***
Тэхён медленно открывает глаза, чувствуя ужасную слабость во всём теле, что даже пошевелиться сложно. Он пытается понять, где он находится. Огромная комната в чёрных тонах и простоте обустройства. Кажется, он понял, чья она. Переводя взгляд на гудящую от боли руку, он тормозит на ладони Чона, держащую её, даже во сне. Он безразлично смотрит куда-то, вспоминая, как эта самая рука крепко сжимала его вчера, пока мощное тело причиняло боль. Гук тихо посапывает, сидя у кровати. Тэ аккуратно освобождает кисть, но Чон просыпается. — Тэхён! Ты очнулся! — радостно и шокировано говорит Чон, помогая Тэ сесть, — почему ты снова пытался убить себя? Просто избил бы меня, порезал бы меня, я на всё готов, если бы от этого тебе стало легче. — Я не собирался себя убивать, — осматривает перебинтованное запястье блондин, — Я просто хотел расслабиться, как делал это раньше, но немного перестарался. Чонгук смотрит с неверием. — Просто оставь меня в покое, я в порядке, мне просто нужно умыться, — Ким идёт в сторону ванны, опираясь на стену. Чон заходит за ним. — Я попросил оставить меня. — Тэхён, если вдруг ты… — не успевает Чон закончить фразу, как Тэ слабыми движениями выталкивает его и договаривает: — Да не собираюсь я себя убивать, просто выйди. Ким не помнил, то что сказал вчера Чонгуку, находясь на грани жизни и смерти. Он даже не подумал о том, как Чонгук в четыре часа утра оттирал его кровь от этой самой плитки, на которой сейчас стоит. Чона разгрызало изнутри это бескрайнее чувство вины, но он ничего не мог поделать с ним. Только обеспечить безопасность Тэхёна и обещать, что такого больше не повторится.***
— Что на счёт работы? — спрашивает Тэ, медленно пережёвывая банановый блинчик, приготовленный Чоном. — Ты остаёшься дома и отдыхаешь. — А ты? — Мне нужно съездить к Хосоку и выяснить, почему он не выходит на связь, потом поеду еще в одно место. — Понятно, — равнодушно произносит Тэ, но немного погодя продолжает. — Можешь дать мне своих таблеток? Рука сильно болит, — не поднимая взгляда, Ким допивает чай. Чон оборачивается, стоя у плиты и анализирующе смотря на парня, затем всё же достаёт небольшую коробочку таблеток из кармана и кладёт перед Тэхёном, снова отворачиваясь. Ким берёт наркотик и уходит к себе в комнату. Включает песню Hollywood Undead — I Don't Wanna Die и кладёт на язык первую таблетку. Сладкий вкус быстро растворяется и электрическими разрядами уже отдаёт в голову. Приятное щекочущее чувство быстро заглушает боль, а приятные ощущения проникают в каждую клетку, каждый атом. Если раньше Тэ не понимал, зачем люди губят своё здоровье и принимают наркотики, то теперь он стал одним из них, он понял почему. Зачем беречь здоровье и страдать, чувствовать боль и тоску, если можно прожить короткую, но более счастливую жизнь? Вот к чему пришёл Тэхён. И почему он раньше не попробовал? Почему столько терпел, а главное – ради чего? Воспоминания разгорячённого возбуждённого Чона внезапно всплыли перед глазами, в этот раз акцентируясь на том непонятном для Тэхёна приятном жжении, что иногда мелькало. Так необычно, он никогда не чувствовал чего-то подобного. Ким быстро переключает внимание на то, что, вообще-то, Чон его насиловал; сейчас он понимает, что это был наилучший выход в той ситуации, точнее, это было меньшее из двух зол. Он понимал, что не должен винить Чонгука, ведь если бы не он, было бы намного хуже, гораздо ужаснее и больнее. Да и к тому же, кажется, пора записывать, сколько раз Чон спас ему жизнь. Тэхёну всё равно некуда больше идти. Работа и квартира только тут. Вспоминая мать и вечные побои, Ким не раздумывая снова выбирает Чонгука. Здесь ему всё равно лучше. Утихомирив свой разум, парень спокойно засыпает, восстанавливая силы и перекраивая свою душу заново.***
