***
Открыв глаза и взглянув на прикроватные часы, Тэхён горько выдыхает. Но ничего, без сна не умрёт сегодня, пора вставать на тренировку, он сам этого захотел, ему это необходимо. Тэ поднимается с кровати и, найдя в шкафу белую футболку и серые спортивные штаны, что висят на его талии, он переодевается. Вероятно, это старая одежда Чона, вряд ли он будет против после этой ужасной ночи. Ким прекрасно слышал, как за дверью напротив разбивались бутылки об стены и то, как Чон что-то вдыхает. Еще бы, наркотики снимают стресс, а его хоть отбавляй сейчас. Ким выходит из комнаты и стучится в дверь Гука. — Чонгук, ты уже проснулся? Тренировка в силе? Чон открывает дверь с растрёпанными волосами и оголённым торсом, запах перегара резко распространяется по квартире, а красные глаза подтверждают догадки Тэхёна, Чон не в лучшем состоянии. — Да, спускайся на второй этаж, там тренажёрный зал для жильцов. Я скоро приду, — ответил Чон, проводя ладонью по лицу и захлопывая дверь обратно. Всю ночь он строил план, как им выбраться из этой ловушки, куда их силой затолкал Сану. Обсудил с Хосоком план действий, после чего отключил звук на телефоне и начал глушить боль так, как умел. Белая дорожка порошка, вперемешку с ромом и чёрным Malboro — это его друзья в подобных ситуациях. Затуманенный очищенный разум, в котором Чонгук пребывает и сейчас, помогает расслабиться. Есть ещё одна вещь, которая идеально дополнила бы этот комплект, Чонгук задумался о ней всего на секунду, а потом одёрнул сам себя. Это было бы ошибкой. Накинув чёрное поло и заев рамёном жуткий аппетит после ночи, Чон спустился к Тэхёну. Тот неловко стоял и делал наклоны в стороны, разминаясь, рядом с какой-то пухлой женщиной. Чонгук подозвал светловолосого стройного парня. — Сначала бежишь тридцать минут на беговой дорожке, затем штанга пять подходов по десять повторений, приседания и отжимания напоследок. Я буду следить за тобой, технику тоже покажу, главное не ной, ладно? Ты сам этого попросил. — Я понял, — утвердительно кивнул Тэ и пошёл к беговой дорожке. Чон смотрел издалека на всю тренировку, изредка подходя и поправляя стойку Тэхёна и захват штанги. Парень действительно старался, он весь промок, чёлка прилипла ко лбу, а щёки заволок красный румянец. Такой разгорячённый Тэхён притягивал много внимания других тренирующихся, да и тренеров. Чон просто шикал про себя, не понимая, почему все так таращатся. Да, Тэхён красивый, но таких, как он, много, даже лучше. Ким подошёл к Чону на трясущихся ногах, но довольный собой. Он становится лучше, он смог выдержать это, значит, сможет и больше. Чон протянул ему шейкер с шоколадной протеиновой смесью и с сухим «Молодец» направился обратно к***
— Схема сегодня такая же, как и в прошлый раз, только клуб другой. Так что готовься сегодня вечером быть ещё более обаятельным, чем в прошлый раз, нам нужно заработать пятнадцать тысяч за ночь, мне плевать, что ты сделаешь и как, но товар должен быть продан. Я надеюсь на тебя, Тэхён, от этого буквально зависит наша жизнь, — договаривает Чон за обедом, пока Ким копается палочками в лапше. Его не перестаёт гложить мысль о том, как всё-таки избавиться от ультиматума Сану. Но спросить он пока что не решается, Чон и так на нервах, к тому же, каждые полчаса глотает эти таблетки, от чего зрачки почти во весь глаз. — Я понял, но что, если у нас не получится собрать столько? — Тэ опускает голову. — Тогда есть план Б, но он тебе не понравится, — Гук встаёт с места и, помыв за собой тарелку, вновь закрывается в комнате. — Что ещё за план Б? — Ким вопросительно смотрит на закрытую дверь. Даже подумать страшно, что в нём. Поэтому Ким настраивается на плодотворную ночь. Он смотрит видео соблазнительных танцев и тактик внушения, повышает квалификацию, так сказать. Немного поспав, Тэ стал собираться. Чёрные облегающие джинсы, шёлковая ночнушка, у которой он обрезал рукава и она превратилась в модную майку, чёрный чокер за один доллар из мини-магазинчика на первом этаже дома, немного взъерошенные светлые волосы и красный тинт для губ. Кажется, все модели мира в этот вечер потеряли работу, потому что мейкап уроки в YouTube творят чудеса. Тэ и сам не знал, что способен выглядеть так красиво.***
