Семена Синхронии

Районная начальная школа Обри 3 ноября 2000 года 20:25 Вместо обещанного обеда она получила кучу извинений и место преступления на школьном дворе, о чем Скалли не преминула раздраженно сообщить напарнику. - На автобусной стоянке, - поправил ее он, опускаясь на корточки и разглядывая асфальт и покрытую прессованной галькой дорожку в свете карманного фонарика. – На школьном дворе играют дети. - Это прозвучало подозрительно похоже на «бред сивой кобылы», Малдер. В ответ Фокс усмехнулся, продолжая разглядывать автобусы, поразительно ровно припаркованных на окраине территории школы. - Проецируешь свои собственные мысли, Скалли? - Для этого не нужно обладать даром ясновидения, - пробормотала Дана в ответ. Она остановилась у края парковки и принялась следить за движением напарника по танцующему лучику света и белому облачку пара его дыхания. К сожалению, они прибыли слишком поздно – оранжевые полицейские ленты, ранее окружавшие место преступления, уже убрали; все вокруг было вычищено, и ничто более не напоминало о разыгравшейся здесь трагедии. Этой ночью луна не освещала землю, и Скалли огляделась, надеясь отыскать в темноте какие-нибудь незамеченные ранее следы, а вместо этого заметила детские качели неподалеку. Школьный двор, игровая площадка – дело не в определении. Не так часто Дане приходилось испытывать неловкость, но в этот раз она ощущала себя незваным гостем – не мать и не работник этого замкнутого мирка, где дети учатся, играют и проводят большую часть дня. Одежда уже не спасала ее от морозного воздуха, и Скалли стала нетерпеливо переступать с ноги на ногу, пытаясь согреться. - Знаешь, сейчас тут гораздо холоднее, - заметила она. - Угу. - В прошлый раз, когда мы здесь были, в Обри стояла не по сезону теплая погода. Земля еще не промерзла, и Би Джей смогла выкопать кости Чейни голыми руками. Помнишь? - Я помню ее жалкое оправдание, когда она рассказывала о том, что направилась прямиком через поле, так как увидела там собаку, а Тиллман прикрывал ее, следя за каждым нашим движением, словно ястреб. И это было обманом, Скалли, так же, как сегодня. Дана не забыла, с каким сарказмом Малдер отзывался об этой версии, когда они только начали работать над делом в 1994 году («Хотел бы я знать, что заставило эту женщину-полицейского свернуть с дороги в поле размером с Род Айленд и ни с того, ни с сего выкопать кости человека, уже пятьдесят лет числящегося пропавшим без вести. Я имею в виду, неужели там был неоновый знак «копать здесь»…»). - Ты считаешь, телефонный звонок был подстроен? - Нет, думаю, ему просто повезло. Мне кажется, что Тиллман сильно напуган и не знает, кому можно доверять. - Но ведь он позвонил тебе сегодня утром… - Только потому, что его загнали в угол. Ему нужна помощь, а мы – самый логичный в этой ситуации выбор, однако это вовсе не означает, что он намерен помогать нам с расследованием. - Значит, кроме даты, все осталось по-прежнему, - прошептала Скалли в пустоту перед собой. Уже поздно, но недостаточно – слишком мало времени прошло с минувшей ночи. В ее сердце вновь начала забираться тоска, грозя причинить боль, и Дана поспешила взять себя в руки. Зажмурив глаза, не в силах более смотреть на оранжевые автобусы, она развернулась и по покрытой гравием дорожке направилась в сторону школьного здания. Вскоре она вышла к крылу, в котором располагались первые классы. В слабом освещении Скалли заметила, что в окнах все еще виднеются пестрые бумажные изображения тыковок, привидений и ведьм – оставшиеся украшения Хэллоуина, созданные руками детей. Нет, она не может позволить себе думать об этом. Только не сейчас, после того, как утром ей хитростью удалось убедить Малдера в целесообразности своего непосредственного участия в этом расследовании. Дана вполне понимала тревогу напарника, но его предложение остаться в стороне возмутило ее до глубины души. И все же неровные ряды бумажных лиц за окном притягивали Скалли, словно огонек мотылька, и она невольно задумалась над тем, как выглядела бы тыква, сделанная руками Эмили. Возможно, кривозубая с треугольными глазами… ее можно было