------------------------------------------------------------------
Чёрно-белое окружение. Яркий свет, ящики. Марк Джефферсон, сидящий на диване передо мной. - Похоже, я дал тебе слишком много, ты очень долго отходишь. Никак не могу привыкнуть к новому составу. Но лучше уж перестраховаться, чем потом жалеть, не находишь? Мы не хотим, чтобы ты проснулась во время транспортировки. Он в хорошем настроении. Едва не смеется. - Нххх… - Ну наконец-то. Можешь не спешить, думаю, ты уже знаешь, что я терпеливый человек. И я никуда не тороплюсь. Мы проведём тут какое-то время. Очень долгое время. В комнате прохладно и каждый сантиметр моей кожи покрыт мурашками. Я пробую говорить, но мой рот меня не слушается, я едва могу ворочать языком. Если бы я попыталась, то едва ли смогла связать два слова. - Могу я предложить воды? Скорее всего, ты хочешь пить. Не дожидаясь ответа, он наполняет пластиковый стаканчик из кувшина и подходит ближе. Он осторожно держит мой подбородок. - Теперь аккуратно, не подавись. Несмотря на жажду, я не хочу принимать ничего от этого человека… но я даже не могу отшатнуться назад от его рук. Я изо всех сил пытаюсь глотать воду, пока кашель не заставляет меня вылить половину на его дорогой костюм. Он рефлекторно отшатывается. Стаканчик падает и разбрызгивает воду по плитке. Я жду, что он выйдет из себя, как было в Тёмной Комнате. Тонкий налёт доброты испарится, обнажая монстра. Несмотря на затуманенное сознание, я сжимаюсь в ожидании. Вместо этого, он цокает языком и разочарованно смотрит на мокрые рукава пиджака. - Мда, не рассчитал. Я дал тебе слишком много и слишком быстро, - он вытер руки о штаны, - Вот почему нам надо быть терпеливыми. Давай я вытру. Я всё ещё кашляю. Я всё ещё пытаюсь очнуться от этого наваждения, этого зомби, который давно должен быть мёртв и погребён под десятком тонн породы. Он улыбается, нежно вытирая салфеткой мой подбородок. - О, я скучал по тебе, Макс. Я говорю это абсолютно искренне, ты была моей лучшей ученицей. Меня не очень радовало, что ты летаешь в облаках на моих занятиях, но у тебя был такой талант… - он цокает языком, - Нет, ну конечно, у тебя же есть талант! Ты же путешествуешь во времени! Такое не каждый день встретишь. Неудивительно, что я не смог добраться до тебя до приезда полиции. Но теперь все хорошо, правда, Макс? Я всё-таки добрался до тебя в другой временной линии. Я видел наброски моих работ. Я рад, что мог заполучить тебя так, как всегда и представлял. Давай, поднеси свои пальцы поближе к моему рту, говнюк. Откушу нахуй. - Я был вместе с тобой всё это время, разве не так? Теперь я часть тебя. О большем признании я не мог и мечтать. Так, нужно протолкнуть слова наружу. Выплюнуть их в его ухмыляющуюся рожу. - Отвали от меня, ты… жалкий уёбок… Он заливается смехом, услышав мои слова. В его смехе что-то не так. Он слишком пронзительный. Слишком, блядь, радостный. - Макс, ты просто нечто! Интересно, сколько ты ещё сможешь сохранять такое поведение. Мы тут не фотографией занимаемся. Хотя… что ж, хоть это и не цель нашего маленького свидания, думаю, что я все же сделаю пару твоих фото, после того как… заставлю тебя немного попозировать. Откуда-то из-за моей спины он выкатывает столик на колёсах. В поле моего зрения медленно вплывают инструменты, аккуратно разложенные в идеальном порядке. Шприцы. Ножи разных форм и размеров. Пинцеты, зажимы. Бутылочки и контейнеры, содержащие бог знает что. Электрошокер. Дрожащие волны ужаса прокатываются сквозь мои внутренности, и это всё, что я могу сделать, чтобы держать его под контролем. Вместо этого нужно подпитывать ярость. Найти силу в ненависти. - Необходимость держать моих субьектов в неведении всегда означает необходимость сдерживаться. Но ведь в кадр можно поймать гораздо большее – те недостижимые эмоции, пробуждать которые никто снаружи не осмеливается! Сегодня мы откроем их для себя вместе. Это будет… незабываемый опыт. - И это то… чем ты стал? Никому не нужным лузером… пытающим— Тыльная сторона его ладони мелькает перед глазами и бьёт по лицу без какого-либо предупреждения. Удар несильный, это скорее шлепок, чтобы заткнуть меня и поставить на место. - Пытать? Да как ты смеешь? Как грубо и примитивно. Это искусство. Это портрет, – он любовно приподнимает мой подбородок, словно не давал мне пощёчину только что, – Ну, полагаю, для тебя это будет пыткой. Прости меня, Макс. В этом ты права. Давай про это забудем, хорошо? Его рука в перчатке скользит к моей спине и расстёгивает хлипкие пуговицы больничной робы. Без колебаний, он рывком тянет её на себя, оголяя грудь и плечи. Материя настолько тонкая, что просто рвется на рукавах. Он отбрасывает её в сторону. Теперь между нами нет ничего. Совсем ничего. Мои ногти до боли впиваются в подлокотники. Прекрати. Нужно дрожать. Нужно выжить. Всё что мне нужно это выжить. Ничего из этого не будет по-настоящему. - Я немного разочарован, что ты даже не поинтересовалась как у меня дела. Где твои манеры, Макс? – Он играючи берет один из ножей. Это маленький бритвенно острый скальпель. – Полагаю, мы ещё никогда не были так близки. Но теперь будем. Это будет прекрасно. Интимно. Вместе мы достигнем чистоты, искусства в его самой чистой форме. Надеюсь, ты готова. Он нажимает мне на ключицу, толкая назад, а второй рукой подносит скальпель к моей груди. Я вижу нездоровый блеск в его глазах, фанатизм в каждой чёрточке его лица, словно он зачарован перспективой увидеть, как я буду истекать кровью. Блядь. Сука, это происходит. Кого я нахрен пытаюсь обманывать? Я не тренированный разведчик и не супергерой. Я не смогу вынести настоящую пытку. Перемотать, перемотать, назад как можно дальше, очистить голову, найти путь вырваться! Перед тем как я успеваю попытаться, лезвие начитает мелко трястись и Джефферсон мелко смеется. - Вау, поверить не могу, что ты купилась. Неужели этот мужик был настолько пафосным и так много о себе возомнил? - Ч…что? Он отпускает меня и откидывается назад на диван. - Я думала, что возвела шутку в абсолют, но, походу, попала в точку? Я смотрю на Джефферсона, часто моргая. - Что? - Бедняжка. Я ж шучу. Давай всё расколдую. Прямо на моих глазах Темная Комната растворяется, превращаясь в другое место. Диван исчезает из реальности и становится простым стулом, а остальные ящики и предметы уступают место однообразным серым стенам. В мгновение ока Марк Джефферсон превращается в высокую худощавую девушку с соломенными волосами и яркими глазами. - Сюрприз! Она улыбается во весь рот. Если бы я не была привязана голой к стулу, я бы даже