Мой Господин: Урок подчинения

Рождество в мэноре в последнее время проходило одинаково. Это было тяжелым временем для всех, но для Малфоев в особенности. Именно в этот период им больше всего не хватало Нарциссы. После ее смерти праздник перестал быть шумным: теперь все в основном предавались воспоминаниям. В связи с этим на Рождество Люциус взял за обыкновение давать домовикам выходной. Поэтому на кухне находилось меньше поваров, и это означало, что еда была в этот день простой. Но никто не возражал. После ужина обычно начинались разговоры за выпивкой и сигарами – до тех пор, пока все не напивались. Часто всплывали воспоминаниями, от которых хотелось молчать, но еще чаще все же слышался смех. Поздно вечером Драко, извинившись, ушел, сославшись на запланированную встречу с какой-то красоткой. Когда он вышел, разговор Люциуса и Северуса затронул Гермиону. – Ты так и не связался с ней, – вздохнул Люциус, вертя в руке стакан и разглядывая янтарный напиток внутри. Он сидел, закинув ногу на ногу, в большом кресле в гостиной перед жаровней, в которой пылал огонь. В руке у него была сигара. Снейп молча посмотрел на него, и в его глазах вспыхнула вина, однако лицо по-прежнему ничего не выражало. Люциус снова вздохнул. – Северус, ты просто упустишь момент. Она ведь спрашивала о тебе. Мы столкнулись с ней в субботу, когда я ходил по магазинам. – Ну и как же поживает Куколка из «Подземелий»? – протянул Снейп, и в его голосе послышались нотки сарказма. Люциус строго посмотрел на него, и Северус внутренне поежился. Он так и не попытался объясниться с Гермионой из-за злости на самого себя и стыда: ведь он абсолютно неверно истолковал ситуацию. По меньшей мере полдюжины раз за последние три недели он хватал горсть Летучего пороха, уверенный в том, что сейчас бросит его в камин и свяжется с ней. Он собирался пригласить Гермиону на обед, ужин или кофе, или прогуляться в парке… или зайти к нему. Всё, что угодно: на самом деле, было неважно, как бы они проводили время, ему просто нужно было поговорить с ней. И всякий раз он застывал на месте, боясь снова увидеть боль в ее глазах. Опасаясь увидеть ее гнев или разочарование. Страшась застать ее подавленной из-за того, что он отверг ее. Согласится ли она вообще на беседу с ним, не говоря уже о встрече? Он вздохнул. Северус Снейп был во всех отношениях храбрым человеком: во всех отношениях, кроме выражения своих чувств, желаний и эмоций. Если речь заходила об этом, то он тут же становился самым большим трусом на всем европейском континенте. А может быть, даже и во всем мире. Он снова вспомнил тот роковой вечер, когда облажался: это был последний раз, когда он видел Гермиону. «Она была права. Я трус». Люциус вздохнул в ответ на сочащийся сарказмом вопрос друга. – Она выглядела… печальной, – наконец ответил он. И от этого чувство вины, поселившее в душе у Северуса три недели назад, вспыхнуло еще сильнее. – Я думал, что подожду ее возвращения в клуб, – тихо проговорил Снейп, глубоко затянулся сигарой и длинно выдохнул, выпуская дым. – Чтобы убедиться, что она и впрямь хочет подчиняться. И тогда я бы все уладил с ней. Повисшее молчание казалось давящим. – Это отвратительная идея, – в конце концов сказал Люциус, глядя на друга как на сумасшедшего. – А что, если она никогда не вернется? – Значит, не судьба, – резко ответил Снейп. – Я не могу строить отношения с женщиной, не являющейся нижней, – он поставил стакан на столик и потер глаза большим и указательным пальцами. – Я почти двадцать лет был женат на женщине, которая не была нижней, – возразил Люциус. – Ты был женат на очень понимающей женщине, Люц, – огрызнулся Снейп. – Мы оба знаем, как сильно тебе повезло, черт возьми. На некоторое время оба задумались, и разговор утих. – Ты прав, я знаю, как сильно мне повезло, – тихо согласился Люциус. – Но тебе тоже может повезти, Сев. С женщиной, которая стала бы тебе одновременно и женой, и нижней. Тебе просто нужно наконец вытащить голову из задницы. Снейп издал низкий рык и наклонился, чтобы раздавить окурок сигары. – Похоже, мне стоит закончить на сегодня, Люц. Я пьян и не хочу прямо сейчас обсуждать это с тобой. – Я говорю тебе: ты слишком долго медлишь, – Малфой положил свою сигару на поднос и допил напиток, после чего встал и жестом предложил Снейпу первым выйти из комнаты. Тот направился в холл к камину. Люциус следовал за ним. – Что ж, справедливо замечено, – прорычал Северус. – Если я все же упущу свой шанс, то разрешаю сказать мне, что ты меня предупреждал. Доволен? Люциус печально покачал головой, наблюдая, как Снейп берет горсть Летучего пороха. – Я буду доволен, если у тебя все сложится с этой девушкой, Сев, – мягко ответил он. Их взгляды встретились. И через мгновение Снейп отрывисто кивнул. – Скоро. Я скоро поговорю с ней, – пообещал он и бросил порох в камин. – Увидимся завтра, Люц, – добавил он и шагнул в пламя. – «Подземелья», комнаты Снейпа. Оказавшись в своей тихой темной квартире, он двинулся по комнатам, раздеваясь на ходу. Вскоре он уже стоял под обжигающе горячими струями воды из душа, прижавшись лбом к холодной плитке. «Как можно было почти двадцать лет подряд смотреть смерти в лицо, чтобы сейчас какая-то маленькая девчонка вскружила тебе голову так, что ты теперь боишься связаться с ней через камин?» Никто не мог отчитать Снейпа лучше, чем сам Снейп. Он грубо растер свое тело. Ему нужно было протрезветь или хотя бы поставить на прикроватную тумбочку зелье от похмелья и бутылку воды. Смыв с себя запах дыма и пот после прошедшего дня, он рывком выключил воду. Высушив себя беспалочковым заклинанием, он прошелся голым по квартире, заглянув на кухню, чтобы захватить зелье и воду. Прямо сейчас ему уже не хотелось трезветь. Он лег на не застеленную с утра кровать и укрыл ноги. В голове вертелись обещания самому себе. «Завтра, идиот. Завтра ты пойдешь к ней. Скажешь ей всё и извинишься за произошедшее в вашу последнюю встречу. Завтра ты сообщишь ей, что не только согласен обучать ее, но и попросишь Люциуса помочь, чтобы не налажать. А также скажешь ей, что, пока будет длится обучение, ты бы хотел попробовать построить отношения с ней. Ты признаешься, что тоже ощутил эту связь между вами и что хочешь посмотреть, что из этого выйдет». Он вздохнул и перевернулся, прижав подушку к груди. «Завтра».

