***
Тогда Обито пришёл к нему в последний раз в том году. Хатаке мучился от того, как собственную голову разрывала поселившаяся в ней тревога. Первое время шиноби вообще находился между небом и землей, ежедневно пребывая в прострации с вихрем мыслей в своём разуме. Юношу будто внезапно облили ледяной водой, после чего он ходит сжавшийся и замёрзший. И больше всего ему хочется отогреться, да вот только рядом никого и ничего нет. До той ужасной встречи он ходил поистине счастливым. Надежда в его сердце перестала быть тошнотворно-тягучей, как раньше, когда он понимал, что ничего хорошего уже не будет, но всё равно рьяно верил в обратное, хотя так отчаянно не хотел заниматься самообманом. Именно так Какаши воспринимал это чувство прежде, но с каждой новой встречей с Обито понимал, что эта самая надежда и впрямь может оправдаться. Поддаваться ей стало не противно, а воодушевленно. Юноша грезил о том, что любимый товарищ наконец-то нашёл себя и вытравил мерзкую, тягучую муть из своей головы. И верил он искренне, ощущая радость и даря окружению тёплую улыбку, пусть и скрывающую тканевой маской, но со счастливыми глазами, в которых играло лучами горячее солнце. Верил, пока Обито не попытался вырвать собственный подаренный глаз из глазницы товарища. Теперь возродившееся и медленно разгорающееся с каждой новой встречей счастье потухло, благодаря одному разговору, такому важному и расставляющему все точки. Обито окончательно свернул с верного пути и построил вокруг себя границы, отделяющие от встреч с Какаши. Даже Камуи опустело: валяющегося где попало оружия больше не было, как и не появляющегося отныне Обито. Как-то шиноби просидел там целый день, а потом ещё один, и когда понял, что близкие и просто знакомые люди его ищут, прекратил верно и смиренно ожидать любимого товарища, не покидая пространства. Он окончательно убедился в том, что нукенин точно не вернётся туда даже набегом, из-за вероятной встречи с Какаши. Но тот продолжал заглядывать туда время от времени, когда выпадала возможность отлучиться от дел и миссий, а также перед сном. Ночами он, как верный пёс, ждал нукенина, лёжа в пространстве и всё надеясь на долгожданную встречу. Хатаке ждал его даже во сне. И, конечно же, всё было напрасно. Обито не появлялся там до самого конца текущего года, а Какаши продолжал ждать, когда уже начался новый. Юноша всё время прибывал в слабом и угнетённом состоянии. Осунулся, побледнел, стал иметь тёмные круги под глазами из-за бессонных ночей, когда вместо потребности сна мозг испытывает постоянную тревогу. Все его мысли занимали размышления над поступком Обито: почему тот так внезапно поменял своё решение, свернув с верного пути. Ведь Какаши видел, что нукенин вот-вот и окончательно очнётся, откажется от своей болезненной идеи. Но Учиха поступил совсем не так, как ожидал шиноби, скорее всего послушав не товарища, а того, от кого он всё время пытался убежать… И не успел, отчего был догнанным. Отныне с прочищенным разумом, в который вновь внедрили ужасные идеи о спасении в никчёмной иллюзии. Он пребывал в мучительно безвыходном отчаянии. Замыкался в себе, пытаясь найти путь к тому самому драгоценному выходу, но не мог ничего сделать. Лишь безмолвно думал и надеялся на то, что он не упустит возможность встречи с его личной горечью и колючей болью в одном лице. И сама судьба, будто услышав кричащую надежду в сердце юноши, дала почувствовать ему ту самую драгоценную возможность предстоящей и долгожданной встречи.***