бы повесить в окне, чтобы любовались прохожие, либо поставить на холодильник. - Эй, Скалли… Резко развернувшись, Дана словно сквозь темную колышущуюся занавесь заметила, как Малдер направляется в ее сторону, и поспешила незаметно смахнуть одинокую слезу. - … держу пари, ты не знала, что в визитной карточке Аль Капоне [Альфонс Габриэль Капоне, или Аль Капоне (итал. Alfonso Capone; 17 января 1899 — 25 января 1947) — знаменитый американский гангстер, действовавший в 1920—1930-х годах на территории Чикаго. Под прикрытием мебельного бизнеса занимался бутлегерством, игорным бизнесом и сутенёрством] было указано, что он торговец мебелью. Многие годы, в течение которых Дане приходилось вникать в тонкости своеобразной логики и дедуктивных методов своего напарника, помогли ей найти ответ и в этот раз. Склонив голову, она собралась с мыслями и быстро перебрала в уме все немногочисленные факты, которые чуть ранее им удалось выудить из Брайана Тиллмана. Шаги Малдера сопровождались хрустом замерзшей земли, когда он подошел к напарнице, выдыхая белые облачка пара. Скалли поплотнее запахнула пальто и подняла голову, встречаясь с ним взглядом. - Дай угадаю – по аналогии ты считаешь, что Виола Как-Там-Ее-Фамилия на деле может оказаться кем-то гораздо более страшным, чем милая незамужняя водительница школьного автобуса. - Эта версия определенно заслуживает внимания, - с ухмылкой отозвался Малдер. - Мы можем решить этот вопрос завтра, после того как переговорим с ней. Но никто добровольно не согласится подвергнуться такому болезненному, жестокому нападению и сам не нанесет себе подобные раны. Мне кажется, интуиция тебя подвела. - Может быть, а может быть, и нет. - Нам стоит сконцентрировать внимание на семье Тиллмана. Нужно найти кого-то близкого к ним и к Виоле с личной вендеттой. Поднося руку к лицу, Малдер задел напарницу полой пальто, и Дана мимоходом подумала, что, лузгая семечки, он похож на гигантскую белку. Когда Фокс отвернулся в сторону, чтобы сплюнуть шелуху, Скалли остро почувствовала, что он внезапно переключил все свое внимание на нее. - Разумно, я полагаю. А… как ты себя чувствуешь? - Я ног не ощущаю от холода, - выразительно ответила она. – Кроме того, я голодна. - Хочешь семечек? - Нет, спасибо… - Дана сдержалась и не добавила «в сотый раз», однако недовольно фыркнула, отчего в морозный воздух вырвалось облачко пара. - Что мы здесь делаем, Скалли? Давай уберемся с этой Богом забытой парковки и пообедаем в каком-нибудь теплом и уютном местечке. На мгновение перед глазами промелькнуло воспоминание о раскаленной крыше здания в Далласе, наполненное запахом пота и раздражением. Не обратив внимания на попытку напарника разрядить атмосферу, Дана направилась к машине. *********** Полчаса спустя они уже сидели в гостиничном номере Малдера, расставив на кофейном столике купленную в китайском ресторанчике еду. Щелчком Фокс скинул липкий кусочек с листа дела, умудряясь одновременно есть и читать, удерживая бумаги на бедре и стараясь не заляпать пожелтевшие от времени страницы. - Если бы мне удалось хоть на день попасть в 40-е годы, уверен, я бы работал плечом к плечу с Сэмом Чейни, - вслух размышлял Малдер. – Ледбеттер тоже хорош, но Чейни… вот это Человек, Скалли. Легендарная личность в ФБР – он заложил основы профилирования и смог теоретизировать мотивы и истоки поведения серийных убийц… - Просто он все записывал, в отличие от своего напарника. - Да, но… - Вполне вероятно, что частично эти легендарные теории исходили от Ледбеттера. На мгновение Малдер замер, а затем, пожав плечами, вернулся к еде. - Думаю, это возможно. - Я тоже читала эти дела, - напомнила ему Скалли. Она сидела, опустив голову, и ее лицо скрывали отливающие бронзой в свете лампы волосы, оставляя видимым лишь крошечный участок бледной кожи подбородка. Некоторое время Малдер наблюдал, как Дана с отсутствующим видом ковырялась в своей еде, после чего просто выбросила картонную тарелку вместе с палочками в мусорный пакет. - Настолько плохо? - Нет… - Звук его голоса вывел ее из задумчивости. – Нет, просто я наелась. - Я имел в виду не ужин. Скалли