Чонгук выходит из своей комнаты, поправляя чёрную рубашку и часы на руках. Подняв взгляд, он замечает светлую макушку, сидящую на диване в гостинной. Блондин поворачивается и кажется, что без того широкие зрачки Чонгука становятся ещё шире, словно огромные бескрайние вселенные. Все знают, почему у людей расширяются зрачки, когда они смотрят на кого-то. — Тэхён? — зачем-то спрашивает Чон, словно убеждаясь в реальности этого прекрасного создания, что стоит перед ним. Может, это просто наркотики так влияют, ведь с ними мир лучше, красивее. Да, наверное, это из-за них всё. — Ну я готов, нормально выгляжу? — берёт себя за локоть Ким, ожидая ответа. — Нормально, — сухо отвечает Чон, сглатывает слюну и идёт на выход. Ещё как нормально, так, что теперь и не выкинуть из головы эту полупрозрачную майку. Накинув пальто Чимина, Тэ выходит следом за Чоном, пока тот сверлит взглядом этот всё еще непонятно откуда взявшийся кусок ткани. Наверное, украл у кого-то. На Тэхёна не похоже, но Чонгук заставляет себя думать так, потому что это поможет не грузить мозг лишними мыслями.***
— «Красная долина», — произносит Тэ на английском. Название клуба уже не радует, особенно после последнего раза, где весь танцпол окрасился в кроваво-красный. Но к счастью, в этот раз UBN не нападут, им нужно с кого-то сначала выкачать все деньги, а потом уже избавиться. — Пойдём, — проговаривает Чон, доставая руки из карманов и проходя фейс контроль. В них сейчас мешки треугольных таблеток с нарисованной спиралью. Он не знает из чего они и как действуют, придётся импровизировать, главное продать подороже. — Мы снова разделяемся? — спрашивает Тэ, оглядывая толпу, нездорово трясущуюся в такт музыке. — Да, и помни, никаких торгов, восемьсот пятьдесят долларов за упаковку. — Понял, удачи, Чон, — бросает Ким и теряется в толпе, ныряя между высокими девушками на каблуках и мужчинами, пытающимися пристроиться к любой из них. Тэхён с легкостью продаёт шесть пакетиков, богатенькие девочки, уже почти ничего не соображающие, буквально под гипнозом отдавали деньги. Дело не только в Тэхёне, но и в том, что они уже на дне, в них уже этот яд, глубоко укоренившийся, не способный отпустить, поэтому остаётся только подпитывать этот сорняк, что называют зависимостью. Дальше дело шло туго, торгашей Тэ сразу же предупреждал о невозможности снижения цены и уходил. Усатые и пузатые дядьки согласились купить по пачке, если Тэхён даст понюхать своё запястье. Ненормальные фетишисты, но это не так страшно, можно и потерпеть их мерзкие, улыбающиеся в кайфе, лица, всё-таки, от этого зависит его жизнь. Чону удалось продать всё, он весьма убедительно внушал людям, что это наркотик нового поколения, от которого кайф как от лсд или экстази, но здоровью почти не вредит. Люди с энтузиазмом покупали с запасом. Чон же так смотрел на них, словно навсегда прощаясь.***
Ночь прошла в очень напряжённом темпе, Тэхён буквально глотал свежий холодный воздух на улице после душного клуба. Чон стоял и пересчитывал деньги. — Нам не хватает немного, но думаю, можно будет из своих запасов добавить, а пока садись в машину и жди меня, мне нужно сделать один звонок. Тэхён послушно сел в машину и, смотря через затонированное стекло на Чона, спокойно ждал, это была реально тяжёлая ночь, к тому же, после тренировки мышцы изрядно болели, а после танцев и фетишистов, всё чего хотелось — это в холодный душ и чистую постель. Об этом Тэ думал, пока не заснул, уперевшись головой в боковое стекло, надув губы и тихо посапывая.***
