my king

      — Я очень рад, что Вы почтили моё королевство своим визитом, — произносит Чимин уже, наверное, во второй раз за прошедший час, только теперь уже за столом, первый раз был на улице, когда альфа встречал гостя во дворе замка. В королевство Пак приехал правитель соседней державы Мин Юнги для решения каких-то важных вопросов, Чонгук, если честно, не вникал в государственные дела, но знал, что подписание соглашения именно с этим королём для Чимина очень важно, ведь страна Мина была достаточно богатой и хорошо развитой в плане промышленности и сельского хозяйства. Проще говоря, королевство Юнги - достаточно сильный союзник во всех сферах.       Оба короля ведут светскую беседу, сидя за столом, а Чонгук, как и полагается законному супругу Чимина, присутствует на этой трапезе, после окончания которой Пак и Мин поднимутся в кабинет, где обсудят важные вопросы. Чон совершенно не вникает в суть беседы, пытается есть поданное блюдо. Но только дело в том, что ему мешает…       Пробка.       Анальная пробка.       Чимин недавно вернулся с подарками из какого-то маленького королевства, находящегося чуть ли не на краю южной стороны материка. В этой стране круглый год знойная жара, растений практически и нет, только лишь дивные кактусы. Такие колючие, странные. Чимин привёз один, и Чонгук сразу же понял, что это растение лучше не трогать лишний раз, потому что оно колючее, пораниться об него и занести какую-то инфекцию проще простого.       Чон, конечно, обрадовался всяким побрякушкам, привезённым Паком: кольцам, камушкам, браслетам. Была даже красивая посуда с причудливыми золотистыми узорами. Однако внимание омеги запечатлела странная вещь, которую он видел впервые. Такая продолговатая с утолщением по середине. Чонгук сначала подумал, что это красивая дверная ручка. Ну очень похоже. Только вот он не понимал, как прикрутить эту дивную металлическую вещицу с огромным драгоценным камнем, вероятнее рубином, к двери. Однако Чонгук подумал, что мастер уж точно знает.       — Оу, Гуки, тебе понравилась эта штучка, — произнёс Чимин, когда заметил, что омега удивлённо рассматривал данный предмет, крутя в разные стороны. — Вообще, она для тебя, — Чонгук почувствовал на своей талии тёплые ладони, а через мгновение полностью ощутил, как Чимин прижался к нему со спины. И Чон в тот момент чуть было не замурчал, потому что Пак такой приятный, родной, и Чонгук постоянно по нему скучает в независимости от длины их разлуки: будь это несколько минут или же пара недель. Однако любопытство не перестало разъедать омегу.       — А что мне с ней сделать? - удивлённо задал вопрос Чонгук. И вправду, что ему делать с этой дверной ручкой? Нет, конечно же, он может научиться привинчивать её к двери, но какой толк, если в замке много прислуги, которая может самостоятельно справиться с данной работой?       — Ну, она предназначена для твоей попки, малыш, — горячо выдохнул Чимин на ухо, одновременно несильно сжав ладонью ягодицу омеги. И в этот момент по телу Чонгука пробежал табун мурашек, а голова начала соображать в правильном направлении. Он посмотрел на этот предмет словно под другим углом и, кажется, осознал для чего он нужен. Чонгук должен вставить эту штуку в себя. Но зачем? С какой целью?       — Чимин… я не понимаю, зачем она мне? — недоумевающе спросил Чон.       — Теперь мне хочется попробовать что-то новенькое, Гуки, — заворковал на ухо Пак. — Вставишь эту пробку в себя перед тем, как мы пойдём встречать короля Мина. И всю трапезу и то время пока я буду вести переговоры, ты просидишь с этой вещицей внутри себя, так и не прикоснувшись к себе, — произнёс Чимин. В Чонгуке в тот момент загорелся огонь любопытства и азарта, всё-таки он и вправду любил эксперименты в постели. — И я уверен, что тебе будет приятно.       Чонгук тогда лишь согласно кивнул. Обычно именно он являлся организатором всяких нововведений в постельную жизнь, а тут инициатива шла со стороны Чимина, и омега просто не мог отказать.       