Конвейер

Усадив брюнетку на край кровати, я развела ее ноги. Погладив бархатную кожу, принялась целовать ее бедра и нежную теплоту между ног. Ее неповторимый вкус проник мне в рот и в голову, стирая все остальное. Вот что со мной делала генерал Вудс! Кто еще здесь был под контролем... Поднимаясь на ноги, я толкнула Лексу на простыни и легла сверху, скользя губами и языком по ее телу, больше отдавая внимание чувствительным местам. Стоны и вздохи брюнетки наполнили комнату, смешиваясь с моими. Но сегодня я опять хочу слушать только ее, хочу доставлять удовольствие, погружаясь в эту женщину снова и снова, и снова. Наши тела словно слились воедино. Во время бешеных поцелуев мы хватались друг за друга, стремясь прижаться как можно крепче, и наши бедра сплетались, двигаясь в одном ритме. Каждый раз, когда задевались клиторы, раздавались мои и ее громкие стоны. По-другому мы не умели находиться друг с другом. — Я невыносимо хочу войти в тебя, — шепчу, зная, что она поймет. — Чемодан. В середине, — низкий стон срывается с ее губ. Я срываюсь к чемодану, чуть ли не ломая замок, распахиваю его. Выкидываю практически все из него, пока не нахожу то, что мне нужно. Подхожу к кровати, защелкивая завязки страпона на бедрах, затем слегка приседаю и ввожу один конец в себя, завершая сию конструкцию щелчком в области талии, подтягивая расслабленные ремешки. Мне удается сделать это довольно быстро, хотя я видела его только в учебнике и пару раз на генерале. Как велико мое желание... — Ты хочешь этого? — переспрашиваю. Все же я не так опытна, как она, и многим, как мне известно, не всем нравится такое. — Да, — выдыхает она умоляюще, приподняв бедра. Кончиком силикона касаюсь ее входа и замираю, желая продлить это мгновение. Ее ступни смыкаются вокруг моей талии. Переплетаю наши пальцы и прижимаю ее руки к подушке. — Пожалуйста, Кларк, — она сама просит, без моих вопросов... Кажется, я схожу с ума от этого. — Я схожу с ума. И мы думаем об одном и том же. Опустив голову, касаюсь лбом ее лба, и, наконец, резким толчком проникаю вглубь на всю длину. — Черт, — застонала Лекса, закатывая глаза. — Повтори, — задыхаюсь, шепчу и начинаю двигаться. — Кларк... черт! Я хотела слышать ее стоны со своим именем все время. Вставая на колени, я начала двигаться в одном ритме, а наши пальцы были до сих пор в замке. — Мне бы хотелось делать это вечно, — шепчу сквозь стоны, ощущая, что скоро кончу. Я слишком долго была вдали от нее, и мои самые яркие сны не могли сравниться с тем, что происходило сейчас. — Хочу трахать тебя так каждый день, — рычу, теряя весь свой контроль. — Когда у меня плохой день, хороший, я хочу приходить к тебе после пар, трахать тебя, а ты будешь ебать меня. — Почему? — шипит брюнетка сквозь стиснутые зубы. — Почему мне нравится, когда ты так груба и жестока со мной? Почему мне нравится позволять тебе единственной доминировать надо мной? Извини, конечно, но между нами стерва ты! Ох, мне припомнили нашу первую встречу. Я снова легла на нее, рассмеявшись ей в шею. Мы двигались безо всяких усилий: кожа, мокрая от пота, скользила. С каждым толчком она поднимала бедра, а ноги, сомкнутые на моей талии, вгоняли конец глубже. Я настолько была поглощена ею, что время словно остановилось. Наши руки все еще были сплетены, и ее хватка стала сильнее. Лекса приближалась к оргазму. Ее крики становились громче, и она повторяла и повторяла словно молитву мое имя, это почти доводило меня до пика. — Кончай! — отчаянно хриплю, мне хотелось получить наслаждение одновременно. — Давай, Лекса, кончай вместе со мной. Я приказываю тебе! Она сжала ноги сильней, дыхание прервалось, и тело подо мной напряглось. Я усилила движения, ибо была сама почти на краю, и в этот момент Лекса