***
Дин все невольно вспоминал это покусывание, пока одевался, и к тому времени, как вышел в кухню, он был в чертовски хорошем расположении духа. Вдруг показалось, что это отличный день, чтобы прокатиться в Импале, и он принялся разыскивать Сэма, но никак не мог его найти. Сэма не было в его комнате, не было в кухне, не было в библиотеке… Наконец Дин обнаружил Сэма храпящим на большой куче заметок в дальнем архивном помещении в подвале. Рядом с ним лежал айпод, в ухе был один наушник. Второй вывалился, и Дин фыркнул, услышав музыку, в которой опознал Леди Гагу с песней «Покерфейс». Дин щелкнул пальцами у Сэма над ухом. — А! — вскрикнул Сэм, дернувшись так, что половина бумаг полетела на пол. — Леди Гага? Что, вот прям так? — спросил Дин. Сэм, который было в панике вскочил на ноги, снова опустился на стул и закрыл лицо руками. — Господи, Дин! У меня чуть сердце не выскочило. Дин хихикнул над ним. — Совсем потерялся в исследованиях, а, Сэм? Тебе бы на улицу почаще выходить! Сэм потер руками лицо, стряхнул с себя остатки сна и нагнулся, чтобы поднять бумаги. — Да, просто было поздно, и я как-то забыл, что надо лечь. Просто копался тут в старых документах. Я получил наводку на возможное дело — призрак в Нью-Хэмпшире, — и потом нашел тут эту стопку документов. — Ну и ЗАНУДА ты, — ответил Дин. — Пошли, прокатимся в кафе. Отличный день для позднего завтрака! — Он улыбнулся и добавил: — Может, даже Касу позвоним! Дин позвонил Касу. Но Кас не ответил. Дин оставил сообщение, но Кас не явился. Ни в то утро, ни вечером.***
Следующим утром Дин проснулся с мыслью: «Ладно, надо успокоиться. Ну спустил он пар ОДНАЖДЫ. Кому как не мне знать, что это НИ ЧЕРТА не значит. И эти покусывания наверняка ничего не значили. Наверное, просто какой-то чудной ангельский рефлекс. Наверняка бессмысленный». Он зевнул и поднялся, и принял душ, все еще чувствуя себя в весьма приподнятом настроении, думая: «Да ладно, все нормально… Было занятно, конечно. Может быть, меня немного занесло. Но было занятно. Но сегодня не буду ему звонить. У меня нет к нему никакого разговора. Что я вообще себе вообразил? Что это будут какие-то отношения, что ли? Хех… Определенно не стану звонить ему сегодня». В десять утра Дин ему позвонил. Ответа не было. Дин оставил сообщение: «Привет, Кас, просто, э… звоню проведать… э… ладно, пока». Кас не перезвонил.***
Следующим утром Дин продумал тщательный план того, как он не будет звонить Касу весь день, потому что если звонить каждый день, это будет выглядеть уж слишком жалко, так? Он выждет два дня и потом, может быть, позвонит ему на третий. Дин твердо придерживался этого плана вплоть до после завтрака, лишь невзначай напоминая себе примерно раз в тридцать секунд, как он не собирается звонить Касу. Но после завтрака он решил прогуляться, увидел воробья, пролетевшего мимо, заметил его крылья и внезапно поймал себя на том, что достал телефон и звонит Кастиэлю. — Эй, здорово, Кас, это я, гм, Дин. Я просто… подумал… может быть… ты… гм… может быть, ты… может быть, ты слышал о каких-нибудь делах для нас? Ну ладно, в общем, дай знать, пока. Ответа не последовало. «Чертов воробей, — подумал Дин. — Чертов воробей с его чертовыми крылышками! Просто отвлек меня, вот и все. Отвлек меня от плана». Остаток дня Дин перебирал оружие. Помыл и перебрал Импалу. Оттер до блеска ее шины. Помыл изнутри стекла. Пропылесосил коврики. Переложил все в багажнике. Извел Сэма вопросами о том, не было ли каких-нибудь новых дел. Сэм раздобыл кое-какую еще информацию по делу в Нью-Хэмпшире, но не считал, что это стоит поездки. Однако Дин немедленно осознал, что просто необходимо