Один из охранников прорывается через наспех возведённую баррикаду. Хлоя уже целится в эту женщину. Она стреляет без раздумий, потому что знает, что для меня нет худшего зрелища, чем смотреть, как ей делают больно.
Перемотка.
- Ты уже обыскала полки, первые два шкафа и стол.
- Хорошо.
Хлоя направляется к третьему шкафу и начинает перебирать папки одну за другой. Это занимает какое-то время.
- Деловые бумажки. Учётка по недвижимости.
- Двадцать секунд до того, как охранник вломится в дверь. Остался только компьютер.
Она бодро подбегает к нему.
- Защищён паролем. Можешь прийти сюда позже и вытащить жёсткий диск, но я не думаю, что это оно. Слишком открыто. Слишком просто.
Один из охранников прорывается через наспех возведённую баррикаду. Хлоя уже целится в эту женщину. Она стреляет без раздумий, потому что знает, что для меня нет худшего зрелища, чем смотреть, как ей делают больно.
Перемотка.
- Закончили с очевидными вещами. Обыщи стены и пол на предмет сейфа.
- Хорошо.
Хлоя ищет. Ничего. Так, перематываем дальше назад, к коридору, когда её ещё не заметили.
- Кабинет пустышка. Давай к хозяйской спальне, дверь прямо по коридору. Не заперто.
- Хорошо.
Я не хочу приводить эту аналогию. Правда не хочу. Мы тут занимаемся серьёзным делом, в буквальном смысле на грани жизни и смерти.
Но если честно, да, это очень похоже на компьютерную игру. Шутер от первого лица с голосовым управлением, где от моих действий зависит происходящее на экране. Всё, что Хлоя видит и слышит, транслируется через крохотную камеру на её гарнитуре. Разрешение довольно высокое, но большую часть времени изображение трясётся и резко меняет кадр. Я словно пытаюсь поиграть в Dishonored на моём ноуте из Блэквэлла. Может, он и был новым, но нормальные игры он точно не тянул.
И, как и в игре, я часто сохраняюсь. Вломиться в дом было одной сплошной чередой загрузок и сохранений, чтобы получить приемлемый результат, потому что другие варианты привели бы к тревоге и перекрытию всего жилого комплекса. Вас заметили? Перемотка. Нашла лучший маршрут? Перемотка. Хлоя говорит, что могла бы провернуть это тише или быстрее? Перемотка. Ну, по крайней мере, нас ещё не убили.
Помогло то, что Прескотт Эстейт это далеко не крепость. Снаружи это похоже на самый типичный особняк за пять миллионов долларов с огромной лужайкой и более-менее высоким забором по периметру. На входе есть охрана, но это всего лишь скучающий мужик в костюме рядом с воротами и ещё один у дверей. В прошлые перемотки мы уже выяснили, что тут есть камеры, реагирующие на движение, но стоит их найти и они больше не проблема для Хлои, одетой во всё черное, с прибором ночного видения, грамотно использующей слепые зоны. Ну, или грамотно режущей нужные провода. После того, как она проникла на территорию, она тихо залезла на балкон и прорезала дыру в окне, словно ёбаный супер шпион. Даже если у них есть система сигнализации, она либо отключена, либо не отреагировала на её аккуратную работу.
Громкая и безумная разведка, которую она провела, как только проникла внутрь, обнаружила только горничных и ещё охранников этажом ниже. Информация от Хелен гласит: Прескотты собираются посетить какое-то гала-мероприятие для инвесторов в Олимпии, а затем проведут всю ночь в своём роскошном номере в отеле.
Теперь я наблюдаю за тем, как Хлоя заваливается в хозяйскую спальню, включив весь свет и абсолютно не обращая внимания на шум. Она убедила меня делать так, потому что так гораздо быстрее. Прошла пара минут после моей второй полуночи. Перематывать время назад гораздо проще, чем не засыпать. Я очень надеюсь, что Хлоя найдёт что-то, что мы можем сфотографировать, и мне не придется идти туда самой.
Она вытаскивает ящики из пазов и раскидывает всё содержимое по полу.
- Ты слишком сильно кайфуешь от вандализма, Лиззи.
- Наслаждаюсь, пока могу. Тут просто одежда и обычное дерьмо из спальни.
Она подходит к тумбочкам и начинает потрошить их. Она останавливается на нижнем ящике левой.
- Ооо, заперто. Чё прячем, миссис Прескотт?
- Думаешь, она сильно в этом замешана? Интересно, в курсе ли она вообще.
- Я не сомневаюсь, что она—
Врывается охранник и хватает мою девушку – беспечного грабителя.
Перемотка.
- Давай к левой тумбочке, нижний ящик.
- Блиин, и я не смогу тут всё разнести? Ну вот, прошлой мне всегда достаётся всё веселье.
- Не ной и поторапливайся, Розовая Пантера.
- Вау. Таких ретро-отсылок ещё не было.
- Шшш, тихо. Охранник через четыре минуты.
Без малейшего колебания Хлоя выбивает всё дерьмо из нижнего ящика, пока не выламывает его из тумбочки. Впечатляет, особенно, если учесть, что она колотила по нему кроссовками.
- Я всё ещё профессионал по взлому замков.
- Восхищаюсь твоим скиллом. Что там?
- Так, кучка щепок и… хмм. Один красиво инструктированный дневник, выглядит именно так. Может, это джек-пот?
- Зависит от того, насколько серьёзно миссис Прескотт состоит в Злобной Лиге Зла.
Дневник действительно очень красив, с искусным серебряным узором в виде паутины, оплетающий бархатный переплёт. Хлоя широко открывает его на первой странице и отводит слегка в сторону, показывая в камеру.
- Делай скриншот.
- На самом деле фотку.
- Ну ты и чайник.
Фотографировать телефоном экран ноутбука глупо, но так проще в плане путешествий во времени. По моей указке она переворачивает страницы, не заморачиваясь с их содержимым. Посмотрим позже. Или раньше. Неважно.
Разве что…ох.
-
Дорогой дневник, - читаю я вслух, -
Сегодня я видела дерево. Вот рисунок этого дерева. Это же просто… примитивно нарисованный человечек?
- Чего? – она начинает читать, – Какого чёрта?
Хлоя пролистывает чуть назад и читает: -
Дорогой дневник, сегодня мне грустно. Сейчас я объясню, насколько мне грустно.
Очень грустно.
Ужасно грустно.
Безутешно грустно.
Бесконечно грустно.
Немного грустно.
А затем человечек в грустной рожицей. Забавно, выглядит так, словно это ты его нарисовала.
- Эм…окей? Весь дневник такой?
Она пролистывает страницы дальше.
-
Дорогой дневник, - читает она, -
Я видела сегодня трёх птиц. Мне так понравилось, что я нарисовала их на развороте. – Хлоя переворачивает страницу. – Ох. Ты видишь эти рисунки?
- Это что… тостеры с крылышками?
- Это
определённо тостеры с крылышками. Эта женщина поехавшая?
- Я думаю… может, это
ироничный дневник?
- Да кто блин вообще ведёт ироничные дневники?!
- Похоже, Диана Кэтрин Прескотт их ведёт. Может, у неё очень личное чувство юмора. В любом случае, давай сфотографигуем весь дневник.
В дневнике оказалось добрых пятьдесят страниц. Серьёзно для личной шутки… или у неё и правда шарики за ролики заехали.
- Погодь, пролистай назад. Там чей-то набросок.
- Это?
- Да. Это что… какого хрена?! Это что, Кейт?!
На странице очень подробно и в деталях нарисована падающая девушка в такой перспективе, словно рисующий смотрит на неё снизу. Её конечности растопырены во все стороны, будто она отчаянно пытается ухватиться за что-нибудь. В каждой черте её лица виден застывший ужас.
Она выглядит
точь-в-точь как Кейт Марш. Дата в дневнике гласит «8 октября, 2013».
-
Дорогой дневник, - читаю я вслух, -
Сегодня ангел упал с неба. Теперь её кровь запятнала наше имя, но скоро она смоется. Как и всё остальное.
- Какого хрена это всё значит?!
Надписи продолжаются. Мы продолжаем читать в застывшей тишине.
Избранная Голубыми Крыльями в настоящий момент ужасающе недееспособна. Я явственно вижу её потенциал (разумеется!), но нам предстоит ещё так много работы. Если бы она чаще слушала своего активатора, у неё бы уже было немного настоящей практики к тому моменту, как появится Шон. Иногда мне жаль этих девочек. Они об этом не просили.
Опять я позволяю себе такие мрачные мысли. Лучше нарисую-ка ещё летающих тостеров.
- Макс… эта безумная сука вовлечена в это по уши.
- С ума сойти. Это значит… что она знала, как всё произошло. Может, она даже знала это
до того, как всё произошло. Мы должны прочитать каждое слово.
- Вот, значит, какое твое официальное имя? Избранная Голубыми Крыльями?
- Я без понятия. Наверное. Не думаю, что она говорила о ком-то ещё.
- Прошло всего два полных дня, как ты вернула свои силы, а она уже жалуется на то, что ты не знаешь, что делаешь? Да пошла она в жопу!
В комнату вваливается охранник и незамедлительно получает от Хлои пулю, потому что она сейчас не в настроении.
- Да ёбаный в рот, поработать спокойно не дают, - она переворачивает следующую страницу, – Сфотографируй всё, чтобы мы могли продолжить. Почитаем вместе, когда закончим, хорошо?
- Хорошо…
Я успеваю бегло просматривать текст и рисунки по мере того, как делаю фото. Я многое пропускаю, но обилие совершенно нелепых зарисовок, сменяющих друг друга, не оставляет мне больших надежд найти там более полезную информацию.
Теперь, во имя всего святого, перемотаем смерть этой бедной женщины. Что-то подсказывает мне, что до утра она умрёт еще пару десятков раз. Первая смерть была ужасна. Теперь же это почти… скучно. Интересно, как скоро я начну считать казнь невинной женщины мелочью, недостойной внимания?
- Теперь остались только шкафы. Под кроватью тоже проверь.
Хлоя радостно переворачивает всю кровать вверх дном, включая раму. Она не находит ничего интересного, поэтому мы возвращаемся обратно в коридор, до всего этого буйного веселья.
- Ты нашла кое-что многообещающее в хозяйской спальне, - говорю я ей, - Теперь осталась только старая комната Натана.
Мы знаем, что это комната Натана, потому что на двери выцарапано весьма мягкое предупреждение:
Логово Натана – Идите нахуй. Ага, именно
выцарапано каким-то острым предметом.
- Думаешь, нам вообще стоит заморачиваться? Комната его сестры была полнейшей потерей времени.
Внезапно, Хлоя оживляется: - Оооо, можешь оказать мне одну услугу? Ты сильно устала?
- Я в порядке. Всё для тебя, любовь моя.
- Пффф. Можешь записать, как я громлю его комнату, чтобы я потом могла посмотреть?
- Серьёзно? Этот парень был психически болен, Хлоя. Он гораздо в большей степени жертва, чем кто-либо ещё.
Я не вижу, как Хлоя пожимает плечами, но я уверена, что она это сделала.
- Он убил Рэйчел, - прямо говорит она.
- Да, я знаю. Но теперь его нет. Он заплатил за то, что сделал. Я имею в виду…там скорее всего алтарь памяти об их мёртвом сыне, было бы неправильно вламываться туда и всё громить, ты так не думаешь?
- Наверное.
- Ну, мы всё равно можем это сделать, если ты думаешь, что тебе станет легче. Катарсис и всё такое. Если честно, после всего, что он с тобой сделал… я не откажусь посмотреть.
- Не, всё норм. Я это не серьёзно. Но заглянуть стоит, в любом случае.
Я не могу винить её за подобные чувства. Все рациональные объяснения поступков Натана Прескотта можно выкидывать в окно в тот момент, когда я вспоминаю фотографию Хлои у него в общежитии. Моей Хлои, одинокой, напичканной наркотиками и совершенно беспомощной. Я могу понять, что стояло за его действиями, но не думаю, что смогу когда-либо простить его.
Дверь открывается после легкого поворота ручки. В моей памяти вспыхивают образы его комнаты в общежитии, и я ожидаю увидеть внушающие беспокойство картины, дорогущее оборудование, холодные линии и строгую мебель. Может, растерзанную куклу где-нибудь.
Хлоя заходит в абсолютно пустую комнату. Как только она щёлкает выключателем, становится понятно, что искать тут нечего. Действительно, комната выглядит так, словно в ней никогда никто не жил: ни единого следа дорогих зелёных обоев, никаких следов от мебели на деревянном полу, никаких следов пыли или мусора. Единственный встроенный в стену шкаф так же пуст, как и остальная комната.
- Вау, - Хлоя выдыхает. Она стоит посередине комнаты, растерянно озираясь, - Ничего себе память о почившем сыне.
- Она словно… давит пустотой. Как будто они удалили его из своей жизни.
- Это что же за родители такие?
- Такие, к которым нужно официально записываться на приём чтобы поговорить, как Натан делал с отцом.
- Чувиха, ты права. Я совсем об этом забыла. По крайней мере, одной комнатой меньше, правильно?
- Наверное…
- Куда теперь, Оракул?
- Погоди, давай я скажу это уже той Хлое, которая запомнит.
- Хорошо. Макс, вперёд, прошлое ждёт!
- Ты вообще в курсе, что теперь это ко мне пристанет? Надеюсь, ты собой гордишься.
- Теперь я могу умереть спокойно. Назад во времени к приключениям!
- Да твою ж мать, Хлоя.
Обратно в коридор.
- Здесь, наверху, мы закончили, - говорю я. – В основном всякая фигня, за исключением странного дневника в спальне. Дальше тебе вниз по лестнице. Что я рассказывала тебе об обстановке? Я уже забыла.
- Мне всё это время хотелось про неё от тебя услышать, босс. Я просто делала то, что ты мне говорила. Запрыгнула через балкон и прокралась по коридору.
- А, точно, нам пришлось всё перемотать из-за камер. Становится сложновато держать всё в голове.
- Что, путешествия во времени это ещё и сложно? Да быть того не может. У тебя уставший голос, сколько ты уже перематываешь?
Я смотрю на маленькие прикольные часики на запястье, которые она смогла заставить меня носить. Это единственная вещь, которая правильно показывает Макс-время.
- Часы показывают 3:20 утра, так что… четыре часа, я полагаю.
- Бедняга. Давай закругляться, говори что дальше.
- Что ж, помимо обычных вещей, которые мы можем смело игнорировать, у нас есть библиотека с миллионом полок, медиакомната, которая, как я полагаю, была фотостудией Натана, и ещё один кабинет-тире-мастерская, который, возможно, принадлежит Диане Прескотт. А ещё есть Таинственные Двери.
- «Таинственные двери»?
- У них электронные замки для карточек. Одна обозначена как «Галерея», и снаружи неё стоит охрана. Другая – это массивная взрывостойкая дверь, ведущая в подвал. Мы договорились оставить их напоследок.
- Взрывостойкая дверь? Типа, как в Тёмной Комнате?
- Будем надеяться, что это просто убежище на случай шторма.
- Да уж. Ты уверена, что хочешь оставить их напоследок? Я сомневаюсь, что проходиться по всему остальному стоит того, это может занять часы.
- По мне лучше быть полностью уверенным. Не волнуйся насчет меня, я готова к длинной ночке. На данный момент у меня по венам уже течет почти что чистый кофеин.
