my king

      Когда в королевских покоях устанавливают огромное, практически занимающее половину стены зеркало, подаренное каким-то королём в результате удачных переговоров, у Чонгука внутри что-то переворачивается. И его мысли внезапно полностью концентрируются на том, что будет, если Чимин его возьмёт сзади прямо возле зеркала? И Чон понимает, что такая поза довольно унизительная для королевского омеги, ведь так имеют только лишь потаскух, но он и Чимин всё равно смогут смотреть друг другу в глаза, пускай и через зеркало, значит, поза уже не такая позорная. Однако у Чонгука также появится возможность наблюдать за своим выражением лица, когда Чимин входит в него, двигается, попадая прямо по заветной точке. И Чону становится плохо от этих мыслей, точнее по-хорошему плохо… Смазка начинает обильно выделяться, а Чонгуку остаётся только лишь постыдно совать в себя пальцы, прямо напротив этого самого зеркала, потому что Чимин сейчас занят.       У Пака накопилось много дел, связанных с бумажной волокитой, поэтому альфа пропадал уже дня три в своём кабинете, только лишь на ночь приходя к спящему Чонгуку и обнимая его со спины. И омеге этого было мало, но он понимал, что всё-таки на Чимине держится благополучие целого государства, миллионного населения, поэтому нужно жертвовать своим комфортом и откладывать в долгий ящик свои желания.       Чонгук быстро раздевается, освобождаясь от мешающей в данный момент одежды. Ещё немного и смазка, начавшая выделяться из-за влажных фантазий, запачкала бы ткань дорогих брюк. Омега стелет возле зеркала покрывало, а затем садится на него, немного расставляя свои ноги. Чонгук несколько секунд смотрит на своё отражение в зеркале, осознавая, что, кажется, докатился до ручки в своих желаниях. Но только вот, омега ничего не мог с собой поделать. Молодой организм постоянно требовал разрядки, а традиционное занятие любовью на кровати в позе, в которой альфа подминает под себя омегу, словно свою добычу, уже порядком наскучила. В принципе, такую практику Чонгук и Чимин оставили ещё на своих ранних попытках интимного опыта. Если они всё-таки наслаждались телами друг друга на кровати, то Чон всегда седлал крепкие бёдра Пака, объезжая его, устанавливая нужный темп и регулируя ситуацию. Чонгуку, если честно, и вправду слишком сильно нравилось чувствовать своё доминирование, а Пак обычно спускал ему всё с рук. Ведь доминирование доминированием, но против природы не пойдёшь, и иногда Чону всё-таки хотелось, чтобы о нём позаботились, возможно, даже подмяли под себя.       Чонгук аккуратно проводит ладонями по успевшим напрячься соскам, слегка поддевая кончики горошин пальцами, тем самым дразня их. По телу проходит лёгкая волна наслаждения. И Чонгук смотрит на своё выражение лица, его глаза немного закатанные от эйфории, но понимает, что это не то. Без Чимина не так. Без Чимина и смотреть на себя через зеркало не хочется. Всё-таки Чонгук не до такой степени извращенец, чтобы мастурбировать на самого себя.       Чон прикрывает глаза, продолжает медленно оглаживать свою грудь, потому что напряжение нужно снять, тело уже соскучилось по разрядке. И Чонгук может её подарить только лишь сам, ведь Чимин сейчас занят, а тревожить занятого альфу по такому пустяку совершенно не хочется. Чон вспоминает свой подарок на день рождения Пака, как он шептал, что при самоудовлетворении мечтает только лишь о своём альфе. И это так. Сейчас оглаживая свои соски, чувствуя, как между ног начинает постепенно мокреть, Чонгук думает только лишь о Чимине, только лишь о том, как умело тот обращается со своими руками, что даже замашки омеги, касающиеся доминирования, мгновенно пропадают. Каким бы независимым, самодостаточным не строил себя Чонгук, только лишь рядом с Чимином он чувствует себя в безопасности.       