Конвейер

Кое-как успокаиваюсь, вклеиваю листы и убираю книгу подальше. А позже звоню Октавии. Мне нужно ее успокоение, ибо я завтра никуда не вылечу... — Где ты пропадаешь, Кларк?? Ты в порядке?? — опять взволнованный голос. — Нет... — Кларк, рассказывай! Или я сойду с ума, а завтра плюну на учебу и приеду к тебе, буду проситься, чтобы меня пустили к тебе, а если нет, то дойду до суда! Бредовая идея, конечно, но подруга чуть поднимает мне настроение, точнее, после этого я готова ей все рассказать. — Меня завтра уже не будет здесь... — и рассказываю ей все, вплоть до нашего совместного ужина и агрессии на меня сестры. Блейк только тяжело вздыхает весь мой рассказ. А что она может? Ни я, ни она не всемогущи. — Кларк... конечно, все ужасно, но пойми меня правильно, я стараюсь найти положительные моменты для тебя. Как мне кажется, Лекса позаботилась о тебе. Ты закончишь учебу уже будучи офицером, не все смогут издеваться над тобой, плюс деньги, которые у тебя скопятся за все время, этого хватит на хорошую квартиру или даже дом. А насчет родителей... может, я буду неплохой заменой им, а? Как думаешь? Я не хочу возвращаться к своим после получения диплома, поживу с тобой, если ты не против. — Господи, О... Это было бы замечательно! — еще раз понимаю, что моя подруга лучше всех. — И что ты там говорила об отпуске в теплых странах? — Не я, а Командующая. И я ничего не уточняла, так как была очень подавлена. — Хорошо. Вспомни, что это первый твой отпуск за всю жизнь, и попробуй хоть немного порадоваться. Как ты сама говорила, многие были бы рады оказаться на твоем месте. Нахуй их всех! Забудь обо всем и просто оторвись там! — Угу. — Не грусти, Кларк. Когда-нибудь, возможно, непонятным для нас способом все обязательно наладится! — Спасибо, О, — честно, мне стало значительно легче. — Как у тебя там дела? — О, ты была права во всем. Я напугала Линка своей настойчивостью, и он решил, что я девушка легкого поведения. Возможно, это было и так, пока я не встретила его... И когда я начала играть в игнор, он начал бороться за меня, — счастливо рассказывает шатенка. — Прикол, теперь я официально состою в отношениях! Впервые! И да, он подарил какой-то мне семейный браслет, который доказывает, что я – его. Блин, это так глупо, но так мило! Я счастлива! Эм... извини. — Все хорошо, О. Я очень рада за тебя! — Спасибо, Кларки. Рано утром меня будит Анья, провожая до ворот к машине, которая отвезет меня в аэропорт. Напутственно говорит мне что-то типа «не проеби все», правда, на цензурном языке. Я еще сонная, поэтому мало что помню. Окончательно проснулась я лишь тогда, когда оказалась через три часа полета на самолете в десять утра в столовой севера. К слову, ничего не поменялось с того времени, как я покинула его шестнадцать лет тому назад... Это самый мой нелюбимый промежуток жизни... А, нет, все же поменялось. Старую повариху уволили, а ее место заняла блондинка. — Найла, — представилась она мне, одаривая лучезарной улыбкой, подавая поднос. Кстати, неплохой лучик света среди серой и белой жизни здесь, но я не за этим тут. К концу первой недели меня боялись уже все дети, вплоть до обнаглевших, которых привезли сюда в возрасте пяти-шести лет. Я не думала, что могу быть таким исчадием ада... Могу, но не с детьми же, им и так тут плохо живется. Девочку по имени Сара я в первый же день отправила в одиночку. Такое строгое наказание за совершенно детский проступок: девочка разогрела в микроволновке мороженое, которое давали на десерт, то перегрелось или взорвалось, не знаю, но стены были все уляпаны. Ребенок покашливал, но все равно хотел эту детскую сладость, а я так... Даже вспоминать не хочу, как кричала на нее, когда та обливалась слезами... После был мальчик Кристиан, у него была игровая приставка, которой он отвлекал не только себя от устава, но и других, когда я на уроке им его зачитывала. Игрушка вылетела в окно и, думаю, разбилась. Это был пятый