- Ха. Кто-то скоро побежит писать в кустики…
- Ну, тогда хорошо, что я припарковалась в безлюдном месте. Давай начнем с библиотеки. Тебе придется пролезть по краю лестничного пролета, чтобы охрана тебя не засекла.
- Знаешь, это всё было бы проще, если бы я тихо убила её перед тем, как начать.
- Хлоя, нет.
- А чё такого? Это же будет не по-настоящему. В конце ты всё перемотаешь. И для тебя я Элизабет, помнишь?
- Во-первых, я чувствую себя глупо, когда зову тебя так, а во-вторых это
по-настоящему. Мы никого не убиваем вот так, окей? Это реально скользкая дорожка.
- Не то, чтобы я хочу это сделать, но в какой-то момент мне придётся с ней разбираться, так? Держу пари, я уже это делала. А чем дольше это все займёт, тем больше тебе придётся перематывать, и тем сильнее ты устанешь. Я думаю в четырёх измерениях, Максфлай.
- Я переживу. А ты никого не убиваешь, если тебя не спровоцируют. Хорошо?
Она вздыхает и по её шёпоту слышно, что она закатывает глаза: - Ну ладно. Просто это очень спорная черта, особенно после того, как—
- Нам нужно где-то провести эту черту. Библиотека дальше по коридору, ближе к тебе, после того, как спустишься.
Похоже, она хочет продолжать спорить по этому поводу, но вместо этого она начинает двигаться. Предстоит ещё многое проверить.
Я знаю, что она права. Это спорное разделение. Тем не менее, если вы не против, я бы хотела сохранять человеческие черты как можно дольше.
Следующие два часа дотошных поисков не дали нам ровным счётом ничего. Шону Прескотту нравятся расследования преступлений, будь то фильмы, сериалы или романы. Диана Прескотт очень талантливый, если не сказать фантастический, скульптор. Помимо таланта к фотографии, Натан довольно-таки неплохо рисовал карандашом, но все его рисунки вызывали беспокойство. Пролистывать его работы, которые становились всё более тёмными, было сродни наблюдению за процессом развития его болезни.
Кстати об этом, мы нашли несколько действительно ненормальных коллекций в его студии. Его доктору не было нужды предупреждать его родителей – они
должны были быть в курсе его психологического состояния. Они просто… предпочли его игнорировать. Как все обернулось бы, если бы Натан получил ту помощь, в которой нуждался?
Сейчас снова 23:34. Хлоя стоит рядом с входом в столовую – наиболее близкая точка, куда она может подобраться незамеченной женщиной-охранником. Можно сказать, что я уже немного в курсе её действий: если Хлоя начнёт издавать достаточно шума, женщина отрапортует охраннику снаружи, что оставляет свой пост, а затем отправится на разведку. Если Хлоя позволит себя увидеть, женщина немедленно запросит поддержку и перейдет в наступление, угрожая открыть огонь. Они докладывают что всё чисто каждые полчаса, ровно в начале и в середине каждого часа. Это, должно быть, самая скучная работа во вселенной, но она определенно относится к ней серьёзно.
Вот почему прямо сейчас Хлоя бежит от своего укрытия с уже поднятой рукой, прицеливаясь туда, куда я сказала (она промахнулась уже четыре раза – это довольно сложный выстрел из непростого оружия). Жала тазера вылетают даже до того, как женщина успевает разобрать, чем является быстро приближающаяся тень. Электроды ударяются в её грудную клетку и посылают свой безумно болезненный заряд, а мгновением спустя Хлоя оказывается на ней сверху.
На свет появляется моток скотча и быстро-быстро оборачивается вокруг рук, локтей, коленей и рта. Я едва могу понять, что происходит на экране, но, похоже, пока что всё идёт по плану. В этот раз никаких ударов головой или неловкой борьбы. Ради всего святого, пусть всё пройдет гладко, чтобы мне не пришлось переживать этот напряженный момент заново.
Женщина всё ещё дёргается, когда Хлоя заканчивает. Голосом, полным адреналина, она говорит мне: - Должно быть нормально.
Её не нужно полностью выводить её из игры, достаточно лишь обеспечить нам рабочее окно. Мы сможем растянуть эти двадцать минут на сколько нам угодно времени.
- Надеюсь, в финальной временной линии я не забуду сказать тебе, что ты пиздец как крута.
- Я это знаю, детка. Ты это видишь?
Вход утоплен на пару метров в стену, формируя изысканно украшенный арочный проём. Несмотря на то, что двери, кажется, сделаны из дерева, выглядит так, словно они очень массивные, толщиной в пару десятков сантиметров, и готовы сдержать всё, что слабее гидравлического тарана. Уверена, даже одной из наших надёжных труб с зарядами взрывчатки тут не справиться. Слева от дверей находится маленькая панель со светодиодным экраном и разъемом для карты, а прямо под ней расположен… блок с цифрами.
Я не могу сдержать раздражённый стон.
- Пожалуйста, пусть карточка сработает. Только не ещё одна подборка четырёхзначного кода.
- Эта штука выглядит довольно продвинутой. Тут может быть и шестизначный код.
- Мой ночной кошмар. Ладно, давай посмотрим, стоили ли того приключения Бета Макс.
Хлоя снимает свой крохотный рюкзак и выуживает оттуда карточку. Она подносит её к слоту.
- Момент истины.
- Харэ дразнить, просто вставляй уже.
- Дразнить - это же половина веселья.
Она небрежно вставляет в разъём карточку «Призмы», словно собирается платить за бензин на автоматической заправке. Раздаётся приглушенный сигнал, панель загорается зелёным, а двери издают довольно громкий «клик-клак». Они почти величественно открываются вовнутрь.
За дверями обнаруживается короткий коридор, в конце которого находятся ещё одни двери. Хлоя смотрит на пол, и я вижу, что идеально отполированный паркет за дверями сменяется роскошной мраморной плиткой. Затем она смотрит на потолок, и я могу увидеть довольно-таки заметные датчики движения, установленные в каждом углу коридора.
- Думаешь, карточка и об этом позаботилась? - недовольно спрашивает она.
- Полагаю, тебе стоит сходить и проверить. Я тебя прикрою.
- Если я внезапно взорвусь, не говори мне об этом.
- Договорились.
Обездвиженная охранница начинает стонать и подавать признаки жизни, когда Хлоя пересекает первый порог. Она не успевает сделать и пары шагов, как загораются сенсоры, включается тревога, а двери практически моментально захлопываются. Хлоя пытается успеть выбежать, но слишком поздно. Она обрушивает кулак на неподвижный барьер.
- Дерьмо!!!
- Хлоя?! Ты меня слышишь?
- Да!!! Еле-еле!!!
Ей приходится кричать, чтобы перекрыть внезапный шум. Сирена орёт настолько сильно, что мне приходится снизить громкость.
- Я верну тебя назад, хорошо?!
- Подожди, дай сперва кое-что попробовать!!! Важная информация!!!
Она разбегается и изо всех сил врезается в двери, ведущие в комнату.
- Пошла нахуй, дверь!!!!
Она отскакивает назад так, словно ударилась в бетонную стену.
- Ау! Сука!!
- Выглядело больно.
- Это и было больно! Умничает ещё!
Довольно быстро она приходит в себя, некоторое время размышляет, а затем встает на цыпочки и пытается выдрать датчики движения, но они наглухо приделаны к нишам. Подумав ещё с полсекунды, она делает шаг назад, выхватывает пистолет и целится в одну из матовых линз.
- Может не сто—
Хлоя стреляет. Пуля рикошетит и впивается ей в ногу.
- Блядь!!!
- Боже, хорошо, давай попробуем что-нибудь ещё…
- Блядь, ну ёбаный в рот, пошло оно всё нах—
Я прерываю её тираду на середине, потому что она может навредить себе ещё сильнее. Сжавшись на заднем сиденье нашей машины, я изо всех сил трясу головой. Чем больше вещи меняются, тем больше они остаются такими же.
Панель загорается зелёным. Двери открываются вовнутрь.
- Видишь датчики движения? Ты окажешься в ловушке как только войдёшь.
- Ох. Так что, это раунд два или уже больше?
- Пока раунд два.
- Предложения?
- Ну… Я думаю, мы можем предположить, что панель с цифрами управляет тревогой. Так что, возможно, нам нужно как-нибудь узнать код.
- Ох. Уряя, – камера немедленно дергается в сторону женщины-охранника в полубессознательном состоянии, - Думаю, кое-кто здесь может предоставить эту информацию.
- Ха. Думаешь, она просто… скажет тебе, если знает?
- Нет. Очевидно, нет.
Что-то в её голосе заставляет моё нутро сжаться от холода.
- Так что…
- Так что давай сперва посмотрим, что она скажет.
Женщина окончательно приходит в себя только через пару минут. Она смотрит на Хлою взглядом, кипящим от негодования. Её брочный костюм и волосы, заплетённые в тугой хвост, подчеркивают модный нынче стиль типичного телохранителя.
Хлоя садится рядом с ней на корточки.
- Эй. Привет. У меня тут небольшая проблема. Не думаю, что ты знаешь код, чтобы отключить сирену, да?
Её рот всё ещё намертво заклеен скотчем. Она не пытается кивнуть или помотать головой.
- Может, мы сможем поговорить? Но я предупреждаю тебя. Начнёшь издавать шум и я за себя не отвечаю. Твоя пушка у меня, своя тоже имеется. Мы друг друга поняли, так ведь?
Нет ответа. Хлоя вздыхает и немного возится со скотчем, чтобы она смогла отодрать его.
- Теперь давай—
Женщина немедленно плюёт Хлое в лицо.
- Эээ! Что за—
- Из-за тебя я обоссалась, сука!
- Какого хрена, дамочка?! Тебе повезло, что на мне маска, а то я бы так просто это не оставила.
- Я целилась в глаза. Позволь ещё раз попробовать.
Скотч поспешно возвращается на своё место. Хлоя вытаскивает свой «Глок» и приставляет его к колену охранницы.
- Смотри, я тут очень сильно стараюсь быть дружелюбной. Лично против тебя я ничего не имею. Я собираюсь попробовать ещё раз, и, возможно, в этот раз ты будешь вести себя прилично. Хорошо?
- Хлоя, не причиняй ей вреда.
- Тут моя напарница, - она постукивает пальцем по гарнитуре, - Говорит мне прекращать ходить вокруг да около. Я её послушаюсь. Давай по серьёзному.
Она снова отдирает скотч. В этот раз охранница не плюётся, но её враждебность чувствуется настолько сильно, что воздух между ними густеет.
- Ну? Ты знаешь код или нет?
- Да. Он алфавитно-цифровой. Слушай внимательно.
- Правда? Там же только цифры на панели…
- Восемь-восемьсот, Иван, Дмитрий, Иван, Николай, Анна, Харитон, Ульяна, Иван краткий. Повторить?
Повисает пауза, во время которой я ясно могу представить, как Хлоя моргает, пытаясь интерпретировать фонетический код.
Она встаёт и отворачивается, обращаясь ко мне: - Подразумевается, что мы хорошие ребята. Почему все с нами ведут себя как свиньи?
- Ну, мы реально заставили её обоссаться, Хлоя.
- Справедливо.
Внезапно, женщина подает голос: - Я не для того прошла две ёбаные командировки в горячую точку, чтобы мне могла угрожать какая-то дура, пожелавшая сдохнуть. Но мне
действительно любопытно кто, блядь, оказался настолько глуп, чтобы доебаться до Прескоттов. Они из разряда тех ребят, которые могут разрушить вашу жизнь в одно мгновение. Не могу даже представить, что они сделают с вашими задницами, когда узнают, что вы замыслили.
Хлоя снова поворачивается к ней.
- Послушай-ка, мисс помойный рот, ты мне нихрена не сделаешь целых пятнадцать минут, пока твой приятель снаружи не запросит статус, так что даже не пытайся. – Её рука на мгновение загораживает камеру, и я догадываюсь, что она только что сняла свою крутую маску ниндзя. – У меня тут есть маленькое секретное оружие в виде поддержки.
Закалённое выражение лица охранницы первый раз даёт сбой, хоть и ненадолго.
- Ты та девчонка Прайс. Твою ж мать.
- Слыхала, Макс? Мы знамениты.
- Да, - соглашается женщина, - Опасные серийные убийцы зачастую становятся знаменитыми.
Ответ Хлои следует незамедлительно. Она резко наклоняется, выбрасывая вперед руку, хватая женщину за горло и прижимая к полу.
- Ты забываешь ту часть, в которой твои люди набросились на нас среди ночи, сука. Всё, что мы сделали, было самообороной, так что даже не смей давить мне тут на совесть. Это
вы, ублюдки, продали ваши души дьяволу за ёбаную зарплату.
- Твою мать, Хлоя. Хлоя, успокойся! Это того не стоит.
- Эти люди просто восхитительны!!! Ты вообще можешь в это поверить?! Мы ни капли не хотели ввязываться во всё это, они разрушили нашу жизнь, и при этом она ещё смеет говорить это дерьмо мне в лицо?! Что, блядь, не так с этим миром?!
- Просто отпусти её, Хлоя. Ты её убъешь.
Она делает тяжёлый вздох и ослабляет хватку. Охранница некоторое время хрипит, а затем произносит сквозь скрежет зубов: - Да… это точно…выглядит… как самооборона…
Хлоя смотрит на неё.
- Она не собирается говорить. Как мы нынче расположены к пыткам, Макс?
- Воу, не-не-не-не-не, мы
абсолютно НЕ расположены к пыткам. Брось, мы выше этого. Правда?
Хлоя делает паузу. Слишком долгую паузу.
- Ну не знаю. Раньше ты не была против.
- Это была не я. Ты сама это сказала. Я была сломлена, зашла слишком далеко. Не будь такой, пожалуйста.
- Это же будет не по-настоящему, ты же знаешь. Ничего из этого не по-настоящему. Я не думаю, что ты уже пропустила это через себя.
-
Для меня это по-настоящему! Я всё это запомню и я не хочу помнить, как ты делаешь что-то подобное. Я знаю, ты… через многое прошла. Но мы не пытаем людей. Несмотря ни на что. Хорошо?
Какое-то время Хлоя раздумывает. Женщина слушает в полной тишине.
- Хорошо. Ты права. Мне жаль. Это… хорошо, я рада, что ты так к этому относишься. Ты должна сказать мне об этом сегодня ночью, когда мы закончим.
- Я скажу. И я позабочусь о том, чтобы это не было перемотано и стёрто. Спасибо, что послушала меня.
- Я постараюсь. Ну так что… всё по новой? Думаешь, она вообще знает этот код? Походу это доступ очень высокого уровня. Очевидно, что сучка просто пытается потянуть время, и я ставлю на то, что она предана им как собака, учитывая, что её поставили охранять дом изнутри. Погоди секунду, – она слегка поддевает охранницу ногой, – Что Прескотт говорил тебе? Ты знаешь, что мы можем путешествовать во времени?
Выражение её лица прекрасно передает ответ на вопрос. Она выглядит как человек, который уверен, что его пытаются одурачить.
- Конечно. Это же часть стандартного обучения. У нас самих есть суперспособности, поддержка прилетит сюда на мётлах с минуты на минуту.
Несмотря на ситуацию, я хрюкаю от смеха.
- Знаешь, а она мне нравится.
- Это потому что ты странная.
- Обыщи её карманы. Если найдешь какие-нибудь рычаги влияния, я перемотаю, и мы сможем задать ей пару вопросов, просто чтобы убедиться, что она нам точно не поможет.