было связаться с Касом по поводу призрака. Потому что Кас мог знать что-нибудь насчет… потому что Кас… ну, на самом деле, Кас никогда ничего не знал о призраках, но вдруг. На этот раз Дин прибег к молитве: «Эй, Кастиэль? Кастиэль? Это Дин, гм, тебе молится, гм, ты меня слышишь? … Ты меня слышишь? В общем… просто… ты слышишь меня? Короче… Сэм тут нашел дело в Нью-Хэмпшире, призрак, и… я просто… Эй, тебе вообще все это приходит? В общем… я тут подумал… я подумал, может быть, посмотреть фильм сегодня, я думал, гм, просто… какой-нибудь фильм… или еще что… и мы могли бы… просто потусить. Или, там… Ты ведь любишь попкорн? Или, э… в общем, ладно. Короче, дай знать насчет Нью-Хэмпшира». Ну вот, вышло даже вполне неплохо. Очевидно, он обратился к Касу только по поводу дела в Нью-Хэмпшире. Совершенно обоснованно. Но Кас не ответил. И не появился. Дин так и не стал смотреть фильм.***
Кас не появился и на следующий день.***
И днем после.***
Еще день спустя Сэм уговорил Дина снова съездить за покупками в Хейстингс. Дину странно не хотелось уезжать из бункера — что, если Кас прилетит, а Дина нет? — но Сэм был твердо убежден, что Дину «нужно проветриться», так что они поехали. — Так… — начал Сэм, когда они были уже в пути и за окном Импалы проносились серо-коричневые поля. — Ты что-то… тихий в последнее время. — Он прочистил горло. — Как там Элла? Дин попытался придумать для Сэма какую-нибудь вымышленную историю. Действительно, как там Элла? Он рассеянно ответил: — Да… нормально… — Чем она занимается? — А… работает над… гм… — Дин попытался припомнить, что сказал об Элле. — Работает над тактикой боя на ножах. Практикуется. Она типа… в спортивной лиге. — В спортивной лиге по ножевому бою? — Да, типа… в женской лиге Айовы по ножевому бою, — соврал Дин. — В женской лиге Айовы по ножевому бою? — повторил Сэм недоверчиво. — Да, оказывается, у них есть свои клубы, и все такое. В Айове это, как выяснилось, популярно у женщин. Ну знаешь же, как там… но… — Дин понял, что ступил на скользкую почву, и попытался сменить тему, вставив громкий вздох и сказав первое, что пришло в голову: — Вообще-то ее не слышно уже несколько дней. — Почему, что стряслось? Дин пожал плечами. — Не знаю. Просто не выходит на связь. — Как давно? — Почти неделю. Ну, шесть дней уже. — Упс. Дин случайно начал говорить о Кастиэле. Как это случилось? — Шесть дней — это много? Дин хмуро поглядел на него. — Ну просто… у нас как бы… было что-то вроде… В общем… У нас как бы что-то было, и… не знаю, я думал, может быть… в общем… просто ерунда. Забудь. Последовала слишком уж напряженная пауза. Сэм смотрел на него внимательно. — Ого, — сказал Сэм. — Что? — У вас случилось что-то важное, значительное, она запаниковала и ушла в отказ, и ты настолько психуешь, что даже не смешно. — Да о чем ты? Ничего важного не случилось, и я не психую. — То, что ты вообще упомянул об этом при мне, уже значит, что это было важно и ты психуешь. Даже не отрицай. И не кидайся на меня за вопрос, но ты пробовал ей звонить? — Я оставил сообщения, и все такое, — ответил Дин мрачно. — А в этих сообщениях ты пытался сказать прямо то, что хочешь сказать? — Что? — Оставил ли ты ей сообщение, в котором бы говорилось «Мне нужно обсудить с тобой, почему ты запаниковала и не выходишь на связь», или там было только «Эй, это Дин, ладно, в общем, пока»? — Господи, Сэм… Оставь это уже. — Дин попытался придумать, как сменить тему, и наконец сказал: — И кстати, о чем это ты собирался мне рассказать и не стал? — О, — ответил Сэм. Он прочистил горло и сел прямее. — Да я просто кое-что вычитал в той книге, в «Физиологии ангелов». — Дин взглянул на