Чонгук звонит в звонок и дверь открывается. Заходя в дом, Хосок сразу бежит встречать его. Однако, Хосока встречает правый кулак в челюсть. Гук валит друга на пол прихожей и, беря за грудки, спрашивает: — Какого чёрта, Хосок, где тебя носило? Ты не представляешь, что произошло из-за того, что ты не пришёл! — он ударяет ещё раз и губа Хо пускает алую струйку. — Чонгук, дай мне объяснить, — пытается вырваться Хосок, перехватывая руки Чона. — Попробуй, — Чон встаёт и поднимает друга, сразу же проходя в гостинную и наливая два бокала виски. Хосок стирает большим пальцем кровь с подбородка и достаёт лёд из холодильника, прикладывая к распухшей губе. — В тот день мне позвонил этот О Сану и сказал, что если я хочу, чтоб моя мать осталась жива, то я должен ехать в штат Висконсин, где за ней наблюдал снайпер. Понимаешь? Он выследил её. Я не мог не поехать, он из тех людей, для кого чья-то жизнь словно пыль под ногами. Она моя единственная родная кровь, что осталась. Немного помолчав, Чон спросил: — А как же я? — тихо спрашивает. — Разумеется, мы с тобой братья, но я знал, что ты сможешь защитить себя, а моя мама – нет. — Я тебя понял, — опустил стакан с алкоголем Чон и закинул ногу на ногу, напрягая взгляд и поджимая от злости губы. — В чём дело? — спрашивает красноволосый, опрокидывая в себя виски. — Этот ублюдок всё знал… — Что? — Этот ублюдок знал, что ты должен был принести оставшуюся сумму мне. Он всё спланировал, а я, я пошёл у него на поводу, не подозревая, что итог был известен заранее и полагаясь на его слово, что ему нужны только деньги. Этому сатане их всегда будет мало, чужие страдания он ценит намного больше, за этим он ждал нас с Тэхёном, понаслаждаться зрелищем и насытить своего внутреннего зверя. — Чон, что произошло? — положил руку на плечо Хосок. — У меня не было выбора и я сделал самую ужасную в своей жизни вещь. С Тэхёном. Друг молчит, перебирая в голове варианты. — Мне пришлось причинить ему боль, камеры снимали всё, а этот псих ликовал от его стонов. Эти крики всё ещё не выходят у меня из головы, — Чонгук хватает бутылку за горлышко и припадает к ней, делая несколько больших глотков, пытаясь утопить эти картинки вчерашней ночи. — Мне жаль, Чонгук, но ты же сам сказал, что у тебя не было выбора. Тэхён должен это понимать. Шатен молчит, что-то обдумывая. — Он вскрыл себе вены двенадцать часов назад, но удалось откачать… Это из-за меня он поступил так… — Чон встал и направился к выходу, никакие слова сейчас не помогут, поддержка ему не требуется. — Пошли, у нас свидание с «Песчаным ветром» через час, пора ехать. Хосок поднялся и пошёл следом, строча кому-то смс и сжимая крепко телефон. На его совести тоже висит всё это. Но худшее в том, что и других вариантов не было. Они словно мыши в лабиринте, с четырьмя выходами, где за одним – сыр, а за другими – электрошокер. Вот только в их случае – сыра нет, везде ожидает боль или смерть.***
Ким просыпается от сигнала входящего смс. — Привет, Тэхён-и, как дела? Это Чимин. Тэ совсем забыл о том случае в машине и Чимине, вообще. Последние события затмили весь разум. — Привет, всё хорошо. Всё хорошо? Даже звучит смешно, но на самом деле, уже лучше. Боль, более-менее, утихла; физически он почти в порядке. Но душевно просто опустошён. — Не хочешь сегодня съездить со мной к Голубому озеру? Тэхён приподнял брови, но не удивился. Он действительно стал более отрешённым, жизнь помотала. Тэ слышал об этом озере, оно в двухстах километрах от города, но он никогда там не был. Немного подумав и решив использовать свой выходной, чтобы хоть ненадолго отвлечься, Ким соглашается. С Чимином ему спокойно, нет этих эмоциональных переворотов, от которых уже тошнит. — Да, поехали. — Заеду через час. Тэ отбрасывает телефон и начинает собираться. Попутно закинув в рот ещё одну «счастливую» таблетку, он