В карманах охранницы мы обнаруживаем её кошелек, бэдж с удостоверением, мобильный, запасной магазин к пистолету и пачку никотиновой жвачки. Мы соглашается, что этого может быть достаточно.
Давайте-ка отправимся в момент… да, раскрытия личности. Это хорошая точка.
-… маленькое секретное оружие в виде поддержки.
Закалённое выражение лица охранницы первый раз даёт сбой, хоть и ненадолго.
- Ты та девчонка Прайс. Твою ж мать.
- Хлоя, послушай, я только что перемотала. Скажи ей, что Лорен Фрост желает поговорить и дай ей гарнитуру. Назови её Сарой.
- Хорошо, отлично. Сара, правильно? Мисс Фрост желает с вами поговорить. Погодите секунду.
Мне нравится её сбитое с толку, нахмуренное выражение лица. Она даже не сопротивляется, когда Хлоя надевает на неё гарнитуру.
- Сара Марианна Доусон? Это Лорен Фрост. Я приношу извинения за поведение своей коллеги. Ей пришлось действовать решительно, чтобы вы не смогли вызвать подмогу.
Проходит пара секунд.
- Какого хуя ты знаешь, как меня зовут?
- В нашем распоряжении множество ресурсов, Сара. Мы знаем имя и место жительства каждого человека, работающего в этом доме. На самом деле, гораздо больше. Например, твоего кота зовут… Снаффлз, правильно? Сиамская порода. Кстати, как поживает Джейк?
Да уж, люди действительно хранят в телефонах всю свою жизнь. Ей стоило ограничить к нему доступ чем-то посерьёзнее простого свайпа.
Всё, что я могу видеть – это реакция Хлои на выражение лица Сары. У нее дерзкая полуулыбка на лице, что может означать только хорошее.
- Это угроза, - спрашивает женщина, - Или просто… демонстрация силы?
- Я не знаю. А что будет эффективнее?
- Мне насрать кто вы такие и чего вам надо, но вы можете взять ваши угрозы и запихнуть себе в задницу.
- Окей, спасибо за информацию. Позволь мне перемотать.
- Что?
Ох, разговорные головоломки, как же я вас люблю. Надеюсь, эту можно решить.
- Это угроза или просто… демонстрация силы?
- Я никому не угрожаю, напротив. Я хочу нанять вас.
Очередная пауза. Лицо Хлои приобретает вопросительное выражение.
- Вы хотите, чтобы я предала Прескоттов и разорвала свой контракт?
- Я думаю, что вы станете прекрасным дополнением к нашей команде. Мы наблюдали за вами какое-то время. Ваша текущая зарплата в двойном размере вас устроит для начала? Назовите вашу цену, мисс Доусон.
- Если вы
действительно «наблюдали за мной какое-то время», вы должны знать, что я не ёбаный наёмник. Какой дурак наймёт предателя? Это равносильно тому, чтобы обречь себя на предательство. В чем ваша цель
на самом деле?
Хм.
Что ж, Хлоя упоминала, что те, кто работают внутри дома, могли быть выбраны за их лояльность.
- Это угроза или просто… демонстрация силы?
- Просто способ показать, что мы тут не в бирюльки играем. Прескоттам скоро конец, Сара. Они заплатят за всё, что сделали.
- Боже всемогущий. Я думала, что ты просто богатенькая девочка с ручным благотворительным проектом. Так это
ты стоишь за Прайс и Колфилд?! Они же корпоративные террористы!
Хлоя хмурит брови и скрещивает руки. Держу пари, ей потребовался недельный заряд силы воли на то, чтобы промолчать.
Я же драматично вздыхаю: - Это действительно то, что они тебе рассказали? Какая жалость.
- В прошлом месяце Колфилд напала на офис в Портленде и убила шестерых, прежде, чем выбраться оттуда. Это правда?
- Ну… эм. Откуда ты знаешь?
- Это моё дело и я знаю, что это
абсолютная правда. Не знаю, что там у тебя за вендетта, но я с террористами переговоров не веду.
- Погодь, ща поправим.
- Чего?!
Перемотаем, перемотаем, хороший ответ скоро узнаем…
-… и убила шестерых, прежде, чем выбраться оттуда. Это правда?
- Если бы это было абсолютной правдой, не думаете ли вы, что она бы стала известной преступницей? Разыскиваемой полицией, Министерством Национальной Безопасности и всё такое? Но нет, никто не стал выносить сор из избы, разве не так? Полиция не была вовлечена ни на одном из этапов. Интересно, почему?
Это заставляет её задуматься, я это чувствую. Суровое выражение лица Хлои смягчается. Хотела бы я, чтобы камера была съемной, чтобы я могла сама видеть реакцию охранницы.
- Я часами могу рассказывать вам об ужасных вещах, которые сделали эти люди, но я знаю, что вы профессионал своего дела и не предадите своего нанимателя и не разорвёте контракт. Но послушайте, дверь открыта, как вы можете видеть. Мы прошли через множество проблем, чтобы продвинуться так далеко. Всё, что нам нужно – это код.
Время тянется в напряжённой тишине. Я вспоминаю милую фотографию в её телефоне, на которой сиамская кошка вытянулась на спящем молодом человеке. Это была классная фотка.
Помни об этом. Помни об её сообщениях отцу и её списке покупок на выходные. Каждый из наших оппонентов является прежде всего человеком.
Сара Доусон делает сильный выдох и качает головой.
- Даже если бы я хотела помочь вам, чего я не хочу, я понятия не имею какой там код. Они не произносили его вслух, а я даже не пыталась подглядывать.
Ну наконец-то, подтверждение. По крайней мере, мы до этого дошли. Непохоже, что она обманывает.
-
Кто конкретно заходит туда?
- Прескотты, конечно, кто же ещё?
- Диана и Шон?
- И их дети, если они были здесь. В мою смену это в основном миссис Прескотт. Она там бывает допоздна. Она… эксцентричная. Она там даже жить может.
- Погоди,
оба их ребёнка? Сестра Натана?
- Да. Кристина. Я её видела там видела один-единственный раз. Она выбежала оттуда в слезах, кричала, чтобы её оставили в покое. Они… часто ссорились, невозможно было не слушать. То, что её отослали на другой континент, было к лучшему, если честно.
- В чём был предмет ссор? Типичные подростковые проблемы?
Сара фыркает в микрофон: - Слово «типичный» неприменимо к данной семейке. Такое чувство, что они живут в каком-то совершенно другом мире. Что, в какой-то мере правда, я думаю.
- Да? Это как?
- В том же самом мире, в котором живешь ты, разве нет? Мире денег, выплат и исключительных привилегий, потому что плата по счетам никогда не бывает проблемой. У людей, которые вынуждены трудиться, чтобы прокормить семью, не бывает времени на войны под прикрытием.
- Мои проблемы даже мне кажутся проблемами из другого мира, так что я понимаю, о чём ты. Ты знаешь, что они делают в той комнате, Сара? Почему они так сильно её охраняют?
- Серьёзно?! Вы так сильно стараетесь туда попасть и при этом даже не знаете, что внутри?! «Обширные ресурсы», ну да, конечно!
Переосмыслить, перемотать, перефразировать.
- Мои проблемы даже мне кажутся проблемами из другого мира, так что я понимаю, о чём ты. Ты вообще знаешь, что ты охраняешь, Сара? Ты хоть знаешь,
что именно ты защищаешь? Это не просто коллекция картин, скажу я тебе.
- Меня назначили на этот пост, и я собираюсь выполнять свою работу. Мне не платят за то, чтобы я задавала вопросы, – на мгновение она задумывается, – Почему ты спрашиваешь? Насколько всё может быть плохо?
Значит, она ничего не знает. Хотя, информация о повседневной жизни Прескоттов в определённый момент может пригодиться.
- Не думаю, что ты поверишь мне, если я скажу, на что они способны. Но, может быть, это не так. Должно быть, ты видела достаточно в этом доме, чтобы понять—
Рация, прикрепленная к плечу Сары, внезапно, с треском, ожила.
- Наклз, ты там или нет? Не заставляй меня заходить и снова обнаружить, что ты дрыхнешь. Приём.
Странным образом, стон Сары кажется мне знакомым. Это та самая интонация, которую я могу использовать, чтобы отреагировать на некоторые выходки Хлои.
- Господи, ради всего святого,
один-единственный раз ему нужно было досконально последовать чёртовому протоколу, и именно сейчас он послал всё нахрен. Отличная работа, Джейкоб.
- Ох. Так вот оно что. Вот почему ты стала такой разговорчивой.
- Что, уже подумала что мы резко стали друзьями? Мои соски поджарили, я лежу, связанная скотчем, на полу, в луже собственной мочи. Иди-ка ты нахуй, спасибо большое.
Мужчина снова выходит на связь: - Сара? Ты там? Приём.
Хлоя опускается на корточки рядом, поднося руку к кнопке рации, и многозначительно приставляет пистолет к другому Сариному плечу.
- Скажи, что всё чисто.
- Ну да, вы точно хорошие ребята, как я могла в этом сомневаться.
- Вообще-то, - говорю я ей, - Настало время выбраться из этого тупика. Не думаю, что смогу здесь продвинуться дальше. Было очень приятно с вами познакомиться, мисс Доусон. Оставайтесь такой же стильной.
- Что?
Не буду врать, я не собираюсь сильно сожалеть о том, что перемотаю эти последние тридцать минут. Перемотка всё ещё идет гладко, но я начинаю чувствовать сопротивление. Тупая боль глубоко между лопаток, что-то вроде вертиго, пульсирующего за глазами – последствия проживания уже бог знает скольких полуночей, неважно, с литрами кофе или без. Огромное количество коротких пробежек сквозь время потихоньку берет свое, и на фоне этого нового открытия, непохоже что конец миссии близко.
Сейчас снова 23:28 и Хлоя крадется в гостиную через вход, расположенный дальше всего от поста Сары.
- Привет, красотка. Мы только что вернулись из картинной галереи.
- Оу. Окей. На очереди бункер?
Она шепчет так тихо, что я едва могу разобрать слова.
- Ага, – она сразу начинает идти в другом направлении, – Возможно, ты даже не сможешь попасть внутрь. В картинной галерее была сирена, отключаемая через панель с цифрами, и мы без понятия, как узнать код.
Она прекращает красться и шепчет: - Так мы что, не вошли?
- Не-а.
- И это значит…
- Да, скоро будет моя очередь, если мы не найдем внизу того, что нам нужно. Я смогу без проблем преодолеть сирену.
- Сколько раз я уже успела сказать, что я ненавижу эту идею?
- Вообще-то, это первый раз за сегодня.
- Что ж, я ненавижу эту идею.
- Я знаю. Потом об этом поговорим.
- Это точно.
Вскоре Хлоя погружается в кромешную темноту, продвигаясь всё глубже в недра особняка. Она снова опускает на глаза визоры, и я нажимаю кнопку, переключая трансляцию в режим ночного видения. Я могла бы оплатить половину всей стоимости моего обучения в академии теми деньгами, что мы потратили на снаряжение. Похоже, мы действительно стали настоящими ниндзя Блэквэлла.
Дальше по коридору, в конце лестницы в два пролёта, притаилась дверь бункера. «Страшно» - просто не то слово, чтобы описать то, как она выглядит в черно-белых тонах визора. Спуск по скрипучим ступенькам получается пиздецки зловещим. Дверь не просто похожа на ту, под деревенским амбаром – это
та же самая модель. Единственная разница состоит в том, что здесь вместо панели с цифрами находится разъём для карточки.
- Блядь, Макс. Я так рада, что ты на связи. Если бы ты за мной не приглядывала, у меня бы тут уже истерика началась.
- Её не охраняют. Может, это просто вход в бомбоубежище.
- Как думаешь, какова вероятность того, что это так?
- Эмм, нулевая?
- Да. Я тоже так подумала.
Лестница оборвалась коридором, выложенным плиткой – примерно метра три до входа в убежище. Приглушенный шум, идущий из-под ног Хлои, слегка отражается от стен. По периметру дверь подсвечена тусклым белым светом, а над слотом для карточки горит красным прозрачный пластиковый купол.
Хлоя пытается провернуть гигантский вентиль, но он не поддаётся ни на сантиметр, поэтому она снимает свой крохотный рюкзак и выуживает оттуда карточку. Она подносит её к слоту.
- Момент истины.
- Харэ дразнить, просто вставляй уже.
Она издаёт нервный смешок: - Да уж, романтика витает в воздухе.
Карточка вставлена. Маленький пластиковый купол меняет свой цвет с красного на зелёный. Внутри двери сначала слышится «вииииир», а затем глухое «
пам!».
Хлоя снова пробует вентиль, и в этот раз он начинает поворачиваться. Она прикладывает больше усилий.
- Навевает приятные воспоминания, да?
- Да уж, вот были же раньше деньки. За нами просто гнался самый обыкновенный психопат и ничего странного не происходило.
- Ну, помимо торнадо и суперспособностей, да.
- Ага, помимо этого.
Вентиль стукает об упор, и дверь медленно отпирается вовнутрь с металлическим урчанием. Длинные галогеновые лампы, проложенные вдоль всего потолка, автоматически загораются, открывая полностью белый коридор с дверями и крестообразным перекрестком. В дальнем углу установлена камера, покрывающая всю область.
Хлоя начинает идти вперед, бормоча: - Это… не похоже на бомбоубежище.
- Да, не похоже. Это…
Пять или шесть комнат, соединенных коридором. Ярко-белым, почти стерильным, хорошо освещённым. Камеры на каждом углу…
Внутри моей головы нарастает давление и сильный дискомфорт, а затем машина просто плавится вокруг меня. Мои веки внезапно становятся свинцовыми, и теперь это суровое испытание просто держать их открытыми. Мои мысли проталкиваются сквозь толщу воды на километровой глубине, медленные и неповоротливые. Сквозь туман я вижу перед собой свои связанные руки и металлический браслет, фиксирующий катетер на моём правом запястье. Мои ногти искромсаны и кровоточат. Всё вокруг меня залито белым светом и только пару секунд спустя я осознаю, что вперёд меня несут не мои собственные ноги. Меня тащат два человека, так легко, словно я сделана из пенопласта.
- Она просыпается.
- Тогда поторапливайся.
Большая часть меня застыла в смертельном ужасе, сдобренном наркотиками. Это то самое чувство, что я испытывала в Тёмной Комнате – та же ужасающая беспомощность, при которой я не могу управлять своими конечностями. Это быстро приводит меня в состояние полной паники.
Но часть меня… есть всё ещё та часть меня, которая сидит в машине и знает, что происходит. Это очередное видение из памяти, просачивающееся сквозь барьеры моих множественных личностей. Я призрачно могу чувствовать обивку салона, запах вишнёвого автомобильного освежителя воздуха, и слышать Хлоины крики, призывающие меня ответить ей. Я пытаюсь ответить, но изо рта захваченной Макс вырывается только еле слышное бормотание.
- Чёрт, мужик, да ей же лет как моей сестре. Как эта девчонка может быть опасной?
- Не знаю, она что-то вроде супершпионки. Нам за это платят, приятель. Просто делай что сказано.
-
Макс, ну же, ответь мне! Передатчик моргает зелёным, соединение должно быть хорошим. Надеюсь, у тебя там не видение, а то я в полной жопе!!!
Пытаться думать сквозь вату, облепившую мою голову, практически нереально, но одно ясно совершенно точно: из всех кошмаров, которые я могу пережить, самый худший – это оставить Хлою в ловушке за той дверью. В сознании ли я сейчас вообще? Смогу ли я перемотать это? Я пытаюсь сконцентрироваться на её словах и растущем страхе в её голосе. Отсечь всё, кроме этой маленькой частички меня, которая всё ещё в настоящем.