вытерла пальцы о салфетку и холодно ответила: - А я – именно его. Фокс решил на этот раз оставить напарницу в покое, не желая давить на нее. Проглотив свою порцию, Малдер еще раз просмотрел все коробочки, собрав на тарелке остатки, помня, что в их распоряжении нет холодильника, а потом прикинул, сколько еды оставалось на тарелке Скалли. - Думаю, Империал Дрэгон заслужил повторный визит на этой неделе, - заявил агент, откинувшись назад. Дана безучастно кивнула, потирая плечи. - Согрелась? - Со мной все в порядке, Малдер. С тех пор как они, покинув школьный двор, отправились в центр Обри в поисках еды и тепла, Скалли отделывалась лишь сухими односложными ответами, однако Малдер не сразу заметил ее состояние, будучи занятым безрезультатным обследованием места преступления, которое, как он и ожидал, оказалось вычищенным и пустынным. Эта ночь пришла на смену прошлой, когда он сумел утолить голод напарницы и стал свидетелем нехарактерной для нее эмоциональной уязвимости. Поднеся к губам одноразовый стакан с жасминовым чаем, Фокс сделал большой глоток. - Кофеин, - заметила Дана, - не даст тебе заснуть. - Именно этого я и добиваюсь. Скалли отвернулась и, поднявшись с дивана, принялась за уборку, а Малдер с болью осознал, что она либо не заметила, либо попросту проигнорировала его явный намек. Похоже, его ожиданиям не суждено сбыться. После того как прошлой ночью Дана доверилась ему, Фокс надеялся, что это поможет ей и в дальнейшем делиться с ним своими чувствами. Но Скалли осталась верной самой себе – ее личную жизнь и тайные мысли все еще окружали высокие и прочные стены. Прошлой ночью, в эту особую годовщину, Дана была слабой, несчастной и открытой; она хотела его и ожидала, что его утешение и компания помогут ей пережить эмоциональный шторм. Сегодня же ее поведение изменилось – стоило только минуть этому особенному дню, Скалли вновь скрылась за своей израненной гордостью и чувством собственного достоинства; спряталась даже от него. Сейчас они находились на задании, и Малдер мог быть уверен в том, что Дана справится со своей слабостью и сконцентрируется на деталях и ходе расследования. Она его напарница – надежная, профессиональная, верная, умная… и в данный момент настолько переполненная отрицанием, что сердце Фокса обливалось кровью. - Вот, - произнесла Дана, указывая на пузатый пакет с мусором и подбирая свои туфли. – Вынеси, пожалуйста, а я пойду спать, если ты не возражаешь. - Так просто, - сорвались с губ Фокса слова - утверждение, не вопрос. Теперь он пытался справиться с зарождающимся внутри раздражением. Скалли замерла у двери, соединяющей их комнаты. Она немного развернулась на пятках и, поджав губы, посмотрела на напарника. Малдер почувствовал, как воздух сгустился от напряжения, наполнившего пространство между ними. - Ты что-то имеешь против, Малдер? - Совсем не обязательно. - Я не собираюсь разгадывать твои загадки и не в настроении для игр, поэтому выражайся яснее, - недовольно произнесла Дана. Отворив дверь и ступив в свою темную комнату, Скалли подошла к окну. Ее туфли с глухим стуком упали на пол, и Фокс почувствовал, как исчезает нетерпение напарницы, оказавшейся в безопасности на своей территории. - Так просто, Скалли… ты указываешь мне на дверь, лишь только впустив. Пройдя в ее комнату, Малдер обратил внимание на то, что все лампы остались выключенными, и единственным источником света служили отсветы неоновых огней, пробивающиеся внутрь сквозь жалюзи и тяжелые шторы. Скрестив руки на груди, Скалли глядела в окно, гордо подняв подбородок, но Фокс заметил влагу, блестящую на ее щеках, и то, как судорожно вздымалась ее грудь под тканью пиджака. - Послушай… ты должен понять, что не все всегда будет так, как мы того хотим, - уклончиво сказала Дана. – Если дело именно в этом, то мне очень жаль. - Я уважаю твое решение. Малдер не стал притворяться, что ничего не ждал от нее этой ночью. Не было смысла делать вид, что ее прикосновение к его щеке, ласка ее пальцев в полутемном салоне автомобиля не завели его, а слова завуалировано не обещали ночных утех. Но Фокс не собирался вести себя