***
"В северной части США за последние сутки произошло более пятидесяти перестрелок, точное количество жертв ещё не определено. Просьба сохранять спокойствие, армия уже патрулирует улицы. «Вам нечего бояться, Кровавая нация скоро будет побеждена раз и навсегда», — как говорит начальник штаба обороны. Для безопасности народа вводится комендантский час. Были найдены и уничтожены несколько вражеских баз. Как передают нам журналисты, у нашей страны огромное оружейное преимущество. На этом всё, берегите себя и своих близких."
Чимин выключает экран телевизора, что стоит перед ним в небольшом номере отеля, что сняли они с Юнги на пару дней. "Железная роза" вступает в ряды военных UBN. Его отец главнокомандующий военными действиями. Пойти против отца, вот на что готов сейчас Чимин, чтобы спасти эту грёбаную страну и своих друзей, своего Юнги... – У тебя же есть план, так? – Юнги кладёт свою ладонь на плечо Паку и поддерживающе поглаживает. Он всегда будет на его стороне, он всегда будет с ним. – Всё оружие сейчас должны перевозить люди Сану в Вашингтон. Задача: перехватить его и уничтожить, – Чимин перевел взгляд на Юнги, показывая, что он уже всё решил. – Как мы это сделаем? – Мин садится рядом, укладывая свою голову на плечо парню. – Это сделаю я, – констатирует черноволосый. – Я не хочу, чтобы ты пострадал еще раз. Я не переживу этого. Юнги резко отстраняется, смотря безумным и возмущенным взглядом. – А я, думаешь, смогу? Я не отпущу тебя одного! – Я знаю это, – Чимин отправляет СМС и через мгновение входят два амбала, – поэтому прости, но с тобой тут побудут мои знакомые. Юнги хватают под обе руки и сцепляют наручниками за спиной. – ПАК ЧИМИН! – кричит Юнги, не веря, что ему даже не дают выбора. – Прости меня, малыш, но это только моя миссия, – Чимин подходит и рывком поднимает подбородок Юнги. Пак стирает большим пальцем стекающую слезу и смотрит в глаза, любимые до одури, слышит испуганное сердце, что глушит всё в комнате и нежно, но настойчиво касается дрожащих губ. Юнги хмурит брови, но чувствует всё, чувствует, что Пак с ним прощается. – Я люблю тебя, увидимся через пару дней, когда я всё решу, – Чимин накидывает тёмную джинсовку на себя и отворачивается. – Увидимся, – произносит он радостным голосом, не поворачивая лица, и уходит. Он понимает, понимает, что вряд ли вернется, но он делает это ради Юнги, ради Чонгука, ради всех мирных граждан. – Возомнил себя супергероем, ты, чёртов Пак Чим...– Чимин закрывает за собой двери под срывающиеся крики возлюбленного. Пора сразиться с войском дьявола, пережить еще один круг ада...***
ViLove: Я поговорил с ним. Сегодня вечером на ужин приглашает. Я просто сказал, что хочу познакомить его со своим другом. Я так переживаю, не хочу сделать ему больно. JJk: Хорошо. В любом случае лучше рассказать, чем скрываться и изменять за спиной. Мы делаем всё правильно. JJk: Больше ничего не вспомнил? Чонгук переворачивается на спину, неотрывно глядя в яркий монитор и ожидая ответа. ViLove: Кажется, моего друга, думаю, мы дружили, светлый такой, старше меня, имя не помню... JJk: Это Джин. Он очень хороший друг. Я познакомлю вас ещё раз, но чуть позже, ладно? У него с парнем своих проблем сейчас хватает. К тому же, мы думали, что потеряли тебя, так что, он будет в шоке. ViLove: Потеряли? Почему вы не пытались найти меня? Как вы меня потеряли, Чонгук? Как это произошло? JJk: Давай я расскажу тебе об этом при встрече. По СМС это не объяснить. Всё, пойду собираться, хочу казаться солидным в глазах твоего парня, чтобы он был уверен, что я позабочусь о тебе. ViLove: Хорошо, я тоже. Надо морально подготовиться к такому разговору. До вечера, Чонгук-и. Чон откладывает телефон, счастливо улыбаясь. Остался последний шаг перед тем, как Тэхён вернётся к нему. Хоть он немного волнуется, он готовится ко всему: к крикам, драке, но желательно спокойному обсуждению. Взрослые же люди.***