Воспоминания продолжаются. Меня привязывают у стулу, внимательно проверяют, что я надёжно закреплена и не смогу пошевелиться ни на сантиметр. Приносят телефон и ставят на столик позади меня.
Я помню эту обстановку.
- Е
сли ты скоро не ответишь, мне придется двигаться. Ёбаные проблемы, как всегда идеально вовремя!
- Мисс Колфилд. Этот разговор сильно припозднился. Я бы извинился за такое обращение с вами, но я не думаю, что вы сейчас сможете мне ответить. Я позволю вам немного прочистить голову перед тем, как мы продолжим.
Дерьмо. Я пытаюсь покинуть этот флешбек, но
должна ли я? Я могла бы узнать больше про это место, может быть, что-то, что Бета Макс забыла упомянуть или не помнила совсем. Но Хлоя… её могут схватить или она может начать стрелять, чтобы выбраться. Если я сосредоточусь на видении, я могу отрубиться полностью, а если я не смогу перематывать отсюда, единственным способом всё исправить станет прыжок через фотографию.
Мы ненавидим прыжки через фотографии. И мы ненавидим не понимать, что происходит.
-
Хорошо, я иду искать тебя. Господи, пожалуйста, будь в порядке. Пожелай мне удачи, чтобы я смогла выбраться отсюда. Я люблю тебя.
Дрожь в её голосе. Суровая решительность. Они продираются сквозь мои мысли гораздо сильнее, чем страх за саму себя.
- Хлоя…
- Она здорова и в безопасности, хоть нам и пришлось усмирить её пару раз. Её состояние теперь в большей степени зависит от вас, мисс Колфилд.
Я пытаюсь вырваться из пут. Отпустите, я не могу здесь оставаться, не могу рисковать тем, чтобы её ранили или рисковать пустить всё по пизде через фото. Я не знаю, как долго продлится этот флешбек, но каждая секунда—
- Дерьмо, они знают, что убежище открыто! Они ждут меня! Чёрт, чёрт, чёрт…
Я изо всех сил сжимаю веки в обеих реальностях. Проснись. Это мой разум. Я здесь выбираю, я контролирую.
Сквозь гарнитуру слышен выстрел.
- Давайте, подходите, больные уёбки!
- О боже, Хлоя, держись, я пытаюсь до тебя дотянуться…
- Макс!!! Макс, ты в порядке?!
Я вернулась. Всё вернулось. На экране видны открытые двери убежища изнутри и то, как Хлоя держит их на прицеле.
- У меня был очередной странный флешбэк, но теперь все прошло. Ты в порядке?
- Лучше не бывает!
В этот момент на экране видно какое-то движение и Хлоя стреляет снова.
- Ещё раз выглянете и увидите что будет, жопошники! – она отползает за угол, - Бля, так ты отрубилась? Мы тут застряли?
- Я… я не знаю. Может быть. Насколько всё плохо?
- Ну, я почти уверена, что они перекрыли единственный выход, и я не знаю, смогу ли я отсюда выбраться с пушками наперевес, неважно, сколько у меня будет попыток. Ты видела вход, с моей стороны там негде спрятаться. Так что да, всё пиздец как плохо.
- Прости меня, я пыталась вернуться раньше…
- Прекрати, ты не можешь это контролировать. Вот почему мы делаем спасительные селфи. – Она прицеливается и стреляет снова. Я могу различить вскрик. – Только попробуй ещё раз! Я, блядь, предупредила! – Она снова прячется в укрытие. – Просто прыгни через фотографию в машине, дай мне очень подробные инструкции насчет того, что нужно сделать, и будем надеяться, что не произойдет ничего из ряда вон.
- Погоди, позволь сначала попробовать перемотать, может получится.
- Вперёд. Но если у тебя было видение, я сильно сомневаюсь.
- Неважно что произойдёт… ты потрясная, Хлоя. Я люблю тебя.
- Вау, окей. За это спасибо. Увидимся на той стороне, Супер Макс. А теперь, если ты меня извинишь, я уже больше не могу тут засиживаться, так что я собираюсь поиграть в Тринити.
- Чего?
Хлоя снимает гарнитуру и оставляет её на полу, аккуратно держа на прицеле вход.
- Наслаждайся шоу, - произносит она. Затем она набирает скорость и устремляется в сторону широко распахнутой двери. На бегу она несколько раз стреляет, пули рикошетят от дверного проёма и зарываются в стены. Огонь на подавление.
Широкие шаги громко стучат по белой плитке, тесёмки её маски развеваются позади. В последний момент Хлоя прыгает в дверной проём так, словно к ней неприменимы законы физики. Она делает полуоборот в воздухе и открывает огонь, продолжая стрелять, скользя на спине, выглядя при этом нереально круто. Охранник, предположительно, Джейкоб, кричит от боли.
Тем не менее, Сара Доусон поджидает на другой стороне, выше по лестнице. Хлоя пытается сменить цель, но я знаю, что уже слишком поздно.
Заморозить. Назад.
Это было славно, но я не хочу видеть, чем это закончится.
С сердцем в глотке, я ускоряю перемотку. Фотография это абсолютно крайний случай. Если у меня получится просто отойти назад, как я делала до этого…
Перемотка продолжается всю ту минуту, что я пробыла в этой реальности, а затем она… натыкается… на что-то—
Нет, нет никакого чего-то. Прекращай так думать. Это не «перемотка» которая «происходит», это просто я путешествую назад во времени. И если уж я натыкаюсь на барьер, я узнаю, его, потому что я уже перепрыгивала через него раньше. Это случилось так быстро, что я не думала об этом, но я действительно перемотала сквозь видение, которое случилось у меня в туалете автобуса после (или до?) того, как я прорвалась сквозь анти-перемоточный барьер внутри моего разума. В тот раз у меня было столько инерции, что я этого даже не почувствовала.
И теперь, когда я пытаюсь приложить к нему силу, я понимаю, что это и не барьер вовсе, но… ответвление на другой путь. Это же то, что происходит, разве не так? Когда я теряю сознание, дорога, по которой я путешествую, исчезает. Больше не существует пути, по которому можно проследовать в прошлое. Но если я остаюсь в сознании в этом странном трансе видения, дорога разветвляется на отдельные тропинки, и я могу пойти по одной или по другой - мне приходится сопротивляться им обеим.
Как только я открываю свой разум для этой возможности, моё видение само по себе складывается вдвое, и я начинаю видеть, как обе реальности перематываются в обратном направлении с самым странным чувством отрыва от собственного тела, которое я только могла себе представить. Я пытаюсь остановиться на середине видения, но не могу. Оно движется в обратном направлении практически само по себе, словно я начала процесс, который нельзя прервать.
Мне остаётся только, спотыкаясь, проходить сквозь страшное разделённое видение, и, как и раньше, обнаружить, что я перематываю назад слишком быстро оттого, что сопротивление резко пропало. В этот раз я могу остановиться гораздо раньше.
Хлоя пытается провернуть гигантский вентиль, но он не поддаётся ни на сантиметр, поэтому она снимает свой крохотный рюкзак и выуживает оттуда карточку.
- Стой.
Она немедленно принимает боевую стойку, вытащив пистолет и взяв на прицел лестницу позади себя.
- Что? Что случилось?
- В этом месте держали захваченную Бета Макс.
- Да ну нахуй. Ты уже это видела?
- Да, и это спровоцировало ёбаное видение. Это было отвратительно.
- И ты… перемотала его? Как?!
- Справилась, позже объясню. Но теперь я думаю, что, возможно… в следующий раз мне так сильно не повезет. Может, я увижу что-нибудь ещё, и меня долбанёт сильнее, а ты окажешься в ловушке. Что реально плохо, потому что они будут в курсе, стоит лишь тебе войти.
- Дерьмо. Что ж… - она опускает взгляд на карточку в руке и игриво постукивает ей по стволу пистолета, - Убьём всех?
- Хлоя…
- Да шучу я! Но мы не можем просто уйти, на этом месте хоть табличку вешай: «Большие Тёмные Секреты Внутри»! Как насчёт такого: я захлопну дверь за собой, ты выключишь видеотрансляцию, а я буду рассказывать, что я вижу. Проблема решена.
- Это…
Хм. А об этом я не подумала. И, похоже, что эти охранники не могут проникнуть в тюремный бункер, как в картинную галерею.
- А знаешь, Хлоя? Ты гораздо умнее, чем я тебя считаю.
- Вау, спасибо за этот поразительно неуклюжий комплимент.
- Пожалуйста.
- Тогда идём?
- Давай.
Карточка отправляется в приёмник, дверь бункера открывается, и Хлоя быстро проскальзывает внутрь. Я жму кнопку, которая отключает видеосигнал. Полагаю, я могла бы просто закрыть глаза, но соблазн открыть их был бы слишком велик. Я позволяю её голосу направлять мои мысли, и, по мере того, как она описывает обстановку, в моей голове мелькают образы, словно я нахожусь там в качестве альтернативной версии себя. Это крайне странно.
- Первая комната слева. Пустые шкафчики. Немного полок, оружейная стойка, стол. Не используется и заброшена.
Моя одежда, сложенная на какой-то полке в маленькой комнатке со шкафчиками. Фотография в моём кармане.
- Иду к перекрёстку. По одной двери с каждой стороны, плюс тупик с камерой.
Я врезаюсь в стену. Потёки крови на моих руках, она капает из моего рта и носа. Снова перемотать. Я должна снова перемотать.
- Складское помещение с кучей пустых полок. Везде куча пыли. Может, когда-то это было бомбоубежищем, но его переделали.
Буря бушует снаружи. Даже здесь я чувствую легкие толчки и слышу слабые раскаты грома.
- Тут… стул с наручниками. Стол и большое зеркало. Возможно, двойная панель, как в комнатах для допроса. Блядь, Макс. Это пиздец.
Я не могу сдвинуться ни на сантиметр. Возможность обращать время вспять не стоит ничего, если ты не можешь контролировать своё тело.
- Чувиха, эта дверь выглядит так, словно по ней можно выстрелить из пушки и она не шелохнётся. Но она открыта. – пауза – Блядь. Это… камера. Тут кровать и… какого хуя, что это за механизм в стене? Эти люди ёбнутые на всю голову! Как они могли делать такое с тобой?!
Я царапала его, пока мои руки не начинали кровоточить. Я вытаскивала его, пока им не пришлось усыплять меня. Он выходит из стены и заканчивается в наручниках на запястье. Я не могу его снять.
- Эти уёбки заплатят за это. Мне похер, что этого никогда не происходило. Мы заставим их заплатить, Макс.
Я хотела причинить им боль. Я хотела заставить их всех страдать, и у меня получилось, и в тот момент это было приятно.
- Эта комната похожа на… спортзал? Тут весы и небольшая дорожка с отмеченными дистанциями. Часы, ещё одно зеркало и небольшая дверца под ним. Где все документы и файлы, где компьютеры? Блин, что-нибудь!
Они дают мне запечатанный конверт через маленькую дверцу, говорят перемотать определенное время, а затем отдать его обратно. Они хотят, чтобы я стала лучше во всём, что я могу делать, и они заставят меня тренироваться, пока я смогу. Я не знаю, зачем.
- А вот и комната охраны. Тут несколько мониторов и стул, но электричества нет. Дай попробовать терминал. Не-а. Шкаф для бумаг… полностью пуст, – я слышу звук пинка, – Твою ммать!
Они всегда наблюдают. Всегда. Как вообще кто-то может наблюдать за этим с чистой совестью? Я показываю камере средний палец каждый раз, когда хожу в туалет.
Это реальные воспоминания или вещи, которые я представила, когда читала свои же записи? Может, и то и другое? Образы в моей голову кажутся слишком отчётливыми.
- Хлоя… это место было оборудовано для одной-единственной цели. Для нас тут ничего нет.
- Да ладно. Я не могу уйти с пустыми руками после всего этого…
- У нас есть странный журнал.
- Этого не достаточно. Ты уверена, что мы не сможем придумать, как мне проникнуть в эту тупую галерею?
На мгновение я задумываюсь.
- Может быть, открыть двери, и отрубить питание. Но даже если у нас получится, двери открылись сами по себе, а затем захлопнулись, как на пружине. Я думаю, что электричество необходимо, чтобы держать их
открытыми, когда ты используешь карточку.
- Попытаться стоит.
- Я не знаю, стоит ли? Я тут уже хочу свалить. Ты же знаешь, что я могу без проблем проникнуть внутрь, давай сделаем это и закончим на сегодня.
- А ещё ты знаешь, что я ненавижу эту идею.
- Ну, силы у меня не бесконечные. Я не хочу потратить ещё час постоянных перемоток, чтобы в итоге всё равно пойти туда. Я правда уже начинаю уставать, а нам еще заново вырубать Сару, находить где отключается электроэнергия, добегать туда в нужное время, затем надеяться на то, чтобы найти запасной генератор, потому что ты
знаешь, что это будет не просто, а после всего этого—
- Ладно, ладно, я поняла.
Я легко могу представить её скрещенные руки и лицо, каждой черточкой выражающее обиду.
- Ты была великолепна, Хлоя. После всего этого я тобой просто восхищаюсь. Я хочу сказать, даже больше, чем просто восхищаюсь.
Она довольно выдыхает: - Ты подлиза бессовестная. Лучше бы тебе повторить потом это всё мне в лицо.
- О, я так и сделаю.
Она снова глубоко вздыхает: - Тогда, полагаю, это всё. Такое разочарование, я даже не могу тут всё разгромить. Тут громить нечего.
- Не всё в итоге заканчивается взрывами и крутыми скользяшками, герой. Как насчёт тех мониторов? Ставлю на то, что ты можешь их распидорасить.
- Ага, думаю, могу, но какая разница. Возвращай нас в самое начало, Повелитель Времени. Приготовься к хандре прошлой меня, я реально думала, что смогу оградить тебя от всего этого.
- Хорошо. Увидимся раньше, любовь моя.
- Ты полнейшая дурында.
Я посылаю микрофону воздушный поцелуй и начинаю длинную перемотку, назад к девяти часам вечера и приготовлениям в машине.
По мере того, как я путешествую в обратном направлении и мысленно пересматриваю всё, что произошло, я больше чем когда-либо чувствую необходимость дальше исследовать свою силу. Я могу бежать по этой временной линии, как Хлоя бежала по коридору, выложенному белой плиткой. Я могу разделить своё восприятие и идти по разным тропинкам воспоминаний. А как насчёт перепрыгивания или пропуска? Как насчёт выбора точного момента, к которому я хочу вернуться? Разве это не то, что я делаю с фотографиями – срезаю путь каким-то образом? Что я могу научиться контролировать, если я просто достаточно сильно постараюсь?
Даже учитывая то, что стоит на кону, и все ужасающие последствия, это в каком-то смысле…
Странный голубой дух помоги мне. Думать об этом, в каком-то смысле, восхитительно.
--------------------------------------------------------------
Мы припарковались у старого места Фрэнка, вдали от посторонних глаз, недалеко от особняка. На капоте расстелено одеяло, наши рюкзаки лежат на лобовом стекле. Хлоя ест её бургер, я ем свою питу, вместе мы вглядываемся в фотографии страниц дневника, которые выглядят так, словно их нам оставил пришелец, который стремился нас запутать.
