Хозяйка Пристани Лотоса

4.5 Топи       Сколько бы демонов не ходило по Поднебесной, а знающие люди скажут, что болотная нечисть — опаснее. Для начала, она отлично маскируется: поваленное, заросшее густым мхом дерево; кочка в месте, куда необходимо поставить ногу; густой туман, с затхлым послевкусием во рту; ярко-зелёная поляна посреди полусгнившего бурелома, мало ли! В топях поиск существ, созданных человеческими злобой, алчностью и ненавистью идёт хуже, нежели в горах, лесах, у рек. Мягкая, влажная почва и испарения от застойной воды кружат голову, сбивают с намеченного пути — не стоит удивляться, если окажется, что все предыдущие часы ты просто ходил кругами, или вышел совсем не там, где наметил.       Ночная охота в топях Мэйшан Юй может идти и днём — непроницаемые сумерки стоят над огромной территорией ордена, заселяющего, на самом деле, лишь окраины собственных земель. Даже в ранней юности, когда хотелось найти и поразить как можно больше чудищ, Саньду Шеншоу не испытывал восторга от охот на болотах — серое небо, густой воздух, застревающий в горле, беспокойные ночи выматывали сильнее, нежели сами бои с монстрами. Сколько он помнил, когда дело доходило до нечисти, во всём теле пребывала усталость, на грани мышечной боли. Посреди вечной сырости не развести костров, чтобы не отпугнуть потенциальную добычу, не лечь, давая натруженному за день телу расслабиться, взятая с собой еда становится склизкой, вода цветёт внутри фляг… Поэтому практика инедии является для адептов Мэйшана одним основным умений наравне с боевыми навыками и ориентированием в, с первого взгляда, не меняющемся безрадостном пейзаже.       Болота выручили остатки ордена Юньмэн Цзян — те немногие Вэни, решившиеся преследовать их, встретили здесь свою погибель, но любить их больше от этого Цзян Чэн не стал. А на долгую ночную охоту всё-таки согласился.       Среди адептов в бледно-голубом широкоплечий мужчина в ярко-пурпурных одеждах выделяется лишь цветом ханьфу (он предпочитает игнорировать тоскливые взгляды деда, зная, что характером и лицом вовсе не Цзян). В бесшумном передвижении по рыхлой болотистой почве этот совершенствующийся ничуть не уступает местным заклинателям. Некоторые болотные твари ориентируются на духовную энергию и слух (в извечной хмари глаза не нужны), и заклинатели Мэйшана умеют скрывать звук шагов и своё присутствие — вэньские псы нашли смерть от духовных клинков в торфяниках, но едва ли они поняли, кто их убил — месть за первую госпожу Юй удалась.       — Так кого мы ищем? — спросил глава Цзян, когда отряд устроился на привал на более-менее сухом пятачке земли посреди затхлого безмолвия.       — У Мэйшана расплодилось много ядовитых змей — повадились кусать детей и стариков, хоронить не успеваем, — Юй Сяотянь вставлял наконечники в древки — со стрелами в болотах надо быть осторожным — дерево, даже заготовленное особым образом, в сердце ордена быстро отсыревало. — Кто, как не их хозяин мог наслать на нас столько тварей? Отправляли адептов — пропали без вести, уже месяц как.       Ваньинь нахмурился:       — Одного отряда будет мало…       — Мы не единственные здесь, глава Цзян, — отозвался мужчина, укладывая готовые стрелы в колчан. — Одновременно с нами ещё три группы движутся к предполагаемой норе этой твари. Звездочёты указали три возможных места, куда он мог забиться, два из них уже проверили — пусто.       — Понятно, — мужчина в фиолетовом поджал губы.       Слишком погружённый в собственные проблемы он даже не удосужился спросить, на кого, собственно, идёт охота, а тут, немного не мало — Чаоцзэ Щё — болотный змей, полуразумное существо, представляющее из себя несколько переплетённых меж собой громадных болотных гадюк, соединённых не столько природой, сколько тёмной энергией. А она, как известно, невероятно искажает всё живое. Убить такого монстра — покрыть себя большой славой, но как бы она не оказалась посмертной.       Группа заклинателей готовилась к подобию сна тщательно: на разъезжающейся в грязь земле начертаны защитные и сигнальные печати, установлен барьер, выставлен дозор. Цзян Чэн вызвался нести вахту посреди ночи — в самое сложное время, когда крепкий сон прерван, а до рассвета остаётся ещё порядочно времени, но отдыха уже как не бывало и до общего подъёма остаётся лишь кемарить — всё равно он просыпается в это время, потревоженный незнамо чем и больше не может уснуть. Сквозь стыло-неподвижный воздух ему чудится тонкий аромат цветочных масел, оседающий горчинкой на языке — будто рядом находится супруга. В ночь перед охотой её кожа была точно такой же вкус.       