***
Хёнджин не понимал решительно ничего. Стоило ему всего на две недели отлучиться в имение Ёнхо, как во дворце, казалось, все сошли с ума. Чан зашивался в кипах бумажек и бесился при этом так, что чернильницы летали, и это не было шуткой, потому что на стене кабинета теперь была уродливая чёрная клякса. Хёнджин задумчиво смотрел на неё и у него руки чесались как-нибудь её дорисовать и исправить, чтобы было красиво. Но он лишь развезёт грязь ещё сильнее, а чёрный цвет ему в последнее время не очень нравился, поэтому он лишь смотрел на испорченную стену, не думая ни о чем и просто находя какое-то спокойствие в неровных очертаниях. Минхо отлично справлялся с управлением замком и как-то очень быстро повзрослел, заставляя Хёнджина с гордостью вздыхать и думать, что лучшего Великого Князя королевство просто не могло получить. Не говоря уже о том, что омега в принципе стал сильнее. Власть ему нравилась и она меняла его, причём в лучшую сторону. Маленького Ли Минхо, который боялся всего на свете, больше не было, но зато появился Хан Минхо, защитник, тот, кто не боялся нести ответственность и отдавать приказы. Слухи о Минхо ходили разные, и это только внушало опасения Хёнджину. Шепотки, гулявшие по рынкам да по улицам крепчали и становились все громче, доходя и до ушей Хёнджина. Минхо знал об этом, и ропот народа его беспокоил. — И что же обо мне говорят? — спросил Минхо, прочитав на лице Хёнджина озабоченность и задумчивость, когда тот приехал из имения, перед этим посетив базар и купив для Великого Князя лучших яблок, которые тот очень любил. — Хёнджин, скажи уже, я ведь тебя не убью за дурные вести, да и сам не умру. Не береги меня так сильно, ладно? — омега подошёл вплотную к Хвану, который все же был выше, чем Минхо, и обнял друга, прижимаясь к нему. — Не хочу я эти гадости пересказывать, — сморщился Хёнджин и удобно умостил подбородок на плечо Минхо. — А поехали-ка вместе на базар? — вдруг предложил Хан, сверкая глазами. — Давай, не распаковывайся, подожди меня, а ещё лучше будет, если велишь приготовить нам коней. У главного повара вроде как мята вся вышла, да груш не вволю, а Ёнбок это очень любит, так что пошли быстрее, и к ужину успеем, — Минхо подгонял Хёнджина, который судорожно пытался придумать аргументы, чтобы отговорить Великого Князя от таких опасных выходок. — А Чан? — только и выдавил из себя Хван, поправляя тёплую накидку на плечах. — Он же… — У него и без нас хватает забот, так что министру-регенту знать об этом не нужно! — Минхо подмигнул Хёнджину и унесся совсем не царственно по коридорам в свои покои. — Кошмар, — только и проронил Хёнджин, который явственно понимал, что Чан открутит им головы в любом случае, когда узнает, что они покинули самовольно дворец. А то, что узнает… Сомневаться не приходилось. Коней приготовили быстро и очень тихо. На улице было свежо, даже холодно, хотя снега ещё и не было. Зима близилась и это чувствовалось, хотя запах опавших листьев все ещё дразнил нос и заставлял фыркать не только коней, но и самих омег. Это было приятно, вот так рысцой скакать по улочкам. Минхо понимал, что они принадлежали теперь ему и становилось странно. Он был в ответе за каждый камень, которым вымощена дорога, за каждый дом, каждую лавку, каждого ремесленника и каждого ребенка из толпы. Он не думал никогда об ответственности, которая лежала на плечах королей и их князей, потому что и мысли не допускал о том, что станет когда-то сам князем. Конечно, он думал о том, что правителям нелегко, много читал биографий, но в основном князья были заняты лишь воспитанием детей и рукоделием, не утруждая себя управлением страной или другими важными делами. Минхо же так не хотел. Он таким не был. Ему вышивать не нравилось, как Ёнбоку, и он не писал утонченные картины и портреты, как Хёнджин. Он прописывал старательно отчет о деле Ким Хичоля для своих альф, сводил к единому расчету суммы, украденные из казны и был очень горд собой, чувствуя себя полезным. Теперь, никем не узнанный, он