Проносясь меж деревьев, член отряда Анбу не обращал внимания на острые ветки, которые неприятно царапали кожу юноши. Не обращал внимания на противно-прилипающую мошкару, которая врезалась в чужое лицо. Какаши не бежал, а летел на большой скорости, не замечая неприятных ощущений. Все его мысли занимала тревога и человек, имя которого он слишком часто проговаривал вслух. — Почему ты пропал, Обито? Ветка поцарапала оголённое плечо с татуировкой, означающей символику Анбу. — Обито, ты пропал на целый год! Выглядывающие из сандалий пальцы покрылись грязью, мерзкой затхлой водой болота, в которое он случайно наступил, но быстро высвободился из оков омута, стараясь не терять драгоценного времени. — Какого чёрта ты опять падаешь в эту бездну?! — выкрикивал Хатаке, приближаясь и приближаясь к месту, к которому привела его интуиция. Пот скатывался горячими каплями по лбу, а сердце бешено колотилось. Вдохи и выдохи стали учащёнными и следовало бы сбавить темп, не лететь напролом, но юноша не позволял физическим ощущениям преодолеть упрямое желание скорее достигнуть цели. Юноша знал, где будут проходить роды Кушины, так как состоял в Анбу и был осведомлён важной информацией. Шиноби этого отряда отдали приказ находиться на страже около секретного места. Лишь особенных и более опытных в силу своего возраста назначили в качестве охраны. Тем не менее, информировали всех. Он нутром чувствовал, что следовать нужно именно туда. Ведь Какаши помнил, как загорелся злой огонёк в глазу Обито, когда тот узнал о том, что Кушина-сан ждёт ребёнка. Тогда юноша прочитал в нём не эмоцию радости или гнев, а пугающую вдохновлённость. Приближаясь, меж деревьями Какаши заметил ту самую речку. Рывок, ещё один, тут же активированная чакра и вода под ногами. — Хатаке! Какаши! Тебе нельзя сюда! — твёрдо и громко запретил сокомандник из отряда Анбу, стоящий на страже около пещеры, в которой проходили роды Кушины. — Это срочно! — не обращая внимания на недовольные высказывания и попытки остановить его, Какаши ловко запрыгнул на мост, стоящий над водой и направляющий ко входу в пещеру, и проскочил внутрь. Быстро и упорно шиноби проносился по закоулкам в секретном укрытии, интуитивно выбирая путь. Он знал, что точно бежит в верном направлении и убедился в этом, когда в коридоре показался нужный свет и становившийся всё громче детский плач… Он залетел в комнату слишком неожиданно для всех. Понял, что нарушил умиротворённую идиллию, как только заметил, как Кушина-сан смотрит на рождённого сына заплаканными глазами, а в них он видел настоящее цветущее счастье. И тут же оно сменилось ошарашенным удивлением, когда девушка устремила взгляд на него, запыхавшегося и поцарапанного ветками. Минато и два акушера тоже пребывали в недоумении. — Какаши?.. Что ты здесь делаешь? — обеспокоено нарушил молчание сенсей. — Пожалуйста, Минато-сенсей, Кушина-сан… будьте начеку. Юноша искренне не знал, как объяснить своё внезапное прибытие. Казалось бы, всё хорошо, оба родителя счастливы дню рождения сына, да вот только что-то неприятно саднило в душе. Тихо шептало, пытаясь предупредить о чём-то плохом. — О чём ты говоришь? Тебя кто-то послал? — Я пришёл сам, но не случайно. Поймите меня, может случиться нечто плохое… — юноша приблизился к новорожденному, рассматривая маленькое чудо и стараясь не смотреть в обеспокоенные глаза Кушины. — Какаши, — Минато положил свою ладонь на плечо шиноби, — Ты в последнее время выглядишь крайне обеспокоенным. Мы всё переживали из-за того, как пройдут роды Кушины, да ещё мне пришлось назначить тебе миссию наблюдать за ней, поэтому ты так… — Ты наказал этой мелюзге следить за мной, даттебане?! — Это было ради твоего же блага! — Я что, не могу за себя постоять, как женщина?! Ты вообще видел, какие муки я только что