— Да, Хосок, выбора сейчас нет, нужно потянуть время, пока мы не будем готовы. Да, я помню для чего мы копили те деньги, братья должны быть захоронены как положено, но если у нас всё получится, то через несколько месяцев мы будем одни из главных дилеров в Детройте, просто доверься мне ещё раз, хорошо? Чон кладёт трубку и, поворачиваясь к машине, усмехается в кулак. Тэхён уснул так, что его нос упёрся в стекло и теперь его лицо выглядит очень забавным. Чонгук делает фото на телефон, чтобы позже поиздеваться над таким Тэхёном, будет забавно посмотреть, как он злится.***
Прошло три дня. Как бы Чонгук с Тэхёном ни старались, собрать сумму не получалось, но Хосок обещал помочь с этим. Ким по-прежнему тренировался каждое утро, было тяжело, но всё же легче, чем в первый раз, так что дело теперь лишь во времени. Тэ сидел на скамейке в одном из редких, в этой части Детройта, парке. Голые ветки шумели и бились друг об друга, ломая свои костлявые пальцы. Пахло сыростью и гниющими листьями, что разбросаны под ногами. Рука Тэ аккуратными штрихами дорисовывала мелкие детали какого-то старичка в костюме, что кормил ворон старым хлебом на скамейке напротив. Всё-таки, Тэхёну этого не хватало, он и забыл, что вообще рисует, со всей этой новой жизнью и последними событиями, да и времени как-то не было. Но сегодня, в два часа ночи им необходимо было встретиться с лидером группировки и отдать выручку, от этого раза зависело всё будущее. Они не умеют играть по правилам, у них нет правил, поэтому остаётся только надеяться, что пятидесяти тысяч им будет достаточно. Пока Тэ размышлял, он не заметил, как старый мужчина уже стоял рядом с ним и вглядывался в лист бумаги. — Здравствуйте, — опомнился Тэ. — Можно мне посмотреть? — спрашивает вежливо старик и протягивает руку к рисунку. — А, да, конечно, простите, что без разрешения, я… — Тэхён не успевает договорить, как старик вдруг снова задаёт вопрос. — Сколько? — Ну минут тридцать рисовал, может тридцать пять, — Тэхён смотрит, не понимая. Старик улыбается и уточняет: — Сколько стоит ваша картина? Пятьдесят? Сто? Тэхён отрывает листок и отдаёт старику. — Десяти будет достаточно. Мужчина одобрительно кивает, кладёт смятую купюру в руку Тэхёна, и, забрав рисунок, скрывается из виду. Ким разворачивает кулак и улыбается. Пятьдесят долларов. И всё же, он дал больше. Такой казалось бы небольшой поступок, а Тэхёну на душе стало тепло. Давно так не было. Последний раз лишь…а впрочем, не важно. Нужно насладиться моментом, пока это возможно, ведь сегодня ночью может произойти всё что угодно. За эти дни Чон кратко посвятил Тэхёна в план освобождения из-под UBN. Они будут делать вид, что идут у них на поводу, но на самом деле они будут ездить по другим мелким группировкам и искать союзников, что смогли бы вступить на их сторону и все вместе свергнуть этого психопата, а затем все вольны выбирать, что делать дальше каждому из них. Всё, что останется от завоёванного, поделится поровну, а запасов оружия, веществ, борделей — просто несчитанное количество, так что, хватит всем. Но проблема в том, что не многие согласятся идти против, у кого-то уже может быть контракт с ними, так что придётся выискивать информацию, ходить на переговоры и ещё много всего. Но всё это время нужно не подавать виду, что что-то затевается и это самая важная часть. Всё, что требуется от Тэхёна — это хорошо работать и не мешаться.***