сказала, что её улыбка выглядит дружелюбно. Я не могла не заметить, что поднос, полный устрашающих инструментов всё ещё здесь, как и скальпель в её руке. - Знаешь, - продолжает она, - После того, как я посмотрела все записи камер наблюдения, на которых фигурировал этот человек, я всё равно не могу поверить в настолько раздутое самомнение. Он же практически дрочил сам на себя! Ты и я знаем правду, верно? Он был всего лишь старым добрым обыкновенным извращенцем. Вся эта чушь про «запечатлеть потерю невинности» была всего лишь его оправданием для того, чтобы получить свой фэнтезийный стояк. Я чувствую, как наконец выхожу из ступора. Она продолжает говорить, а в моей голове что-то щёлкает, и я осознаю то, что только что произошло. - Ты Саманта. Мираж. – я делаю глубокий вдох. – Я поняла. - Ура, ты поняла! Изменился не только внешний вид комнаты. Теперь здесь стало теплее. Да и запах… немного другой. - Для тебя это просто шутка? Всё это… это был очень гадкий поступок, ты в курсе? - Шутка? Ну да, наверное. Но мы здесь как раз для того и собрались, чтобы поиграть с твоей головой, дурашка! Это всё часть опыта. - Так он мёртв? Он точно мёртв? - Ну, естественно, он мёртв. Но это случилось не в полицейском участке. Мы забрали его раньше. Заплатили парочке людей, чтобы они прикрыли глаза. Мне пришлось провести с ним много времени, как и тёте Ди, - она продолжает беззаботно поигрывать скальпелем, - Это было весело. На всякий случай, дам совет: большую часть времени тётушка супер милая, но не стоит её злить. Она не из тех, кто прощает. Я неотрывно слежу за рукой со скальпелем. Она лениво играет с ним, словно скучающая школьница с карандашом. - Эээ… просить тебя освободить меня и присоединиться ко мне будет тратой времени, верно? Она дарит мне грустную улыбку, которая действительно кажется искренней. - Ага. По большему счёту, да. Я бы прочитала бы тебе весь этот монолог из разряда «ничего личного», но я не понимаю, зачем они каждый раз это говорят. Я имею в виду, ну вот, ты будешь сидеть тут, орать, но, по крайней мере, тебе будет легче от того, что я тебя не ненавижу? Типа, только представь, мы ведь могли бы стать друзьями в другой реальности! Большая тусовка и всё такое, я права? - Но мы могли бы стать друзьями. Всё, чего я хотела, это всего лишь— - Окей, окей, позволь на этом тебя перебить. Я порежу тебя, Максин. Обязательно ли делать это? О, я не знаю. Если я этого не сделаю, случиться другой путь. Она скоро придёт и всё объяснит. Мне это рассказывают на протяжение нескольких лет и я всё равно до конца не понимаю. - Тебе не нужно этого делать, никому не нуж— - Да ладно, слушай, я ведь тебе уже сказала, что пытаться отговорить меня бесполезно. А так, раскрою тебе маленький секрет прямо сейчас: я, вроде как, ебанутая на всю голову. И я об этом в курсе, сечёшь? Я это контролирую. Типа как Декстер! Ты смотрела «Декстера»? - Я… нет, но… знаю про что это. - Это открыло мне глаза. Я не то чтобы должна убивать, всё не настолько плохо, но… Вcё то, что называется «сострадание»? Вот с этим у меня плохо. Слушай, а что насчёт «Бойцовского клуба»? Ты смотрела «Бойцовский клуб»? Мне всегда было интересно, химические ожоги действительно причиняют такую сильную боль? Оказывается, так и есть! Наш общий друг Марк это очень хорошо усвоил. Да ты и сама увидишь, мы тут полностью повторим весь сюжет. Надеюсь, ты готова. - Это… ты сейчас серьёзно или просто дурачишься? Ты такая радостная, я, правда, не могу понять. - Хех. Ну, как я сказала, я не специалист, но думаю, что ты можешь понять. В противном случае, твой голос бы так не дрожал. Слуууушай, а как насчёт супергеройского шрама? Ты же воображаешь себя супергероем, да? Я могу сделать тебе через бровь и переносицу, вот так, - она проводит скальпелем в паре сантиметров от моего глаза, - Или вертикальный, прям по глазу, через бровь, как у крутого пирата! Не боись, я буду делать только крутые, такие, которые люди увидят. Будет отвратительно портить такое милое личико. А что думаешь насчёт— Я слышу, как что-то щёлкает в двери, и она открывается. Спустя секунду замешательства звучит мягкий женский голос: - Саманта, пожалуйста, прикрой её. - Ох! – Она поспешно собирает оторванную часть робы и оборачивает вокруг меня, подоткнув под руки. Выглядит это более чем забавно. – Вот. Готово. Женщина, которую я знаю как Диану Прескотт, размеренными шагами заходит в комнату и мягко закрывает за собой дверь. Она выглядит старше, чем на картине и гораздо более… по-домашнему что ли. Её тёмные волосы собраны в старомодный пучок, На её простой блузке с майкой, и даже на руках, видны следы краски. Она выглядит словно человек, у которого вошло в привычку проводить сутки напролёт погружённым в собственное искусство, и прошлая ночь не была исключением. Рассматривая меня с нескрываемым любопытством, она подходит к Саманте и кладет руку ей на плечо. - Что она видит сейчас? - Ничего, тётушка. Чистый взгляд. Диана поджимает губы. - Мы не одни, дорогая. Обращайся ко мне соответственно. Щёки Саманты краснеют. - Мне жаль, я не… Я хотела сказать… Прошу прощения, госпожа. - Всё хорошо, не переживай, - она похлопывает её по плечу, - Привет, Максин. Эм, Макс. Ты предпочитаешь Макс. Она произнесла это так, словно когда-то знала это, а затем забыла. Я чувствую порыв плюнуть в её сторону. Меня уже тошнит от людей, которые начинают разговаривать со мной так, словно я не привязана тут к ёбаному стулу. - Не делай этого, - говорит она мне, - Я узнаю, что ты это сделала, даже если ты всё перемотаешь. Я моргаю. - Не делать что? - То, что ты можешь сделать с вероятностью ноль тридцать пять. Плюнуть в меня. Я присяду, надеюсь, ты не против, – не дожидаясь ответа, она плюхнулась на стул так, словно шла сюда пешком из самой Олимпии, – Я хорошо настроилась на этот узел вуали, - продолжила она, - Это очень сильно выматывает, особенно когда начинаешь погружаться в детали. Видишь? Это не судьбоносный и не переломный момент. Это не важно, поэтому концентрироваться на таком сродни попытке схватить нужный камушек, катящийся по дну горной реки. Просто знайте: я могу сделать перерыв, оставайтесь на линии, - она издаёт веселый негромкий смешок, - На линии. Дошло? Стоящая позади неё Саманта закатывает глаза и улыбается, словно миссис Прескотт только что отмочила неудачную, но при этом милую шутку. В мою голову приходят десятки возможных ответных реакций. Агрессивный отпор. Стоический взгляд. Непринужденный вопрос. Пытаться подхалимничать, умолять, рыдать, вырваться, всё равно плюнуть, орать до потери пульса. От