***
— Письмо пришло, — уведомил Джи Сона, ломая восковую печать красного цвета. — Чего? — спросил тот, задремав и не сразу поняв, о чем шла речь. Он спал в углу шатра с опущенным забралом на шлеме, чтобы исключить вероятность обнаружения солдатами, пока Джи был с открытым лицом. — Чан написал, — фыркнул король, помогая брату подняться на ноги. — Вслух читать? — Давай, — зевнул Сон, пытаясь проморгаться после сна. Прошло чуть больше месяца похода, но он уже очень соскучился по всем, кто остался в замке. Ему не хватало даже суетливого Тэхёна, на которого они оставили всю торговлю с внешними королевствами, когда уехали. — Так… — Джи прочистил горло и тихо начал читать то, что написал Чан. — Здравствуйте, Ваше Величество, пишу с ежемесячным докладом, как Вы меня и обязали. Спешу доложить, что Королевство Хан, порученное мне, в полном порядке и целости, я храню его для Вас и долгих лет Вашего мудрого правления. Ким Тэхён отлично справляется со своими обязанностями и приносит в государственную казну довольно много золота, однако, исходя из моих подсчетов, общая сумма только убывает. Я нашел виновного. Ким Хичоль, как мне удалось выяснить, долгие годы набивает свои карманы золотом из казны Вашего Величества… — Джи остановился, прервав чтение и задохнулся в возмущении, а Сон оживился. — Что думаешь? — Думаю, что это вполне может быть правдой, — нахмурился альфа. — Читай дальше. — Прошу Вас сообщить мне, как поступить в данной ситуации, так как Ким Хичоль имеет довольно высокий чин и уважение, чтобы я самолично мог решить его судьбу. К событиям о недавних происшествиях. Во дворец пожаловали братья Чон, альфа Джехён и омега Сончан, хранители дальней заставы недалеко от королевства Ли, где Вы сейчас находитесь. Альфа заявил, что у брата хрупкое здоровье, а в краях стало небезопасно, поэтому они решили уехать в столицу, оставив на порученном им участке земли своего дядю. Как я понял, род обеднел, но что-то показалось мне подозрительным в этих людях. Я принимал их в компании Великого Князя Хан, который тоже не пожелал видеть их при дворе. Жду Ваших указаний, — Джи снова остановился и дернул носом. — Как они посмели оставить регион в такое время? Что за самоуправство? — Подожди, это те Чоны, которые в последний раз во дворце были еще при отце? — уточнил Сон. — Хотя, да, точно они, потому что они как раз вблизи границы и должны быть. Я помню их деда, он приезжал на бал по случаю дня рождения отца и он был очень хорошим альфой, умным и ответственным. Отец всегда любил эту семью и они были желанными гостями во дворце. Странно, что такого Чан мог в них увидеть? — Чан просто стал слишком осторожным, а Минхо очень хороший котенок, который нас слушается и не отходит от Чана, чтобы тот мог его защитить, вот и изъявил желание прогнать незнакомцев, — покачал головой Джи. — Это неудивительно, и я рад, что Чан написал об этом, но если они действительно преданы нашей короне не одно поколение, то следует хотя бы принять их. В идеале, хочу сам их увидеть. Когда приедем, я всыплю им за то, что побежали отсюда, но и познакомиться хочу, — заявил Джи, а Сон одобрительно кивнул. — Отпиши им, чтобы они как можно быстрее приняли их, — согласился с братом Сон. — Тем более, если они правда растеряли богатства семьи и им негде остановиться. Все же там омега. Надеюсь, симпатичный, — вздохнул альфа, а Джи приподнял брови удивленно. — Я сейчас ударю тебя по лицу, — предупредил он, а Сон рассмеялся. — Я имел в виду, что Чан мог бы обратить на него свое внимание. Ему уже двадцать четыре, куда же еще дольше ждать? — А, в