надевает серые спортивные штаны и чёрную теплую толстовку поверх белой футболки. Расчёсывает волосы и аккуратно складывает пальто Чимина в пакет, чтобы вернуть. Спустя ровно час, Тэхён спускается к дворовым воротам. Красный Додж уже стоит разогретый и готовый к путешествию. Тэхён видит улыбку Чимина через лобовое стекло и улыбается в ответ, улыбается так, как может. — Привет, Тэхёни, — приветствует садящегося на переднее сидение парня Чимин и целует того в щёку. Ким кивает в знак приветствия, проигнорировав этот милый жест. — Ну что, поехали? — переключая передачу, спрашивает Пак, и, получив еще один согласный кивок, трогается с места. Он сразу замечает, что Тэ не в порядке. На интуитивном уровне чувствует это. Выехав из города, он смотрит на Кима: — Что случилось? — в лоб задаёт вопрос Чимин так, что Тэ сначала пугается, а потом отворачивается к окну. — Ничего особенного, — сухо в ответ. Пак резко тормозит и съезжает на обочину. Он хватает Тэхёна за плечи и разворачивает к себе, заглядывая в самую глубь потемневших от чего-то глаз, хотя раньше они казались светлее. — Расскажи мне в чём дело? — хватая руками лицо Тэхёна. И взгляд Пака, словно стрела, насквозь пронзил Кима. Чимин был тем человеком, которому хотелось доверять, он умел подставить своё плечо поддержки. Тэхён отстранился и рассказал ему о договоре с UBN и о плане Чонгука по слиянию множества группировок в одну. Чимин слушал, не перебивая; даже когда они уже приехали к озеру, что находилось в лесной зоне; по дороге к нему и даже когда Чимин уже поставил палатку. — Самое ужасное – это Сану, он заставил Чона сделать это со мной, я знаю, что он не мог поступить иначе, но не могу принять это. Мне было так больно, — Ким бросал камешки в воду один за другим, наблюдая, как разбегались круги вокруг них и создавали маленькие волны. Тэхён не плакал больше, у него уже не осталось слёз и сил на истерики. Он просто ненавидел то, что мир устроен так. — Тэхён, — Пак взял Тэхёна за кисть и заметив, как тот скривился от боли задрал его рукав. Разглядывая белую повязку, он с неописуемой тоской посмотрел на Тэхёна и узнал даже ту часть истории, что следовала после изнасилования, хоть Тэ и не сказал о ней ни слова. Чимин поднял руку Кима и коснулся губами порезанного запястья. — Пусть скорее заживёт, — улыбнулся он. Не критикуя, не злясь, не отчитывая за содеянное, а лишь приняв и поддержав. В этот раз Тэхён сам шагнул навстречу и обнял Чимина, положив подбородок ему на плечо. Почему-то Пак действовал на Кима как исцеляющий элексир. — Спасибо, — сказал Тэхён на ухо Чимину, от чего у последнего холодок по шее пробежал, а сердце вздрогнуло. — Смотри, как красиво, — Чимин переплетает пальцы с Тэхёном и указывает свободной рукой на голубую толщу воды, в которой отражаются плывущие облака. Ким смотрел, но не чувствовал этой красоты, сейчас ему нужно было не это. Скорее, было необходимо что-то безумное, чтобы перекрыть болезненные воспоминания. Ким положил в рот сладкое вещество, пока Чимин не видел и стал раздеваться. — Эй, ты чего, холодно ведь! — переживал Пак, смотря как Тэхён уже снимал футболку, а соски затвердевали от холода. — Чимин, может, у нас уже не будет другого шанса. Если не сейчас, то когда? — Тэ улыбнулся, не так, как раньше, сейчас он стал другим, — Ты со мной? Пак посмеялся этому ребячеству себе под нос и стал следовать примеру Тэхёна. Они стояли на берегу в одних боксерах, вдыхая лесной воздух и давая отпор ледяному ветру. — На счёт три? — спрашивает Чимин, смотря на волны, бьющиеся о камень, на котором они стоят. — Сейчас! — возгласает Ким, хватая Чимина за руку и прыгая в голубое озеро. Холод освежает, бодрит и отрезвляет не только тело, но и сознание Кима. Он задерживается под водой, впитывая это ощущение невесомости и свободы. Чимин