***

Гермиона была приятно удивлена, когда Люциус прислал ей сову, чтобы сообщить, что ее квартиру соединили с мэнором через каминную сеть. Так будет значительно проще добраться туда. Ровно в двенадцать тридцать она вошла в гостиную особняка Малфоев. Ожидающий ее Люциус поприветствовал ее улыбкой, какую она нечасто видела у него на лице. С учетом того, о чем она собиралась его попросить, Гермиона очень тщательно подошла к выбору наряда для встречи. Она не знала, было ли его предложение все еще в силе, но была уверена, что это так. Она поняла, что правильно подобрала платье, когда Люциус оценивающе оглядел ее с головы до ног, а затем встретился с ней горящим взглядом. – Ты выглядишь восхитительно, Куколка. Подрагивающими руками Гермиона разгладила шелковую ткань изумрудно-зеленого платья, которое идеально облегало ее фигуру и было длиной до колен. Сверху на ней был черный кашемировый кардиган, который сочетался с черными туфлями на высоких каблуках, благодаря чему она выглядела изящно и женственно. – Спасибо, Люциус, – ответила она, немного смущенно улыбнувшись. Люциус заинтригованно смотрел, как она с легкой нервозностью (и гораздо официальнее, чем пару дней назад) подошла к нему и поцеловала в щеку. Он понял, что эти перемены в ней слегка его расстроили: он ожидал, что на праздничном обеде она будет вести себя более расслабленно и раскованно. Он взял ее за руку и провел через фойе и дальше по коридору в свой кабинет. Его замешательство возросло еще больше, когда Гермиона просияла и взвизгнула от радости, увидев Драко. Она бросилась к нему и заключила в объятия. – Какой приятный сюрприз! Драко обнял ее в ответ с не меньшей радостью, а затем отстранился, чтобы поддразнить. – Господи, Бобрик, полегче, ладно? – он с притворной грустью посмотрел на отца. – Ох уж эти девушки, стоит отдаться им, и потом они вешаются на тебя, как фанатки. Клеятся так, что не оторвешь! Люциус с легкой грустью наблюдал, как Гермиона закатила глаза и шутливо ткнула Драко в плечо. – Следи за языком, Хорек! Я теперь прекрасно знаю, что такое порка, а ты буквально напрашиваешься! Драко поднял бровь, сделав вид, что задумался. – Хм, если ты считаешь, что меня это напугает… – он игриво посмотрел на отца и показал пальцем на ухмыляющуюся Гермиону. – Я же говорил тебе, что глубоко в душе она Домина! Люциус с удовольствием заметил, как она посмотрела на него, залившись легким румянцем. От внезапно вспыхнувшего подозрения его сердце на миг замерло: а что, если ей нравится Драко? Прежде чем эта неприятная мысль успела задержаться у него в голове, Гермиона полезла в сумку и вытащила коробку, обернутую в серебристую бумагу и украшенную красным бантом. Она подошла и протянула подарок ему. – Счастливого Рождества, Люциус. Улыбка Гермионы была неуверенной, но очень искренней, и на этот раз его сердце пропустило удар совсем по другой причине. Из-за волнения его голос прозвучал хрипло. – Спасибо, Гермиона. Под елкой для тебя тоже кое-что спрятано. Она повернулась к Драко. – Я не ожидала увидеться с тобой тут сегодня, но тоже кое-что принесла для тебя. Я собиралась передать это через Люциуса, – она протянула своему бывшему врагу из детства, а ныне партнеру по играм подарок, обернутый в зеленую папиросную бумагу, под которой явно скрывалась бутылка. – О-о, спасибо, Грейнджер, – сказал он, целуя ее в щеку. Люциуса на мгновение охватила неловкость. – Как насчет того, чтобы выпить по стакану гоголь-моголя перед обедом? – он указал на диван и кресла перед потрескивающим камином. Драко двинулся туда, а Люциус положил руку Гермионе на поясницу и подтолкнул к дивану, после чего раздал напитки. Когда все трое сели и сделали по глотку, неловкость прошла. Гермиона проглотила густой сладкий сливочный напиток и, закусив губу, посмотрела на Люциуса. – Ну так что? Ты откроешь подарок? Люциус внезапно понял – просто осознал – что подарок будет особенным, и почувствовал себя ужасно, потому что бутылка эльфийского ягодного вина, которую он купил для Гермионы, вряд ли могла с этим сравниться. Он встал и подошел к фамильной елке в углу комнаты. Фамильной она была, потому что на ней висели сделанные Драко игрушки, когда он был ребенком, а также игрушки из детства Люциуса и Нарциссы. В других комнатах стояли огромные, торжественно украшенные елки, приличествующие такому величественному поместью. Эта же елка была особенной: когда Нарцисса была жива, та стояла у нее в будуаре. Но после смерти миссис Малфой елка каждый год теперь украшала кабинет Люциуса. Малфой сунул руку под дерево и вытащил синюю бутылку, украшенную простой золотой ленточкой, повязанной вокруг горлышка. Он подошел к Гермионе, пытаясь не выглядеть виноватым за свой бездумный подарок. Она улыбнулась ему и просияла, увидев этикетку. – О, я давно уже хотела