пережила, даттебане?! — Ты только что родила, милая, не нервничай! Что могло пойти не так? Какаши видел всё своими глазами. Родители были счастливы, снова задорно ругались, ничуть не обижаясь друг на друга, скорее, выпуская пар. Быть может он и правда зря беспокоился?.. Кушина обессилено, но нежно взялась за руку шиноби. Легонько сжала, после чего с улыбкой на лице произнесла: — Можешь подержать это чудо… Его зовут Наруто. Юноша в ответ недоуменно взглянул на девушку, не решаясь взять малыша на руки, но после одобрительного кивка матери осторожно поднял хрупкое тельце и прижал к себе. Держать его было страшно, но радость от находящихся людей в укромной каморке передалась и ему. Как же он был рад рождению сына его любимых Минато-сенсея и Кушины-сан, которые стали для него поистине близкими людьми за прошедшее тяжёлое время. Если бы Обито мог бы также разделить радость со всеми… Юноша поднял голову, чтобы ещё рад посмотреть в счастливые глаза его любимых людей, но вместо сияющего счастья увидел нахмуренные брови и ошарашенные глаза. И только после этого, выйдя из окутавшего его счастья, почувствовал холодное лезвие на своей шее.***
— Мне нужна Джинчурики, — знакомый до тошноты голос, который когда-то врезался в память Хатаке из-за своего стального и жуткого до мурашек холода. Чужой и неродной. — Как ты смог пройти через барьер?! Что стало с отрядом Анбу?! Да кто ты вообще такой?.. — в панике заваливал вопросами Минато, пытаясь докопаться до правды. — Надо было ещё тогда убить тебя, Хатаке. Вечно ты всё портишь, — игнорируя вопросы, ужасающе и угрожающе-холодно произносил слова тот, из-за кого в душе Какаши поселилась ноющая и уже буднично привычная для него мерзкая тревога. — Это место совершенно секретно, откуда ты смог узнать о нём? — супруга Третьего Хокаге Бивако, являющаяся акушеркой, имела в данную минуту более рассудительное и спокойное состояние, отчего задала самый важный вопрос, интересующий всех. — Хатаке мне в этом помог… Как только нукенин произнёс страшные для Какаши и окружающих людей слова, полоснул лезвием куная по чужой шее. Вместо серьёзного ранения появилось облако, а далее на пол опустилась простынь. Техника замены тела. «Когда только успел?!» — чёртов юный гений, моментально реагирует на грозящую опасность. Или заранее готовится к ней… — Минато-сенсей, не оставляйте Кушину-сан одну! Я позабочусь о Наруто! Чёртов мелкий гадёныш ускакал вместе с ребёнком на руках из потайной каморки, нарушая все заранее спланированные планы Обито. Ему ничего не оставалось, кроме как последовать за Какаши и побыстрее расправиться с ним, а далее заняться Джинчурики, разделив её с Четвёртым Хокаге. Но для начала убить мерзкого Какаши… Учиха нёсся мимо деревьев, не упуская из вида шиноби. Как только он настигнет его, сразу же вырвет собственный глаз из левой глазницы, чтобы навсегда закрыть главному врагу путь в Камуи и после чего расправиться с ним в пространстве, загнав того в безвыходное положение. Спустя несколько минут побега и сопровождающего плача младенца, которого крепко держали на руках, вдалеке Учиха увидел просвет. Скоро бесконечные догонялки закончатся и он воспользуется возможностью покончить с этой проблемой в лице Хатаке… Шиноби, спрыгнув с дерева, стоящего на окраине леса, оказался на опушке, которую по контуру окружали разросшиеся высокие деревья. Той самой, где произошло роковое событие, повлекшее за собой новый расклад жизни когда-то бывших сокомандников… «Скоро здесь всё окончательно закончится…» — мрачной тенью, пугающе-жуткой, Обито медленно приближался к шиноби, в тёмном плаще и непроглядной узорчатой маске с отверстием для правого