мысли о том, что я, скорее всего, перепробую всё, и ничего не сработает, опускаются руки. Я как будто сдуваюсь под её спокойным оценивающим взглядом. Я позволяю себе уронить голову и, внезапно, я… сдаюсь. Я больше не могу. С меня хватит этого дерьма. - Вы все утонете. Я это видела. Делайте со мной что хотите, мне даже всё равно, зачем вам это нужно. В конце концов, я буду свободна, а вы все умрёте. - Хоооспаде, - язвительно тянет Саманта. - Всё верно. То видение, что у тебя было. Я рада, что ты сама о нем заговорила. А ты уверена, что видела именно это? Просто я не вижу того, что это случится, дорогуша. - А это уже ваша проблема, разве не так? - Ну нет, ты не понимаешь. Я это заявляю со всей ответственностью, как Прядильщик Судьбы. Ты умная юная леди, наверняка ты уже догадалась, да? Я вижу всё, что может произойти, если достаточно сконцентрируюсь. Основные пути увидеть легко, детальные же предсказания требуют много работы и частенько кишат вероятностями. Но что-то настолько глобальное? Это бы было видно за километр. Я говорю тебе прямо сейчас: не существует реальности, в которой происходит такое событие. Такой просто нет. Шон сказал мне, что ты не лжёшь, так что ты либо не знаешь, что ты на самом деле видела, либо твой дар иногда подкидывает тебе символизм вместо видений реального будущего. - Или это ваш дар ошибается, о таком не задумывались? Хотите рискнуть? - Мой дар? А это тут при чё… - Диана Прескотт резко теряет нить разговора и замолкает. Её взгляд инквизитора сменяется на рассеянный. Саманта подходит чуть ближе и слегка оголяет плечо своей госпожи. Женщина слегка за сорок вздрагивает и оглядывается по сторонам: - На чём я остановилась? - Она не знает разницы между врождённым даром и связью с духом, госпожа. - Ох. Точно, – раздражённо ворчит она, вновь фокусируя на мне взгляд, - Что ж, видишь ли, твои видения, твой талант в фотографии… это твой дар. Твой дар. Ты получила его не от связи с Голубыми Крыльями. Я не сержусь, что ты сама не догадалась. Для тебя всё было всё вместе и сразу. Её терпеливый дружелюбный тон, её абсолютно нестрашный внешний вид, её странные выпадения из реальности… я ожидала чего-то совершенно другого. И от этого мне не по себе гораздо больше, чем если бы я увидела стереотипного злодея. Возможно, в этом и вся фишка. - Почему вы объясняете мне всё? Вы что… просто злорадствуете? Это то, зачем вы здесь? Она поджимает губы и награждает меня взглядом полным… раскаяния? Жалости? Она отводит глаза в сторону и вздыхает, словно её мысли где-то не здесь. - Нет, я здесь по определённой причине, до этого мы ещё дойдём. Но если говорить про сейчас, то это вина, я полагаю. Я знаю, что ты и твоя подруга не заслуживаете того, что происходит с вами. Я, наконец, могу ответить на некоторые из твоих старых вопросов, прежде чем всё закончится. Я так долго рисовала тебя, что, в какой-то мере, считаю нас близкими подругами. Хоть, возможно, мы скорее старые враги. Сама того не желая, я смотрю на неё растерянно. - Если бы вы действительно чувствовали вину, вы бы не сделали этого с нами. И ещё не поздно, вы всё ещё можете нас отпустить. Клянусь вам, мы больше никогда не увидимся снова. - Это не очень хороший аргумент, дорогуша. Просто вдумайся: ты стала причиной смерти более чем двухсот человек и ещё стольким же принесла страдания. Ты чувствуешь вину, разве нет? И всё же, глубоко в сердце, ты знаешь, что это того стоило. Что ж, тут сейчас происходит то же самое. Просто в этот раз на чаше весов с необходимой ценой оказалась ты. Ничего личного. Саманта издаёт внезапный смешок, а затем быстро прикрывает рот руками. - Я сказала что-то смешное, Сэм? Или ты хочешь что-то добавить? - Н-нет, нет. Простите, госпожа. - Хм. Как я и сказала— - Я сделала то что сделала ради любви. Вы можете сказать то же самое? Диана приподнимает бровь и заливисто смеется. - Не знаю как, но тебе удалось сказать это так пафосно. Твоя любовь не что иное как эгоистичный и деструктивный паразит. Сейчас уж тем более – ты бы обменяла тысячи жизней на возможность вернуть её, разве не так? Не было бы ничего, чего бы ты не сделала, неважно насколько жестокий поступок тебе пришлось бы совершить. Ты ведь этого не отрицаешь? Мне приходится отвести взгляд в сторону. На самом деле, существуют вещи, которых я бы не сделала, но они настолько близко подходят под определение «абсолютного монстра», что я бы только подтвердила её догадку, если бы назвала их. - Ты не можешь помыкать мной этим, - говорю я, - Мне не пришлось бы каждый раз делать такой ужасный выбор, если бы ты оставила нас в покое, для начала! - Ох, я не виню тебя, вовсе нет. Я всего лишь подчёркиваю, что твоя мораль является очень шаткой, это в лучшем случае. На самом деле, ты обогнала нас по числу трупов… хоть, я думаю, ты будешь спорить с тем, что мы объединились ради всего этого бедствия в Аркадии Бэй, - она трясёт головой, словно её посетила внезапная мысль, - Позволь сказать, работать с тобой было тем ещё испытанием. Со всеми этими новыми слоями, которые ты добавляла в вуаль… Это не просто что произойдёт и что может произойти. Мне приходилось выяснять, что именно произойдёт, но останется неосуществлённым, плюс разбираться с огромным количеством убедительных невозможных сценариев, создание которых твои способности позволяют. Спланировать сценарий, по которому ты станешь настолько сильной в такие короткие сроки было… большой головной болью, если не сказать больше. Я виню вас в частичной потере собственного рассудка, юная леди! Она машет пальцем у меня перед глазами. - К примеру, возьмём этот разговор. Ты можешь вырваться, опрокинув стул, а затем отмотать его обратно назад, и после этого убить нас всех, так что нам пришлось прикрутить его к полу. Ты можешь расшатывать свои наручники до тех пор, пока не сможешь вернуть назад время и выбраться из них, поэтому нам пришлось затянуть их настолько туго, - в энтузиазме она подаётся вперед, размахивая руками, увлекаясь всё больше и больше, - Видишь стаканчик с водой? Он не просто так бумажный, а не стеклянный. После определённого числа попыток ты бы настолько впала в отчаяние, что попыталась бы разбить его своими зубами, а затем использовать свою кровь, чтобы смазать руку и вырвать её из наручников. Сломанные кости и всё такое. А затем мы бы все умерли, естественно, - она вскидывает руки вверх в жесте беспомощности, - Ты меня понимаешь? Тебя очень сложно контролировать. Вот почему нам пришлось прибегнуть к таким мерам. Нет такой реальности, в которой ты в какой-то момент не стала бы нашим противником. Стоило