этаж. Пятилетний мальчонка простоял в углу с трехлитрой банкой около трех часов, пока она не разбилась, выпав, а его детские руки тряслись в треморе, как у предстарелых, еще до утра... Трехлетняя Джулия тащила в рот все подряд и практически съедала это. Не глотала, но разжевывала полностью, особенно колпачки и ручки. Девочка была слишком дикой, как звереныш, и неопрятной. К полудню вторника я и с ней разобралась... Она мыла полы и плакала. Для нее даже швабра была неподъемной, что уж там говорить о другом. Неделя продолжалась в том же духе. Казалось, что я уже всех новеньких успела наказать, что они быстро стали зашуганными, как только моя нога ступала в помещение, где они находились. Я была слишком жестока... Такого послушания добивались от нас только через месяцы или годы пребывания здесь. Не знаю, возможно, чувствуя себя глубоко несчастной и тоскующей, я сверхсильно наказывала деток. Даже Индра смотрела на меня косо, и я не сомневалась, что все доходит до Командующей, ибо к выходным начались звонки. Я не отвечала. Затем текстовые сообщения полетели. Кларк, как дела? Ответь! Что за матриархат там творится?! Кларк? Я не отвечала, но читала каждое сообщение. Мне хотелось, чтобы она писала и писала, не останавливаясь и не забывая обо мне. Кажется, я бы даже душу за это дьяволу продала. Мне даже пофиг было бы, если Лекса ругалась и стервозно приказывала в них. А еще я очень хотела ее увидеть, словно прошла не неделя, а полгода. Мне не хватало не только ее тела, точнее, мне отчаянно его не хватало, но еще и вспыхивающих между нами искр. Лекса знала, что я еще тот подарочек, но мирилась со мной, не отчисляя и больше не наказывая. Когда пошла вторая неделя, сообщения прекратились. Тогда я начала волноваться и переживать, что мое место, которое никогда не было моим, занял кто-то другой, другая. Было противно и больно. Хотелось даже отомстить, переспав с кем-то... С каждым днем мои мысли становились все грустнее и отчаяннее. Что она делает дома в выходные одна? И дома ли она? Что, если после окончания моей учебы она отправит меня сюда навсегда? И север станет моим домом? И будет посылать сюда на протяжении оставших трех лет часто? После таких мыслей я засыпала в слезах, понимая, что меня сломили полностью. Не стоило мне так рыпаться. Возможно, этого всего не было. Сейчас я понимаю, что мне стоит поговорить с отцом. Мне нужна их родительская поддержка. Октавия как я, а мне нужны взрослые люди, даже если я не буду жить с ними потом. В воскресенье второй недели медленно начинаю собирать чемодан. На это уходит практически весь день, ибо боюсь, что моя свобода опять отдалится от меня. К вечеру приходит сообщение. Планы изменились. Самолет на Гавайи завтра в 09.30. Пришли смс, когда приземлишься. Я встречу тебя там. И сейчас вышли смс, если прочитала. На секунду я замираю. Неужели на Гавайях мы будем вместе? Пошлю. Все хорошо, Кларк? Меня немного озадачивает, что она второй раз интересуется, как у меня дела. Она не делала этого, когда мы были рядом. Разве что и ее недели были не из лучших. Да. У вас? Перехожу вновь на формальные отношения. Что-то мне так не кажется. Увидимся – разберемся. До завтра. Она не отвечает на мой вопрос, а я не отвечаю ей совсем. Знаю, что мы завтра увидимся, но как вести себя с ней? Как и раньше? Боюсь, что у меня не получится... Во мне что-то сломали этой ссылкой. Завожу будильник, собираясь спать, но слышу робкий стук в дверь. Не догадываясь, кто это может быть, открываю. На пороге стоит повар в темном шелковом халате. — Найла? Девушка уверенно идет на меня, я пячусь назад. Дверь закрывается, халат скатывается на пол, и обнаженная нимфа предстает передо мной. — Кларк, у нас так было мало времени на общение, но я чувствую, что эта встреча неспроста... — речь прерывается нашим поцелуем... Поникшая, ожесточившаяся и растоптанная, я летела навстречу... нет, не своей судьбе, как это обычно бывает, а просто-напросто