J’me faufile en bal sans les mains, tu m’as pas vu bégayer quand fallait passer le lent Я пробираюсь на бал без рук, ты не видел, как я заикался, когда нужно было идти медленно
Вода была горячая, от неё вверх вздымался пар. В неё полетели листья роз и шиповника, что прятались среди приятно пахнущего порошка в одном из стеклянных сосудов — комната наполнилась сладким ароматом. Он подумал, что его положение чертовски несправедливо, и день вдруг стал хмурым. Алан заглянул в глаза своему отражению в воде, ужаснулся грустным щенячьим глазам, — это уже жалко, — сам увязался за человеком и не мог разобрать, что за буря происходила внутри. Снял тяжёлую обувь. Скинул на пол рубашку. Почему Стив всё время хочет его оставить? Гневно дёрнул ремень и расстегнул пуговицу на брюках. Алан же старается ему помочь! Сбросил брюки и нижнее бельё. Вода до ужаса горячая, она обожгла кожу. Парень закусил губу, собрал непослушные волосы, что лезли в глаза, и перекинул их на правое плечо — грациозный жест. Он медленно опустился в ванну, пока излишки розовой воды выливались за пределы, заливая мраморный черно-белый пол. И ладно. Голова закружилась, внутри стало неприятно. Почему хочет бросить несмотря на то, что Алан оказался так предан? Погрузился по плечи. Знакомы не больше пары месяцев, но этого было бы достаточно, чтобы понять, что без Алана Стив не справится. Если бы Стив нашёл портал, то не выжил бы после погружения — в каком состоянии тот был, выходя из дребезжащей черни? В предсмертном, спина расцарапана и кровоточит. На поверхности осталось лишь лицо, вода поглотила тело. И глаза зажгла обида, а лицо перекосило от злости. Парень не находил причин почему вообще должен продолжать путь с ним, если сам мужчина с невыносимыми синими глазами того не хочет. Значит не пойдет.La haine que j’ressens dans mes pensées Ненависть, которую я чувствую в своих мыслях
… Тишина и полное погружение, жгучий аромат роз и обжигающая вода оттенка самого чистого рассвета. Волосы, словно ожившие, воспаряют вверх и тают в кипятке, пока ресницы трогательно дрожат. Куда он забрёл, нежный мечтатель? Куда привела его дорога, протоптанная чужаком? Алан сжимает руками края ванны, боясь потеряться в воде и надеясь хотя бы здесь оставить свой контроль. Он ненавидит Стива. Алан не представляет, что сделать со своей свободой.Moi j’ai pas ton élan У меня нет твоего импульса
Сжимает кисти сильнее. Выныривает и в ужасе хватает ртом воздух, спёртый и душный; перед глазами мокрая пелена, но даже без зрения Алан чувствует кого-то, сидящего у ног. Дыхание снова перехватывает, и боль разрастается прямо в лёгких, словно их наполнили отравой. — Кто здесь?! — рявкает Алан, прибиваясь к краю раскаленной ванны. — Кто ты? Когда парень вновь обретает зрение, он видит ребёнка, сидящего на кране, абсолютно чёрное тонкое существо, словно сделанное из воздуха и мыла; его белые глаза — блики от свеч, потерянные в черноте лица, и светят они едва-едва, направленные точно на Алана. Беззащитного Алана. Прибившегося к железу Алана. Слабая ручка припадает к щеке и чернь разрезается в форме рта. Ребенок наклоняется вперёд и шепчет так, что разберёт лишь тот, кому адресован секрет: — Умрешь ради Стива, чёрный маг. Секрет жизни спрятан в статуе кота, потому следуй к ней. Когда Алан приходит в себя, существо уже пропадает, безвозвратно исчезая в спёртом воздухе. Парень проводит ладонью по быстро вздымающейся груди, по сырым вьющимся волосам, и медленно выдыхает — кого он перепугался? — Нал, бог мой, ты же так безвреден, если того желаешь… И снова откидывается спиной на бортик ванной, вновь и вновь переживая произошедшее. Бесспорно, в последний раз. Он никогда не думал, что станет тем самым человеком, что услышит секрет жестоко погибшего существа. Вмиг всё стало ясно и так очевидно, что захотелось заскулить, снова подыгрывая образу наивного щенка Стива. Так… Так какой из этих бутыльков для мытья тела?***
