***
— Подождите! — Ёнбок догоняет альфу почти на самом выходе из большого тёмного зала. — Пожалуйста, подождите! Ёнхо не хотелось говорить с омегой. Он видел, как тяжело Чанбину, все знают, как он любит мужа, а Ёнхо лично слышал, как слуги говорили, что министр спрашивал у придворных врачей о беременности и зачатии, потому что ребёнка у него все ещё нет. Он очень переживал, спрашивал, как можно поддержать организм молодого омеги, который ещё и не предназначен ему. А сейчас альфа узнает, что этот самый омега, которого Чанбин так боготворит и так любит, вытирает об него ноги и гробит собственными руками свое здоровье. Ясное дело, что в глазах Ёнхо омега пал ниже некуда, и у него возникло огромное желание испортить Чанбину праздник и все рассказать. Альфа останавливается и медленно поворачивается лицом к хрупкому пареньку, который растерял свою спесь и уверенность. Теперь он напуган, он в отчаянии. — Не рассказывайте мужу, умоляю! — почти плачет Ёнбок, готовый в ноги альфе упасть. — Прошу Вас!.. — Вы хоть понимаете, что Вы делали всё это время? Какой вред Вы уже успели нанести своему здоровью? И хотите, чтобы я молчал? Чанбин не только мой начальник, но и мой друг. Думаю, Вам нужно подумать, что говорить в свое оправдание… Ёнхо взялся за ручку двери, и Ёнбок выкидывает свою последнюю карту, которая заставила альфу остановиться. — Вас интересует управляющий Хван, так ведь?.. На секунду Со теряет самообладание. — Господи, да откуда вы все всё знаете? — Вы смотрите на него, — говорит Ёнбок, пытаясь разговором отвлечь. — И это очень видно. — А он на меня не смотрит? — животрепещущие вопросы срываются с языка быстрее, чем альфа успевает подумать. И тут омега успокаивается и понимает, что он зацепил альфу, и теперь в безопасности. Почти. — Смотрит, — хитро отвечает Ёнбок. — Но не так, как Вы. И, думаю, Вам хотелось бы это исправить… — Что Вы хотите этим сказать? — прищуривается альфа. — А Вы отойдите от двери подальше, и тогда узнаете… Ёнхо зубами скрипит, понимает, что им манипулируют, но поддаётся, от двери отходит подальше, демонстративно к ним спиной становится. — Я предлагаю Вам сделку, — после недолго молчания заявляет омега. — Каковы условия?.. — Я помогу Вам покорить нашего короля драмы и свободы, а Вы взамен ничего не скажете моему мужу, идёт? — и ручонку свою маленькую протягивает для рукопожатия. Альфа же отвечать не спешит. — Кроме того, — добавляет Ёнхо. — Вы отдаёте мне сейчас травы, которые только что купили, забываете Сынмина и того мальчишку, который Вам их принёс, занимаетесь своим здоровьем и изо всех сил будете стараться понести. — Н-но… — заикнулся было Ёнбок, пытаясь подавить слезы. — Чанбин в соседнем зале, и он не откажется уделить мне время, ведь его мне много не потребуется, — вздергивает брови альфа и напоминает этим омеге, что именно он сейчас хозяин ситуации. — Хорошо, — глотает истерику именинник и вот теперь его руку пожимают. Омега передает льняной мешочек с измельчённой травой, которая была его спасением на протяжении этого года, и наблюдает, как она исчезает во внутреннем кармане альфы. Ёнхо выходит первым, он не может скрыть улыбки. Неужели ему наконец повезёт и он найдёт ключик к сердцу неприступного омеги? У Хёнджина сложный характер, у него свобода всегда на первом месте стояла, ведь кто как не он может знать ее истинную цену. Он улыбается омеге-прислуге, который через явный страх подошёл к нему, чтобы предложить вино. И почему его боятся? — У Вас хорошее настроение? — удивлённо подмечает вездесущий Хичоль и хитро прищуривается, глядя снизу вверх на высокого и довольного жизнью альфу. — Да, хорошее, — просто