Ненависть! Ненависть! Ненависть! Ко врагам моего народа! Ненависть! Ненависть! Ненависть! К ним, поправшим мою свободу! Ненависть! Ненависть! Ненависть! Их костей на зубах осколки! Ненависть! Ненависть! Ненависть! Живёт в моей шкуре волка! Ненависть! Ненависть! Ненависть! К ним, лишившим меня идеалов! Ненависть! Ненависть! Ненависть! Пусть улыбка станет оскалом! Ненависть! Ненависть Ненависть! Поцелуй пусть будет укусом! Ненависть! Ненависть! Ненависть! На губах кровавым вкусом.
– Что за дебильная песня? – подумал я. Но она отлично подходила под моё настроение. Я ненавидел Рихарда и всех этих людей вокруг, отнявших у меня Пауля. На пути мне попался наш менеджер Том, и он предложил мне выпить. Я заказал колы с коньяком, выпил и снова посмотрел в сторону Пауля. Он жался к Рихарду, положившему руку ему на плечо. Девушки продолжали петь:Ненависть! Ненависть! Ненависть! Это чувство нашего века! Ненависть! Ненависть! Ненависть! Хочу быть плохим человеком!
Вокалистка надела гитаристке на шею ошейник с поводком и отвесила той подзатыльник, заставляя встать на четвереньки. Эти плагиатчицы воровали все наши идеи! Мне всё же удалось пройти к столику, где сидел Пауль, но между мной и ним находилось несколько человек, которые болтали с ним и отвлекали его внимание. Внезапно я заметил, что группа уже закончила выступление, и они устремились ко мне, сев рядом и призывно хихикая, одна даже разместилась у меня на коленях и надела мне на голову фуражку СС. Я снял её и надел на голову Паулю. Рихард засмеялся и натянул фуражку ему на глаза. Пауль так и сидел, тогда вокалистка разделась догола и встала раком на столе, виляя бёдрами. Я подумал, что с таким подходом к промоушну они никогда не прославятся. Она перевернулась и вылила на себя коктейль, тогда гитаристка залезла на стол, легла сверху и начала его слизывать. Оставшаяся часть группы поддерживала их одобрительными возгласами. Они так орали и смеялись, что полностью отвлекли на себя моё внимание, и я не заметил, что Пауль с Рихардом уже ушли. Девчонки взяли на баре взбитые сливки и принялись обмазывать друг друга. Видимо, я был им уже не нужен. Я встал и пошёл в сторону наших номеров. В коридоре я заметил, что Пауль и Рихард целуются у двери, фуражка была уже на голове Рихарда, и он утащил маленького гитариста в номер. Мне было больше нечего делать, я ушёл к себе. Я жил в номере с Олли, который угощал меня зелёным чаем и рассказывал о Кришне. В его рассказах я ничего не понимал, и слушал его, как слушал бы чиллаут-музыку. Перед сном он садился в позу лотоса и читал мантру на чётках. Это звучало, как жужжание пчелы, и я засыпал под этот звук. Но в ту ночь мы спали в соседнем номере с Тиллем и Флаке. Стоило мне прикрыть глаза в блаженной дремоте, как из соседней комнаты послышались удары, шлепки и громкие крики. Я несколько раз просыпался от них. Пришлось пойти к ним в комнату. Мне открыл Флаке, он был весь в чёрном латексе, а Тилль стоял посреди комнаты на четвереньках, с кляпом во рту. – Мы репетируем новый номер! – сказал мне с порога Флаке. – Это классно, ребята, но зачем репетировать ночью, я пытаюсь спать. – Кто сказал, что ночью нужно спать? – парировал Флаке – Ночь для других, более интересных дел! Может, присоединишься? У меня есть идея для клипа, где тебя можно переодеть в женскую одежду. – Можно попробовать, но не сегодня, – ответил я – Я жаворонок, а не сова. – А я вообще, археоптерикс! – ответил Флаке – Ладно, уговорил, будем потише. Я повернулся и пошёл обратно, всё ещё недоумевая, зачем репетировать посреди ночи. Напротив двери моего номера стоял Пауль. Наши