– Отпустите меня, уроды! Вы хотите, чтоб наследник "Железной розы" погиб? – Юнги матерился и вырывался уже около 4 часов. Беспрерывно. Он и не такое устроить может. – Он велел держать тебя несмотря ни на что, мы просто наемные охранники, – говорит один из мужчин и отводит взгляд. – Можно тогда, хоть пиццу заказать? Я голоден, пиздец, – Мин устремляет злобный взгляд в самую душу мужчины, что тот не в силах выдержать его. – Думаю, это можно. Диктуй номер, я подержу телефон, тебе не разрешено к нему прикасаться, – охранник достал мобильный и под диктовку вбил номер и приложил к уху сероволосого. Послышались гудки, после чего голос мужчины. – Алло? – Здравствуйте! – Юнги? Ты что ли? Где Чимин?! – отец Пака занервничал. Мин на секунду перевел взгляд на охранника, а потом со всей скорости крикнул в трубку: – Он перехватывает оружие! – охранник резко одергивает телефон и отключается. Но Юнги надеется, что отец всё понял. Он молится, чтобы он успел. – Идиот! – злится охранник. – Никакой пиццы! – Хуиццы! – язвит он. Не из-за характера. А из-за безумного волнения и страха за Чимина. Он не переживёт, спрыгнет, как и Тэхён когда-то, если с Чимином что-то случится. Пускай это и глупо, но вот такие у него чувства. Он – смысл его жизни. И может, это неправильно, но другого у него нет и никогда не было.***
Смеркается. Кроваво-красный закат настилает девяносто пятое шоссе, что идёт через навесной мост над рекой. Ветер стих и слышится лишь звук трения шин об асфальт. Тяжелые грузовики, наполненные различными пушками и взрывчаткой, движутся строгой линейкой друг за другом. Курить запрещено. Одна искра, и всё взлетит на воздух. Члены кровавой нации скучающе зевают за рулём, как будто ничего необычного не происходит. И всё равно, что через пару дней Вашингтонская жатва. И всё равно, что тысячи погибнут, сотни тысяч потеряют близких, миллионы утратят надежду... Чимин гонит со всей силы, чтобы обогнать их и пересечься на мосту. Нужно лишь попасть в бензобак первого автомобиля и пойдёт цепная реакция. Он делает глоток виски, что валялся в бардачке с прошлой пьянки, что была, кажется, полгода назад. Ветер из приоткрытого окна развивает и спутывает черные волосы на соседнем сидении АК-47. Единственное, что удалось достать, но вполне подойдёт. Всё что от него требуется – один точный выстрел. Вот лишь одна проблема есть, эти психопаты не будут ждать, пока он прицелится, пока перекроет им путь, они начнут стрелять без раздумий. Пак подъезжает на середину моста и ждёт. Допивая бутылку, чувствуя трепетание крыльев бабочки, что бьётся в заднее окно, ломая крылья, не в силах выбраться, хоть свобода и видна, она недоступна ей. Также как и всей стране, пока Кровавая нация продолжает лить реки крови, прикрываясь своими "истинными" законами жизни. Кровь закипает в венах, волны иголок трепещут под кожей. Это страх. Бесстрашных людей не существует, есть те, кто научился контролировать его. Чимин был из таких. На горизонте появляются черные точки приближающихся машин и Чимин опускает голову на руль, закрывая глаза. "Ты делаешь это ради родных.", – говорит он сам себе и перехватывает автомат одной рукой, второй открывает дверцу и прячется за ней, как за щитом. – Ну поехали, сучки! – машины тормозят и тут же начинается перестрелка, Чимин стреляет в голову водителю первой машины, в то время остальные уже сбегаются и выстраивают стену, с непрекращающимся потоком раскаленного железа. Психопаты, не церемонясь, подходят ближе, а Чимин про себя считает патроны, уклоняясь и пробираясь ближе к боковой стороне дороги, чтобы прицелиться в бензобак. Солнце зашло за горизонт и Чимин почти на месте. Уложил девять человек, только вот лишь сейчас он заметил стекающую из левого плеча красную жидкость. Прострелено, насквозь. Чимин целится, осталась одна пуля, один шанс. Всё или ничего. Жизнь или смерть. Победа или поражение. Раздаётся выстрел. Чимина откидывает