Сейчас же сидя за столом, ковыряя вилкой еду, лежащую на тарелке, Чон понимает, что ему совершенно не нравится, потому что всё внутри зудит, желает, чтобы Чимин наконец-то к нему прикоснулся. Кончик пробки всё время надавливает на простату, и Чонгук еле сдерживается, чтобы и вовсе не застонать прямо за столом. Омега старается лишний раз не ёрзать, но смазка всё равно не перестаёт выделяться, и Чонгуку кажется, что если он просидит так ещё немного, то пробка просто-напросто сама выскочит из него, и тогда произойдёт самый настоящий конфуз. Вся его одежда придёт в негодность, а по залу распространится запах клубники, и переговоры будут явно сорваны, ведь Мин Юнги всё-таки тоже альфа. Нет, Чонгук не думает, что Чимин даст другому королю тронуть своего супруга, но деловой настрой явно пропадёт.       — Чонгук, с тобой всё хорошо? — спрашивает Чимин, ухмыляясь. Он определённо играется, удовлетворяет свою сущность альфы. Чон закусывает губу, выдавливает из себя улыбку и произносит:       — Да, Ваше Величество, всё хорошо, — омега накалывает на вилку кусочек мяса, подносит ко рту, надеясь, что хотя бы едой получится отвлечься. Но ничего не выходит. Всё внутри желает, чтобы Чимин наконец-то овладел им. Обоняние обостряется. А Пак словно ничего не замечает, продолжает мирно беседовать с королём Мином. Чонгуку же хочется выть.       Чон пытается отвлечь себя тем, что он должен вытерпеть ради Чимина, который всё время угождает ему в любых сексуальных прихотях. Но только вот, от этого становится только лишь хуже, потому что в голову пробираются картинки, где альфа лежит абсолютно голый со стоящим колом членом, сам же Чон доводит того до исступления, но не даёт кончить. Чтобы подавить своё воображение, Чонгук крепко впивается рукой в своё бедро, отпивая из бокала сок, чуть ли не подавившись жидкостью в попытках унять рвущиеся наружу стоны.       Чонгук не знает с чьей помощью, вероятно дьявола, он всё-таки досиживает до конца трапезы и кое-как поднимается по лестнице в королевские покои. Кстати, это занятие тоже было серьёзным испытанием, потому что пробка изрядно стимулировала простату, и Чон еле-еле сдержался, чтобы просто не начать стонать, опираясь на перила.       Чонгук сидит на кровати, сжав свои ноги и положив ладони на колени. Осталось только лишь дождаться Чимина. Чонгук решает, что ему поможет отвлечься от ощущений в заднице чтение, поэтому он поднимается, берёт первую попавшуюся книгу и с охом садится на кровать.       Чонгук принимается за чтение, понимая, что уже читал книгу «Как устроен арбалет», кажется, раз сто. Омега точно знает, как устроен арбалет, но Чон решает, что сто первое прочтение будет не лишним. Особенно в такой ситуации. Потому что у омеги вряд ли хватит самообладания, если он встанет ещё раз с кровати.       Время идёт медленно, но Чонгуку всё-таки удаётся отвлечься от ощущений, но когда дверь в покои наконец-то открывается, он чуть ли не подскакивает на кровать с тихим стоном, откидывает книгу. Потому что Чимин здесь. Мучения, кажется, кончились. Чонгук хочет в это верить.       — Я закончил, — произносит альфа, закрывая двери покоев.       Чонгук поднимается с кровати, медленно подходит к Чимину, и Пак сразу же кладёт ладони на талию омеги, но тут же замирает, переводит удивлённый взгляд куда-то на пол.       — Гуки, серьёзно? Ты читал книгу о том, как устроен арбалет? — с усмешкой произносит альфа.       И Чонгук обидчиво дует губы. В последнее время он занимался чтением любовных романов, книги про оружие остались его детской слабостью. С момента свадьбы Чонгук практически оставил своё хобби, лишь изредка практиковался вместе с Чимином, сражаясь на мечах. Конечно, Чон был бы не прочь заниматься и чаще, но только вот альфа был в основном занят, а тренироваться с учителем омеге не хотелось.       — В детстве эта книга была одной из моих любимых, — отвечает Чонгук, и выходит это как-то сорвано, потому что терпение и выдержка омеги сходят на нет. Даже сил на обиду не остаётся. Хочется лишь только чувствовать прикосновения Чимина.       — Я думал, что ты больше специализируешься на мечах.       — На практике, да, а так, я любил читать про любые виды оружия, — говорит Чонгук. — Мы сейчас будем говорить о моём детстве… или наконец-то приступим к делу? - омега прикусывает губу. Конечно, он был бы рад поделиться с Паком рассказами о своём детстве, но явно в другой обстановке, без давящей пробки в заднице.       — Мой нетерпеливый малыш, — Чимин кладёт ладонь на щеку омеги, нежно оглаживает скулу большим пальцем. И Чонгук, кажется, даже рефлекторно трётся, потому что всё его тело желает получить ласку.       — Мне пришлось терпеть твою муку всю трапезу и время пока ты разговаривал с королём Мином в своём кабинете, — выдыхает Чонгук, поджимая ягодицы и издавая тихий всхлип.       — Ммм… тебе же понравилось? — ухмыляется альфа.       — Нет, совершенно нет, — выпаливает омега. — Я чувствую и по сей момент, как выделяется смазка. Её кажется уже слишком много во мне, а я даже не мог к себе прикоснуться.       — Но я рад, что ты справился, малыш, — произносит Чимин, прижимая Чонгука крепче к себе. — В награду я досуха тебя вылижу.       И у Чонгука в этот момент внутри всё в приятный мучительный комок собирается, а в голове мелькают воспоминания, где он стоит напротив зеркала на четвереньках, полностью разрушенный, а Чимин его вылизывает. Чёрт. Это воспоминание слишком прекрасное, а ощущения не от мира сего. И Чон готов хныкать, умолять, чтобы Пак доставил ему в очередной раз такое же удовольствие. В последнее время омега напрочь оставил своё доминирование, полностью отдавшись во власть альфы. Чон, в принципе, из-за этого факта не чувствует себя ущемлённым, наоборот, ему всё очень даже нравится, потому что Чимин всегда заботится об удовольствии Чонгука.       Омега ничего не произносит, он обнимает Пака за шею, а затем поддаётся вперёд, вовлекая альфу в требовательный поцелуй. Чону хочется быстро, ему уже не до аккуратных, возбуждающих ласк, Чонгук уже и так весь пламенем горит и жаждет действий. Он кусает Пака за нижнюю губу, сразу же зализывает, получая ответный несильный укус за язык.       Руки Чимина скользят вниз, задерживаются на упругих ягодицах и сжимают их. Чонгук чуть ли стоном не давится, но тот глушится в сладостном поцелуе. Ноги омеги начинают немного подрагивать, в принципе, как и он сам. А запах Чимина полностью забивается в нос, опьяняя. Омега явно чувствует своим бедром начинающее крепнуть возбуждение Пака, и он не может не ухмыльнуться, потому что омега чувствует удовлетворение от осознания, что является желанным.       Чонгук, немного вернув своё самообладание, скользит ладонями по груди Пака, нащупывает пуговицы на хлопковой рубашке и начинает их расстёгивать. Поцелуй же они не разрывают, наоборот, он становится похожим на какой-то бешеный танец языков.       Когда Чон полностью справляется с пуговицами, Чимин снимает рубашку, откидывает её на пол, всё-таки разрывая поцелуй, но только для того, чтобы помочь Чонгуку избавиться от шёлковой блузки. Верхняя часть одежды омеги, также падает на пол.       — Все мои метки уже сошли, — недовольно подмечает Чонгук, аккуратно скользя ладонью по торсу, груди альфы, задерживаясь на ключицах. Примерно неделю назад Чон упивался, полностью метя тело Чимина, а сейчас все его старания исчезли.       — Поставишь их в другой раз, Гуки, сегодня у меня немного другие планы, — произносит Пак, и Чонгук хочет возразить, но его в мгновение припечатывают к стене и затыкают поцелуем. И омега плавится, растекается под прикосновениями альфы. Обычно они не так много уделяют внимания на поцелуи во время прелюдии. Этот же раз какой-то особенный. Хотя любое их занятие любовью неповторимое.       Чонгуку остаётся только лишь держаться за Пака, когда ладони того, скользят к ягодицам, снова немного сжимая их, поднимаются на талию, а затем к напряжённым соскам. И Чимин касается пальцами набухших от возбуждения горошин, выбивая из Чонгука всхлип, который он ловит в очередном поцелуе. И Чон понимает, что Пак в очередной раз хочет его сладостно разрушить. В принципе, Чонгук и не против быть разрушенным для Чимина. Только лишь для него.       — Ах! — громко стонет Чон, когда Пак слегка зажимает между своих пальцев соски омеги. И Чонгук желает наконец-то хоть какой-то разрядки, а уж лучше бы вытащить эту чёртову пробку, а уж лучше заменить её крепким членом альфы. — Чимин, пожалуйста…       И Пак словно понимает, он убирает руки с сосков, а затем расстёгивает брюки омеги, стягивает их вместе с нижним бельём. И Чонгук уже ждёт, что наконец-то Чимин вытащит эту пробку, но вместо этого альфа подхватывает его под бёдра, несильно шлёпает по ягодицам ладонью и несёт в направлении кровати, Чонгук остаётся только лишь облепить своими ногами бёдра Чимина, уткнувшись тому в шею.       — Потерпи немного, — шепчет Пак, оставляя нежный поцелуй на щеке омеги, а Чонгуку чуть ли плакать хочется от того, как ярко он ощущает эту чёртову пробку.       Когда Чонгук оказывается на постели, в мыслях он подмечает, что они с Чимином уже давным-давно не занимались любовью на кровати, потому что оба считали это место довольно скучным. Но сегодня Чон вряд ли смог бы на подоконнике или на траве. Чонгуку вообще кажется, что стоит Чимину вытащить пробку, так он и вовсе кончит в этот же момент.       Чонгук за этими мыслями не замечает, как Пак нависает, теперь уже полностью обнажённый. Чимин снова целует его, аккуратно прихватывает нижнюю губу, несильно посасывая. И Чон на мгновение зависает, потому что удивляется тому, сколько они уже целуются. Но Чонгуку нравится, потому что поцелуи с Чимином прекрасны. С Чимином вообще всё прекрасно. Омега начинает отвечать на поцелуй, запускает свои пальцы в мягкие волосы Пака.       — Ты такой красивый, — произносит Пак, отстраняясь от Чонгука и начиная выцеловывать шею омеги. — Знаешь, за трапезой я еле-еле сдержался, чтобы не наброситься на тебя, потому что ты выглядел таким нуждающимся. И, чёрт, я ощущал ревность из-за того, что таким тебя вижу не только я. А во время переговоров… я даже не мог о них думать.       — Ты сам виноват, — тихо хохочет омега, сжимая свои бёдра, чтобы унять остервенелое желание. Пробка до сих пор оставалась ещё внутри, а поцелуи Чимина совсем не расслабляли, возбуждали ещё больше.       — Мой малыш, — выдыхает альфа. Чонгук чувствует несильные покусывания на своей коже шеи. Пак пытается обметить его полностью. И в любой другой день Чон возразил бы, но сегодня он полностью играет по правилам Чимина, и тем более ему нравится ощущать себя омегой Пака. — Я так рад, что ты именно мой, потому что ты и вправду особенный, не такой как все, — и Чонгук замирает, его сердце начинает ускорять темп, потому что эти слова слишком значимые. — Я не думаю, что все омеги любят читать книги о том, как устроен арбалет, — Пак отстраняется от шеи Чонгука, смотрит омеге прямо в глаза.       — Такой момент испортил, — Чон картинно закатывает глаза, дотрагиваясь ладонью до щеки Пака.       — Я люблю тебя.       — Я люблю тебя.       И на этот раз первым целует Чонгук, притягивая Чимина к себе. Поцелуй выходит слишком нежным, без укусов, без языков. И Чон притягивает Пака ближе к себе, чтобы ярче чувствовать тело альфы. Омега напугано вскрикивает, когда Пак внезапно переворачивается на спину, а Чон оказывается лежащим на его груди.       — Ты хотя бы предупреждай.       — Развернись ко мне спиной, — произносит Пак.       Чонгук же несколько раз хлопает ресницами, не понимая зачем. Омега уже думал, что ещё немного и он наконец-то ощутит в себе член альфы, а тут, оказывается, Чимин что-то задумал.       — Я же обещал тебя вылизать. И тем более, из той страны, находящейся на юге материка, вместе с твоей пробкой я привёз ещё и очень интересную книгу. В ней описывалось множество поз для занятия любовью… Я думаю, мы её изучим с тобой.       — Чимин... — Чонгук несильно ударяет ладонью Пака в грудь, а сам ощущает, как щёки начинают покрываться румянцем. Чон чувствует смущение из-за слов альфы. Да, он, конечно, практически всегда являлся организатором экспериментов, но всё равно очень часто смущался из-за фраз Пака, которые носили пошлый характер.       — Ты очень милый, когда смущаешься.       — Чёрт, замолчи. Ты явно не это должен говорить, когда мы лежим вместе абсолютно голые и возбуждённые.       — Почему бы и нет?       Чонгук разворачивается, не желая больше слушать смущающие речи Пака, а затем практически чуть ли не ложится на Чимина, оказываясь лицом возле вставшего члена альфы. И до Чона, кажется, доходит, какую хочет попробовать позу Пак. В принципе, Чонгук тоже не против. Чимин же в это время тянется за подушкой, а затем подкладывает её под свою голову для большего удобства.       Чон протяжно стонет, когда чувствует, как Пак достаёт пробку. Смазка в тот же момент начинает неприятно стекать по бёдрам омеги.       — Ты такой мокрый, — шепчет Чимин, аккуратно проводя ладонью по ногам омеги. У Чонгука от этого прикосновения мурашки по коже пробегают.       — Чёрт…       — Малыш, подвинься немного на меня, — просит Пак, и Чонгук исполняет, выпирая свою задницу. Чимин нежно оглаживает ягодицы, а затем Чон слышит тихий шлепок, чувствует, как кожа начинает гореть, шумно выдыхает. — Такой чувствительный, — шепчет Пак, начиная оставлять лёгкие поцелуи на ягодицах.       Чонгук же пытается сконцентрироваться, он обхватывает член альфы ладонью у основания, высовывает язык и на пробу лижет кончиком головку.       — Ох, Гуки, ты догадался сам, — судорожно произносит Пак, разводя ноги Чонгука шире. Чон чувствует аккуратное касание языка прямо возле сочащегося смазкой входа.       Чонгук собирается в очередной раз, обводит языком по кругу головку и вбирает её в рот.       — Чёрт, Чонгук! — стонет Чимин, крепко сжимая ладонями ягодицы, наверняка до синяков. Чонгук же продолжает насаживаться ртом на член, обводя языком венки. Омега чувствует удовлетворение от того, что приносит Паку удовольствие. — Мой хороший малыш.       Чонгук снова ощущает прикосновение чужого языка возле своего входа, только на этот раз более уверенное, давящее. Ещё пару секунд и юркий язык Пака скользит в нутро Чонгука, и тот не может сдержаться, протяжно стонет, выпуская изо рта член.       — Чимин-а… пожалуйста, — Чонгук сам не понимает, о чём просит. Быть может, о более уверенных действиях со стороны Пака. А может быть, о том, чтобы Чимин хорошенько оттрахал его языком? Сейчас Чонгук слишком чувствительный, возбуждённый до предела из-за пробки, поэтому любое касание Пака отдаётся слишком приятной истомой.       Чимин начинает толкаться языком быстрее, точнее, и Чонгук заходится в лихорадочных стонах, чувствует, как по щекам начинают течь слезы удовольствия.       — Чимин, сильнее! — кричит Чонгук, но Пак почему-то отстраняется.       — Малыш, ты тоже должен сделать мне приятное, — выдыхает Чимин, снова целуя омегу в ягодицу.       — Хорошо, но только, пожалуйста, не останавливайся.       Чонгук обхватывает член альфы ладонью, ведёт языком по головке, спускает вниз, поддевает уздечку и проходит по всей длине. Чон отстраняется, а затем уверенно вбирает в рот член на половину и в этот момент чувствует, как язык Пака снова скользит в его нутро. И Чонгук стонет, вибрация проходит по всему члену, следом стонет и Чимин.       Омега задаёт быстрый темп, плотно обхватывает член губами, лишь изредка отстраняется, когда стоны сдержать свои не может, потому что язык Чимина слишком прекрасный, Чонгук даже не думает о члене альфы, который мог бы сейчас быть в его заднице. Чон готов кончить и без него.       Пак безжалостно имеет омегу языком, именно такое выражение крутится в голове Чонгука, потому что по-другому это не назовёшь. Чимин явно намеревается довести Чона до края без помощи своего члена, но и омега не собирается отставать, он пытается не сбиваться с темпа, сосёт, лижет. Чёрт. У Чонгука перед глазами начинает плыть, он чувствует, как к нему начинает подкатывать оргазм.       — Я сейчас… — судорожно выдыхает Чон.       — Давай, малыш, — Чимин обхватывает ладонью напрягшийся член омеги. Пак проводит рукой только лишь один раз по всей длине, и Чонгук заходится в оргазменной эйфории, обессиленно содрогаясь всем телом и падая на альфу.       