комнаты располагались над холлом отеля, и он облокотился на перила, смотря куда-то вниз. Не знаю, что он там выглядывал, ведь было темно. Зато мне хорошо было видно его задницу. Я подошёл и обнял его сзади, кусая за плечо. Пауль прогнулся в пояснице, подставляя мне шею. Он тёрся задом о мою промежность. Я повернул его к себе лицом и поцеловал. Так долго я мечтал об этом поцелуе, но теперь весь кайф портили ревность и обида. – Даю тебе 24 часа, чтобы заняться со мной сексом, иначе твой перекачанный свиной окорочок всё узнает! – сказал я. – Нет! Пожалуйста, не надо! Не говори ему! – с театрально-наделанным ужасом в голосе произнёс Пауль. Уголки его губ дрожали, но он старался не улыбаться – Я готов сделать всё, что пожелаешь! Прямо сейчас! Жаль, что его нельзя было вести в наш номер. Олли уже помолился своим богам и лёг спать. – Нет, завтра днём! – ответил я – Я жаворонок, а не сова. – Археоптерикс ты, вот ты кто... – процедил мне в спину недовольный Пауль, пока я заходил в свой номер. Второй раз за десять минут я слышал эту шутку про археоптерикса. Они что все, сговорились? И в чём, вообще, юмор в этой шутке? Я так заморочился с этими мыслями, что даже ненадолго перестал мучиться от страсти к Паулю и уснул. В полдень следующего дня я сидел в холле отеля и смотрел на рыбок. Наверху показались Пауль и Рихард, они о чём-то говорили, при этом, Пауль хохотал, запрокидывая голову и демонстрируя беззащитно оголённую шею. Я снова уставился в аквариум и начал повторять в голове мантру, которой меня научил Олли – он говорил, что она успокаивает. Тут Рихард спустился по лестнице и направился в сторону выхода из отеля. Интересно, куда он его отправил, за продуктами, что-ль? Пауль облокотился на перила и смотрел на меня. Я ответил на его взгляд, тогда он развернулся и, виляя бёдрами зашёл в свой номер. Пару минут я ещё посидел в холле, убедившись, что никто не смотрит на меня, потом медленно пошёл в сторону комнаты Ландерса, но не напрямую, а окольным путём. Дверь была открыта, я запер её за собой. Ландерс лежал на кровати. Я вплыл в его объятья, как нож в расплавленное масло. Он был такой мягкий, такой податливый, такой послушный и таял в моих руках. Я чувствовал, что нет такого моего желания, которое он бы не исполнил сейчас. Он стонал, когда я целовал его, засовывая свой язык глубоко ему в рот. Он запустил руки мне в штаны сзади, царапая мои ягодицы и заставляя меня тереться членом о его промежность. «Сколько у нас времени?» – спросил я, снимая футболку. «Часа два-три точно», – ответил Ландерс. Я прикинул, что за два часа успею оттрахать его раз пять подряд, хоть этого мне будет мало. Внезапно в дверь постучали. «Солнце, ты чего заперся?» – раздался голос Рихарда. Ландерс спрятал меня на балконе. Зашёл Рихард и кинул на тумбочку блок сигарет. – Эти подростки-журналисты, с которыми мы познакомились вчера, ещё совсем дети, – сказал он – Додумался же ты согласиться на интервью. В холле меня поймал Том и сказал, что всё отменяется, потому что у этой школоты сломалась камера. Я сходил в магазин за сигаретами и вернулся. Пойду на балкон покурю. – Нет, иди ко мне, mein schatz! – промурлыкал Пауль, увлекая его на постель. – Как ты быстро соскучился по мне, – сказал Рихард – Ммм... у тебя уже стоит... – Да, сходи в душ и приходи ко мне! – произнёс Пауль. Рихард ушёл в ванную, Пауль вышел на балкон и отдал мне мою футболку. Я быстро вышел из номера. – Прости, что так получилось, – произнёс он, закрывая за мной дверь. Я вернулся в свой номер, он был пустой. Олли пошёл куда-то гулять. Можно было привести сюда Пауля, но