назад обжигающей волной. Попал. В яблочко. Машины одна за другой вспыхивают как петарды. Люди в агонии мечутся по асфальту, пока горящая плоть слезает с них ещё живьем. Пак встаёт, опираясь на автомат, как на трость, и с чувством выполненного долга ковыляет обратно до своей машины. Её тоже откинуло дальше и выбило стёкла. Пятидесяти метров хватило, чтобы она уцелела. Повезло. А Чимин, вообще-то, рассчитывал, что и себя взорвёт. К сожалению, пример у него был. Хосок отдал свою жизнь за них. Чимин решил, что и его очередь настала. Но, видимо, удача на его стороне. И такое бывает. Вот только никогда не стоит забывать, что тех, кто вечно ищут смерти, она настигнет внезапно... Чимин видит отца, несущегося к нему со всех ног. – Что? – он не слышит из-за шума в ушах после взрывов, что кричит ему отец. Пак в секунду поворачивается и видит, как один из психопатов с обгоревшей половиной лица поднимает свой покоцанный пистолет и целится в него, с глазами полными безумия и ярости. Полными сумасшествия. Пак не успевает увернуться, лишь зажмурить глаза на прощание. Чтобы не видеть перед собой всего этого ужаса, чтоб увидеть тех, кто всегда был рядом. Тяжелое тело падает на Чимина, и он открывает глаза. Тот психопат уже умер, с застывшими открытыми глазами и всё той же улыбкой. Жуткой. Отец смотрит на Чимина и хватает его за руку, крепко цепляясь за своего сына, превозмогая боль. Только сейчас до Чимина дошло. Отец спас его. Закрыл собой от пули, приносящей смерть. – Отец! – Чимин садится и поддерживает раненного мужчину, пока тот холодеет и тянет на себя сына. – Я всегда хотел лишь защитить.. кх, – Пак старший сплевывает кровь, – защитить тебя. Нашу семью. Борись, сынок, борись за свободу. Я... – отец начинает захлёбываться. – Нет, отец, нет, – Чимин сидит, слегка покачиваясь и не видя четких контуров, слёзы застелили всё, ком в горле раздирает, хочется кричать. – Не умирай, не умирай, я прошу тебя, отец, прости меня, – Пак старший кладёт холодную ладонь ему на щеку. Собирается с силами и на последнем дыхании говорит сыну последние слова: – Я всегда гордился тобой, сынок, я люблю... те... – рука падает на асфальт, а глаза закатываются. Лужа крови, что текла с самого сердца, окружает Чимина. Раздаётся вопль. – Оте-е-е-е-е-ец! – Чимин кричит, захлебываясь в слезах. Его отца больше нет. Как и всех людей, его настигла смерть. Рано или поздно, но дыхание обрывается. Сердце перестает биться в нас, но продолжает в наших родных. Мы всегда остаемся с ними. Солнце давно скрылось за горизонтом, уступая место мрачной ночи. Огонь рассеивает тьму. Больше ничего не слышно, лишь тихий плач сына, потерявшего отца, эхом раздаётся в округе. Сегодня на одного великого лидера стало меньше. Сегодня на одного великого лидера стало больше. И имя его – Пак Чимин. И он остановит весь кошмар, что захватил эту страну. Он уничтожит всех, кто причиняет боль мирным людям. Чимин встаёт на ноги, пошатываясь, вытирая окровленные отцовской кровью руки о свою черную толстовку, и садится за руль. Он едет назад. На своё место. Он едет в Железную розу. Он едет домой.***
Серая шёлковая рубашка быстро накрывает мощное тело, приятный запах одеколона впитывается в нежную кожу шеи, отросшие черные волосы аккуратно уложены, чёрные классические штаны сидят идеально. Рабочий день позади и Чонгук уже готов отправляться на званый ужин. Выключив мелькающий на заднем плане телевизор и отбросив пульт на кровать, Чон выходит из квартиры. Вставляет ключ в дверной замок и, прежде чем повернуть его, на экране высвечивается любимое имя "Ким Тэхён". – Чонгук-ааа, – жалобно и как-то по-виноватому тянет Тэ в трубку. – Что-то случилось? – волнуется шатен, крепче вцепляясь в смартфон. – Парень сказал, что его срочно вызвали по работе, и он не сможет присутствовать и уезжает на три дня в США. Прости, придётся отложить наш разговор... – слышен тяжелый вздох парня. – А, вот