к человеку, который сделал это со мной. Несмотря на все это я дико нервничала, мысленно придумывая антиагрессивную, но негативную речь, долго продумывая возможные сценарии нашей встречи, прорабатывая при этом план. К слову, теперь я могу себе признаться в том, что расстояние не решало наших... моей проблемы. Нас разделяли тысячи миль, но это не притупило моей жажды смуглого тела. Почти каждую ночь я видела ее во сне, просыпаясь невероятно одинокой и разочарованной. Я провела уйму времени, гадая, что она делает. Скучает ли по мне, как я (хотя бы по сексу со мной)? Пыталась дозвониться до Рейвен, Никки и Беллами, чтобы узнать хоть что-то о ней. Рей не взяла мобильник, Никки ответила, но быстро закончила разговор, Беллами сказал, что очень соскучился, и чтобы я скорее возвращалась, а так же рассказал, что хорошо, что меня тут нет: на практике Командующая вытрясает из них душу, и однажды у Мерфи даже был перелом руки при нападении в бою без правил на полковника со спины. Так что теперь многие ненавидят брюнетку, но все равно ведут себя уважительно. Понимаю, насколько сильно нужно было разозлить Лексу, чтобы она так отреагировала. Сама я не раз выходила за рамки дозволенного, но Вудс либо усмехалась над этим, либо привыкла к переменам моего настроения и «неуважительному» обращению с ее телом. Несмотря на это наши взаимоотношения функционировали как часы, лишь последний раз давая сбой, но все же меня не покалечили. А может, не только я запуталась? Часто думая о последней нашей ночи, проведенной с ней вместе, я понимала, что не только во мне произошли изменения, но и в полковнике. Не важно, сколько раз она повторяла, что это просто секс, но нам пора было остановиться. Наша решимость таяла, как сгорающая свеча, как только мы касались друг друга. Я не желала бросить карьеру ради обычного траха с кем бы то ни было. Слишком много сил и времени было пожертвовано ради этого. Когда самолет пошел на снижение, хоть и с опозданием, бабочки в моем животе вновь оживились, впорхнув наверх к грудной клетке, и в ту же секунду меня стошнило в пакет, предоставленный авиакомпанией. Да, я пугалась и нервничала все сильнее. На выходе из салона самолета зашла в туалет, чтобы принять более свежий вид, а также отправить смс. Приземлился. Я говорила о самолете, ничего личного, ничего о себе не добавляя. Когда я вышла, то пыталась в толпе встречающих рассмотреть полковника, но ничего не увидела, чувствуя себя маленькой и потерянной девочкой, которую должны были встретить родители, но забыли. И придется торчать в аэропорту неизвестно сколько времени, пока о тебе вспомнят. Ощущая тяжесть в животе, я остановилась посередине между выходом из самолета и толпой людей, чтобы совсем не потеряться. И спустя пару минут с правого бока меня схватили за запятье, выдергивая из толпы прилетевших, которая уже образовалась вокруг меня. О боже... Не увидев еще, кто это сделал, я уже чувствовала тепло ее руки. Дерьмово, когда мое тело сразу так начало реагировать... Подняв взгляд, я увидела, что полковник выглядела лучше, чем когда-либо в моей памяти. Неужели за две недели можно было так похорошеть? Она словно выросла, хотя, возможно, эту высоту добавляли высокие каблуки. Ее темные волосы пребывали в прекрасном беспорядке, завивались, словно после сна, когда девушка просыпалась и только расчесывалась, а не занималась их выпрямлением и укладыванием. На ней были темные, утягивающие брюки, белая рубашка с растегнутыми несколькими пуговицами у горла до ложбинки, которую прикрывал мой любимый галстук красного цвета, и темный, бархатный пиджак. Костюм, несомненно, новый, но зачем? Ведь здесь жарко. Или так приемлемо полковнику появляться во всех местах? Могу лишь догадываться, что она тоже недавно с рейса. Но, согласитесь, нереально выглядеть так, словно сошел только недавно с подиума после пяти часов проведения в самолете? Я, например, устала, ощущаю некую щетину в подмышечных