подобно эгоистичному кретину – он вполне в состоянии сам позаботиться о своих нуждах, а, кроме того, он был уверен, что напарница все равно не в настроении. Секс – это лишь малая толика того, что он теперь ожидал от нее. Так типично для Скалли – смещать акцент с реальной проблемы, бурлящей где-то глубоко под поверхностью. Ее боль и потеря, горе по Эмили, ее… - Сегодня я видела школьный автобус. От неожиданности мысли Фокса споткнулись на всем скаку. Грусть, сочащаяся из голоса Скалли, заставила его мгновенно оказаться с ней рядом. - Ты видела много школьных автобусов, - непонимающе возразил он. - Нет, я имела в виду этим утром, когда ехала на работу. - Стараясь сдержать готовые вновь пролиться слезы, Дана несколько раз быстро моргнула, не отрывая взгляда от освещенной парковки за окном. – Совсем рядом с моим домом, и это заставило меня вновь вспомнить, вот и все. Малдер знал, что после этого признания, он может подойти ближе. Встав позади Скалли, он положил руки ей на плечи, в очередной раз поразившись тому, какой маленькой была его напарница. Ее хрупкая фигурка, однако, таила в себе удивительную для женщины силу, создавая обманчивое впечатление – словно сталь, покрытая мягким атласом. Сильными пальцами он принялся массировать спину и плечи напарницы, повторяя успокаивающий танец своих рук, который, словно исцеляющую мазь, Дана впитала в себя прошлой ночью. Почувствовав, что она расслабилась под его прикосновениями, Малдер позволил себе нежным движением убрать прядь волос с лица Скалли, в то время как пальцы его другой руки ласкали кожу ее шеи. - Я могу понять, - прошептал он, закрывая глаза и вдыхая ее запах, зарывшись лицом в волосы напарницы. - Малдер… этой осенью она пошла бы в первый класс. Фокс воспринял это исполненное боли откровение спокойно и с должным вниманием, словно хрупкий и драгоценный дар. Дана все еще обнимала себя руками, но Малдер с удовлетворением заметил, что она доверяла ему достаточно, чтобы облокотиться на него в поисках поддержки. - Ты уверена? - Конечно. Так как ее день рождения в ноябре, то она не смогла бы попасть в школу в прошлом году. - Тебе лучше знать. - Фокс почувствовал, как напарница резко втянула воздух и с трудом сглотнула. Черт – он сморозил глупость, и теперь Скалли пытается справиться с последствиями его неосторожности. – Что такое? - Какая ирония, - гневно прошептала она. – Столько лет я не знала - ничего не знала, даже о самой себе. Иногда мы так близко подбираемся к истине, даже не имея об этом понятия. А потом… - Дана покачала головой и снова принялась растирать плечи, будто бы пытаясь согреться. – Забудь об этом. Мне жаль, что я затронула эту тему… Малдер понял, что его присутствие стало неугодным. Зная правила, которые Скалли установила для их отношений, он осознал, что напарница покончила со слабостью на сегодня и теперь желает остаться в одиночестве со своей болью, чтобы взять себя в руки и двигаться дальше. Не желая нарушать окружавшую их натянутую тишину, Малдер однако же решился высказать то, что накопилось в его душе, прежде чем покинуть номер Даны. - Послушай, - наклонившись, он коснулся губами ее уха, - я хочу разделить тяжесть твоей ноши… и не только раз в год. Подумай об этом, пожалуйста. - Не дожидаясь ответа, Фокс поцеловал напарницу в висок и направился к двери. Все, чего он хотел этой ночью – это прижать ее к себе и избавить от страданий, пусть даже просто лежа рядом с ней в постели. Малдера сводили с ума все эти жесткие рамки, в которые Скалли загоняла себя, эти труднейшие решения, которые она принимала, то, как она расценивала свою слабость. Оставшись в одиночестве под покровом теней, Дана продолжала смотреть в окно, и в ее глазах плескались храбрость, печаль и непоколебимость в своем решении обречь себя на одиночество. И каждый раз, когда Фокс задумывался над тем, как часто оно становится ее единственным соратником и любовником, его сердце сжималось от боли. - Утром нас ожидает беседа с сыном Тиллмана, - напомнил он, меняя тему. – После того, как мы побываем в больнице. Общение с детьми – это по твоей части, тебе всегда удается