этом смысле, — протянул понятливо Джи. — Ну да, было бы неплохо. Представляешь, возвратимся мы из похода, а у всех уже дети есть, кроме нас. — Читай дальше, он писал что-нибудь о Минхо? — нетерпеливо заерзал на полу Сон, куда снова устало опустился, ленясь подниматься на ноги с кучей металла на теле и предпочитая статично лежать и наслаждаться коротким покоем. — Великий Князь Хан Минхо чувствует себя не очень хорошо, так как у него начался нелегкий период, который омеги обычно переживают со своими альфами. Он поселился в Ваших покоях и никто не смеет его трогать, но заботятся о нем хорошо. Он проявил большой интерес к учебе и освоению политики, а во время аудиенции с братьями Чон был очень уверен в себе, а также очень похож на Его Величество Джисона… Мое имя выделено особо жирно, — заметил Джи с легкой улыбкой. — Наш котеночек показывает зубки… — Он улыбнулся, а Сон хмыкнул весело, очень желая увидеть это своими глазами. — Его течка все же началась, — улыбнулся Сон и вздохнул с облегчением, — это хорошо. Давай дальше. — Все омеги, которых Вы мне поручили, находятся в безопасности и целости. Их здоровью ничего не угрожает, и они будут и далее находиться под моей защитой, пока их альфы не вернутся, чтобы принять эти обязанности назад. Ждем Вашего скорейшего возвращения с победой. Искренне Ваш, Министр экономики, Бан Чан, — дочитал Джи и свернул пергамент, бросая его на низкий деревянный стол. — Ну, теперь пиши ответ, — закряхтел Сон, поднимаясь и гремя латами. — Чего надулся-то? — Чёрт, — Джи и сам вздохнул тяжело. Ему не нравилось писать такие письма. Джи любил писать планы атак, стратегии, военные маршруты. Личные письма становились для него проблемой. Он был похож на Чанбина, который будет отвечать на каждое большое письмо Ёнбока только парой искренних, но некрасивых строк. — Что писать-то? — Ну что, как в детстве, под диктовку? — рассмеялся Сон и правда начал надиктовывать Джи ответ, который он аккуратно записывал на чистый пергамент. Когда письмо было закончено, Джи свернул послание, поставил свою печать и обратно поместил сверток в тубу из железа, которую Джи передал гонцу, которого альфа вызвал. Альфы вышли из шатра и смотрели, как спина всадника стремительно удаляется. Он скакал домой. И Джи с Соном тоже хотели вот так отправиться туда, и все хотели, но они лишь молча стояли, глубоко вдыхая свежий лесной воздух, и слушали тихое пение птиц, которых было почти не слышно за шумом десятков сабель и низких сонных голосов солдат. Светало. Начиналось утро. Отряд Чанбина и Ёнхо должен был вернуться затемно. Не было даже намека на их скорое появление.***
— Ох ты ж батюшки, — причитал совсем молодой симпатичный омега, хозяин дома, когда Чанёль, Уджин, Кёнсу и Минсок внесли на руках осторожно Ёнхо. За ними тянулась тонкая дорожка из капель крови и толстенная цепь, которую они сбивали с дерева целый час, что заставило омегу-хозяина прикрыть рот ладонью и побежать в основную комнату, чтобы позвать на помощь мужа. — Ёнхо, ты как? — спросил Чанбин, когда альфы положили мужчину на предложенную тахту и тот снова сжал зубы. — Слишком много крови теряю, — недовольно пробормотал он. — И зубья глубоко в плоть вошли, надо снимать, причем срочно. У меня голова кружится. Вы бы кинжалами хоть подковырнули, что ли… — он прикрыл лицо ладонью, пытаясь сохранить ясность сознания. Это больно. Это чертовски больно, ему будто ногу отрезали прямо сейчас, и это ощущение никуда не уходило, потому что зубья все еще были глубоко внутри. Все, что было ниже середины голени болело адски. Ёнхо был привычен к боли, к