дать тебе лишь крохотное послабление, и ты становилась нашим врагом, даже если работала на нас по собственной воле. Так что… единственным способом использовать тебя оказалось сломить твою волю, подавив на корню малейшее сопротивление. Какое-то время я молчу, пытаясь осознать её слова. Мои мысли путаются. Я всё ещё не могу перестать думать про ту часть с кровью и сломанными костями. Могу ли я даже задуматься о таком, если впаду в отчаяние? Да. Да, могу. И… она это знает. Она уже знает что я сделаю и что скажу задолго до того, как это произойдёт. Как я вообще могу переиграть кого-то, наделённого даром предвидения?! - Всё равно ты человек, - говорю я ей, - Ты всё равно совершаешь ошибки. - Нет, не совершаю. Или же совершаю, но могу их обыграть, потому что тоже могу их предвидеть. Понимаешь? Это то, что я пытаюсь тут объяснить, в общем-то. Мы полностью контролируем то, что произойдёт. Я говорю сейчас буквально: у тебя нет ни единой возможности сбежать. Мы позаботились обо всём: и о сбоях в системе, и об измене, и о Рэймонде Геллере, и о Дэвиде Мэдсене. Ничто тебя не спасёт. У тебя нет фотографии, чтобы сбежать через неё, и чем раньше мы проникнем к тебе в голову, тем проще будет для всех. Я изо всех сил сжимаю зубы. - Да ладно? А когда Натан превращался в ебанутого психопата, ты тоже всё контролировала? Она резко встаёт и, делает два широких шага ко мне, остановившись на расстоянии удара. Её ладонь, сжатая в кулак, медленно расслабляется. Несколько секунд она смотрит сквозь меня. В её глазах больше нет ни единого намёка на дружелюбность. - Существует временная линия, - мрачно начала она, - В которой я ударю тебя настолько сильно, что твои зубы в мясо расцарапают твою щеку изнутри. Решив, что ты такая умная, ты заморозишь время в петлю и попытаешься выбраться тем способом, о котором я уже говорила. После моря боли ты поймёшь, что не можешь выбраться. Ты осознаешь, что попробовала это только потому, что я сказала, что это может сработать. Ты поймёшь, что тебе не нужен стеклянный стакан или пощёчина, ты ведь можешь просто использовать слюну или укусить себя. Но это не сработает. Ты не сможешь вытащить свою руку. Она больно хватает меня за подбородок, сжав его железной хваткой между пальцами. Попытка вырваться лишь заставляет её сжать меня ещё сильнее, заставив смотреть ей в глаза. - Неужели ты хоть на секунду могла подумать, что я не хотела, чтобы вы нашли тот дневник? Что я не написала его целиком и полностью для тебя? Ты хоть понимаешь, что каждое слово, которое я произношу, направлено на то, чтобы манипулировать тобой?! Похоже, что ещё нет. Ты ходишь по временным нитям туда-сюда, пытаешься выбрать то, выбрать сё. Пытаешься выбрать лучший исход. Но ты не понимаешь того, что именно я сплела эту паутину. Какую бы нить ты не выбрала – это я сделала её для тебя! Всё это время она продолжает цепко держать меня, с отвращением выплевывая слова мне в лицо. Она немного оседает, и Саманта тут же оказывается рядом, успокаивающе обхватив её руку. Девушка пытается оттащить свою госпожу обратно к стулу, но Диана отмахивается от неё и вместо этого наклоняется ещё ближе. - Я пожертвовала своим сыном ради этого. Не думай, что существует черта, которую я не смогу пересечь. Мы сломаем тебя, а затем ты будешь моей марионеткой до своего последнего дня. Ты будешь всего лишь пустой оболочкой. - Как скажешь, - я больше даже не смотрю на неё, - Скоро ничего не останется. Ты будешь свежим трупом в потоке воды. Она опускает руки мне на запястья, и я пытаюсь не взвизгнуть от боли. - Я знаю, как я умру, - её скрежещущий голос пробирается мне под кожу, - Знаю с тех пор, как мне исполнилось тринадцать. Это случится не от воды и не от твоих рук. - Мне всё равно. Я никогда не буду делать то, чего ты хочешь, тебе меня не заставить. Неважно как, когда время придёт, я найду способ наебать тебя, даже если это меня убьёт. Клянусь. Её ногти впиваются мне в кожу. Наши глаза сверлят друг друга. - Это, - говорит она, - И есть настоящая причина, почему я здесь. Чтобы показать тебе мой дар. Мы продолжаем смотреть друг на друга, и вскоре я чувствую давление внутри своей головы. Маленькое колющее чувство дискомфорта, которое разрастается, превращаясь в сверло дрели, медленно выгрызающее во мне дыру, словно большое насекомое пытается забраться в мой мозг. - Что… что ты делаешь?! Точка становится трещиной, зазубренные края которой словно пытаются поддеть и широко раскрыть. Я чувствую щупальца, которые начинают проникать через неё внутрь, словно паучьи ноги. Это… присутствие… кто-то пытается пробраться в мои мысли. Эта женщина. Она проникает в мои мысли. В панике, я пытаюсь оттолкнуть её, как плохое воспоминание. Её рука смыкается у меня на горле, она подаётся вперед, настолько близко, что я чувствую её прерывистое дыхание на губах. Её присутствие распадается на сотни щупалец, которые расходятся по моему разуму, оборачивая каждую мысль в ядовитый кокон. Моё тело напрягается, скручивается в спираль, деревенеет, и я совершенно ничего не могу сделать. А затем она поднимает свою правую руку. Хоть моя собственная рука и остается на месте, прикованная к подлокотнику, я чувствую, как напрягаются мышцы, пытаясь повторить её движение, подчиняясь чужим командам. Следующая сразу за этим перемотка проходит быстро, неуверенно и почти незаметно. Я всё ещё её источник, но я её не контролирую. Моё дыхание едва может наполнить лёгкие. Я беспомощно смотрю в глаза Дианы Прескотт и понимаю, что она только что переместилась во времени вместе со мной. Со стоном она почти падает на меня, и мои мысли сразу вырываются на волю все разом. Её бьёт крупная дрожь, и она едва способна стоять, несмотря на то, что почти весь её вес перенесен на мои руки. Струйка крови из её носа уже стекает по подбородку. Я даже успеваю услышать, как капли падают на плитку, перед тем, как Саманта оттаскивает её, прижав к носу Дианы платок. - Госпожа… - Я в порядке, - хрипит она, складывая платок вдвое и прижимая покрепче к носу, - Спасибо, дорогая, я в порядке. - Это было… потрясающе! - Не слишком цепляйся за воспоминания. Ты их не сохранишь. Она подходит к стулу и плюхается на него. Какое-то время всё, что она делает – это вытирает кровь и смотрит на меня. Просто смотрит, не отрывая глаз. Я не могу говорить. Не могу подобрать ни слов, ни мыслей, чтобы описать то ужасное чувство, что сдавило меня изнутри. Ужас, паническая атака, отвращение, беспомощность. Она была… внутри меня. Она вгрызлась в мою личность и забрала всё. Дышать. Просто дышать. - Теперь ты видишь? – Она наблюдает за каждым моим движением, - Теперь ты понимаешь? Да.