спокойно бродил с Хёнджином по шумной базарной улице, на которой был впервые. Ему было непривычно чувствовать столько запахов сразу, но вместе с тем и очень любопытно. Аж голова кружилась от эмоций. Хёнджин отвлёкся на мяту, в которой так нуждался почти ежедневно Ёнбок, и это дало Минхо полную свободу. Он свернул на широкую пешую дорогу, ведущую к лавкам ремесленников. Минхо любовался красивыми часами, маленькими ходиками и искусными настенными часами, каких омега раньше не видел. Потом прошелся дальше и чуть не оглох от крика кожевенника, слишком громко рекламировавшего сапоги своего производства. Потом его уши снова заложило от новых оров. Двое омег кричали отчаянно друг на друга и чуть ли не молотили друг друга. Как понял Великий Князь, они спорили о ценах на новые детские пеленки, которые продавали. Каждый пытался установить свою цену, а бедные покупатели никак не могли и подступиться к товару. Почему-то одним своим присутствием Минхо прекратил шум. Он с нежной улыбкой перебирал небольшие пеленки, предназначенные для людей, только что пришедших в этот мир. Несмотря на внешний холод, ему стало тепло. Белые, синие, розовые, фиолетовые, ткани были очень красивыми и явно не по карману каждому, но Минхо не было дела до цены. Его содержание могло бы позволить купить всю лавку. — Сложите для меня вот эти две, — попросил Минхо, указывая на нежно-голубую пленку и такую же белую. — Розовый чепец, — указал рукой на тот, что был в руках продавца, а затем наклонился и поднял с низкого сундучка маленькие тканевые рукавички и пинетки. Они слишком сильно понравились Князю. — Это тоже хочу. Омеги, ошеломленные красотой незнакомца, только закивали, забыли про свой спор и принялись складывать указанные вещи. И лишь когда дело дошло до оплаты, конфликт продолжился. — А я говорю, что мало берешь! — зашипел один, раздувая ноздри. — Ты по три часа на отрез ткани убиваешь, надо же больше брать!.. — Зато ты слишком быстро их прошиваешь, за что тебе больше денег, прохвост?! Знал бы, с кем связываюсь, ни за что бы с тобой дел иметь не стал!.. — У вас чудесные вещички, — тихо вмешался Минхо и снова погрузил этим всех в тишину. — Они не должны стоить дешево, но в то же время быть доступными. Вам стоит обновить ткацкий станок. Новые станки позволяют ткать не три часа один отрез, а справиться за час, — заявил Минхо, складывая в сумку покупки и выкладывая за все три золотые монеты, что было уже больше, чем омеги могли бы потребовать. Разумеется, глаза у них вылезли из орбит сразу же. — Ой, спасибо Вам огромное, — и оба чуть в ноги не упали. — Вы чьей фамилии будете? За кого молиться, прикажете? — Фамилии Ли, — соврал Минхо, улыбнувшись. — Помолитесь лучше за всех воинов, которые ушли защищать нас. — Ах, так у Вас муж тоже воюет! — прикрыли ладошками рты омеги, а один едва не расплакался. — Мой вот тоже там, До Кёнсу звать, хоть бы вернулся, а то дети его ждут, да и вообще тяжко без него, на сердце неспокойно… А Вы ребеночка ждете? — К сожалению, нет, — улыбнулся грустно Минхо, сам не понимая, почему вдруг стал рассказывать о себе. — Но когда муж вернется, я понесу. — А после свадьбы не получилось? — второй выронил из рук шкатулочку с нитками и неуклюже начал собирать все, пока первый лишь глаза выпучил. — Так уж вышло, — едва успел ответить Великий Князь, как вдруг другой омега, довольно пожилой, стоявший рядом и выбиравший что-то, а заодно и слушавший тихий разговор, засмеялся во весь свой немного хриплый голос. — Бедный Ваш муж, — и снова закаркал, смеясь. — Что за омеги нынче пошли. Пустые. И ты, молодой Господин, и даже сам Великий Князь наш. Совсем пустой. Королевство бы уже давно гремело, если бы Князь сразу понес, а что-то видать не так с ним, раз Король уехал, а семя так и не укрепилось. Не годится ему этот омега. А ты мужу своему, — и пальцем ткнул прямо в Минхо, у которого по спине мерзкие мурашки поползли. — Не родишь ты. И Князь наш не родит, потому что вы пустые. Каркнув в последний раз, он развернулся, сложил