он был занят Рихардом. Я заметил, что вместе с моей он отдал мне и свою футболку, которая пахла им. Захотелось вызвать Круспе на откровенный разговор. Но что бы я ему сказал? Чего доброго, развалил бы группу. Нет, всё же творчество было на первом месте для меня, я не должен был идти на поводу у этой больной любви. После этого случая мне хотелось забыть про этого мерзавца Пауля и общаться с ним только по работе. Мы поехали на опен-эйр фестиваль, где был запланирован наш концерт. Всюду были безумные панки, Пауль гулял с цветочной гирляндой на шее, которую ему подарили местные кришнаиты. На сцене снова выступала та группа из одних девушек, которые обливались коктейлями на афтепати. Оказывается, они назывались «Девиантные девицы». Не знаю, кто сочинял эти гениальные, в кавычках, тексты их песен, но меня снова взяло за живое:Я люблю тебя, я ебу тебя Все мечты и желания лишь для тебя Я люблю тебя, я ебу тебя Все мечты и желания лишь для тебя Похотливая моя красавица, Что не сделаешь, всё тебе нравится Посылай, любовь ты моя, на хуй всех Я один хочу быть тем, кто тебя трахает Такая близкая ты и далёкая, Такая нежная ты и жестокая Отпусти меня, моя зараза ты Лярва ты моя зеленоглазая
Я стал вспоминать, какого цвета глаза у Пауля. Все считали, что они карие, но, если вглядываться, особенно сразу после поцелуя, они мерцали зелёным. Внезапно я снова испытал неконтролируемое желание подойти к нему. Я купил ему пива, чтобы был повод и подошёл к этой заразе. В этот момент рядом появился Рихард со стаканом пива для него, только тёмного. – Не знал, что тебе больше нравится тёмное, – сказал я. – Мне нравятся оба одинаково, – ответил Пауль, морща нос. Неподалёку была выставка мотоциклов, и Рихард направился туда. Организатору выставки было лестно, что его товаром интересуются музыканты группы Rammstein. Он был не против того, чтобы мы покатались на его мотоциклах. Я предложил Рихарду скататься наперегонки. Он классно смотрелся на мотоцикле, но катался хуже, чем я. Пока мы ехали «до того дерева», он скатился в кювет, я приехал до цели первым и первым вернулся к Ландерсу. Моя лярва надела мне на шею свою цветочную гирлянду. Вернувшись из тура, я имел только одну цель – трахнуть этого мерзавца. Меня никто ещё не водил за нос так долго. Я ростом два метра, атлетического телосложения, а бабы говорили, что у меня киношные черты лица, и теперь, меня френдзонил какой-то кокетливый малявка, похожий на накуренного дельфина. Пришлось решиться и прийти к нему домой. Я был идиотом тогда и не понимал, что я уже влюблённый раб у его ног, поэтому, старался находить в нём какие-то недостатки. Чем больше недостатков я находил в нём, тем больше его любил. Ландерс стоял в дверях и смотрел на меня своим фирменным взглядом падшего ангела на расслабоне. «Почему ты без цветов?» – спросил он. Вообще-то, я был с цветами – сорвал по пути ветку сирени. Он взял её, кинул куда-то на пол себе через плечо и обвил меня руками, целуя, как в последний раз. Наконец-то, я дорвался до его тела. – Как я истосковался по тебе... – прошептал он, кусая мои губы. На руках я отнёс его в спальню. – Объясни мне наконец, как ты ко мне относишься, – потребовал я у него. Он лежал подо мной, расслабленно раскинувшись на кровати. Мне хотелось провести языком по морщинкам на его щеках. – Я люблю тебя, Кристоф, – нежно ответил он. – И давно? – Я полюбил тебя с первого взгляда. Сейчас я не понимаю, как я мог воспринимать это всерьёз, но тогда его слова сводили меня с ума, и я верил ему. Я снова нежно поцеловал объект моих желаний и начал его раздевать. Он прогнулся в