И Чон не может долго прийти в себя, потому что слишком прекрасно, и удовольствия добавляет то, что Пак не перестаёт нежно оглаживать ладонями ягодицы, бёдра омеги. Чонгуку кажется, что он находится в раю. По-другому просто быть не может.       Когда Чон приходит в себя, он понимает, что Чимин ещё не кончил: член альфы до сих пор стоит, находясь прямо перед лицом Чонгука. И Чон слезает с Пака, слыша непонимающий выдох, но омега разворачивается лицом к Чимину, устраивается между ног того.       Чонгук обхватывает член альфы ладонью, высовывает язык и уже готовится вовсе вобрать плоть в рот, но Чимин с усмешкой произносит:       — Знаешь, ты сейчас выглядишь очень красиво.       — Замолчи, — недовольно бросает Чонгук, потому что примерно понимает, как выглядит сейчас. Расстраханный, вспотевший, с заплаканными от слёз наслаждения глазами. Он уже видел себя таким.       — Милашка, — Чимин немного приподнимается, кладёт на щеку омеги ладонь и гладит. И Чонгук трётся, сам не понимая, почему сегодня его так тянет на нежности.       Чон вбирает в рот головку, толкается языком в дырочку уретры, слышит, как Чимин шумно выдыхает, и ощущает в своих волосах ладонь альфы. Чонгук сразу полностью заглатывает член, хватка Пака становится крепче. Омега начинает размеренные движения головой, слушая глухие стоны Чимина.       — Мой хороший, — сдавленно шепчет Пак, и Чонгуку эта фраза предаёт какой-то азарт.       — Пожалуйста, повторяй, — просит омега, выпуская на мгновение член из своего рта. Чону хочется услышать множество слов похвалы от Чимина.       — Такой красивый, — произносит Пак, когда Чонгук снова заглатывает член. — Такой умелый только лишь для меня.       Чон заводит возбуждённую плоть за щёку, начинает быстрые движения головой, изредка выпуская член для того, чтобы обвести языком головку. Стоны Чимина становятся с каждым движением омеги только лишь громче, надорванней.       — Чёрт, Чонгук, ты идеальный, — выдыхает Пак, крепко сжимая волосы омеги в своей ладони, начиная остервенело толкаться в рот, подходя к разрядке. И Чонгук еле успевает дышать в этот момент, но решает стерпеть для Чимина, для удовольствия того. — Я… — и Чимин кончает. Чонгук чувствует, как его рот заполняет сперма, и он проглатывает, стараясь не скривить лицо, а затем отстраняется. Грудь Пака судорожно вздымается, а голова того откинута на подушку.       Чонгук ложится рядом на живот, смотрит на Чимина и не удерживается, начинает гладить того по волосам. Губы альфы расплываются в умиротворённой улыбке.       — Ты больше не будешь вставлять в себя пробку во время званных обедов, — произносит Чимин, поворачивая голову в сторону Чонгука. — А то я изведу себя от ревности.       — Но ты сам сказал мне это сделать… - Чон прикусывает губы.       — Признаю, что сглупил. Теперь ты будешь пользоваться этой вещицей только лишь тогда, когда в замке не будет ни одного альфы, кроме меня.       — Утихомирь своё гиперчувство собственничества, — произносит Чонгук, убирая прядку волос со лба альфы.       — Кто бы говорил о гиперчувстве…       И Чонгук не даёт договорить, затыкает Чимина ленивым поцелуем, чувствует, как ладонь альфы скользит по его пояснице вниз, задерживаясь на ягодице, а затем сжимает её, достаточно ощутимо, что Чон даже не может сдержать тихого вздоха, понимая, на что Пак намекает.       — Ты хочешь ещё? — спрашивает Чонгук, отрываясь от губ альфы.       — Ну… я же говорил об очень интересной книге, можно было бы попробовать разные позы, если ты, конечно, не против.       — Я не против, но давай сначала полежим, пообнимаемся, — произносит Чонгук, кладя свою голову на грудь Пака.       — Сегодня ты по-особенному нежный, — подмечает Чимин.       — Я слишком сильно соскучился по тебе.       Если честно, Чонгук постоянно скучает по Чимину одинаково сильно, но сегодня, видимо, звёзды сошлись именно так, что омеге захотелось нежности, а, возможно, Чон устал от всего этого доминирования, но пока что вслух не скажет.