руки за спину и ушел. — Вы не слушайте, Господин Ли, — начали щебетать омеги наперебой. — Они тут бродят и постоянно эти слухи пускают. Бред это все. У Вас же наверняка течки есть, да? — Минхо кивнул с невеселой ухмылкой. — Значит и ребеночек будет! Вы вот, возьмите, — омега выхватил с самой высокой полочки в лавке маленькую вышивку с красивыми яркими орнаментами. — Это оберег для будущих пап. Это вообще вещь хорошая, Вы поверьте! Я вот сам ее вышивал, а мне детки помогали, у меня двое, старший омега, младший альфочка, но по стежку каждый сделал. Под подушкой держите и главное верьте! — Спасибо большое, — Минхо искренне улыбнулся, принимая подарок и складывая его в лёгкую дорожную сумку. — А что, много слухов про Великого Князя Хан ходит? — В последнее время многовато, да, — неодобрительно покачал головой один из омег. — Все то же говорят, мол, транжира, ничего не делает, только за министром Баном прячется, к народу не выходил ни разу, еще поговаривали, что он с этим же министром и спит, хотя это глупость полнейшая. Злые языки, только и всего. Дай Боги здоровья Великому Князю Хан и Вам, Господин Ли. Понесете Вы благополучно, и Вы, и Великий Князь… — Ваше… — сзади раздался знакомый голос, и Минхо быстро развернулся, тут же зажав рот подошедшего альфы рукой. — Я еще к Вам зайду, спасибо большое! — протараторил Минхо, поклонился и развернул вместе с собой альфу, утаскивая назад. — Вашество, чего это Вы тут делаете? — громко зашипел Джено, постепенно теряя контроль над голосом, потрясенный до глубины души и никак не ожидавший встретить на городском базаре самого Князя. — Вам же нельзя! Где Ваша охрана?! Джено был в ужасе. Он был приставлен к Минхо личным стражем, самым верным и доверенным гвардейцем, так что он каждый день с шести утра и до шести вечера держал караул рядом с Минхо, и только один день в неделю мог полноценно находиться дома рядом со своим любимым. И вот даже сейчас, когда в день полного увольнения, альфа прохаживался по столице, кого он увидел? Самого Великого Князя, совершенно одного. У Ли чуть не остановилось сердце, потому что он был очень ответственным и над Минхо трясся ужасно, жизнь был готов отдать за господина, а уходя был спокоен, ведь дворец полон охраны, но встретил его одного. — Не кричи только, — выкатил нижнюю губу Минхо. — Мы здесь с Хёнджином просто решили погулять, груши купить… — и замолчал, тяжело вздыхая и вспоминая то, что услышал только что. — Джено, а много про меня слухов ходит? Что я пустой? — Не говорите глупости, Вели… кхм, Вашество, — не очень вежливо поправил самого себя Джено, тут же подхватывая омегу под локоть, и ему было все равно, потому что теперь, когда только он был способен защитить Князя в случае опасности, он мог держать Хана близко к себе и даже устанавливать физический контакт. — Слухи всегда ходили и будут ходить обо всех и всегда, от этого никому не укрыться, так что Вы лучше занимайтесь делами, которые важны лично для Вас, а не думайте о таком… Вашество, что Вы делали в той лавочке? Неужто?.. — Какой неужто? — закатил глаза Минхо, позволяя вести себя обратно к главной площади среди рынка, на которой уже наверняка переживал Хёнджин. — Минутку, а ты что там забыл? Ах! — Минхо задохнулся от осознания новости и на его лице тут же расцвела восторженная улыбка. — Поздравляю тебя! Я очень рад за вас!.. Ой, а ты ведь и не купил даже ничего из-за меня, — омега виновато прикусил губу и тут же остановился, начав копошиться в сумке. Он вытянул белую пеленку, аккуратно сложенную и красиво расшитую красными нитями по кромкам. — Передай своему мужу пеленочку от меня и мои поздравления! — Вашество, это… — Джено очень хотелось упасть на колени, но он не позволил себе этого, ведь нельзя было обнаружить Князя. А что было ему делать, когда сам Великий Князь пожаловал его семье подарок. — Спасибо Вам! — Ли уже знал, что это станет самой ценной семейной реликвией. Но он не успел подумать как следует об этом и прочувствовать момент, потому что