Если вернуться в 2010 год, это скорее больше похоже на абсурдный скетчбук, чем что-то ещё. Среди забавных и ироничных вещей и случайно встречающихся пенисов, некоторые страницы действительно заслуживают рейтинга 18+. Шесть более-менее серьёзных страниц выделяются из общего бреда, словно налоговые инспекторы в толпе клоунов. Мы уже перечитали их по доброму десятку раз:
12 Декабря, 2010
Дар Натана проявляется неустойчиво. После трансов он чувствует себя полностью выжатым и не помнит, что произошло. Скоро он не сможет без медикаментов и, по сути, это будет конец.
Я разочарована, но не удивлена. Мы знали о рисках и шанс этого никогда не отвергался. В каком-то смысле, это обнадёживает – видеть, что какие-то вещи всё ещё остаются за пределами возможностей нашего контроля.
Эта обособленная реальность уже сформировалась в твёрдый факт, со всеми ужасными вещами, которые в ней произойдут, но Шон упорно отказывается слушать. Упёртый мужик. Он думает, что Натану просто нужна более строгая дисциплина и правильная терапия. Это иррационально, но я его не виню. Всё же, он человек. Всё же, он отец моего сына.
Какой стыд. В нём было так много потенциала. Это странно, не правда ли? Так легко принимать судьбу моего сына? Я даже не рассматривала этот дневник как что-то помимо игривого дуракаваляния, но я думаю, что через него я пытаюсь работать. Мама даже над этим бы поиздевалась, она была бессердечной гарпией. Хорошо, что она больше ничего никогда не скажет.
Вот, держи. Фото ниже кишит современной иронией.
Внизу прикреплена фотография более молодого Натана, склонившегося над листом бумаги с карандашом в руке. Акцент сделан на его блуждающем взгляде, упавшей челюсти и слюне, капающей изо рта. Похоже, что он не имеет ни малейшего понятия о том, что он делает.
В каком-то смысле, это удручает.
3 февраля, 2011
Вот и я, снова веду дневник. Думаю, я понимаю, почему она всё время делает это. Мне надо развеяться, а Шона нет дома – делает за меня ставки, как и положено хорошему верному супругу.
Кристина такой трудный ребенок. Я знала, что в эти годы с ней будет сложно, но никакое знание наперёд не могло подготовить меня к такому. Это как знание того, что стоматолог собирается пробурить в твоём зубе дыру, не сделает это ни на йоту менее болезненным. Она вернется, когда закончит бунтовать, но существует вероятность в 0.2, что до того, как это произойдет, я могу поддаться искушению и придушить её. Очень нежно и по-матерински.
Меня вдвойне приводит в ярость то, что она упрямо чурается своего наследия. Меня раздражает то, насколько позади она окажется, когда, в конце концов, примет его. Мне в своё время не предоставили выбора, и это было к лучшему. Иметь одарённых детей и что в итоге?! Один обречён на безумие, а другая будет ненавидеть меня до конца жизни, что бы я ни делала. Время от времени я чувствую себя такой же узницей вуали, как и все остальные.
Внизу строк располагается до ужаса подробное изображение крупным планом девушки, проснувшейся от того, что на её шее сомкнулись руки с аккуратным маникюром. Края рисунка усыпаны сердечками.
После этого идет куча ерунды, а следующая любопытная запись датирована 17 марта 2012 года.
Шон может быть очень раздражающим. Несмотря на мои заверения, он всё равно относится к Саманте с настороженностью и не подпускает её к себе. Я знаю, что она эксцентричная, и что у него в крови не доверять тем, кого он не может прочитать, но это особый случай! Она обязана нам всем и сделает всё что угодно для этой семьи. К ней не прикреплено ни одной вероятности. В тот момент, когда она зашла в Картинную Галерею и поняла, что мы пытаемся сделать, я увидела что-то близкое к религиозной страсти в её глазах. Ах, если бы Кристина отреагировала так же.
Честно, Сэм – та дочь, которую я хотела бы иметь. Почему судьба должна так насмехаться надо мной?
Надписи от руки как бы вплетены в рисунок на всю страницу, изображающий мотылька, попавшего в паутину, и большого паука, ползущего с низа страницы.
Следующей мы нашли запись от 5 июня 2013 года. Там была нарисована голубая бабочка в мультяшном антропоморфном стиле, словно один из персонажей Кейт. Несмотря на то, что она была одета в мантию и головной убор выпускницы, её глаза смотрели в разные стороны, словно у умственно отсталой.
Бедная девочка. Она думает, что это заслужила.
Я думаю, в каком-то смысле, так и есть, но уж точно не благодаря такому среднему баллу.
Добро пожаловать назад в Аркадию Бэй, мисс Колфилд.
Могло ли всё быть ещё более стрёмно, чем это? Что ж, да. Дальше шла запись о Кейт со всеми теми ужасными подоплёками. А затем был рисунок заката на пляже. Там, где должно было быть солнце, располагалась намалёванная линиями клякса. Слова начинались на горизонте и повторяли контуры набегающих на берег волн.
Мой сын теперь лежит в безымянной могиле.
Чтобы сделать возможное неотвратимым / Талант в его крови стал его погибелью.
Он сыграл свою роль / Больше он не страдает.
Пусть его беспокойная душа найдёт смерть / Покой, который мы не смогли дать при жизни.
Маленький больной человек скоро последует за ним.
Для него будет уготована лишь боль.
Линии, которыми нарисован маяк, на поверку оказались крохотными словами, вытянутыми в строчки, повторяясь вновь и вновь:
Это цена, которую мы платим.
Остаток дневника полон абстрактными рисунками и узорами, словно нарисованными скучающим человеком. Иногда казалось, словно они должны были что-то означать, но не справились со своей задачей. Единственными внятными словами, которые мы смогли разобрать помимо всего этого были «
Это уже не смешно».
Последний кусочек бургера исчезает в утробе Хлои. Я же всё ещё ем, потому что я воспитанный человек.
- Так что, - начинает она, шумно вытирая салфетками остатки трапезы на коленях.
- Так что?
- Ну… это безумие.
- Ага.
- Тут настоящее тяжёлое дерьмо.
- Я знаю.
- Диана Прескотт. Ёбнутая сумасшедшая или злой мегамозг?
- Почти уверена, что и то и другое.
- Так что попасть в эту картинную галерею шансов у нас ноль.
- Практически.
- Когда? У тебя должен быть хороший запас времени, чтобы ты смогла сбежать в прошлое, если понадобится. Там тебя может кто-то ждать.
Я откусываю свой предположительно последний кусочек. Мой аппетит приказал долго жить по мере того, как я начала осознавать значение записей в дневнике.
- Пофноф, нафефое?
- Звучит неплохо, - она копается в моём рюкзаке и достает мой термос, который теперь пусто гремит в её руках, - Могу сделать ещё.
- Уфф, не думала, что это скажу, но ещё немного кофе и я могу блевануть.
- Оу. Тогда, может, ред булла или ещё чего?
- Фу, гадость. Я что, начала такое пить?
- Нет, просто я вижу, как у тебя глаза слипаются, вот и всё. - Она играет с мячиком, скатанным из фольги и салфеток, прежде чем швырнуть его в мусорку неподалёку. Она промахивается. – Сколько часов прошло с того момента, как ты слегка прикорнула в автобусе?
Я заворачиваю еду на потом и откладываю в сторону.
- Не знаю, восемнадцать? Сложно следить. Ты хочешь просто всё вот так оставить?
Хлоя закатывает глаза и встаёт, чтобы положить свой мусор туда, куда нужно. Она устраивает большое шоу из нового броска, а затем возвращается ко мне.
- Тебе следовало бы поспать подольше, чёртова хиппи. Я серьёзно разозлюсь, если ты отрубишься в самый худший момент и мне придётся это разгребать.
Она настолько милая, что у неё получается переключить мои мысли с того глупого дневника.
- Я в поряде, Хлоя, - я похлопываю её по ноге, и она немедленно ловит мою руку в свою, – Ты всегда так сильно волнуешься?
- Нет, просто я…
- Ты знаешь что я буду осторожна, и ты будешь за мной приглядывать. Я не буду брать на себя никакой риск. Мы делали такое много раз, разве не так?
- Да, и тогда я тоже волновалась как маленькая сучка-нытик. Но теперь всё гораздо хуже. Ты не… ну, не закалённая боями. Возможно, тебе придется, ну, знаешь, сделать что-то радикальное, если понимаешь, что я имею в виду. И, возможно, ты засомневаешься, и этого будет достаточно, чтобы я потеряла тебя навсегда.
Боже, даже самой себе признаваться в этом отвратительно, но… в конце концов Бета Макс была права. Знать, что кто-то настолько офигенный как Хлоя так сильно озабочен моей безопасностью, это потрясающе. Ты ужасный человек, Макс Колфилд.
Я натягиваю бахвальскую улыбку.
- Ни о чём не волнуйся. Я же бессмертная, забыла?
- О да, вау, это
тааак воодушевляет.
Я наклоняюсь ближе к ней.
- Хлоя, если всё реально к этому придет… я не буду сомневаться. Обещаю тебе. Я знаю что стоит на кону.
Она просто сжимает мою руку и целует пальцы. Мы ещё немного сидим рядом в тишине, пока наши мысли блуждают вокруг Прескоттских махинаций. Когда Хлоя, наконец, начинает говорить, её голос эхом повторяет то, что и так звучало в моей голове.
- Это они приняли тебя в Блэквелл.
- Я думала, что мне повезло…
Я помню радость, с которой делала запись в своём собственном дневнике. Слова, полностью написанные заглавными буквами и кучу восклицательных знаков. Даже когда я была в Сиэтле… они знали. Они знали, что это буду я.
И плюсом ко всему, моё эго сейчас бы сильно пострадало, если бы я не выиграла тот тупой конкурс и не получила добрую тонну похвалы в свой адрес. По крайней мере, я могу умереть уверенной, что художник во мне чего-то да стоит, несмотря на всю херню. Слабое утешение.
- Они позволили умереть
своему сыну, Макс. Они просто позволили этому случиться. Почему? Что могло быть настолько дороже этого? Я хочу сказать, он, конечно, был не подарком, но… чёрт побери.
- Это то, что мы собираемся выяснить. Надеюсь.
Интересно, сколько событий той ужасной первой недели были делом их рук? Сколько было делом их рук с тех пор, сколько до того? Я утверждала, что судьба существует только в виде последствий нашего выбора. Сколько из этих выборов было создано искусственно? Они планировали заполучить меня с самого моего отъезда в Сиэтл. Каков был их план в той реальности, которую я выбрала уничтожить? Была ли я “Избранной Голубыми Крыльями” тогда?
Всё это не имеет никакого смысла. Я как будто пытаюсь разгадать кроссворд, имея только половину подсказок, и всё, что у меня получается – это злиться. Если я продолжу, я просто выйду из себя. Я могу только надеяться, что к концу этой ночи мы получим ответы.
- Прости, но мы можем просто… не говорить об этом пока что?
Некоторое время она просто смотрит на меня.
- Ты хорошо себя чувствуешь?
- Ага, я просто… я готова сорваться, я убила часы на то, чтобы пробраться сквозь этот ёбаный особняк с тобой, а затем этот безумный дневник, а теперь… - Я выдыхаю и позволяю себе облокотиться об неё. Она рефлекторно обнимает меня рукой. – Я хочу немного развеяться. Я не хочу думать. Хотя бы пару минут.
Не говоря ни слова, она сильнее обнимает меня. Я просто хочу выключить мозг, и чтобы она была рядом. Она понимает меня. Она всегда понимает.
Её губы на моей щеке. Её дыхание в моих волосах. Волны набегают на берег впереди нас, закручиваясь и переливаясь в лунном свете. Она нежно убаюкивает меня, попадая в ритм ленивого прибоя. Хлоя это море, и я тону в её объятиях.
- Макс.
- Мм.
- Я не могу позволить тебе уснуть.
- Я не сплю...
- Ты
абсолютно точно засыпаешь.
- Быть не может. Я выпила так много кофе.
- Ага, скажи это вот этой спящей красавице. Я щас тебя щекотать начну.
- Неееее…
- Не дуйся. Тебе нужно бодрствовать.
- Тогда поговори со мной. Расскажи что-нибудь.
Она радостно втягивает воздух в предвкушении.
- Что хочешь, чтобы я рассказала?
- Я не знаю. Что придет тебе на ум.
- Ну ёбана, всё тут приходится мне делать…
На некоторое время она замолкает, а затем я слышу улыбку в её голосе.
- В те годы, которые мы провели врозь, я фантазировала о том, что ты мне позвонишь.
- О боже, я не имела в виду депрессивные вещи.
- Ты сказала всё, что придёт на ум! Придётся слушать это.
- Окей, окей…
- Поначалу я ожидала этого, знаешь? Иногда я смотрела на телефон и ждала пока он зазвонит. Просто для того, чтобы замереть и впасть в мини-истерику от мысли, что это ты. Даже годы спустя, когда я иногда проверяла телефон и электронную почту, в мою голову закрадывалась мысль:
может, она что-то прислала. А затем я какое-то время чувствовала себя кисло.
- Ты пытаешься заставить меня чувствовать себя виноватой? Потому у тебя хорошо получается.
- Нет, нет, просто послушай. У меня был целый диалог в моей голове, представляешь? Он мог меняться, в зависимости от того, насколько я была зла в тот день, но сценарий всегда был один и тот же. Я ругала тебя на чём свет стоит, а ты делала это своё сладкое мышиное личико, и затем я с облегчением прощала тебя. Вот в чём дело: я
всегда прощала тебя. Сейчас я думаю, что забавно, что отвергать твою дружбу никогда не было для меня вариантом. Я так сильно хотела, чтобы ты вернулась.
- Я всё ещё жду ту часть, в которой не буду чувствовать себя полнейшим уёбком.
- Просто… всё напоминало о тебе. Всё вокруг меня было связано если не с одним воспоминанием, так с другим. Вот почему я была вынуждена так сильно перехуячить свою комнату. После того, как ты пропала, я осознала, насколько сильно моя жизнь вращалась вокруг времени с тобой. Всё внезапно стало бессмысленным.
- О нет, Хлоя…
- Типа, особенно по ночам, я думала о тебе всё время. Я сворачивалась калачиком, всхлипывая в одиночестве и очень тихо повторяя твоё имя. Просто… повторяя твоё имя.
- Блииин, реально?
- Ага, такой я была. Просто надеялась, что моя подруга хоть иногда думает обо мне. Моя лучшая подруга, которая уехала в большой город и оставила меня прозябать в глуши. Я повесила на стену твой портрет и на рассвете вставала перед ним на колени. Я рвала на себе одежду и плакала, в отчаянии желая услышать твой голос, и взывая к небесам: «Макс! Макс, на кого ты меня покинула!?»
В какой-то момент её рассказа всё мое идущее от сердца сочувствие переросло в подозрение. Я повернулась в её объятиях и посмотрела наверх. Она даже не пытается это скрывать: она улыбается самой бесчеловечной ехидной улыбкой из тех, которые я когда-либо видела на её лице.
- Ах ты сучка! – Я отталкиваю её. Хлоя стукается о машину, уже складываясь пополам от смеха. – Я поверила каждому слову! Я чувствовала себя ужасно!!!
Она продолжает ржать. Полагаю, она пытается сказать, что не может поверить, что я на это повелась, но она едва может говорить.
- Харэ, это не смешно!
Чего это я решила, что это сработает? Какой сюрприз, это возымело полностью обратный эффект. Мои щёки пылают так сильно, что скоро начнут светиться в темноте.