попробовать его! Луна была от него в восторге. Она говорила, что это лучшее вино, которое она когда-либо пила, – Гермиона встала и еще раз поцеловала Люциуса в щеку. Он мысленно порадовался, что она, похоже, вернулась в то расслабленное состояние, в каком была в субботу. То, что заставляло ее нервничать ранее, теперь, судя по всему, больше не беспокоило ее. – Всегда пожалуйста, Гермиона, – ответил он, едва заметно улыбаясь, и, сев на другой конец дивана, аккуратно снял бумагу со своего подарка. В коробке было что-то мягкое на ощупь. Подняв крышку и сняв красную оберточную ткань, он обнаружил шарф ручной вязки. Вынув его из коробки, он понял, что это была самая мягкая вещь, какую он когда-либо трогал. А еще лучше было то, что шарф пах Гермионой: свежестью и чистотой с нотками пряностей. Он был серо-стального цвета и имел бирку на одном из концов: «Кашемир ручной вязки от Куколки из «Подземелий». Только магическая чистка». Гермиона пожала плечами, словно извиняясь. – Я не знала, что тебе подарить. В смысле, что подарить человеку, который может получить всё, что захочет, просто по щелчку пальцев? Люциус все еще смотрел на шарф, чувствуя, как в горле образовался ком от осознания, что Гермиона сделала что-то своими руками для него. Она продолжила: – В день, когда мы столкнулись с тобой, было так холодно, и я заметила, что на тебе не было шарфа, – ее голос прозвучал очень тихо, когда она робко добавила: – Мне показалось, он подойдет к цвету твоих глаз, – она придвинулась ближе, взяла конец шарфа, который был ближе к ней, и задумчиво поднесла его поближе к лицу. – Конечно, он не такой красивый, как твои глаза, но почти такого же серого цвета. Она выпустила шарф из рук, и Люциус неосознанно взялся за тот край, что она только что держала, а затем серьезно посмотрел на нее. – Спасибо, Гермиона. Он прекрасен, и я буду носить его с гордостью. Его слова прозвучали официально, но Драко сразу понял, что только что произошло. Он перевел взгляд с отца на Грейнджер. – Осторожней, Бобрик. Если и дальше так пойдет, отец втюрится в тебя, и ты станешь моей приемной мамочкой. Гермиона захихикала. Люциус слышал, как они шутят и поддразнивают друг друга, но был слишком погружен в свои мысли. Он аккуратно сложил шарф и положил обратно в коробку. Это был очень продуманный подарок – такой, какой сделала бы Нарцисса. Нечто личное, но в то же время полезное. Подаренное не просто так, а с умом. Это не было чем-то, что он получил «просто по щелчку пальцев», как красноречиво выразилась Гермиона. Люциуса тронуло до глубины души, что она потратила свое время, чтобы связать для него этот шарф. Он незаметно вздохнул, желая, чтобы его сердце перестало колотиться так сильно. Услышав дикий хохот, он вынырнул из размышлений и вспомнил о своих обязанностях хозяина дома. Смеялся его сын – так, как не смеялся уже много лет. Гермиона тоже хихикала так безудержно, что согнулась пополам, схватившись за бока, словно от боли. Люциус с удивлением увидел, как Драко поднес ко рту бутылку, которую ему подарила Гермиона, и сделал глоток. Гермиона снова зашлась в приступе хохота, когда Драко внезапно встал и с суровым выражением лица взмахнул рукой, словно обращаясь к толпе народа. – «Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть»! Люциус открыл рот. Голос, который он услышал, не был похож на голос его сына. Он был высоким и непохожим ни на что другое, когда-либо им услышанное. Подняв бровь, Люциус посмотрел на этикетку на бутылке в руках у Драко. «Шампанское с гелием». Драко смеялся до упаду, и по его щекам катились слезы. Гермиона схватила бутылку и сделала глоток, почти дословно вспомнив язвительное замечание своего бывшего профессора. – «Вы дважды выступили без разрешения, мисс Грейнджер. Вы не можете сдерживать себя или гордитесь тем, что вы невыносимая всезнайка?» Ее голос звучал так же нелепо, как и голос Драко, и Люциуса поразила абсурдность происходящего. Слезы теперь текли и по лицу Гермионы. Драко упал в кресло, громко хохоча, и указал на бутылку отцу. Его глаза блестели от возбуждения. – Отец, ты должен это попробовать! Люциус поднял бровь. – Определенно нет! А что, если голос останется таким? Вы оба сошли с ума! – он укоризненно покачал головой, глядя на них, и тут же почувствовал себя старым. – Дайте мне эту бутылку, пока вы не навредили сами себе! – он встал и подошел к Драко. Тот отодвинул от него бутылку подальше. – Ни за что! Не отдам! Только если пообещаешь вернуть! Люциус закатил глаза. – Да-да, я обещаю вернуть ее, – но как только Драко отдал ему свой драгоценный подарок, Люциус прошептал: – Может быть. Он подошел к столу и надел очки, чтобы прочитать этикетку. Наблюдая за ним, Гермиона поняла, что в очках он выглядел изысканно и сексуально. Она бросила взгляд на все еще смеющегося Драко и снова посмотрела на Люциуса. Он шевелил губами, читая про себя список ингредиентов и предупреждения. Дочитав, он поставил бутылку на стол, положил рядом очки и, повернувшись к Гермионе, одарил слегка укоризненным взглядом. Она отреагировала мгновенно. Ее дыхание участилось, и она, непроизвольно закусив губу, выпрямилась, подавив желание опустить взгляд. Люциус хотел просто подразнить ее, но от него не укрылась едва заметная перемена в ней. Он сразу понял, что стало причиной этому: он скучала по БДСМ. И происходящее с ней доказывало, как сильно ей этого не хватало, раз она отреагировала на что-то столь незначительное. А может… не на что-то, а лично на него? Возможное, к месту оброненное мягкое напоминание вернет ее в клуб? Поразмыслив