Two in one

Под покровом ночи Чанбин приезжает во дворец, умудряется никого не разбудить, лишь шикает на стражей, которые пытались его задержать или хотели доложить о его визите королю. Он торопился, бежал так быстро, что не чувствовал под собой ног, а его незастегнутая рубашка хлопала полами по бокам, но это его тоже не волновало. Он был одержим лишь одной мыслью: «Спасти Ёнбока любой ценой, только бы успеть». Это пульсировало в его висках, не давало спокойно дышать. Когда Со добрался до нужной двери, он думал, что опоздал, потому что минуты тянулись очень медленно, так медленно, что казалось, будто он бежал, увязая, так никуда и не продвигаясь, хотя на деле прошло от силы минут десять… За которые его муж уже мог успеть истечь кровью. Он колотится в двери громко, сильно, и думает, что если ему сейчас не откроют, то он вынесет их к чертям, но войдет и притащит этого чертова Сынмина. К счастью, дверь ломать не пришлось и лекарь сам открыл дверь, он, казалось и не спал в такое время, потому что сонным не выглядел. Он отошел в сторону, давая Чанбину ураганом ворваться в свою небольшую уютную комнату, которая служила и кабинетом, и хранилищем. — С мужем беда? — тут же спрашивает Сынмин, а у Чанбина лицо вытягивается в удивлении. — Я еще ничего не сказал, как Вы… — Если бы больны были Вы, то не были бы здесь сейчас, а судя по страху, который сковывает Вас с головы до пят, то дело в Вашем супруге, Господин Министр, — жмет плечами Ким, быстро наполняя разными травами свой маленький чемоданчик. — Что с ним случилось? — Я не знаю, — путается трясущимися руками в своих волосах Чанбин. — Мы уснули, а потом он вдруг проснулся, его вырвало, потом открылось кровотечение, обильное, когда я уходил начиналась лихорадка… Едем, быстрее, пожалуйста, я Вас умоляю, я не могу его потерять, — раздувал ноздри альфа и пытался унять дрожь в своем голосе. — Да, я готов, сейчас поедем, — кивнул Сынмин. Он накинул на плечи теплую вязаную кофту и вытолкнул альфу за дверь, плотно ее закрывая. — Вам не холодно? — Не до того, — мотнул головой Министр и сорвался на бег, а лекарь еле поспевал за ним. Чанбин не стал церемониться с лошадьми из королевских конюшен, так что просто схватил легкого омегу за талию и посадил впереди себя на своего жеребца, так же крепко обхватил густую гриву и шпорил лошадь так, как никогда до этого не позволял себе. Сейчас ему было все равно. Ему было все равно на ветер, который хлестал его голый торс, ему было плевать на то, как сильно сжались вокруг его предплечий тонкие пальцы лекаря, который боялся соскользнуть с коня. Он приближался к дому, и он вез с собой Сынмина, у которого полно всяких бутылочек с микстурками, травами и порошками. Это должно помочь Ёнбоку, потому что он не мог его потерять. Не сейчас и не так. Чанбин справился менее, чем за полчаса, но все же был огромный риск, что он может застать своего омегу мертвым, абсолютно обескровленным. — Быстрее, — он грубо дергает Сынмина за руку, втаскивает за собой в свою спальню, где над Ёнбоком суетились слуги, подносили воду и обтирали лицо влажными полотенцами. — Здравствуйте, Господин Со, — поздоровался с Ёнбоком Сынмин и взмахом руки отогнал от омеги слуг. — Давайте я Вас осмотрю. Ёнбок слабо улыбнулся, стоило Сынмину появиться в поле зрения и попытался шевельнуться и привстать самостоятельно, но живот пронзила новая волна боли, заставившая его громко вздохнуть и поморщиться. — Министр, помогите, — мотнул головой Ким, а затем крикнул себе за спину. — А вы все оставьте нас, справимся сами! Только таз с чистой теплой водой подайте, и