него. Сэм смотрел в окно, но продолжил: — Кас сказал, что понизил себе давление, чтобы контролировать оболочку, так? Так вот, в «Физиологии ангелов» есть целая глава об оболочках, и что мне запомнилось, так это то, что подобные проблемы с оболочкой вообще должны быть очень редки. Такое может случаться, только когда ангел, гм, «захвачен крайне сильной эмоцией» — кажется, так там сформулировано. — Во как… — произнес Дин. Они ехали в тишине какое-то время. — В общем, — возобновил разговор Сэм, — я пытался выведать у Каса, в чем дело, потому что беспокоился, что он может быть в какой-то беде. Может быть, что-то его напугало или слишком впечатлило. Но… он, похоже, не хотел об этом говорить. — Да, — согласился Дин. — Уж когда он не хочет говорить, можно не допытываться. А, Сэм, там… в книге ничего не говорилось о… ну… — О чем? Дин спешно попытался сформулировать вопрос. Как задать его так, чтобы Сэм не догадался? — Я просто… думал о том… как… у разных видов разные привычки. Например, кроликам нравится, когда им чешут уши. Мне… стало интересно… нет ли у ангелов чего-то подобного. — Тебе стало интересно, не нравится ли ангелам, когда им чешут уши? — Ну, я имел в виду… есть ли у ангелов какие-то… уникальные предпочтения? Что-то, что им нравится или не нравится? Сэм посмотрел на него. — Элла спрашивала, — уточнил Дин, выдумывая на ходу. — После того, как я рассказал ей об обмороке Каса. — Элле было интересно, что нравится ангелам? — переспросил Сэм, подняв брови. — Да. У нее кто-то там из подружек спрашивал, из ее лиги. — Женская лига Айовы по ножевому бою хочет знать, нравится ли ангелам, когда им чешут уши? — Да, кажется, президент их лиги интересовалась, потому что они, типа, поспорили после соревнования и… — Дин вдруг понял, что слишком углубился в эту нелепую ложь, но теперь уже надо было идти до конца. — …И у них завязался спор об ангелах — потому что, ну много же слухов в последнее время о том, как ангелы занимают человеческие оболочки, так? И, я так понял, у них завязался спор о том, похожи ли ангелы на кроликов, или на людей, или они сами по себе, и может ли ангел занять оболочку кролика, и они хотели понять, что ангелам нравится и что не нравится, и хотели, чтобы я спросил Каса, но его не было. Последовала довольно длинная пауза. Дин внутренне сжался так сильно, что подогнул пальцы ног. — То есть по сути… — резюмировал Сэм, — ты хочешь сказать, что президент женской лиги Айовы по ножевому бою сцепилась с членами лиги на почве того, могут ли ангелы превращаться в кроликов? — Да. По сути, — подтвердил Дин. — И… нравится ли им, когда им чешут уши… или… что им нравится. — Я не знаю, — признался Сэм. — А… — протянул Дин. — Ну ладно. Они ехали молча еще минуту. — А, ну, наверное, есть эта тема с перьями головы, — вдруг сказал Сэм. — Что? — Я только что вспомнил. Чистить перья у себя на голове вроде как трудно. То есть когда ты ангел. Поэтому один ангел помогает другому как бы… ухаживать за перьями на затылке. Так в книге написано. Как попугаи. Знаешь же, как попугаи там друг друга щиплют? В загривок? Дин едва не забыл, как дышать. Наконец он сумел выговорить: — А это что… что-то значит? Сэм снова на него посмотрел. — Элла поспорила об этом, — пояснил Дин. — С президентом. — Твоя виртуальная подружка поспорила с президентом женской лиги Айовы по ножевому бою о том, что для ангелов означает уход за перьями друг друга? — Ну, знаешь же, какие девчонки в Айове… — пробормотал Дин в отчаянии. — Они просто… бывают одержимы такими вещами. Но они, знаешь… они милые. — Господи, Дин… — покачал головой Сэм. — Умеешь же ты выбирать девушек. В общем, я не помню, но книга в бункере — почитай сам, если хочешь. — Ладно… может быть… как-нибудь, — сказал Дин.***