впадинах и ногах... На ее лице красовалась улыбка, а еще моя рука пребывала в ее руке, что я упустила во всем своем оценивании внешного вида полковника. Спустя пару минут вижу, что ее лицо мрачнеет. Это от моей внешки?? — Привет, — бормочет полковник с хмурым взглядом. Блин, у меня такая тоска по всему телу, отдает болью практически во всех местах, а ее сухое «привет» не спасает, делает только хуже, хотя я и сама не понимаю, что сделает мое существование хоть капельку лучше, если только она не затащит меня в туалет и не отымеет... И это еще больше погубит меня. Что я потом буду делать? Я и так две недели наматывала сопли на кулак, ничем не отличаясь от мыльных опер, которые то и дело крутят по бестолковому ящику. — Привет, — выпаливаю я, опуская глаза на свой чемодан. К слову, зная, где я проведу отпуск, временами развлекала себя подборкой в инернете нижнего белья, бикини и другой легкой одежды. С неохотой вытягиваю руку из ее ладони, и мы вместе направляемся к выходу. — Как долетела? — Неплохо, полковник Вудс, — это нелепо, но я все же отвечаю уважительно, как будто я желала, чтобы она меня выбесила хоть чем-то, не хочу быть пустым роботом. А именно в это меня превращает боль от всей этой немыслимой ситуации. — Кларк, — останавливает брюнетка меня на выходе, хватаясь за ручку чемодана, — ты до сих пор обижена на меня за то, что я отправила тебя на север? — Нет, — отпускаю чемодан. Хочет – пусть сама везет. Выхожу из здания аэропорта, останавливаюсь в поиске такси. Командующая выходит следом. — Тогда что не так? Ты не ответила ни на один мой звонок и сообщение. — Времени не было. — А звонить агентам Рейес, Николс и Блейк было? — Да, в это время вы не звонили, полковник, — я не вижу ее, ибо все выискиваю такси, а ее голос кажется раздраженным. Еще бы, я вновь вступаю на опасную дорожку нашей игры, главное – не закончилось бы так же, как и всегда... Слышу тяжелый вздох за спиной. — Ладно, потом. Я машину взяла в аренду. Пойдем, — указывает она мне рукой. — И многое, что изменилось, теперь я – генерал, – усмехается Вудс. Вместо того, чтобы увидеть голод в глазах, я замечаю усмешку, понимая, чем она занималась все эти недели. И никто не скучал по мне... — Кларк, не веди себя как ребенок. Это уже смешно, — Лекса захлопывает заднюю дверь, которую я открыла, и убирает мой чемодан в багажник. И даже это не заставляет меня вспыхнуть, как это бывало обычно. Что со мной не так? Нет, я не остыла к брюнетке, но что-то не так. Возможно, по-стандартному (как это было у нас) мы уже не сможем возбудиться? Черт, я опять думаю не о том. Плюхаюсь вперед, отворачиваясь от водительского кресла. Замечаю, как Лекса уже садится без пиджака, а рукава рубашки закатаны до локтей. — Что ты тут делаешь? — задаю вопрос, когда Вудс заводит мотор. — Отдыхаю. Перевожу грозный взгляд на брюнетку. — Хорошо. Мне положен отпуск после выполнения тяжелого задания. — И ты решила провести его со мной? — СТОП, Кларк, остановись! Меня опять сносит или заносит, словно мы оказались в начале нашего пути. Только сейчас я не боюсь ее и наказаний одиночкой. Генерал хмыкает, словно я сказала чушь. — Не совсем с тобой. Можешь быть уверена, номера в отеле у нас разные. А вот время можно и вместе провести, чтобы было не так скучно, тем более у нас его не так много. Я так и не знаю, насколько мы здесь, точнее, сколько терпеть мне ее. — Я тоже устала после перелета. Сейчас мы отдохнем, а вечером поговорим, чем займемся в эти дни, хорошо? Не отвечаю. Пусть как хочет принимает это, за мое согласие или нет. Наступила тишина. Я следила, как мелькают пальмы за окном, пыталась их считать, но только чтобы не взглянуть на нее, не посмотреть в лесные глаза, которые стопудово затянут меня в свою чащу. А еще меня одолевало странное желание коснуться до ее руки, которая покоилась на ручнике, до скулы... Хотелось сказать, чтобы она остановила машину и обняла, и забрала весь этот холод с моей души.