побыстрее. Слуги, кланяясь, быстро покинули хозяйскую спальню, а через пару мгновений пожилой омега внес объёмный таз, из которого поднимался пар, а на краю болталась пара чистых полотенец. — Отлично, — кивнул самому себе Сынмин. — Министр, приподнимите его, — попросил лекарь, хватая подушку альфы, которая так и осталась лежать посреди кровати. — Только очень аккуратно! Чанбин подхватил своего мужа легко и аккуратно, стараясь не тревожить и не делать хуже. Он приподнял его над кроватью совсем невысоко, лишь чтобы у Сынмина была возможность подложить тому под поясницу подушку. Он неотрывно смотрел в посеревшее, болезненное лицо своего мужа. — Все, опускайте, — дал разрешение Сынмин и тут же принялся снимать с омеги ночные штаны, пропитанные кровью, которая продолжала медленно вытекать из ануса, пусть и не так активно, как раньше. — Подайте влажное полотенце. Чанбин послушался, но у него это заняло какое-то время, так сильно тряслись у него руки и бешено стучало в груди сердце. — Есть предположения, что с ним? — севшим голосом спросил он, становясь на колени рядом с изголовьем кровати, где в холодном поту лежал его милый, такой любимый и беззащитный мальчик. — Есть два, — кивнул Сынмин. — Одно хуже другого. Когда последний раз занимались любовью? — спросил он, промакивая кровоточащую дырочку полотенцем и заставляя омегу болезненно вздрогнуть. — Позавчера, — ответил Чанбин, не совсем понимая, какой в этом смысл. — А вообще как часто?.. — не стал даже заканчивать Сынмин, все еще возясь с полотенцами. — Раза три в неделю, может четыре или два, зависит от обстоятельств, — хмурясь, ответил Со. Его не радовало, что такие подробности будет знать кто-то другой, но ведь Сынмин лекарь, ему нужно это знать, чтобы помочь, так? — Когда была течка? — Два месяца назад, — без запинки выдал альфа, занимая себя вытиранием капель пота с бледного лица. — Значит, это может быть выкидыш, — прямо сказал Сынмин, наконец заканчивая с кровью. — Сейчас если я нащупаю плаценту или сам плод, то это точно выкидыш, если нет, то это яд. У Чанбина прошлись мурашки, как спокойно этот омега говорил о таких страшных вещах. — Что из этого лучше? — Ничего, — с бесстрастным выражением на лице ответил Ким. Он быстро погрузил два пальца внутрь Ёнбока, и это не доставило ему никакого дискомфорта помимо того, который уже имелся. Это закончилось уже спустя минуту. — Ничего не чувствую, это чистая кровь, без примесей, плаценты нет, как и плода, — констатировал лекарь, вынимая пальцы и вытирая их об одно из многочисленных полотенец. — Значит, это яд. Сейчас я дам кое-что, чтобы остановить кровь, а затем мне надо будет поговорить с ним наедине. Приподнимите ему голову. Чанбин аккуратно приподнял голову Ёнбока и помог Сынмину влить в его рот немного прозрачной жидкости, которую тот выудил из кармана. — Когда ему станет лучше? — схватил за руку Сынмина Чанбин. — Через несколько минут кровь остановится, — кивнул Сынмин, открывая дверь, чтобы альфа за нее вышел. — Но это не значит, что он будет здоров или ему станет лучше. Это лишь временная мера, я уберу симптом, но не более, а теперь, пожалуйста, дайте мне с ним поговорить. Дверь хлопнула, альфа вышел, но он явно не ушел, ожидая под дверью итогового вердикта лекаря. Тот лишь тяжело вздохнул и подошел вплотную к больному, которому тяжело было даже держать глаза открытыми. Сынмин взял Ёнбока за руку и совсем тихо зашептал, почти в самое ухо омеги. — Ты же знаешь, что с тобой происходит, так ведь? Омега открыл глаза и кивнул, облизнув сухие горячие губы. Конечно, он знал. Он перестал пить травы и теперь