расположить их к себе и завоевать их доверие. Новая слезинка скатилась по щеке Даны, и, опустив голову, она отвернулась от окна и отпихнула в сторону туфли, собираясь ложиться. - Постарайся поспать, хорошо? Она кивнула. - Эй, Скалли… держу пари, ты не знала, что в среднем человеку требуется всего семь минут, чтобы заснуть. В ответ на свое утверждение Малдер получил слабую улыбку. - Спасибо, - прошептала Дана, и он услышал в ее голосе благодарность и любовь. ********* Дом Тиллмана 3 ноября 2000 года 22:45 Тишина заполняла весь дом, но в нем не было места ни спокойствию, ни умиротворенности. Брайан Тиллман повесил пальто в шкаф у входа, а затем устало поднялся на второй этаж. Слева от него находилась большая спальня – через приоткрытую дверь лейтенант заметил, что в комнате темно – значит, его жена еще не легла. Неужели она дожидается его? Вряд ли… Годы назад это могло бы оказаться правдой, но уже очень давно она не поступала так по своему желанию. Он прекрасно знал ее нынешние привычки. У Брайана имелся и свой собственный ритуал, который он старался сохранить в тайне. Родившийся однажды в любви и вожделении, он так сильно пропитался виной, что грозил оставить уродливый шрам на совести мужчины, а, может быть, и сломить его дух. По правую руку находилась спальня его сына – когда-то эта комната служила мастерской Джанин – и лейтенант тихо вошел внутрь, как поступал почти каждую ночь. Тиллман делал это с тех пор, как сын был еще совсем крохой. Однажды ему довелось подслушать разговор двух молодых мам, делившихся друг с другом своими опасениями относительно младенцев – среди прочего они упомянули СВСМ [синдром внезапной смерти младенцев во время сна] и случайные травмы. Кроме того, женщины рассказывали, как они периодически заглядывали в колыбельки, чтобы убедиться в том, что их дети дышат и чувствуют себя хорошо. Брайан испытывал стыд из-за того, что его действия изначально базировались на мотивах далеко не таких альтруистических, как у этих мам. Постыдная истина заключалась в том, что Бенджи был единственным возможным способом вновь почувствовать присутствие Би Джей. Словно вор, Тиллман прокрался в комнату сына. Эта спальня, без сомнения, принадлежала мальчику, такой лейтенант помнил и свою собственную – ночник в форме динозавра приглушенным светом освещал пол, разбросанную одежду, потертые кроссовки и пригоршню кубиков Лего. Не раз мужчина задумывался над скудностью убранства спальни – несколько игрушек и книжек с картинками особенно ярко подчеркивали это. Но каждый раз он говорил себе, что его сын просто любит гулять на улице, подчиняясь своему бунтующему духу. Брайан подошел к постели. Под покровом темноты сходство мальчика с его матерью казалось еще очевиднее – миловидные черты лица, напоминавшие о красоте Би Джей до того, как она поддалась воздействию психоза, который привел ее, в конце концов, в тюрьму. Личико Бенджи имело ту же форму, тот же широкий лоб, легкий изгиб бровей и длинные густые ресницы, бросавшие тень на щеки. - Папа? Случилось то, чего Тиллман боялся и старался всячески избежать – мальчик проснулся и открыл глаза. - Да… это я, сынок, - прошептал лейтенант, опускаясь на колени около кровати с внезапной заботливостью. – Ты не спишь? Ребенок покачал головой, натянув одеяло до самого подбородка. Бенджи пытался разглядеть лицо отца своими огромными ясными глазами – ее глазами. В этом все дело, неожиданно осознал Брайан, ощущая, как сердце ускорило свой ритм в груди. Каждый раз, когда он глядел сыну в глаза, его душа изнывала от тоски по Би Джей. - Ты хорошо себя чувствуешь? - Да. - Бенджи, ты помнишь, о чем мы с тобой недавно говорили? Внимательный взгляд в ответ. - Завтра утром к нам придут хорошие люди - мужчина и женщина. Они хотят задать тебе несколько вопросов. Мальчик лишь вновь отрицательно покачал головой. - Все будет хорошо, не волнуйся, герой. Папа останется дома и будет рядом с тобой. Бенджи слегка пожал плечами, скрытыми под одеялом, и моргнул под изучающим взглядом отца. Тиллман видел, что мальчик был напуган, но также знал, что сын никогда не признается, чего или почему