***
Ёнхо проснулся уже в лагере и даже не понял, где он находился. Он только мог глазами водить. Рядом он нашёл, как ни странно, Чанёля. Альфа хотел что-то сказать, но во рту было сухо, а голова болела. Ах, да, он же пил брагу перед тем, как уснуть. Это немного объясняло его состояние. — Мы где? — голос Ёнхо был хриплым и очень низким. Чанёль же облегчённо вздохнул и улыбнулся слабо. — Мы уже в лагере, командующий, не волнуйтесь, — тихо произнёс Чанёль. — Вас доставили сюда в то же утро. Всё прошло без осложнений, нас никто не заметил, разведчики доложили, что в лагере Тэмина ничего не изменилось, они все так же готовят наступление на нас, но они понятия не имеют, где сосредоточены наши основные силы. Они не найдут генерала Сон ни за что. Да если и найдут, то их будет ждать сюрприз. — Мы отложили наступление? — Ёнхо прикрыл глаза сокрушенно. — Почему? — Потому что Вы ранены, — просто ответил Чанёль так, будто объяснял что-то ну совсем понятное маленькому ребенку. — Наступление нельзя откладывать из-за глупости одного солдата, — покачал головой Ёнхо и закрыл глаза, глубоко вдыхая. Нога болела, она адски болела и не казалось, что эта боль утихнет или пройдет. — Почему вы это сделали? — Потому что Вы не просто солдат, и то, что случилось, не Ваша вина. Мы осмотрели лес, нашли еще шесть таких же ловушек, обезвредили, а я отыскал того, кто их расставил. Мы без дела не сидели, а в наступление еще успеем, — успокоил его Чанёль. — Мы не пойдем без Вас. Вы командующий, только за Вашей спиной авангард готов идти на смерть, веря в то, что они все же не умрут. Вы больше, чем обычный солдат, иначе Сон Хёну бы не говорил своему взводу, что скоро отойдет от дел и оставит распоряжаться всей армией Вас… — Чанёль смотрел в бледное лицо Со, слегка улыбаясь. Они давно были знакомы и слова Пака имели большое значение для Ёнхо. — Иногда и один человек может решить исход сражения, а без Вас это просто не имеет смысла. — Тэмин не узнал? Нас не раскрыли? — Ёнхо очень смутили слова Чанёля, так что он решил перевести тему. — Нет, — Чанёль теперь даже слегка самодовольно улыбался. — Нам попался удивительно глупый враг. Шпионы докладывают, что все многотысячное войско рассредоточено от границы и до середины леса, в нескольких километрах от нас. — Нескольких? — Ёнхо захлопал глазами. — А мы?.. — Вы спали два дня, — с тяжелым вздохом произнес альфа. — Министр Со чуть с ума не сошел. И если Вы спали, то он не спал. Король очень злился. К нему доставили владельца тех капканов, так Его Величество приказал на этого альфу самого эти капканы надеть. Он до сих пор посередь лагеря лежит, привязанный капканами к столбу. У него на ногах обеих, как у Вас, капканы, да на руках тоже. Как живой-то до сих пор, никто не знает, но умирает он медленно, страдает. А вообще, мы сейчас уже близки к нашим основным силам армии, потому что перемещаемся. Вас на телеге так и везли, если Вам интересно. — Сам Король велел истязать владельца капкана? — Со хлопнул несколько раз ресницами. — Идея министра Со была, конечно. Нельзя же оставить его безнаказанным за то, что он сделал с королевским зятем, — рассмеялся Чанёль. — А Вы выздоравливайте! Мне пора, но я еще к Вам зайду, Вы не против? — Буду рад тебе, солдат Пак, — кивнул Ёнхо, улыбаясь слабо. Голова болела и альфа чувствовал, что не сможет даже встать, потому что из него ушло слишком много крови. Это ощущалось, как полноценное ранение на поле боя, а не глупая ловушка на зверей, в которую он наступил по невнимательности. Он чувствовал огромную вину и сожаление. Они могли бы быстрее вернуться домой и закончить это все, если бы не он и его нога. Он мог бы быстрее вернуться к Хёнджину. Он задержал министра Со, у которого дома муж ребенка ждал, королей, которые оставили во дворце своего омегу. Всех солдат, у которых дома были семьи. Он хотел воевать. Ёнхо привстал с огромным усилием, откинул в сторону одеяло, которым был укрыт и, вздохнув глубоко, начал разматывать чистые бинты. Видимо, перевязка была совсем недавно. Нога выглядела плохо. Раны были воспалены, кожа вздулась и покраснела, сочился гной. Это было очень плохо. Краснота поднималась чуть выше самих отверстий от зубьев и достигала уже середины голени. Ёнхо зажмурился. Надо вставать. И завтра он встанет, чего бы это ему ни стоило.***