его организм пытается с этим как-то справиться, но главный вопрос в том, справится ли он. — Есть только один выход, — тихо прошептал Сынмин. — Правду мы сказать не сможем, но мы сможем сказать, что тебя отравили, но в таком случае нужно решить, кого обвинить, потому что твой муж не успокоится. — Он убьет… — попытался возразить Ёнбок, но закашлялся. — Убьет, — кивнул Сынмин. — Но у тебя есть выбор, — продолжил шептать лекарь. — Слетит голова слуги или твоя. И мы оба знаем, что Чанбин тебя очень любит и не выдержит такого предательства. Это его сломает. Молчи, Ёнбок, молчи и делай то, что я говорю… — Вы там скоро? — из-за двери слышится раздраженный бубнеж Чанбина. — Еще минуту, — громко ответил Сынмин, отстраняясь от омеги и копошась в своем чемоданчике. — Ёнбок, ты знаешь, что другого выхода нет, так что сейчас примешь настойку, которую я специально для тебя смешал, как только узнал, что Ёнхо все знает. Выпьешь это, но я не знаю, как ты отреагируешь и останешься ли вообще в живых. Это либо поможет тебе, либо убьет. — Чанбин?.. — еле слышно спрашивает Ёнбок, косясь дикими глазами на дверь. — Я все улажу, просто молчи и постарайся не умереть, — погладил его по голове Сынмин, а затем позвал Чанбина, который тут же влетел в комнату и снова упал на колени рядом с мужем. Он вцепился в его холодную маленькую ладонь и начал греть своим дыханием, прижимая к губам. — Его отравили, — заявил Сынмин. — Я не знаю точно, что это за яд, но универсальный антидот у меня есть. Сейчас я дам его Господину, но реакцию предугадать не могу. — Давайте, — кивнул Чанбин. — Бездействовать еще хуже… Но кто?.. — С этим разбирайтесь сами, — фыркнул Ким, доставая маленькую склянку с мутной зеленой жидкостью и тут же поднося ее к губам омеги. — Нам останется только ждать… Ёнбок выпил настой до последней капли, и его веки стали еще более тяжелыми, чем были раньше, а сопротивляться сну было уже просто нереально. Омега изо всех сил пытался держать глаза открытыми, даже пробовал скосить их, чтобы они не закрывались, но вызвал лишь тихий смешок у Чанбина, который поцеловал его нежно в лоб. — Спи, мой маленький, закрывай глазки, моя любовь, а когда проснешься, я буду рядом с тобой, так же буду держать твою руку, ладно? Засыпай мой любимый, мой самый лучший, — прямо в ухо говорил ему альфа, не переставая по голове гладить. Эти уговоры подействовали, и омега закрыл глаза, почувствовав укол совести, но скоро он перестал чувствовать что-либо. Его сознание затуманилось, и он провалился в глубокий сон без сновидений, оставляя Сынмина и Чанбина вдвоем в их спальне, где сейчас пахло травами, кровью и мокрыми тряпками. — Не было никого из слуг, к кому Господин был слишком строг? — как бы между делом спросил Сынмин, — приводя свои вещи в порядок и собираясь покинуть особняк Со. — Он строгий хозяин, но справедливый. Он отговаривал меня отрубать руку мальчишке, который воровал арбузы из нашей теплицы… Минутку, — нахмурился Чанбин. — Ему было незачем травить Ёнбока, к тому же, он ребенок, откуда ему взять яд? — Вы узнаете это, если спустите своих знаменитых псов, — подливал масло в огонь Сынмин, направляя размышления Чанбина в прямо противоположную от Ёнбока сторону. — Может, кому-то со стороны была бы выгодна смерть Вашего супруга, а может он в сговоре со своим папочкой, который, вероятно, имеет свободный доступ на кухню, — мастерски настраивал Сынмин альфу, а у того глаза гореть начинали, ведь он начинал думать, а значит он не успокоится. — Эй, кто-нибудь! — крикнул он в коридор, и тут же перед ним явился один их служек. — Приведите ко мне