глаза. Он был закутан в плотные одеяния от всего мира, пряча себя самого и оставляя лишь безликую тень, тупо идущую к своей главной ненавистной жертве. Какаши стоял посреди опушки, держа на руках новорожденного, чей плач разрезал ночную тишину. Он не моргал и не отводил взгляда от красной горящей в ночи точки, цвет которой, казалось бы, отражался на серебряной полной луне, окрашивая её в кроваво-красный… — Если ты не сдашься мне, я убью вас обоих. — Объясни почему! Почему ты выбрал этот путь?! — Я понял, чего по-настоящему хочу. — Обито! Что с тобой стало?! Это не ты и не твоё собственное желание! Сними эту чёртову маску, чёртов плащ и покажи самого себя, произнеси, наконец, чего хочешь именно ты! — В этом нет нужды, — голос холодный и чужой. Ненавистный. — Забудь это имя. Я окончательно понял, что отныне буду жить этой личностью, чтобы добиться того, что действительно мне нужно. Прекращай эти ничтожные попытки внедрить мне свою истину… — О чём ты говоришь?! В тебя уже внедрили чужую истину, которую ты и впрямь выбрал сердцем? Учиха Обито всерьёз собрался жить в никчёмной иллюзии?! Тот самый Обито, который стремился к миру, хотел стать Хокаге, доказав всем, что сможет объединять людей, покончив с раздорами?! Ты хотел положить конец войнам и построить начало к светлой и спокойной жизни, но к чему ты стремишься сейчас?! Учиха сжал кулаки и сделал первый шаг навстречу. — Я пытался донести до тебя твои же слова, дать вспомнить кем ты на самом деле являешься! Весь смысл, который я пытался донести в своих словах, я нашёл благодаря тебе. Раньше моя душа была такой же чёрствой, я искренне не понимал, как реагировать на чувство любви, желал вытравить его из своего сердца. Но ты осветил мой путь, будто светящаяся луна в ночном мраке… Обито был в гневе. Шёл на ватных ногах, слушая одним ухом слова, будто отчаянный крик надежды, выкрикиваемый дрожащим голосом. И чувствовал, что что-то ёкает, отзывается ударами за грудиной и тихо-тихо, еле слышно просит остановиться. Прекратить. Прекратить эту драму, поддаться, наконец, глупому, но такому любящему Хатаке… Но поселившееся в мозге Обито что-то мерзкое и отвратное преобладало в решениях юноши. Жестоко запрещало, не позволяя поддаться чувствам, которые юноша так старательно подавлял в данную минуту. Обито прекрасно понимает, что его Рин отныне никогда не сможет жить, благодаря ненавистному гадёнышу, который так отчаянно пытается донести что-то до Учихи. — В мире шиноби те, кто не следуют приказам, считаются мусором. Но те, кто предают друзей, хуже мусора... Помнишь, Обито? Ты изменил мою жизнь и меня самого. Заставил прозреть, произнеся единственную фразу, но такую глубокую и важную для меня… Я знаю, что подвёл. Я – мусор, который предал товарища, не выполнив обещание. Но искренне прошу тебя самого не быть подобно такому, как я. Ты сам понимаешь, что в твоей душе всё ещё живёт что-то былое из прошлого… Я почти помог вспомнить тебе о самом сокровенном и драгоценном, живущем в Учихе Обито… Разгневанный нукенин приблизился к Хатаке вплотную, не замечая трясущегося шиноби, который держал на руках плачущего младенца и старался подавить собственную дрожь в конечностях... — Твоей доброте. ...