Ответ от Его Величества пришёл не очень быстро, так что Чан распечатывал свиток при Великом Князе, который немного похудел после своей течки и теперь выглядел бедным и болезненным, но был очень взволнован ответом, который очень сильно ждал. Он почти скакал вокруг министра и пытался заставить его быстрее открутить крышку, а затем и сломать печать, но вызывал у альфы лишь головокружение и желание прикрыть глаза. — Минхо, в самом деле, как ребенок! — Чан гаркнул на младшего и тот притих, но в глазах его так и остался этот яркий огонёк нетерпения. — Сейчас все прочитаем, подожди, — уже мягче добавил Бан и одним взглядом вынудил паренька успокоиться. Чан быстро пробежал по строчкам и его глаза становились все шире. Он был явно не доволен тем, что читал. Выражения на его лице сменялись крайне быстро, и не успел уловить недоумение, удивление, шок и даже злость. Любопытство Минхо дошло до точки кипения и он уже был готов броситься на Чана, но немного испугался его следующих эмоций. — Они что, с ума сошли? — вдруг рыкнул альфа и бросил бумагу, которая снова тут же свернулась, обратно на стол. Минхо несмело протянул ручонки на стол альфы и сцапал свиток, разворачивая его и быстро пробегаясь по строчкам. Тут даже у самого омеги рот открылся и он с выражением полнейшего шока и даже ужаса поднял голову на Чана. — Их там головами стукнули друг с другом? — спросил он, снова перечитывая один из абзацев. — Они велели пустить Чонов в замок! Глазам своим не верю! Ты написал им, что я тоже против? — спросил Минхо, на что Чан кивнул, боясь снова разразиться потоком брани. — Они оставили свой край без разрешения, раньше за такое на дыбу отправляли, какая дружба? — омега увлечённо орал в кусок бумаги, будто тот мог ему ответить. — Я не хочу их видеть в своём замке, ничего не знаю! — Минхо надул губы, отбрасывая письмо от себя, будто мусор. — К сожалению, у Великого Князя, вопреки ожиданиям и сказкам, очень мало воли, — вздохнул Чан, пытаясь успокоиться. Он уселся за свой стул, складывая руки на груди и глядя внимательно на Минхо. — Мы не можем ослушаться, это приравнивается к измене. Нам придётся принять Чонов. — Давай запихнем их в северную часть? Там холодно, ветрено и очень жутко, — фыркнул Минхо, а Чан сморщил нос, когда все же не сдержал смех. — Как по-детски… Давай. Они оба засмеялись устало, а когда замолчали, оба стали серьёзными. — Я поручу их найти и вызвать во дворец, но меня беспокоят не только Чоны… — Чан снова развернул письмо. — Они велели найти неопровержимые доказательства того, что Ким Хичоль подворовывает. Этот жук слишком хитер, он мне не поверит, что бы я ни сказал. — Может, используем меня? — предложил Минхо. — Уезжай на пару дней к себе в резиденцию, ты там не был уже, наверное, лет пять, если верить слухам. Отдохни. А мы здесь с Хёнджином справимся, да и Ёнбоку уже лучше, — Чан недовольно поджал губы. — Тогда сделаем так, — сказал Чан, потерев виски и что-то придумав. — Следующие два дня двое моих доверенных людей пересчитают средства в одном из помещений казны. Они учтут каждую монету, в этом можно будет не сомневаться, и я лично проверю, как и ты, и Хёнджин, чтобы было как можно больше свидетелей. Потом ты прибежишь и попросишь помощи Ким Хичоля. Скажешь, что пропала небольшая сумма из казны, но он спишет твой испуг на неопытность. Мы сами запустим его в помещение, дадим унести столько, сколько он захочет, а когда он придет к тебе и скажет, что ты обсчитался и все в порядке, мы снова все пересчитаем и, скорее всего, получим большую разницу. Документы отошлем Его Величеству и будем ждать ответа, если у него будет время, конечно. — Звучит хорошо, — закивал головой Минхо. — Мне нравится! — А вообще, почему ты не пишешь им письма? — вдруг спросил Чан, случайно вспомнив об этом. — У тебя же есть возможность? — У нас омежья солидарность, — скорчил серьезное лицо Минхо. — Я бы и написал, но боюсь случайно выдать тайну и если письмо перехватят или увидят, то будет