как, жаль. Может, тогда прогуляемся? – моментально ищет пути выхода из ситуации Чон. Он чувствует, что Ким нуждается сейчас в нём, он помнит, что лучше не оставлять его наедине со своими мыслями, особенно, когда он начал вспоминать прошлое. – Может, просто посидим у меня вдвоём? Я столько еды заказал, один не смогу съесть, только у меня нет ничего крепче чая... – Тэ крутит ниточку рукава своего бежевого свитера, в котором готовился к вечеру. – Понял, заеду в магазин и буду у тебя, жди, принцесса, – шатен вешает трубку, а Ким болезненно щурится от этого слова. "Он ведь и раньше называл меня так", – Тэ впоминает. Всё больше и больше... Блондин встаёт с постели и собирается почистить зубы, как раздаётся дверной звонок. Вряд ли это Чон, он, всё-таки, не настолько быстр, парень что-то оставил? – Кто там? – Ким открывает дверь и видит перед собой женщину с опухшим лицом, на котором огромный фингал окрасил добрую половину кожи. Женщина бросается в объятия парня и молвит непрестанно: – Тэхёнушка мой, мой мальчик, любимый, сыночек мой... – обвивает руками и смотрит изподлобья. – Извините? – Ким мягко отстраняет её от себя, оказываясь в полном недоумении, – Я вас знаю? – Тэ следит за движениями дамы, что уже во всю осматривает жильё и дорогие статуэтки, что стояли на полке. – Тэхёнчик мой, это же я! Мама твоя! Я увидела тебя по новостям и сразу примчалась. Я так скучала по тебе, дитя моё. Художником стал! Я всегда верила в тебя, – мать снова начала подходить к сыну с какой-то искуственно натянутой улыбкой. Тэ сощурился и сделал шаг назад. – Что вам нужно? – серьезно спросил он. – Ты же теперь очень хорошо зарабатываешь, верно? У меня такая беда, мужик тот избил меня, бедную, квартиру отобрал, я на последние деньги и приехала к тебе. Твой парень помог мне. Такой славный мужчина, – недомать схватила блондина за рукав и начала умоляюще трясти его. – Поделись с мамой денюжкой, пожалей свою мамочку, ты ведь добрый мальчик, отблагодари мать, – женщина крепче вцепилась рукой в предплечье парня, до красных отметин, после которых проявятся синяки. Тэхёну было мерзко от настолько яркой показухи, жалкого подобия представления хорошей матери. Это действительно эта женщина его родила? Чон говорил, что она жестоко избивала его, отбирала деньги и ещё много чего... – Извините, но нет, уходите, пожалуйста, – чётко произносит Тэ, и женщина понимает, что её тактика не сработала и переходит к другой, своей более привычной: – Да как ты смеешь? – женщина толкает Кима в грудь, – Я тебя родила, воспитала, а ты, сука, и копейкой не поделишься? Разноглазый урод! – ещё толчок и ещё, затем в дело пошли кулаки. – Прекратите! – потребовал блондин, уклоняясь и защищаясь руками, но мать лишь сильнее стала лупить его, он не успел увернуться, как на щеке осталась красная пощечина, после чего резкая вспышка и обрывки воспоминаний: "Сегодня последняя капля терпения испарилась. Эта женщина стала размахивать ножом, не говоря уже о гематоме на моих рёбрах. Сегодня это опять случилось. Снова паническая атака, я не мог дышать, перед моими глазами был мрак и ничего больше." Тэ приходит в себя, гнев давно таился в нём, теперь он перерос в ярость. Ким сорвался. – Заткнись! Заткнись! Ты никогда не была мне матерью! Ты дьявольское отродье, а не женщина! Я ненавижу тебя! – мать бьёт кулаком по лицу Кима, непрекращая выплёвывать грязные слова из прогнившего рта, – Отвали! – Ким изо всех сил отталкивает её от себя. Мать спотыкается о белый ковер и ударяется головой о ту самую полку, теряя сознание, оказывается на полу. Ким стоит замерши, пока кровь всё еще бьёт в висках, а по венам мчится адреналин. Он пытается отдышаться, смотря и ожидая, пока мать поднимется. – Хватит притворяться, вставай! – командует он ей. – Это, это... – Тэ замечает лужу, что растекается в стороны всё шире и подходит ближе, – Эй...