Хозяйка Пристани Лотоса

4.6 Ты не одна

             В предрассветный час, когда нечисть становится особенно неистовой, а холод пробирается внутрь и впитывается в кости, Не Хуайсан, кутаясь в лёгкую шёлковую накидку, расшитую по подолу серебряными лотосами, меряла шагами спальню. Согреться ли она хотела, или не дать телу затечь, но жёлтые язычки пламени танцевали, стоило легчайшему движению воздуха коснуться их — тени на противоположной стене то вытягивались, то сжимались, то становились непроницаемо чёрными, то зыбко-серыми.              Пожалуй, впервые за долгие годы, госпожа Не пожалела, что не имеет сильного Золотого ядра, позволившего бы взойти на саблю и покинуть Мэйшан. Шутка зашла слишком далеко, думала она, обнаружив, что к пропавшей шпильке присоединилась пара серег. Самое обидное и странное, что серебряные, украшенные аметистами, крупные серьги по-прежнему на месте, а простые, из двуцветного янтаря и позолоченной проволоки — пропали. Воры подумали, что имея столько богатых украшений, она должна проигнорировать исчезновение самых дешёвых?              Но именно эта шпилька и эти серьги так важны для неё! Подарок дагэ, подарок бабушки Во…              — Внучка, примерь, — маленький свёрток из замши почти сливался со смуглой, испещрённой морщинами, ладонью.              — Что это? — спросила Хуайсан, ослабляя горловину мешочка. — О, янтарные серёжки?              — Не простые! — рассмеялась старуха, забирая украшение и отведя волосы, вдела серьги в уши девушки. — Подарок твоего прапрадеда. В прудах Башни Золотого Карпа завёлся демонический кои, прежде чем мой А-Фэй разобрался с ним, успел трёх адептов Ланьлина сожрать. Убил его, значит А-Фэй, а в брюхе у него — янтарь. Вот из него и сделаны эти серьги. Носи, внучка, надевай тогда, когда впереди что-то особо важное, когда храбрости не хватает. Я эти серьги годами не снимала, может, накопленная в них ци и храбрость пригодится когда…              Ей сейчас бы песчинку этой уверенности!              Кто знал, что Не Минцзюэ отправит её не просто в горную деревню подальше от войны, но к родной прабабке? Бродячая заклинательница, согласившаяся стать женой главы благородного заклинательского клана — звучит, будто начало сказки, вот только заклинатель умер всего в пятьдесят три года от искажения Ци, а ясноглазая Во Синью* пожелала оставить орден и сына, уже достигшего совершеннолетия и даже приведшего в клан молодую супругу. Она удалилась на окраину Цинхэ со словами: — «Коли увидеться пожелаешь или с внуками познакомить, то найдёшь в горах Манчу». И будто забыли о ней все на долее десятилетия.              Пока не пришла война.              Горная деревенька оказалась не таким уж тухлым местом, вспоминала Не Хуайсан. Развлечений было не то, чтобы много, но какие здесь жили радушные люди! Девушка быстро сдружалась с парой деревенских — Лу и Ю, которые взяли над «столичной цацей» шефство. То воды помогут натаскать, то постель как следует, застелют.              — У тебя, госпожа, ручки беленькие, мягонькие, — говорила Лу, натирая тряпицей в душистой пене спину девы Не, — с ума сошла, что ли, гробить такую красоту?!              — Небось, служанки всю работу делали? — спросила Ю, подливая в бадью новую порцию горячей воды.              Хуайсан понуро кивнула.              — Ну, значит, будем служить тебе! — постановила Лу, выливая на голову девушке ковш тёплой воды. — Ю, мыло для волос подай!              Где же теперь верные ей девушки? Одна приняла за неё смерть, вторая сошла с ума, потеряв смысл жизни. Никого верного рядом нет… И письма эти проклятые! Хуайсан не знает, как будет смотреть в глаза деве Цзян — кажется, их зарождающейся дружбе пришёл конец? Не верится, что сестра Ваньиня останется в стороне, ослепшей и оглохшей. А раз в Цинхэ был Вэй Усянь, то понятное дело, друг в курсе её вечеров с Цзинь Гуанъяо.              В трактатах, предназначенных для дев в скорости выходящих замуж, беспрестанно повторяется в разных вариантах одна и та же догма — «Почтение к супругу и его семье»: «Хорошая жена всегда готова принять супруга», «Свежий чай в чаше супруга — основа крепкой семьи», «Благоухание горящих палочек и блеск чистоты облагораживают хозяйку дома».              «Смешно, как же смешно!» — всхлипнула Хуайсан, вытирая слёзы не то горечи, не то смеха.              Тексты-то мужчинами написаны!              Посидев неподвижно в усиливающейся полутьме некоторое время, госпожа Не встрепенулась и потянулась к ларцу. Выгребая все украшения из деревянного нутра, запутывая меж собой цепочки, девушка с тихим радостным возгласом достала со дна свадебный дар супруга — деревянный веер. Прижав его к груди, она, наконец, почувствовала что-то сродни спокойствию. Теперь можно забыться в кратком сне.              Заснуть не вышло — резиденция Юй пробудилась до того, как первые лучи успели позолотить туманную стену, всегда окружающую Мэйшан по осени. Должно быть, ночная охота, наконец, закончилась. Желание увидеть супруга пересилило сонливость, и госпожа Не начала неспешные сборы — навряд ли Ваньинь придёт в свои покои на мужской половине сразу, глава Юй захочет узнать об успехах заклинателей.              — Чем порадуете? — будто ни разу не спавший патриарх Мэйшана цепким взглядом отмечал и поредевшее число воинов, и измождённость.              — Мы знаем судьбу пропавших адептов, глава Юй, — слово взял Юй Сяотянь. — Чаоцзэ Щё поработил их волю… Насилу отбились.              В зале повисла гнетущая тишина, сказавшая Юй Учьяну гораздо больше, нежели слова зятя. Молодые заклинатели не вернутся домой, их матери, сёстры и жёны зря ждут днями напролёт, вознося молитвы всемилостивой Гуаньинь.              — Что ж, прискорбно увидеть враз столько женщин в белом, но что поделаешь? — вдохнул старик, сжав переносицу. — Клан Юй позаботится о престарелых матерях, вдовах и детях, обеспечит достойное приданое сёстрам и дочерям погибших, возьмёт на воспитание братьев и сыновей…              Ваньинь, слушая мудрые суждения деда, желал так же как и он, сжать переносицу или проораться. Убедить дядю вернуться в резиденцию стоило немалых нервов и что-то молодому главе подсказывало, что в будущем ему припомнят неповиновение.              Нестерпимо хотелось спать…              — А ты, мой внук, что скажешь? — поинтересовался глава Юй, отмечая, что молодой заклинатель вот-вот свалится от усталости.              Глава Цзян, немного помолчав, ответил:              — Адепты Юньмэн Цзян присоединятся к облаве на болотного змея, а люди моего шурина не откажутся от хорошей битвы, — как бы ему не хотелось, а отказать собственному деду Цзян Чэн не мог. Придётся рисковать человеческими жизнями и надеться, что большая часть воинов уцелеет. — Нужно лишь время на подготовку и хороший план, раз уж эта тварь такая умная и предпочитает действовать чужими руками.              — Мой внук говорит правильные суждения, очень правильные, — одобрительно кивнул Юй Учьян. — Отдыхайте, вы принесли важные новости. Обсудим ночную охоту, когда все отоспятся и со свежими силами будут готовы принять бой с нечистью.              Свет от огненных талисманов окутывал разбредающихся по комнатам заклинателей, Хуайсан прикусила губу от досады — Ваньинь был не один, а с мужем тётки. И судя по интонации мужчины если не ссорились, то точно не могли прийти к согласию.              «Как он осунулся!» — мысленно ахнула девушка, из теней разглядывая мужа. Выглядел тот уставшим и дёрганным, одежда и обувь была испачканы грязью и гнилой травой, гладкий пучок съехал набекрень. И запах от него наверняка такой же, как от дагэ… Кровь, пот и что-то ещё едва-уловимое, что Хуайсан привыкла называть «бешенством». Не лучшая идея следовать за разговаривающими на повышенных тонах заклинателями, думала сестра Чифэн-цзюня, и уже было собиралась уйти в женское крыло, как на плечи опустились тяжёлые горячие ладони. Она испуганно закричала, а после, замычала в заскорузлую ладонь.              — Тише, моя госпожа, весь Мэйшан перебудите, — хрипловато хохотнула в ухо невидимая женщина, осторожно освобождая губы Хуайсан из плена. Не зная, кто стоит за спиной, девушка вдохнула исходящий от неё запах и почти блаженно зажмурилась — это был запах дома… запах Цинхэ.              