Заклинатель открыл глаза и коротко вздохнул, понимая, что своими мыслями все эти дни он возвращался к Хуайсан. Сна как не бывало, а ведь до начала его вахты ещё порядочно времени.       — Иди спать, — приказал бдящему глава Озёрного края, устраиваясь на не успевшем остыть месте. Устроив подбородок на колене, Саньду Шеншоу думает, как наладить отношения с женой.       Между ними нет ссоры, но есть огромное, размером с бездонный омут, непонимание. Совместные ночи в опочивальне — не главная составляющая брачного союза и кажется, Ваньинь понял это только сейчас, хотя перед глазами всю жизнь был пример. Не самый лучший, но уже есть от чего отталкиваться.       Отец, как глава ордена и хозяин земель, общался с главами вассальных кланов, гильдий и деревенскими старейшинами, уплачивающими налог всем, что смогли вырастить. Цзян Фэнмянь был лицом Юньмэна, в то время как мадам Юй — его длань, порой, карающая. Юй Цзыюань взрастила не одно поколение воинов, именно к ней шли с просьбами послать адептов на ночную охоту.       Какая роль в Юньмэне отведена Не Хуайсан?       Цзян Чэн понял, что не знает.       Супруга, обучающая детей на стадии формирования Золотого ядра расписывать веера, писать на тонкой рисовой бумаге пасторали? Каллиграфия, быть может? Мужчина сжал переносицу — знак пребывания в сильнейшей задумчивости. Он не хочет неволить её, заставлять что-либо делать, но каждый ведь должен… приносить пользу, так? Если Хуайсан пожелает не покидать женского крыла, то Ваньиню хотелось знать, что это её выбор и она всем довольна. Приданое супруги настолько велико, что она может вообще ничего не делать, и поминать о щедрости своего брата до конца жизни (но Цзян Чэн верит, что Сан-Сан не такая).       Как же быть?       Защитный барьер вокруг поляны с отдыхающими заклинателями пошёл красноватой рябью — кто-то пытается к ним пробиться. Саньду, показавшийся из ножен, сверкнул в серой ночи чистой ярко-фиолетовой искрой. У края поляны, по ту сторону барьера, стояли воины в бледно-голубых ханьфу — адепты Мэйшнан Юй. На первый взгляд. А на второй…       Шея каждого мужчины была обвита яркими кольцами змеиных тел, а острые клыки вонзены в грудины, наверняка пробивая кости и добираясь до сердец. Зеленоватая сетка вен покрывала кожу пришедших, затянутые белой плёнкой глаза давали понять, что эти заклинатели уже не жильцы. Глава Цзян захотел смачно выругаться — они в ловушке посреди болот! В руках каждого из порабощённых адептов были зажаты боевые талисманы. Выписанные на бумаге символы загорались от вливаемой в них ци. Бумажки, повинуясь враждебной силе, облепили защитный барьер лагеря и тот начал рассыпаться, напомнив звуком разбивающееся стекло.       — Юй Сяотянь! — позвал дядю Ваньинь, видя, как отряд споро подрывается с лежанок, сбрасывает сонливость с плеч, готовится принять нежданный бой. — Сколько было человек в других отрядах?       — Столько же, сколько и нас, по шестеро, — напряжённым голосом ответил тот, считая стоящих по ту сторону.       Позади раздался изумлённый вскрик: «— Это пропавшие адепты!»       — Те, другие, увидят сигнальные огни? — спросил глава Цзян.       — Должны, — супруг Второй госпожи Юй достал из цянькуня сигнальную ракету и выдернул шнурок. Серо-синее небо озарилось бледно-голубым салютом в форме герба Мэйшан Юй.       Цзыдянь с шипением перетёк из кольца в кнут, обвивший руку Цзян Чэна по самый локоть. Он та же змея, но металлическая и покорная воле владельца. Духовные клинки зависли над землёй, удерживая своих владельцев — адепты (как бы им этого не хотелось) натягивали тетивы, готовясь выстрелить в товарищей.       В этот же миг звон пяти тетив раздался над болотами, сразив пять порабощённых заклинателей. Но не змей, что со злобным шипением бросились на парящих над поляной адептов. Яркая удавка обвернулась вокруг шеи юноши, не успевшего набрать высоту, а истекающие ядом клыки пронзили грудину. Глаза несчастного заволокло мутной плёнкой, и он рухнули на землю, а после, ломанными движениями, поднялся на ноги.       — Не могут летать, но используют духовную силу? — пробормотал Ваньинь. — Подняться выше! Они не могут летать! — громко выкрикнул Ваньинь, первым набирая высоту.       Заклинатель, захваченный змеёй, отступил в хмарь.       — Его надо поймать! — супруг второй госпожи Юй смотрел вслед скрывшимся. — Он может привести к Чаоцзэ Щё!       — Нас осталось пятеро! — возразил глава Юньмэна. — Сколько ещё людей хозяин змей мог подчинить?! Мы должны дождаться остальных… если есть, кого ждать и вернуться в Мэйшан.       Блекло-голубые глаза дяди пристально посмотрели на молодого главу Цзяна — ему показалось, что глазницы Юй Сяотяня подёрнуты той же плёнкой, что и у змеиных марионеток.