мальчишку, поварского сына, которого сегодня поймал на воровстве Господин Ёнбок. И самого повара тоже! — гаркнул он, складывая руки за спиной. — Доставить их в Ваш кабинет? — тихо уточнил до смерти напуганный бета. — В подвал, — громом прогремели слова Чанбина. Бета кивнул учтиво и поспешил скрыться в темных коридорах особняка, где теперь никто не спал. — Когда он придет в себя? — спросил Чанбин, отворачиваясь к окну и, наконец, застегивая все еще подрагивающими пальцами рубашку. — Если, — поправил тихо Сынмин, готовясь покинуть помещение. — Если придет в себя. Я не знаю, как долго он будет восстанавливаться, но я ему больше не нужен. Нужно только время. Он либо очнется и будет абсолютно здоров, либо не очнется вовсе и чуть позже умрет. — Спасибо, — сквозь сжатые зубы кивнул Чанбин, даже не оборачиваясь на дворцового лекаря, боясь показать ему свои влажные глаза, из которых уже готовы были выкатиться слезы. — Я сделал все, что мог. Сынмин ушел тихо, закрыл плотно за собой дверь, а Чанбин не мог найти в себе силы хотя бы взглянуть на спящего Ёнбока, слишком сильно напоминающего мертвеца. Он не может потерять этого мальчика, который за всю свою недолгую жизнь почти ничего хорошего не видел. Он не может потерять свой смысл жизни. Его слезы так и не скатились по щекам, а невеселые думы прервал тот же бета, тихо открывший дверь и уведомивший, что повар и его сын были доставлены в подземные помещения, как Со и приказывал. — Отлично, — хриплым голосом ответил он, выходя из спальни и так и не глядя на Ёнбока. — Сюда никто пусть не входит, кроме меня и двух личных слуг Господина. Пусть сменяют друг друга, но он не должен оставаться один. О малейших изменениях в его состоянии докладывать лично мне. — Отчеканил приказы альфа, а бета только успевал кивать. — Распорядись, чтобы вывели моих псов, — добавил Со. — Их не кормили два дня, — вырвалось у беты, и он тут же поспешил прикусить язык. — Чудесно, — криво улыбнулся Чанбин и пошел к лестнице, ведущей в подвалы. Но он не успел пройти и трех ступеней, как вернулся и окликнул бедного трясущегося бету снова. — Ах, да, и еще! Найди нового повара!..

***

Ёнхо топчется в коридоре, чувствуя себя откровенно глупо. Ему будто не тридцать, а тринадцать, потому что сердце трепещет быстро, как у мальчишки. Он в руках сжимает большую плетеную корзину, в которой копошится его подарок для Хёнджина, к которому он никак не может найти подход. Альфа поправляет свою форму, чуть не роняет короб, из которого тут же раздаются недовольные протестующие звуки и мужчина мысленно извиняется перед потревоженным животным. Он глубоко вздохнул, а затем аккуратно постучал костяшками по деревянной двери, за которой находились покои его омеги, который все еще отрицал этот факт. Долго ждать не пришлось. За дверью послышалось недовольное бормотание, шорох, а затем дверь резко распахнулась и перед Ёнхо явился Хван Хёнджин собственной персоной, заспанный, пока даже не одетый как полагается, в легком, но плотно запахнутом халате и с растрепанными волосами, которые уже можно было бы и постричь. Его нисколько не смущает, что в таком виде его застал альфа, так что он просто трет глаза устало и открывает дверь шире, приглашая взмахом ладони внутрь. — Надеюсь, у тебя есть весомый повод будить меня в мой свободный день, — ворчливо протянул Хёнджин, закрывая дверь за гостем. — Ну, прости, — усмехнулся добродушно альфа, проходя внутрь. — Я тебя не смущаю? — на всякий случай уточнил Ёнхо, опуская глаза в пол. — Ты предназначенный мне альфа, — закатил глаза Хёнджин. — Когда-нибудь мы совершенно точно