Они доехали в Хейстингс, где Сэму нужно было в аптеку. Дин не мог вспомнить, зачем вообще приехал, так что в итоге остался снаружи у Импалы и помолился Кастиэлю: «Кастиэль, эй, просто проверяю, как дела… Я просто… что-то волнуюсь, можешь хотя бы весточку дать, что у тебя все в порядке?» Никакого ответа. В конце концов Сэм вышел из аптеки, Дин мрачно сел в машину, и они отправились обратно в Лебанон. И тут хлоп-хлоп: на заднем сиденье вдруг появился Кас и спокойно произнес: — Здравствуй, Сэм. Здравствуй, Дин. Просто немыслимо! — Ну здравствуй, Кастиэль, — сказал Дин сухо. — Как мило, что ты к нам присоединился. Боже, Кас, как мило, что ты присоединился ко мне и Сэму в Импале! Чтобы поговорить со мной и Сэмом. Потому что это просто не могло быть совпадением. Кас специально дождался, пока Дин будет в машине вместе с Сэмом. Кас лишь бросил на него невозмутимый взгляд в зеркало и отвернулся. Но Дин теперь расщедрился. «Отворачивайся-отворачивайся, трусливый цыпленок, — подумал он победно. — Меня не проведешь, я-то знаю, что ты покусывал меня в шею, и знаю, что это что-то значит, ха! …Хотя и не знаю, что именно». — В чем дело, Кас? — спросил Сэм. — О, — сказал Кас очень нехарактерным для него беззаботным тоном. — Я просто подумал… проверю, как у вас обоих дела. — Все в порядке, Кас, — ответил Дин. Сэм сказал: — Да, Кас, у нас все хорошо. — Ну что, Кас, — обратился к нему Дин. — Мы от тебя давно ничего не слышали. — Прошу прощения, — ответил Кас ровно. — Я был занят. — Ну и как ты, Кас? — спросил Дин. — Как прошла неделя? Было ли что-нибудь интересное? Что-нибудь, что тебе… понравилось? Хорошая неделя была, Кас? Кас не встречался с ним глазами в зеркале. Вместо этого он только сказал: — Я размышлял над сообщениями путешественников во времени, Дин. Мне кажется, я их расшифровал. — Путешественников во времени? — переспросил Сэм. — Что? Кас объяснил: — Несколько дней назад Дина посетили путешественники во времени из семидесятых годов прошлого столетия. Они сообщили ему некие загадочные послания. Я размышлял над тем, что эти послания могли означать, и обратился к нескольким источникам. У меня есть несколько предположений, но я не уверен. — Дин, путешественники во времени? — переспросил Сэм, уставившись на брата. Кас продолжил: — Послание о том, что ты живешь, думаю, было достаточно очевидно. На первый взгляд, это просто утверждение факта: является ли кто-либо братом или матерью, главная цель в жизни — это, без сомнения, оставаться в живых. Дин краем глаза заметил, как Сэм слегка поерзал на сиденье, и услышал его тихую придушенную усмешку. — Хотя интересно, что они повторили слово дважды, — рассуждал Кастиэль. — «Ты живешь, живешь». Обычно это сигнализирует о чем-то особо важном. — Кас, дай догадаюсь, — вмешался Сэм, дыша немного странно. — Дин слышал этих путешественников в своей комнате? В последние дни? — Да, всего несколько дней назад, — подтвердил Кас. — Дин, полагаю, тут может быть и скрытый смысл. Брат может олицетворять мужчин, а мать — женщин. То есть это указание на то, что у обоих полов одинаковые проблемы, надежды и мечты. Иными словами, послание может говорить о том, что не стоит зацикливаться на поле человека — внутри люди обоих полов на самом деле схожи. — Знаешь, Кас, — сказал Сэм неестественно натянутым голосом. — Эти путешественники во времени и со мной разговаривали. Даже в тот же день. Думаю, я слышал те же послания, что и Дин. — Правда? И что ты помнишь? Сэм сделал паузу, потом воспроизвел высоким придушенным голоском: «Ну, ты можешь судить