выныривает, а следом за ним Тэхён. Пак зачёсывает намокшие волосы левой рукой, закидывает голову и смеется. Ким подплывает ближе к Чимину, сцепляя руки за его шеей, чтобы было легче держаться на плаву, он еще не полностью восстановился. Тэ улыбается своей квадратной улыбкой и громко дышит. С его слипшихся мокрых ресниц капают капли воды, а тело содрогается от резкой смены температуры. Сейчас ему уже почти хорошо. Но чего-то всё-таки не хватает. Наркотик уже ударил в голову, преображаяя мир и краски в нём, искривляя реальность, улучшая её. Чимин скользит взглядом по светлому лицу Кима, останавливаясь на розовых дрожащих губах. Он снова поднимает взгляд и не видя сопротивления, целует Тэхёна. Мокро, жадно и так по-собственнически. Тэхён хмурит брови и отвечает на требовательные движения Пака. Он, всё-таки, лучшее успокоительное, сейчас Тэ сосредоточен только на нём, на новых ощущениях с новым человеком. Спустя несколько минут Чимин разрывает поцелуй, упираясь лбом в Тэхёна. — Давай уже вылезать, мне это определенно нравится, но я не хочу, чтобы ты простудился. Ким поддерживает здравую мысль, и уже спустя пару минут он сидит, укрытый в одеяло в палатке и пьёт горячий чай, что Чимин взял с собой в термосе. Пак возвращается от машины с бутылкой вина в руке и парой бокалов. — Это поможет согреться куда быстрее, — утверждает он, как бы предлагая Киму. — Тогда наливай, — Тэ берёт фужер и отпивает немного красного полусухого. —Кисло, –жмурится он. — Это по началу, дальше слаще, — объясняет Чимин. Ким слушает и допивает первый бокал под рассказ Чимина о его трудном выборе алкоголя для сегодняшней поездки. Щёки вновь порозовели, а лицо Тэ выглядит более живым, чем раньше. Пак не знает, что в крови Тэхёна уже пляшет дурман наркотика, смешанный с алкоголем, что даёт еще больший эффект. Его глаза сияют дьявольскими огоньками, тело пылает жаром, а губы постоянно пересыхают, что их приходится облизывать каждую минуту. Чимин держался, сколько мог. Он валит Тэхёна на спину и в своей прямолинейной манере говорит: — Ким Тэхён, я хочу тебя. Глаза Тэ прищурились в пьяном экстазе: — Так давай, мне терять нечего, — эта фраза, словно, отрезвляющая пощечина для Пака. Он не может так использовать Тэхёна сейчас, потом это будет ещё одним болезненным воспоминанием для него. Чимин не этого хочет, поэтому медлит, разглядывая парня под собой, считывая его настоящие эмоции. — Чего ты ждёшь, давай же, трахни меня! — злится Ким, затуманенный разум не может адекватно реагировать. — Нет, — Тэхён в непонимании поднимает брови, — я не хочу использовать тебя; я хочу, чтобы ты понял, что со мной может быть по-настоящему хорошо, если делать всё правильно и постепенно. Я хочу, чтобы наслаждался ты. Ким молчит, кусая себя за язык, кажется, он совсем не контролирует его. Рука Чимина аккуратно скользит под одеяло, оглаживая хрупкие ребра и касаясь затвердевших сосков. Затем спускается ниже, проскальзывая под ещё невысохшую резинку боксеров. Чимин целует Тэхёна в ключицу, заставляя того откинуть голову и открыть доступ к шее. Затем оставляет ещё несколько мокрых следов, пока его рука нежно массирует влажную дырочку Кима, заставляя того, то напрягаться, то расслабляться. Чимин ложится удобнее и надавливает, аккуратно проталкивая один палец внутрь и вызывая первый стон. Тэ напрягается, он боится той боли, которую пришлось терпеть с Чонгуком и Чимин, словно читая мысли шепчет в ухо: — Я не он, я не причиню тебе боли. Ким выдыхает и расслабляется. Его глаза закрыты, но яркие огни мерцают перед ними, возможно, он не полностью осознаёт, что происходит сейчас, возможно, он переборщил с дозой, но одно он понял – это действительно приятно. Чимин медленно наращивает темп, следя за состоянием Кима, и когда тот начинает уже сам подмахивать бёдрами