Схватил его за тонкую шею, собираясь покончить с ним раз и навсегда. — Внутри меня пустота, а твои воспоминания ничего не значат. — Но почему ты соглашался бежать вместе со мной от жестокого мира? Почему, Обито? С каждой болезненной фразой мёртвая хватка сжималась сильнее, не давая проронить слов, тем самым больше задеть и тронуть заледеневшее сердце Обито. — Замолчи. Младенец, чувствуя тяжёлую и тревожащую атмосферу в воздухе, заливался плачем сквозь истеричный крик сильнее и громче. — Потому что живущее в тебе отныне – вовсе не твоё, вовсе не то родное и светлое, что было в тебе раньше… — Замолчи, Какаши! — сжал бледную шею сильнее, собираясь сломать в своей хватке, и смотрел, как краснеет лицо шиноби из-за нехватки воздуха, как он, задыхаясь, пытается что-то сказать… — Оби-то… младенец... И вдруг он услышал визгливый плач. Вдруг почувствовал на себе, как раздирает глотку новорожденный, который истеричным плачем пытается докричаться до жестокого, замутнённого пеленой ненависти в глазах Учихи, что он творит. Душит человека, который всё ещё не потерял надежду донести до Учихи остатки здравого смысла и сказать, что самое драгоценное человечное чувство, которым он был одарён при рождении, живёт в нём до сих пор. Зажмурился, пытаясь не смотреть на задыхающегося товарища, который упрямо держал младенца на руках из последних сил, чтобы не уронить. Раскрыл холодную ладонь. Какаши рухнул на колени, откашливаясь. Обито слышал, как сквозь кашель его товарищ пытается произнести тихие слова успокоения, чтобы утешить новорождённого… Внутри что-то происходит. Обито почувствовал, что окутавший его сердце прочный лёд тает и трескается, принося ноющую боль. В нём рушился его новый жизненный устав, его смысл жизни и мечты о воссоединении с Рин… — Ты мучаешься от этого… — сипло, сквозь першение в горле, но упрямо и сильно. — В тебя внедрили чужие уставы и цели, не ради тебя, а ради себя… Обито, это очень жестоко. Я знаю твою жизнерадостность и то, что ты способен встать на ноги после того, как упал, столкнувшись с трудностями на пути своей жизни. Но кто-то постарался вытравить из тебя твои самые драгоценные чувства, чтобы поселить на их место новое угнетающее мышление с пессимистичными мотивами… Но самое страшное… он убил в тебе любовь к настоящей жизни. — Какаши… я просто хотел быть вместе с Рин. — Обманывать себя пустой иллюзией – глупо… Это ни к чему не приведёт, ведь реальность не изменится. Она погибла от моей руки, защищая деревню подобно тебе, когда ты спас меня. — Хатаке сидел на коленях и грустно-уставшими глазами смотрел на Обито, но не позволял самому себе сдаться и до последнего вытравлял из товарища всё самое мерзкое и негативное, что убивало его душевную доброту всё это время. Он положил руку на сердце и сжал, продолжая произносить лечебные слова исцеления: — Вы – мои герои. Рин всегда будет жить в моём сердце и в памяти, а ты… здесь и сейчас, со мной. Прошу тебя, Обито, больше никогда не позволяй убить в себе самого себя… Обито упал на колени рядом с Какаши. Впился отросшими ногтями в землю, загоняя под них грязь. Ему было больно. Сердце болело, обнажённое ото льда, который, казалось бы, будто прирос к нежному органу и отрывался слишком болезненно. Какаши правой рукой осторожно снял чужую маску. И снова перед его глазами предстали родные и любимые черты – шрамы, напоминавшие о боли, дрожащие губы и глаз полный тяжёлой грусти и печали. Родной тёмный омут, не светящийся красным шаринганом, а лишь застилаемый пеленой солёной воды. Какаши поцеловал чужую неровную кожу на щеке, невольно надеясь исцелить, и бугристые шрамы, напоминающие о когда-то пережитой боли… — Прошу тебя, Обито, больше никогда не бросай меня… Прошу тебя, пожалуйста… Это так ужасно – страдать в одиночестве… Шиноби горячим лбом ткнулся в чужой, покрытый шрамами. Стёкшая слеза Обито, создав мокрую дорожку на щеках, оказалась на подбородке. Какаши прикрыл уставшие веки и проронил собственную одинокую слезу, пробежавшую по оголённому подбородку с маленькой родинкой на нём. Обе тёплых слезы смешались в одну при падении на щеку младенца, успокоившегося тихими голосами под усыпляюще-бледноватым светом луны, больше не отражающей красный омут…***