- Ну, щас ты у меня получишь.
Она хочет поржать? Ну, сама напросилась. Ногами я быстро зажимаю её бедра и устремляюсь к первой открытой сладкой точке.
Она резко напрягается в порыве внезапной паники.
- Воу, не не нееееаааа!
Теперь она не может дышать от смеха, а я беспощадно вгрызаюсь руками в её бока и подмышки. Использовав элемент внезапности, я поймала её в полностью открытой позиции, но, неистово защищаясь, она быстро берет всё под свой контроль, с лёгкостью хватая и скручивая мои руки. Её живот всё ещё трясётся, а мы обмениваемся взглядами. Она имеет дерзость нахально улыбнуться. Да, очевидно, что тут не победить – она слишком быстрая и сильная для меня, и она это знает.
Как жаль, что я умею читерить.
После самой крохотной перемотки на свете, мои руки вырываются из её захвата и получают возможность щекотать, где им вздумается. Она не могла ожидать того, чего буквально не могла увидеть.
- Чё за—ой, что?! Ты мухлюешь, ненене, это читерство!!!
Её слова тонут в порывах смеха и пронзительных взвизгиваниях. Эти звуки отдаленно напоминают фразу «
это нечестно», её руки беспорядочно ловят воздух, потому что меня там уже нет. В какой-то момент она просто сдаётся и корчится, хватая ртом воздух: - «Хваааатии!!»
Да, я, наконец, поняла, теперь всё ясно. Моя сила дарована мне чтобы побеждать в щекоточной войне.
Повезло ей, что я милостива к побеждённым. Её голова откинута назад, а тело вибрирует от этой жизнерадостной энергии. Мне сложно вспомнить момент, когда она была более красива, чем сейчас. Я улыбаюсь до ушей и смеюсь вместе с ней. Я хочу запомнить этот момент навсегда.
Если бы только у меня была моя… хм.
В момент затишья я выуживаю мою камеру из рюкзака и устраиваюсь на капоте машины слегка поудобнее. Я медленно перематываю всё чуть назад. Её волосы вплывают обратно в кадр – идеальная экспозиция, в которой лунный свет падает на её влажные веки.
На секунду я теряю возможность дышать. Это… совершенство. Она великолепна. Если это недостойно того, чтобы быть запечатленным моментом во времени, то ничто в мире недостойно.
Я делаю снимок, не выходя из заморозки. Я никогда не видела фотографии, сделанной между измерениями. Просто на случай, если это не сработает, я быстро вынимаю фотокарточку и кладу её в карман, чтобы сделать следующую. Я нажимаю на спуск, как только возвращаюсь к нормальному течению времени.
Я всё еще держу коленями её бедра, а она продолжает смеяться, мелко подрагивая, откинувшись назад, полностью опустошённая.
- Ты грязная читерша, - обвиняет она меня, задерживая дыхание.
- Это научит тебя не связываться с Повелителем Времени, – она притягивает меня к себе, – Воу, аккуратнее с камерой!
Она быстро отбирает её у меня, выдёргивает фотку, и откладывает камеру в сторону. Она легонько ударяет об одеяло, а я практически падаю на Хлою сверху, фотография зажата между нами. Одна её рука крепко держит меня за бедро, а другая, обхватив затылок, направляет мои губы ей навстречу. Я всё ещё могу чувствовать как она мелко дрожит.
- Ты читер, - повторяет она, - Почему я тебя поощряю?
- Ты надо мной прикалывалась, почему я
тебя поощряю?
- Потому что мне невозможно сопротивляться.
Она целует меня снова. И снова. И снова.
Не знаю, насколько это было шуткой, но в её словах нет ничего кроме правды. Это то, на что может быть похожа наркотическая зависимость.
Я сползаю с неё, но наши тела всё ещё плотно прижаты друг к другу. Она переворачивает фотографию и смотрит на неё. То, как она молча моргает – это высшая форма похвалы, которую я могла получить.
- Вау.
- Ага. То же самое я подумала, когда взглянула на тебя.
Я вытаскиваю тот снимок, что убрала к себе и мы сравниваем их, приставив друг к другу. Они получились практически идентичными, но с незначительными отличиями. Призрачная светящаяся паутинка, повторяющая её контуры, неземная дымка на заднем фоне. Цвета, которые обычный полароид никогда не смог бы захватить.
Я ловлю себя на том, что смотрю на неё как завороженная. Это не просто её очевидная красота, хотя по одной только этой причине я могла бы разглядывать её вечно. Этот снимок пропитан радостью, словно бы не из нашей жизни. Украденный момент чистого солнечного света посреди бури.
Её щека прижимается к моей голове.
- Если из тебя не выйдет супергероя, по крайней мере, ты сможешь использовать свою силу чтобы делать самые потрясающие фотографии, которые видел этот мир.
- Я почти уверена, что в этом и был весь смысл изначально. – Я лениво играю с кольцом на её пальце. Возможно, я необъективна, но оно на ней отлично смотрится. – Который час?
- Оххх, дерьмо. – Она вытаскивает свой телефон – Почти десять. С тобой я почти обо всём забыла. Давай затащим все вещи внутрь.
- Может, в этот раз повезёт?
- Ага, конечно, тебе лучше знать. Давай, мы можем прибраться сзади и посидеть там ещё, читерша бессовестная.
Она знает, как меня мотивировать. Более красивое фото отправляется в мой карман (она настаивала), а другое в её карман. Сложить одеяло, выбросить бутылки, положить камеру в мой рюкзак. Не успели мы провести и минуты на заднем сиденье, как о лобовое стекло ударилась первая градина. В полной тишине мы наблюдаем, как град быстро становится непрерывным потоком.
Она прижимается сильнее и зарывается носом мне в волосы.
- Это типа как автоматическая…
- Автомойка?
- Ага. Я что, уже говорила, да?
- Угу.
Как и в прошлый раз, наши голоса сами собой перерастают в едва слышный шёпот, словно у беженцев, укрывающихся от налёта в бомбоубежище. Лёд успевает таять перед тем, как удариться о машину. Снаружи нет ничего кроме воды, словно море решило выйти из берегов и поглотить нас целиком.
- Сколько из того, что только что произошло, было повтором?
- Оу, повторов не было. Каждый момент был новым.
По тому, как она напряжена и как дышит, я могу догадаться, что она пытается подобрать нужные слова и что-то мне сказать.
- Я знаю, что не должна быть такой эгоисткой, - начинает она. И останавливается.
- Но?
- Но… я хочу оставить себе то, что произошло. Я хочу запомнить это. Я знаю, что впереди будут новые воспоминания и всё будет особенным, и у тебя может не быть выбора, если—
- Хлоя, конечно. Тебе не надо объяснять или извиняться, правда.
- Это даже не просьба. Я просто… говорю об этом. Я всё равно не хочу, чтобы ты рисковала по-глупому, поэтому если тебе придётся перематывать куда-то до десяти часов, не смей, блядь, даже сомневаться.
- Я поняла, лады? Я полностью тебя понимаю. Я тоже хочу разделить эти воспоминания с тобой. Давай я пойду туда в час ночи, просто на всякий случай? Посмотрим видос из кафе пару раз, например?
- Только если ты не заснёшь…
- Пока что у тебя превосходно получается не давать мне спать, я в тебя верю, – я улыбаюсь, хоть она и не может этого видеть, – Я имею в виду, в чём ты точно хороша, так это нянчиться со мной.
- О-хо-хо, правда? Думаю, тут мне придётся согласиться, - говорит она и щипает меня за зад с такой силой, что я подпрыгиваю.
- Ау!!
- Продолжай в том же духе, и на очереди будет сиськокрут.
- Хоспаде…
Шум снаружи становится только громче, а град всё сильнее. Не буду врать, сейчас я бы уже испугалась, если бы была здесь одна. Выглядит так, словно снаружи наступил всемирный потоп и конец света.
Хлоя целует меня в макушку, словно читая мои мысли. Или, может, она чувствует себя виноватой за тот щипок.
- Интересно, может, Дэвид прямо сейчас смотрит в окно и уже планирует эвакуацию. Это сэкономило бы мне время на объяснения.
- Тебе всё равно нужно ему рассказать. Я ему доверяю.
- Хех. Ну, посмотрим. Лучше бы этому пацану, Рэймонду, уже взяться за работу. Думаешь, он реально что-то сделает?
- Должен. Записка была очень подробной. Если он ничего не делал, завтра я напугаю его ещё раз – это серьёзное дело. В этот раз никто не умрёт просто так, клянусь.
- Вот это правильный настрой. Давай просто надеяться, что нам не придется ничего делать самим. После того, что было в прошлый раз, - она показывает подбородком в сторону окна, - Кто вообще будет такое игнорировать?
Я вижу этот безумный град уже в третий раз за сегодняшний вечер, но он по-прежнему внушает беспокойство, от которого я не могу избавиться. Только самый прожжённый скептик не углядел бы в нём знака надвигающейся беды.
- Мы удостоверимся, что никто не проигнорирует это.
Господи, прошу тебя. Дух бабочки, “Голубые крылья”, буду назвать тебя как хочешь. Давай это будет последний раз, когда я пережидаю бурю. Давай эта ночь закончится хорошо. Дай мне найти ответы, которые мы ищем, и положить конец кошмару Прескоттов.
И, это, пока я тут произношу эту странную молитву… если надумаешь отвечать, пожалуйста, скажи мне, какого чёрта тебе от меня надо.
Неа? Ничего?
Ну и ладно. Полагаю, попытаться стоило.
--------------------------------------------------------------
Бедная Сара снова получает разряд электрошока. В этот раз она даже не видела откуда. Прости, Сара. Не волнуйся, это временно.
Карточка исчезает в приёмнике. Дверь открывается. Я непринуждённо вхожу внутрь, смотрю, как вторые двери захлопываются, и иду к ним под звуки орущей сирены.
- Да, окей, - говорит мне в ухо Хлоя, - Не знаю, как я бы прошла через такое.
- Мы используем наши сильные стороны, - отвечаю я, хоть и знаю, что она не разберет мои слова, если не кричать прямо в микрофон.
Перемотать, почти войти в заморозку, и, вальсируя, войти внутрь. Внутри обнаруживается тачскрин и тремя кнопками на дисплее: ЗАКРЫТЬ, ОТКРЫТЬ и ТРЕВОГА. На этой стороне теперь уже открытых дверей есть старые-добрые ручки и ручной засов.
Я нажимаю ОТКРЫТЬ и вижу на экране сообщение ‘
ТРЕВОГА ОТКЛЮЧЕНА’. С трудом я закрываю двери до щелчка, а затем открываю вручную. Теперь обе двери распахиваются мне навстречу.
- Так, хорошо. Надеюсь, теперь достаточно безопасно.
- Если не сможешь выбраться, я буду штурмовать особняк. Так что, если не хочешь, чтобы это произошло, лучше тебе не попадаться в ловушки.
- Принято к сведению. Я пошла.
- Удачи.
Перемотать на двадцать семь минут назад.
- Я внутри, - шепчу я.
- Нихрена себе! Я только что целовала тебя на прощанье. Ты слишком крута для этого мира. Убедилась, что сможешь выбраться?
- Да. Есть движение снаружи?
- Ожидайте, приём, - тишина, - Ничего. Начинаем.
Наконец-то, возможность хорошенько рассмотреть знаменитую Картинную Галерею. Пространство освещено лишь приглушённым белым светом напольных светильников в половину человеческого роста, так что нормально разглядеть можно только изящную мраморную плитку. Своды потолка почти теряются во мраке, из-за чего каждую картину видно только как неоднозначную полутень. Это помещение гораздо больше чем я предполагала, и разделено на несколько секций стильными деревянными арками. Проходы и тупики превращают галерею почти в лабиринт. В каждой секции располагаются скульптуры и картины в рамах, но подробностей невозможно рассмотреть из-за слабого освещения.
Что-то подсказывает мне, что это не просто картинная галерея с дорогущей коллекцией картин знаменитых художников.
- Тут дофига ламп, - прерывает мои размышления Хлоя, - Полагаю, Прескоттов не волнуют счета за электроэнергию.
- Тут так тихо. У меня мурашки по коже.
- Не волнуйся, я составлю тебе компанию.
Я могу выбрать из трёх различных секций прямо передо мной. Я подхожу к ближайшей, и мои негромкие шаги – это единственный звук в этой гробовой тишине. «
Наследники» гласит знак передо мной. Стоит мне подойти ближе, как каждый объект кластера внезапно оказывается ярко освещён автоматикой.
- Воу, ладненько.
Большинство экспонатов подсвечено таким же белым светом, как и остальная галерея, но некоторые работы подсвечены другими цветами, а иногда освещена только какая-то их часть. По центру находится стилизованная скульптура рыси на постаменте. Она выглядит так натурально, что появляется ощущение, будто она смотрит на тебя в ответ. Я подхожу к ближайшей картине, на которой изображён огромный медведь гризли, стоящий на задних лапах и угрожающе замахнувшийся на какого-то беднягу, лежащего перед ним. «
Сила Медведицы», гласит плашка на деревянной раме. В крохотной нише между деревом и стеклом располагается картина, изображающая человека с кожей медного цвета и копной чёрных волос. Рядом с его головой написано «
Серджио ДаСильва». Почерк явно принадлежит Диане Прескотт.
Следующее произведение называется «
Волчья Хитрость». Это маленькая картина маслом, изображающая тёмное логово, в глубине которого можно различить лишь ярко-жёлтые глаза и белые зубы. К раме прикреплена хорошо сделанная портретная фотография. Густые чёрные волосы обрамляют узкое лицо с резкими чертами. Подпись гласит: «
Хелен Брайар».
- Так вот как она выглядит. Я её по-другому себе представляла.
- Едрён батон, Макс! Это же другие ошибки природы! Начинай делать фотографии.
Я достаю телефон и принимаюсь за работу.
- Знаешь, определение “ошибка природы” несколько оскорбительно.
- Чувиха, это то, чем вы буквально являетесь. Я просто называю вещи своими именами.
- Ну да, ну да.
«Яд Гадюки». Мэрион Кук.
«Рывок быков». Карло и Реми Лорен.
«Лис и его логово». Патрик Салливан.
Разнообразие техник и стилей впечатляет. Либо миссис Прескотт является выдающимся и гибким художником, либо коллекцию пополняли и другие люди. Возможно, верно и то и другое.
Под следующей картиной подписи нет. Это и не картина вовсе, а чёрно-белая фотография лани. Она мертва и лежит на дороге. Поначалу, кажется, что её сбила машина, но не видно ни крови, ни сломанных костей. Бедное животное выглядит странным образом умиротворённым.
Я видела достаточно, чтобы безошибочно определить работу Натана. Сомнений быть не может. А в угол рамы вставлена фотография…
- Макс. Не может быть.
- Рэйчел Эмбер, - читаю я вслух. Под её именем почерком Дианы Прескотт в скобках написано «
(больше нет)».
- Быть того не может чтобы Рэйчел была связана с духами.
- Ты замечала в ней что-нибудь странное?
- Это же Рэйчел, она вся была странная! Но странная в хорошем смысле. Все любили её, это было… да, хорошо, может, это немного странно, но она сказала бы мне такое. Она никогда не стала бы держать это в секрете.
Так же, как она рассказала тебе про Фрэнка и про Джефферсона?
Я чуть было не ляпнула это, не подумавши. Идиотка. Оставь свои подколки в адрес Рэйчел Эмбер при себе, Макс Колфилд. Это абсолютно неуместно. Отпусти ты это уже, блядь.