— Не берёт? — спрашивает Тэхён, стоя у машины. Они ждут, когда подойдёт Хосок, чтобы передать недостающие деньги Чонгуку. — Блять, нет! — Чонгук сжимает телефон в руках до такой степени, что ещё чуть-чуть и экран треснет, — Где его носит? Чёрт, мы не можем опаздывать, сколько у тебя есть? Давай, может насобираем ещё немного. Чон роется по карманам, находя ещё сто тринадцать баксов. Тэхён не может найти ни цента, пока не достаёт из-под чехла телефона, те самые мятые пятьдесят баксов. Это всё что у него есть. И он, не задумываясь, отдаёт их, потому что понимает, что другого выхода нет. Бежать и прятаться бессмысленно, у Сану везде ищейки и крысы, кругом глаза, так что после побега их найдут менее, чем за час, и убьют самым мучительным способом, перед этим издеваясь ежесекундно на протяжении недель, а то и месяцев. Парни садятся в машину и Чонгук со всей скоростью мчится к заброшенному пансионату, недалеко от города. Тэхён видит насколько напряжён Чон, как вцепился в руль и сжигает себя гневом изнутри. Хоть его и прозвали бешеным псом, он не справится с десятками людей, оснащенных оружием с головы до пят. Ни единого шанса. — Чонгук, — слышится голос Тэхёна, и Чон резко поворачивает голову, кидая раздражённый взгляд. — Чего ещё надо?! — он буквально дышит огнём, кажется, вот-вот дым из ноздрей повалит, точно у дракона. — Всё будет хорошо. Почему-то Тэхён сказал это с такой уверенностью, что Чон действительно немного успокоился, смотря в эти большие карие глаза, что всё ещё кажутся такими невинными и нежными, даже после пережитого. Чон молча кивнул, снова сосредоточившись на дороге. Он хотел оставить Тэхёна в квартире, но две вещи не дали сделать этого. Первая — Сану заключал контракт с ними двумя, так что, вероятнее всего, ожидает видеть их вдвоём, Тэ тоже смог сбежать тогда из клуба, так что он должен присутствовать. Вторая — Тэхён не хотел оставаться и прятаться за спиной Чона, он действительно стал сильнее, чем был при их первой встрече. Чонгук — тот, кто спасал его; тот, кто по сей день позволяет жить в своей квартире; тот, кто заставил начать меняться. Тэхён бы не смог остаться дома и не сойти с ума. Если с Чонгуком что-то бы случилось, то его бы тут же нашли и убили точно также. А если бы тот вернулся живым и невредимым, то Тэ не смог бы не чувствовать себя должным. Он всё ещё ничего не сделал для Чона, кроме продажи веществ, но это сомнительно, так как, раз они вдвоём продают товар, то Сану ждёт и двойную прибыль. Без Тэхёна Чону было бы легче. Ким повторял это у себя в голове каждый раз, когда Гук грубил или подшучивал над ним. И это не давало повода расстраиваться больше, Чонгук ему ничего не должен, а вот Тэ, он должен ему три жизни. Как можно отдать такой долг?***
Снова глубокая ночь. Чёрное небо, неприятный запах старой постройки и до жути страшный и пробирающий до мурашек смех ненормальных из этого здания, что готовятся принять гостей. Чонгук с Тэхёном заходят внутрь, где их уже встречает Сану. Сидя в красном бархатном кресле, попивая абсент из фужера, в котором ещё не до конца растворилась какая-то голубая таблетка. — Мои мышки пришли, я так по вам соскучился. Что же вы стесняетесь? Проходите, располагайтесь, — Тэ прошёл следом за Чоном, который, в свою очередь, встал перед лидером. — Вот рюкзак с деньгами. Мы всё продали. Ты обещал процент. Сану медленно расстегнул рюкзак и кинул его одному из своих подопечных, чтобы тот пересчитал деньги. — Мне кажется, или твоя шлюшечка немного подкачалась? — спрашивает мужчина, допивая алкогольный напиток и заглядывая на теперь ещё более подтянутую попу Тэхёна. Ким осторожно прикрыл руками опасную зону и немного отшатнулся, вспоминая прошлый визит несколько дней назад и только прошедшие синяки на шее. — Здесь сорок пять тысяч четыреста пятьдесят долларов, господин О, — констатирует молодой парень, кланяясь и отдавая сумку с деньгами. — Что? Даже пятидесяти не насобирали? Как-то хило, Чонгук-а, я ожидал от вас большего. О каких процентах может идти речь, если вы даже и ста не заработали? — раздался громкий пугающий смех психопата, — но знаешь, Чонгуки, я нашёл выход прямо сейчас, смотря на твоего парнишку. Чон сжимает кулаки, готовый к драке, хоть это и бессмысленно, смотря на автомат, висящий у врага на плече. — Что тебе нужно от него? Мы продали всё, что ты нам дал, просто дай ещё и отпусти, в следующий раз мы принесём больше. — Ой, но как же я сейчас могу верить тебе, Чонгуки? Ты меня обманул, и теперь у меня не хватает