… Теперь я понимаю. - Вы монстры, - бормочу я, - Я одна и окружена монстрами. - Да, да, хорошо, - она отмахивается рукой, - Это не то, что я имела в виду. Я хочу, чтобы ты поняла причину всей этой боли, - она замолкает, чтобы перехватить дыхание, - Я хочу, чтобы ты поняла, что для тебя не будет света в конце тоннеля. У неё это пиздец как хорошо получается. А ещё она выглядит так, словно готова упасть в обморок. То, что только что сделала Диана Прескотт, потребовало очень много усилий. - Пока я сопротивляюсь… Ты не можешь меня контролировать. Недолго. - Да, это так. И вот почему мы собираемся сломить твою волю, пока от неё ничего не останется. Она продолжает говорить вещи, от которых у меня кровь стынет в жилах. Неудивительно, это именно то, почему она здесь. Мне нужно абстрагироваться. Это именно то, чего она хочет – чтобы я погрязла в отчаянии и потеряла надежду. Я не могу позволить этому случиться. Я должна держаться, пока не найду способ— Но что если она так старается, чтобы убедить меня, что выхода нет? Может, потому, что не хочет, чтобы я пыталась? Если я перемотаю всё, если изучу каждую возможность— Но она ведь сказала Саманте не привязываться к воспоминаниям. Это значит, что она уже знает, что я буду перематывать, что значит, что она уже спланировала— Так, если я не буду перематывать, я покажу, что она неправа, это будет непредсказуемо— Если только это не то, что она хочет чтобы я подумала, чтобы я даже не пыталась, потому что— Но если она знает, как я отреагирую, это значит, что на самом деле они хотят— В любом случае, она уже знает— Стоп, стоп, СТОП. Пока мои мысли бегали кругами, бледная как пепел Диана попыталась подняться, и упала бы, не поймай её вовремя Саманта, подставив плечо. - Спасибо, Сэм. – Обхватив рукой её талию, она прижимает девушку к себе. Это похоже на искреннюю заботу, но теперь уже хрен разберешь что правда, а что нет. Затем она ловит мой взгляд и криво улыбается. – А у тебя толстый череп, Макс Колфилд. Хотела бы я, чтобы мы были союзниками. Она позволяет Саманте довести её до двери, а затем использует ключ-карту, чтобы открыть её. Её шаги выглядят уже чуть более уверенно. Саманта всё ещё держит её за руку, очевидно не желая отпускать. - Вы будете в порядке? - Конечно, дорогая. - Диана смотрит на меня. Тепло в её глазах исчезает, словно пламя задутой свечи. – Сделай так, чтобы она кричала, Сэм. Заставь её просить прощения перед тем, как закончишь. - Хорошо. Миссис Прескотт выходит из комнаты и дверь закрывается. Её поручение само по себе тот ещё пиздец, но от чего у меня реально бегут мурашки по коже, так это от полнейшего отсутствия сомнений в честном ответе Саманты. Саманта разворачивается на каблуках и подходит ближе. В её взгляде сквозит неодобрение. - Знаешь, для полностью беспомощного человека у тебя слишком длинный язык. Хотя, думаю, я бы тоже была такой, если бы могла забрать свои слова обратно чуть что пойдёт не так, - она внимательно рассматривает набор лезвий, словно выбирает товар на рынке. - Она и с тобой это сделала? Сломала волю и подчинила себе? - Пфф, это так не работает. И ей это было не нужно, в любом случае. Прескотты спасли меня. Я скорее сделаю харакири, чем предам их, поэтому побереги силы. - Она ошибается, Саманта. Мы все скоро погибнем, нам нужно выбираться из Аркадии Бэй… - Ты не слушаешь, да? Я думаю, это твоя главная проблема. Я имею в виду, что говорила тебе не выводить её из себя. Не то чтобы у тебя был выбор, но всё же. Она даже предупредила тебя, что она целиком сфокусировалась на этом моменте, но ты продолжала попадаться на удочку раз за разом. Довольно жалкое зрелище. Могла бы и получше попытаться. - Ты о чём? - Эм, о том что сейчас произошло, разве нет? Разговоры вокруг да около, открытое неповиновение, гнев… это всё те результаты, которых она хотела, всё сработало наилучшим образом. А теперь, я полагаю, ты обернешь время вспять и вернёшься назад на другой путь, который она подготовила для тебя, - Она берет в руки тот самый скальпель, с которым играла раньше. Сжав губы, Саманта возвышается надо мной так, словно собирается наказать провинившегося питомца, - Давай начнём с малого и будем продвигаться постепенно, хорошо? Извинения должны быть искренними. - Саманта, пожалуйста… - Прекрати просить меня нарушить её приказы, это начинает раздражать. А теперь, как насчет того крутого шрама? Думаю, надо сделать оба варианта. Перевернутая галочка, типа такой, - она рисует фигуру в воздухе, - Только не дёргайся, а то всё испортишь. - Нет, прошу, подожди! Подожди!!! Её свободная рука больно хватает меня за волосы, не давая голове шевельнуться. - Нет времени лучше настоящего… Я вижу, как лезвие приближается, словно в замедленной съемке. Его кончик расплывается – он уже слишком близко к моему глазу. Мои руки не могут пошевелиться ни на миллиметр, больно сдавленные наручниками. Я не могу схватить её за руку, не могу остановить. Я ничего не могу сделать. Я не могу вырваться. Это происходит на самом деле. Я все перемотала. Разумеется, я это сделала. Так далеко, насколько смогла, раз за разом тщетно пытаясь проскочить момент потери сознания. Прожила эту встречу десятки раз. Попытки подобрать другие слова, молчание, гнев, спокойствие, попытки логических рассуждений, переговоры, мольбы, молитвы, давление, уступки… попытки вырваться. Я была близка к тому, чтобы попробовать ломать свои кости. Я испробовала абсолютно каждый возможный вариант, пришедший мне в голову. И каждый раз она словно знала. Она всегда знала. Теперь лезвие застыло в сантиметре от моей кожи. Каждый путь ведет сюда. Мысли продолжают ворочаться у меня в голове, одна отчаяннее другой. Держать время замороженным пока смогу, до тех пор, пока я не потеряю сознание? Отсрочить неизбежное, в лучшем случае. Спровоцировать другое видение, собрать больше информации о будущем, которое я видела? Но как? Сколько не зажмуривайся и не думай об этом, ничего не помогает. Укусить её пальцы, заставить разжать руку, зажать нож между зубами, а затем ударить её руку лезвием? Я не могу. В режиме застывшего времени пытаться разжать чьи-то пальцы это словно двигать горы. Но даже если у меня получится, тогда что? Я просто выведу её из себя. Даже если я как-то смогу серьёзно её покалечить, я всё ещё буду в ловушке. Часы бесплодных попыток. Ничего. Лишь ужас в моей груди и размытое лезвие перед глазами. Тяжело дыша, я сдаюсь перед очевидным фактом. Единственный путь из ада…Держись. Ничего из этого не будет существовать.