Цзян Чэн и Юй Сяотянь вскинулись, услышав женский крик, который резко оборвался. Глава Юньмэна хотел думать, что ему показалось, но голос явно принадлежал супруге.              — Хуайсан? — громко спросил он, всматриваясь в густую черноту. Достав из цянькуня с полдюжины огненных талисманов, он заставил их зависнуть в воздухе и вспыхнуть, распугивая предрассветную темноту.              — Она здесь, глава Цзян, не беспокойтесь, — из тени вышла высокорослая женщина с саблей за плечом. — Просим прощения за внезапный визит. Меня зовут Не Дали, а это моя младшая сестра — Не Мацуй.              Проследив глазами направление, указанное незнакомкой, Цзян Чэн увидел жену и стоящую за ней ещё одну высокую воительницу.              — Ой, это я виновата, Саньду Шеншоу, прошу простить! — весело рассеялась заклинательница. — Напугала молодую госпожу Не! Клянусь, я не нарочно, хи-хи!              — В-всё в порядке, муж мой, — выдавила девушка, стараясь унять трепещущее в груди сердце, что колотилось так сильно, что ещё чуть-чуть, и она задохнётся.              — С какой целью вы прибыли в Мэйшан Юй? — Юй Сяотянь вышел вперёд с ладонью поверх гарды духовного клинка. Не Мацуй на это весело фыркнула.              — Мы бы не прибыли сюда, если бы здесь не была наша госпожа, — пояснила она снисходительным тоном. — Госпожа Не, у нас приказ служить Вам, охранять Вас.              Хуайсан вскинулась:              — Н-но дагэ ничего не говорил…              — Сюрпри-из! — объявила Мацуй, разведя руки в стороны. — Моя госпожа, Вы же знаете почему Чифэн-цзюнь так решил. И Вы, Саньду Шеншоу. Решение принято и обжалованию не подлежит!              Не Хуайсан смутилась и неосознанно потёрла раненное плечо. Цзян Чэн заскрипел зубами — шурин дал понять, что не доверяет ему, послал верных себе людей оберегать Хуайсан. С другой стороны, трудно обвинять его — когда младшая сестра становится жертвой шуйгуя и теряет первенца… Заклинатель сжал ладонь, украшенную Цзыдянем, в кулак. Он должен подчиниться, сотрясать воздух нецелесообразно, у супруги возникнут вопросы, много вопросов, на которые сейчас мужчина не хотел бы отвечать.              Но это не значит, что не придётся. Он ведь сам дал всем понять, что желает видеть супругу равной себе, и прежде всего, в отношениях. Времени на разговор с женой остаётся очень мало, если оно вообще теперь у него есть — что ей могут рассказать эти заклинательницы? Скажут ли самое главное? Глупо, глупо было считать, что само всё разрешится, рассосётся. Негоже начинать семейную жизнь со лжи, которая имеет свойство накапливаться и обрушиваться на головы в самый неподходящий момент.              — Раз уж Чифэнь-цзюнь послал вас служить моей супруге, то оставайтесь, — Ваньинь махнул рукой, понимая, что его согласие лишь формальность.              — Очень хорошо, — удовлетворённо кивнули сёстры Не. — Доброго утра, господа. Госпожа Не, куда Вас поселили?              Хуайсан, взятая под локотки, беспомощно посмотрела на супруга через плечо, и, тем не менее, позволила увести себя на женскую половину. Цзян Чэн задумался — что она делала в самый тёмный час на улице?              Ждала его?              Пробудившие служанки тенями скользили по спящей резиденции Мэйшан Юй: прогоревшие лампы заполнялись свежим маслом; из курильниц в вёдра сыпался белый ароматный пепел, полое медное нутро наполнялось засушенными травами по-новой; тихий шелест мётел наполнял коридоры, после них юркие девчушки в широких штанах, подвёрнутых и бесстыдно оголяющих ноги до колена, будут споро скользить по полу, стирая пыль и мелкий, пропущенный мётлами, сор. Все они бросали работу, жались к стенам, освобождая широкоплечим женским фигурам дорогу.              Впервые за эти дни Хуайсан чувствовала себя госпожой — в редкие мгновения, когда хотелось выйти на воздух, ни одна из работающих девушек не торопилась уступить ей дорогу.              Оказавшись внутри выделенных сестре главы Не комнат, заклинательницы переглянулись.              — У Вас делают уборку, моя госпожа? — поинтересовалась Мацуй, проводя пальцем по спинке кровати — на пальце остался серый налёт.              — Я… я почти не покидаю этих комнат, — тихонько отозвалась девушка, нервно переминая в пальцах подол верхней накидки.              — Это для них не оправдание, — пожала плечами Не Дали, отмечая неприятный фэншуй спальни. Слишком маленькая и тёмная. Мэйшан Юй не похож на бедствующий орден, для супруги главы соседнего ордена, с которым состоят в близких родственных отношениях, могли бы выделить покои получше.              — Эта мэймэй полностью согласна с мнением цзэцзэ! — кивнула младшая воительница. Дали нахмурилась, поняв, что сказала свои претензии вслух. В комнатах не видно ни подставки с ароматическими палочками, ни курильницы! — Уж-жасные шторы! Великие небожители, саван моей матушки был и то роскошнее!              Хуайсан покраснела. Вместе с тем, в груди странно потеплело, словно она вновь в Шии, её верные А-Лу и А-Ю, выгребая мелкий мусор из клочков бумаги и обрезков шёлка, мягко журят свою госпожу, что прибавляет им работы своей страстью к творчеству.              Дали продолжила обследовать комнаты, выделенные их госпоже. Что ж, думала воительница, жить можно, но не более. Здешние служанки совершенно отбились от рук и надо бы им припомнить круг их обязанностей!              Прибыв в Мэйшан Юй она ожидала увидеть молодую госпожу Пристани Лотоса, счастливую в новом статусе замужней дамы, или по крайней мере, довольной выпавшей партией — Чифэн-цзюнь говорил, что даже если между четой Цзян нет любви, то по крайней мере, есть глубокая симпатия зародившаяся ещё во время обучения в Гусу Лань, но во дворе резиденции обреталась испуганная пташка, множество раз изранившая крылышки о шипы человеческого равнодушия. Или Саньду Шэншоу уже рассказал супруге о постигшем её несчастье?              С кого испрашивать ответ за осунувшееся сероватое лицо и беспорядок в покоях?              Мацуй с интересом разглядывала разложенные на трюмо украшения — очень богатые и тонкой работы, ей как воительнице ни к чему длинные серьги или многоярусные ожерелья — лютые мертвецы, призраки и прочая порождённая тёмной ци нечисть на вряд ли оценит богатство туалета, да и практичности никакой, но на госпоже Хуайсан ювелирные шедевры должны смотреться очень красиво… Тяжёлые золотые серьги, подчёркивающие хрупкость владелицы, широкие браслеты, похожие на наручи… Но не слишком ли беспорядочно они разложены, высятся горкой драгоценного металла? Их госпожа настолько непочтительна к чужим стараниям и усилиям старшего брата, наверняка выделившего немаленькую сумму на приобретение украшений?              — Ох, я сейчас… — спохватившись, Не Хуайсан бросилась сортировать драгоценности по отделам внутри ларца. Она всё ещё надеялась найти если не цзи, то хотя бы серьги. — Да где же они?!              — Что-то потерялось, госпожа Не? — поинтересовалась Мацуй, заглядывая через плечо девушки. Она споро и ловко распутывала цепочки, аккуратно раскладывая всё по выемкам. Нет, подумала заклинательница, молодая госпожа вовсе не непочтительна к труду ювелиров, скорее, так выглядит поиск чего-то очень ценного.              — Серьги… бабушкины… — алея щеками, призналась она, закрывая тяжёлую, украшенную перламутром и жемчугом крышку. — Они всегда лежали на дне шкатулки, в замшевом мешочке! Я прежде не надевала их на люди, но часто доставала и сегодня, вот, не нашла!              — Пропало ли что-то ещё? — мягким тоном поинтересовалась младшая сестра-воительница, начиная подозревать кое-что неприятное.              Не Хуайсан посмотрела на неё с надеждой и страхом.              — Цзи… брат подарил, на пятнадцатилетие… — прошептала девушка.              — Запечатывает ли наша госпожа ларец заклинаниями? — продолжала расспрашивать Мацуй, догадываясь, какой ответ услышит.              — Зачем? Кто тронет мои украшения? — растерялась Хуайсан, даже не желая думать о навязчивой мысли, преследовавшей её с момента исчезновения подарка дагэ. Уж очень враждебно к ней были настроены кузины Цзян Чэна, окружившие себя соглашающимися со всеми словами служанками и наперсницами.              — Вы больше не в Цинхэ, где Вам и слова поперёк никто не скажет, моя госпожа, — заклинательница пустилась в объяснения. — Вы ведь не хуже этой недостойной знаете, что в новом клане и ордене Вам придётся начинать всё с начала, завоёвывать доверие и уважение людей. Я знаю и верю, что Вы любимы жителями Цинхэ, но дело в том, что теперь Вы — госпожа Юньмэна и за Вашими действиями и словами наблюдают тысячи незнакомых с Вами людей…              — А Мэйшан, похоже, совсем обнаглел. — уронила Не Дали, в пару шагов пересекая спальню. Её младшая сестра проводила широкую спину недоумевающим взглядом.              В коридоре ведущем к покоям госпожи Юй и её дочерей, собрались служанки. Они, то и дело, поглядывая на неприметную дверь, за которой скрывалась «мышка из Цинхэ», шушукались меж собой, обсуждая чужачек, скалами возвышающихся за спиной жены Саньду Шэншоу. — «Видели, за их спинами — сабли!» — одна из девушек сделала страшные глаза. — «Такие мужеподобные!» — поддакнула вторая. — «С нетерпением жду, когда они попросят у нас мётлы, чтобы прибраться в покоях своей госпожи!» — рассмеялась третья и подавилась, когда увидела, что за спинами товарок возвышается одна из заклинательниц с саблей.              — Ты, — Дали поманила к себе самую дерзкую в речах девушку. — Иди и вылижи покои моей госпожи до блеска. Если увижу пыль — наголо обрею и вымажу в болотном иле. Времени на уборку — до конца часа кролика*.              — Ха! С какой стати? — подбоченилась девушка, нагло ухмыляясь в лицо заклинательнице.              Болотно-зелёные глаза адепта Цинхэ потемнели. Тихий звон, переходящий в низкий вибрирующий звук, разнёсся по стенам резиденции. Кончик сабли, вынутой из ножен в невидимое глазу мгновение, застыл на расстоянии в толщину волоска от девичьей шеи. Дали не отказала себе в удовольствии припугнуть нахалку, и прочертила на светлой коже тонкую алую полосу. Непочтения к своей госпоже она не потерпит!              Все девушки, как одна, вжались лопатками в стену, не сводя напуганных глаз со знаменитого оружия адептов Нечистой Юдоли.              — Н-но ведь сейчас и так час кролика… госпожа… — облизнув побелевшие губы, кое-как выдавила служанка.              Нависнув над испуганной девушкой, Не Дали бросила:              — Так не мели языком попусту, а возьми подругаек и наведи порядок. Я своё слово держу — не успеете, всех обрею и вымажу грязью. Чего встали? За работу, дурёхи!              — И чай принесите! Со сладостями и закусками! — привлечённая шумом, из покоев Хуайсан выглянула Мацуй. — А вообще… — ещё раз глянув на осунувшуюся госпожу, воительница добавила: — Куриный бульон и паровые пампушки!              В женском крыле закипела работа. Девушки скрупулёзно выметали, вымывали, меняли постельное, боясь исполнения угрозы. За короткое время тёмные комнаты ожили, и находиться в них стало почти приятно, Хуайсан и не думала, что здесь может быть уютно. Привлечённые шумом уборки, из своих комнат показались кузины Цзян Чэна.              Разглядывая вытащенную из покоев невестки мебель, которую можно было поднять более-менее без усилий, девушки нахмурились — они ведь запретили служанкам убираться в покоях этой мышки! Забавно наблюдать, как она сутулится за обеденным столом и молчит, не в силах никому рассказать о притеснении. Ведь никому до неё нет дела! Как эта заставила горничных приняться за работу? Заплатила, что ли?              — Госпожа Шигвэн, госпожа Фаншун! — ахнули служанки, опуская руки, вооружённые тряпками и мётлами, но посмотрев куда-то внутрь покоев, вновь принялись за уборку.              — Вам что было велено, дурёхи? — спросила у них старшая дочь госпожи Юй, пинком опрокидывая ведро с грязной водой. — Совесть взыграла или желание поубираться?              