навстречу, то добавляет второй палец, разводя их и растягивая Кима. Тот закусывает губу, от добавившихся колких ощущений, но опьянение всё сглаживает. Становится ещё приятнее, настолько, что, когда Чимин вошёл в ускоренный темп, Тэ не выдержал, громко простонав. Содрогаясь в удовольствии, он убирает от себя руку Чимина. Продолжая лежать с закрытыми глазами, словно пытаясь распробовать эти новые ощущения, он утыкается тому в плечо и просто тихо греется в его объятиях, пока Пак довольно улыбается. Он хочет Кима не просто физически, он хочет заполучить его всего, полностью, от и до. Тэхёну же просто хорошо с ним, он помог отвлечься от этого гнетущего чувства, что отравляло его душу. Словно поставив на паузу весь мир, он смог отдохнуть от этого бесконечного кошмара, в который, к сожалению, уже пора возвращаться.***
— Кажется, мы на месте, — констатирует Хосок, сверяясь с адресом в телефоне. — Они не отличаются дружелюбностью, так что, если разговор потечёт не в то русло, лучше не лезь на рожон. — Ага, — отмахивается Чон и заходит в небольшое двухэтажное здание. Невысокий китаец с красной повязкой на голове встречает Гука с Хосоком и провожает их к боссу, что-то шепча себе под нос на китайском. Проходя на верхний этаж, минуя несколько деревянных дверей, Чоны останавливаются напротив самой большой, железной. С защитой у «Песчаного ветра» всё в порядке. Наверное, в бронежилетах ещё все ходят. Проходя в небольшой кабинет и усаживаясь за стол из красного дерева, Хосок осматривает помещение, оценивая положение, на всякий случай. Шесть человек с кинжалами. Это их фишка. Они отказались от огнестрельного оружия в пользу холодного, предпочитая действовать тихо и незаметно. — Чего ты хочешь, Чонгук? — без приветствия, сразу переходя к делу, спрашивает глава Цзя Ли. — Вот так, не церемонясь? Что ж, — начинает Чон, — я знаю, что вам тоже не нравится почти полная автономия UBN, они могут расправиться с каждым за секунду и от вашей банды ничего не останется, — Ли нахмурил лицо, услышав это название. Его морщинистое лицо показывало не только старость, но и мудрость, поэтому Чонгук и выбрал его, такие люди пригодились бы в грядущей войне. — Это очень опасная затея, я не буду рисковать своими людьми и присоединяться к жалким остаткам Чёрных воронов, у нас нет шансов, уходите! — махнул главарь рукой, испугавшись предложения Чона, а точнее того, что может случиться, если Сану узнает, что Песчаный ветер, вообще, хоть как-то был связан с теми, кто идёт против них. — Но ты даже не дослушал! — возмущается Чонгук, начиная сопротивляться двум шестеркам господина Цзя, что уже силой выпихивали его из кабинета. У Гука уровень стресса уже давно вышел за переделы нормы, он не выдерживает и срывается с цепи. Хосок, уже вышедший за дверь, оглядывается в тот момент, когда Чонгук атакует схвативших его людей. Он умело дерётся, вырубая двоих, а дальше Хосок не видел, самому нужно было отбиваться, да и железную дверь захлопнули у него перед носом. Чонгук какое-то время избегал острых кинжалов, пока главарь точным броском не кинул один ему в ногу. Лезвие разрезало мышцы и впилось глубоко в бедро. Шатен зашипел от боли, но это лишь больше разозлило его, добавляя новую порцию адреналина и сил, до тех пор, пока он не оказался окружён. В такой ситуации ему не справиться. Есть лишь один единственный выход. Разбегаясь, отталкивая двоих, Чон прыгает в окно, сгруппировавшись. Хорошо, что это только второй этаж. Он приземляется на осколки, что мелко впиваются ему в кожу, и медленно переворачивается. В этот момент дверь здания открывается и выбегает Хосок, заметив друга, он быстро помогает ему подняться и добежать до машины. Пара ловких движений и машина срывается с места, оставляя разозлённых китайцев далеко позади. Хо за рулём, мчит, что есть