несколько секунд, Люциус определился с планом действий. Сейчас момент был неподходящий, и он решил спустить все на тормозах. – Кто голоден? – спросил он, переводя взгляд с Гермионы на Драко. Тот встал. – Ага, давайте поедим. Что угодно, лишь бы оказаться подальше от флюидов, что вы оба источаете. Гермиона собиралась что-то ответить Люциусу, но передумала, услышав слова Драко. Она вдруг осознала, что, оказывается, ее эмоции ясно читались у нее на лице. Но затем она поняла, что это было не так уж и страшно. Наоборот, это было прекрасно, что ее так хорошо понимали и безоговорочно принимали. В конце концов, с обоими мужчинами она испытала невероятное сексуальное удовольствие. Смысла скрывать свои эмоции просто не было. Вероятно, они были единственными мужчинами в ее жизни, с кем она могла быть полностью откровенной в том, что касалось ее эмоций и желаний. Тогда чего же ей было стыдиться? Почувствовав облегчение от осознания этого, она усмехнулась в ответ на поддразнивание Драко. Люциус снова сопровождал ее, пока Драко шел впереди. Столовая была великолепной, а большой стол выглядел потрясающе. В центре стояла огромная композиция из красной пуансеттии, белых орхидей, а также белой ароматной магнолии с красивыми темно-зелеными блестящими листьями. К счастью, для всех троих было накрыто на одном конце стола с Люциусом во главе. Когда все расположились, появился Бентли с двумя другими домовиками. Они поставили суповые тарелки на подстановочные. Гермиона вдохнула восхитительный аромат сливочного крем-супа из моллюсков и уловила тонкие нотки хереса. На блюдах для хлеба появились теплые булочки, намазанные маслом, после чего Бентли наполнил бокалы белым вином. Гермиона вслед за Люциусом подняла свой бокал, и Драко последовал их примеру. – За старых знакомых, которые стали новыми друзьями! – произнес тост Люциус. Они чокнулись и пригубили вино. – За новых друзей, знакомство с которыми стало очень тесным, – съязвил Драко и пошевелил бровями, глядя на Гермиону. Она рассмеялась, а Люциус нахмурился. – Хватит, Драко, давай поужинаем без непристойных намеков, хорошо? Драко съел первую ложку супа и с недоумением посмотрел на отца. – И в чем тогда будет веселье? – он перевел взгляд на Гермиону. – К тому же, уверен, она не возражает. Люциус попробовал суп, и Драко перевел разговор на другую тему, прежде чем он успел проглотить и ответить. – Ты слышала, Гермиона? Ходят слухи, что в клубе появится новая Домина, – в его голосе слышалось явное возбуждение. Он бросил раздраженный взгляд на Люциуса. – Снейп и присутствующий здесь мистер Покерфейс ничего не рассказывают, – Драко закатил глаза и проговорил, подражая голосу Снейпа: – Разглашение имени является вмешательством в ее частную жизнь. Гермиона пожала плечами, переведя взгляд с Драко на Люциуса и обратно. – Ну, если исходить из моего опыта, то я уважаю такую позицию, Драко. Кем бы эта девушка ни была, она имеет право на невмешательство в частную жизнь и сохранение своей личности в тайне, – она почувствовала, как ее окутало тепло, когда Люциус бросил на нее одобрительный взгляд. Драко вздохнул. – Да, но… Снейп проговорился, что она училась со мной на одном курсе в Хогвартсе, – он многозначительно посмотрел на Гермиону. – Что означает, она была на одном курсе и с тобой, Бобрик. Забыв о правилах приличия, Гермиона открыла рот. Она отложила ложку, перебирая в уме возможных кандидаток. – Держу пари, это Сьюзан Боунс! Драко покачал головой. – Не-е, вряд ли. Мне кажется, это одна из близняшек Патил. Они всегда были такими скромняжками, – он покосился на Гермиону и добавил: – В таких обычно черти водятся. Обычно они тихие и застенчивые, но стоит оказаться с ними за закрытыми дверями, и они… – он положил руки на голову и издал звук, имитирующий взрыв. – Они просто взрывают тебе мозг. Гермиона кивнула. – Да, думаю, ты прав. Люциус растерянно покачал головой. Взглянув на Гермиону, он поддразнил ее. – А как же невмешательство в частную жизнь, Куколка? Разве только что ты не говорила о том, что та Домина имеет право на сохранение своей личности в тайне? Гермиона закатила глаза. – Я не говорила, что ты должен раскрыть ее личность, я всего лишь пыталась догадаться, кто она такая, – повернувшись к Драко, она уже собралась было предложить следующий вариант, как Люциус снова заговорил: – Вы только что закатили глаза в разговоре со мной, мисс Грейнджер? – он внутренне обрадовался, что наконец поймал подходящий момент. Он продолжал смотреть на нее строгим взглядом Доминанта и с удовлетворением заметил, как Гермиона, мгновенно настроившись на волну подчинения, растаяла прямо за столом. «О, если бы только она позволила мне обучать ее!» Гермиона открыла рот, побледнев. – О, эм-м, простите… сэр. Увидев, как она слегка поёрзала, Люциус улыбнулся, а затем усмехнулся. – Расслабься, я просто шучу. Мы ведь не в клубе, – его глаза загорелись, и он продолжил властным предупреждающим тоном: – Но если бы мы сейчас были в «Подземельях», я бы уже положил тебя к себе на колени. Люциус внимательно наблюдал, как легкий румянец залил ее щеки, а рот слегка приоткрылся. Он сделал глоток вина и покачал головой. – Отрицай это сколько угодно, Куколка, но реакции твоего тела столь естественны, что человеку с опытом их видно невооруженным глазом. Ты подавляешь в себе свои природные потребности, – он откинулся назад, поболтав вино в бокале. – И кроме того, ты лишаешь «Подземелья» такой сладкой ягоды, которая уже давно созрела, – он скользнул взглядом по ее фигуре. Драко вздохнул, глядя на отца. – Ну, и