отзывается Ёнхо. Он настолько счастлив сейчас, что даже Хичоля не отгоняет от себя, как делает это обычно. — Не поделитесь, что так взбудоражило Вас? — пытается разнюхать альфа, поигрывая красным вином в своем изящном кубке. — Со всем уважением, нет, не поделюсь, — давит улыбку, рвущуюся наружу Со. Как ему не радоваться, если Хёнджин почти его, почти на сто процентов, он в этом уверен. Ёнбок теперь всё будет делать, из кожи лезть, чтобы помочь альфе и не раскрыть свой секрет. В зале омегу Ёнхо не наблюдает и даже немного волнуется, но затем с облегчением замечает, как он, бледный, словно призрак, выскальзывает из уже знакомой двери и тенью перемещается к ходу, который ведет к кухням. Теперь он вправду решил проверить десерты. Никто не видел, что с ним сейчас происходит, никто не замечал, как он изо всех сил пытается не расплакаться, как пытается держать лицо… Никто не видел, кроме Чанбина. Джи был занят со своим омегой, Хёнджин носился по залу, пытаясь вызнать все организационные вопросы. Только Чанбин видел абсолютно всё. Он видел, как из одной двери вышел счастливый Со Ёнхо, а следом за ним выскользнул и его муж, на котором лица не было. В груди альфы холодная ярость поднимается. Сейчас он не сможет всё выяснить, потому что слишком много людей здесь, он не хочет позорить свой дом и свою фамилию. Он будет терпеливо ждать окончания праздника. Он свернется, как змея, в тугой клубок, скрывая свои эмоции, чтобы напасть позже. Минхо чувствует какое-то напряжение, оно витает в воздухе, но омега не может понять, это из-за людей вокруг или он сам себя накручивает. Джи рядом с ним, он только что закончил разговор с каким-то неприятным бетой, который, было видно, приехал из какого-то другого королевства. С минуты на минуту Джи должен сделать важное объявление, после которого все узнают, что совсем скоро Минхо станет Великим Князем. Джи улыбается ему уголком губ, подошёл к Чанбину, шепнул ему что-то. Тот попросил внимания и глаза всех присутствующих обратились к королю. Минхо замер, даже дыхание, кажется, задержал, ведь уже через пару минут все смотрели именно на него.***
— Что это было? — в стену летит один из красивых изящных бокалов со стола, который лишь несколько минут назад оставили гости. Все ушли, праздник завершился, и терпение у Чанбина тут же закончилось. Ёнбок не ожидал такого скандала, он не думал, что его заметит муж, не думал, что придется объясняться, поэтому ничего и не придумал заранее. Теперь гнев Со его ужасно пугал, потому что скоро он может разбить бокал об самого Ёнбока. Омега испуганно сжался и глаза в пол устремил. Внутри всё дрожит, все краски с лица схлынули, а от страха омегу начало даже подташнивать. Или это из-за того, что он пропустил приём настоя и теперь у него синдром отмены? Сейчас об этом думать некогда, сейчас Чанбин на него мрачной огромной тучей надвигается, молнии мечет. — Я повторяю вопрос! — громко рычит альфа, а Ёнбок всем богам молится, чтобы муж не стал использовать приказ альфы. Если он велит говорить правду, омега разболтает всё и о Сынмине, и о траве, которую тот ему присылал. — Что ты делал в том зале вместе с Со Ёнхо?! — Я… Я сам позвал Господина Со в тот зал, чтобы… — он кусает губу и заламывает пальцы, жутко волнуясь. — Сам?! — взревел Чанбин — Ты позвал холостого альфу в помещение, где не было никого, кроме вас двоих? Как ты мог?! Ты замужем! — продолжал грохотать Чанбин, сдерживаясь, чтобы не влепить своему мужу звонкую и очень сильную пощечину. — Это моя вина, — дрожащим голосом произносит Ёнбок, боясь в глаза посмотреть мужу. — Я поступил ужасно глупо и неосмотрительно, прошу