Единственный путь из ада – это пройти его насквозь.------------------------------------------------------------------
- Я прошу прощения… - Оу. Что-что? - Пожалуйста, не надо больше… Я прошу прощения… Я не продержалась даже дня. Я не продержалась даже одного часа. Я не тренированный разведчик. Я не супергерой. - Пожалуйста, простите меня… - Ох, вау. Скажу честно, это заняло дольше, чем я думала. Ты довольно крепкая, - Она находит чистый участок тряпки и снова вытирает мои слёзы. Она убирает тряпку от лица и я вижу, что она окрасилась в красный, - А за что тебя простить? - За… то, что огрызалась. За Натана… за всё… - О, хорошо, очень хорошо, - она берёт с подноса что-то ещё, - Теперь мы можем перейти к продвинутым вещам. Сейчас ты сожалеешь на уровне Джека. -…Чего? Саманта медленно облизывает губы, а затем целует моё плечо. То, которое ещё не покрыто «крутыми шрамами». Она показывает мне контейнер для щёлочи и смотрит на меня глазами полными озорства. - Это, - гордо заявляет она, - Называется химический ожог. - Но я думала—! Контейнер опрокидывается, и содержимое льётся на меня. Боль налетает на меня словно снежный вихрь, погребая мир под белой пеленой——белая пелена—
свет
ослепляет тот глаз, который я ещё могу открыть. Он никогда не гаснет. Никогда не моргает. Апатия это отдельный вид пытки. Часы сменяют друг друга, и не существует ничего, на чем можно сконцентрироваться. Ничего кроме обжигающей агонии от моих пут и шрамов. Сон – недостижимая мечта. Ночные кошмары неистовствуют даже наяву, вплетаясь в ослепляющий свет. В конце концов, я смогла бы снова обрести себя. Смогла бы снова найти силы на борьбу. Если бы дело было только во мне. Если бы это была только я, только моя плоть, однажды я смогла бы забыть— Что они сделали с Хлоей. Господи, что они сделали с Хлоей... Я должна была сдаться. Я никогда не должна была——возвращать шторм—
шторм
бушует снаружи. Даже в этом месте я чувствую легкие толчки и слышу отзвуки грома. Особняк скрипит надо мной, порывы ветра сотрясают его до основания, задувают в вентиляцию, к которой подключена моя камера. Но воды нет. Я жаждала этого. Чтобы пришла волна и смыла этот город и всю боль, которую он причинил. Прекратила эти мучения и ввергла всё в небытие. Именно здесь, внизу, в моём залитом белым светом уголке, я впервые желала смерти больше чем свободы. Свобода. Вентиляционная система, скрежещущая в унисон с бурей. Слишком узкая, чтобы в неё хоть кто-то смог протиснуться, но я вижу, как в глубине, за слоями сетки и за решёткой вращается вентилятор. Если бы я смогла добраться до его лопастей, отломать одну, как-нибудь заточить… Нет, нет, нет, даже не думай об этом. Оставь этот вариант, не думай о нём. Если я подумаю о нём, она узнает. Если это будущее, которое я планирую, она узнает о нём. Она всегда знает. Она в моей голове, всегда в моей голове, я больше так не могу, я больше не могу——я не могу—
- Я не могу…
- Нет, - отвечает он мне, - Вы просто не стараетесь. - Я пытаюсь, я просто не могу! Я вот-вот потеряю сознание… - Именно. Это два доступных вам варианта: достигнуть отметки или потерять сознание. Промежуточного варианта не существует, мисс Колфилд. Мы уже знаем, что вы на такое способны, это всего лишь вопрос соответствующих тренировок. Мой взгляд опущен вниз, прикован к рукам. Если я посмотрю вверх, то увижу в зеркале незнакомое лицо. Я больше никогда не хочу видеть его. - Я не могу. Умоляю, я больше не могу… - Вы докажете, что ошибаетесь, мисс Колфилд. Верните телефон. Повторим. - Пошёл ты нахуй, я больше не могу… - Это последнее предупреждение, мисс Колфилд. Не используйте подобную лексику в моём присутствии. Я бьюсь в чёртово зеркало, практически врезаюсь в него. - Да иди ты в пизду!!! Ёбаный— Разряд, пущенный через наручники, превращает мой крик в едва слышные всхлипывания.А не так уж
и плохо
конечно, даже близко не ручной электрошокер, но всё же— - Верните телефон. Я не могу сдержать всхлипа, который вырывается из моей груди когда я кладу грёбаный телефон назад в ячейку, закрываю крышку и нажимаю кнопку. Он автоматически оказывается на другой стороне. Система полностью защищена от взлома, что доказали мои бесчисленные попытки, повлекшие за собой наказание. Смотри на руки. Не смотри вверх. Ты снова увидишь это в зеркале. Спустя какое-то время чёртов телефон снова у меня. Я смотрю на таймер. Обратный отсчёт тридцать минут. Тридцать минут передвижения сквозь полностью застывшее время. Это настолько за пределами моих текущих возможностей, что можно даже не пытаться. - Начинайте ровно на тридцати. Если вы остановитесь до того, как закончится отсчёт, последствия будут жестокими. Существует пара способов обмануть таймер. Я больше не пытаюсь, никогда не получается. Во-первых, при малейшем намёке на незапланированную аномалию, всё начинается сначала. Во-вторых, он всегда знает, если я лгу. Всегда. Давление нарастает в моей голове даже до того, как я начинаю. Оно пульсирует и стучит в такт моему сердцебиению, а моя спина болит так, словно каждый позвонок стал в два раза меньше. Я не смогу делать это так долго. Это невозможно. Мне кажется, что мир съеживается по мере того, как цифры сменяют друг друга. Это кажется таким нереальным. То, что я заперта здесь, то, что я делаю это, что моя жизнь превратилась в это. Должно быть, это то, что чувствуют жертвы похищений – преобладающее чувство неверия на периферии сознания, это перманентное состояние, в котором ты чувствуешь, что всё вокруг неправильно, что ты не принадлежишь этому месту. Я заставляю себя поддерживать остановленное время, и мне кажется, словно я уже без сознания. Может быть, этого уже не происходит. Ничего из этого не реально. Я сама не——реальна—
Ты не реальна. Ты мертва.