зеленых, чтобы довериться, понимаешь? За ошибки надо платить. Тэхён незаметно схватился за край рубашки Чона, крепко сжимая и пытаясь найти поддержку в этом жесте. Он здесь, на вражеской территории в логове монстра и, кроме Чонгука, у него никого нет. — Но сегодня у меня хорошее настроение, так что, я дам вам шанс подзаработать другим путём, вам даже понравится, точнее блондинчику. А ты, Чонгук, можешь наслаждаться шоу. — Что, чёрт возьми, ты несёшь?! — начал было кричать Чон, пока его руки в миг не оказались сцеплены наручниками, а пушка не приставлена к затылку. — Присядь, мой сладкий, и лучше не дёргайся, иначе, курок за твоей головой случайно соскользнёт. Лучше смотри, — указывает пальцем вперёд Сану. Тэхёну вливают в рот какой-то напиток, до боли давя на челюсть, так, что тому приходится глотать, чтобы не задохнуться и избавиться от крепкой хватки того самого лысого мужика. — Что вы с ним делаете? Что это? — Просто достаточно сильный возбудитель, чтобы съёмка прошла ещё более захватывающе. — Какая съемка? — Ох, ты ещё такой неопытный парень. Порно, конечно же, за него такие деньги отваливают, а знаешь, какое самое популярное? Нет? Чонгук сидит молча и до скрежета сжимает челюсть. — БДСМ и изнасилования. Всё-таки, люди такие животные, правда? Даже тихони смотрят такое. Люди отвратительные. — Ты ещё хуже! — почти кричит Чонгук, видя как Тэхён лежит на диване, а его щёки краснеют, пока учащается дыхание. — Разве? Вовсе нет. Люди лицемерные мрази, что притворяются святыми. Я же открытый человек, мне нечего скрывать, я не обманываю общество в том, кто я на самом деле. Несколько мужчин разного возраста начинают раздевать Тэхёна, крепко удерживая руки и ноги, что у того не остаётся ни единого шанса высвободиться. Жалобные крики, словно острые осколки, впиваются в кожу Чонгука. Он не может смотреть на это. Этот несчастный парень не заслужил этого, скорее всего, он даже не переживёт эту ночь, если пустить всё на самотёк. — Стойте! — дёргается Чонгук с места, но чья-то рука грубо опускает его обратно и прижимает к деревянному стулу. — Чонгук, ты всё портишь. Неужели сам хочешь сделать это? — ехидно улыбается Сану, словно сам дьявол смотрит на Чонгука из-под чёрных демонических глаз, в которых даже радужки не видно. Они полностью чёрные от наркотика и от его чёрной души. Чонгук задумывается на мгновение, смотря на голого, истекающего естественной смазкой парня, что елозит на диване, не зная, куда себя деть, что с ним происходит, и как не захлебнуться в слезах, текущих из глаз, пока рассудок мутнеет от накатывающего возбуждения. — Да, — твёрдо отвечает Чон, — Я сделаю это. Тэхён закидывает голову, закрывая глаза, он всё слышит, но сказать или сделать что-нибудь не в состоянии. Поэтому ему остаётся молиться, чтобы вытерпеть всё это. Он не знает, что думать. Что Чонгук лучше этих амбалов? Да, но это не отменяет того факта, что его через минуту изнасилуют. Кажется, сегодня ещё одна невинная душа падёт, распадётся в дребезги, разбиваясь о жестокую реальность этого мира. — Ох, раз так, — Сану щелкает пальцами, и с Чона снимают наручники и суют стакан с виагрой в руку, — тогда прошу на сцену, и я хочу видеть вашу потрясающую актёрскую игру, сделайте так, чтобы всем понравилось. Чонгук выпивает залпом содержимое стакана с розовой жидкостью. Начиная медленно раздеваться и разрываться на части вновь и вновь. Он понимает, что сейчас произойдёт и что выбора сейчас нет. Но он отомстит за это, отомстит за всё, что пришлось пережить ему, его братьям и Тэхёну. И эта месть войдёт в историю Детройта, как одна из самый ужасных и изощренных пыток. — Ставьте аппаратуру! — приказывает главный психопат. Подчинённые мигом ставят камеру напротив разложенного дивана и встают позади главаря. — Свет, камера, мотор, как говорится, — О Сану вновь начинает истошно смеяться, закуривая какую-то смесь. Чон медленно подходит к Тэхёну. Сейчас