Чонгук проводит ладонью по животу, спускается к паху, слегка касается своего напрягшегося аккуратного члена, а затем разводит ноги шире и нащупывает мокрый вход. Чон недолго думает проникает без затруднения в себя одной фалангой, осознавая, что пальцы Чимина и вправду лучше: они толще, заполняют полностью и действуют умело. Но сейчас рядом нет Пака, а кончить хочется безумно сильно, поэтому придётся понадеяться на собственное мастерство.       Дыхание омеги постепенно начинает затрудняться, а внизу живота скапливается приятный ком возбуждения. Чонгук думает только лишь о Паке, представляет, что его трогает именно альфа. И так и вправду получается настроиться на нужный лад, то есть очистить свой разум от посторонних мыслей, окунуться в омут наслаждения.       Когда Чонгук всё-таки находит простату, попадая по ней, он протяжно стонет:       — Чимин!..       И перед глазами начинает мутнеть, а все чувства Чонгука ещё более явно концентрируются на воображении, что его касается Пак, а он не постыдно мастурбирует возле зеркала. И Чонгук краем мысли думает о том, что будет, если в покои зайдёт прислуга и увидит, чем занимается королевский омега? Чон тогда, наверное, сгорит со стыда. Но сейчас он снова пытается полностью отдаться в путы наслаждения, забыв о возможных исходах своей шалости.       Чонгук выгибается, ложится на постеленное на полу покрывало, немного подгибает ноги, разводя их, чтобы было удобнее касаться себя. Чон медленно ведёт кончиками пальцев по соскам, спускается к животу и снова поднимается, поддевает горошины. И так продолжает, медленно, спокойно. Чонгук не любит спешить во время своих ласк. Тем более, к чему это? У него ещё большая часть дня впереди, и нужно хоть как-то занять себя, ведь Чимин вернётся в покои только ближе к ночи и максимум одарит омегу коротким поцелуем в скулу.       Чон продолжает аккуратно толкаться во вход одним пальцем, слегка задевая простату и думая о том, сможет ли он кончить от такого неторопливого темпа? Чонгук хочет подарить себе, как можно больше наслаждения. Чон хочет, чтобы этот оргазм был самым желанным и продолжительным.       Чонгук ярко представляет, что его растягивает сам Пак, также нежно, аккуратно. Чимин в такие моменты обычно покрывает бёдра омеги лёгкими, успокаивающими поцелуями, и Чон просто утопает в нежности. Чонгук внезапно выгибается, когда в очередной раз чётко попадает по простате.       — Чимин-а… ах, — Чонгук прикусывает свою губу, начинает немного ускорять темп, желая побыстрее кончить, потому что всё равно ощущения не те. Чонгуку не хватает Чимина. Его пальцев, его прикосновений, его поцелуев, в конце концов, его члена внутри.       — Гуки… — Чонгук слышит краем сознания чужой приятный голос и думает, что ему уже чудится, ведь нередко у омеги такое случалось, что он слишком глубоко опускался в мир своих фантазий. Чон добавляет второй палец, начиная точно попадать по простате, чувствуя скорую, приближающуюся разрядку. — Малыш…       И Чонгук открывает глаза, сразу же встречается взглядом с чиминовым и чувствует, как к щекам приливает стыдливый румянец. Омега прекращает свои движения, вынимает пальцы и ощущает слишком сильное смущение и в то же время желание отдаться. Сейчас у Чонгука обоняние обострено, и он каждой клеточкой своего тела чувствует приятный запах вина, который исходит от Пака, и он хочет окунуться в него, слиться воедино. Чонгук хочет почувствовать, как вино разливается внутри него.       — Чимин… пожалуйста, — хнычет Чонгук, прикусывая губу. И ему так хочется бросить сладостное «мой король», но омеге не до игр, которые вовсе сейчас не нужны. Всё его разгорячённое тело желает внимания от альфы. И Чон думает, что это какой-то подарок высших сил, раз уж Пак решил подняться в их покои. — Прошу.       