Фаншун, стоящая чуть позади, хихикнула и потёрла большим у указательным пальцами мочку уха, которые с момента, как она надела янтарные серьги, пекло. Несмотря на слова цзэцзэ о том, что не стоит сейчас показывать «новую цацку», девушка не удержалась от желания надеть это простое украшение. Всё равно жена Цзян Чэна не столуется с ними.              — А Ваша, госпожа, совесть, похоже, вообще ушла в длительное путешествие! — дева Юй вскинулась, услышав дерзкие слова. Руки потянулись к висящему на бедре кнуту — высечь нахалку! До крови!              Подпирая дверной косяк, усмехалась высокая девушка с лёгком кожаном доспехе, надетом поверх серо-зелёного ханьфу. На предплечьях золотились бычьи морды — в точь-точь, как на гербе Нечистой Юдоли. Густая длинная чёлка закрывала правую половину лица, из-за чего ухмылка больше походила на оскал.              — Давайте знакомиться! — Мацуй оглушительно хлопнула в ладоши. — Не Мацуй, личная служанка и телохранитель госпожи Не. С кем имею честь разговаривать?              Девушки переглянулись — у мышки появились личные служанки?              — Юй Фаншун! — игнорируя возмущённый взгляд старшей, выкрикнула младшая из сестёр, не прекращая тереть мочки ушей.              — Приятно познакомиться, дева Юй, — мягко улыбнулась воительница, отмечая её серьги. Уж очень похожи на пропавшие…              — А что за чудесные у Вас серёжки, юная госпожа! — восхитилась заклинательница, осторожно обходя лужу и оказываясь напротив Юй Фаншун.              — Подарок! — девчонка захлопала светло-голубыми глазами, покрываясь некрасивыми красными пятнами лжи.              Мацуй прищурилась.              — Не знала, что наша госпожа любительница разбазаривать семейные артефакты! Особенно, заговорённые на определённого владельца! — хохотнула воительница, глядя на красные мочки ушей девчушки, ставшие резко контрастировать с побелевшим от страха лицом. Мацуй подозревала, что с момента, как Юй надела серьги, её ушки словно огнём горят. — А Вы знаете, какие проклятия таят в себе подобные украшения? Недавно с цзэцзэ разбирались с призраком, что жил внутри серебряного браслета, представляете? Он принадлежал очень богатой и красивой госпоже, его ей подарил отвергнутый поклонник. В тот же день, что она его надела — умерла, представляете? А потом этот браслет начал ходить по рукам — красивая же вещица, чего ей пылиться? И все, все владелицы знаете, что? — женщина сделала огромные глаза, и в свете взошедшего солнца стало видно, что глубоко в тёмной зелени таятся золотые искры.              — Ч-что? — шепнула младшая дева Юй.              — Они умерли! — гортанно расхохоталась заклинательница, стукнув себя по бёдрам. — Сначала умерла первая владелица, но потому, что внутри браслета были смазанные ядом лезвия, а все остальные умирали, потому что в самом браслете поселился неупокоенный дух этой госпожи! Она была в такой ярости, что высасывала из бедняжек все соки, и безутешные родители, женихи, мужья и братья находили иссушенных временем мумий! С тёмно-коричневой кожей, лица были перекошены в таком ужасе! У-ух!              — З-заберите! — всхлипнула впечатлительная воровка, вытаскивая золотые швензы, едва не разрывая мочки.              — А может, юная госпожа ещё знает, куда пропала золотая цзи с крупной янтарной бусиной? — вкрадчивым шёпотом поинтересовалась Мацуй, нависнув над девочкой.              Юй Фаншун беспомощно посмотрела на старшую сестру, что была хмура и неприветлива.              — Не ваше дело! — вздёрнула нос старшая дочь госпожи Юй. — Вы же служанка, вот и прислуживайте!              — Это не ответ.              Не Мацуй хмыкнула, и обойдя нахалку, что даже не скрывала своего презрения и высокомерия, направилась к комнатам сестёр Юй. Эта часть коридора — совершенно другая песня. Богатство убранства сразу бросалось в глаза, место, достойное благороднорождённых женщин, и заклинательница в серо-зелёных одеждах не верит, что среди хитросплетения комнат в этой части резиденции не нашлось бы угла для их госпожи. Решили показать своё превосходство и неуважение? Как низко!              