много вопросов и ненужной крови, ну и еще мы договорились с Хёнджином и Ёнбоком, что писать им не будем, чтобы не отвлекать. Да и они грустить будут, потому что Министр Со и командующий, они как бы… — Не очень разговорчивы, — усмехнулся Чан, прекрасно понимая. — Им было бы слишком грустно получать по одной строчке в ответ на свои письма, так что они решили, что не будут писать и травить душу, а я их в этом поддержал, так что тоже не буду ничего писать, — Великий Князь поднялся со своего места, потянулся и замер, когда Чан снова его окликнул. — Завтра встретим Чонов, так что будь готов, пожалуйста. И будь осторожен с ними. Я не хочу, чтобы ты с ними общался, особенно с омегой. Он крупнее и сильнее тебя, и если что… — Чан замолчал, глядя в глаза Минхо, который нахмурился. — Мне не нравится, что они сбежали вот так, именно в тот момент, когда под боком сам Король и вся армия, которая могла бы их защитить и отправить в тыл… — Они не просто так здесь появились, — поддакнул омега. — Я поговорю с Хёнджином, так что он не подпустит их к архивам, казне и кабинетам важных чиновников. И в принципе они будут под пристальным наблюдением. — Хорошо, — Чан вздохнул свободно, не спеша, тем не менее, испытывать полное облегчение. Его все еще беспокоило, казалось, все на свете, но он отпустил Минхо в его покои и задумался опять, но, на удивление, не о насущных проблемах. И его это не радовало.***
Чанбин стоял на пороге уже знакомого дома и нервно оглядывался по сторонам, поправляя на себе простую рубашку. Он чувствовал себя странно и нервно в такой одежде, как обычный простолюдин, но это было необходимо. Мужчина снова оглянулся, но небольшая деревенька пока сохраняла тихую сонную тишину, ведь пока еще даже не рассвело и никто не торопился заниматься хозяйством без сигнала утренних петухов. Альфа постучал громко в деревянную дверь, и она открылась довольно быстро. Чанбин увидел уже знакомую и все такую же недовольную рожу Хисына. Альфа уже не был с похмелья, но явно был не рад пробуждению. Его лицо мгновенно вытянулось и даже глаза сразу раскрылись, когда он увидел, кто к нему пожаловал. — А чего, опять капкан? — захлопал растерянно альфа, а Чанбин улыбнулся и отрицательно помотал головой. — Хисын, кто там? — на пороге показался и Чонвон. — Ой, министр!.. Ну впусти ты человека уже, долго будешь Господина Министра на пороге держать? — омега отодвинул мужа и сам распахнул дверь, приглашая внутрь гостя. — Так зачем пожаловали? Как чувствует себя командующий? Вы же отошли от деревни? — Да, мы отходим к основным войскам, — кивнул Чанбин, присаживаясь за кухонный стол, и перед альфой тут же появилась большая кружка с холодным козьим молоком. Жирным и свежим, он поблагодарил омегу и отпил немного, находя его безумно вкусным. — Господин Ёнхо плох, его раны не заживают, гноятся, это доставляет ему страшную боль, но он уже ходит. Надел сегодня сапоги, сел на лошадь и заявил, что готов вести войско. Чонвон нахмурился на это и его передернуло. Ему уже неделю снились те страшные раны, и он не был уверен, что эта картина когда-нибудь его покинет. Хисын раскрыл рот в шоке, пытаясь это представить. Люди после такого иногда не выживают, а Со Ёнхо уже поднялся и готов идти в бой. Чанбин прекрасно понимал их удивление. — А пришел я, чтобы отдать вам, добрые люди, вот это, — альфа достал из кармана увесистый мешочек с серебряными монетами, которые Ёнхо попросил доставить супругам, спасшим его жизнь. Чонвон заплакал, увидев деньги, а Хисын тут же кинулся его успокаивать. Чанбин такой реакции не понял. — Что?.. — Сейчас жить совсем тяжко стало, — тихо пояснил Хисын, прижимая к себе ревущего Чонвона, который сжимал в руках мешочек с деньгами. — К нам даже на ярмарки никто уже не приезжал года два как. У нас в крае непонятно что творится. Ни одного лекаря на три деревни нет… Не плачь, ну что ты, в самом деле? Иди умойся, — велел Хисын мужу, который аж задыхаться начал от рыданий. Его трясло. Чанбин проводил взглядом омегу, который все еще держал в руках мешок с серебром и, пошатываясь, вышел на улицу. Хисын же присел за стол рядом с Чанбином и вздохнул тяжко. — Мы