- Возможно, она об этом не знала, - говорю я вместо этого. – Возможно, некоторые способности настолько незаметны, что ты о них не догадываешься. Не каждому выпадает шанс обращать время вспять и ломать реальность.
Хлоя просто уклончиво фыркает. Я делаю снимок и иду дальше. Теперь это неважно, нет никакой нужды бередить старые раны.
Следом идет ещё несколько картин, относящихся к незнакомым мне людям. В этой секции довольно много свободного места. Очевидно, что пустые ниши ещё ждут своих хозяев. Мы решили, что, скорее всего, каких-то «наследников» ещё не изобразили, а каких-то ещё просто не нашли.
Знак, предшествующий следующей секции, гласит: «
Хранители». Когда включается свет, я вижу, что планировка здесь похожа на предыдущую секцию, но здесь на все экспонаты взирает полноразмерная скульптура совы, расположенная на полметра выше меня. На её пьедестале, на уровне глаз, закреплен очень официально выглядящий портрет Шона Прескотта. Надпись на плашке с гордостью сообщает: «
Семья Прескотт – Ковенант 1886 г.».
Я провожу пальцем по гравировке.
- Ковенант. Это что-то вроде… соглашения, да? Что это значит?
- Это ты мне скажи, всезнайка.
Я обращаю внимание на картины вокруг. В отличие от других, эти написаны в одном стиле и создают единую композицию. Очень чёткие линии, насыщенные цвета – напоминает традиционное искусство коренных жителей Америки. Снизу большинства картин есть фотография в рамке и на каждой изображён серьёзный белый мужчина. Парящий ястреб, семья Триплхрон, Ковенант 1903 г. Бегущий олень, семья Коулсон-Томас, Ковенант ок. 1710 г. Длиннозубый горностай, семья Ротшильд, Ковенант 1769 г. Ээ…стервятник, походу? Семья Сазерленд, дата неизвестна. Есть и другие изображения животных, но без фамилий и дат. Вместо этого, они подписаны как «вольные агенты».
Я слышу, как Хлоя задумчиво вздыхает: - Есть мысли по поводу того, что всё это значит?
- Я не знаю. Духи-хранители, передаваемые в семье по наследству? Без понятия…
- Что бы это ни было, Шон Прескотт один из них.
Я пожимаю плечами: - Ну, думаю, можно принять к сведению.
Несмотря на всю интригу, больше тут ничего нет. К следующей секции.
Ещё до того, как подойти, я уже вижу, что то, что внутри, выглядит… большим. Надпись на табличке гласит: «
Аватары». Наконец, зажигаются лампы, и я невольно делаю шаг назад.
- Твою ж…
- Это что ещё за дерьмо?
- Это… паук?
- Эта женщина точно пизданутая на всю голову.
Над моей головой парят восемь глаз гигантской скульптуры паука. Его брюхо наклонено вперед, словно в жалящем жесте, а из него расходятся переплетения белых канатов, изображающие паутину, на которых и висят картины. Лапы паука выгибаются вниз, словно обнимая портрет женщины в полный рост. Вне всяких сомнений, это автопортрет самой Дианы Прескотт.
Я бы не постеснялась описать её как похожую на ведьму – в загадочном и соблазнительном смысле. У нее длинные, прекрасно уложенные волосы, чёрные, как перья ворона. На картине она стоит прямо, как шест, слегка склонив голову в сторону зрителя, взирая на него из-под довольно толстых очков. На ней дорогое воздушное тёмно-красное платье с длинными рукавами и не кричащие, но заметные ювелирные украшения. В уголках её рта застыла тень улыбки, словно она смеётся над понятной лишь ей одной шуткой.
Картина подписана только двумя словами, выгравированными прямо в верхней части рамы.
Ткач судеб.
Хлоя легонько присвистывает от удивления: - Что-то я не припомню, чтобы она выглядела настолько охуенно горячей на фотографиях.
- Не знала, что у тебя фетиш на женщин постарше.
- Чувиха, на этой картине она выглядит как наша ровесница. Я бы точно её выебала.
- Хлой, я вообще-то прям тут стою.
- Да ладно, тебе, я ж гипотетически! А ты разве нет?
Я обхожу картину, внимательно разглядывая самого паука.
- Ага, давай мы все разок потрахаемся с моим злейшим врагом, конечно. Что это за материал? Это же должно весить тонну… - я пробую потереть кончик ноги паука между пальцами, - О. Это просто проволочный каркас, обтянутый чёрной материей. Естественно.
- Погодь, давай назад. Что это? Позади картины.
- Оу. Это… ещё один портрет. Настоящая ведьма?
Чёрный балахон, остроконечная шляпа, огромный бородавчатый нос и тёмная аура зла. Ещё одна гравировка вверху рамы: «
Активатор – Мать».
Хлоя хихикает: - Ну почему все эти богатые семьи настолько пизданутые?
- Может, это не творческий вымысел, и её мать действительно настоящая ведьма. Я уже даже удивляться не буду.
- А ещё опять это слово – «активатор».
- Ага. Не знаю, что это значит. Давай просто смотреть дальше.
Позади паука висят четыре больших картины. Они все очень яркие, но одна из них немедленно привлекает моё внимание.
- Хлоя… это мы.
- Твою мать, ты глянь на это…
(Я знаю, что это против правил, но надеюсь, уважаемый модератор простит мне ссылку на одну картинку - прим. пер.)
https://ibb.co/sg9sTC0
- Так… Я понимаю, что ты в логове зверя и это всё очень зловеще и всё такое, но… когда со всем этим будет покончено, я хочу, чтобы это висело у нас дома.
Я слушаю её вполуха, потому что мне всё ещё нужно время, чтобы осознать то, что я увидела.
- Эээ. А у нас что, есть дом?
- Наш будущий дом. Или лофт в Нью-Йорке, или хижина в лесу, неважно. Мы украсим его боевыми трофеями!
- Это что ещё за странная штука вокруг моей головы?
- Я не знаю. Проявление всратой травмы класса «А» твоего мозга?
- Ну не настолько же всё плохо…
Я подхожу ближе. Наверху картины выгравирована гордая надпись «
Голубые Крылья», а ниже: «
Активатор - ♥ Хлоя ♥».
- Это твоё имя. С сердечками.
- Да, я вижу.
- Какого хрена оно с сердечками?
Тишина.
- Она безнадежно в меня влюблена, очевидно же. Блин, да кто бы не влюбился?!
- Ага, ну да.
Я даже не могу выдавить из себя равнодушный смешок, которого она сейчас заслуживает. Смотреть на себя в позе супергероя это слишком, блядь, странное ощущение.
- Так ты это… мой активатор?
- Походу? Знаешь,
в каком-то плане, меня действительно имеет смысл так называть. Я постоянно подталкивала тебя использовать твою силу ещё тогда, а сейчас я та причина, по которой ты продолжаешь её использовать. Ты пришла в эту реальность из-за меня и что было первым, что я сказала тебе сделать? Использовать свою силу, – на мгновение она замолкает, – Блин. Я типа как… космическое влияние на тебя оказываю.
- Разве это не то, что я постоянно пыталась тебе сказать? Это ты заставляешь меня двигаться дальше. Без тебя, возможно, у меня и не было бы этой силы. Я бы никогда себя не подтолкнула. Посмотри на картину – ты стоишь по центру и впереди меня. Да ты имеешь такое же значение, как и я, если не больше.
Ещё один момент тишины.
- Знаешь, что? От этой штуки мне реально становится не по себе.
- Только становится? У меня волосы дыбом уже последние минут двадцать!
- Откуда она может знать всё это дерьмо, Макс?! Это гораздо хуже того, что мы представляли! Нас… переиграли по всем фронтам, я имею в виду, нам было практически по барабану, что эта сучка вообще существует, а у неё, оказывается, есть на нас целый ёбаный
фан арт?!
- Ну… Полагаю, именно поэтому мы здесь, верно? Срываем покровы. Нужно узнать, насколько глубока кроличья нора.
- Да. Хорошо. Не паникуй и всё снимай, мы разберёмся, когда ты выберешься оттуда.
С некоторым облегчением я отхожу в сторону и смотрю по сторонам. Ещё три больших картины. Знакомая девушка, покрытая мотыльками. Они ползают по всему её телу, а позади летает целый рой. Молодая девушка смеётся в неприкрытой радости, а из её рта тоже вылетают мотыльки. У её ног лежит мёртвый мужчина.
Мираж. Активатор – Райан Деррик Тётушка Диана.
На следующей картине изображена убитая горем девочка-подросток, которая сидит на деревянных ступеньках, уперев коленки в подбородок. У неё тёмные волосы, а сама девочка загорелая и слегка страдает от лишнего веса. Её покрасневшие глаза смотрят прямо на зрителя. Позади неё стоит худощавый мальчик, отвернувшись в другую сторону с нескрываемым пренебрежением.
На голове девочки совершенно равнодушно восседает богомол. Остальная часть картины представляет собой переплетение неявных волнистых узоров, закручивающихся в спираль вокруг неё, словно она является центром помех.
Пафос. Активатор – Даниэль, Безответная Любовь.
Наконец, на последнем полотне изображена женщина за тридцать, причём так, словно вот-вот выйдет из картины. Её кожа цвета молотого кофе, а одежда представляет собой костюм девственно-белого цвета. Её руки и ноги лижут языки пламени, закручиваясь позади неё, а камни, по которым она ступала, покрыты трещинами, из которых, тем не менее, выглядывает трава и маленькие цветы. За спиной женщины расправлены яркие золотые крылья как у насекомого. Все цвета подобраны настолько контрастно, что создаётся впечатление, будто холст может вспыхнуть в любой момент.
Огненный венок. Больше никаких надписей.
- Блин, - шепчет Хлоя, - интересно, предполагается, что мы должны сражаться со всеми этими людьми?
- Надеюсь, нет. Я так не думаю, это всё выглядит скорее как… ну, не знаю, аллея славы лучших игроков? И если мы её часть. Возможно, нам даже удастся заполучить кого-нибудь в союзники?
- Звучит как попытка принять желаемое за действительное. Хотя, я бы не отказалась от той пламенеющей леди на нашей стороне. Она выглядит капец как круто.
- Первым делом нам нужно будет выяснить кто она, блин, вообще такая. Если честно, у меня волосы дыбом от того, что тут ещё может быть. Это ведь ещё не конец.
- Так вперёд. Есть только миг между прошлым и будущим.
Ей получается заставить меня хихикнуть: - И кто теперь дурында?
- Ты. Всё равно это ты, отныне и навсегда.
Я делаю фотографии и возвращаюсь назад, к месту, с которого начала. Не надо думать слишком много, нужно продолжать. Два коридора ведут дальше, соединяясь за секцией хранителей. Когда я прохожу между колоннами, автоматическое освещение не активируется: белый свет освещает лишь мои осторожные шаги по полу. Всё же, что выше моей талии, погружено в тень.
Я вижу входы в четыре разные секции, каждый из которых обозначен табличкой и лампой. Простой прямой коридор, уходящий дальше, расположен ровно посередине. А ещё в ближней стене есть проход, ведущий в смежную комнату. За арочным проёмом и шторами я могу различить очертания стула и мольберта.
Если кто-то притаился там, для него не составит никакого труда застать меня врасплох, когда я двинусь дальше. Приняв все меры темпоральной предосторожности, я подхожу ближе в медленной перемотке, а затем быстро возвращаюсь в нормальное течение времени, чтобы щёлкнуть выключателем. Стараясь терпеть ноющую головную боль, я осматриваю то, что, скорее всего, является художественной мастерской Дианы. Её заливает ровный белый свет, а вдоль стен располагаются шкафы с идеально разложенными художественными принадлежностями. Комнатка достаточно маленькая, можно даже сказать, уютная. Здесь нас не поджидает никаких неприятных сюрпризов.
- Воу, это что сейчас был за прыжок?
- Нужно было убедиться, что эта боковая комната безопасна. Извини.
- Уфф, ладно. Хорошо.
Вернемся к нашим баранам. Я прохожусь перед входом в каждую секцию в попытке решить, с какой начать. На каждой табличке из красного дерева выгравировано два названия разными шрифтами, одно под другим.
Двуличие. Мотылёк.
Огненный Путь. Светлячок.
Длинный пустой коридор, насчет которого у меня плохое предчувствие.
Логос, Эфос, Пафос. Богомол.
Хризалида. Бабочка.
Как я полагаю, я стою перед нашей галереей. Даже сквозь полумрак я уже могу сказать, что она больше остальных и до отказа забита картинами и экспонатами самых разных размеров.
- Это же всё фан-арт? Быть того не может.
- Давай узнаем, Супер Макс. Я уверена, что всё ещё страшнее.
Свет сразу же заливает помещение, стоит мне миновать табличку. Я вижу две длинные стены, полностью увешанные картинами и множество стоящих на подставках предметов, иногда даже огороженных, как в музее. Здесь так много всего, что я даже не знаю, на что смотреть. Тут и серии фотографий, и скульптуры, и наброски, некоторые из которых порваны и наложены слоями друг на друга. По всей комнате мой взгляд натыкается на бумажных синих бабочек: они сидят на картинных рамах, на статуэтках, и даже свисают на ниточках с потолка.
- Рехнуться можно, - громко выдыхаю я.
- А она полностью в теме, надо отдать ей должное. Чувиха, да это же точно мой пикап!
Модель Хлойкиного ржавого ведра помещена под стекло на стенде в паре шагов от меня. Похоже, это целиком и полностью ручная работа из дерева, раскрашенная вручную, вплоть до таких мелких деталей как наклейки и просроченный номер. Внутри него сидят маленькие фигурки, изображающие нас с Хлоей. Мы смотрим друг на друга, а на наших лицах зубочисткой процарапаны широченные улыбки. «
В путь!» гласит маленькая плашка ниже.
- Мне уже страшно до чёртиков, - пробормотала Хлоя.
- А мы ведь только начали.
Моя голова начинает идти кругом уже после нескольких экспонатов. Первая серия маленьких картин называется «
Начало». Миленькие мультяшные зарисовки про двух девочек, растущих вместе, начиная с первой встречи вплоть до трагической смерти члена семьи. Я узнаю каждую сценку, каждую ситуацию. На одной из картин мы оттираем пятно от вина с ковра. На стене черным цветом нарисована волнистая стрелка, уходящая вверх от картины, на который Уильям уходит из дома в последний раз.
См. другие временные линии, гласит надпись от руки. Эм, ладно. И до этого доберемся. Дальше идет «
Расхождение». На картинах выше я проживаю мою новую жизнь в Сиэтле. Яркие цвета, четкие, ровные линии, обнадёживающие сюжеты. Чуть ниже я вижу, как жизнь Хлои постепенно выходит из-под контроля. Тёмные контрасты, резкие мазки, блёклые тона, даже после того, как на картинах появляется Рэйчел. Серии картин разделяет жирная чёрная линия, в которую белым курсивом вписаны слова «
покинуты судьбой». Дальше идет «
Трансформация» - виньетки, посвящённые событиям тех чертовски ужасных пяти дней. Хлоя, шантажирующая Натана в туалете. Я, фотографирующая её, пока она танцует. Мы идём по железнодорожным путям. Дурачимся в бассейне Блэквелла. Находим тело Рэйчел. Картины продолжаются, и большинство из них изображают ситуации, которые не мог видеть никто кроме нас самих. А ещё появляется всё больше стрелок, призывающих ознакомиться с секцией
других временных линий.