поженимся, а то, что я не хочу этого, уже совершенно другой разговор. Ты же не оставишь меня в покое, да? — приподнял брови он. — Не оставлю, — кивнул Ёнхо. — Вообще, я пришел, чтобы извиниться, — он посмотрел в глаза омеге, — за свой предыдущий подарок. — И тут же притащил новый? — заинтересованно покосился на корзинку омега. — Да, — довольно кивнул альфа. — Думаю, это тебе понравится! — И что, думаешь, это будет сильный аргумент, чтобы я все забыл? — с озорной улыбкой спросил Хёнджин, которому в руки Ёнхо осторожно вложил корзину. — Да, это один из самых весомых, — важно подтвердил Ёнхо, уже в нетерпении ожидая реакции парня. — Только не тряси! — Заинтриговал, — мотнул головой Хёнджин и поднял крышку. Улыбка с его лица медленно сползла, и он даже боялся взглянуть на Ёнхо, когда поднял на руки маленького, такого красивого и почти плюшевого щенка, который тихо поскуливал и смотрел на Хёнджина своими черными глазками-бусинками. — Тебе не нравится? — глубоко вздохнул Ёнхо, видя выражение лица омеги, который тут же виновато посмотрел на альфу. — Не то чтобы не нравится, просто… Ты снова ткнул пальцем в небо, — не сдержал смешок Хван. — Мне становится плохо рядом с собаками. У меня болят глаза, даже кожа краснеет. Сынмин сказал, что мне просто надо избегать их, так что я при всем желании не смогу принять твой подарок, — закончил Хёнджин. — Получается, мне и за этот подарок придется просить прощения? — поднял свои большие глаза на Хёнджина Ёнхо, а тот лишь рассмеялся, опуская щенка на пол и поглаживая мягкую шерстку. — Я его пристрою, не волнуйся, — мотнул головой Хван, глядя на Ёнхо впервые без своей холодной гордости и смелости, смотрел на него так просто, как на друга, и альфе это нравилось. — Знаешь, зато у меня нет такой реакции на кошек. Я был бы рад, если бы мои покои оживил маленький черный котенок, — непрозрачно намекнул омега, а у мужчины глаза заблестели. — Хорошо, — кивнул он. — Ты как? — участливо спросил альфа, глядя в увлажнившиеся глаза Хвана. — Уже из-за щенка плохо стало? — Нет, нет, — замотал головой парень, а потом в нерешительности закусил губу, глядя на альфу. — Просто… Хёнджин вдруг ближе подвинулся к альфе, сидевшему напротив него на полу, и это заставило Ёнхо напрячься. Он своей небольшой рукой с длинными тонкими пальцами аккуратно провел по лицу альфы, оглаживая уже почти везде зажившие ранки, только на одной остановился, которая нарушила идеальную форму брови. — Я тоже должен попросить у тебя прощения, потому что ты не виноват. Это я был несправедлив к тебе, я не хотел с тобой видеться, поэтому искал причины, чтобы злиться на тебя, а теперь я понимаю, что мне не на что злиться. Прости меня, ладно? — Я не обижался, — довольно улыбнулся Ёнхо, чуть ли не тая от прикосновений омеги к своему лицу, но не осмеливаясь брать его руку в свою. Он все еще боялся переборщить. — Нам надо начать сначала, как… Нормальные люди, — чуть покраснел омега, все же не убирая руку с красивого лица. Ему было приятно гладить Ёнхо, и это то, что не хотелось отрицать, хотя было довольно неловко. — И что, я даже не такой старый для тебя? — спросил весело он, пытаясь сгладить неловкость. — Точно, — пораженно ахнул Хван, но все еще не убрал своей руки с чужого лица. — Ты же чертов старик! Нет, тогда нам стоит забыть то, что я только что сказал, — шутит Хёнджин, а Ёнхо смеется громко. — Это что у тебя тут, морщины?! — и по лбу гладит, пытаясь найти те самые, пока не существующие морщины. Ёнхо смеялся все громче, а позже подхватил и Хёнджин, и только щенок, свернувшись рядом со своей корзиной, решил подремать.