кто тут сводит разговор к непристойностям? Сердце Гермионы бешено заколотилось, а от слов и действий Люциуса внутри всё затрепетало. Она рассеянно прислушивалась, как Малфои перешучивались насчет этикета застольных бесед, и ее дыхание и сердцебиение постепенно начало нормализовываться. Люциус весьма эффективно доказал ей очевидное. Она взяла кубок и сделала большой глоток, пытаясь взять себя в руки. Да, Люциус Малфой идеально подошел бы ей. Она искренне надеялась, что его предложение все еще было в силе. Когда она снова вернула свое внимание к мужчинам за столом, Драко едва заметно улыбнулся ей и мягко произнес: – Отец прав, Гермиона. Я не знаю, почему ты перестала приходить в клуб – это вообще не мое дело, – но не потому ли это, что ты пытаешься убедить саму себя, что ты не нижняя и тебе всё это не нужно? – он невесело рассмеялся, бросил салфетку на стол и покачал головой. – Не трать время попусту. Ты попробовала, каково это… И если ты такая же, как я, ты все равно не удержишься и вернешься, – он взял бокал. Гермиона удивилась словам Драко. И если быть честной, они тронули ее. В ней вспыхнуло любопытство, и она спросила: – А когда ты понял, Драко? Когда ты впервые заподозрил, что ты нижний? – она задумалась. – Или свитч? В смысле, когда ты в первый раз… Гермиона умолкла, увидев, как Драко на мгновение задумался с серьезным лицом, а затем ухмыльнулся. – Ну, видишь ли, была одна заучка, которая вообразила себя защитницей кровожадных гипогриффов, – его ухмылка стала кривой, и Гермиона выгнула бровь и улыбнулась, понимая, что он скажет дальше. – И однажды ни с того, ни с сего она вдруг ударила меня! – Драко вздохнул, и на его лице появилось ошеломленное выражение. – Это было так неприятно, но одновременно так горячо! Мне хотелось еще. Я дразнил и подстрекал ее снова и снова все эти годы. Но, к сожалению, то была разовая акция от этой бессердечной девушки! Гермиона рассмеялась. – Не буду врать: было приятно. Люциус тоже рассмеялся, и она повернулась к нему. – А ты! Ты чуть не приговорил невинное животное к смерти! Все еще улыбаясь, Люциус откинулся на спинку стула и поднял руки в защитном жесте. – Эй, я знал лишь то, что рассказал мне мой пострадавший ребенок! У него тоже были свидетели. Гермиона возмущенно фыркнула. – Если бы мы с Гарри не подоспели вовремя, бедный Клювокрыл встретил бы свою смерть! – она посмотрела на Малфоев и, похоже, вместо того чтобы раскаяться, они оба наслаждались представлением. – Серьезно?! – она перевела взгляд на Люциуса, указав на Драко. – Ладно, ему было тринадцать, но ты-то был взрослым! Люциус посмотрел на Драко и заговорщицки произнес: – Ты прав. Она очаровательна, когда злится. Драко отодвинул стул и встал. – Ну, что ж, моя миссия здесь выполнена, – он сделал вид, будто просматривает список. – Набить желудок? Сделано! Выбесить гриффиндорку? Сделано! Гермиона швырнула в него салфеткой, и он пригнулся и захихикал. Обойдя стол, он схватил ее за руку и притянул в объятия. – Заглядывай к нам почаще, хорошо? – прошептал он ей на ухо. Отстранившись, он посмотрел на Люциуса. – Увидимся на неделе. Когда Драко вышел из столовой, Люциус улыбнулся Гермионе и, встав, протянул ей руку. – Давай вернемся в кабинет. Гермиона перевела взгляд с его руки на него самого и обратно. Ее охватила крайняя нервозность, как и тогда, когда она только прибыла в мэнор. Люциус склонил голову набок, вопросительно подняв брови. Она сделала глубокий вдох, и внутри у него всё перевернулось. Она явно волновалась не просто так, и он мог только гадать, в чем была причина. Он подхватил ее под руку и повел обратно в тепло и уют своего кабинета, после чего предложил еще выпить. Гермиона согласилась и отошла, чтобы поближе рассмотреть елку. Ей больше всего понравилась именно та елка, что стояла у него в кабинете. Игрушки на ней явно были чем-то личным и дорогим сердцу. Судя по всему, они все были сделаны детьми. Многие выглядели очень-очень старыми. На некоторых были колдографии маленького улыбающегося Драко – по возрасту явно еще до их первого знакомства. Также тут были отпечатки рук и пальцев, украшенные блестками и выглядящие почти по-магловски. Похоже, некоторые украшения были сделаны без оглядки на культурные различия между волшебниками и маглами. – Гермиона, – тихий голос Люциуса прозвучал прямо возле ее уха. Она подскочила, прижав руку к заколотившемуся сердцу. – Ты напугал меня! – она издала нервный смешок, повернувшись к нему. У него в руках не было видно напитков, а взгляд, казалось, потемнел. Она резко втянула воздух, почувствовав прилив жара по всему телу. – Прошу прощения, у меня не было намерений тебя пугать, – промурлыкал он своим бархатным голосом. – Ты сегодня слишком много нервничаешь, Куколка, и это непохоже на тебя, – его большая ладонь легла ей на талию, отчего у нее перехватило дыхание. – Прости, я просто… – она умолкла. – Не обращай внимания. Я в порядке. Со мной все будет хорошо, – на ее губах появилась слабая улыбка. Он несколько мгновений изучал ее лицо, а затем отпустил ее. – Я бы хотел, чтобы ты принесла нам напитки, Гермиона, – в голосе Люциуса скользнули властные нотки. Не раздумывая ни секунды, она направилась забрать бокалы, которые он приготовил. Обернувшись, она увидела, что он сел в кожаное кресло у огня. Она подошла, и он показал ей поставить напитки на стол. – Сядь на колени у моих ног. Лицом ко мне, – приказал он, указав на место слева от себя. Гермиона задрожала, чувствуя влагу между ног. Мерлин, что делал с ней этот тон его голоса. Она понимала намерения Люциуса и