по моей походке, я — дамский угодник, мне не до разговоров». Это выбило из Дина воздух настолько, что ему пришлось сосредоточиться, чтобы не съехать с дороги. Как бы ему ни хотелось дать Сэму подзатыльник за то, что тот вводит Каса в заблуждение, он совершенно не мог устоять перед соблазном услышать, чем все это кончится. — И еще там были… — Сэм сделал паузу. — Цветные огни… и… человек в белом. Кас поразмыслил над этим. — Как в комнате у Дина? — Да-а-а… — прошептал Сэм. — Мы зовем его… ангел Траволта. — Сэм! — зашипел Дин. — Я не знал, что это религиозная инсталляция, — произнес Кас после паузы. — Ангел Траволта… это имя мне незнакомо. Я не встречал этого ангела. Но послание интригующее, Сэм. Интересно то, что они сказали это именно тебе. Это отличается от того, что слышал Дин. Послание Дину говорит о том, что пол человека неважен, а твое, похоже, скорее о том, что ты по природе своей подчиняешься женщинам и твоя неуверенность с женщинами видна даже по языку твоего тела. И при этом ты слишком занят, чтобы разговаривать с ними. Дин прыснул от смеха. — Тут путешественники во времени просто в точку попали, Сэм! А что насчет других посланий, Кас? — То, которое о вечернем драйве, — я навел справки и полагаю, тут речь на самом деле может идти о половой активности, — сказал Кас. Сэм спрятал лицо в ладонях. Кас невозмутимо продолжил: — Сэм, мне пришло в голову, что это, может быть, как раз о том, о чем ты говорил мне ранее: о том, что Дину нужно больше оргазмов. Если считать оргазмы результатом физической активности, как правило происходящей по вечерам, то… — Да, Кас, мы поняли! — перебил его Сэм поспешно. — Это можно не разжевывать. Дин сказал: — Сэм, я думаю, Кас может быть совершенно прав. Мне нравится эта версия о том, что ангел Траволта спустился с Небес сказать миру, что Дину Винчестеру нужно больше оргазмов. Я всецело поддерживаю такую трактовку. Кастиэль добавил: — Я думал о возможности того, что путешественники во времени отчего-то пытались доставить Дину оргазмы. — Хм, — произнес Сэм снова странно натянутым голосом, словно был почти парализован. — Дин, это вполне вероятно, ты не думаешь? Что Bee Gees… пытались… доставить тебе оргазмы. Кас продолжил: — Но, Дин, самым загадочным для меня оказалось послание о том, что… ты должен танцевать. — «Да!» — инстинктивно закончили Сэм и Дин хором строку из песни. После чего оба фыркнули и разразились смехом. Кас сказал со своего заднего сиденья немного раздраженно: — Не понимаю, почему вы смеетесь. Послания сквозь время почти всегда важны. Дин, ты же сам сказал, что думал, некоторые послания были важными. Конечно, ты был весьма сильно опьянен и переживал из-за маленького единорога, но ты сказал, что они были «глубоки» и «со смыслом». — Ах вот как, Дин? — спросил Сэм с наслаждением. — Неужели? Когда был весьма сильно опьянен? Ты думал, что это глубоко и со смыслом? — Ну… может быть, — признал Дин неохотно. — И ты переживал из-за единорога? Я просто пытаюсь составить полную картину. Дин вздохнул. — Я отбил ему рог, ладно? — И потом он не мог найти рог единорога, — подсказал Кастиэль. — И где оказался рог? — спросил Сэм в нескрываемом восторге от всей этой истории. — В трех дюймах от его ноги, — ответил Кастиэль. — Похоже, ты был весьма сильно опьянен, Дин, — заключил Сэм. — Слушай, Сэм, — начал Дин. — Тебя там не было. У него… у него… у него откололся его маленький рог, Сэм! — Его голос поднялся на октаву, и руки вцепились в руль: он вдруг снова почувствовал жалость к единорожку. — Похоже, это было травмирующее событие, — сказал Кастиэль. — Я постарался помочь Дину, чем смог. Но, Дин, насчет танцев, которые