поженились-то всего год назад, да Чонвон за меня-то идти не хотел, это я его с детства люблю, а он вот как-то вообще альф побаивался всегда, и не то чтобы кого-то другого хотел… — А чего же тогда вышел? — спросил Чанбин, зная, что в деревнях к бракам относятся проще и чаще всего молодые женятся по собственной воле, не то что знать. — А пришлось ему. Сначала у него отец умер, хворь забрала, а лекарей-то нет, да и денег не было, чтобы привезти из ближайшего большого каменного города, — рассказывал Хисын. — Вот и остался Чонвон с папой, который опять на сносях тогда был. У них детей-то много было, да не выживал никто, только муж мой вырос, а остальные не росли, то хворь, то голод, то еще хищник из лесу придет… Я помогать им стал, просто другом был, сам зверьков настреляю, ну и им пару белочек али зайчика какого занесу, пока меня самого батя не побьет, что мясо да пух просто так без сватовства отдаю, да… Чанбин снова отпил из кружки, задумчиво глядя в белую глубину и стараясь представить весь ужас такой жизни, всю безысходность. Он ведь никогда бед с деньгами не знал, к тому же вырос в столице, где лекари были лучшими. А здесь, на дальних заставах, в самом конце королевства, в неделях пути, не было ничего. — Сам-то мой омега ткач, он продавал, сколько мог, да и он же не железный, сложно ему было. А потом и папа его Богам душу отдал, — Хисын голову опустил в деревянную поверхность стола, ковыряя ее пальцем. — Роды не пережил, но брата Чонвону родил. Взглянул на него, да и отошел в другой мир. Мальчика Чонвон сам поднять пытался, но он больно слабый был, да и кормящих омег не было, и я каждый день заходил, и вот чудо вроде случилось, мимо нас лекарь ехал с братом своим, ну они остановились у соседей, мы и показали мальчонку. Тот посмотрел, сказал мол травы какие-то нужны, но они у нас не растут, да и дорогие, но у него вроде как с собой были такие. Чонвон мой совсем одурел, все деньги отдал, купил, настой сделал какой-то… — Не помогло, да? — поджав губы, спросил Чанбин, прекрасно зная ответ. — Конечно, нет, — альфа лицо прикрыл руками. — Братик Чонвонов умер в ту же ночь. Не знаю, что за отраву этот проходимец подсунул, но никто здесь никогда не слышал, чтобы дети так кричали… Я Чонвона из петли достал сам утром, когда пришел к нему, чтобы брата его земле предать рядом с родичами. Он дичился долго, а я его замуж позвал. Он и согласился. Я сам не знаю, почему, он ко мне вроде как и ровно дышал-то, а вдруг согласился, хотя и жить не хотел… Не знаю я, но поженились мы в итоге. Вот и живем. А плакал он так, потому что будь у него эти деньги еще тогда, год назад, он бы батька своего спасти мог, сам бы за лекарем поехал, да заплатил, а сейчас что… И детей у нас нет… — Проблемы со здоровьем? — спросил Чанбин вроде как понимающе. — Какой там, — пробормотал Хисын. — Боится Чонвон. Да и я за него боюсь. Это штука такая, тяжелая, да и повитух у нас нет, как и лекарей, боюсь потерять мужа. Лучше уж без детей вовсе. — Уезжайте отсюда, — велел почти приказным тоном Чанбин. — Собирайтесь и переезжайте. Продайте свой дом здесь, хоть за три монеты, но за деньги, и уезжайте в крупный город, в ближайший большой город отсюда. Чонвона устрой ткачом, сам работать иди, так и маленький домик на окраине купите, а там лекари всегда есть, и ничего с омегой твоим не случится. — Так уж нас работать и взяли, — рассмеялся горько альфа. — Я что, охотник да в кузнице немного умею работать, он ткач, а в городе нам серебряных тех только на месяц хватит. — Со Ёнхо будет вам присылать такой мешочек каждый месяц, покуда он будет жив, — вставил Чанбин, понимая, что забыл сказать главное. — Он платить за свою жизнь вам хочет все время, пока дышит на этой земле. Так что подождите, пока война закончится, и уезжайте, живите счастливо и детей рожайте, — подвел итог Чанбин, допивая вкусное молоко. — Хорошо, — просто согласился Хисын, улыбаясь. Он сам заплакать хотел. — А что, у Вас-то дети есть? — Мой муж сейчас носит нашего ребенка, — ответил Чанбин и улыбка тронула его губы. — Уже третий месяц пошел или около того. — Ну, лекари-то там у вас хорошие, — одобрительно покачал головой Хисын. — Не то что тот проходимец, который нам попался! — и кулаком по столу бахнул. — Будь он проклят этот Чон Джехён!.. — Кто?!***