была благодарна ему за попытку помочь ей разобраться в себе. Однако же, на самом деле, ей было это не нужно: она уже всё решила. Она легко опустилась на колени и села задницей на лодыжки. Люциус скользнул рукой ей в волосы и притянул к себе, заставив прижаться щекой к своему бедру. Гермиона подчинилась, наслаждаясь ощущением покорности. Она закрыла глаза, чувствуя, как его пальцы поглаживают ее висок, и выдохнула, осознав, что слишком долго задерживала дыхание, после чего обмякла, растаяв от его прикосновений. – Я хочу, чтобы ты не шевелилась, – приказал он. – Оставайся в этой позе. Мы будем разговаривать именно так. Гермиона не открыла глаза. – М-м, да, сэр. Он едва не рассмеялся от того, что она сдалась ему так быстро. – Ты обманываешь саму себя, Куколка. Тебе нужно это, так зачем противиться? – Я знаю, сэр, – пробормотала она, по-прежнему не открывая глаз. – Я больше не хочу противиться этому, – благодаря Люциусу, вся ее тревожность ушла. – Я пришла сюда сегодня с намерением попросить вас меня взять на обучение в качестве нижней. Его поглаживания прекратились буквально на секунду, а затем он провел большим пальцем по ее щеке. Гермиона буквально замурлыкала, и Люциус почувствовал, что возбуждается. Молчание длилось так долго, что она неохотно открыла глаза, чтобы посмотреть на его. От выражения его лица у нее перехватило дыхание: на нем переплелись радость и трепет. – Конечно, если ваше предложение еще в силе, сэр. Просто я… я чувствую себя с вами в безопасности. Люциус с трудом сглотнул, пытаясь не выдать чувства, которые вспыхнули в нем от ее слов. Она чувствует себя в безопасности. Такое было возможно только при большой степени доверия между нижней и Верхним, а Гермиона уже доверяла ему. Он закрыл глаза. – Конечно, мое предложение еще в силе, Куколка, – пробормотал он, убирая руку от ее лица. – Иди сюда, – он похлопал себя по коленям, и Гермиона поспешила подчиниться. Люциус обнял ее за талию и прижал к себе так, чтобы она положила голову ему на плечо. Она казалась такой маленькой, словно он держал на коленях фею. Он начал медленно и ритмично поглаживать ее по спине, скользя ладонью по гладкой ткани платья. Сценарий их первого урока уже сложился у него в голове, и он приказал: – Твое первое задание – подумать, что тебе нужно от меня как от своего наставника и Доминанта. Когда мы увидимся в следующий раз, чтобы подписать контракт, я хочу услышать твои мысли на этот счет. – Да, сэр, – тихо отозвалась она. – Я более чем польщен, что ты согласилась принять мое наставничество, Куколка, – пробормотал он ей на ухо и положил ладонь ей на шею, проведя пальцем по нежной коже под подбородком. Другой рукой он по-прежнему обнимал ее за талию, поглаживая поясницу. Гермиона пошевелилась и вздрогнула, и Люциус не сдержал коварной усмешки. Понизив голос и намеренно сделав его более хриплым, он сказал: – Твоя отзывчивость и уступчивость были просто восхитительны, когда мы начали с тобой нашу маленькую игру после обеда, – ее тело буквально гудело, словно его пронизывали электрические разряды, и он ощутил невероятную власть над ней. – Может быть, у тебя есть какие-либо желания, которые я мог бы исполнить, прежде чем попрощаться с тобой? Он чувствовал, как Гермиона дрожала от ощущения его дыхания, касающегося ее уха. Ее кожа казалась такой мягкой на ощупь. Она издала тихий стон и уткнулась носом ему в шею. – Не могли бы вы меня выпороть, сэр? – прошептала она. – Мне правда нужна порка. Он зарычал про себя, но внешне никак не показал этого. – Встань, иди и наклонись над диваном. Руками обопрись о подушки, бедрами о подлокотник, ноги на ширине плеч, – ему пришлось подавить смешок, когда Гермиона буквально спрыгнула с его коленей. Она приняла нужную позу и принялась терпеливо ждать, не поднимая взгляд, даже несмотря на то что Люциус продолжал какое-то время сидеть, просто наблюдая за ней. Он взял свой стакан и небрежно сделал глоток, смотря, как ее бедра нетерпеливо подергиваются. Очевидно, ее возбуждение нарастало, и она начинала нервничать. – Мы начнем, когда вы успокоитесь, мисс Грейнджер, – лениво протянул он, наслаждаясь шоу. Гермиона мгновенно замерла, и Люциус, потягивая свой напиток и глядя, как она пытается справиться с нетерпением, почувствовал, как твердеет его член. Через три минуты наблюдения за тем, как она изображает статую, он с громким стуком отставил стакан, ухмыльнувшись, когда она дернулась. Он был доволен тем, что она смогла держать рот на замке. У него было подозрение, что разговоры без разрешения будут одним из самых частых ее проступков. Однако он смог бы помочь ей избавиться от этой дурной привычки, если бы та стала проблемой. Ее дрожь утихла, когда Люциус положил теплую ладонь ей на поясницу. Скользнув руками вниз по гладкой ткани, он поднял подол ей на спину. Под платьем слизеринских цветов на ней оказались красные трусики-шортики. Он подтянул их вверх, заставив ткань впиться в расщелину между ягодицами и обнажить округлую задницу. – Очень нарядное белье, мисс Грейнджер, – с ухмылкой сказал он. – Посмотрим, смогу ли я сделать так, чтобы твоя кожа сравнялась с ним по цвету. Гермиона ничего не ответила. «Хорошая девочка», – подумал он. – Считай, – приказал он, хлопнув ее по правой ягодице. Шлепок был очень легким: ладонь просто легла на кожу, издав больше звука, чем причинив боль. И именно это и напугало ее. – Один, – пискнула она. Он нанес второй удар. – Два, – на этот раз она вздохнула и выгнула спину в ожидании следующего шлепка. – Три, – теперь ее голос звучал твердо: она явно