепло, мокро (это подстегивает мою уверенность и превосходство), и ее плоть туго обхватывает мои пальцы. Для меня это что-то новое, но все же яркое. С девушками я ни разу не спала. А вот от послушания и подчинения такой знатной Командующей я вообще кайфую, точнее, мое эго на седьмом небе от счастья. Медленно подаюсь назад и делаю еще один толчок. Кажется, для кого-то это самая настоящая пытка, ибо Вудс всхлипывает. Мысленно злорадствую. — Мои премиальные? — серьезно продолжаю я. — Все, как обычно, ничего не изменится, — выдыхает она, а я проникаю в нее глубже, замечая, как на лбу и в области шеи у брюнетки выступают бисеринки пота. — Больше у меня, надеюсь, нет наказаний? И за это не будет? — Нет! Не будет! Быстрее… — вымаливает она, а меня захлестывает доверие. Надеюсь, мне не соврали. И начинаю двигаться в ускоренном ритме. Пора это заканчивать, а еще где-то внутри я знаю, что хочу услышать ее стоны, частые и безудержные. Единичные тоже хороши, но хотелось бы насладиться всеми ее октавами. Рука начинает уставать и побаливать, и это совсем некстати, но полковник входит в ритм и, уже помогая мне, сама насаживается на мои пальцы. Лекса тянется к моему рту, жадно целуя меня. Неужели у кого-то голод? Так давно никого не было? Не поверю! Красивая, властная, богатая, уверенная в себе. Многие без ума от таких качеств. Ощущаю, как тело напрягается рядом со мной, чужие ноготки впиваются болезненно в мою спину, дыхание неровное, и Командующую пронзает судорога. Девушка заглушает стоны моим ртом, но я могу поспорить, что точно слышала: — Блять, Гриффин… Надеюсь, это ее феерический конец, а не осознание того, на что она согласилась. Плавно выхожу из нее, а второй рукой придерживаю за талию, пока она подрагивает и отходит от оргазма. Но это длится всего каких-то несколько секунд. Вудс опускает ногу, которая была закинута в процессе на парту, и немного отходит от меня, поправляя свой лифчик. — Ты на блокаторах? — негромко произносит девушка, заправляя рубашку и опуская юбку. — Да, — безэмоционально пожимаю плечами, пальцы вытирая о заднюю часть джинсовых шорт. — Черт! — выдает она и отходит, забираясь вновь на свой пьедестал. Не понимаю ее реплики. Чем она недовольна-то? — Зачтено. — Что? — вообще теряюсь, когда смотрю, как полковник садится и что-то начинает печатать на ноуте. — Первая тема вместе с домашним заданием зачтена. Иногда приходится применить смекалку, и секс становится как раз таки одной из техник таких боев. Правил-то нет. Хлопаю удивленно глазами, и рот открывается от шока. — Тебе все так пересдают? — что-то во мне зарождается вновь отвращение, словно меня только что трахнули и выкинули. — Не забывайся! Вам! — холодно напоминает полковник о моем месте. — И может, у тебя получилось отменить все свои наказания, но я могу накинуть парочку-тройку новых, так что обращайся с начальником согласно уставу! Где был тот начальник, который пел мне дифирамбы в уши минуту назад? К слову, Вудс мне больше нравилась в том состоянии, в подчинении мне. — Завтра останешься после занятий и отработаешь вторую и третью лекцию. Советую тебе переписать лекции у других агентов. — Сексом? — я все-таки пока так же потеряна. Разве люди не разговаривают после него? Ладно, еще по пьяни. — Кларк! — резко перебивает меня брюнетка. Хорошо, что имя мое все же вспомнили. — Прекрати! Значит, все же придется переписывать лекции. — Прекрати принимать блокатор. — Что? — поражаюсь. — Охренеть! — Следи за языком! Больше я предупреждать не буду. — За своим или вашим? — усмехаюсь. — Кажется, я поторопилась снять с тебя наказание. Одиночная камера так и останется на эти выходные, — произносит она. — А теперь пошла вон! Во мне опять закипает злость. Хватаю рюкзак и выбегаю из аудитории, хлопая так громко дверью, что она чуть не слетает с петель. Как же полковник меня бесит и раздражает! Ладно, я говорю много не по делу, но все потому, что реагирую так на ее же слова! Если бы она не запугивала меня, разговаривала нормально, как и все, было бы все норм. Это просто была шутка. После того, что было между нами, можно было и спокойно ее воспринять. Я же не при других агентах ее озвучила. Одно успокаивает, что Рейвен не достанется из-за меня. Не иду в спальню ко всем, а скрываюсь в туалетной кабинке и звоню подруге. — О, Кларк, привет! — Я ее трахнула… — Кого? — счастливый голос сменяется на удивленный. — Лексу Вудс! Лучшую из лучших, полковника, начальника сего учреждения! — вырывается у меня на повышенном адреналине. И сейчас ощущаю, как мои глаза намокли от слез впервые за тринадцать лет. Не знаю, просто такое чувство, что трахнули именно меня. — Убила? — взволнованно переспрашивает шатенка. — Трахнула! В прямом смысле… В телефоне повисает тишина. Интересно, Октавия шокирована, потому что я без задания решила уйти в лейсбийскую веру? Хотя я еще никуда не уходила. Да, мне понравилось