Даже под угрозой смерти Алан бы не взял с пола грязную одежду, пропахшую пеплом и жизнью на аванпосте. Он завернулся в огромное тёплое полотенце и прошёл обратно в гостиную, оставив на полу дорожку влажных следов. У кровати — огромный шкаф, и, пошарив в гардеробе, он без зазрения совести надел тёмно-серую рубашку с высоким воротником и вереницей золотых пуговичек, что была ему немного велика и создавала немыслимый объем на рукавах. Нашёл чёрные брюки, подвязал их ремнем, надел сапоги с тугими шнурками и отметил, что они, в принципе, сидят нормально. В принципе, нормально. Скоро наступит зима. Нужно было надеть что-то ещё, что-то тёплое и не пропускающее порывы чёртового ветра… И потом, если что, найти ещё Стиву. Выброси из головы! Спасением оказалась тяжёлая длинная мантия с капюшоном, обрамлённым пушистым лисьим мехом. Не думая, парень накинул её на плечи, ощущая что-то непередаваемое, возвышенное — это носил старший Вызыватель, что больше в эту комнату не вернется. Остаться бы в этом доме. Кажется, именно отсюда пришёл его отец-черномаг. Алан закрепил золотой крючок, мантия держалась на плечах крепко. Голову вдруг пробила странная мысль, — свет в комнате погас, погружая её в тьму, — опасность. Почувствовал её прямо как вчера в зале жертвоприношений — такая живая, клокочущая, беспокойная. Где же, где? Подчиняясь наваждению ведущей его интуиции парень распахнул дверь и бросился наружу. Отдать за Стива жизнь. Он её цена.***
Ему кажется. Ему кажется. Ему кажется, что земная твердь раскололась под ним, и он вот-вот упадет вниз, в самый ад. На грани сна и реальности, где-то на задворках сознания, раздался беспокойный теплый голос, постепенно выводящий из бессознательного — это была маленькая тростиночка, протянутая тонущему в болоте. И мужчина постарался за неё ухватиться. — Стив! — нашёл быстро, ещё быстрее — выбил запертую дверь, ведущую в комнату, из которой на весь особняк несло гарью. — Чёрт возьми, где ты? Когда парень оказался в комнате, его разразил тяжелый кашель. Крошечное помещение было окутано дымом, и если Стив побудет в ней еще хотя бы чуть-чуть, то непременно может задохнуться. Игнорируя слезную пелену, Алан подобрался к мужчине и неловко перехватил его тело, пытаясь взять на руки — нет, не поднимет, глупая идея, — быстро перевернул его на бок и схватил руками поперёк груди, сцепив кисти в замок. Так, немного неуклюже, спиной к двери, вытянул мужчину в коридор. Там тоже дымно. Перед уходом Алан осмотрел помещение, но совсем не понял, что в нем было и что располагалось, помогла только висевшая на двери табличка: «Статуя черно-белого кота». Следует вернуться туда позже. Как донес бессознательного Стива до крыльца — не вспомнить. В голове вилась лишь мысль о том, что мужчине требуется чистый воздух и холод, чтобы хотя бы постараться привести его в себя. Парень торопливо положил его на скамью, расположенную недалеко от входа в дом, и осторожно повернул голову мужчины на бок, чтобы он, не дай бог, не захлебнулся кровью или рвотой. Стив тяжело дышал — непременно был жив. Это хорошо. Он опустился на колени перед скамьей, прижался ухом к чужой груди и начал вслушиваться в дыхание, сердцебиение. Последнее было немного учащённым, словно… Словно Стиву что-то снилось. Словно он был здесь, без сознания на скамье у лесного особняка, и одновременно где-то там, слишком далеко, чтобы прийти в себя и осознанно взглянуть на чертовски перепуганного парня. Нужно было чем-то помочь, Алан чувствовал за него ответственность, и крылась она не только в секрете Нала. Вероятно, помимо противоречивых чувств и эмоций, трепещущих глубоко внутри, молодой человек был в долгу перед ним. Он долго и пристально наблюдал за белым как снег лицом, замершим в одной напряженной эмоции, и думал о том, насколько же сильно Стив беззащитен. До ужаса. Если Алан только захочет, он может… Тогда и жертвовать собой не пришлось бы. Вызыватель нервно тряхнул головой и нахмурился, быстро поднимаясь с коленей. Нужно привести его в сознание, помогут лекарства. Следует найти их в доме. Подумав, он серьёзно взглянул на Стива: — Лежи здесь и никуда не уходи, умник. А то можешь. И скрылся за тяжёлой входной дверью. Задачи всего две: распахнуть окна в коридоре у комнаты, в которой полыхала статуя кошки, и найти лекарства, что помогли бы Стиву прийти в сознание. Что-то вроде нашатырного спирта, пожалуй? Или какие-нибудь настойки из резко пахнущих трав. Хорошо было бы осмотреть пепел, оставшийся от чучела, ведь Нал сказал о том, что… Алан был на взводе, слишком напряжён.***