простить меня за это, мой Господин… Но я не хотел обесчестить себя или Ваш род, поверьте… — Тогда что вы там делали? — продолжал порыкивать альфа, кругами ходя вокруг своего омеги. — Я… Я заметил, что Хёнджин чувствует себя не очень комфортно, он постоянно оглядывался, и… — Ёнбок запинается, переводя дыхание и пытаясь не заплакать. — Дальше, — нетерпеливо подгоняет Чанбин, а омега вздрагивает. — И он постоянно посматривал в сторону Господина Со, а позже я заметил, что и тот смотрел на Господина Хвана. Л-лицо Господина Со было изранено и я п-подумал, что у него н-не получается найти общий я-язык с ним, — сбивчиво говорит омега, а Чанбин начинает дышать глубже. — Я уже догадывался, что они предназначенные, а Господин Ёнхо подтвердил это мне. И он сказал, что не может с… справиться с Господином Хёнджином, — омега несмело переводит взгляд на лицо мужа. — Я предложил ему помощь… Я хотел бы помочь им понять друг друга и создать крепкую… семью… Прямо как наша. Договорив, Ёнбок всё же не сдерживает слёзы. Создать семью, такую же крепкую, как их? Это же бред… Но Чанбин в это поверил. Он дыхание перевел, глубоко вздохнул, успокаиваясь, подошел ближе к крупно дрожащему омеге. — Решил в сводника поиграть? — куда мягче спросил Со, всё еще недовольный поведением мужа. — Я помочь хотел, — тихо пищит парень. — Простите меня, я готов следовать Вашей воле и принести извинения Господину Со, — покорно говорит Ёнбок и на колени прямо посреди зала встаёт, понимая, что это запрещенный прием. После того, как он вот так покорился, Чанбин не станет подозревать его. Он в абсолютном повиновении, ниже падать некуда. — Поднимись, — приказывает Чанбин, теперь в самом деле не сомневаясь в верности и чистоте помыслов своего омеги. Ёнбок сдерживает облегченный вздох, рвущийся наружу, поднимается с колен, все не решается прямо в глаза взглянуть своему мужу. — Посмотри мне в лицо. — омега подчиняется, он с трудом приподнимает голову и смотрит Чанбину прямо в глаза, видя в них свое отражение. — И скажи мне, что между вами ничего не было. Отвечай честно, — это не приказ альфы, но Ёнбок и врать не собирается. Между ним и Со Ёнхо правда ничего не было. — Между нами ничего не было, — честно отвечает парень, глядя в глаза альфе. — Я не изменял Вам, и думать об этом не смел. Я никогда не опозорю Ваш дом. — Я верю тебе, — после недолгого молчания кивает Чанбин и всё напряжение уходит, а от его злости не остаётся и следа. Ёнбок расслабляется, отпуская последние слёзы. Всё же он очень испугался. Альфа подходит сзади к омеге, со спины обнимает, прижимается, жадно запах волос вдыхает, никаких примесей не чувствует, только горький запах страха. — Ты не представляешь, как сильно я боюсь тебя потерять. Как сильно я боюсь, что ты перестанешь быть моим, — глухо говорит альфа, а Ёнбок вздрагивает. — Я всегда буду Вашим, — заверяет омега, принимая это и сам. Он до сих пор не верил в это, его душа сопротивлялась этому, но сейчас он повторяет эти слова скорее для себя, чтобы наконец смириться. — Всегда буду рядом с Вами, никогда не предам, не изменю и не отвернусь, буду верным своему альфе до самого конца. Я всегда буду Вашим… — Ты сам в это веришь? — совсем тихо шепчет Чанбин. — Верю, — так же тихо откликается омега, глубоко вздыхая в крепких руках альфы. — И ты обещаешь мне? — Я уже пообещал Вам однажды, ровно год назад. — Ты не был искренним, — усмехается альфа и ставит подбородок на макушку Ёнбока, обнимая ещё крепче. — Я тогда ни одному твоему слову не поверил. И я не винил тебя в этом. — А Вы? Вы были искренним? — Я влюбился в тебя, как только увидел, — признаётся Чанбин, сам