Хозяйка Пристани Лотоса

5.7 И вспыхнет заря багряным румянцем

      Старое платье и плащ бесформенной кучкой упали к ногам. Спутанные, грязные волосы скрыли худую спину от внимательного взгляда стражницы, приставленной к нежданной гостье. Вэнь Цин понимала осторожность, с которой к ней отнеслись хозяева дома, и принимала её — в конце концов, её клан нанёс невосполнимую потерю клану Цзян. Можно отстроить здания, люди вернутся обратно и вновь заселят пологие берега Юньмэна, зеркальная гладь озера будет расходиться стреловидными потоками под носами лодок, но… что на счёт сердца Пристани Лотоса? Цзян Фэнмяня, славившегося на всю Поднебесную кротким нравом и справедливым отношением ко всем, или мадам Юй, взрастившую не одно поколение умелых заклинателей? Её и вовсе могли запереть в казематах, но дали возможность освежиться.       Тёплая вода, в которую ещё и ароматных масел добавили, сомкнулась над головой. Вэнь Цин крепко зажмурилась, чувствуя, как слёзы смешиваются с пряным гвоздичным теплом. Когда-то она не задумывалась над тем, что надеть, какой будет еда на столе. Всё её существо составляли бесконечные трактаты по целительству, сотни, а может, тысячи мешочков с травами и минералами, растёртыми в порошок, и главное, чтобы А-Нин, её неловкий диди (пусть он уже давно выше на две головы), был рядом. Ему отлично удавалось растереть в пудру никак неподдающуюся ей камедь!       Вынырнув и потянувшись к бутыльку с мылом, девушка с наслаждением налила в ладонь белёсую, в перламутровых разводах, жидкость. Забывшись, она застонала от удовольствия, чувствуя, как на шею и плечи потекла пена. Не Дали, чуть склонив голову на бок (и становясь похожей на соколиху в ожидании, когда добыча рванётся в сторону, пытаясь уйти от острых когтей) смотрела на целительницу с интересом. Эта Вэнь Цин её заинтересовала, и получить назначение от Цзян Яньли проследить за ней, она была только рада, хотя, в другое время она ещё бы подумала, стоит ли исполнять приказ не от госпожи Не.       Много историй рассказывалось в Поднебесной о целительском таланте племянницы Вэнь Жоханя. В мирное время совсем отчаявшиеся хотели получить излечение от её рук, но мало кому это удавалось — людская молва тут же разнесла, что своей племяннице Верховный заклинатель позволяет врачевать не всех, ибо что за блажь растрачивать свой талант на не-заклинателей, бедняков и представителей мелких кланов, что за полноценных заклинателей Вэнь Жоханем и вовсе не считались. Тень на её имени была, но небольшая, как случайное пятнышко на платье, которое легко скрыть от посторонних, но при этом, знание о нём всё равно будет.       — Подать Вам воды? — предложила Мацуй, набрав в деревянный ковш из тёплой воды и не спрашивая разрешения, полила её на голову целительнице.       Вэнь Цин обожгла её гневным взглядом — нахалка, как смеет!.. Но зелёное пламя на дне зрачков тут же угасло. Воительница едва заметно кивнула: эта Вэнь Цин умная, знает своё место. Подавая ей полотенце, воительница отметила, насколько худой и измождённой была целительница. Нездорового сероватого цвета кожа натягивалась на плечевых и тазовых костях, выпирающие рёбра было легко пересчитать даже не проводя по ним пальцем… Насколько Не Мацуй знает, остатки Вэней сдались без боя, кодекс воина в таком случае гласит, что с пленниками в таком случае полагается обращаться… по-человечески, что ли…       Цзинь Гуаншань громче всех заявлял о победе над Цишань Вэнь руками непосредственно адептов Ланьлин Цзинь, даже до их медвежьего угла долетали эти толки. Пока Гусу Лань, Юньмэн Цзян и Цинхэ Не оправлялись от огромных потерь, пока смогли более-менее твёрдо встать на ноги, простой народ поверил в то, что заклинатели в золотом с вышитым на груди белым пионом внесли огромный вклад в победу над тиранией Вэнь Жоханя. А на деле?       — Кто из Цзиней действительно воевал, м? — задумчиво произнесла слух Не Мацуй, не глядя нащупав нижний халат (выделенный её госпожой) и подав его «гостье».       — Цзинь Гуанъяо, — незамедлительно ответила Вэнь Цин, внутренне млея от прикосновения нежной прохладной ткани, скрывшей оголодавшие кости. — При штурме Безночного города только он был от Цзиней, и то, как я слышала, фамилию ему присвоили после войны. В ту пору он был Мэн Яо, даже вежливого имени у него не было. Я помню, что отряд ордена Ланьлин Цзинь подошёл лишь к самому концу сражения. Якобы, им помешал горный обвал, и пришлось обходить горную тропу, которая могла бы привести к Безночному городу… Он был одним из начальников лагеря, куда я попала…       Над худощавой девушкой нависла широкоплечая Мацуй.       — И-и? — поторопила она, прищурив невнятно-зеленоватые глаза.       Вэнь Цин вздрогнула (хотя мало кто мог её напугать) и сделала пару шагов назад, чтобы избавиться от гнетущего чувства, которое у неё возникло при приближении этой женщины. Она была жуткой и до странного напоминала главу Не, сметавшего всё на своём пути во время штурма столицы её ордена. Разве что, усов не хватало.       — …он был самым милосердным. — закончила она. — Пытался сделать условия нашего содержания хотя бы терпимыми, но около десяти лун назад его отозвали обратно в Ланьлин Цзинь и тогда… — она сглотнула кисло-горькую слюну, чувствуя, как к горлу против воли подкатила тошнота при одном невольном воспоминании о Цзинь Цзысюне.       — Тогда? — Мацуй приподняла смоляную бровь, ожидая продолжения.       — …вернулся Цзинь Цзысюн. Я не могу назвать его человеком, но монстром, ибо деяния его сравнимы в своей жестокости только с извращёнными игрищами Вэнь Чао. Я не оправдываю его, но считаю, что везде есть как хорошие люди, так и плохие. Их не объединяет клановый цвет, а другое — состояние разума и мораль, её наличие или отсутствие.       — А вы? — адепт Нечистой Юдоли усмехнувшись, склонила голову к плечу.       — Я целитель и верна своей клятве! — Вэнь Цин вздёрнула острый подбородок, окатив Не Мацуй яростным взглядом.       Её надзирательница усмехнулась — хорошая отговорка, но быть может, эта госпожа (даже в таком непритязательном виде она выглядела и ощущалась Мацуй именно так) честна? Ведь и в её ордене были нечистые на помыслы заклинатели, решившие отравить госпожу Хуайсан и тем самым сорвать свадьбу с Саньду Шеншоу. Ещё шигуй этот, чтоб ему в Диюй пусто было!       «А если и шигуй был направлен намеренно?» — подумала воительница, сопровождая Вэнь Цин в малую столовую, где уже собрались все.       Целительница, нерешительно замерла на пороге. Небольшая комнатка, не имевшая выхода к длинной галерее, откуда можно было сразу ступить на борт лодки под пурпурными парусами, была совершенно ничтожной бы в глазах Вэнь Чао и других представителей главной заклинательской семьи Цишаня. Вэнь Цин не раз слышала разговоры о том, что ни один из главных заклинательских кланов Поднебесной занимает своё место заслуженно. А особенно, Юньмэн Цзян. В прежнее время она бы вошла, высоко подняв подбородок, но теперь, когда честь и достоинство клана Вэнь попраны стараниями самих же Вэней… Цзян Яньли прищурилась, глядя на «гостью». Пытаясь абстрагироваться от её принадлежности к ордену, так много причинившего ей боли. Получалось с трудом. Она даже изменила своему принципу — не пошла на кухню, чтобы лично порадовать гостью готовкой. В какой-то момент возникла уверенность, что в лёгкий бульон обязательно будет добавлена отрава, поэтому угощение для Вэнь Цин было поручено приготовить кухаркам.       — Не нравится мне это всё… — встав рядом со старшей сестрой, сказала Не Мацуй. Не Дали молча кивнула.       