Минхо рванулся к совсем непримечательной красильной мастерской. — Да куда ж, Вы, Боги помилуйте, — проворчал Джено и тут же сорвался следом. Нагнал он омегу только когда он уже покупал баночки с разноцветными чернилами и уже прятал их в сумку. Это было большой редкостью, так что Минхо не мог упустить такой товар. Да, дорого, зато это заставит Хёнджина улыбаться и что-то делать, а не просто смотреть пустым взглядом в окно. — Вашество, так нельзя делать, это ужасно неосмотрительно, — втолковывал Джено, теперь уж совсем крепко держа Великого Князя под локоть, чтобы он не удрал куда-то еще. — А если кто узнает? Люди разные бывают, вдруг у тех, кто жизнью обижен, что-то в голову ударит и они ударят Вас? Вы не должны выходить без охраны. — Это было спонтанное решение, и вправду очень глупое, я больше не буду совсем один уезжать, я клянусь… Ты только Чану не докладывай?.. — совсем тихо попросил Минхо, хотя и знал, что Джено не имеет права не доложить регенту о том, что Великий Князь начал совершать такие проделки. — Вы буквально сбежали из дворца вместе с Господином Хваном, и я не уверен, что Вы правда усвоили урок, — спокойно проговорил Джено, пытаясь скрыть раздражение в голосе, ведь он уже увидел в толпе на главной площади одиноко стоящего омегу. Лицо Хёнджина в ужасе исказилось, когда он заметил Джено, ведущего под руку прямо к нему Минхо. — Я лично доставлю Вас обоих обратно в замок и доложу обо всем Министру-Регенту, как того требует устав. Не обижайтесь на меня, — попросил Джено, когда оба омеги понуро опустили головы и поплелись вместе с альфой к городским стойлам, где оставили коней. — Я же не из вредности или злорадства пойду наушничать, чтобы Вас наказали, но Вы поймите, что я лучше сам удавлюсь, чем позволю чему-то случиться с Вами. Минхо и Хёнджин прекрасно поняли. Хёнджин ехал молча на своем коне, Минхо тоже молчал, а сзади на его же лошади сидел Джено. Недопустимая близость для гвардейца и Великого Князя, но только не тогда, когда этот гвардеец поймал правителя в абсолютном одиночестве на улице. Стоит ли говорить, что у Чана едва глаза на лоб не полезли, когда Джено под белы рученьки привел двух незадачливых омег королевской семьи, да еще и с докладом о том, как он их вернул. И стоит ли упоминать, что еще одна чернильница едва не улетела в стену, потому что Бану не хватало для полного счастья еще найти на улице хладные тела тех, кого ему поручено защищать даже ценой собственной жизни. Минхо и Хёнджину было запрещено теперь под каким-либо предлогом покидать дворец. Хёнджин очень расстроился, ведь его тайные ночные поездки в имение Со были прекращены. Не радовали даже цветные чернила, которые Минхо успел ему передать перед длинной лекцией о безопасности от Чана. Распинался министр-регент, кстати говоря, действительно долго. Джено успел немного задремать, привалившись к шкафу. Когда Чан закончил говорить и его голос немного сел, он похвалил гвардейца, пообещал еще три дня отдыха, которые он выберет самостоятельно, а затем велел ему довести Минхо до покоев и возвращаться домой. Хёнджин же остался в кабинете с Чаном. — Ну и зачем ты его потащил на базар? — спросил Чан, уже даже не злясь, а просто выглядя очень уставшим. — Вы уже не дети, Хёнджин, идет война и мы не можем быть уверены в своей безопасности даже здесь, в стенах замка, а вы позволяете себе так бездумно рисковать своими жизнями… — Это была не моя идея, — пожал плечами Хван спокойно, и только теперь Чан увидел, что Хёнджин уже правда не ребенок. — Минхо захотелось туда поехать и послушать, что о нем говорят в народе. Сон тоже такие экспедиции устраивал. — Но он не Сон, он не альфа, — покачал головой Чан. — Я знаю. Поэтому и пошел с ним. Или мне стоило отпустить его одного? — Хёнджин перебирал цветные стеклянные баночки, не чувствуя желания рисовать и что-то делать вообще. Во рту скопилась горечь, будто у него на языке была желчь. — Что с тобой происходит? — спросил вдруг Чан. — Я вижу, что ты не на месте, совсем перестал заниматься