***
Они тихо лежат в постели перед сном. Матрас чертовски прекрасен, но Геральт размером примерно с дом, так что теперь на матрасе есть небольшой, но четкий наклон к его телу. — Думаю, я скатываюсь к тебе, — комментирует Лютик. Геральт фыркает. — Уверен, против собственной воли. Лютик вспыхивает и заставляет себя сухо сказать: — Все, что я делаю с тобой — я делаю против своей воли. — Кроме того, что ты следуешь за мной, пишешь обо мне песни, мешаешь моей лошади… — О, заткнись, — Лютик наконец скатывается к Геральту. — Плотва любит меня. — Плотва любит яблоки, которыми ты ее подкупаешь. Лютик мягко выдыхает: — Ее любовь можно купить, и я хочу ее больше, чем ты.Два.
14 апреля 2020 г. в 07:38
Следующий раз происходит после свадьбы Йожа и Паветты, когда дворцовый камергер предлагает им комнату — единственную — в верхнем восточном крыле и все время извиняется, что везде размещены дворянские гости со свадьбы, все до жути капризные и абсолютно невыносимые после событий этого вечера.
Лютик чувствует это снова — уродливое, кусающееся чувство вины и, отмахнувшись от извинений камергера, понимающе бормочет, что дворяне — это проклятые нахальные снобы, и сообщает, что даже одна комната — это гораздо бо́льшая роскошь, чем они привыкли, что, по крайней мере в случае с Геральтом, вероятно, правда.
Но он не учитывает, как все это может выглядеть для Геральта, который слышит только, как Лютик охотно соглашается разделить с ним комнату. Ведьмак, склонив голову набок, смотрит на барда своими светящимися желтыми глазами и выглядит так нелепо, словно заросший кот, и Лютику приходится сдерживать свой дрожащий смех.
— Ладно, — все же справляется он. — Итак.
— Это было любезно с твоей стороны, — говорит Геральт, и Лютик моргает.
— С камергером, — поясняет Геральт. — Ты был... добр.
Лютик закатывает глаза, его шея горит.
— Твои оскорбления ничего для меня не значат, ведьмак, — объявляет он, шагая в его — их — комнату. У юго-восточной стены огромная кровать, а через открытое окно струится серебристый лунный свет.
— Ты был мил только тогда, — многозначительно продолжает Геральт, и Лютик слышит смех в его голосе, от чего что-то в его груди поднимается и парит.
Но он говорит:
— Будь добр — помолчи, — потому что он хорошо знает этот танец.
Уголки губ Геральта приподнимаются в улыбке.
— Это было мило, — говорит он, сверкая глазами.
— Раз так, — рычит Лютик, — ты спишь на полу.
— Нет, не сплю, — слегка возражает Геральт.
Он не спит.