- Ты не даёшь мне умереть, Макс. Ты держишь меня рядом с собой, в нашей Тёмной Комнате. Для тебя уже стало нормальным сбегать сюда от слепящего света? Теперь у нас настолько много общего, что мы также можем быть одним человеком. - Заткнись. Оставь меня в покое. Почему ты никак не заткнёшься? - Да уж, пытки до самой нашей смерти. В моём случае это было быстрее, знаешь ли. Я не продержался и… ох, а ты вообще знаешь, сколько прошло времени? - А есть разница? - Для тебя нет, возможно. Но для них да. И чем дольше ты сопротивляешься, тем хуже будет дальше. Сопротивляться. Я больше не знаю, что это значит. - Я уже давно прекратила сопротивляться. - Ты можешь так думать, но твоя стойкость гораздо сильнее, чем ты говоришь или думаешь. Ты всё ещё надеешься. Всё ещё ненавидишь. Всё ещё пытаешься собраться. Сюда входит провождение времени со мной? Тебе помогают воспоминания обо мне? О демонах твоей прошлой жизни? - Я не… Это не я… - это иллюзия, - Убирайся из моей головы… - Да ладно, Макс. Мы тут начинаем находить взаимопонимание. Зачем прогонять меня? Я всё, что у тебя осталось. - Хватит! Хватит сидеть у меня в голове!!! Хватит сводить меня с ума!!! Я бросаюсь на видение, на этого призрака человека. Я валю его с ног, прижимаю к земле так, как может сделать только отчаявшийся узник. А он просто смеётся подо мной. Чем больше я бью его, тем сильнее он смеётся. Какая-то часть моего мозга знает, что я всего лишь молочу по полу окровавленными пальцами——окровавленные пальцы—
палец, окровавленный палец,
лежащий у двери. Я узнаю лак для ногтей, пусть выцветший и потрескавшийся. Я знаю, что кольцо всё ещё на нём. Кольцо, которое я подарила ей вечность назад. Я сижу неподвижно и не отвожу от него глаз, мне слишком страшно поднять его. Тогда он станет реальностью. Он престанет быть просто ночным кошмаром. Под ним лежит записка, написанная почерком Дианы. Я не буду читать её, я отказываюсь читать— Ты могла её спасти. Что это значит? Она теперь мертва? Это значит, что она мертва? Они убили её. Господи, они убили её. После всего этого они просто убили её. Монстры, ёбаные монстры. Моя——Хлоя
О, Хлоя… Это не она. Это не может быть она. - Макс… прошу… Ты не моя Хлоя. - Сделай то, что они хотят. Я не могу отвести глаза от экрана. Как это может быть той же Хлоей, которую я помню? - Дай им всё, что они хотят. Но я знаю. Я уже слышала, как её голос так ломался. - Пожалуйста… Я так сильно любила её. - Я просто хочу умереть. Что это за мир, в котором происходит такое? - Пожалуйста, дай мне умереть. Кто способен на такое? Вот оно. Вот оно. Я здесь, я достигла его. Можешь прекратить спрашивать меня, Сэм. Вот оно. Дно.------------------------------------------------------------------
Отсюда может быть выход. Эта мысль пришла ко мне какое время назад, а затем испарилась. Я не знаю, почему до этого я не решилась попробовать. Возможно, я чувствовала, словно у меня всё ещё есть что терять. Я чувствовала, что мой разум всё ещё принадлежит мне. Скоро у меня не осталось сил даже думать об этом. Когда она снова завладела моим мозгом, часть меня радовалась. Возможность сбежать, хоть и недолгая. Возможность не жить в собственном обречённом теле. Да, я не могу себя обманывать, я ждала этого. Скоро всё действительно закончится. Вот почему я должна попробовать. Это будет безумно долго, но я должна попытаться. Я лежу, пялясь в потолок, собирая то, что осталось от моей решимости—не не планируй это, даже не вздумай планировать это. В тот момент, когда я замораживаю время, я могу совершить что-то мгновенно. Это ключевой момент. Они не могут знать, что я делаю, пока я держу время в одной точке. Если я отпущу его, новая реальность обретет форму. Она узнает об этом в прошлом и всё предотвратит. Так это работает, да? Блин, если бы я знала. Сделай это, сделай это сейчас. Пусть всё замрёт. Шаг первый: доберись до вентилятора. Удерживая время, я выуживаю из-под матраса кольцо и заставляю мои ноги подчиниться, чтобы забраться на унитаз. Теперь вставим кольцо—Кольцо, которое они дали мне
—вставим его между прутьев решетки, используем его как крохотную монтировку, пока они не разойдутся достаточно, чтобы впустить внутрь мои пальцы. Ох, дерьмо! Не урони его, нет!!! О, точно. Это неважно. Оно просто стало частью обычного временного потока, повиснув в воздухе. Теперь просунем внутрь всю руку. Раздвигай, раздвигай их. Я знаю, что больно, ты сможешь. Жестяной прут внезапно разламывается на две части и я начинаю падать назад в сверхзамедленном режиме. Куча времени для того, чтобы развернуть тело и приготовиться приземлиться на ноги. Блин, уже начинаю уставать. Никакие тренировки не сделают легче идеальную остановку времени. Я смогу. Давай же, я смогу. Я поддерживала застывшее время гораздо дольше. В каком-то роде всё это время я тренировалась ради этого. Так, теперь сетка. В таком состоянии мне её не проткнуть, но она достаточно податлива, чтобы продавить уголок, а затем шаг за шагом расширить отверстие и вынуть её из креплений. Я убираю её и оставляю плавать рядом с моей головой. Шаг второй: достать сам вентилятор. Моя рука почти касается одного из лезвий, когда я осознаю, что они совсем не стоят на месте. Неплохой способ потерять пальцы. Спасибо, на них и так уже достаточно крови. Вместо этого я отрываю сетку от её тонкой рамки, сгибаю рамку в импровизированный рычаг и вставляю между лопастей. Я чувствую дрожащий удар передачи импульса, вибрация вырывает рамку у меня из руки, но, конечно, она остаётся на месте, стоит мне отпустить её. Когда я снова беру её в руки, то испытываю странное ощущение. Фантомное давление, которое передает больше натяжения, чем силы. Физика становится очень странной, если поместить её в нулевое время. Я обматываю руку сеткой, чтобы защитить от лезвий вентилятора и преодолеть его крутящий момент. Давить, давить, давить, пока он не начнет двигаться в обратном направлении. Вот, больше никакой инерции. Теперь всё проще. Боже, мне нужен перерыв. Стоять на кончиках пальцев, просунув руку в вентиляцию пиз—очень тяжело. Отлично. Посмотрим насколько крепкий этот вентилятор. Выглядит не слишком надёжным. Я пробую отогнуть лопасть, и она слегка поддаётся под моим усилием. Упершись коленями в стену, я начинаю тянуть изо всех сил. К тому моменту, когда мне удаётся более прилично отогнуть лопасть, моё дыхание начинает рваться из груди. Жалкое зрелище. Готова поспорить, Хлоя бы в лёгкую её отломала. Хлоя… Не думай о ней, не смей терять концентрацию. Мы можем всё исправить. Это выход, мой последний шанс. Нужно удерживать этот момент. Толкать лопасть, чтобы согнуть её назад, гораздо труднее. Мне практически не за что зацепиться, поэтому я постоянно теряю под собой опору. Приходится тратить драгоценные минуты на скулёж и одышку. Но процесс продолжается. Я сгибаю лопасть то в одну, то в другую сторону и чувствую, как с каждым разом она поддаётся всё больше, начиная ломаться на сгибе, однако мне становится всё труднее поддерживать время. Я снова срываюсь в замедленное падение, когда лопасть вентилятора, отломившись, наконец оказывается у меня в руке. Плавно приближаясь к полу, я испытываю странное чувство радости. Вот до чего я докатилась. Из всех вещей, которые могут меня порадовать… Остановись. Сфокусируйся на чёртовом моменте. Я изучаю свой новый драгоценный