делами замка, даже с Ким Тэхёном ни разу не поссорился за последний месяц. Ты в порядке? — Я не знаю, — мотнул головой Хёнджин. — Я хочу только плакать. У меня такое чувство, что что-то не в порядке, понимаешь? Что-то не так и я это ощущаю. Мне неспокойно. — Возможно, это из-за того, что Ёнхо волнуется, кто знает, — пожал плечами Чан, который живо интересовался истинностью и всем, что с этим связано. — Возможно, у вас какая-нибудь особенная связь, кто знает. Он же тебе поставил временную метку? — Ага, но она уже сошла, — грустно вздохнул Хёнджин. — Ладно, пойду я. Ёнбоку надо настойки сварить, меня это успокаивает, — омега поднялся и заметно поморщился. — Что-то не так? — Чан выгнул бровь. — Ты там с коня не упал, случайно? — Конечно, нет, — и прохромал к двери. — Просто долго на одном месте сидел, вот и разболелось… Схожу к Сынмину. Нога уже недели две болит.***
— А теперь рассказывай еще раз, — прорычал Чан, не боясь быть услышанным, ведь в подземелье его крика могли испугаться только крысы и главный повар, которого министр в покое не оставил. — Ну денег я хотел, денег, кто же не хочет? — бедный повар уже устал повторять одно и то же разным людям. — Но я и не думал даже правда травить Господина Ёнбока! Я просто деньги забрал у этого змия, а бутылочку Господину Киму!.. — Почему ты пошел к Тэхёну, а не ко мне? — и ладонью по каменной стене шлепнул. — Почему не к регенту сразу по такому поводу отправился, а к управляющему торговыми связями? — Я ж просто господина Кима знаю лично и довольно давно. Он на кухню к нам часто приходит, спрашивает, чего не хватает и в принципе проверяет заготовки, поэтому к нему и пошел, — пожал плечами бета, будто это было очевидно. — Да и Вы, министр-регент, со всем моим уважением… Очень уж Вы жуткий, простите великодушно. Чан изменился в лице, хлопнул пару раз глазами и вдруг, откинув голову назад, разразился искренним смехом. Он настолько забегался за последние несколько месяцев, что даже не заметил, как стал слишком жестким. Слишком много проблем навалилось, чтобы быть добрым и мягким. — Ладно, хорошо, а что мешало тебе правда отравить Господина Со и получить еще больше денег, а потом подставить кого-то из младшего состава? Выгодно же, — спросил Чан, который очень много думал над этой ситуацией и приставил к Ёнбоку еще одного человека, который теперь тайно дегустировал каждое блюдо, которое ему подавали. Разумеется, Ёнбоку ничего не говорили об этом, иначе он бы с ума сошел от беспокойства и навредил ребенку. А Чан этого допустить не мог. Этот омега был дорог ему, как и его ребенок. — Деньги я люблю, конечно, но как же я Господина Со убью? Да с ребеночком? У меня три любимых господина здесь, — начал рассказывать мужчина. — Первым был господин Хван, он с детства здесь рос, мне пятнадцать было, я был поваренком маленьким, когда его в замок привезли совсем крошкой. Он так любил быть на кухне, я его готовить учил! А потом он стал управляющим, такой важный!.. Потом появился Господин Ли-Хан, не знаю уж, тоже маленький, напуганный. Почему-то они все на кухню бегают прятаться. Его я тоже готовить учил, слезы ему вытирал, когда он скучал по дядьке… Да и вообще. Теперь Великий Князь редко заходит, но заходит, чтобы меня повидать. Я Господина Ли-Хана очень люблю! — разулыбался бета. — И третий любимый господин появился с началом войны — Господин Со — абсолютная любовь, он каждый день приходит со своим малышом на кухню, сидит, когда жалуется, когда помогает. В последнее время он грустный, может чувствует себя плохо, не знаю. Но мы вместе на кухне сидели и выясняли, от чего его тошнит, а от чего нет. Все с ног сбились, но вызнали! Господин ненавидит рыбу, но теперь только ее есть и может из мяса, чтобы ему плохо не было, он ненавидит запах яблок, огурцы же может есть целыми днями, свежие, даже без соли… Я для него каждый день что-то новое готовлю, я даже, Вы уж простите, министр, — он восторженно вздохнул. — Ребенка его через плоть чувствовал! Малышонок пинается, живой!.. Как же ж я могу своего любимого господина отравить? Помилуйте, лучше уж дайте мне самому этот яд, я выпью… Больше вопросов у Чана к повару не было. Он действительно любил своих господ и не мог им навредить. Повара Бан отпустил, а затем справился о состоянии Сончана. Он уже неделю получал яд и слабел с каждым днем. Чан был счастлив. Сончан умирал, а Ёнбок продолжал жить вместе со своим ребенком.***