выкрикнула мое имя. Крики заглушились в мою шею, и она кончила, бешено сжимаясь подо мной. Нас накрыло одновременно, и это было лучшее чувство в мире. Рассыпаясь в пыль над ней, я уплывала бледно-зеленым светом туда, где, возможно, были только космонавты, и то их нога не могла ступить там. Придя в себя, заметила, что наши носы касались друг друга. Дыхание было хриплым и прерывистым. У меня во рту все пересохло, мышцы ныли, и я была вымотана. Скатываюсь с нее, замечая, что Лекса дрожит. Она никогда не мерзла, точнее, не помню такого. — Тебе холодно? — Нет, — улыбается брюнетка. — Просто совсем обалдела от твоего повелительного тона. — Ох... — я и сама была в шоке от себя. Генерал стянула с меня страпон и накрыла нас одеялом, а я притянула ее к себе. Мне не хотелось чтобы она уходила. — Я тоже. Повисло молчание. Я хотела, чтобы она забылась и уснула здесь, но, испугавшись, что сама быстрее усну, прошептала: — Не уходи. — Я никуда не ухожу, Кларк. Целую ее в висок, ощущая, как проваливаюсь в темнеющую дремоту. Чувствую вибрацию по всему телу и ощущаю, как что-то упругое ласкает мои сверхвлажные складки. — Лекса-а, — выстанываю. Мне столько раз снились такие сны, что я терялась в пространстве, когда просыпалась. Не хочу просыпаться. — Гриффин, не смей открывать глаза! — Ты уже разговариваешь сама с собой? — слышу насмешку, которая доносится откуда-то снизу, и распахиваю глаза. В комнате темно, но я отчетливо вижу копну темных волос между моими разведенными ногами. Лекса вновь провела язычком по клитору. — Лекса? — Помолчи, Кларк, — усмехается девушка в мою промежность, обдавая ее теплом. Ее губы обхватывают мой клитор, начиная его надрачивать: назад-вперед. Ее палец скользит по складкам, проникая в меня. Я еле слышно застонала, когда она начала плавно двигаться. Я шипела, рычала, хрипела и ругалась нецензурной бранью, ибо ощущения спросонья намного острее и ярче. Хотя, возможно, ты просто представляешь, что вы живете вместе и такое у вас каждый день: среди ночи или ранним утром. Да и у меня никогда такого не было после сна. Это невероятно теплое и нежное ощущение. Кажется, я всю жизнь мечтала именно об этой части постельных отношений. Я доминирующе глажу ее по голове, говорю что-то типа такого: «хорошо, детка», «молодец, малышка», «сильнее, красотка». Не знаю, откуда бралась в тот момент эта пошлость, но мне реально было хорошо. Я парила в мягких облаках, намереваясь в скором времени свалить в космическую гладь. Лекса сосала сильнее и быстрее двигаясь во мне. — Лекс? — грубым голосом отвлекаю ее, и она отрывается, удивленно всматриваясь на меня. — Что? — Я хочу тебя трахнуть! — Опять? — Снова! — грублю, но знаю, что она не совсем поняла меня, а точнее, как я хочу ее трахнуть. Меняю нас местами, оказываясь своей промежностью над ее лицом. Она смеется, притягивая меня за бедра. Но ее смех не долгий, ибо я выгибаюсь в спине, дотягиваясь рукой до ее сочащейся промежности. — Это лучше утро за всю мою жизнь! Она улыбнулась, а потом лицо Командующей блаженно засияло, когда я продолжила свои скользящие движения по всей ее вульве. Лекса вошла в меня языком, плотно утыкаясь носом в клитор. Я вскрикнула от неожиданности, когда почувствовала шевеление внутри себя. Это было невероятное ощущение, которое тоже со мной случилось впервые. Меня насаживали на язык! Ускорив ритмы, я с трудом могла осмысливать брань, которая летела из моих уст, что-то типа: «внутри меня ты не такая уж генеральша», «как я тебя сильно хочу», «выпей меня до дна», «я мокну в твоем присутствии», «как я люблю, когда ты кончаешь». Я ощущала, как наше напряжение растет с каждым движением и словом. Мы стонали, выгибались навстречу друг другу и судорожно выкрикивали имя друг друга. Оба