— Какаши! Юноша вышел из обволокшего его забвения, услышав своё имя, произнесённое сенсеем. Медленно поднял веки и перевёл уставший взгляд на Четвёртого Хокаге, который держал на руках обессиленную после родов Кушину. Взглянув на них, шиноби устало, но по-настоящему счастливо улыбнулся. Он сдержал данное самому себе обещание, постепенно осознавая это. «Всё закончилось?..» — несмело задался вопросом, боясь, наконец, облегчённо вздохнуть. Какаши чувствует, как окрылённое от радости сердце быстрым ритмом стучит за грудью, но всё ещё не доверяет счастливому концу. Минато вместе с Кушиной видели, как их новорожденный сын в тканевом свёртке тихо посапывает в объятиях Какаши, а сам юноша держится за плечо недавнего врага, казалось бы, боясь отпустить. Сам нукенин сидел на коленях в зелёной траве спиной к родителям маленького Наруто, давая рассмотреть издали лишь колючие непослушные волосы. — Обито, они ждут, — всё ещё не отпуская плечо, за которое он держался из последних сил, тихо шепнул Хатаке, смотря в родной глаз напротив. — Какаши, я не могу… — Они всё ещё любят тебя и будут любить, несмотря ни на что. Учиха открыл веко и посмотрел в глаза напротив. Шиноби, как обычно бывает, замер, забыл про то, где и с кем он находится. Какаши вновь тонул в омуте взгляда Обито. Он вязнет в нём, даже не пытаясь выбраться, продолжает тонуть и тонуть с мыслями о том, насколько он любит его глаза, один из которых видит в своём отражении. И только сам Учиха способен спасти Хатаке от утопления, разрывая зрительный контакт. Обито осторожно поднялся с колен. Протянул руку товарищу, помогая ему встать. Он наблюдал за его движениями, не решаясь повернуться. Некоторое время смотрел в землю, рассматривая отблески луны на траве и попросту оттягивал время. Сейчас он встретится с людьми из прошлого. Именно он, а не тот, кем он прикидывался. Учиха Обито вновь взглянет в глаза тех, кем дорожил раньше. Стоит лишь повернуться… — Обито… — одновременно шепнули Минато и Кушина, произнося имя когда-то умершего для них человека, но ожившего вновь. Девушка прикрыла рот ладонью, ошарашено раскрыв голубые глаза. Они заблестели и через несколько секунд юноша наблюдал за скатывающейся по щеке слезой. Взглянул на сенсея и замер, напрягся всем телом, не зная куда себя деть. Сенсей, когда-то потерявший своего ученика, был ошарашен, рассматривая знакомые черты лица. Чуть задержал взгляд на бугристых шрамах, которые исполосовали правую часть лица, заметил пустую глазницу и только потом взглянул в единственный глаз Обито. Юношу пробрал мороз. Теперь он живёт не только в сердце Хатаке. Теперь он просто живёт, а не является чужой тенью... Обито почувствовал, как правой ладони коснулась холодная рука. Какаши, весь замёрзший от вечернего холода и уставший от произошедших событий, взял товарища за руку и повёл навстречу к Минато-сенсею и Кушине-сан, которые от охватившего их удивления, не имели сил сделать шаг навстречу. Хатаке уверенно повёл за собой Обито, чтобы всем вместе воссоединиться после долгой разлуки. Через секунду, его ноги моментом окутали толстые корни, тут же откинувшие его в сторону. Шиноби упал на спину, обнимая Наруто и не давая ему пораниться. Перед Обито предстал его личный кошмар. Зецу, который возник из под земли и снова разрушил создавшуюся умиротворённую идиллию. Теперь Учиха понимал, что портил его жизнь именно он, а не давний товарищ. — Неужто ты стал одним из них? — разочарованно пролепетал Белый Зецу. Техникой Подземных Корней существо собиралось