ранам, к ударам ножом и мечом, но это выводило боль в его понимании на абсолютно новый уровень. — Смотри, что тут делать-то?.. — омега, который любезно пустил их в свой дом, притащил мужа, еле проснувшегося, но альфа сам в шоке глаза расширил и присвистнул, когда увидел Ёнхо и его ногу. — Так, ну… — местный житель хлопнул пару раз глазами. — Вытаскивать ногу-то надо, — заявил он. — Да ты что? — саркастично фыркнул омега, хлопая себя ладонью по лбу. — Как это сделать-то? Ты же охотник! — Это твой капкан? — спросил Чанбин, мгновенно раздувая ноздри и обращая свой взгляд на мужчину, который явно крепко выпил прошлым вечером. — Нет, Вы что, государь, упаси меня Бог, — тут же замахал руками он. — Запрещено же Его Величеством еще года три назад, да и не дело это, на волка или медведя такой подлостью идти, — покачал головой альфа, выхватывая кочергу из печки и готовясь раздвигать капкан, который мучал Ёнхо. — У нас есть кинжалы, мы протиснем их по краям и провернем, чтобы открыть, — сказал Чанбин, а альфы обнажили небольшие клинки и окружили тахту, готовясь. — Ёнхо… — Я выдержу, нормально, — заговорил альфа. — Если пораните меня, я даже не почувствую на фоне зубьев, так что просто откройте его, ладно? — Пружина проржавела, — вдруг снова подал голос хозяин дома, который осмотрел поближе конструкции. — Будет очень сложно. Хорошо, что нас хотя бы тут много. Чонвон! — прикрикнул мужчина, зовя мужа, который тут же прибежал с кухни. — Полотенца принеси, простынь чистую и ведро воды на печи подогрей, да смотри, не доводи до пузырей, надо чтобы теплая была… Так… — Он зыркнул на альф, сгрудившихся с оружием вокруг, но задержался взглядом на Чанбине. Вернее, на его поясе. — Вы это, ремень свой дайте, — и пальцем ткнул в Со, который никогда раньше не попадал в такую ситуацию. Однако министр быстро снял свой кожаный ремень, который скоро оказался затянут туго на ноге Ёнхо, прямо над капканом. — Чтобы крови меньше было. Чонвон! — вдруг завопил он. — Браги принеси, самой крепкой и старой, которая с прошлой зимы осталась!.. — Хисын! Ты что же, ирод, сейчас удумал что ли… — с недовольным ворчанием, омега подал небольшой бочонок в руки мужа, а тот зыркнул недовольно на парня и отослал обратно заниматься водой. — Выпей-ка, — он откупорил пробку и тонкой струйкой полил немного в рот Ёнхо, который закашлялся, а его сознание почти сразу помутилось от крепости. — На ягодах настаивал… — бормотал Хисын, вручая с гордостью бочонок в руки Минхёка и продолжая свой монолог. — А то ж у меня братишка младший попал в похожий, только поменьше, конечно. Я видал, как батя его открывал, правда тот на мелкого пушного был, а это прямо ужас что. Пока альфа говорил, он показывал, куда подсовывать острый металл и как его поворачивать. Ёнхо почувствовал, как зубья вышли из плоти на несколько миллиметров и не сдержал болезненный стон. Альфы же не обращали на это внимания, и только монотонная тихая болтовня Хисына разряжала обстановку. Он был тоже очень молод, как и его муж, но он уже был весьма опытным охотником. — Малой-то у меня легко это перенес, там зубчики были, тьфу, как у кошки, но приятного мало. Хорошо еще, что сейчас подморозит, — бубнил он под нос, проталкивая кривую старую кочергу между одной из створок и травмированной ногой. — Сейчас все раздвинем, да посмотрим… Хисын натянул на себя кочергу, а Чанёль и Чанбин тянули нижнюю створку к тахте. — Давайте, ногу вытягивайте быстрее! — прикрикнул Хисын, поднимая глаза на Минсока и Чангюна. Чжухон схватил Ёнхо за бедро, Чангюн поддержал под коленом, а Минсок натянул