лошадиных сил у этой чёрной глянцевой красотки. Всё, потому что Чонгуку попали в артерию. Спустя двадцать минут они добираются до квартиры Чонгука. Шатен сидит, зашивая себе рану и заливая в себя чистую водку, чтобы унять боль. — Какого хрена? Я же говорил не нарываться. Ты жопой слушал? — ругается Хосок, но присмиряет, когда Чонгук кидает в него яростный взгляд. — Так, ладно, тогда, где Тэхён? Я думал, вы вместе живёте. Чонгук поднимает голову и озадаченно смотрит. «Действительно, где шляется этот белобрысый?» — думает Чон, доставая мобильник и набирая номер. «Абонент временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позже или оставьте голосовое сообщение после сигнала» — голос из трубки. Шатен звонит еще несколько раз, но всё также безрезультатно. Сотни вариантов, куда он мог деться, сменяют друг друга, среди них нет ни одного, где Тэхён в порядке. Он буквально вчера вскрыл себе вены, а сейчас пропал. После в голову Гука прилетает воспоминание, что Тэ попросил таблетки, так что, может сейчас валяется где-нибудь с передозом, пока какие-нибудь мудаки покушаются на его чистое тело. Чон вскакивает с места, опираясь на одну ногу и уже собираясь мчать на поиски, но тормозит слыша голос Хосока: — Он приехал, — чуть тише и с удивлением в голосе. — Не хило устроился пацан, на таких тачках ездить. А кто это с ним? Чон отпихивает друга от окна, освобождая себе обзор. Тэхён выходит из машины, еле стоя на ногах, с мокрыми волосами и до жути идиотской улыбкой. Чонгука она нереально взбесила, потому что предназначена была не ему, а человеку, что помогает дойти до подъезда. С одинадцатого этажа не удалось разглядеть, кто именно. Звонок в дверь. Чонгук открывает и не может поверить своим глазам. Счастливый, расслабленный и пьяный Тэхён в руках этого сукина сына. — Чимин, — чуть ли не рыча, произносит Чон, стоя с ним на одном уровне, не смотря на горящую от пореза ногу. — Привет, Чонгук, давно не виделись, — произносит Пак, крепко держа Тэхёна за талию. — Отпусти его, — приказывает Чон, готовясь вновь пустить в ход свои приёмы. Сил контролировать себя — больше нет, сегодня он взорвался, словно вулкан, и готов сжечь всех вокруг. Чимин аккуратно отпускает Тэхёна, что вообще не осознаёт, что происходит, и просто улыбается всем, хихикая и мешая разговору. Чон передаёт Тэхёна Хосоку и выходит за дверь. На джинсах всё ещё огромное пятно крови, на что Чимин обращает внимание и ехидно улыбается, словно наслаждаясь болью шатена. Это его истинное лицо, о котором Тэхён пока не знает. — Думаю, это тебе стоит отпустить его, — произносит Пак, выглядя, как настоящий граф в сравнении с таким побитым Гуком напротив. — Я его и не держу, — огрызается Чон. — Разве? Тогда почему ты так злишься? Вопрос был риторический. Чонгук закрывает дверь, слыша напоследок из-за неё: — Ты не сможешь его защитить, ты даже себя и своих братьев защитить не смог. Это ранит больнее любого кинжала. По самому болезненному; то, чего не стоит касаться никогда; гниющий незаживающий шрам, что вновь вспороли наружу. Чонгук снова распахивает дверь, но Пака уже нет. Они давно знакомы и, к сожалению, очень хорошо. Чимин второй в списке тех, кому Чонгук будет мстить, но также ужасно, как и первому имени — О Сану. Главный вопрос сейчас другой. Какого хрена Тэхён делал с ним вместе? Чон шагает, шипя от боли и злости в комнату Кима. Тот лежит на кровати с открытыми глазами, считая звёзды. Хоть над ним самый обычный серый потолок и нет никакого неба. Гук поднимает того за кофту и трясёт, пытаясь привести в сознание. — Что ты делал с этим мудилой, пока меня не было? — в ответ лишь слышится икание, — я там чуть не умер, чтобы вытащить нас из этой жопы, в которой мы оказались, чтобы помочь тебе зажить той жизнью, о которой ты мечтаешь, Тэхён! — пытается достучаться