боится. Просто застенчивость и неуверенность, как определили его состояние школьные учителя. По их словам, все дети проходят через это; надо лишь дождаться, пока они чуть повзрослеют и найдут свое место среди сверстников. Если бы все оказалось так просто… Фокс Малдер и его чертово стремление влезть в чужую жизнь… Тиллман не хотел, чтобы намеченная на завтра встреча состоялась, и не желал знать того, что могло выясниться в ходе беседы. Всего лишь от одной мысли о том, что его сын каким-либо образом мог быть замешан в этом ужасном нападении на Виолу, у него внутри все сжималось. Да нет, не может быть – Брайан отказывался верить в эту безумную теорию, что склонность к насилию может передаваться генетически, словно цвет волос или способность к рисованию, от матери к сыну. Он никогда не примет эту ерунду про «дурную кровь»… Пусть Бенджи очень сильно похож на мать, но он и его сын, черт побери! После того, как мальчик успокоился и снова заснул, полицейский тихо вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Брайан нашел жену внизу, в маленькой комнатке позади кухни. Раньше это помещение было верандой, но они достроили стены и сделали пару окон, когда в доме появился Бенджи. Теперь здесь располагалась комната для шитья Джанин, только сейчас она не шила, а сидела почти в полной темноте, освещенная лишь тусклым светом, льющимся из кухни. - Сегодня вечером я говорил с агентами ФБР, - сказал Тиллман, неспособный в темноте разглядеть выражение лица жены. – Это те же самые агенты, что помогали нам 6 лет назад – Малдер и Скалли. Они… - Они до сих пор напарники? Спустя столько лет? – женщина горько усмехнулась и покачала стакан, прежде чем выпить его содержимое. – Только не говори мне, что между *ними* ничего нет. В такой ситуации это вполне обычно. - Перестань, Джанин! Ты даже не знакома с ними. Брайан знал, что в ее мстительном неуважении виноват алкоголь, а также знал, что завтра, во время официальной встречи с ним и с представителями властей она будет вести себя совершенно иначе. С вежливой улыбкой она пригласит их в свой дом, снова взяв на себя роль «жены полицейского», гостеприимной хозяйки и матери. Господи… он надеялся на это. - Ты считаешь меня *идиоткой*? Это неизбежно, Брай. Всего три года партнерства, и вот они уже трахаются, как… - ее неприятный смех перешел в хриплый кашель, заполнивший собой полутемное помещение, и Джанин поспешила сделать еще один глоток. - Довольно! – воскликнул Тиллман и постарался отобрать у жены стакан, но она с легкостью отдернула руку, поразив его своей реакцией. – Сколько ты уже выпила? - А тебе какое дело? - Мне *есть* дело, черт возьми! Проигнорировав его слова, Джанин направилась в кухню. Остановившись у раковины, она поставила в нее свой пустой стакан, и от скрежета стекла по металлу у Брайана свело зубы. - Они приедут, чтобы поговорить с ним где-то до полудня, - словно ничего не произошло, продолжил он. - С Бенджамином? – в ее взгляде читалось веселое недоверие. – Как будто *из этого* выйдет какой-то прок. С таким же успехом они могут беседовать со стеной или микроволновкой. В своей боли Тиллман был беспомощен – удушающий гнев никак не мог помочь ему защитить своего сына. Невероятно, но когда-то давно они на самом деле любили друг друга и часто разговаривали по душам. Прежде чем она стала отдаляться от него – ее сердце словно очерствело, характер испортился, а дух оказался сломлен. Прежде чем сокрушительное разочарование и жалкие попытки вновь наладить отношения не проложили бездонную пропасть между ними, и теперь Тиллман сомневался, что существует способ преодолеть это препятствие. - Знаешь, ты могла бы многое изменить к лучшему… - Брайан, иди к черту, - бросила Джанин и выключила свет. Вновь оставшись в темноте, лейтенант прислушивался к ее шагам до тех пор, пока она не поднялась по лестнице и не вошла в их спальню. Секунду спустя до него донесся звук захлопнувшейся двери. Оставшись в одиночестве, он облокотился на столешницу и уткнулся лицом в ладони, проливая злые, изнуряющие душу слезы человека, раздавленного раскаянием и вселяющим ужас чувством безысходности.