Чимин же медлит, Чонгук думает, что тот сейчас уйдёт, оставит его. Неудовлетворённого. Жаждущего. Тяжело дышащего. Но Пак делает шаг вглубь покоев, начинает расстёгивать рубашку, быстро справляясь с ненавистными пуговицами. И Чонгук удовлетворённо выдыхает, сводит крепче свои ноги, пытаясь немного унять возбуждение. Желание касаться себя полностью пропало, его место заняла жажда ощущать на каждом участке своего тела прикосновения альфы.       Пак откидывает рубашку на кровать, а затем снимает брюки вместе с нижним бельём. И Чонгук может увидеть через зеркало, что Чимин уже немного возбуждён. Сколько Пак смотрел на ублажающего себя Чона? Сейчас, в принципе, это не так важно.       Чонгук же находит в себе силы приподняться, даже немного сесть. Чимин подходит к нему беззвучно, опускается рядом на свои колени. Чонгук это видит через зеркало, и почему-то это зрелище ещё сильнее его заводит.       — Прислуга сказала, что ты отдыхаешь, — наконец-то произносит Пак. — И я думал, что прилягу к тебе, а когда ты проснёшься, то будешь очень рад тому, что я освободился пораньше.       — Я и сейчас рад, — выдавливает из себя Чонгук.       — Ты хочешь заняться любовью напротив зеркала? — шепчет Пак, проводя кончиком носа по шее Чонгука, приятно щекоча. У Чона от этих действий, от голоса Чимина всё тело покрывается приятными мурашки. А ещё вопрос Пака… Чонгук и не думал, что всё получится провернуть так быстро. Он надеялся на то, что ему удастся поднять эту тему, как минимум, через неделю, когда Пак освободится, но, видимо, судьба и вправду любит Чонгука.       — Да, хочу, — выдыхает Чон, признаваясь в своём сокровенном желании.       — Так сильно хочешь… что даже не сдержался и начал без меня, — Чимин немного прикусывает мочку уха омеги, а в голосе его слышится наигранная обида. — Я же говорил, чтобы ты не растягивал себя.       — Я не думал, что ты придёшь… А я так сильно скучал по тебе… — говорит Чонгук, прикусывая губу и выпрямляя свою спину, тем самым становясь для Пака ещё более открытым. И Чонгук следит за выражением лица альфы, тот выглядит спокойным, как и всегда. Но только это ничего не значит, ведь Пак тоже иногда любит поиграть с Чонгуком, конечно, не так сильно, как омега, но всё же…       — И ты решил это сделать напротив зеркала, малыш? — произносит Чимин, и Чонгук чувствует руки Пака на своём теле. Альфа аккуратно оглаживает талию Чона, медленно поднимается к груди, очерчивая рёбра, а затем доходит до сосков, слегка сжимает горошины между своих пальцев. И Чонгук тихо стонет, откидываясь на Чимина. Всё-таки руки Пака были куда лучше его собственных, а также слишком прекрасно чувствовать сзади опору в виде тёплого тела альфы.       — Я решил попробовать нечто новое, — шумно выдыхает Чонгук, Чимин же еле-еле трёт соски кончиками указательных пальцев. — Но без тебя мне не понравилось… Я даже не смотрел на себя-а, — последнее слово Чон стонет, чувствуя, как выделяется очередная порция смазки, а его возбуждение нарастает с каждой секундой.       Чонгуку кажется, что запах вина наполняет всё помещение. Аромат Чимина кружит голову, загоняет все замашки доминирования омеги глубоко внутрь, оставляя только лишь настоящую сущность Чонгука. Без масок. Без желания доказать миру, что он не такой, как другие омеги. Только рядом с Чимином Чонгук может становиться настоящим. Только рядом с Чимином Чонгук может позволять себе вольности любого характера.       — Так и не смотрел на себя? — шепчет Чимин, оставляя короткий поцелуй за ухом омеги. И Чонгук вздрагивает. Пак умело распоряжается всеми козырями, которые у него есть. Чимин знает все эрогенные зоны на теле Чона и пользуется этой информацией, когда хочет потешить свою сущность альфы, показать, кто в их паре по-настоящему доминирует.       — Не смотрел… — шумно выдыхает Чонгук, сжимая свои ладони в кулаки. Сейчас омега хочет жалобно скулить только лишь от поцелуев. Но поцелуи, которые дарит ему Чимин, и вправду самые лучшие, самые приятные, самые желанные. И Чонгука от них всегда не на шутку ведёт.       — А я посмотрел бы на тебя… — шепчет Пак, проводя носом по загривку, вдыхая лёгкий аромат клубники, которым пах омега. Чонгук же нервно сглатывает, прижимается к груди альфы ещё крепче, чувствуя, как внутри всё чуть ли не кипит от возбуждения и желания получить заветные прикосновения к самым сокровенным местам.       — Чимин-а, я хочу тебя в себе, — выдыхает Чонгук, потому что у него совершенно нет желания, чтобы альфа его мучил. Сейчас Чон не настроен на это, он просто хочет наслаждаться прикосновениями Пака. Выгибаться от каждого точного толчка, протяжно выстанывать имя своего супруга. Чёрт. От таких фантазий Чонгуку на стенку хочется лезть, а Чимин самодовольно улыбается, и омега понимает, что, кажется, пришло время платить за все свои шалости. — Хочу видеть в зеркале, как ты берёшь меня.       — Иногда я думаю, как я мог упустить тот момент, когда у моего малыша появились совсем не детские желания, — картинно причитает Пак, словно он недоволен такой извращенной особенностью Чонгука, но омега знает правду. В отношениях их обоих всё устраивает.       — Чимин! — внезапно стонет Чонгук, когда Пак в очередной раз сжимает между своих пальцев набухшие сверхчувствительные соски. — Я хочу тебя прямо сейчас.       — Нужно только лишь потерпеть, и тогда ты получишь своё, малыш, — шёпот Чимина горячий, даже обжигающий. И Чонгук скулит, вспоминая, как он уже говорил эту фразу альфе. Видимо, Пак решил отыграться за свои мучения.       — Но Чимин… пожалуйста, — просит Чонгук. — Не нужно издеваться надо мной, — омега надеется, что Пак сжалится над ним, ведь он всегда его бережёт, исполняет любую просьбу, носится, как с самым ценным, что у него есть.       — Тебе понравится, Гуки, я уверен, — говорит Пак, а Чонгук через зеркало видит ухмылку альфы и понимает, что видимо и вправду пришёл его черёд расплачиваться за свои игры. И Чон понимает, что не выдержит, потому что выдержки у омеги нет никакой. Он привык получать всё и сразу без ожидания. Однако этот оргазм, видимо, придётся умолять, выпрашивать, потому что Чимин выглядит непреклонным, таким властным. И у Чонгука от этого внутри вся омежья сущность трепещет, желая полностью отдаться под чужой контроль. И Чон хотел бы воспротивиться, но сейчас он явно не в том положении.       Пак начинает покрывать поцелуями шею, немного засасывая кожу. И у Чонгука от каждого поцелуя проходит приятная волна наслаждения. Губы у Чимина мягкие, самые желанные.       — Такой красивый и только для меня, — выдыхает Чимин, а затем начинает выцеловывать метку, и Чонгук не сдерживается, стонет, выгибается в спине и чувствует прижавшийся к пояснице вставший член Пака. И у омеги всё внутри замирает, а затем в голове начинает кричать только лишь одно желание: насадиться на член альфы, подарив себе долгожданное удовольствие. Однако Чимин не позволит. В этом омега уверен.       — Чимин, пожалуйста, прошу быстрее, — умоляет Чонгук, надеясь, что его просьбы всё-таки будут услышаны. И Чон видит через зеркало, что выглядит он слишком растрепанным, запыхавшимся, а Пак, по факту, ничего с ним такого не сделал. У Чонгука нет течки, но феромоны альфы слишком сильно на него влияют. И впервые Чон осознаёт, что у него нет совершенно никакого контроля над Чимином. Альфа сам позволяет себя контролировать, радуя самодовольство омеги.       — Какой нетерпеливый малыш, — хмыкает Пак, продолжая целовать метку. — Тебя нужно научить выдержке, Гуки, а то совсем нет её. Знаешь… оргазмы станут ярче, — выдыхает Пак, а Чонгуку хочется сказать, что любой оргазм, полученный из-за альфы, самый яркий, самый прекрасный, но Чонгук не может собраться, чтобы вымолвить из себя хоть что-то членораздельное. Все попытки заканчиваются тихими стонами и всхлипами. — Вот, я могу выдержать любую твою пытку, а ты даже с поцелуями не справляешься.       