успокаивалась. Люциус был очарован. Каждый шлепок был чуть сильнее, чем предыдущий, но не настолько, чтобы ощущаться неприятно. Он порол ее именно так с определенной целью: разгорячить ее до безумия. Он наслаждался стонами, которые вырывались из груди Гермионы перед тем, как она называла цифру. Когда ее кожа сначала порозовела, потом покраснела, а затем стала ярко-алой, ее голос зазвучал более низко и хрипло от желания. После тридцатого удара она начала подаваться бедрами навстречу каждому шлепку, и Люциус мог видеть влагу на ее трусиках, прилипших к промежности. «Черт побери!» Он начал сомневаться в своей способности довести этот первый урок до конца так, как было задумано, но это нужно было сделать во что бы то ни стало. – Тридцать восемь! – простонала Гермиона, задыхаясь. Эта порка завела ее до безумия, и, казалось, она вот-вот взорвется. – Тридцать девять! – последний удар показался самым жестким для ее горящей кожи. – Ай! Сорок! Когда Люциус вместо следующего удара погладил ее задницу, она выдохнула со смесью облегчения и желания. Его прикосновения помогли унять боль, но вместе с этим усилили ее отчаянную жажду разрядки. Она выгнулась навстречу его руке, как кошка, и заскулила. – М-м-м, – глухо протянул Люциус. – Кажется, вам слишком понравилась порка, мисс Грейнджер. Как ты себя чувствуешь? – Хорошо, сэр, – ответила она дрожащим голосом. – Порка меня очень завела. – Ах, вот в чем проблема, – он не смог скрыть веселье. – Пойдем, Куколка, возьмем твое пальто, – он помог ей встать и разгладить подол платья и едва не рассмеялся при виде болезненного недоумения, отразившегося у нее на лице. Ему пришлось прикусить щеку, чтобы взять себя в руки. Он тоже был возбужден почти до боли, но, к сожалению, урок, который ему хотелось преподать ей, был важнее. – Что-то не так, Куколка? – Ну, эм. Просто… – она умолкла, опустив взгляд в пол. – Я задал тебе вопрос, – предупреждающим тоном сказал Люциус, и она снова посмотрела на него широко раскрытыми глазами. – Я просто думала, что мы… – она снова не нашла подходящих слов, и Люциус сжалился над ней. Она была охвачена желанием и смущена, а он намеренно провоцировал ее. – Ах, – усмехнулся он. – Понимаю. Что ж, должен напомнить: я сказал, что «мог бы» исполнить твои желания, но не обещал этого, не так ли? Гермиона надула губы, и он, затаив дыхание ждал, не ошибется ли она. – Да, сэр, – наконец ответила она, залившись прелестным румянцем. Ее это смутило… и это было восхитительно. – Ваш первый урок, мисс Грейнджер, – Люциус обнял ее за плечи и повел туда, где возле камина висело ее пальто. – Я контролирую твое удовольствие. Я решаю, когда у тебя будет оргазм. Я определяю, когда у нас будет секс, – он придержал для нее пальто, и она просунула руки в рукава, избегая встречаться с ним взглядом. Когда она застегнула пуговицы, он приподнял ее подбородок, чтобы посмотреть в глаза. – Ты понимаешь? Она кивнула, задумчиво покусав губу. – Да, сэр. – Очень хорошо. И ты это докажешь, – он обнял ее голову ладонями, слегка надавив на горло большими пальцами. И снова заглянул ей в глаза. – Никаких оргазмов до нашей следующей встречи, на которой мы должным образом оформим наше соглашение. Ее глаза расширились, и Люциус, не сдержавшись, усмехнулся, глядя на выражение ее лица. – О… эм… я… – она опустила взгляд, когда он не позволил ей отвернуться, все еще удерживая ее голову. – Ты… что, мисс Грейнджер? – в его голосе были слышны нотки предостережения. Она не должна была спорить с ним. – Не могу вспомнить, когда в последний раз у меня за целый день не было хотя бы одного оргазма, сэр, – очень тихо сказала она, по-прежнему не смотря ему в глаза. Ему захотелось зарычать, толкнуть ее обратно на диван и грубо взять сзади. И заставить выкрикивать его имя. До этого момента он даже не представлял, насколько страстной была мисс Грейнджер на самом деле. – Тогда, похоже, для тебя это станет достойным испытанием, да? – произнес он, склонив голову набок, и чуть сильнее провел пальцами по ее горлу, заставив ее тяжело сглотнуть. Он почувствовал, как ускорился ее пульс. – Посмотри на меня, – она послушалась, и он продолжил: – Я смогу встретиться с тобой в четверг вечером, и до тех пор ты не будешь кончать… Нет! – верно истолковав ее дикий взгляд и тяжелое дыхание, он перебил ее прежде, чем она смогла что-то сказать. Она явно собиралась запротестовать. – Это всего лишь два дня. Всего лишь каких-то сорок восемь часов. Вы не будете кончать, мисс Грейнджер, или будете наказаны. И если у вас будет оргазм, вы скажете мне, вам всё понятно? – Да, сэр, – ее голос звучал удрученно, а в глазах горела тихая ярость. Люциус покачал головой, забавляясь. – Ты справишься, – сказал он, а затем понизил голос. – Я бы хотел поцеловать тебя на прощание, Куколка? Ты позволишь? Ее взгляд смягчился. – Да, пожалуйста, сэр, – прошептала она, и он нежно и сладко поцеловал ее, а затем легонько провел языком по ее нижней губе. Гермиона машинально разомкнула губы, но Люциус неохотно отстранился и, целомудренно поцеловав ее в лоб, отпустил ее шею. – Хорошего дня, мисс Грейнджер, – Люциус знал, как хрипло прозвучал его голос и, если бы он не заставил ее быстро уйти, то не смог бы контролировать себя. Гермиона закрыла глаза во время поцелуя и теперь ошеломленно моргала. – Да, – сказала она, явно сбитая с толку. – Хорошего дня, сэр. Люциус подвел ее к контейнеру с Летучим порохом. – Приходи в четверг в восемь, я подготовлю чай и десерт. Обязательно сначала поужинай. – Да, сэр, – согласилась она, беря горсть сероватого пороха. – Иди