Ты, ты, – его голос дрожит. Блондин падает на колени и, плевав на испачканные кровью руки, наклоняется к её голове, прислушиваясь: "Не дышит", – всё, что осознаёт Ким. – О..очнись! – душа уходит в пятки, а мозг постепенно понимает, что случилось. Он убил её, убил свою ужасную мать. – Я..я.. не убил. Я же ведь... – Тэ обхватывет себя руками, пытаясь хоть как-то создать чувство защищенности, пачкая бежевый свитер кровавыми пятнами, паника охватывает его. Он отходит спиной к стене и медленно садится, дыхание становится всё быстрее и быстрее, в глазах темнеет, как и в разуме. Пелена накрывает его и лишь одно вертится у него на языке: "Я убийца! Я убийца!" – Тэ закрывает голову холодными, трясущимися руками и пропадает. Пропадает где-то в своём разуме.***
Чон стоит на кассе, любуясь красивой бутылкой дорогого французского вина и коробкой конфет, в предвкушении приятного вечера с парнем, от которого сошёл с ума. Снова. Тучи застелили небо, отчего кажется, начало темнеть намного раньше. Чон поднимается на нужный этаж и видит открытую дверь. "Он видел из окна, что я подхожу?", – первое, что пронеслось у него в мыслях. Чон стучит в открытую дверь и аккуратно заходит, закрывая её. Он поднимает взгляд и видит тело мертвой женщины, что лежит неподвижно и уже синеет. Чонгук пугается до смерти, не из-за трупа, а за Тэхёна. – Тэхён?! Тэхён, где ты? – Чон проходит в квартиру, молниеносно оглядываясь и прислушиваясь. И он слышит, слышит безумно быстро дыхание, и плачущие стоны. Шатен оборачивается и видит в углу парня, что не поднимает на него взгляда, словно вообще не замечает его присутствия. Он просто не слышит. Уши давно заложило. – Господи, Тэхён! – кричит Чон, подбегая к нему и падая на колени, пытаясь заглянуть парню в глаза, – Тэ, посмотри на меня, – аккуратно берет он за мокрый от слез подбородок блондина и заставляет посмотреть на себя. Тэ переводит глаза и не может и слова вымолвить, кроме тех, что кажется заели его словно пластинку: – Я, я убил её, толкнул и она... она... – Ким не может договорить из-за гипервентиляции легких. Паническая атака. Чон уже видел это однажды. Он знает, что делать. – Так, Тэхен, смотри только мне в глаза, понял? Дыши вместе со мной, давай, – Чон начинает глубоко вдыхать, показывая Киму пример, показывая, что он рядом и всё в порядке. Вдох. Выдох. В унисон. Раз за разом. Спустя какое-то время Тэ приходит в себя, и Чон усаживает его на кровать, принося стакан холодной воды. – Это твоя мать, так ведь? – спрашивает Чон, усаживаясь рядом, пока стакан в руке парня не начинает дрожать, и Тэ кивает. – Тише, тише, – Чон гладит по пояснице светловолосого, нежными движениями теплой ладони, успокаивающе и со всей любовью и с сочувствием, что способно передать с виду простое движение. Так, словно Тэ самое ценное в мире произведение искусства, последний редкий вид цветка, занесенный в красную книгу. Так, будто Тэ соткан из нитей хрусталя и вот-вот может рассыпаться. – Я не хотел, это вышло случайно, Чонгук, – Ким поднимает на парня глаза, как будто моля прощения, и умоляюще поверить. Чонгука не надо умолять. – Я верю тебе, Тэхён, я знаю, что ты бы никогда такого не сделал. Тэхён был из тех, кто способен принимать всё то зло, что разрастается в этом мире, принимать и топить в своей чистой душе. Словно святой, он терпел боли за сотни, нет, тысячи человек. Он страдал из-за чужих грехов. Он боролся, сколько мог, при этом никогда не причиняя боль другим, насколько ничтожны они ни были. Он просто не мог. Ему было проще выпустить всю скверну, нанеся себе порезы и наблюдая за тем, как кровь уносит всё плохое, что успевало скопиться за несколько дней, после предыдущих порезов. Мученически прекрасен. Чистое непорочное существо, живущее несмотря на демонов, что вечно окружали его, в их числе и Чонгук. Чон отошёл от Кима и набрал номер телефона единственного человека, который мог им помочь. – Алло, Намджун, у нас большая проблема...***