***

Тихо и хорошо, спокойно и умиротворенно… Именно так себя чувствует Минхо, находясь вечером в компании сотен тысяч книг в королевской библиотеке. Ему так хорошо сидеть в тишине в огромном кресле и читать очередную интересную книгу о чьих-то приключениях и подвигах. Смотритель его просто обожал, так что Минхо разрешалось даже приносить с собой что-то пожевать. Омега, болтая ногами, жевал хрустящие маленькие печеньица, специально приготовленные для него главным поваром. Омега успел подружиться почти со всеми слугами, и даже самые хмурые омеги и беты невольно начинали улыбаться, стоило ему только появиться в их поле зрения. — И почему в жизни драконов нет? — тяжело вздохнул он, потягиваясь и выпрямляя затекшие ноги. Он почти добрался до конца книги, и его начинало клонить в сон. За окном давно было темно, и для него зажгли несколько свечей. — Потому что их истребили, — ответил знакомый голос откуда-то сзади, и Минхо, к собственному удивлению, даже не вздрогнул, а лишь улыбнулся и задрал голову, чтобы в новом ракурсе увидеть Сона. — Много веков назад. — Кто же это сделал? — с круглыми глазами спросил Минхо, поражаясь тому факту, что Сон знает что-то и об этом. Интересно, есть ли что-то, чего он не знает? — Рыцари, — пожал плечами альфа, как будто это было нечто очевидное. Он обошел кресло и сел на подлокотник, а затем протянул руку и зарылся ею в отросшие черные прядки младшего. — А зачем? — спросил Минхо, откидывая голову и с удовольствием подставляясь под ласку аккуратной руки с длинными пальцами. — Чтобы спасать прекрасных омег, — откуда-то из-за шкафа доносится еще один голос, а потом книжные полки отъезжают в сторону и Минхо удивленно ахает, видя Джи, выходящего из очередного тайного прохода. — Здесь тоже что ли есть такой лаз? — удивлению парнишки не было предела. — Везде есть, — кивнул Джи, оставляя ход открытым, чтобы потом быстро уйти через него. — Без меня развлекаетесь? Нечестно! — возмутился притворно альфа и подошел вплотную к креслу. — А когда умер последний дракон? — снова поднял голову на Сона омежка с плохо скрываемым любопытством, что заставило немного раздраженно вздохнуть Джи. — Ну… — призадумался Сон, выпятив слегка нижнюю губу, а Джи тем временем потерял всякое терпение и понял, что уже не может стоять столбом без внимания своего предназначенного. Альфа решительно подошел вперед, к самому креслу, подхватил Минхо, как маленького ребенка, поднял, а затем сам с легкостью уселся в кресло, сверху усадив на себя боком краснощекого, смущенного Ли. — Сиди спокойно, мой маленький, — самодовольно улыбнулся Джи, а у Сона покраснели уши от плохо скрываемой зависти. — Что ты там говорил о драконах, мой любезный брат? — Их перебили рыцари, в эпоху огненных камней, — сухо сообщил Сон, отворачиваясь от брата, на коленях которого смущенным изваянием сидел Минхо. На коленях Джи, в его руках, Минхо чувствовал себя уютно, защищённо, правильно и очень чудесно, но он не мог не оборачиваться постоянно и на Сона, сидевшего на подлокотнике. Ему хотелось, чтобы он тоже сидел рядом, чтобы его руки тоже его по голове гладили. Его не устраивает компания лишь одного, ему нужны оба. По-настоящему комфортно он чувствует себя только с обоими альфами сразу, но оно и понятно, ведь сразу оба предназначались ему одному. Минхо потягивается в руках Джи очаровательно, вытягивает вверх ручки и добивается своего — Джи убрал руку с его спины, чтобы он мог свободно прогнуться — Минхо плюхается на спину, оставаясь