от себя такого не ожидая. — Я ни разу не лгал тебе. — Я делаю Вам больно, — констатирует омега и морщится, будто проглотил горькую пилюлю. — Ты делаешь меня счастливым… — Я пообещаю сейчас, и буду искренним, — всхлипывает Ёнбок. — Ты ничего не должен, Ёнбок, только не плачь, — продолжает держать омегу альфа и теперь уже сам себя ненавидит за то, что довел его до слез. — Пойдем, сходим в купальню, ляжем спать… Омега лишь отрицательно головой мотает, пытается в цепких руках развернуться, чтобы прямо в лицо Чанбину смотреть. У него это быстро получается, но куда больше времени уходит на то, чтобы собраться и посмотреть мужу прямо в глаза. — Чанбин, я… — впервые он обратится к нему как близкому и родному, на что ему было очень сложно пойти. — Я обещаю полюбить тебя, и обещаю любить тебя до конца…***
— У тебя есть какие-то вопросы? — вымученно спрашивает Джи, откровенно зевая в карете. Минхо, кажется, совсем не устал, ему на месте не сидится и видно, что мальчишку буквально разрывает от желания что-то сказать или спросить, но он боится показаться невежливым и назойливым. — Сколько лет исполнилось Господину Ёнбоку? — начинает с самого «безопасного» вопроса омежка. — Семнадцать, — подавляя зевок, сообщает Джи. — Это не то, что тебя интересовало, — проницательно замечает альфа. — Ко мне несколько раз подходили какие-то люди и спрашивали, когда будет свадьба, — честно признаётся Минхо. — Я не знал, что ответить, мне было неловко. — Вот оно что, — хмыкнул король, потирая переносицу. — Пока не отвечай на подобные вопросы, если еще будут спрашивать. — Я говорил, что этим занимаетесь Вы, — на всякий случай сообщает Минхо. — Молодец, все правильно, — Джи довольно кивнул. — Мы пока не можем даже дату свадьбы назначить, потому что… Ты же знаешь, это будет очень сложно, к тому же мы с Соном понятия не имеем, каким образом тебя инициировать вдвоем. — А почему нельзя, ну… Скажем, по очереди? — предлагает Минхо, тут же заливаясь краской. Он не привык разговаривать на такие интимные темы, но с Джи почему-то слова легче и быстрее срывались с языка, а румянец не было видно во мраке ночи. — По очереди говоришь, — скрещивает руки на груди мужчина и буравит взглядом лицо Минхо, заставляя еще больше смутиться, так что теперь даже при свете одного маленького фонарика, который был подвешен к потолку кареты, был отчетливо виден его румянец. — Альфы собственники, мы не делим то, что принадлежит нам с кем-то другим. Я не смогу даже дышать спокойно, зная, что мой брат будет с моим омегой, — Джи сделал ударение на одно конкретное слово, и Минхо опустил глаза в пол. — Но я ведь не только Ваш, — поправляет мужчину парень. — Я и Вашего брата, я и его омега тоже. — Знаю, именно поэтому мы сразу решили, что по отдельности… Ничего не получится. — Мне страшно, — честно признаётся Минхо. Он даже Хёнджину это не говорил, но Джи захотелось рассказать. — Мне очень страшно, потому что я о таком никогда не слышал. Чтобы у омеги было два альфы… Я не знаю, что будет дальше, я не понимаю, что мне делать и как правильно поступить. — Люби нас обоих, — улыбнулся Джи этой грустной, светлой улыбкой, которую Минхо, кажется, на всю жизнь запомнил. — Дели свою любовь на нас двоих поровну, о большем мы не можем просить тебя. — Я совсем не знаю ни Вас, ни Вашего брата, — закусывает губу Минхо и пытается не расплакаться. — Я боюсь подвести Вас, боюсь не смочь полюбить. Все ждут от меня этого, Вы с братом, Хёнджин, Господин Со, Господин Бан… А мне всё это время только дико страшно. — Прости, — легко извиняется Джи, понимая, что от его слов теплее омеге не станет. — Мы не с того