посоветовали тебе путешественники во времени. Это меня немного беспокоит. Это может означать… что ты должен уделять больше внимания тому, что приносит тебе радость. — Или, Кас, может быть, это ты должен уделять больше внимания тому, что приносит тебе радость, а? — не удержался Дин. — Может быть, послание было для тебя. Может быть, ангел Траволта пытался сообщить тебе, ангелу Кастиэлю, что ты должен получать больше удовольствия от жизни. Танцевать, фигурально выражаясь. Кас молчал несколько секунд. Дин бросил на него взгляд в зеркало заднего вида и к своему удивлению заметил, что вид у Каса был весьма потрясенный. Он смотрел вниз, явно чрезвычайно встревоженный. — Сомневаюсь, что это верно, — сказал он наконец тихо. — Я не должен… танцевать. Не должен. Я… не должен танцевать никогда. Что? Настроение в машине вдруг помрачнело, и Сэм сказал: — Кас, мы просто прикалывались над тобой. Это была просто музыка. Просто слова из песен семидесятых. — Ему было явно стыдно: в его голосе звучало сожаление за то, что он так разыграл Кастиэля, и он сознался: — Я нашел для Дина кое-какую старую музыку и оставил в его комнате в качестве шутки, и Дин ее потом слушал по пьяни. Вот и все. Никаких путешественников во времени. И парень в белом — это просто актер из фильма, к которому музыка. Я нашел картонную фигуру из фильма в тот же день на другом блошином рынке, просто по совпадению, и подумал, что выйдет смешно. — Голос у Сэма теперь был искренне виноватый. — Вот и все, что было, Кас. Прости. Но Кас был совершенно не тронут этим откровением. Он спокойно сказал: — Раз Дин услышал что-то значительное в текстах песен, Сэм, может быть, ты нашел эту музыку не просто так. И не кажется ли тебе невероятным совпадением, что и мужчину в белом ты нашел в тот же самый день? В жизни не так много совпадений, Сэм. Дин и Сэм в удивлении переглянулись. — Подумай об этом, — добавил Кастиэль. И исчез. Сэм посмотрел на Дина. — Сам не верю, что говорю это, но я и правда был немного потрясен, когда нашел фигуру Траволты. Это было даже не на том рынке, где нашлась кассета. — То есть… Ты хочешь сказать… ангел Траволта и впрямь считает, что мне нужно больше оргазмов? Они оба расхохотались, после чего Сэм сказал: — Не знаю, Дин, вся наша жизнь — такое безумие, что я не удивлюсь, если всевышние силы науськали Bee Gees спеть определенные слова, только чтоб мы услышали их тридцать лет спустя. Какая там песня тебя особенно проняла? К своему большому удивлению, Дин услышал, как из его рта тут же вылетело признание: — «Если недоступен ты». Сэм только посмотрел на него. Дин поспешно потянулся к магнитоле и включил радио. И из динамиков запели Bee Gees: «Ты должен ТАНЦЕЕЕ-ВАТЬ, ДА! Ты должен ТАНЦЕЕЕ-ВАТЬ!» Братья сидели, оцепенев, пока припев повторялся несколько раз: «Ты должен ТАНЦЕЕЕ-ВАТЬ, ДА! Ты должен ТАНЦЕЕЕ-ВАТЬ!» Песня закончилась. Сэм медленно наклонился и выключил радио. Они посидели в тишине еще несколько секунд. — Я никогда уже не смогу смеяться над диско, да? — спросил Дин. — Хочешь знать, что я думаю? — ответил Сэм. — Знаешь, что, я думаю, нам надо делать? — Э… танцевать? — Танцевать, черт побери, вот что я думаю.***
Когда они вернулись в бункер, Дин выждал, как ему казалось, не вызывающие подозрений сорок пять минут, прежде чем спросить, совершенно невзначай: — Так, эй, Сэм, а где та книга? Та книга об ангелах? Сэм бросил на него подозрительно нечитаемый взгляд, жестом позвал Дина за собой и провел его в самое дальнее помещение архива, к наваленным заметкам, где Дин нашел брата спящим несколько дней назад. Ни сказав ни слова, Сэм передал ему толстую книгу в кожаном переплете. Дин посмотрел на обложку:Физиология ангелов С заметками о поведении и дополнительными наблюдениями Кнут Шмидт-Нильсен