на себя ремень. Уже через мгновение нога оказалась свободна, а альфы смогли отпустить створки, которые снова с лязгом схлопнулись. — Ну все уж… Кёнсу потянул за тяжелую цепь и капкан свалился на деревянный пол с громким страшным стуком. Больше на него внимания никто не обращал. Только Хисын снова заорал, чтобы Чонвон тащил воду да помог обтереть ногу. Омега быстро вернулся, таща огромное ведро с чистой тёплой водой, которое Чанбин тут же забрал у паренька. Больно тяжелое. Для Чонвона это было странным. Он омега деревенский, с детства работает и привык. Что он, цветочек нежный что ли? Кихён, видимо, тоже разделял мнение Чанбина и смотрел с таким восторгом и каким-то теплом на омегу, что Минхёку, который это заметил, аж не по себе стало. Омега правда очень красивым был. — Отрежьте штанину прямо под ремнем, — попросил Чонвон, и Кихён кинулся исполнять. Хисын же прищурился подозрительно и губы поджал. Чанбин это заметил и тут же Кихёна за плечо тронул, к себе подзывая. — Возвращайся в лагерь, иди прямо к Его Величеству, доложи все и скажи, что наступление нужно дня на три отложить точно, потому что авангард без Ёнхо разобьют, — зашептал он, а Кихён закивал головой, последний взгляд бросил на омегу и быстро вышел из дома, чтобы продолжить путь через деревеньку и добраться до Короля. Но, штанины уже не было и все поморщились, отвернувшись, потому что раны были ужасными. И даже Чонвон вздохнул тяжело, морщась. Ёнхо лежал тихо, только дышал часто и был весь в холодном поту. Он чувствовал, что очень быстро протрезвел. Давление на ногу исчезло, но все еще было адски больно. — Хисын, — позвал Чонвон обеспокоенно своего мужа и тот заглянул омеге через плечо. — Зубцы. Смотри, проржавели и остались в ноге. — Плохо, — щелкнул языком он. — Вытаскивай, что еще делать-то. У тебя пальчики тонкие, ты главное быстро делай… Друг, давай-ка, — Хисын поднял уже всем знакомый бочонок с брагой и Ёнхо сам приподнялся, чтобы глотнуть ужасно крепкую жидкость, которая могла бы сбить с ног, но он пил жадно. Это было то, что нужно в тот момент. Чанбин, стоявший совсем рядом, учуял запах браги и его повело уже от одного аромата крепко забродивших ягод. Казалось, что он опьянел, только постояв рядом. — И сюда, — Хисын отнял полегчавший бочоночек и направил тонкую струйку прямо на раны. Ёнхо сжал зубы и тихо, едва слышно застонал. Жгло, очень сильно, будто огнем опалили все, но он терпел. Почему-то он доверял им, доверял им всем, даже незнакомой супружеской паре, которая возилась с ним уже второй час. — Чонвон, оботри, чтобы посуше было и вытаскивай как можно быстрее… Чонвон быстро промакнул грубым и застиранным полотенцем изуродованную ногу, убирая брагу и огромное количество крови, чтобы видеть зубцы. Пока омега видел только две штуки, но на всякий случай попросил кого-нибудь посмотреть на ловушку и пересчитать обломанные места. К счастью, в ноге действительно было только два зубца. Они были скользкими от крови, хоть и сидели не так глубоко, так что вытащить их было несложно. Чонвон подцепил ногтями уже второй и резко дернул на себя, но затем едва не упал в обморок. — Ты что? — спросил Хисын, подлетая к мужу и тоже бледнея. — Ой, ой… Чанбин подошел и увидел то, что так сильно напугало супругов Ли. Кость. Он мог просто так невооруженным взглядом увидеть кость Ёнхо. Ужасное зрелище. Чанбин и не такое видел, но это был Ёнхо, живой, с которым Чанбин общается каждый день, воюет бок о бок. И это тот, кого Чанбин мог назвать своим другом. — Уджин, — вызвал Чанбин тихо солдата, который с легким поклоном приблизился к