ему плевать на свою наготу, беззащитность перед врагами за спиной, но на этого умоляющего отступиться блондина, наплевать не получится. Чонгуку жаль, что так вышло, он понимает, что Тэхён его никогда не простит, но он должен это сделать. Лучше уж он, чем эти ненормальные ублюдки. Чон аккуратно встаёт между ног Тэхёна и сглатывает. Препарат оказывается очень мощным, самому становится тяжело дышать, а возбуждение уже упирается в Тэхёна. Тот, смотрит в упор, в глаза Чонгука и всё, что читается в его взгляде: «Не надо, не делай этого». Он не в состоянии принять, что другого выбора у Чонгука не было, у него не было. — Всё будет хорошо, — произносит Чон, с такой же интонацией, как Тэ успокоил его в машине, только вот сейчас от этого не спокойнее. Эта фраза лишь поставила точку в неизбежном. — Эй, хватит прелюдий, поторопись уже, Чонгук, — слышится отравляющий душу голос из-за спины. Гук ложится сверху Тэхёна, приставляя головку к влажному пульсирующему нутру. — Смотри только на меня, Тэхён, — Чон начинает медленно проталкиваться. Тэхён сжимается от боли впиваясь зубами себе в ладонь. — Расслабься, я не хочу причинять тебе боль, — шепчет почти незаметно на ухо Чон, пока член входит лишь наполовину. Тэхён поднимает красные мокрые глаза на Чонгука и немного расслабляется, смотря в глаза напротив. Чонгук клянётся, что готов был выстрелить себе в висок, лишь бы не видеть, как в этих самых медовых глазах, что смотрят на него снизу, гаснет то светлое и чистое, что оставалось. Словно умирающий светлячок, погасающий навсегда. Раздаётся резкий выстрел рядом с диваном и разбивается бутылка дорогого алкоголя. — Чонгук, это не подростковый сопливый сериал. Жёстче! — приказывает Сану. Чон последний раз наклоняется к уху Тэхёна и одними губами произносит: «Прости». Резко входя во всю длину и заставляя Тэхёна громко выть, что вызывает бурную одобрительную реакцию зрителей позади. Шатен начинает двигаться в темпе, чувствуя, как сильно Тэ сопротивляется и сжимает его. Чон шипит, пока Ким издаёт смешанные звуки криков и стонов. — Я сказал, жёстче! — слышится крик этого ублюдка и Чон начинает вдалбливать Тэхёна в кровать в буквальном смысле, что та стучит об пол. Входя во всю длину размашистыми движениями, Чон поддерживает Тэхёна за талию, пока тот впившись ногтями в накаченную спину и пуская струйки крови из вытатуированных воронов, задыхается. Быстрый темп выбивает весь кислород из лёгких и у Кима начинает темнеть в глазах. — Где же страсть? Покажите мне настоящую любовь! — не унимается Сану, внимательно наблюдая и расстегивая верхние пуговицы. — Поцелуй меня, Чонгук, — слышится сорвавшийся с хрипотцой голос Тэхёна. Чонгук смотрит в лицо Тэхёна, не видя больше тех эмоций, что были несколько минут назад. Он смог расслабиться и Чон уже свободнее двигается, но дело ведь не в этом. Он смирился с этой болью, со своей участью, потухший огонь в карих глазах уже превратился в остывающий пепел, который умирающе мерцает на дне. Гук впивается в губы Тэхёна, с болью сминая их, то кусая, то посасывая, получая ответную реакцию и приглушенные вздохи прямо в поцелуй. Чонгук тоже страдает, он тот, кто причиняет боль, и именно это заставляет Чонгука так же сильно винить себя и рассыпаться, его и без того сломанную душу. Проходит ещё немного времени, появляются приятные ощущения, но боль их всё же перекрывает. Громкие шлепки под насвистывание группировки, последние стоны и Чон заканчивает, выходя из Тэхёна. Он пытается восстановить дыхание, пока натягивает обратно свои штаны с боксерами. — Отличная работа, кажется, это у вас получается куда лучше, чем продажа наркотиков, может, ещё этим начнешь подрабатывать у нас? Сделаю скидочку на сумму от продаж. — Нет, — громко отрицает Чон, накидывая на Тэхёна свою рубашку, укрывая его и поднимая на ноги, поддерживая под локоть. — Можешь идти? — спрашивает Чон, так, что слышит только Ким, и тот отрицательно