также сковать неподалёку находящихся Минато и Кушину, но талантливый Четвёртый Хокаге быстро сообразил и смог избежать захвата, моментом переместившись к Какаши и своему сыну. — Предателем. — подхватил Чёрный Зецу. — Ты предал того, кто спас тебе жизнь и вновь подарил смысл для неё… — Он поступил так не для того, чтобы спасти меня. Он сделал это для своей выгоды и внедрил свой смысл, навсегда уничтожив мой… — Я бы сказал, что ты умный мальчик, Обито, но это дошло до тебя только сейчас! И то благодаря твоему… — Зецу заткнулся, не договорив предложение и округлив глаза, больше не произнося слов. И только после этого Учиха опустил взгляд на его грудь, которую со спины вместе с тканью чёрного плаща проткнули сверкающими молниями. — Обито понимал всё с самого начала. Просто ты… ты не позволял ему осознавать это! — Обито… для него ты навечно останешься разочарованием, — произнеся последние слова, нечеловеческая тварь исчезла, скрываясь под землёй. — Он очень живучий, Какаши. Это будет нелегко, — Хатаке понял, о чём говорил Обито, пускай тот и не произнёс слова вслух. Оба юноши в этот момент поставили цель навсегда покончить с тем, кто внедрял страшные мысли в разум Учихи, мешая тому спокойно жить. — Мы справимся, Обито. И поможем тебе. — Минато ласково улыбнулся, несмотря ни на что, до сих пор охваченный радостью рождения сына и внезапным воскрешением его ученика из команды. После шокового удивления, его охватило вспыхнувшее счастье. — Все вместе. Минато, хватит держать меня мёртвой хваткой, я хочу обнять Обито, даттебане! — Д-да… сейчас, — счастливый отец аккуратно поставил Кушину, которая вскоре передала новорожденного сына ему, а сама подошла к Учихе… …и замахнулась, отвешивая звонкую оплеуху. — КАКОГО ЧЁРТА ТЫ НЕ ВЕРНУЛСЯ ДОМОЙ, ДАТТЕБАНЕ?! — Обито потёр место ушиба, не понимая, как он взял на себя ответственность воплощения плана захвата мира, но позволил этой женщине так просто себя ударить… — Ты хоть знаешь, как мы переживали?! Как Какаши мучался из-за твоей смерти… — Отныне я сожалею из-за своих поступков… — Поступков?! Так ты ещё что-то натворил, даттебане?! — Обито, нам придётся многое выяснить… Я до сих пор не могу уложить всё в голове. Надеюсь, ты сумеешь объяснить. — Да, сенсей. — Всё-таки я так счастлива! Ты живой, это невообразимо!.. — Кушина вновь залилась слезами, резко сменив гнев на милость и вытирая рукавом мокрые глаза. Слёзы лились ручьём и становилось всё больше неясно, плачет девушка от радости или грусти. Она тоже была счастлива событиям этого дня. — Мы все переживаем, а ты, милая, в особенности! Прошу тебя, успокойся… Несмотря на предстоящие проблемы, люди, вновь воссоединившееся вместе, не могли не радоваться всему случившемуся сегодняшним днём. Родители обрели долгожданного сына, любимого ученика, который умер когда-то, но оказался жив. Светился счастьем Какаши, чьи надежды оправдались. Более того, он сдержал данному самому себе обещание и спас товарища от смерти его души. Пока сенсей отчаянно пытался успокоить любимую, а вместе с ней заливающегося плачем маленького Наруто, Какаши смотрел на Обито, всё это время не отводя взгляд. Когда Учиха посмотрел в его глаза, тот зацепился мизинцем о чужой и тихо произнёс: — Пойдём домой…***
Заходя за ворота родной Конохи, Учиха больше не чувствовал себя незваным гостем, а понимал, что вновь является её жителем. — С возвращением, Обито. И почувствовал, как отвалился последний кусок льда на его сердце, как только юноша услышал тёплые слова. И понял он, что сделал правильный выбор. Их встречал рассвет. Поднимающееся солнце приятно согревало лучами, даруя прекрасное начало нового дня...