сидеть на коленях одного, но его голова теперь лежала на бедре другого. — А расскажи ещё что-нибудь, пожалуйста! — попросил Минхо, глядя снизу вверх на Сона, губы которого тронула нежная улыбка, а его рука сама потянулась к густым непослушным волосам. — Что ты хочешь услышать? — тихо откликается Сон, глядя в блестящие чёрные глаза омеги. — Что-нибудь красивое и волшебное! — сразу ответил он и улыбнулся. — Да ты у нас сказочник, я смотрю, — сухо сказал Джи, чуть поднимая левую бровь, но Сон спокойно выдержал его взгляд. — Для своего омеги я буду кем угодно, — не растерялся альфа и начал рассказывать об огромном огнедышащем драконе, что сторожил прекрасного принца, и которому суждено было умереть, ведь в принца был очень влюблен один король. — Я бы никогда не вышел замуж за короля, который бы убил дракона, и назвал это подвигом, — зевая, пробормотал Минхо. — Почему? — явно удивился Джи, перебирая аккуратные пальчики на руках омеги. — Потому что драконы живые и прекрасные, и если они на самом деле жили, то истребление таких редких и прекрасных созданий ради самых обычных омег — преступление… Глаза Минхо закрылись сами собой и он, глубоко вздохнув, крепко заснул, свободно раскинувшись сразу на двух альфах. — Я бы убил ради него тысячу драконов, — пробормотал Джи, обводя изящным пальцем аккуратные бровки парнишки. — А я бы нашёл другой способ, раз ему это не по душе, — пожал плечами Сон. — Тряпка, — констатировал Джи. Он часто так дразнил брата. — Варвар, — не остался в долгу Сон, так же как и Джи, неотрывно глядя в лицо мальчика. — Я отнесу его в комнату, — проронил после нескольких минут молчания он. — Я сам прекрасно с этим справлюсь! — вскинулся Джи, а Сон лишь поднёс палец к губам, призывая быть тише. — У нас скоро собрание, тебе нужно подготовить бумаги, разобраться с данными разведки, — пытался образумить брата альфа. — Свои материалы я уже подготовил, а у тебя осталось не так много времени, — он поймал на себе просто убийственный взгляд Джи, но это его не смутило. — Я его просто отнесу. Это и мой омега тоже, смею напомнить, так что успокойся и иди, я ничего не сделаю… — Ладно, хорошо, — отвёл глаза в сторону Джи и аккуратно встал, перекладывая ноги омеги на кресло. — Но после собрания я зайду к нему и проверю! — Хорошо, — закатил глаза Сон, наблюдая, как Джи неохотно идёт к тайному ходу, через который пришёл, а затем с тихим пыхтением закрывает за собой «дверь». Он с нежностью посмотрел на спящего мальчика, подхватил его на руки и понёс в высокую башню, как настоящего принца, которым он, по сути, скоро и станет. Сон достал бы ему дракона, если бы это зависело от него, если бы…

***

— О, Господин Со! — в коридоре Хёнджин вместе со своей (теперь уже своей) корзиной чуть не врезается в Чанбина, который, кажется, перед собой вообще ничего не видел. — А? — неловко откликнулся он, фокусируя взгляд на Хване. — Не хотите щеночка? Подарите своему дорогому мужу? — спросил омега, приоткрывая крышку и являя взору Министра дремлющего щенка. — Занимайся делами, а не пристраивай щенков, тебе не за это платят, — агрессивно рыкнул альфа и продолжил свой путь, направляясь на совет. — Ой, а Вы на совет? — снова не мог не сунуть свой нос куда не надо парень. — Я с Вами пойду, Сон мне разрешил сегодня поучаствовать… — Делай, что хочешь, — кинул через плечо Чанбин и быстрым шагом направился к кабинетам короля, где уже должны были ждать Чан и Джи с Соном. — Какая муха его укусила? — пробубнил себе