министру. — Возвращайся тоже в лагерь и привези как можно быстрее лекарей. Пусть приедут на телеге, чтобы перевезти командующего. Это на случай, если у Кихёна не хватит ума сделать это самому. — Так точно. Альфа покинул дом. Ёнхо прикрыл глаза и доблестно терпел, пока его ногу перематывали чистыми простынями. Чонвон трясся, Хисын предложил ему бражки, за что получил по голове, но все, в общем стали спокойнее. Только Чанбин внимательно рассматривал капкан, залитый кровью и нашел интересную пометку «КЧ». — Чанёль, — позвал Чанбин, вручая ему капкан, как венец. — Обойди все дома, но найди всех людей с фамилиями на букву «к», все Каны, Кимы, но имя на букву «ч», понял? Покажи капкан, опроси, может местные знают, кто таким промышляет. Я хочу разорвать горло тому, кто это сделал, так что доставь ко мне лично… — Будет исполнено, — альфа ушел, забрав с собой капкан, а Чанбин все стоял и смотрел на мертвенно бледное лицо Ёнхо, мокрое от пота и похожее на маску. — Чанбин, — прошептал тихо Ёнхо, раскрывая глаза, перед которыми все расплывалось. Впервые он обратился к старшему по званию просто по имени. — Ёнхо, я здесь, что такое? — министр опустился на колени рядом со старой тахтой. — Что-то нужно? — Не пишите об этом ничего Хёнджину, — попросил он с тяжелым вздохом. — Ты не умрешь, — предупредил Чанбин строго. — Даже не думай об этом. Ты так нужен всем нам. — Да я и не говорю, что умру, — он усмехнулся, фыркнув. — Нельзя мне пока. Я последний в роду остался, мне еще с омегой моим разбираться надо, какой умирать? Нет, ты что… Просто пусть ему напишут если что, что со мной все хорошо, ладно? — Хорошо, мы напишем, что ты в порядке. Только будь действительно в порядке?.. — попросил Чанбин. — У меня мало друзей и я не могу их терять так глупо. Ты так нужен нам сейчас. Ёнхо улыбнулся уголком губ и закрыл глаза, проваливаясь в сон, больше похожий на потерю сознания, потому что альфе ничего не снилось.***
— И Хёнджин тоже? — Чан глаза расширил. — Они издеваются надо мной что ли? — министр экономики потер лицо руками. Сынмин пришел и сообщил ему, что у Хёнджина тоже течка началась и он не сможет выполнять свои обязанности по дворцу. Зато Ёнбок себя хорошо чувствовал и от сердца Чана отлегло. Было бы неприятно, если бы Чанбин убил его, возвратясь, за то, что его омега выблевал себе все внутренние органы. Хотя это была бы не вина Чана. — Дворец пять дней будет бесхозным? — Почему сразу бесхозным? — Сынмин глаза закатил, зная, как Чан любит драматизировать. — Попроси Ёнбока заняться делами. Он хорошо себя чувствует, отвлечется от своей тоски и я за ним прослежу. — На официальные приемы ему выходить со мной можно? — спросил Чан, немного воодушевившись. — Если я буду один, опять слухи распустят в отсутствие Его Величества. В прошлый раз Король не поверил, но из-за того, что меня обвинили два года назад в пособничестве торговцам Мин и взяточничестве, а все потому, что я был один на аудиенции! — возмутился Чан. — Мне нужно посадить рядом писаря, чтобы документировал и омегу знатного рода. Не сегодня так завтра придет ответ от Его Величества, и придется снова вызвать этих Чонов, будь они неладны! — стукнул по столу рукой так, что чернильница подпрыгнула вместе с Сынмином, которому неуютно стало. Чан пугал иногда, когда из себя выходил. — Это вообще в обязанностях Минхо, но кто же отложит?.. — Возьми Ёнбока, — кивнул Сынмин. — Думаю, он будет способен постоять за спинкой трона по правую руку и покрасоваться украшениями, которые ему надарил министр Со. Я всегда во дворце и сделаю все, чтобы помочь ему. Угрозы