пояснице, позволяя снять с себя майку и остальную одежду, которая была совершенно ему не нужна. Покрывая его тело поцелуями и слегка кусая я скользил всё ниже – мне хотелось взять в рот его член, но было немного стыдно, тем более, что я никогда раньше этого не делал. Он помог мне, запустив ладонь мне в волосы и направив мою голову. Я провёл языком по его эрегированному органу, глядя ему в глаза, тогда он приоткрыл большим пальцем мой рот и заставил меня сосать его член, который истекал смазкой. Он придерживал меня за затылок, периодически то входя глубоко в горло, то заставляя лизать головку. «Разденься», – сказал он. Я подчинился, тогда он лёг валетом и тоже начал отсасывать мне, что у него получалось очень классно. Я уже был готов кончить, почти забыв, в чём моя цель. – Пауль, ты отвлекаешь моё внимание, – сказал я – Ты же знаешь, чего я хочу. Я перевернул его спиной наверх и собрался уже овладеть моим красавчиком. – Дуум... у тебя такой большой, порастягивай меня, пожалуйста! – выдохнул Ландерс – И возьми смазку в тумбочке. Я смазал палец смазкой и засунул в его нежную попочку. – Боишься? – спросил я. – Конечно же, да, – ответил он, стоя раком и старательно насаживаясь на мой палец. – Поэтому бегал от меня? – спросил я – Боялся, что я тебя порву? – Нет, я давно мечтал о том, чтобы ты порвал меня, – отозвался этот маленький хулиган. Я смазал член смазкой и резко вошёл в него на всю длину. Хотелось ощутить полное обладание его телом. Он застонал, выгнувшись в пояснице и начал подмахивать мне. Я притянул его голову сзади за волосы и заметил, что уголки его губ снова дрожат в самодовольной улыбке. – Больно? – спросил я, проводя рукой по его шее. – Да – Если больно, почему ты улыбаешься? Он ответил поцелуем. Мне было легко целовать его в такой позе, потому что я был выше ростом. – Блять, я сейчас кончу – сказал я. Ландерс ответил, что с таким большим членом, как у меня, он кончит без рук – он был так заведён, что ему даже не надо было дрочить себе. Я продолжил его ебать, заставляя признаваться в любви к моему члену, но вскоре он не выдержал, и его тело изогнула волна оргазма. Он упал без сил на кровать, тогда я перевернул его и накончал ему на лицо и грудь. Ему это понравилось. Я ещё не знал, что отдал ему и тело, и свою душу, поэтому расслабленно лёг рядом. – Всё в порядке? Тебя что-то тревожит? – спросил Ландерс после того, как сходил в ванную. В расслабленном состоянии моё лицо всегда было печальным, и я не удивился этому вопросу. – В чём прикол в шутке про археоптерикса? – спросил я. – А, да ты об этом... – отозвался он – Да там нет никакого сложного прикола. Просто, жаворонок рано просыпается и всё успевает, сова встаёт поздно, и вынуждена доделывать все дела вечером, зато высыпается, а несчастный археоптерикс не высыпается, ничего не успевает, только бегает везде с охреневшим видом и орёт. – И всё? Я мог бы сам до этого догадаться. Почему до меня всё так долго доходит? – Ты флегматик, Дум, и ко всему приходишь в своём ритме... – Ты намекаешь на то, что я тупой? – Нет. Вот Рихард ярко выраженный холерик, но тоже медленно въезжает в некоторые нюансы... – Не говори при мне про своего Рихарда! – произнёс я – И скажи ему уже прямо, что между вами всё кончено! – Зачем мне это говорить? – отозвался Пауль – Я люблю Рихарда... – Ты сказал, что любишь меня! – Я люблю вас обоих, – ответил мой мучитель – Я полиамори. – Что это значит? – Ну, наверное, что у нас немного разное понимание любви... Мне не хотелось дальше слушать. Я отвесил ему пощёчину, оделся и вышел из квартиры. Так я окончательно влюбился Пауля Ландерса.