начали. Не думай об этом. Просто отпусти себя, общайся с нами, мы не будем давить на тебя. У нас есть ещё достаточно времени. Будь собой, а мы будем любить тебя и сделаем всё, чтобы тебе было хорошо с нами. Веришь? — Хочу верить, — нервно признаётся омега. — Дай руку, — просит вдруг Джи, чуть наклоняясь и протягивая к Минхо свою раскрытую ладонь. — Не бойся, — улыбается он, видя нерешительность Ли. Минхо с некоторым недоверием посмотрел на красивую руку с короткими ногтями и длинными пальцами. Он медлил всего мгновение, а затем вложил свою маленькую холодную ладошку в чужую. Его пальцы тут же нежно сжали, а тыльную сторону ладони погладили. Внутри все потеплело. — Ты не против? — участливо интересуется Джи, теперь накрывая маленькую ручонку второй рукой. В ответ Ли только головой машет отрицательно и борется с желанием протянуть королю и вторую руку. Но тот будто мысли читает, сам вторую холодную конечность берет, обе маленькие ладошки согреть пытается. — Держаться за руки… — тихо шепчет Минхо, поднимая глаза на Джи. — Приятно?.. — и улыбается смущённо, тут же отводя взгляд. — У тебя красивая улыбка, — делает комплимент Джи. Он маленькие ручки в своих держит, пока карета не останавливается перед дворцом. Джи руку Минхо не отпускает, ведет по темным коридорам к комнате в самой высокой башне, а у омеги сердце так бешено стучит, вот-вот разорвется. Так волнительно, непривычно, странно и очень приятно. У него есть альфа, он с ним за руки может держаться, может говорить, о том, что беспокоит. Джи у него такое безоговорочное доверие вызывает, что страшно становится. Минхо сам у себя спрашивает частенько, почему он ему так доверяет. Может, дело в истинности? Может, это из-за нее он хочет его видеть каждый день, болтать с ним, знать, что он в нем заинтересован, ловить взгляды черных глаз, которые раньше только пугали. Теперь не страшно. Король прямо до двери провожает, спокойной ночи желает и уже хочет уйти к себе, как Минхо его окликает. — Вы… Подождите!.. — омега спускается на несколько ступеней вниз, останавливается за две ступени до короля и становится выше него на то мгновение. — Что-то еще? — мягко, но с явной усталостью спрашивает Джи. — Вы… — Минхо тупит взгляд, потому что спрашивать такое, наверно, не стоит. — Возможно, Вы посчитаете меня навязчивым, но… Вы придёте завтра? Пожалуйста?.. — Я завтра не приду, — не может сдержать теплой улыбки альфа, видя, как омега слегка хмурит аккуратные бровки. — Но придет Сон. Думаю, тебе с ним будет очень интересно. Он, как и ты, очень любит читать. — Значит, Вы больше не будете заходить? — с ощутимым огорчением в голосе интересуется омега. Еще чуть-чуть и у него глаза увлажнятся. Какой милый, не может не подумать Джи. — Я загляну к тебе послезавтра, — обещает Джи, руку приподнимает, желая Минхо по щеке погладить, но в последний момент передумывает и неловко опускает руку. — Попроси Сона показать тебе библиотеку, уверен, он не откажется. Спокойной ночи. Минхо возвращается в свои комнаты и плакать хочет от обиды. Он как-то не испытывает особого воодушевления перед завтрашней встречей со вторым братом. Да, он, наверное, очень хороший, но хочется быть рядом с Джи, потому что он его уже знает. Минхо быстро засыпает, так и не прочитав ни одной главы из книги, которую он собирался начать читать.***