для него нет. А на аудиенции ты и сам справишься с тем, чтобы защитить его и интересы королевства. — Спасибо, что успокоил, — вздохнул тяжело Чан. — Я тебя очень отвлек, так что можешь дальше заниматься своими делами. Передашь страже, чтобы господин Со ко мне пришел? — Конечно. Сынмин вышел, попрощавшись, а Чан остался в своем кабинете. Не то чтобы ему жилось тяжелее, чем обычно, но теперь чувствовался весь груз, который давил на его плечи. Счастья будто не было совершенно никакого, одни только заботы и обязанности. Чан чувствовал, что он жил ради королевства, ради Джи и Сона, ради тех, кого ему поручено защищать, но не ради себя. Потому что он был несчастлив. Чан впервые за долгое время задумался о своей жизни и понял, что она, на самом деле, пуста. Очнулся альфа только когда Ёнбок несмело проскользнул в кабинет. — Я стучал, — он поднял руки вверх, извиняясь, а Чан лишь кивнул и указал головой на стул перед своим столом. Почему-то теперь, когда он смотрел на Ёнбока, тот казался ему ужасно милым, с этими щечками и своими веснушками. А еще от него пахло вкусно, так, что в груди тепло разливалось. — Сынмин сказал, что Вы хотели меня видеть? — Да, — Чан моргнул медленно, стараясь игнорировать внезапно приятный запах. — Мне нужно попросить Вас заняться делами до возвращения Великого Князя Хан и Господина Хвана. Они сейчас в сложном положении и я понимаю, что Вы тоже обременены, но без омеги этот дворец просто рухнет, — он слегка улыбнулся. — Это очень большая честь, я буду счастлив заменять главных омег королевства даже короткое время! — Ёнбок действительно обрадовался, потому что ему отчаянно нечего было делать в четырех стенах своей спальни. Конечно, он лежал много в своем гнезде и ему было хорошо, однако тошнота до конца его не покидала даже в гнезде. — Отлично. Сложные времена, сами понимаете, — Чан посмотрел на Ёнбока из-под полуопущенных тяжелых век. — Вам очень тяжело сейчас приходится, — понимающе протянул омега, замечая темные круги под глазами Бана. — Всем нам тяжело, — Ёнбок бросил взгляд на руки альфы, безвольно лежащие на гладкой деревянной поверхности. Красивые, в венках, с пальцами, подлиннее, чем у Чанбина, но очень красивыми. Почему-то Со отметил про себя, что министр, вообще-то, очень красивый мужчина, но быстро отогнал это от себя. — Как Вы себя чувствуете, господин Ёнбок? — поинтересовался Чан вежливо. — Слышал, что Вы были не в очень хорошем расположении духа пару дней назад. — Да, действительно, — кивнул омега, стараясь даже не вспоминать эти ужасные ощущения, которые его мучали совсем недавно. — И до сих пор бывает… — Ёнбок вдруг замолчал, расширяя глаза и стремительно опуская голову вниз. — Что-то случилось? — заметив чужое беспокойство, спросил альфа, тоже немного пугаясь. — Меня не тошнит, — шепотом произнес Ёнбок, хмурясь. — Такого ни разу не было. Меня всегда немного тошнит, всегда. Что-то не так!.. — его глаза забегали. — С ребенком что-то не так, если только Чанбин вдруг не приехал. Что-то не так, с ним что-то не так! — его глаза начали наполняться слезами, сам он в испуге схватил Чана за руку, а тот подскочил и, движимый странным и незнакомым порывом, прижал маленького плачущего омегу к себе. — С ним все в порядке, — твердо уверил Чан, поглаживая Ёнбока по спине. — С ребенком все в порядке, лекарь сказал, что все отлично. У Вас ведь ничего не болит, так что не стоит плакать. Не тревожьте малыша. Это был странный день. Это был очень странный день. День, когда Чан, сам не зная почему, поцеловал чужого мужа. И день, когда Ёнбок ответил на этот поцелуй.***