Сзади на спину запрыгнула молодая госпожа Юй Шигвэн и попыталась ударить воительницу в затылок, а затем, вокруг шеи Мацуй обвился гибкий хлыст — обязательное оружие заклинательниц Мэйшана. Ощущать что-либо вокруг своей шеи адепту Цинхэ Не совершенно не понравилось и ей ничего не оставалось, кроме как пригнуться и наклониться вперёд, чтобы тело атаковавшей девушки под своим весом устремилось вниз, забирая с собой в том числе хлыст. Раздосадовано закричавшая дева Юй попыталась поскорее встать, но тяжёлая подошва сапога наступила на её щиколотку. — «Не стоит меня раздражать, молодая госпожа Юй, — вкрадчивым тоном, от которого встали волоски на руках, сказала Не Мацуй, с контролируемой силой наступая на щиколотку. — Я ненароком могу принять Вас за вэньскую шавку и сделать с Вами то же, что и делала с ними на войне… Ни Вашей семье, ни моей госпоже совершенно не понравится то, во что превратятся Ваше беленькое личико и красивое тело».              Юй Шигвэн шумно втянула носом воздух — в ноге разливалась неприятная боль, на грани той, после которой следовал треск сломанных костей. Кто эта девка, гуй её задери, такая?              — Золотая цзи, принесите мне её, если не желаете, чтобы я перевернула вверх дном Ваши покои, — посоветовала воительница, краем глаза улавливая движение впереди — из своих комнат вышла мать девушек. — Приветствую госпожу Юй!              — Что здесь происходит? — грозно спросила Юй Иньчан, потянувшись к своему кнуту.              — Воспитательная беседа, госпожа, — Мацуй улыбнулась, но приподнятые уголки губ не сочетались со взглядом убийцы, от которого у женщины прошла дрожь между лопаток — такие глаза были у заклинателей, видевших ужасы войны, которым приходилось вырезать целые боевые отряды, люди, не просто коснувшиеся безумия войны, но утонувшие в нём и несущие его часть в сердце.              — Хорошие боевые навыки, осталось чуть-чуть отточить, положение в обществе… а вы посмотрите-ка на неё — воровка! — выплюнула заклинательница из Цинхэ, не видя, что по обе стороны от неё собираются люди. — И не от голода или нужды украла, а из развлечения! И сестру младшую подбила! И у кого? У жены двоюродного брата? Славно, славно… Это и есть хвалёное воспитание боевых дев Мэйшана?              Поверженная Юй Шигвэн от обиды и подступающих слёз прикусила подрагивающую губу.              — Принеси шпильку, девочка, пока я тебе своей глаза не выколола! — безумный оскал рассёк смуглое женское лицо, делая похожим на демоническое.              Старшая дочь Юй Иньчан, прихрамывая, опрометью бросилась к двери своих покоев.              — На! — не пожелав выйти в коридор, дева Юй швырнула в Мацуй шпилькой. Ловко поймав украшение для волос, Мацуй счастливо рассмеялась и крутанула шпильку между пальцами.              — Золотая цзи, инкрустированная чёрным янтарём, серьги — желтый и красный янтарь, почти комплект, — заклинательница любовалась медовыми искрами, вспыхивающими внутри камней. Перекатывающиеся в другой ладони янтарные бусины, скреплённые проволокой, вторили цзи жёлто-малиновыми искрами. — Мне казалось, цвета Мэйшан Юй — лазурь и серебро…              Столпившиеся слуги и мужчины, привлечённые шумом с женской половины, разошлись в стороны, когда высоченная дама с саблей за спиной пожелала подойти к сестре по ордену.              — А-Цуй, — Дали положила ладонь на плечо младшей сестры, готовая в любой момент перехватить её, если та пожелает причинить кому-нибудь неудобство.              — А? Всё в порядке, цзэцзэ, я никого не убью. Сегодня… — хихикнула девушка. — Моя госпожа? Где моя госпожа?              Не Хуайсан, стоящая у дверей в свои комнаты, нервно заправила прядь за ухо. Это поведение новой служанки… так напомнило дагэ — сейчас смеётся, а затем, всё крушит и исходит едва ли не кровавой пеной у рта.              — Я здесь, — негромко отозвалась девушка, не решаясь сделать и шага вперёд.              — Моя госпожа! — радостно воскликнула Мацуй, и, сбросив руку сестры, поспешила к жене главы Цзяна. — Я вернула Ваши украшения!              — Спасибо, Мацуй, ты очень хорошо постаралась, — чувствуя, что получила контроль над тигром, поблагодарила она.              Надолго ли?