Воительницы скрылись в тенях под высокими чашами, полными масла. На медных днищах свернулись кольцами-змеями фитили, погружая столовую в жёлто-чёрный полумрак. Четыре человека за столом — теперь обычное для Цзянов число. Каждый сидит за своей стороной небольшого квадратного стола (его перенесли из временного дома, в котором жили последние Цзяны во время восстановления Пристани Лотоса), будто повелители сторон света.       На южной стороне сидит мужчина в чёрно-алом. Растрёпанные пряди, выбившиеся из хвоста, падают на лицо смоляными лентами, а в них путается алая, похожая на полоску рассвета после ночи, полной шторма и раскатистого грохота молний. Он пьёт горячую воду, изредка поглядывая на кувшин терпкого вина, но не решается потянуться к нему и сорвать промасленную ткань, высвобождая запах алкоголя. Потому что кувшин вроде бы посередине, но больше на северной стороне, которой правит дева с нежным лицом, но строгими глазами. Её одежды походят на небо в миг, когда солнце уже наполовину погрузилось в воды долгого озера, окрашивая округу пурпуром в золото-мандариновых перьях, когда природа замирает, ожидая ночную тьму. И пусть она не смотрит на мужчину с юга, он знает, что всё ей ведомо, ибо секретов от неё нет. Не было до этой поры.       На западной стороне, кутаясь в расшитую золотом серую шаль, сидит их с Дали госпожа. Воительницам приятно видеть в её в добром телесном и душевном здравии. И вот она потянулась за кувшином и разлила по чашам напиток, предлагая всем. Даже той, что сидит на востоке, откуда восходит солнце. А ведь оно бывает разным: дарит тепло и свет, благодаря ему зреет урожай, но убери из почвы полезный перегной, перекрой воду и что выйдет? Оно продолжит свой путь по небосклону, но более не будет пышной сочной зелени, лишь выжженная пустыня.       — Я слышала от дагэ… — неуверенно начинает Хуайсан, чувствуя напряжение, царящее за столом. — …что оставшихся адептов клана Вэнь распределили на работы. Орден Ланьлин Цзинь взял на себя обязательства по содержанию, как наименее пострадавший и способный потратить часть средств на обеспечение пропитанием и всем необходимым…       Вэнь Цин сжала руки в кулаки.       — Щедрость господ из ордена Ланьлин Цзинь не знает границ… — процедила она сквозь сжатые зубы. — Воды вдоволь — рядом горная река и плошка гнилого риса в день, ведь даже таким он разбухает…       — Тогда чего же вы ждёте? Ешьте! Ешьте! — воскликнула госпожа Не, кивнув на глубокую чашу с бульоном.       Вэнь Цин усмехнулась. Сероватая кожа натянулась на скулах, и супруге главы Цзяна стало страшно — вот-вот порвётся, и в прорехах станут видны иссохшие мышцы и кости!       — Благодарю госпожу Не, — усмехнулась целительница и неторопливо принялась за трапезу. Все могли только догадываться, каких усилий ей стоит соблюдать этикет за столом, а не начать глотать тёплый бульон, попутно пихая в рот всё, до чего возможно дотянуться: от рисовых клёцок в пряной подливе, до озёрной рыбы, запечённой в глиняном панцире.       Кроме Вэнь Цин остальные приступили к трапезе неохотно — поперёк горла, то и дело, вставал кусок.       Вэй Усянь всё-таки схватил кувшин с вином и плеснул в чашу. Теперь, когда у него нет Золотого ядра, опьянение наступает в разы быстрее. В другое время он бы расстроился этому свойству организма, но теперь был рад ощущению жидкого пламени, ухнувшего в желудок. С отяжелевшей от выпитого головой воспринимать действительность будет куда проще. Вот бы тогда, когда Вэнь Цин изымала его Золотое ядро, была возможность напиться до беспамятства, но нужно было сохранять рассудок ясным, а это было ой как непросто, когда тебя режут на живую, пусть и с твоего позволения.       