Ёнбок не находил себе места. Он метался из одного угла комнаты в другой, пытаясь унять свои чувства и все эмоции, которые его беспокоили. Он чувствовал, что до безумия, до ломоты в костях и до болей в сердце любил своего мужа, своего Чанбина, которого он желал видеть больше всего в мире, но с ним творилось что-то странное, и он не понимал, что именно. — Я не мог, не мог… — бормотал он самому себе, ероша свои волосы и лупя себя по губам. — Это не я… Он целовал Министра Бана, он его целовал и обнимал, и об этом было омерзительно даже вспоминать. Ёнбоку было от самого себя плохо, а еще его снова тошнило и он точно знал, что его ребенок в порядке. Омега проревел последние два дня, утыкаясь в подушку и колотя себя по ногам, пытаясь хоть как-то снять напряжение. Он любил Чанбина. Он любил его безумно. Чан ему был никем. Но именно Чан сейчас стучал в его дверь, а Ёнбок открыл ему эту чертову дверь. Все еще в слезах, с красными глазами и носом. — Что Вам нужно? — чуть приоткрыв дверь, Ёнбок выглянул в коридор и прищурился. — Я Вас не приглашал. — Прошу прощения за поздний визит, я хотел поговорить с Вами. И извиниться. — Проходите, — Ёнбок открыл дверь, впуская Министра. Он не понимал себя. Зачем он его впустил? Он и сам не знал. Омега отошел подальше на всякий случай, к окну, а альфа замер у камина. — Мне жаль, — искренне произнес Чан, пока омега, пытался хоть как-то взять себя в руки. Его тошнота отпустила, и он, наверное, должен быть счастлив, но его это лишь сильнее начало угнетать. Он в гнезде покой утратил, а теперь вот его отпускать начала и совесть, и грусть, и даже тоска отступила. Сердце забилось и щеки загорелись. Со Ёнбок никак не мог взять в толк, что с ним происходило, хотя в душе догадывался. — Мне тоже, — прочистив горло, ответил он, опуская взгляд куда-то в пол, чтобы полюбоваться красивым ковром. Ему правда было жаль. И Чану тоже было жаль. Ему было жаль, что он снова обнимал Ёнбока, снова гладил его по спине, сжимал в своих объятиях и не находил в себе сил, чтобы оттолкнуть от себя и уйти. И Ёнбоку было жаль, потому что он целовал щеки Чана, касаясь уголков его губ, вдыхал запах полной грудью и ему хотелось рычать от того, как хорошо это было. Ёнбок плакал, умывая этими слезами не только свое лицо, но и Чаново. — Я себя ненавижу, — прошептал Чан, прижимая чужого омегу к себе и чувствуя необыкновенное тепло в груди. Это было странно, но он не хотел расставаться с ним. Он хотел заботиться о нем, вечно вдыхать запах этой кожи, волос, держать руку на чужом животе, будто это был его ребенок, будто это все принадлежит ему. Он хотел этого омегу от всего мира спрятать, только для себя оставить. — Я тоже тебя ненавижу, — ответил ему куда-то в грудь омега, вдыхая жадно запах, который становился любимым. — И себя… Я б себя убил… — Не смей даже думать об этом, — строго прорычал Чан, зарываясь пальцами в волосы Ёнбока. — Ты обязан жить. — Ты не оставишь меня? — спросил омега, цепляясь пальчиками за белую рубашку министра. — Скажи, что защитишь меня? — Защищу… — пообещал Чан, оставляя тысячи поцелуев на черных волосах и веснушчатом лице, на котором снова появились щечки.***
— Мы обойдем лес, — решил Тэмин, тыча тонкой палкой в карту королевства Хан. — И пойдем по пустоши. Мы долго ждали, чтобы они пришли в удобное нам место. Они умнее, чем мы надеялись, и это грустно, но не настолько умны, чтобы предугадать все. Так что мы сами выйдем на них. Советники и министры кивали, соглашаясь с каждым его словом, а Тэмину хотелось разрыдаться от ужаса и чувства вины. У него были плохие предчувствия, и он знал, что умрет много людей, возможно, даже слишком много и неоправданно. Сейчас он ощущал груз ответственности, лежащей на нем, и это его пугало. Он малодушно думал о смерти каждый день, но держал себя в руках. А еще смотрел на его портрет. Такой красивый, чужой, далёкий и такой вдохновляющий. Тэмин впервые хотел кого-то вот так. — Подожди меня. Я приду за тобой, будь уверен. Просто подожди…***