наших тела бились в конвульсивном оргазме. Когда я уже была не в силах держать свое тело, то лежала на ней. Момент, когда я рухнула, я упустила. Скатившись с брюнетки, я кое-как вернулась из позы вальтом назад к ее лицу. Лекса притянула меня к себе, и я прилипла к ее телу, так как наши тела были покрыты потом. Как она меня, нас укрывала, я уже не помню, ибо в этот момент уже продавала душу Морфею. Что-то изменилось и этой ночью. Будет ли у нас завтра время поговорить, будем ли мы вообще разговаривать? Но я больше не хочу уезжать от нее или убегать. Пусть все идет своим чередом, а я приму все, о чем Лекса попросит, даже если это была наша последняя ночь и связь. Рассвет вступал в свои права, все больше пробираясь под мои закрытые веки. Я пыталась оттолкнуть его, ибо не хотела просыпаться. Что будет дальше? Мне было тепло и уютно, я была в безопасности. Все то, о чем можно было только мечтать. Тяжелая картина сна о нашем расставании проплыла у меня в голове, и я плотнее укуталась в одеяло, как вдруг одеяло укуталось в меня. Ко мне прижалось горячее тепло, и, распахнув глаза, я обнаружила знакомую копну темных волос. По телу побежали мурашки не от возбуждения, а от того, насколько приятным было это зрелище и ощущения, когда Лекса была прижата ко мне. Ее голова покоилась у меня на груди, губки были слегка приоткрыты, а чужая слюна щекотала мой сосок. Ноги наши были переплетены, и своим бедром я ощущала влажность промежности генерала. Я хотела прикоснуться к ней, но не хотела будить. Никто не заставлял меня чувствовать такое: ни тот парень, ни Найла. Я была готова нырнуть в эти чувства с головой, но боялась, что именно сегодня это все и закончится, поэтому, скатив девушку с себя, попыталась выбраться из-под нее. Было тяжело, несмотря на хрупкое тельце. Лекса пробормотала во сне мое имя, а затем вновь равномерно засопела. Какое-то время я наблюдала за ней, а потом ушла в ванную. Взглянув на себя в зеркало, опять увидела раненного после боя бойца: на шее, плечах, животе и груди красовались красные царапины. На левой груди был укус, а на правой засос. Я и не помню, в какие моменты они были оставлены. — Что-то ты рано просыпаешься, — меня вырывает из мыслей еще сонный голос. В зеркале вижу обнаженную Лексу с ухмылкой на губах. Мои соски мигом затвердели, а волосы на теле встали дыбом. Я не знала, что сказать. Или лишь улыбнуться в ответ? Она порвет со мной сейчас, или мы все-таки примем душ и позавтракаем? Да, я виновата и не снимаю с себя вины. Я бы тоже не простила... Но брюнетка меня поражала. Кажется, она была готова еще к одному заходу, жадно всматриваясь в меня, а точнее, в мои интимные места. Я взяла полотенце, смущаясь и закручивая махровую ткань вокруг себя. — Иди сюда, — недовольно, но тихо прорычала девушка. Не пытаясь даже огрызнуться, я сделала так, как велено. Генерал захватила меня в свои объятия, прижимая к себе. — Скажи, о чем ты сейчас думаешь, Кларк? Командующая с ума сошла. Как я могу запихнуть тысячу мыслей в одно предложение? Поэтому я немного меняю нас ролями. — Ты то и дело повторяешь, что не спала с другими девушками с нашего первого раза... Это правда и почему? — приподнимаю взгляд на ее лицо, но не отрываюсь от тела, продолжая слушать спокойный стук ее сердца. — Я не хотела других. Не знаю, как понимать это. Какое-то общепринятое выражение. Просто еще не встретила ту самую, поэтому не прочь с тобой позажигать. Грустно опускаю свой взгляд, ощущая, как генерал вздыхает и целует меня в волосы. — Я чувствую себя с тобой рядом живее, чем когда-либо, — признается негромко Лекса. — А для меня нахождение с тобой рядом подобно тому, как если бы я взорвала Статую Свободы... — вторю ей тоже слегка размыто. — Меня могут выгнать