Всю ночь он провёл в странном наваждении, будто не в себе — нервный, словно готовый вспыхнуть, как спичка, Алан обходил комнаты одна за другой, иногда подолгу задерживаясь в них. Он смотрел на цветы, на флаги и сундуки, опускал на поверхности ладони, считывая с них то, что никогда не увидит и не ощутит — потухший мир. Мёртвый. Это состояние было сравнимо с погружением в ледяную воду с головой, где он сквозь рябь смотрел на серолицых людей, живших в этом огромном особняке. Странное провидение Алан обрёл, когда провёл ночь на мягкой кровати Вызывателей. И было ли это настоящим колдовством или всего лишь галлюцинацией после вдыхания сладкого зелья в ванной комнате, он не знал. Пока Стив отдыхал в одной из спален, Алан до трёх часов ночи зачитывался колдовскими книгами в библиотеке, чувствуя себя бесконечно маленьким на фоне двухэтажных стеллажей. Пыль, мрак и угольный запах на дрожащих ниточках паутины; парень опёрся локтями на заваленный книгами стол, сцепил пальцы в замок и устало подпёр ими лоб. То, что происходило сейчас — что-то безумно неправильное и страшное, предвещающее бурю. Ему бесконечно не хотелось, чтобы Вызыватели этого дома погибли, но сейчас ещё больше пугало, что все их труды — эти книги, вещи, — пропадали впустую. И даже если бы он и захотел продолжить их род, то не смог бы. — Зачем ты убил жителей этого дома, Нал? — бросил он в воздух, надеясь быть услышанным. — Чтобы я нашёл чертов компас и зачарованную книгу? Да я даже открыть её не смогу! Что за бессмыслица? В этом доме жил мой отец, я точно в этом уверен. И ты всех убил? Чтобы потом рассказать мне это… — распахнул глаза, гневно глядя на чёрную фигуру на другом конце стола. — Это… Какое-то проклятие? Пророчество? «Полукровка отдаст свою жизнь и спасёт одержимого болвана». Не могу выбросить эту дурость из головы. Демонический собеседник, прежде стоявший, присел на край стола, будто охотившаяся кошка. В таком же положении он тогда прошептал секрет, обращённый Алану, и невольно показалось, что он может рассказать ещё один. Парень ждал, когда его лицо снова порвется и откроется рот, но тот молчал. — Слышишь меня, чертила? — его щеки раскраснелись от пылающей внутри злости. — Я про тебя прочитал. Ты же родился прорицателем в этом же особняке, а потом тебя погубил Дух Далеких земель, потому что ты предрекал Великий Хаос. Кажется, ты Энтити не понравился? Вот я понять не могу… Это всё-таки легенда и ты просто очередное порождение Адской бездны вроде ифрита или в самом деле что-то более страшное? — рука мягко потянулась к рубиновому кубку, наполненному душистым вином. На вкус оно было гадкое, но чудесно туманило разум, делая это постепенно. — Не скажешь? Ладно, опустим… Ты сказал, что мне даровано так бессмысленно сдохнуть? А если я сам захочу Стива убить, ты меня замочишь или мне камень на голову упадёт? Кто меня карает за невыполнение твоего сучьего секрета? Может сам Бог, творец нашего мира? Ха-ха! — парень нервно, почти безрассудно рассмеялся, хлопая себя по коленке. — Наш Бог умер! — Бог жив. И Демон жив. Неожиданный шепот Нала пробил Алана на дрожь. Дыхание участилось и Вызыватель вдруг решил, что не хочет больше его слышать. Не хочет слышать, когда и где ему суждено умереть, не хочет слышать, как лопнет пространство между Верхним и Нижним миром и всё обернется в первозданный хаос. И пусть он разрешал себе грубо говорить с потусторонним собеседником, было до ужаса страшно услышать что-то ещё истинное, что непременно произойдет. Вспыхнув гневом, будто искра, долетевшая до бензина, Алан замахнулся на создание зачарованной книгой, что он нашел в пепелище комнаты, и безжалостно бросил её в бестелесного. Тот мгновенно исчез, а книга с грохотом ударилась об каменную стену, и, падая, распахнулась. Парень встрепенулся, удивленно увидев её на полу раскрытой — по желтым страницам проносилась сиреневая энергия зачарования, так маняще искрясь в воздухе и будто насильно притягивая к себе Вызывателя. Он поддался. Но внутри рукописного текста не было. Ударившись коленями об пол, парень схватил её дрожащими руками — в книге был вырезан силуэт магической фигуры и спрятан тотем бессмертия. Скользнул тонкими пальцами по золотой крылатой фигуре, не веряще глядя в неё. Разве это не легенда? От неё так и сочится, струится до самого пола энергия жизни, питающая человека, что держит её. Магическая книга, что поддаётся лишь Вызывателям, распахнулась и открыла свой секрет — крошечную статуэтку, едва помещающуюся в руке. И глаза Алана засияли. Еще не всё потеряно! … Он провел в библиотеке всю ночь, так и заснув почти перед самым рассветом на распахнутых книгах. Спрятав лицо в сложенные руки, Алан странно хмурился во сне и глотал полученные образы, смешанные с новой информацией о колдовстве, даже будучи погруженным в глубокий сон. Ему мерещилась прямая дорога, не такая длинная, что вела к краю земли; темная магическая сила, прежде ожидавшая пробуждения на дне души, текла по венам фиолетовой горечью и Алан знал, что чутьё его теперь проведёт сквозь мрак. Он закроет собой, если потребуется.