– Какого хрена, Чонгук?! – кричит шепотом Джун за дверью квартиры, не веря своим глазам. Мало того, что посреди гостиной лежит свежий труп, так ещё и живой Тэхён, с почему-то разноцветными глазами. Ким сначала чуть не словил сердечный приступ, подумав, что это призрак. – Как ты мог не рассказать, что Тэ жив? Я убью тебя сразу же после того, как спасу от уголовного расследования ваши задницы! – Джун провёл по лицу широкой ладонью, будто приводя себя в сознание и заставляя себя поверить в то, что происходит. – Я вам говорил, но вы мне не поверили! – так же шепотом отвечает Чон. – Да и как вообще он выжил? Что произошло? Он ничего не помнит? – спрашивает генерал, и Чон утвердительно кивает. – Недавно он вспомнил кое-что о нас с ним, но больше ничего не помнит, ни прыжка, ни сам знаешь кого... – Гук, скрипя зубами, вспоминает о худшем. – Так, я понял, то есть молчать об этом пока, да? Окей. Я уже вызвал бригаду, спишем на несчастный случай. Вам лучше переночевать в другом месте сегодня... Если поедете к тебе, то лучше вам заехать и сообщить Джину новость о том, что его лучший друг жив. – Так и поступим, спасибо тебе большое, я тебе по гроб жизни должен, – Чон обнимает Намджуна, словно брата, крепко, пытаясь выразить все чувства, что испытывает к другу. – Ну, надеюсь, до гроба не дойдет, – Намджун обнял в ответ. – Всё, уходите скорее. Чон кивнул и, накинув на Кима чёрную кожанку, вывел его за плечи и посадил в такси, что уже ждало его внизу. Всё-таки, Намджун лучший друг Чонгука, как и Хосок... Он его никогда не забудет. Но так или иначе, жизнь продолжается, и нужно смириться с тем, что рано или поздно смерть придёт за всеми. Однажды мы в последний раз сомкнём свои веки и больше никогда не сможем открыть и посмотреть на этот мир. Нас просто не станет. Чонгук сел рядом с Тэхёном на заднее сидение. Больше парень ничего не говорил, он молча разглядывал засохшую на руках кровь и прятал их от водителя. Следил глазами за мелькающими фонарями за окнами и проезжающими мимо машинами. Размышляя о людях. Ведь никто не знает, что происходит у человека, что просто идёт рядом в парке. Никто не узнаёт, во что превращается его мир, когда тьма наступает и ломает кости, не давая сбежать. Все люди далеки друг от друга. Есть смысл ценить только тех, кто с нами в самые худшие моменты нашей жизни. Ким переводит взгляд на Чона, получая теплый поцелуй в горячий лоб и успокаиваясь вновь. "Да, вот таких людей.", – думает Тэ. Таких людей, как Чонгук. Тэ незаметно улыбается. Несмотря на то, что сейчас произошло, его не бросят. Чонгук всегда был рядом с ним. Неважно, какого цвета у него глаза, не важно, насколько изуродовано его тело. Неважно, богат или беден. Он любит его. Ким это чувствует. Он тоже. Нет, он даже больше. Ким закрывает глаза и ложится Чону на колени. Уловив приятный запах одеколона, пока родные руки перебирают его волосы и гладят по голове, Тэхён отключается. Сейчас он спокоен. С Чонгуком так тепло и хорошо. Сердце словно мёдом заливают, когда он рядом с ним. Так сладко и тягуче, так приятно и долгожданно.Бесконечно израненное сердце прорастает цветами, что отдают свой нектар лишь одному человеку. Снова и снова.
"Я люблю тебя, Чон Чонгук. Я люблю тебя.", – проговаривает про себя Тэ и тихо засыпает под плавно покачивающуюся на поворотах машину, сладкий парфюм и согревающее тело шатена рядом.***
Пока я стирал те кровавые слёзы, Пока целовал во сне по ночам, Пока умирал от недостаточной дозы, Все наши дни, я один вспоминал. Всю ту боль, что прошлась острием мне по сердцу, Все те взгляды в прокля́тую ночь потерял, Я думал, удача закрыла мне дверцу. Без него – мой смысл жизни пропал. Однако не знаю, кто мне помог. Сатана или Бог, я знаю одно: Он всё-таки жив, я усвоил урок, Разбившись на части и упавши на дно. Оттого я тебя не люблю... Что чувства сносят мне разум вновь: В моём истерзанном сердце есть то, Что называется больше, чем любовь...