из ЦРУ. — Без меня тебя никто не отчислит, — фыркает Лекса, закатывая глаза. Ощущаю, как мы движемся к кровати, с меня соскальзывает полотенце. Даже знаю, кто этому способствует. Мы ложимся и молчим, каждый пребывает в своих мыслях от размытых признаний. Я так и не понимала, как брюнетка относится ко мне. Была ли я прощена? А если нет, то почему она еще тут? Затем в мою голову врезаются ее слова «живее», и я смутно припоминаю, что слышала некий разговор. Анья разговаривала с кем-то, второго человека я не видела в узкую дверную щель, а из-за гула студентов в коридоре было трудно расслышать некоторые слова, да и голос, которому я раньше не придавала никакого внимания. — Я познакомилась кое с кем, и с ней я чувствую себя вновь живой. — И с кем же? — усмехается шатенка. — ... Здесь я ничего не услышала. А для чего я вообще подслушивала? Ну, я очень любопытна, а еще в нас это заложено, подслушивать что-то, чтобы потом получить выгоду от этого (конечно, это говорилось о заданиях). — Боже, она? Блондинка? Тебе никогда не нравились пустоголовые, даже в постели с ними скучно. И ладно я, но ты и ... Голос понизился до шепота, что тоже мне не дало распознать слово. — Мир сходит с ума... Наступает Апокалипсис! Остановите планету, я сойду. — Не утрируй. Чем я хуже или лучше вас? — Вот именно, лучше! Слишком правильная! Теперь-то я понимаю, почему из супер... она превращается в пустоголовую. Все благодаря тебе! — Я перевоспитаю, и она вновь станет лучшей! — Ага, и лучше тебе заняться этим быстрее. Ты же знаешь, что ей интересуются ВСЕ структуры, только и ждут ... От меня ускользает практически целое предложение. — И она умна! А вообще, как я вижу со стороны, это она тебя перевоспитывает... Ваши стоны «О, да... » – всему тому подтверждение. — Анья! И не ври, таких стонов не было. — Это все несерьезно. Это глупость. Закончи все. — Отвяжись, Нельсон! — Стерва! — Вот так же говорит и она. Дальше был смех, и, совсем ничего не поняв, я забыла об этом разговоре, но, кажется, это была Лекса, и говорила она обо мне. Этот разговор был на следующий день после нашего секса в подсобном помещении учебного ЦРУ. Срань Господня! Неужели мамка нас слышала? Ощущая, как ладонь бродит по моей голой пояснице, вырываюсь из водоворота своих мыслей. — Я для тебя зло, Кларк? Что? Хмурюсь, не понимая. — Ты сказала, что я делаю тебя другой. Вспоминая вчерашние свои слова, вздыхаю. Много, что было сказано на эмоциях, не подумав. Да и почему это именно должно быть плохо? А это хорошо? Уже не знаю. — Нет. Просто слегка непривычно знать, что я могу быть и такой, — чувствую, как Лекса тычется носом в мой подбородок. Откидываюсь назад, чтобы дать больше доступа к шее. — Мы – девушки, занимаемся исконным мужским бизнесом, для компенсации мы становимся грубыми и жестокими. Мы не в состоянии любить и быть любимыми, — низко произносит девушка. Сглатываю, понимая что это чистая правда, но не хочу в нее верить, хотя... Нет, я не люблю. Я в этом просто уверена. — Который час? — спрашиваю, чтобы хоть как-то отвлечься. — Пофиг, — быстро отвечает, пальцами кружа у меня под грудью. — Повернись, я сделаю тебе массаж, — проговариваю, чтобы как-то отвлечь ее от своего тела. Лекса делает. И я делаю массаж спины, только ее части. Пальчиком веду по позвоночнику, обвожу лопатки... Брюнетка приподнимает волосы, убирая, чтобы они мне не мешали. — Какого черта? — вырывается из меня удивление. Поднимаю вновь ее волосы. — Это татуировка! Прямо на шее генерала красуется чернильная строка, похожа на французский язык. Пытаюсь прочитать. Как я могла не заметить ее? Возможно, из-за пиджака или рубашки и все время распущенных волос. Ну и за сексом некогда было... — Да, — легко отвечает Вудс. — Что здесь написано?