Книга была уклеена десятками цветных клейких бумажек, торчавших между страниц. — Ничего, если я, э… позаимствую ее ненадолго? — попросил Дин. Совсем невзначай. — Да на здоровье, — ответил Сэм. Он сел к своим заметкам. — Мне надо дело изучать, Дин. Бери книгу на сколько хочешь, только не пролей на нее Джек Дэниелз. Дин мог почитать ее и рядом с Сэмом. Но Сэм, похоже, не был настроен общаться: он только вставил в уши наушники и прибавил громкость Леди Гаги, или какую там дрянь он слушал. И Дину все равно хотелось заняться книгой в уединении. Так что он отправился обратно к себе. Книга была из очень подробных: с гораздо большим количеством информации, чем Дин способен был усвоить за один вечер, но он начал пролистывать главы, надеясь хотя бы найти то, что Кас так не хотел им показывать. На самом деле, книга оказалась довольно интересной. Там был целый раздел о небесном могуществе, которое наделяло ангелов возможностями и по поводу которого Дин давно любопытствовал. Дин даже попытался прочитать эту главу и изучить поистине путаную иллюстрацию пятимерной природы крыльев. Все это оставило у него лишь смутное ощущение, что крылья иногда могли функционировать как замысловатые солнечные батареи. Он оставил эту часть и перешел к главе об анатомии крыльев, где была шикарная черно-белая ручная иллюстрация ангельских крыльев, которая тут же захватила Дина. С крупномасштабным изображением этих изумительных маленьких крылышек. Крылышки действительно назывались «алула», и, если верить старине Кнуту Шмидт-Нильсену, были «полнофункциональными аэродинамическими крыльями», а также «высокочувствительными органами осязания». Сэм пометил этот абзац ярко-желтой клейкой бумажкой. И в этот момент Дин понял, что все наиболее интересные крупицы информации в книге — о благодати, об ангельском могуществе, об оболочках, о боевых способностях — уже были помечены желтыми бумажками Сэма. Как только Дин это сообразил, он стал пролистывать книгу сразу к страницам с бумажками. Следующая бумажка была приклеена в главе под названием «О перьях и полете». А именно на абзаце, где Дин прочитал: Как и для любых летающих существ, для ангелов критично содержать перья в порядке. Большинство ангелов сами чистят собственные перья, но области на голове, и в особенности на затылке, представляют определенную трудность. Ангелы, являющиеся близкими товарищами, могут содействовать друг другу в уходе за этой областью. Однако автору довелось узнать, что касание в этой области ангелы воспринимают отнюдь не легкомысленно. Когда один ангел ухаживает таким образом за другим ангелом, это признак глубокой привязанности, уважения и доверия. Если у ангела есть основания полагать, что касание неискренно или в него не вложен смысл, он немедленно отстранится. О… то объятие. Тот момент, когда Дин обнял Каса. И только хотел коснуться его волос… а Кас отскочил, словно его ударило электрошоком. Отшатнулся, отступил, глядя в пол. Если у ангела есть основания полагать, что касание неискренно или в него не вложен смысл… Дин поразмыслил над этим, глядя в пространство в направлении красной лава-лампы. В конце концов он пролистал книгу к следующей клейкой бумажке, отмечавшей абзац под заголовком «Линька». Там было написано: Все ангелы линяют — то есть отращивают новые перья — раз в год. Это болезненный и преисполненный риска процесс, так как в двухнедельный период линьки ангел не способен летать. Автор имел возможность проконсультироваться по этому вопросу у серафима с Небес, и серафим сообщил, что