Бешеный пёс. — Жизнь, о которой я мечтаю? — Тэхён начинает ненормально смеяться, точно те психи из UBN, поднимает красные глаза и, останавливаясь на глазах Чонгука, произносит, — я не мечтаю ни о какой жизни; всё чего я хочу – это чтобы меня не стало. Чонгук бьёт Тэхёна в челюсть, его достало слышать про суицид. Кажется, они пришли к тому, с чего всё началось. Ким слизывает кровь с губы, завороженно смотря на Чона, что навис над ним, прижав к кровати. Боль он не чувствует, пять таблеток и больше половины бутылки вина полностью перекрывают её. — Чего ты ржёшь? — Чон вновь собирается ударить Кима, но словно что-то неземное толкает его и их губы сливаются. Это другой способ показать свою злость, то, как Чон переживал, когда Тэ не отвечал на звонки, показать своё скрытое желание… Ким положил руки на ремень Чонгука, облизываясь. Чон не мог не думать о стонущем под ним Ким Тэхёне, ему было стыдно признавать это, даже для себя, но в ту разрушающую душу ночь, когда Тэ потерял себя, Чонгуку нравилось то, что происходит. Глубоко в душе он сразу понял это, но это настолько мерзко и отвратительно, что он даже не успевал осознать те ощущения, как сразу же приказывал своей животной сущности заткнуться. Сейчас ему плевать, поезд съехал с рельс, нога соскользнула с лезвия, по которому он шёл. Чимин лишь помог осознать Чонгуку, что отпустить Тэхёна — будет самой страшной ошибкой. Пока наркотик глушил разум Кима, Чонгук тушил боль от ранения в его объятиях. Брюнет рывком стащил худи Тэхёна, вновь нападая на раскрасневшиеся поддатливые губы, тяжело дыша. — Тэхён, ещё немного и я не смогу остановиться, ты же понимаешь… Ким сам перехватывает кофту Чона и стягивает её, проводя рукой по накаченному торсу, рельефу кубиков пресса, останавливаясь на низе живота. Тэхён не был настолько пьян, насколько казался. Разум трезв, лишь тело не слушается. Ким убеждает себя в обратном, но факт остаётся фактом, он просто хочет убедиться, что ничего не чувствует к Чону. Точнее, убедить себя в этом. Позже он сбросит всю ответственность за произошедшее на эти дурацкие таблетки и алкоголь, ну а сейчас, он действительно желает его. Ким никогда не знал, что скрывает сексуальная жизнь, почему его однокурсники были так одержимы этим и друг другом. Он считал, что это глупые подростки, у которых гормональный фон зашкаливал, но, кажется, он приблизился к ним еще на один шаг. Он хочет заполнить себя чем-то, кроме каждодневных страданий; чем-то большим чем вещества; тем, что заставляет почувствовать себя живым. Как в тот раз, на старом пикапе на краю обрыва, ещё раз почувствовать это нечто трепещущее в груди, это предвкушение, не кого-угодно. Предвкушение Чон Чонгука. Ким осознанно смотрит на Чона и произносит на английском: — I don't care, — Тэ расстёгивает ремень Чона. — Let's do it. Меня не волнует. Давай сделаем это. «— Это по началу, дальше слаще» — эти слова Чимина пронеслись в мыслях и сейчас они не о красном вине. Зелёный свет дан, Чонгук улыбается, точно победивший демон, от этих слов, так сладко растекающихся в возбуждении. Тэхён откидывает голову, позволяя Чону оставлять красные засосы на шее и шептать что-то на ухо, пока в его голове проносятся строчки из песни, что он нашёл сегодня утром, строчки которой, полностью описывали его мысли: I'm not suicidal, I don't wanna fucking die, Я не склонен к суициду, я не хочу, бл*ть, умирать, I just wanna be able to close my eyes and feel alright. Я хочу нормально чувствовать себя, закрывая глаза. But every day I feel like dying. Но каждый день, я чувствую, что умираю. Every day I feel like dying.***
— Эм… — Хосок в непонимании стоит за дверью после того, как услышал звуки поцелуев, — ребят, ну я пошёл, — уходит он под первый громкий стон Тэхёна. Кажется, они совсем забыли, что он тут тоже был…