Хозяйка Пристани Лотоса

      

3.6Глаз видит правду, ухо слышит ложь

             Золотистый подол буфу вился вокруг щиколоток Цзинь Гуанъяо. Покуда его не видят адепты Ланьлина, он может себе позволить шагать быстрым, широким шагом, который использовал во время службы Цинхэ. Многие поручения доводилось исполнять буквально на ходу, ибо Не Минцзюэ не знал усталости и всегда пребывал в движении. С приходом в Поднебесную смуты, энергии у главы Нечистой Юдоли словно прибавилось: вот он проверяет качество амуниции воинов, а вот уже в другой стороне лагеря руководит тренировкой адептов, да нет же, вот он, проводит военный совет!              Придерживая умашао, чтобы тот не слетел, мужчина легко возносится по беломраморным ступеням наверх.              — Лянфан-Цзюнь! — Звонкий женский голос настигает его посреди лестницы.              — Госпожа… Цинь? — Гуанъяо кланяется девушке, что торопится нагнать его, но на последней ступеньке наступает на подол платья и оказывается в его руках.              — Лянфан-Цзюнь! — Девушка запыхается от быстрого шага и торопится разорвать контакт, чтобы никто не уличил её в бесстыдстве, хотя, очень хотелось оказаться поближе к этому достойному (что бы ни говорили люди) господину, и при гораздо лучших обстоятельствах. — Это я… я послала письмо! Оно дошло?              Золотистые глаза Гуанъяо застыли на милом, по-детски округлом личике юной госпожи. Кто бы мог подумать, что тихая девушка, состоящая в свите госпожи Цзинь, решится на такой поступок.              — Да, благодарю Вас, — он склонил голову, выражая благодарность.              — Поступок господина Цзиня Цзысюна крайне некрасив. Ужасен! — Шептала Цинь Су, бросая по сторонам взгляд, чтобы не быть пойманной наедине с неоднозначной фигурой младшего сына главы Цзиня. — Он… ходил с письмами несколько дней подряд, давал прочесть всем, кто просил его об этом. Сам читал вслух… Бедная госпожа Не!              В груди Цзиня Гуанъяо похолодело. Невероятно патовая ситуация, из которой не выбраться без потерь.              — Благодарю за беспокойство, юная госпожа Цинь, но мне пора… — медленно произнёс он, глядя на окончание лестницы — этаж, где расположен кабинет отца. Тот всегда был полон слуг и праздношатающихся адептов.              — Лянфан-Цзюнь! — Девушка схватила его за рукав. — Господин Цзинь Цзысюн отправил их в Пристань Лотоса, я сама слышала, как он поручил это адепту. Сказал подкинуть шкатулку с письмами к порогу резиденции…              — Ещё раз примите мою благодарность за ваши риски и старания, мне правда пора, — постаравшись весело улыбнуться обеспокоенной деве (было приятно узнать, что есть в Башне Кои есть люди, относящиеся к нему, как к человеку, а не надоедливому мусору под ногами), Гуанъяо продолжил восхождение. Возможно, на эшафот.              И всё-таки, храбрость госпожи Цинь не знает меры — её послание оказалось в руках заклинателя раньше, чем второе, отправленное уже непосредственно отцом. В нём говорилось о желании Цзиня Гуаншаня иметь беседу со своим вторым отпрыском, а в первом говорилось о Цзинь Цзысюне, который по пьяни ворвался в комнату Гуанъяо и стал обладателем неких писем, чьё содержание мужчина легко мог восстановить по памяти, процитировать свои, и её столбцы.              Остановившись в конце коридора, Лянфан-Цзюнь украдкой перевёл дыхание и расправил плечи, стараясь не обращать внимания на злобные и презрительные взгляды. К ним можно привыкнуть, стряхнуть, как пепел, витающий в воздухе. Но сегодня людей гораздо больше — идти к дверям кабинета пришлось, едва ли полубоком — столь многие желали узреть его падение.              Резиденция самого богатого клана Поднебесной больше напоминала разворошённый серпентарий — все облачены в золотистые шкурки, в любой момент готовые сбросить их, демонстрируя острые шипы, яркую ядовитую раскраску и трещотки на кончиках хвостов. Гуанъяо сморгнул — показалось, что под золотой накидкой одной из дам мелькнул змеиный хвост.              — Доложите отцу, что прибыл Цзинь Гуанъяо, — ровным тоном приказал он, оказавшись у дверей.              Глядя поверх плеч стражей, заклинатель ощутил на себе презрительные взгляды. Однако, адепту пришлось повиноваться и проскользнуть между приоткрывшихся створок.              — Что, решил примерить на себя образ мамаши-шлюхи? Красная помада тебе к лицу! — Ухмыльнувшись, шёпотом бросил оставшийся на посту молодой воин.       Гуанъяо стоило не малых усилий контролировать лицевые мышцы — уголки губ так и остались приподнятыми в ничего не значащей, вежливой полуулыбке.              ║ Сладкий аромат благовоний призрачными завитками тянулся к потолку из курильницы в форме большого бутона лотоса. Мастер постарался передать мгновение жизни цветка в металле — прожилки на листьях-подставках, переливы лепестков из кварца от белого к розовому. Ежели не приглядываться, то может показаться, что в центре покоев юной госпожи Не обретается бутон лотоса, хотя, сии прекрасные цветы никогда не произрастали в прудах Нечистой Юдоли. Да и надземных водоёмов в резиденции, почитай, и не было — только искусственные, созданные для Йео Циинь, и усовершенствованные уже по приказу её дочери — юной госпожи Хуайсан. Только сильные горные реки, шепчущие подземные, студёные ручьи — непростое это место, обитель мясников, выживет не каждый.              Ягодка белого винограда лопнула, выпрыскивая на язык сладкий сок и мякоть, Гуанъяо счастливо зажмурился — глава Не велел приглядывать за младшей сестрой, покуда он отправляется контролировать первую для юных адептов ночную охоту. — «Мэн Яо, купи снеди всякой, ты знаешь, что Хуайсан любит. Цацек, вроде вееров — не покупать!» — тяжёлый мешочек золота опустился перед отвечающим на корреспонденцию юношей.              — Будет сделано, глава Не, — не поднимая глаз от письма, согнулся в поклоне Яо, ставя киноварную печать в виде головы быка в правый верхний угол.              — Ты при мне тихоней-то не притворяйся, — хмыкнул воин. — Знаю я о ваших приключениях… Но черты не переходи, понятно?              — Да, глава Не, — кончики ушей помощника покраснели. Дозорные доложили наверное о хмельной юной госпоже, бегающей по женскому крылу в богатых платьях с краской на лице, достойной самой дорогой куртизанки Юньпина.              — Яо, не гримасничай — белила забьются в морщинки и будет некрасиво! — Хихикает юная госпожа Не, держа в одной руке кисть, обмакнутую в алую краску, а в другой — чашу для вина.              — Я жую, юная госпожа, — он с улыбкой принял подношение в виде приставленного ко рту края чаши. Сладкое сливовое вино тёплой волной омыло нёбо и начало спускаться вниз, оставляя ощущение радости. С ним контрастировала прохлада кончика кисти, скользящего по улыбающемуся рту.              — У тебя красивая линия губ, А-Яо, — отметила девушка, закончив наносить краску. — Ты вообще очень красивый…       — Мне досталась внешность матушки, юная госпожа, — горечь появилась в мягком голосе помощника дагэ и Хуайсан нахмурилась — она слышала, что говорили об этом способном юноше. Да какая разница, чей он сын, если обладает такими талантами? Самородок!              — Тогда, она была настоящей красавицей! — Желая подбодрить почти что друга, младшая сестра главы Цинхэ, путаясь в золотисто-зелёном платье, чьи рукава были украшены вышивкой в виде павлиньих перьев, Хуайсан метнулась к письменному столику и перетащила его поближе к сидящему на мягком ковре юноше. — Я! Нарисую! Твой портрет! Пусть все видят, какой ты красивый! ║              Закрывшаяся за спиной младшего сына Цзиня Гуаншаня дверь отрезала посторонние звуки и клубок самых разнообразных запахов, коими окружали себя многочисленные обитатели Башни Кои. Их великое множество кружило голову и заставляло чувствовать себя нехорошо.              Большая светлая комната, вопреки общему фэншую резиденции, украшенная не столь обильно, кажется наполненной свежим воздухом. Яркими пятнами выделяются фигуры отца и единокровного брата.              — Цзинь Гуанъяо приветствует главу Цзиня и наследника Цзиня, — поклонился заклинатель, готовясь к не самым приятным минутам в своей жизни.              Гуанъяо хотел верить, что найдёт правильные слова, способные если не прекратить бурю, то хотя бы смягчить её последствия как для себя, так и для молодой госпожи Пристани Лотоса. Но конечно, в первую очередь, для себя — на её стороне великий Чифэн-Цзюнь, к которому по первому слову присоединится Цзэу-Цзюнь, а кто на его, Мэн Яо, стороне?              Цзинь Цзысюань медленно кивает.              — Приветствую, Цзинь Гуанъяо, — наследник Ланьлина возвращает приветствие.              — Мой второй сын, — интонация главы Цзиня тягучая, обманчиво мягкая — медовая конфета, с завёрнутыми внутрь иглами, — нам предстоит тяжёлый и неприятный разговор. Полагаю, ты понимаешь, по какой причине был отозван со своего нового места службы?              — Этот адепт успел ознакомиться с причиной, — мужчина поклонился ещё раз.              Цзинь Гуаншань придвинул к себе золотую чашу, полную крепкого вина, и поднеся к лицу, сделал глоток. Корица, гвоздика и перец — сладко-острый вкус ощущается так, словно энергия Золотого ядра печёт сквозь кости, мышцы и кожу, выплёскиваясь в мир теплом. Неодобрительный взгляд наследника глава ордена проигнорировал — «Кровь дракона» вызывала привыкание, ведь помимо специй в сей напиток добавляли маковую вытяжку, но мужчина полагал, что знает свою меру, и пока он её не пересёк.              — Ваши оправдания? — Густая жидкость обволокла язык, застыв на мгновение на корне языка, чтобы в следующий миг ухнуть вниз обжигающим комом.              — Нет оправданий, — покачал головой Гуанъяо. — Моя переписка с девой… госпожой Не действительно имела место быть, однако, в ней нет ничего предрассудительного, отец. Многим известно, что я служил несколько лет помощником главы Нечистой Юдоли, и часто пересекался с девой Не. Между нами возникла дружеская привязанность. Ничего более.              — Как вы объясните наличие непристойных рисунков? — Поинтересовался Цзинь Гуаншань, наливая новую порцию. — Вы изображены на них в непотребном виде!              — Шалость.              — Шалость?! — Усмехнулся мужчина, смаргивая образ женщины в чрезмерно ярком ханьфу. На мгновения именно она встала перед ним, а не сын, прижитый от связи с ней. — Ваши выходки слишком дорого обходятся нашему ордену, второй сын! Накалить отношения сразу с двумя великими орденами — это надо иметь природный талант, который, у Вас, вне всякого сомнения, присутствует!              — Гуанъяо понимает, — выдохнул заклинатель, следя, как вниз сорвалась капля пота и звонко шлёпнулась на мраморный пол.              — Не нужно слёз, — отмахнулся повелитель Ланьлина, приняв пот за слёзы. — Река не может двинуться против течения. Однако, репутация нашего ордена подорвана. Благодаря Вам. И я не представляю, какое наказание Вам назначить, ведь служба на границе ордена, среди презренных Вэней, уже сама по себе наказание.              Старший сын Цзиня Гуаншаня нахмурился. Гуанъяо вновь выставляют крайним. Оправдания сей постыдной (с великой натяжкой) переписке не сыскать, однако, будь его кузен благоразумнее, и угроза разрыва отношений с Пристанью Лотоса не повисла бы над ними. Отмена помолвки с Цзян Яньли и гибель Юй Цзыюань ослабили связь между орденами ещё больше. Всплывшая переписка может обрушить хрупкий мир между заклинателями — Саньду Шеншоу известен непростым, унаследованным от матери, характером, а Чифэн-Цзюнь сестру в обиду не даст. И вновь крайний — Цзинь Гуанъяо, человек, добивающийся всего ценой невероятных усилий. И даже получив желаемое, он не может расслабиться и наслаждаться плодами своих трудов.              — Отчего отец не назначит наказание Цзинь Цзысюну? — Спросил он, вырывая кувшин с «Кровью дракона» из рук отца. — Именно его самодурство послужило отправной точкой. Меня не было в Благоуханном дворце во время «удивительной находки», и я не успел остановить Цзысюна. Вы, отец, выставляете виноватым младшего брата, не беря во внимание обстоятельства обнаружения сиих писем!              Цзинь Гуаншань, недовольно скривил рот — одурманивающее вино было в руках наследника, а на дне чаши осталось всего несколько капель. Ситуация вырисовывается непростой, но при должной сноровке можно свести негативные последствия к минимуму, но так не хочется утомлять себя крысиной вознёй, коей ему виделись проделки племянника. А раз наследник настаивает, то…              — Решите этот вопрос, мой старший сын, моя опора, — наконец говорит глава ордена Ланьлин Цзин. — Раз уж Вы ратуете за невиновность своего брата, то попробуйте урегулировать грядущий конфликт. Вот Вам, сын мой, тренировка на дипломатическом поприще. И наказание своему кузену назначьте сами. А теперь подите прочь — я желаю остаться один.              Молодые заклинатели поклонились и покинули кабинет главы ордена.              — Каким будет наказание, старший брат? — Держась на почтительном расстоянии от Цзиня Цзысюаня, спросил Гуанъяо.              — Не об этом думать надо, — проскрежетал наследник Ланьлина. — Дугвэй! Вели собраться всем адептам у резиденции! Чтобы через шесть цзы* были все! И найди Цзысюна!              — Слушаюсь, молодой господин! — Слуга поклонился и исчез в одном из коридоров.              Заклинатели условно остались одни — интересующиеся, чем всё-таки закончится вызов шлюшьего сына на ковёр, жались к стенам коридора и изображали из себя золотые статуи — неловко скрюченные, с вывернутыми в сторону наследника Цзиня шеями, дышащие.              — Мерзость! — Прошипел старший сын Цзиня Гуаншаня и широким шагом направился к лестнице, раздражённо глядя на попадающиеся улыбчивые лица. — Цзинь Гуанъяо! Тебе особое приглашение требуется? Иди за мной!              Теребя золотую вышивку, Лянфан-Цзюнь встрепенулся, и поспешил нагнать единокровного брата. Что тот задумал?              Цзинь Цзысюань шёл напролом — любые двери распахивались перед ним, повинуясь движению глаз. Учебные комнаты, женская половина, будуары наложниц отца — семенящий за ним Гуанъяо завистливо вздыхал — можно сэкономить кучу времени, идя напрямик, но кто ему позволит? Игнорируя женский визг и звонкоголосые приветствия младших адептов, Цзысюань вёл Гуанъяо к Террасе восточного ветра. Заклинатель в ушамао ещё никогда не видел столько цзиньских детей.              В сердце болезненно кольнуло — все они выглядели довольными жизнью, сытыми и обласканными родительской любовью — чего никогда не увидишь в Весеннем доме. Ложась спать в окружении нескольких ровесников и младенцев, поутру можно было не застать последних — матери душили во сне новорожденных, закапывая тела на заднем дворе, или уходя предавать земле вне стен борделя.              Затянутые шелками стены оборвались, и перед молодыми мужчинами раскинулась большая тренировочная площадка. Адепты уже начали собираться — разрозненные группки юношей в золотых одеждах переговаривались в полголоса и поглядывали на возвышающихся сыновей главы ордена. Наставники, прервавшие тренировку, заинтересованно поглядывали на молодых господ. Людская речь отдалённо напоминала рокот подземных рек в Цинхэ, разве что, сей звук не приносил спокойствия и не уносил в страну сновидений, напротив, заставлял напрягаться и ожидать удара в спину.              Вскоре светлый камень площадки стал невиден из-за тёмных макушек, а запыхающийся Дугвэй с поклоном сообщил, что приказ наследника Цзинь выполнен, а его кузен вот-вот придёт.              — Хорошо, — кивнул Цзысюань и несколько раз хлопнул в ладоши, заставляя смолкнуть перешёптывания. Сотни глаз обратились на них и шелест ветра, с ноткой грядущей осенней стужи, запутался в реющих знамёнах ордена.              — Зачем мне сюда идти?! Кто приказал?! — Сонный голос Цзиня Цзысюна услышали все. — Мой сиятельный кузен?! Приветствую! — Помятое лицо мужчины озарила сладкая и неискренняя улыбка.              — Отставь свои ухищрения и пади на колени! — Приказал наследник Ланьлина.              — Что? — Сонной хмари в грязно-коричневых глазах как не бывало.              — На колени. Живо!              Кузен не спешил подчиняться странному приказу, тогда Цзысюань сделал то, что Гуанъяо десятки раз мечтал сделать сам — ударил под коленями ножнами, вынуждая упасть на колени.              — Не смей подниматься на ноги!              Переглядывающиеся адепты настороженно смотрели на своего будущего главу.              — Не далее, как четыре дня назад, большая часть вас ознакомилась с некими посланиями, которыми, как собственными, распоряжался Цзинь Цзысюн, — громкий голос заклинателя разнёсся над площадкой, заглушая шепотки. — Сие действо — не достойно благородного мужа и представителя клана Цзинь! К вам это относится в той же мере! Я, наследник ордена Ланьлин Цзинь — Цзинь Цзысюань, запрещаю вам обсуждать эту переписку! Также, поручаю вам пресекать любые попытки обсуждения, вплоть до телесных наказаний!              Переглядывающиеся адепты не посмели открыть рта.              — Цзинь Цзысюн! — Мужчина осёкся и перевёл золотистый взгляд на младшего брата. — Гуанъяо, сколько листов было в переписке?              — Семьдесят восемь, наследник, — поклонился он, догадываясь, для чего у него об этом спросили.              Цзысюань кивнул и продолжил:              — Твоё наказание — семьдесят восемь ударов ферулами! Учитель Бай! — Самый старый адепт, которого за жизненный опыт уважали и побаивались даже приближённые Цзиня Гуаншаня, всё понял без слов. Розги, собранные в небольшой пучок, и скреплённые, как метёлка бродячих заклинателей, глухо зашелестела, ударившись о широкую мозолистую ладонь. Учитель Бай редко пользовался ферулой, но когда выпадал случай, то не стоило ждать пощады.              — Я прикажу, и тебя выгонят взашей из ордена, слышишь, старик?! — Завизжал Цзысюн, вскакивая на ноги.              Тёмно-серые глаза адепта блеснули сталью, и хлёсткий удар заставил кузена наследника рухнуть на пол.              — Встать на колени! — Громыхнул голос старца. — Считать удары вслух!              Истошное «Один!» разнеслось над тренировочной площадкой.              — Все, кто посмеют обсуждать подробности переписки, будут наказаны подобным образом по числу прочитанных страниц! — Сказал Цзинь Цзысюань.              — Он тоже виноват! — Кричал ёрзающий Цзинь Цзысюн, пытаясь избежать болезненных ударов. — Всё из-за этого ублюдка! Это ведь он, ай! Ведь… Ай!              — Эти удары не засчитываются, считать дальше, — учитель Бай невозмутимо продолжил выбивать из молодого господина дурь.              — Для Цзиня Гуанъяо у меня припасено особое наказание, не беспокойтесь, кузен, — пообещал наследник и от тона, каким это было сказано, Гуанъяо подурнело.              Свист опускающейся ферулы на спину Цзинь Цзысюна стоял в его ушах и после того, как наказание завершилось и едва живого (в основном, притворяющегося) отнесли в покои. Ноги сами несли Гуанъяо за старшим братом, и опомнился он только тогда, когда ему под нос была сунута пиала с чаем.              Машинально вдохнув ароматный пар, мужчина закашлялся и едва не расплескал напиток.              Цзинь Цзысюань посмотрел неодобрительно и пробормотал что-то о непочтительности и о том, что он не служка.              — Благодарю наследника Цзинь за проявленное внимание, — поспешил сказать Лянфан-Цзюнь, делая излишне большой глоток и обжигая язык. Вкус чая так и остался для него загадкой.              — Мы отправляемся в Пристань Лотоса, — бросил Цзысюань. Гуанъяо поперхнулся и неверяще посмотрел на родича. — Ибо я не вижу другого способа унять бурю кроме того, как отправиться в её эпицентр.              