инструмент. Сломанная лопасть представляет собой сантиметров восемь гнутого металла. Да уж, далеко от идеала, но многообещающе. Сработает при должном старании. Шаг третий: заточить лезвие. Я оглядываю комнату. Унитаз бесполезен. Сломанная мной решётка слишком тонкая. Ножки кровати круглые и прикручены к полу, но их шершавая поверхность сможет послужить как надо при достаточном количестве усилий. Дверь почти вся плоская, но окошко для пищи… оно выпирает под углом и оно явно твёрдое. Возможно, это лучший вариант. Шатаясь, я подхожу к двери и пробую, с силой провести кривым куском металла по выступу. Мда. Он сможет распрямить лопасть, убрав волнистые края, но мягкая и округлая форма выступа просто затупит лезвие, если я продолжу. Попробуем ножку кровати. Да. Да, это сработает. Придётся потратить какое-то время, но это сработает. От постоянных движений туда-сюда начинают неметь руки. Помогает почти полное отсутствие звука. Я чувствую лишь вибрации, слабой волной распростараняющиеся по моему телу. Туда и обратно, заточить обе стороны, выровнять. Даже мои мысли уже походят на короткие обрывки сознания: оставаться в замороженном времени само по себе становится тяжёлым испытанием. Я в сотый раз подношу лезвие к глазам, поворачиваю его, пробую пальцем. Это максимум из того, что можно сделать. Не бритвенное лезвие, на которое я надеялась, но я не сомневаюсь, что оно сможет испортить чей-то день практически без усилий. Теперь, прежде всего, нужно отрезать эту отвратительную трубку капельницы. Не дать им накачать себя дрянью если заморозка даст сбой. Боже, кто знает сколько непоправимого вреда наркотики уже нанесли моему организму? Они тоже часть процесса, верно же? Дезориентация, обрывочные мысли, беспокойный сон. Работает это или нет уже не важно. В любом случае, мне недолго осталось находиться в этой реальности. Я отползаю в свой привычный угол, облокачиваюсь спиной о стену. Шаг четвёртый. Шаг четвёртый… Моя рука трясётся, когда я подношу прилично заточенное лезвие к своему запястью. Давай же, Макс. Ты зашла уже так далеко. Другого выхода нет, терять нечего. Сделай это глубоко и широко, ты сможешь. Ты прошла через гораздо худшее. Чем дольше ты ждёшь, тем сложнее сохранять контроль. Вдоль. Давай. Не трусь. Один хороший разрез— Ссссссука! Бляяядь—держать, держать время, не сметь давать ему возобновить свой бег. Продолжай. Ладно тебе, вот это? Серьёзно? Это едва ли тянет на пятёрочку. Вспомни электрошокер. Это уже семь или восемь, в зависимости от того, куда бьют. А гидроксид соды, обжигающий и растворяющий твою плоть, это, ёбаный в рот, все десять. Так что это фигня. Дальше, глубже, окрась всё в красный цвет—как губы Хлои, как кончики её пальцев. Держись. Держись, блядь. Кровь. Пиздец, как же много крови, она же тут всё зальёт. Дыши, дыши. Плакать можно, только дыши. Сконцентрируйся. Только один шанс. Один шанс. Сконцентрируйся. Не отпускай и не прекращай следить. Спасение. Бессмертие. Тяжелая перемотка. Единственный шанс прекратить всё это и отбросить всё назад как можно дальше, до того, как начался этот ужасный кошмар. Звучит отчаянно? Да, блядь, я в полном отчаянии, но это может сработать, может—и в этот раз я буду знать, что назревает, я знаю, что искать. Я всего лишь должна ухватить и использовать. Это сработает, это либо…то… Или… Не спать! Сука, не смей, блядь, терять сознание. Это еще не всё. Хотя, я не думала, что всё случится так быстро. Не то, чтобы… прям сюрприз, я ведь… так слаба… последнее время… Держи. Держи глаза открытыми, оставайся в сознании. Оно придёт. Оно должно прийти и я должна быть готова… Я должна— Я должна… Одно мгновение. Даже меньше. Я истекала кровью в своём углу. А теперь я лежу в кровати, пялясь в потолок, собирая то, что осталось от моей решительности. Я оглядываю комнату. Решетка на месте. Красной лужи на полу нигде не видно. - Нет… Запрыгивать было некуда. Не за что хвататься и нечего подчинять. Всё пришло извне и я даже ничего не почувствовала. Точно так же как мои собственные силы выглядят для всех остальных. - Нет, нет, нет… Выхода нет. Никакой надежды. Я даже не могу положить своей жизни конец, потому что она мне больше не принадлежит. Всё, что я могу это лежать здесь, пока… Хм. Что-то… не так. Вентилятор не издаёт ни звука. На встроенном катетере не мигает ни одной лампочки. Пылинки, идеально парящие в слепящем белом свете. А еще переливающиеся цвета, перетекающие один в другой. Время до сих пор стоит на месте? Но я же не… Я заметила её краешком глаза. Голубую бабочку, выпорхнувшую из вентиляции. Точно, она же должна показаться каждый раз, когда это случается. Хотела бы я записать её призыв на свой счёт, но о ней я тогда точно не думала. Я слежу за тем, как она, порхая, делает круг и приземляется на сиденье унитаза, уставившись прямо на меня. Она лениво хлопает крылышками. Гнев закипает глубоко внутри, а затем сразу пропадает. Во мне больше нет гнева. Мои вопросы это едва слышный шёпот. - Чего ты хочешь от меня? Зачем ты дала мне эту силу? Что я должна была сделать? Она смотрит на меня. Похоже, ей совершенно безразлично. Мне в голову приходит новая мысль, последняя в этом нескончаемом перечне страданий. Всё это время я думала об этом духе как о ком-то вроде хранителя, оберегающем меня, дающем второй шанс. Теперь я осознаю… что это может быть один из них. Не защитник, а ещё один страж моей темницы. Часть меня знает, что глупо чувствовать себя настолько обманутой. Она никогда не давала мне никаких чёртовых обещаний. Я всё придумала себе сама. Слезы всё равно текут по щекам. - Это правда? Ты заодно с ними, да? Вдруг… воздух вокруг меня начинает мерцать. Сначала я думаю, что меня подводят глаза, но чем дольше я смотрю, тем более явную форму обретает мерцающий свет, трансформируясь в человеческую фигуру. Фигуру женщины. Бабочка срывается в полёт, и вместе с ней образ подходит ближе. С каждым взмахом крыльев бабочка светится чёрным, голубым, жёлтым, освещая строгую белизну комнаты живыми и тёплыми цветами. Застыв на месте и мелко дыша, я могу лишь смотреть на то, как она медленно и мягко приземляется мне на лоб. Я чувствую прикосновение женской руки. Стоит ей прикоснуться ко мне, как мои мысли начинают уходить с каждым неровным вздохом. Её прикосновение наполняет меня, заполняет зияющие пустоты и чёрные расщелины, высеченные потоками крови и слёз. Оно находит моё сердце во мраке, среди теней. Её прикосновение – это любовь. Чистая, первозданная. Словно нос, зарывающийся мне в волосы посреди тёмной ночи. Словно кончики пальцев, повторяющие черты моего лица. Словно рука, вцепившаяся в мою ладонь и не желающая отпускать, словно тёплые вздохи, и тяжёлые всхлипывания, и смех до слёз. Её любовь это потерянная память обо всем, ради чего я жила. Я всматриваюсь в очертания женщины, в этот радужный, сверкающий образ, который словно состоит из солнечных лучей. - Хлоя? Дрожащие завихрения его контуров открывают взору ту Хлою, которую я знаю. Хлою, с её голубыми волосами, в своей потрёпанной куртке и лыжной шапочке, которую она носит даже в жару, и бессмысленными ремешками, болтающимися по бокам джинсов. Хлою, выходящую из себя в женском туалете. Хлою, рыдающую над неглубокой могилой. - Твоё время выбирать пришло. Её голос кажется таким далёким. В её глазах столько грусти. - Надеюсь, ты готова.