Тэмин сидел среди чужих лесов, он понимал, что он не хозяин здесь, и что никогда им не станет. Они совсем близко подобрались к армии Хан. Все чувствовали скорое сражение, все готовились, солдаты были счастливы, ведь они не подозревали о реальных размахах войска неприятеля, но они знали о жар-воде, на которую все надеялись. Люди ждали новой жизни, рвались к лучшему, а Тэмин понимал, что он ужасно слаб. Войско Хан Джисона остановилось примерно в неделе пути. И через два дня Тэмин двинется с армией. Беспокойство сжирало изнутри, а еще желание жить. Король сидел на огромном камне, так удачно оказавшемся среди леса, и бездумно смотрел в лесную глушь. Вдруг что-то привлекло его внимание. Какое-то движение. То ли зверь, то ли еще кто. Тэмин схватился за нож, который хранил за поясом обычных походных штанов. Он не удосужился облачиться в особые доспехи, которые король был обязан носить, о чем чуть не пожалел, когда заметил в темноте леса человека. Невысокого, с крепкой фигурой и очень мощными руками, что было прекрасно видно. В рукопашном бою Тэмин бы точно умер. Его бы быстро задушили, он бы и пикнуть не успел. — Выходи, — позвал король Ли, успокаивая себя тем, что у него хотя бы есть нож. — Или боишься? Похоже, провокация не сработала, потому что человек и с места не сдвинулся. — Бояться надо тебе, — раздался низкий голос, было ощущение, что говорил этот человек немного в нос, все еще не желая показываться. — Хорошо сидится на чужой земле? — Нет, — честно ответил Ли. — Я хочу домой. Надеюсь, скоро я туда вернусь. — Скучаешь по родным? — вдруг спросил альфа, передвигаясь ближе к дереву, и на всякий случай заходя за него. — У меня не осталось родных. Все умерли, — Тэмин усмехнулся. — Это хорошо, — весело заявил голос из-за дерева. — Когда убьют, никто не расстроится. У Тэмина по спине прошлись мурашки. Голос был прав. Когда он умрет, по нему плакать никто не станет. И, возможно, это правда было хорошо. Он не доставит боли папе или отцу, родственникам, омеге или детям. Другое дело, что он был последним в своем роду и после себя не оставит никого. Королевство Ли умрет, скорее всего, его присоединят к территориям Хан. Может, это тоже было бы хорошо для его людей. Вроде королевство Хан живет прекрасно. Джисон хороший король, не то что он сам. — Я хочу пройти к своей армии, — заявил голос холодно, — и мне нужно пройти здесь, но тут ты… — Я не сдам тебя, — уверил Тэмин. — Я такой же солдат, как и ты, так что просто проходи здесь. Это твоя земля, а мы пока не на поле боя. Ты здесь хозяин, вот и иди спокойно, — король соскочил с камня и направился к дальней кромке леса, откуда пришел. — Лагерь довольно далеко, но будь осторожен. — Интересно, — медленно протянул мужчина, а затем все же вышел. Тэмин удивился, но вида не подал. — Ты благородный. Иной бы и зарезал меня, чтобы меньше врагов было. Благодарить захватчика не стану, но выражаю уважение. Увидимся в сражении. Я тебя найду, — альфа улыбнулся краем губ, угрожая прямым текстом, а затем пронесся вихрем мимо Тэмина и скрылся в лесах на пути к своей армии. Тэмину не хотелось его убивать. Хотелось, чтобы этот альфа сам его убил. Впервые хотелось, чтобы жар-вода не сработала. И впервые Тэмин понял своего покойного друга. Юта был прав. Хотя, теперь какая была разница, Король знал, что умирает. Один из чиновников, которых он приказал убить, все же скрылся. А через несколько дней, озверев, вцепился в руку самого Тэмина. Он знал, что умрет от бешеной болезни уже через пару недель, и ему не хотелось забирать с собой других. — Увидимся, Со Чанбин. Удачи тебе.***