То, что рассказала Вэнь Цин, не понравилось тёмному заклинателю. Тьма, давно загнанная на периферию сознания, заворочалась, на пробу протянув несколько щупалец-языков, пробуя воздух на вкус. Целительница — благородный человек, помогавший по силе возможностей, которых при её положении особо приближенной к Верховному заклинателю, на самом деле было не очень много. И её брат, — Вэй Усянь пощёлкал пальцами, пытаясь вспомнить имя крайне стеснительного юноши, чья меткость, случайным свидетелем которой он стал, была невероятной… Как же его звали? Вэнь Нин! Да, точно! Это было перед турниром лучников (который, кажется, был вечность назад!). Тьма гортанно рассмеялась ему в затылок, положив тяжёлые ладони на плечи — как бы на ткани не осталось затяжек от её кинжалоподобных когтей.       — Тебе не нравятся Цзини… — прошелестела Тьма голосами несчастных девушек, опозоренных неуёмной похотью Цзиня Гуаншаня — не все из них дали жизнь детям, зачатым вне брака или не от мужей, решив избавиться от бремени с помощью ядовитых отваров и ведьм-повитух, живущих вдали от людей. — Цзинь Цзысюань — этот мелкий гадёныш посмел оскорбить ТВОЮ шицзэ, и кого по итогу выгнали из Облачных глубин? Только ТЕБЯ. А война? — Тьма заговорила именами убитых Вэнями шиди и горожан Юньмэна. — Они ждали до последнего, следя, на чьей же стороне окажется победа, чтобы присоединиться к триумфу. Теперь все говорят о Цзинях, как о спасителях Поднебесной, а НАС боятся и пытаются вымарать со страниц военной хроники! Это МЫ открыли врата Цишаня, это МЫ принесли такой долгожданный мир и это МЫ очистили Поднебесную от тварей в облике людей! Как они смеют присваивать себе НАШИ победы?! Как смеют решать, кому из побеждённых НАМИ жить, а кому умереть? ЭТО РЕШАТЬ МОЖЕМ ТОЛЬКО МЫ! Дай МНЕ всё решить, мальчишка! ДАЙ МНЕ! ДАЙ!       Со стороны это выглядело жутко: фигуру Вэй Усяня объял чёрный туман, в котором он растворился без остатка. Поблек алый шёлк ленты и халата, пламя в чашах, зажжённых вдоль стен, заметалось, то припадая к корню фитилей, утопленных в масле, то вспыхивая, оставляя на древесине подпалины. Сёстры Не схватились за сабли, тем более, что те, почуяв тёмную ци, начали трястись, долбя по спинам, грозя оставить тёмные синяки.       Не Хуайсан, смотря широко распахнутыми глазами на творящийся ужас, не знала, как поступить: с одной стороны хотелось бежать куда подальше без оглядки, а с другой было чёткое знание — двинешься — умрёшь. Но кажется, Не Мацуй это совершенно не волновало: не сводя потемневших глаз с Вэй Усяня, она положила тяжёлые горячие ладони на плечи ей и деве Цзян.       — Поднимайтесь. — Только когда рядом оказался кто-то, незагипнотизированный этой ужасной силой, Хуайсан смогла сдвинуться с места. Несколько шагов на нетвёрдых ногах дались непросто. Казалось, в любой момент из тёмного марева вылетят щупальца из тьмы и атакуют (она слышала от дагэ, как Вэй Усянь прорвал оборону Цишаня). Вбитые в головы принципы клана Цинхэ Не говорили о том, что не должно́ нечисти свободно разгуливать. Любая тварь, какой бы мирной не казалась, всегда требует одного — крови. Не Мацуй облизнула верхнюю губу, чувствуя, как удушающая тёмная ци резонирует с её энергией, от чего перед глазами замелькала красная пелена.       — Не смей срываться! — прошипела Не Дали, встряхнув младшую сестру. Её пальцы впились в плечо, причиняя боль, которая отрезвила заклинательницу. Сморгнув чёрно-красные мушки перед глазами, Мацуй благодарно кивнула — терять себя в боевом безумии совершенно не входило в её планы.       Низкий гул заклинательских сабель и пряная жидкость, выплеснутая в лицо, привели в себя Вэй Усяня. Тяжело дыша, он сморгнул вино напополам с потом, обильно стекавшим с взопревшего лба. Мужчина поморщился, почувствовав, как нижний халат неприятно намок в районе спины, хоть выжимай. Вэнь Цин медленно опустила опустевший кувшин. Она помнила огромную чёрную стену, обрушившуюся на последний рубеж Безночного города в глубине которой обретались неупокоенные духи, лютые мертвецы и прочая нечисть, с удовольствием вгрызавшаяся в тела заклинателей в бело-алом. В голове не укладывалось, что этот улыбчивый молодой господин на самом деле был живой квинтэссенцией тьмы.       «Но надолго ли?» — спросила себя целительница.       Не Дали, удерживая вибрирующую саблю, хмурилась: прежде она лишь слышала о тьме, которой повелевал Вэй-гонцзи, но теперь заклинательница ясно видела, что это тьма повелевает им. Опасное ныне соседство у всех жителей резиденции, всё равно, что жить на пороховой бочке. В военное время — незаменим, а в мирное — опасен. И ведь Не-тайтай тянется именно к нему, а лучше бы общалась с девой Цзян — девушкой своего круга, всё-таки мужчина, пусть и брат супруга — не лучшая партия для беседы за чаем.       — Я бы советовала Вам отужинать в своих покоях, моя госпожа. — тоном, не терпящим возражений, произнесла Не Дали, оттесняя Не Хуайсан к выходу. — А-Цуй, отведи нашу госпожу в её покои! Госпожа Цзян? Вы предпочтёте остаться или присоединиться к нашей госпоже за ужином в её покоях или останетесь с… Вэй-гонцзи и Вашей гостьей?       Всё внимание старшей сестры главы Цзяна было обращено к шиди, которого она знала и отощавшим мальчишкой с улицы, и первым учеником Юньмэна, и героем Аннигиляции Солнца, и правой рукой главы ордена. Но он никогда не позволял себе выпускать тёмную ци, которая пробила плотный удушающий панцирь, коим накрыло всю Поднебесную по мановению руки Вэнь Жоханя. Она лишь слышала досужие толки о том, как её шиди добился для них победы (сами братья не торопились рассказывать ей о днях, наполненных нескончаемыми битвами), но видя воочию проявления тёмной ци, понимала, отчего многие записали его в чудовища. Ведь если это могло собирать богатую кровавую жертву… Не будучи заклинательницей, даже она ощутила отголоски смертоносной энергии, сосудом для которой стал А-Сянь. И это пугало до низменного желания пасть в ниц и ждать, когда эта беспощадная сила пройдёт мимо. Если пройдёт мимо, не имея намерения поразвлечься.       — Я… да… вернусь в свои покои. — деревянным голосом сказала Яньли, с тревогой и болью глядя на брата — серая радужка стала кроваво-красной и это безумно пугало. Что, если когда-нибудь её милый, никогда не унывающий А-Сянь утратит контроль и станет всего лишь ведомым в этой страшной партии?       — Советую сделать это как можно скорее! — презрев обычаи и почтительность, Не Дали быстро, но без резких движений преодолела разделяющее их расстояние и завела Цзян Яньли себе за спину.       Растерянный и расстроенный Вэй Усянь проводил взглядом шицзэ и невестку, смотревших на него как на исчадие Дийюй. А кем же он тогда был ещё? Он должен был умереть на Могильных курганах, но тёмная ци, наполнившая его до краёв, исцелила все раны и заменила собой вырезанное Вэнь Цин Золотое ядро. Немного прошло времени с того момента, как он добровольно отдал шиди то самое, что составляет сущность любого заклинателя и без чего, считалось, невозможно выжить, оттого меридианы не успели схлопнуться и боль от этого не убила его. Убивает не потеря Золотого ядра, а боль от меридиан, враз утративших источник энергии.       Вэнь Цин, видя отступление супруги главы Цзяна и его сестры за спинами воительниц, ничего не говорила. Она будто не боялась проявления той силы, что ввергала в ужас её орден. Ведь она была причастна к этому. Когда за Не Хуайсан и Цзян Яньли закрылись двери, целительница согнулась пополам, вцепившись в волосы, глухо взвыв.       — Спаси мою семью Вэй Усянь! Спаси их! — отчаянно вскричала Вэнь Цин, протягивая к нему руки.       Тёмный заклинатель хохотнул. Из-под растрёпанной чёлки блеснули алые глаза.