И Чимин прав. Пак может выдержать всё. Абсолютно. Чонгук же не может противостоять нежным поцелуям, потому что именно они действуют на него слишком расслабляюще, под их влиянием Чон превращается в беззащитного омегу, который желает только лишь заботы и внимания к себе. И Пак этим всегда успешно пользуется.       — Чимин… — обречённо выдыхает Чонгук, чувствуя аккуратные поцелуи на лопатках. Альфа никуда не собирается спешить. Чон уверен, что его сейчас тоже хотят, но только вот Чимин сможет сдержать свои потребности.       — Я так скучал по мягкости твоей кожи и запаху, — шепчет Пак, покрывая поцелуями каждый позвонок. — Знаешь, мне теперь очень трудно проводить переговоры, когда в голове столько воспоминаний о нашей с тобой шалости… Подданные рассказывают о проблемах, которые их волнуют, а у меня перед глазами застыли картинки, в которых ты растягиваешь себя. Аккуратно скользишь своими пальчиками, стонешь моё имя… — шепчет Чимин. И Чонгук сжимает ладонями свои бёдра, но всё-таки не сдерживается, начинает тихо скулить. В голове же омеги проходят яркие картинки, в которых Пак, наверняка, после переговоров, когда остаётся один, самостоятельно справляется со своим возбуждением: сжимает в ладони свой вставший член, обводит большим пальцем налившуюся головку, томно вздыхая. И Чонгук хочет проклясть всевышние силы, которые наградили его ярким воображением, потому что картинки в голове слишком реальные. А действия Чимина, его поцелуи, прикосновения его ладоней только лишь усугубляют ситуацию.       — Чимин, ты издеваешься? — нервно сглатывает Чонгук. Чон понимает, что если Пак так и продолжит, то он кончит всего лишь от его речей, поцелуев и своего воображения.       — Нет, что ты, Гуки, — тянет Чимин. — Это по твоей части. Я же просто рассказываю свои впечатления, — альфа оставляет парочку поцелуев на локтях омеги. — Мне теперь очень тяжело устраивать приёмы, вот думаю даже сменить интерьер, как считаешь?       — Хорошая идея, — дрожащим голосом отвечает Чонгук. Он так мечтал заняться любовью перед зеркалом, сейчас же во время прелюдии омега даже глаза свои открыть не может, потому что если откроет, то кончит от всего этого зрелища.       — Можешь наклониться и выпятить свою попку, малыш? — ласково шепчет Чимин, оглаживая бока омеги, а Чонгук после этих слов чуть ли щёку себе не прокусывает. Неужели он дождался? Неужели Чимин решил сжалиться над ним? Неужели его короткая, но достаточно мучительная пытка закончилась?       Чонгук послушно выгибается, упирается ладонями в пол, а сам наконец-то смотрит в зеркало. Сейчас Чимин будет его растягивать, и омега должен видеть весь этот процесс. И Чонгук клянётся себе, что вытерпит, потому что кончить ему хочется только лишь с членом альфы внутри себя.       Чимин наклоняется, и Чонгук чувствует лёгкие поцелуи на своих ягодицах, которые в скором времени перерастают в собственнические укусы. И Чону ничего не остаётся делать, как судорожно дышать. Чимину всегда нравится метить зад омеги, будь то болезненными синяками, багровеющими засосами, а Чонгуку остаётся только лишь терпеть, хотя часто после этого ему некомфортно сидеть.       Чон чувствует, как раскрывают его ягодицы, уже в предвкушении готовится к тому, что сейчас ощутит в себе первый палец альфы, но Пак дразняще проводит между половинками своей ладонью.       — Такой мокрый, — Чонгук видит, как Чимин облизывает свои губы, и омега понимает, что это явно не к добру. Его пытка ещё продолжается.        