же, – настойчиво сказал он, видя, что она замерла и порох просачивается у нее сквозь пальцы. – Точно, – проговорила Гермиона, тряхнув головой, чтобы прояснить мысли. – Да, до встречи. И ушла. Когда пламя вернулось к своему обычному цвету, Люциус долго стоял, уставившись в него. Он был рад, что она ушла через его кабинет, а не через переднюю. Если бы ему пришлось провожать ее через весь дом, он бы трахнул ее где-нибудь у стены. Его член был болезненно твердым. Но это была не единственная причина… – Как давно ты уже стоишь в коридоре, Северус? – Люциус слегка повысил голос, чтобы находящийся за дверью друг смог его услышать. – Я не знал, что у тебя гости, пока не прошел половину коридора, – голос Северуса был спокойным и холодным, но Люциус услышал в нем скрытый гнев. – И только тогда наложил на свои ботинки заглушающее заклятие. – Это и выдало тебя, дружище, – Люциус грустно улыбнулся ему. – Я же говорил тебе, что ты слишком долго медлил. Снейп налил себе стакан Огневиски. – Похоже, ты был прав, – отозвался он. – Ты злишься на меня, – это не был вопрос. – Если ты не хотел, чтобы я брал ее к себе на обучение, то мог бы сказать мне об этом: я давал тебе такую возможность. Снейп опрокинул в себя Огневиски и тут же налил вторую порцию. – Я не злюсь, – прорычал он. Однако Люциус знал, что это не так. На щеках Снейпа выступил румянец, и он держал спину прямо. – Чушь, – огрызнулся Малфой в ответ. – Ты злишься. Единственное, чего я не знаю точно, это то, злишься ли ты на меня или на самого себя. – И то, и другое, – сказал Снейп. – Я пришел сюда сегодня, чтобы попросить тебя обучать ее вместе со мной в качестве гарантии, что я не облажаюсь. Лицо Люциуса превратилось в непроницаемую маску. – Я не буду говорить ей, что не могу обучать ее. И не буду предлагать вовлечь тебя. Однако, если ты пойдешь к ней и притворишься, что не знаешь ничего о том, что произошло здесь, и она примет твое предложение, я буду рад помочь вам обоим. – К черту, – проворчал Снейп. – Я этого и хотел с самого начала. Так тому и быть. Повисло долгое молчание. – Ты не будешь трахать ее без моего разрешения, – медленно и твердо произнес Люциус. – И я не позволю этому случиться, по меньшей мере, следующие полтора месяца, – он не удивился, когда Снейп поднял на него взгляд, полный недоверия. – Ей нужно многому научиться, – продолжил Малфой. – Я не допущу, чтобы ее чувства к тебе сбивали ее с толку. Пока я обучаю ее, она моя. Ты не станешь вмешиваться. Румянец на щеках Снейпа стал ярче, и Люциус понял, что он вот-вот взорвется. – И когда же ты понял, что хочешь ее не только как нижнюю для обучения? – в голосе Северуса прозвучала угроза. Люциус скрыл свое удивление. «Как ты мог умудриться только что сдать самого себя с потрохами, черт возьми?» – Что ты несешь, Снейп? – прорычал он. – Ты прекрасно знаешь, что я не смогу бороться с тобой за женщину, Малфой, – процедил Снейп. – Твоя привлекательность всегда побеждает. – Ты ошибаешься, Снейп! – рявкнул Люциус. – Она с ума по тебе сходит! Настолько, что ей понадобилось шесть недель, чтобы наконец согласиться принять меня в качестве наставника. Это ты постоянно лажаешь, даже с моей помощью! – Все верно: Северус Снейп – непроходимый неудачник. Я не буду бороться с тобой, Люциус! – Снейп грохнул пустой стакан на стол. – Пусть остается с тобой. Мне плевать на это дерьмо. Я не буду играть в эти игры. Люциуса бесила эта черта его друга: он уже не раз наблюдал за его ненавистью к самому себе и неуверенностью в собственных силах. – Вытащи голову из задницы, Снейп. Мне все равно: ты можешь пойти к ней прямо сейчас. Извинись перед ней – как я тебе и говорил еще три недели назад, черт возьми! Позови ее на свидание. Поцелуй ее. Спи с ней в одной постели. Я не против. Однако, вы не будете трахаться, пока я не скажу. Я ее Верхний – не ты – и это твоя вина, Снейп. Твоя. Когда я скажу, что она готова, и, если к этому моменту вы оба еще будете хотеть друг друга, я отступлю. Даю тебе слово. – Как я могу верить твоим словам сейчас, когда ты явно хочешь ее сам? – прорычал Снейп. – Ты можешь верить мне, потому что последние тридцать пять лет мы вместе барахтались в этом дерьме под названием жизнь, Северус! – огрызнулся Малфой. – Я никогда не предавал тебя. Я никогда не делал ничего такого, отчего выглядел бы в твоих глазах недостойным доверия. Ты мой лучший друг. Я никогда намеренно не предал бы тебя! – Я не могу сделать то, о чем ты говоришь, прямо сейчас, – Снейп резко развернулся и двинулся к выходу из комнаты. – Давай, убегай, – крикнул Люциус ему вслед. Северус замер, и он добавил: – Когда будешь готов поговорить, я буду здесь, Сев. Поварись в своем гневе на самого себя за то, что был не прав. И на меня за то, что я оказался прав. Но не смей срываться на девушке, Северус. Я буду защищать ее от твоего яда. Это моя обязанность до тех пор, пока я не обучу ее надлежащим образом. На моем месте ты сделал бы то же самое. Ничего не ответив, Снейп просто вышел из комнаты. Люциус слышал, как яростно стучат по каменному полу ботинки из драконьей шкуры. Снейп успокоится и извинится. У них и прежде бывали подобные размолвки. Однако же никогда раньше причиной этому не становилась девушка, потому что в прошлом они просто вместе занимались сексом с женщинами, которых оба хотели. Тем не менее споры все же случались – и сегодня явно был не последний раз. Люциус собирался наблюдать за Снейпом, чтобы обезопасить Гермиону – физически и эмоционально. Единственное, что его беспокоило: кто защитит его самого среди всего этого безумия?