Хёнджин идёт по замку, постоянно оглядываясь по сторонам. У Хвана будто навязчивые идеи, ему постоянно кажется, что Ёнхо его преследует. Омега правда начинает бояться, что сейчас из-за угла на него снова выскочит этот глупый неуклюжий вояка в черном мундире и сшибет с ног. Что-то позади зашуршало и омега быстро развернулся на пятках, уже готовый накричать на альфу, который вздумал следить за ним, но вовремя успевает прикусить язык. Перед ним совсем не Ёнхо. Он нос к носу с Соном столкнулся. — Напугал, — вздыхает Хёнджин, расслабляясь и потирая лоб. — Как повеселились? — спрашивает альфа, цепляя кузена за локоть и поворачивая обратно, чтобы продолжить путь до покоев омеги. — Не очень весело, — фыркнул Хван. — Ёнбок знает толк в организации праздников, надо отдать ему должное, но он совершенно не знает, как надо веселиться. Он даже улыбаться не умеет, сухарь, — продолжает трещать Хёнджин, а Сон его слушает. Сон всегда слушает, не перебивает, именно поэтому Хёнджин всегда говорил, что Сон гениальный собеседник. — А ты как тут развлекся? Не надоело тебе в четырех стенах сидеть? — Представь себе, нет, — тихо отвечает альфа. Он обычно не многословен, но сейчас и вовсе мало говорит, и это пугает Хёнджина. — Что с тобой сегодня? — спрашивает наконец омега, когда Сон за ним заходит в покои младшего. — Я тебя вообще-то в комнату не приглашал. — Надо поговорить, — и бровью не ведет альфа на едкое замечание. — О чем же? Я думал, мы уже всё со всеми обсудили… — Поговорить о тебе, — поправляет Сон. — Зачем это? — встряхнул головой Хёнджин, попутно снимая золотую подвеску с изумрудами, которая весь вечер своим весом давила на грудь. Он специально пытается казаться небрежным, чтобы Сон не донимал его, но альфа не так прост. — Затем, что тебе уже семнадцать лет, — со вздохом роняет альфа и пытается быть деликатным. — О, да, подумать только, какой я, оказывается, старик, — Хван закатил глаза и начал копаться в шкатулках, которые аккуратным рядком были расставлены на комоде. — Не паясничай, я серьезно. Раньше я не лез к тебе, потому что у тебя не было пары, и говорить было не целесообразно. Но сейчас… — А разве сейчас что-то изменилось? — искренне удивляется Хёнджин, а Сон на мгновение теряется. Хёнджин его чуть не провел. Хитрый, как лисица. — Не играй со мной, — цедит Сон, подходя ближе. — И будь добр, повернись ко мне лицом, когда я говорю с тобой! — он сам омегу за плечи рывком к себе разворачивает. — Я говорю сейчас серьёзно, ты уже не маленький. У тебя есть пара, тогда какого дьявола ты не можешь быть с ней? Почему ты отталкиваешь его? Почему ты такой грубый? Разве так тебя воспитывали?! — Сон не повышает голос, он напротив, говорит тихо и вкрадчиво, прекрасно зная, как такая интонация действует на людей. Хёнджин съёживается, становится таким маленьким и напуганным, что обнять хочется, пожалеть, прямо как в детстве, но сейчас ему нужно наоборот, заставить его одуматься. — Мне навестить дядюшек? — давит на больное место альфа. Кому как не ему знать, в каких отношениях с родителями находится Хван. — Ты не посмеешь, — бледнеет он. — Они же меня тут же… — Выдадут, о, да, — позволяет себе ухмыльнуться Сон. — Тут же. Я скажу лишь одно слово и на следующую же ночь ты будешь инициирован, а уже через месяц понесешь. Ты хочешь, чтобы всё пошло по такому сценарию? Я могу легко это устроить!.. — Нет! — пытается закрыть лицо руками Хёнджин. Он этого больше всего не хотел, больше всего боялся. — Не надо, пожалуйста!.. Ты же меня убьёшь! — Тогда не порти отношения с Ёнхо. Не надо его бить, не надо брыкаться, не надо, Хёнджин, — куда мягче наставляет Сон, отходя от омеги и отпуская его плечи. — Ты так ничего не добьешься. Он добрый, очень добрый, и он будет терпеть до последнего, но, Хёнджин, он альфа, и однажды ему надоест ждать, и тогда он сам пойдёт в твой дом. Ты дождёшься, Хёнджин, доиграешься, и всё будет так, как я только что сказал. Понимаешь это? Хван