кивает. Кажется, он вот-вот потеряет сознание. Чонгук быстро надевает на себя свою чёрную кожанку, прямо на оголённый торс и, подхватив Тэхёна на руки, выходит из здания, получая новый рюкзак с товаром и похвалу за отличное насилие. Ему тошно от себя, он проклинает всё и всех в этом мире. Чёртового Хосока, Сану и остальных. Пока Тэхён трясётся от холода на его руках, упираясь лбом ему в грудь. Чон аккуратно кладёт Тэхёна на задние сидения, и находясь у его колен, он еле сдерживается, чтобы не разбить руки в кровь об своё же лицо. — Прости меня, Тэхён, прости, мне жаль, прости, — Чон упирается в ноги Тэ и молит о прощении. Ким молча кладёт руку на голову Чона. Сейчас у него нет сил на слова, нет сил, чтобы слушать, нет сил, чтобы прощать. Все они уходят на то, чтобы всё, что внутри разбилось на мелкие частицы и кровоточит, не убило его. Сейчас Тэ погружен в себя. Однажды, им придётся поговорить об этом, но не сегодня. Чон понимает без слов, он сам себя тоже никогда не простит. Остаётся только как-то пережить это, пробитое дно, где нет света и кислорода, где обитают самые страшные существа, пытающиеся выжить. Мотор громко гудит, и черная куча металла срывается с места. Как можно дальше отсюда, не оглядываясь, пытаясь вынырнуть. К счастью, плохие дни окончены. Пришло время дней ещё хуже. Занося Кима в квартиру, Чонгук относит его в ванную. Тэ закрывается на замок и включает воду. Он стоит напротив зеркала и рассматривает себя. Ему так тошно видеть это отражение. Царапины на коже, оставленные, когда с него срывали одежду. Фантомные порочные ощущения. Это был его первый секс, хотя это называют другим словом. Не так он представлял себе его. На Тэхёна вновь накатывает осознание произошедшего, что это был не просто кошмарный сон, это была реальность, что оказывается намного хуже. Он смотрит на разбитого парня напротив, пытается улыбнуться, но ничего не выходит, губы дрожат, а по щекам мчатся солёные капли. Кого он пытается обмануть, он больше не может улыбаться. Самая ужасная сломленная улыбка собственного отражения. Ким включает холодную воду и начинает оттирать своё тело от всего произошедшего. Нещадно сдирая верхние слои кожи, лишь бы избавиться от этого ощущения, словно душу в грязи извалял. Он чувствует, как закипают все внутренности, от обиды, от собственной никчёмности. Ким кидает мочалку в стенку душа, падает на колени, поджав ноги и подставляя лицо холодным водным струйкам, что смывают горячие слёзы. Он вцепляется в свои волосы, до боли сжимая их, не в силах справиться с болью, которая теперь засела в нём, с болью из которой он теперь полностью состоит. Его взгляд падает на бритвенные лезвия. Он вернулся, настоящий Ким Тэхён, такой же слабый и жалкий, каким был. Кого он пытался надурить, спрашивает Тэ у себя, сидя около раковины и хватая острую сталь. Его больше не воскресить, он не сможет, не хочет. Самому не спастись и нет тех, кто спасёт. Всё, что накопилось, невозможно сдерживать, иначе все демоны вырвутся наружу и разрушат вселенную, погубив всех и вся. И может быть, так и стоило бы поступить, но Тэ не такой, он умеет вредить только одному человеку — себе. Обжигающая боль, и на руке появляется первая ровная линия. Глубокий порез с хлынувшей кровью. Чуть глубже обычного, но это то, что способно помочь. Ким чувствует, как всё тело вновь расслабляется, становится будто невесомым и таким воздушным. Так приятно. Тэ закрывает глаза, представляя размашистое поле в цветах и ясное небо с солнцем, что так редко удаётся увидеть в Детройте. Как красиво. Он всё больше погружается и начинает ложиться на пол, пока багровая лужа вокруг всё растёт. Он уже не слышит, как в дверь кто-то стучится со всех сил. Он так устал, что просто засыпает, услышав напоследок пропитанное ужасом и болью: — Тэхён! «Стань мне ближе бессонных ночей, попытайся со мной помолчать, я терял слишком много людей, но тебя — не хочу я терять»