под нос Хёнджин, но потом, все же, перехватывая корзинку удобнее, поспешил за Министром обороны, чтобы не нервировать альф, которые к вечеру всегда становились более раздраженными. В кабинете было как обычно темно и тепло, а свет шёл только от камина, куда подбрасывал дрова Сон, а Джи восседал за столом, раскладывая бумаги. Чан смотрел в окно, поглаживая подбородок и думая о чем-то своём. Они ждали только Чанбина и, возможно, Хёнджина, который мог явиться, а мог и нет, хотя конкретно на этом совещании он очень был нужен. Дверь открылась с привычным скрипом, впуская альфу, один вид которого показывал, что лучше не лезть, а затем и омегу, запыхавшегося от быстрой ходьбы, и с корзиной. — Ты с собой лёгкий перекус принёс? — насмешливо спросил Джи, глядя на Хёнджина. — Об этом чуть позже, — уклончиво ответил Хёнджин, сияя улыбкой. — Ближе к делу, — гаркнул Чанбин, отталкивая плечом Чана, и тот спокойно уступил ему место, хоть и был удивлён такой грубостью. — Начнём, думаю, с вопросов, касающихся замка, чтобы сильно не задерживать Хёнджина, — прочистив горло, сказал Чан. — Может, сначала наоборот, с дел более насущных? — раздражённо ввернул Со, а Джи лишь удивлённо приподнял брови, но ничего не сказал. Сон плечами пожал. — Думаю, лучше все же следовать намеченному плану, — весомо высказал Сон, намекая, что не потерпит больше пререканий. — А я думаю, что Вы слишком много думаете, Ваше Величество, — выплюнул Чанбин. Хёнджин, так и оставшийся стоять со своей корзиной у двери, тихо ахнул, а затем прикрыл рот ладонью, перехватывая короб поудобнее. Чан широко раскрыл глаза и порывался что-то сказать, но его остановил огонь, загоревшийся в глазах Джи. Такого он точно терпеть не намерен, и только Сон смог разглядеть нечто большее за беспричинной агрессией. — Повтори это мне в лицо, Со Чанбин, — прошипел Джи, медленно и очень угрожающе поднимаясь со своего места. — О-ой, — протянул тихо Хёнджин и, как не вовремя, ещё и щенок заскулил. — Да успокойся ты, — фыркнул Сон, обходя брата и надавливая тому на плечи. Джи охнул и с шумом плюхнулся обратно на стул, а затем с недовольством посмотрел уже на брата. — За такое голова должна быть на пике, — сузив глаза, сказал он — Умолкни, — отмахнулся Сон, а затем подошёл к Чанбину. — Что с тобой? Что случилось? — Я… Извините, — опустив голову, сказал он. — Все вы, извините меня, я просто… Он отвернулся к окну и потер рукой своё лицо. Он казался осунувшимся и смертельно уставшим. — Чанбин? — позвал Чан, когда молчание затянулось. — Ёнбок, он… — голос Со сорвался. — Он, кажется, умирает, — твёрдо закончил он, стараясь сделать так, чтобы его голос звучал спокойно, но он все равно предательски дрожал, выдавая все, что творилось в его душе. — Чанбин, мы… — начал было изменившийся в лице Джи, но не успел, потому что Чанбин его перебил. — Нет, я в порядке, я… Со зашёлся кашлем, прикладывая руку ко рту, но совсем скоро кашель перешёл в настоящие рыдания, похожие на скулеж раненого волка. Чанбин все прижимал ко рту кулак, пока давился своими же слезами. Чан положил одну свою руку на плечо друга, а второй сжал его напряженную ладонь. Хёнджин беззвучно плакал в своём уголке, умывая красивое лицо слезами. Джи и Сон, не имея возможности не слышать слез своего друга, думали о Минхо, которого теперь навестить хотелось только сильнее. А Чанбин все плакал, даже сейчас прикладывая руку ко рту и периодически кашляя. Днём ему сказали, что его Ёнбок почти не дышит. Чанбин кашляет болью.