подчинение, но физического наслаждения от этого я не получила, если только моральное удовлетворение. И поцелуи были ужасными, если честно. Слишком мокро. У меня даже подбородок был влажным. Да, вкус полковника ничего, но техника кошмарная. Хорошо, я тоже принимала в этой жести участие, но лишь потому, что не хотела, чтобы она забрала у меня главную роль. — Скажи что-нибудь, О… — напоминаю я о своем существовании подруге. — Э-э… Я в шоке, — протягивает шатенка. — Я не лесбиянка! — защищаюсь. — Стой, Кларк, я об этом даже не подумала, хотя Белл и рассказывал, что вам так положено… Ладно, я в шоке от того, что ты это сделала со своим начальником… Что тебе за это будет? — А-а-а, — облегченно выдыхаю я. — Вроде ничего не будет. — И это же хорошо, да? Или я чего-то не понимаю? — Не знаю, О… Не знаю… Да, хорошо, но то, что я сделала, – плохо, очень плохо. — Сколько ей лет, Кларк? Не понимаю, зачем шатенке знать это. — Лет двадцать пять на вид. Но если логически подумать, что в двадцать три она только закончила учреждение… Перед моими глазами всплывает лицо Командующей во время оргазма: как блаженно закатывались ее глаза; как кожа лица пылала, словно от смущения, хоть, это было не так; как истерзанные, пухлые губы сжимались в тонкую линию, дабы приглушить стоны… Я больше не смогу спокойно произносить однокоренные слова или синонимы оргазма, ибо буду видеть именно это лицо. — Кларк? И что дальше? — похоже, я углубилась в свои воспоминания. — Ну плюс несколько лет на задания, заслуживание званий и медалей, карьерный рост… Лет двадцать восемь-тридцать, — понимаю, что сука хорошо сохранилась. — У-у-у! — воодушевленно отвечает Октавия. — Что? — не понимаю девушку. — Это хорошо, Кларк. — Чего в этом хорошего? — У них немного другое мышление... — прозрачно намекает подруга, а я все равно ни хрена не вдупляю. — Это был просто секс, — холодно проговариваю. А на что еще это похоже? — О, Кларки, ты начинаешь говорить, как истинный мужик! — слышу смешки в трубке. — Ну тебя, — отмахиваюсь. — Кларк... извини, конечно, за нескромный вопрос, но притрагивалась ли она к тебе... к твоим интимным местам? — Нет! Я бы никогда ей такое не позволила, — я не хочу, чтобы и меня коснулась зависимость от секса, которая у многих присутствует. — Ну и зря... — вздыхает шатенка. — Эм... она просила перестать пить блокатор, — признаюсь уж до конца. — Я надеюсь, ты послушаешь такую умную девушку? И не будешь дурить? Иногда, честно, заебывают эти наставления. Я что, не могу принимать сама решения, особенно в тех случаях, которые касались меня?! — Нет! И это не обсуждается. — Прости, Кларк, но иногда мне кажется, что глупее тебя нет никого во Вселенной. — Пусть будет так. Что там у тебя? — сдаюсь, да и надоедает обсасывать эту тему, пора закрыть ее раз и навсегда. — Ну, я зашла сегодня в наше кафе, которое возле универа, и познакомилась с новым бариста. — Это человек? — Да, Кларк, это тот, кто спец по кофе, преимущественно по эспрессо. — Твой любимый, — говорю о напитке. — Да... Это сама судьба, — шатенка произносит таким голосом с выдохом, словно растеклась сейчас в лужицу, ну или перед баристой. — Никогда не думала, что ты хочешь выйти замуж за кофе, — подшучиваю над подругой, хотя прекрасно понимаю, о ком девушка. Октавия не слышит меня. — Он такой, он такой... Я бы на нем женилась. Накаченный, уверенный в себе, а улыбка... Я бы хотела, чтобы именно с такой улыбкой на губах мне делали куннилингус и заталкивали член. — Все-все, хватит, — морщусь от отвращения, боясь представить себе такое. — Ты хотела сказать, выйти замуж, да? — Не-ет, Кларки. Жениться, я правильно выразилась. Я бы сама сделала ему предложение. — Так все равно замуж, за мужчину, — глупость какая. — Ну или так, мне не принципиально. И тут до меня доходит... — Так, ты влюбилась! — Верно подмечено! — Сколько вы знакомы? — уточняю. — Один день, но это все не важно, понимаешь?! Линкольн – моя судьба! Закатываю глаза, понимаю лишь-то, откуда такая глупость проснулась в подруге. — Вы общались уже? — Ну да... Я попросила сделать его кофе... И взгляды считаются? А вот и заключительный вопрос, который бьет точно в цель. — Сколько ему лет? — Тридцать восемь... — Господи, О! Ты с ума сошла! Тебе двадцать и он в отцы тебе годится! — если бы он стал папочкой в восемнадцать. — Ты ничего не понимаешь, Кларк. Ты даже в сексе ничего не понимаешь, а пытаешься меня судить, — обиженно произносит подруга. — Я не сужу, — глубоко вздыхаю. Да, я просто переживаю за нее. — Возможно, у него семья есть, дети... — Нету. — Ты откуда знаешь? — Я спросила все у бармена про него. Ну то, что он знал. Может, он про семью и не знает? — Ладно, О, мне пора, — понимаю, что время уже за полночь. — Будь осторожна. Я волнуюсь. — Иди, Кларк. Я тоже люблю тебя! А о блокаторе все же подумай. — Спокойной ночи, — не реагирую на ее слова о блокаторе. — Спокойной, подруга.