Отставив пиалу, чтобы не разбить, заклинатель в ушамао обеспокоенно посмотрел на старшего брата:              — В таком случае, это поручение надлежит исполнить мне, — склонил он голову в поклоне. — Ведь по моей неосторожности и недальновидности произошли эти события…              Наследник пионового ордена остро посмотрел на младшего брата и поджал губы, становясь до ужаса похожим на свою матушку.              — Не тебе решать, Цзинь Гуанъяо. Мой статус выше и я имею право решать вопросы с главой Цзян, как равный.              Горечь разлилась по языку последнего. Ему вновь напомнили о положении, пусть это было уместно и без презрения. Констатация факта, однако, менее болезненным от этого он не стал.              — С другой стороны, — Цзысюань сжал пальцами переносицу, — может выйти так, что Саньду Шеншоу не пожелает общаться со мной. Нет… Он обязан принять меня и выслушать! Не до юношеских обид!              Второй сын Цзиня Гуаншаня навострил уши. Между молодыми господами был конфликт со времён учёбы в Гусу Лань, завершившийся некрасивой дракой, ссылкой Вэй Усяня обратно в Пристань Лотоса и разрывом помолвки. Но да, он меркнет по сравнению с произошедшей войной и новым конфликтом, затрагивающим уже честь самого главы Цзяна. Мысленно Гуанъяо приготовился принять удары легендарного Цзыдяня, надеясь, что после ему хватит сил подняться на ноги и отправиться обратно в трудовой лагерь Вэней. Работы предстояло немало — Цзиню Цзысюну не знакомо слово «порядок» от слова совсем.              — Собирайся, — наследник поднялся из кресла.              — Мне нечего с собой брать, наследник Цзинь, — развёл руками Гуанъяо. — Я совершенно налегке.              — Хорошо, — кивнул тот. — Отправимся немедля.              Наспех собранная делегация встала на мечи, рассчитывая оказаться в Пристани Лотоса с первыми закатными лучами.              Так и случилось.              Фиолетовые точки — адепты лотосового ордена, метнулись к дворцу Саньду Шеншоу — предупредить о внезапном визите. Уважая хозяев, адепты Ланьлин Цзинь сошли с мечей не во дворе резиденции, а у врат. Цзысюань вдохнул полной грудью прохладный воздух, совершенно не похожий на прогретый Ланьлина. В Юньмэне, из-за близости к воде, осень ощущалась сильнее, и снега зимой у них было гораздо больше. Пока Пристань Лотоса откапывали от снегопада, Башня Кои стояла посреди голых деревьев в ожидании цветения зимней сливы, которая дала бы подобие снега. Благоухающего и совсем не холодного.              — Наследник Цзинь? — Мягкий женский голос отвлёк его от дум.              — Дева… Цзян? — Сморгнул мужчина, но укороченное тренировочное ханьфу так и не сменилось на многослойное платье из бледного шёлка, а толстая коса, перевитая пурпурными шнурами, не превратилась в немного смешную (и совершенно не идущую ей) причёску из двух пучков с основной массой распущенных волос.              Яньли, убрав тренировочный меч (Цзысюань отметил, как легко лезвие вошло в ножны) поклонилась нежданным гостям.              — Добро пожаловать в земли Юньмэн Цзян. Чем мы обязаны Вашему внезапному визиту? — Внимательный неопределённого цвета взгляд мелькнул и скрылся за густой чёлкой.              — Вы знаете, дева Цзян, — сделав ударение на первых словах, сказал Цзысюань.              — А это Вы нам расскажите, наследник Цзинь! Знание разным бывает — полным, поверхностным, обрывочным… — Показавшийся на пороге резиденции Вэй Усянь, перепрыгивая через пару ступеней, вприпрыжку приблизился к адептам золотого ордена. — Лянфан-Цзюнь! Приветствую! — Серебристо-серые глаза пристально, словно желая проделать в центре лба заклинателя дыру, уставились на младшего брата наследника.              — Сянь-Сянь, — белая, будто сияющая, ладонь красиво смотрелась поверх чёрной ткани плеча Героя Юньмэна. — Если Вы желаете видеть брата, то вынуждена огорчить, — девушка поджала губы, — глава Цзян на рассвете покинул Пристань Лотоса и должен уже быть в Нечистой Юдоли.              Цзинь Цзысюань тихонько чертыхнулся.              Опоздали.