среди ангелов принято приглашать близкого партнера для помощи во время линьки. Обычно за этим ангел обращается к своему самому доверенному другу. Серафим также сообщил, что ангел, отрезанный от своих райских собратьев, сталкивается с немалым риском, если пытается пережить линьку в одиночестве. Как выяснилось, одинокие ангелы нередко погибают во время линьки. Кас никогда об этом не упоминал. Кас был отрезан от Рая уже несколько лет. Отрезан от своих «райских собратьев». И никогда ни слова не говорил Дину о «линьке». Они целый год провели вместе в Чистилище — все время вдвоем, и Кас не «линял». Нет, секундочку… Кас же исчез в первые несколько недель в Чистилище. В самом начале. И, когда Дин наконец нашел его, был такой уставший и потрепанный. И рассказал какую-то странную байку о том, как он оставил Дина одного, потому что так для Дина было «безопаснее»… Это сразу показалось какой-то бессмыслицей. И не давало Дину покоя с тех пор. Дин посмотрел на последнюю фразу снова: одинокие ангелы нередко погибают во время линьки. …и закрыл книгу на время, чтобы подумать. Со временем он снова возобновил чтение. Предпоследняя бумажка была приклеена в главе «Наблюдения о поведении». Дин прочел: Некоторые считают, что ангелы не испытывают эмоций — что они лишь орудия Господа. Автор с этим не согласен. Серафим, выступивший консультантом для этого текста, утверждал весьма настойчиво, что ангелы испытывают эмоции, и часто очень сильные. Обратное впечатление складывается у людей главным образом потому, что ангелы не выражают эмоции так, как люди. Но догадаться о них можно. Например, ангел, захваченный крайне сильной эмоцией, может потерять контроль над оболочкой. Также об эмоциях можно судить по крыльям ангела, если крылья видимы: там, где человек улыбнулся бы, ангел может распушить перья. Где человек заплакал бы, крылья ангела инстинктивно поникают. Расстроенный ангел часто даже чувствует неуверенность в способности летать и посему инстинктивно удаляется в место уединения, переставая отвечать на молитвы и попытки связаться с ним. Мы, люди, неверно интерпретируем это поведение и ошибочно заключаем, что ангел ничего не чувствует. Последняя бумажка была приклеена в самом конце книги. Там, где были благодарности. Дин почти пропустил ее, так как в голове у него роилось много других мыслей. Но Сэм зачем-то отметил и это место, и Дин просмотрел страницу. Сверху был длинный скучный абзац про жену Шмидт-Нильсена, его детей, издателя, редактора, корректора и так далее, а потом, в самом конце, значилось: Автор от души благодарит медиума Шелу О’Коннор, которая смогла связаться с несколькими духами из других сфер, согласившимися ответить на некоторые вопросы. И особая признательность серафиму Кастиэлю, который, практически единственный из всех серафимов, с кем мы связались, оказался дружелюбно настроен к людям и согласился с нами пообщаться, проявив, наверное, не меньшую любознательность в отношении людей, чем мы — в отношении серафимов. В нескольких содержательных беседах серафим Кастиэль разъяснил для нас многие аспекты ангельской физиологии и поведения, которые иначе оставались бы трудными для постижения.***
С Дина было довольно. Он захлопнул книгу, встал и закрыл глаза. Ему пришлось заставить себя успокоиться, чтобы вообще быть в состоянии молиться, но наконец он смог произнести достаточно уравновешенно: — Кас. Кастиэль. Мне все равно, как низко волочатся твои крылья. Или насколько ты там неуверен в способности летать. Тащи сюда свой несчастный зад и объясни мне, что, черт возьми, происходит! Ничего не произошло. Дин сделал вдох. — Кас. Ты мне должен. Сам знаешь. Хлоп-хлоп.