- Макс… это же вся наша жизнь. Они наблюдали за нами всю нашу жизнь…
- Похоже, гораздо больше, чем просто наблюдали.
«
Обречённые Пути». Вот я, в развевающемся больничном халате, ловлю в перемотку летящий в меня из торнадо школьный автобус. А вот Хлоя, уставившаяся на свои запястья, поднося к ним бритвенное лезвие. Рэйчел, Хлоя и я, вместе позирующие на одной фотографии. Хлоя рядом с больничной койкой, на которой я лежу в коматозном состоянии. Я и не кто иной, как Шон Прескотт, пожимающие друг другу руки без малейшего намёка на враждебность. А некоторые картины представляют собой карандашные наброски, выполненные в совершенно другом стиле, напоминающем работы Натана. Бесчисленные повторяющиеся надписи «Хлоя в Тёмной Комнате». Джефферсон, обнимающий кого-то – возможно, Натана. Набросок выпускного диплома Натана и множество других набросков, которые я не могу заставить себя расшифровать.
«
Необходимое Зло». Огромный коллаж с каждой из тошнотворных фотографий Джефферсона. «
Диана», «
Люси», «
Кэрол-Энн», «
Эшли», «
Меган»… их так много. А затем Рэйчел. Кейт.
Максин.
Я словно схожу с ума, когда внимательно смотрю на себя. С толикой облегчения я замечаю, что это не настоящие фотографии, а карандашные рисунки. Позы и ракурсы некоторых из них полностью совпадают с теми фотографиями, которые я помню по той реальности, которой никогда не существовало. Хотя стиль всё такой же беспорядочный, как и раньше – работы Натана всё ещё легко узнать.
Меня уже какое-то время подташнивает. Это безумие. Реплики Хлои, по большему счету, ограничились до сдавленного мата.
«
Другие Временные Линии», каждая из которых является самостоятельной серией набросков карандашом и углём. Тринадцатилетняя Макс с триумфом выкидывает ключи от машины из окна. Безумно счастливая Хлоя празднует своё шестнадцатилетие. Душераздирающая сцена аварии. Хлоя, добрая и смелая Хлоя, сломленная и прикованная к кровати, просит меня о том, чего я не могу сделать. Под наброском искореженного автомобиля приклеен яркий офисный стикер со словами «
Корректирующая мера».
Хлоя, лежащая посреди грязной свалки с пулевым отверстием в голове, а затем серия скетчей того, что я сделала, чтобы переписать эту временную линию. Ещё одна «
Корректирующая мера» под одним из набросков, изображающим ножку стула, заточенную настолько, чтобы разрезать слои скотча при должном усилии. Этот рисунок мог бы показаться случайным и бессмысленным, но только не для того, кому пришлось освобождать себя от пут.
А вот я сижу на голом полу в ванной, обхватив себя обеими руками. Вот я на похоронах. Испытываю эмоции до тех пор, пока это не становится невыносимым. Никакой приписки. На следующем рисунке мы обнимаем моих родителей. Встречаемся с человеком, которого, как мы думали, мы оставили позади. Проходим через ад и сбегаем из него. И тут тоже никаких приписок.
Понемногу мой ужас превращается в кошмарного монстра, пожирающего моё нутро.
- Откуда они знают про это, Хлоя?! Как они вообще могут знать?!!
- Я не знаю! Блядь, я без понятия! Может, прослушка? Жучок, установленный в автобусе?
- Но… тогда они бы давным-давно нашли нас. Верно? А я тебе рассказала о своей реальности всего лишь
два дня назад. Быть не может, чтобы за это время они… Я имею в виду, ты видишь, какое тут внимание к деталям?! Да тут годы ушли, чтобы обставить это место, а я пришла в эту временную линию
два дня назад! Это невозможно, как эти рисунки вообще могут существовать?!
- Так, хорошо, просто… успокойся, возьми себя в руки, ладно? Это просто безумная магическая семейка ублюдков, которые знают некоторое дерьмо, окей? Теперь мы будем иметь это в виду, а сейчас мы должны всё здесь сфотографировать и вытащить тебя оттуда нахуй. Хорошо?
Тут я осознаю, что повысила голос практически до крика. Моё сердце колотится, отдаваясь шумом в ушах. Я чуть с катушек не съехала и даже не заметила этого. Глубоко дыша, я пытаюсь успокоиться и загнать панику обратно в её маленький уголок моего сознания.
- Макс, я серьёзно, выбирайся оттуда сейчас же, если чувствуешь, что больше не можешь. У нас достаточно материала, теперь я просто хочу, чтобы ты была в безопасности.
- Н-нет, нет, я в порядке. Я смогу.
- Ты уверена?
Я пытаюсь успокоить свой голос и сделать так, чтобы он звучал обнадеживающе: - Это была реально долгая ночка. Мои нервы слегка шалят, вот и всё. Я в порядке, Хлой.
Я могу почувствовать её скептицизм даже в наступившей тишине.
- К тому же, - говорю я ей, - Мы всё ещё не знаем, зачем они всё это делают.
- Просто… не загони себя до смерти, ладно? Я уже этого натерпелась с другими версиями тебя.
- Не волнуйся. Давай продолжим.
Почти что неторопливыми шагами я подхожу к тому, что, похоже, является центром всей экспозиции. В отличие от всех предыдущих экспонатов, здесь преобладают детальные картины маслом, написанные на больших холстах - не настолько огромных и впечатляющих, как в секции аватаров, но выполненных с той же захватывающей дух тщательностью. Все двенадцать холстов повторяют изгиб богато украшенной полукруглой арки, и каждый из них заключен в индивидуальную раму ручной работы с плашкой-названием. Название коллекции выгравировано вычурным чёрным шрифтом на самой арке:
Максимальный Путь Голубых Крыльев
(Простите за каламбур)
Начинается всё в туалете академии Блэквелл. Я на переднем плане, смотрю вперед, драматично протянув руку в сторону Хлои и Натана. По побледневшему лицу Хлои легко можно сказать, что пистолет уже выстрелил. Картина озаглавлена как «
Пробуждение Избранной Голубыми Крыльями».
На следующем полотне я без сознания лежу на коленях Хлои, чьё лицо выглядит живой иллюстрацией понятия «переживание». Мы на капоте ржавой машины. Вокруг возвышаются кучи хлама, а на заднем плане идет поезд. Руки Хлои бережно вытирают кровь, сочащуюся у меня из носа. Картина называется «
Активатор за работой».
Следующая картина написана от первого лица. С уровня земли зритель смотрит на Кейт, начинающую своё падение с крыши общежития имени Прескоттов. Рука, очевидно, моя собственная, словно бы входит в картину. Пальцы покрыты кровью. Тяжёлые капли дождя проработаны невероятно тщательно, даже отражения в них. Чуть дальше видна птица, застывшая на лету. Несмотря на то, что от этой картины у меня всё внутри сжимается, где-то далеко мой внутренний фотограф, не затыкаясь, хвалит потрясающую работу с перспективой. «
Переходя границы раньше времени».
Затем идёт пара работ в одном ключе, на котором зритель как бы смотрит из-за моего плеча на слишком хорошо знакомые мне фото. На одной я сижу в своей комнате в общежитии, бесконечно вспоминая ссору на ровном месте. «
Путешествие из чувства вины». На другой я сижу рядом с кроватью Хлои. На её коленях лежит фотоальбом, а рядом лежит её нетвёрдая рука. По полароидному снимку, что я осторожно держу в своих руках стекают слёзы. «
Урок о неразумности скрытых изменений».
- Ну нахуй, - слышу я бормотание Хлои. Я снова сорвусь, если начну сейчас говорить, поэтому я просто делаю снимок и иду дальше.
Следующая картина изображает меня и Джефферсона в Тёмной Комнате. Он нагнулся, смотря мне прямо в глаза с гаденькой ухмылкой на своём мерзком лице, которое хочется ударить. Я привязана ремнями к стулу, подавшись в его сторону с такой ненавистью и отвращением во взгляде, что я едва узнаю сама себя. Я почти что слышу, как говорю ему «Поешь говна и сдохни!». Подпись под этой картиной гласит «
Когда страх становится Гневом».
Тон Хлои тоже сквозит ненавистью: - Этой суке повезло, что он сдох до того, как я до него добралась. Я бы сутки напролет заставляла его расплачиваться за то, что он сделал.
- Я когда-нибудь рассказывала тебе об этом? Вот именно об
этом, в точности как всё произошло?
- Нет. В детали ты не вдавалась.
- Тогда…
- Тогда да, каким-то образом они знают гораздо больше, чем мы думали. Фоткай уже все чёртовы картины и вали оттуда нахуй, Макс.
Она не может скрыть дрожь в голосе. Возможно, она уже готова закричать как я. Но она права, пока что нельзя поддаваться панике, нужно закончить дело. Потом будет время изучить подробности и ужаснуться выводам.
А вот и сцена нашего прощального поцелуя на фоне мега-торнадо и сразу же рядом стоим другие мы, держась за руки и наблюдая за бедствием – все «четверо» на одном обрыве. «
Необратимая Связь».
Теперь я, привязанная к стулу в белой комнате, смотрю в монитор. Я не думала, что такой ужас в моих глазах вообще возможно передать всего лишь красками и кистью. Не может быть никаких сомнений, я знаю, на что я смотрю. «
Забытая получает цель».
Я стою на коленях у надгробия, обхватив себя руками. Я выгляжу именно настолько сломленной, какой я была тогда. «
В плену отчаяния».
Я размазанная тень, отчаянно бегущая по коридору в сторону окна, в окружении людей в форме, направивших своё оружие мимо цели. «
Подготовка Носителя для Дважды Пробудившейся».
Мой силуэт на вершине маяка, отдающий себя на волю ветра. Голубая бабочка, наблюдающая за этим, на переднем плане. «
Неизбранная вновь пробуждается в мире Никогда».
Вся галерея резко обрывается после следующего полотна. В полутьме я уже могу различить ещё две большие секции впереди. Таблички перед ними достаточно большие, чтобы прочитать даже отсюда. «
Конец Игры. Вуаль».
Так, идти вперед, просто идти вперед.
На последней картине я лежу на мраморном полу. Надо мной и вокруг меня расползается облако черноты, поглощая почти весь холст. Бездонная тьма спиральными ручейками расползается из моей головы, словно я её источник. «
Подходящий момент, Максин».
- Что—
В моей голове нарастает давление, а затем внезапная боль обрушивается на меня так, словно в мои глазницы резко вбили два железнодорожных костыля.
- Нгххх—
- Макс?!
Это только удваивает боль. Мои колени подкашиваются. Моя голова пылает в агонии, которой прежде никогда не знала. Я больше не могу сопротивляться – это словно пытаться остановить несущийся поезд голыми руками. Когда я падаю на пол, то даже не чувствую этого.
- Макс!!!
Какое-то время существует только боль, абсолютная и всепоглощающая. Прежде чем она начинает отступать, проходит целая вечность, и первое, что я замечаю – это неуловимый запах моря. Я перекатываюсь на спину, убаюкивая голову, словно она может взорваться, если я не буду держать её.
Я открываю глаза и вижу чёрное небо.
- Нгххх…
Земля подо мной мягкая и влажная, а в практически полной тьме я вижу силуэты деревьев, пару кустов, и небо, представляющее собой одну большую грозовую тучу, готовую извергнуть всемирный потоп. Краем уха я слышу рев ветра, словно где-то далеко надрывается реактивный двигатель. Боль снова становится тупой, но не уходит насовсем.
- Блядь… блядь… Нет, только не снова, только не сейчас…
Со стоном я поднимаюсь на ноги и с трудом заставляю себя не упасть. Впереди я виду узкую тропу меж кустов. Ни один листик не шелохнется. Всё вокруг меня намертво застыло.
Стоп, что я только что говорила? Я что-то… что-то делала. Я же только что была в каком-то другом месте, да? Это было очень важно.
Я была…
- Это не твоя вина.
Голос Хлои, громкий и чёткий, словно она стоит в метре от меня. Я лихорадочно оглядываюсь, но никого рядом нет.
- Хлоя?
- Это должно было случиться. Ты не виновата.
Она… где-то ещё. Выше по тропе! Я знаю это, так же как и знаю, что она говорит неправду, хоть она и
знает правду. Я ей рассказала. Я рассказала ей всё.
Мои глаза медленно привыкают к полутьме. Место знакомое, но тропа не та, по которой я взбиралась раньше. Я пробираюсь вперед сквозь неподвижность… к обрыву. Да, точно, обрыв. Вот зачем мы сюда пришли. Увидеть, как всё произойдет.
Я чувствую это, я определённо могу почувствовать, как её пальцы переплетаются с моими. Это не то чувство, которое я могу спутать с чем-то ещё.
- Почему ты так себя наказываешь? Мы всё ещё можем повернуть назад, тебе не обязательно это видеть.
- Нет, - отвечает мой голос, - обязательно.
Аркадия Бэй так далеко внизу – спит в черноте ночи. Не видно ни огонька, ни одной машины на улицах. Я знаю, что на вершине холма должен стоять маяк, но вместо него только остатки каменной кладки. По всей бухте разбросаны корабли, вся вода ушла в океан на пару километров. А позади, там, далеко... он. Монстр.
Он изгибает горизонт почти невозможным образом. Он растёт. Он набухает, быстро приближается. Стена воды высотой с гору. Левиафан, ревущий своей инфернальной пастью, который пришел обрушиться на побережье и уничтожить всё на своём пути.
Это тот монстр, после которого ни один город не сможет восстановиться.
- Это не твоя вина, Макс.
- Это моё порождение. Я выбрала это.
- Никто не выбирает такое. Прекрати убиваться по этому поводу.
Её руки обвиваются вокруг меня. Я могу чувствовать их, теперь я их вижу. Мы вместе, всегда вместе. Её голос – это мольба рядом с моим ухом. Её любовь единственное, что не даёт мне сойти с ума.
Наши руки переплетены вместе на моей груди, и мы смотрим, как океан поглощает то, что осталось от Аркадии Бэй. Мы вместе вглядываемся в ночь, пока за горами не занимается рассвет.
--------------------------------------------------------------
Открыв глаза, я вижу белый потолок, а затем сразу же закрываю их, спасая от внезапного потока света.
Моя голова. Господи, моя голова. Такое чувство, что она опухла, пульсирует, и готова разлететься на куски. Особенно одно место над бровью, словно кто-то огрел меня туда молотком.
Все мои чувства, кроме боли, словно приглушены дюжиной ватных одеял. Как будто я… под наркотиками.
Страх пронизывает мои лёгкие и сжимает глотку. Я пытаюсь подняться, но мои конечности крепко зафиксированы. Моя рука и моё запястье жалят острой болью, словно их чем-то проткнули. Я смотрю по сторонам, теперь уже
по-настоящему.
Четыре стены. Маленькое помещение, едва ли шесть на шесть. Из всей мебели – кровать подо мной, одинокий унитаз и аппарат, вмонтированный в стену. Дверь, способная выдержать выстрел из пушки. По мере того, как я узнаю белую плитку на стенах, разъём для подноса с едой и хрустящую простынь, а затем и всю камеру, ужас сковывает меня роем жалящих насекомых, ползающих под моей кожей.
Я узник.
Я их узник. Это взаправду, пиздец, это всё по-настоящему.
Осознание правды опустошает мои лёгкие и только теперь, словно цунами на сонный прибрежный городок, на меня обрушивается осознание.
Всё что я видела, все видения, что посещали меня… это были не воспоминания.
Это были предупреждения.
Это были видения будущего.