Чонгук не успевает уследить за действиями альфы, как уже чувствует тёплое прикосновение языка Пака к ложбинке между ягодицами. И, чёрт, это слишком прекрасно. Чонгук поджимает пальцы на ногах. А Чимин медленно ведёт кончиком языка к сжавшемуся колечку мышц, собирая природную смазку.       — Мой милый малыш… такой вкусный, — произносит Пак, отрываясь. А Чонгука прошибает от этих слов. Чимин редко ему делал римминг, но когда это всё-таки случалось, то альфу тянуло на достаточно грязные словечки, и в такие моменты не верилось, что Пак славился поставленной вежливой речью по всему континенту. Хотя, если бы подданные узнали, что вытворяет их король с идеальной репутацией в стенах замка вместе со своим омегой… В принципе, и Паку, и Чону всё равно. Это их личная жизнь, которая совершенно никого не касается.       Чонгук чувствует, как Чимин снова проводит языком по ложбинке между ягодиц, а затем надавливает прямо рядом с входом. И Чонгук громко стонет, чуть ли голос не срывает, чувствует, как по щекам начинают течь слёзы наслаждения, и видит в зеркале, насколько затраханным он выглядит, а Чимин даже и не прикоснулся к нему.       — Ммм… нравится, как ты выглядишь из-за меня? — произносит Пак, оставляя на ягодице очередной укус.       — Д-да, Чимин, пожалуйста, — Чонгук срывается. Он готов умолять Пака, только чтобы тот наконец-то его взял, потому что у омеги всё внутри уже болит, в ожидании желанной разрядки.       Чонгук чувствует, как в его вход скользит чужой язык, он прикусывает губы, чтобы сдерживать слишком громкие стоны. А Чимин не унимается, умело раскрывает его, двигает так точно и метко. И Чонгук чувствует, как ноги его начинают мелко дрожать. И Чону нравится вся это процедура, но только вот сейчас он хочет совсем другого. Член Пака в себе.       — Чимин… — выдыхает Чонгук. — Я хочу тебя… твой член. Кончить от него, а то я не выдержу.       И Чимин прекращает свои действия, и Чонгук думает, что вот он настал момент, когда над ним всё-таки решили сжалиться, но через мгновение омега чувствует, как его член крепко сжимает ладонь альфы. Пак снова скользит своим языком внутрь.       И Чонгук понимает, что Чимин не даст ему кончить. И ему хочется ещё больше плакать от этого болезненного наслаждения.       Чимин начинает слегка посасывать дырочку, а Чонгук стонет во весь голос, срываясь. И смотрит на себя в зеркало. Такой жалкий. Такой просящий. И Чонгуку не стыдно быть таким для Чимина. Омеге кажется, что вот он сейчас взорвётся, а хватка ладони альфы на члене не спадает.       — Чимин, пожалуйста, прошу… — шепчет словно в бреду Чонгук. — Мне больно терпеть.       — Гуки, ты даже не можешь подождать ради меня, — Пак всё-таки отстраняется, а Чон в зеркале может видеть то, как обиженно надувает альфа губы, облизывая их языком. И Чонгук чуть ли лбом в пол не упирается, потому что сил стоять в такой позе не осталось. Чимин испил его всего.       Плотное кольцо пальцев пропадает с члена омеги. А затем Чонгук чувствует, как внутрь него скользят сразу два пальца, но Чимин словно специально не попадает по простате, не желает дарить такую долгожданную разрядку. Пак растягивает медленно, никуда не спеша, а Чонгук уже не помнит самого себя, потому что устал, в голове только лишь мысль о том, что нужно побыстрее кончить.       — Гуки, хочешь полностью ощутить меня внутри? — в голосе Чимина слышится явная усмешка. — Почувствовать так ярко мой член.       — Мгм… — только и может выдавить из себя Чонгук, потому что силы полностью его оставили. Но на грани сознания он понимает, что хочет сделать Пак — растянуть на два пальца. Тело омеги его без сопротивления примет, потому что смазки выделилось достаточно, но ощущения для обоих будут гораздо острее и приятнее.       