лишь кивает судорожно несколько раз. — Неужели он настолько тебе противен, что ты не можешь быть с ним? — Он… Он красивый, мужественный, большой, я… Со мной что-то не так, — признается Хёнджин, а с ресниц срываются первые солёные капли. — Я вроде как и его хочу, но… Я боюсь стать его тенью, потерять себя и стать омегой, который будет вечно прятаться за спиной альфы и рожать детей… Я так боюсь этого, Сон, потому что это не моё. Я так умру, — вытирает нос Хёнджин, пытаясь унять истерику и не показывать ее брату, но слезы лишь сильнее течь начинают, а вздохи становятся рваными и прерывистыми. Он прямо как маленький ребенок плачет, отчаянно и горько. — Поговори об этом с ним, — советует Сон, которого эти слёзы не очень тронули. Он не понимает Хёнджина, он ведь не омега, и никогда об этом не думал. — Уверен, он выслушает тебя и вы придете к компромиссу. Доброй ночи. — Подлец, — вырывается у Хёнджина, когда дверь хлопает, а мягкие шаги Сона стихают в коридоре. — Довёл меня, а теперь доброй ночи? Как я теперь спать буду? — бубнит он себе под нос, вытирая попутно глаза. Он смотрит на себя в зеркало и замечает, что нос покраснел. Дышать сложно, заложило. Еще один минус плача. Хёнджин ненавидит плакать и старается плакать как можно реже, но когда в его жизнь ворвался Ёнхо, сдерживаться стало куда труднее.***
Ёнбок лежал без сна, глядя в одну точку на каменной стене, как и привык. У него снова болит поясница, снова синяк где-то на бедре. Но сейчас для него не как обычно. Сейчас он через одеяло правой рукой к низу живота ведет, там ладонь останавливает и чувствует тепло собственного тела через одеяло. Скоро он не будет один. Совсем скоро. Чанбин смотрел в потолок и последнюю фразу омеги в голове прокручивал. Он назвал его по имени, он обратился к нему, и альфа очень надеется, что так будет и дальше. Он очень надеется, что сможет сделать его счастливым, ведь пока не очень удавалось. Ясно лишь одно: его любви на двоих не хватает. Хёнджин же в это время продолжал мочить слезами свою подушку, он уговаривал самого себя быть омегой, быть тем, кем он должен быть, но все его существо предпочитает этому противиться, ему душно от самого себя, тошно. Он не может себя заставить, он не хочет, так не хочет, что зубами шелковую дорогую наволочку рвет в порыве злости. Внутри него все взрывается, он самого себя сломать пытается, муки адские испытывает. Лучше бы его Сон сломал или Джи, а лучше оба, потому что самому себя убеждать очень больно. Ёнхо уснуть тоже не может, у него в голове мысли роятся, как мошки рядом с фонарями. Они мечутся, сталкиваются, перескакивают, он ничего с этим сделать не может, а еще не может стереть с лица глупую улыбку. Всё сложилось для него невероятно хорошо и совсем скоро Ёнбок поможет ему. Он уверен, что сможет сделать своего омегу счастливым. Главное, что он уверен. Джи до утра с чертежами разбирался, на работе никак не мог сосредоточиться и все пытался образ милого омеги из головы выбросить, но все впустую. Он, кажется, кожей до сих пор чувствовал его нежные руки, до сих пор видел его прекрасную светлую улыбку. Теперь у него одно расписание: он будет жить до послезавтра. Сон меряет шагами свою комнату, не может даже смотреть в сторону кровати. Его изводит осознание того, что уже завтра он лицом к лицу встретится со своим омегой и они будут вдвоём. О чем же с ним говорить? Как не напугать, как заинтересовать? Чёртов Джи с ним ходит под ручку вот уже несколько дней, а Сон отстаёт, но проигрывать брату он не может ни в коем случае. Это было бы катастрофой. Он не уснёт этой ночью, нет. Той ночью спокойно спал лишь Минхо.***