И когда альфа наконец заканчивает с растягиванием и крепко обхватывает омегу за бёдра, то Чонгуку не верится, что наконец-то настал этот момент. И Чимин входит, а Чон стонет, смотрит в зеркало на то, как захлёбывается в удовольствии. В реальности это выглядит ещё прекраснее, чем в фантазиях. И Чонгук видит, как Пак откидывает голову назад, а затем слышит приглушённый выдох, слетающий с губ альфы. Чону хочется смотреть на своего супруга, не отрываясь, потому что сейчас тот выглядит слишком прекрасно. Напрягшееся тело, закинутая голова, выпирающий кадык, который омеге хочется обметить засосами (и Чон это сделает, но в следующий раз), а главное руки, крепко сжимающие бёдра Чонгука.       Член Чимина идеально заполняет нутро омеги, гораздо лучше пальцев. И Чонгук скучал по этому ощущению, и сейчас наконец-то чувствует удовлетворение, пусть и стонет слишком сипло и надорвано.       Чонгук чувствует, как Чимин тянет его на себя, заставляя немного прогнуться в спине, обхватывает омегу одной ладонью за талию. А Чонгук заводит свои руки назад, чтобы ухватиться за бёдра Чимина. В такой позе не получится зайтись на быстрый темп, но Чон и не хочет. Зато можно будет чувствовать всем телом Пака, его присутствие, и это самая лучшая награда после стольких мокрых фантазий в одиночестве.       — Я надеюсь, что ты не думал, что я лишу себя возможности полностью чувствовать тебя? — шепчет Пак прямо на ухо, а затем начинает снова целовать шею, задавая размеренный темп.       — Нет…       И пусть Чонгук сейчас испытывает явный дискомфорт, а после занятия любовью у него явно будут ныть все мышцы, но ощущать своей спиной тепло груди альфы — превосходно и одновременно так по-интимному. И главное, наблюдать за этим процессом так чарующе. И Чонгук в который раз благодарит судьбу за то, что та свела его именно с Чимином, ведь они и вправду подходят друг к другу, не зря их линии на ладонях практически полностью идентичные. У них общий жизненный путь.       — Я хочу тебя поцеловать, — произносит Чимин.       — Целуй, — Чонгук поворачивает голову, пусть он больше не сможет наблюдать за всем процессом, но главное, что он будет чувствовать губы Чимина своих губах. А это намного важнее.       И Чимин аккуратно касается губ омеги, сначала словно пробуя на вкус, а затем сразу же углубляет поцелуй, не переставая толкаться в податливое тело. У Чонгука с каждым движением всё внутри ломается, склеивается и снова ломается. И он стонет, протяжно, надрывно, так сладко, и эти стоны Чимин полностью поглощает в поцелуе, потому что никто не достоин слышать эти слишком интимные звуки. Именно в них сокрыта любовь.       — Я люблю тебя, — выдыхает Чимин в самые губы.       — Я люблю тебя, — отвечает Чонгук, и выходит это как-то измученно, но одновременно удовлетворённо.       Пак снова начинает покрывать поцелуями лопатки, а затем касается успевшей немного зарасти метки и вонзается в её зубами, и в этот момент Чонгук чувствует, как всё его тело внезапно прошибает оргазменная волна. И у Чона на мгновение перед глазами всё чернеет, а затем словно начинают зажигаться самые далёкие звёзды. И теперь Чонгук полностью понимает смысл фразы: видеть звёзды перед глазами. И Чимин был прав, воздержание и вправду делает оргазменную эйфорию ещё более запоминающейся. Чонгук лихорадочно дрожит, всем своим телом, а Пак продлевает секунды удовольствия, продолжая попадать чётко по простате. И Чонгук на мгновение даже забывает, кто он такой, но он чувствует Чимина, и это — главное.       У Чонгука все остальные события словно как в тумане. Он не помнит, как выходит альфа из его тела, изливаясь на спину, не помнит, как Пак его поднял на руки и перенёс на кровать, уложив на приятно пахнущие простыни и укрыв одеялом.       На грани сознания Чонгук чувствует лёгкие поцелуи Пака по всему телу, а затем альфа притягивает его к себе, крепко обнимая, утыкаясь носом в область шеи. Сам же Чонгук в этот момент проваливается в спокойный, счастливый сон.