***
— Вот и встретились, — усмехнулся Тэмин, которого в последнее время захлестывала неконтролируемая ярость. Альфа знал, что это результат болезни, но, как ни странно, недуг помогал ему рубить воинов Хан направо и налево, и при этом выходить почти целым из каждого сражения. Но этот день должен был стать особенным. Он высмотрел в гуще боя самого Со Чанбина. Ему хотелось сразиться с ним и решить это. Король Ли уже направился прямиком к невысокому коренастому альфе, который только что одним ударом снес голову одному из рядовых солдат его армии. Со Чанбин был невероятно опасен, и Тэмину хотелось с ним сразиться. Но дорогу преградил другой воин, высокий, ужасно высокий, а еще крепкий и невероятно злой. В нем чувствовалась огромная сила и даже смотреть было страшно на этого великана, но пелена злости снова заслонила взор Тэмина и он с низким криком ринулся на Со Ёнхо. Биться с ним на мечах было ужасно тяжело, потому что здоровяк наносил удары хитрые, а вместе с ним и сильные, такие, что альфа начал сомневаться в том, что ему удастся сразиться с Со Чанбином. Когда Тэмин шагнул назад, он еще раз посмотрел внимательно на противника. Тот за ним не последовал. Ли склонил голову слегка набок, оглядывая мужчину напротив. Устал или ждет? Или?.. Он все же сделал шаг вперед, и он был очень неловким. Тэмин понял, что противник не имел поразительной скорости в сражении, к тому же прихрамывал на одну ногу. Ранен? Прекрасно, подумалось альфе, когда он резко упал в куче железа прямо под ноги Ёнхо, который этого не ожидал. Тэмин подтянул ноги к себе, насколько смог, а затем изо всех сил ударил врага по больному месту. Ёнхо на ногах не удержался. Он тяжело упал на спину и уставился глазами в небо, полное пыли и копоти. Его опрокинули наземь во всех доспехах. Встать в такой амуниции в принципе было очень тяжело, а с раненой ногой и вовсе невозможно, но он не мог просто лежать и ничего не делать. Нога болела адски, и она даже с утра выглядела ужасно. Она гнила и доставляла невыносимые мучения. Лекарям он это не показывал, потому что короли бы его не выпустили в сражения, а его место было здесь. И коль он должен умереть здесь, он и умрет. Но не без боя. Раздувая ноздри, гигант завертелся по земле, пытаясь хоть как-то перевернуться и встать. Тэмин с этим справлялся куда лучше. Да, он был ниже, и его доспехи были тоньше и имели больше слабых мест, но зато они были легче, так что уже через несколько минут усиленной возни, король Ли уже был на ногах и смотрел сверху вниз сквозь свое забрало на Ёнхо. — Я хочу успеть сразиться с министром Со, так что не буду тратить на тебя много времени, — проорал Тэмин, чтобы его было слышно за ужаснейшим лязгом мечей и громкими криками, которые царили вокруг. Ёнхо был готов принять смерть. Его горло было открыто, между шлемом и основной частью доспехов, защищавших туловище, была большая щель. Альфа закрыл глаза, вызывая из сознания образ Хёнджина. Его красивые волосы, его смех, его улыбку и его голос. Омега будет плакать. И вдруг в его голове зазвучал его голос, тихий, нежный и милый, но плачущий, будто омега сам ему нашептывал это прямо в ухо. «Вернись ко мне, Ёнхо, пожалуйста…» Альфа быстро глаза раскрыл и дернулся в сторону, так что меч попал ровно по броне, царапая её, сминая, при этом нанося ушиб на тело, но существенно не вредя. Тэмин выглядел удивленным, но ему было слишком накладно продолжать пытаться добить Ёнхо. Он хотел убить Со Чанбина. А потому, он отошел немного, размахнулся и рубанул мечом прямо по стыку доспехов на раненой ноге попадая аккурат в самое больное место. Ёнхо закричал не своим голосом. — Чанёль! — взревел Чанбин, сразу отреагировавший на знакомый голос и заметивший ужас, который творился с другом. — Опекай командующего! По возможности отступай вместе с ним! Приказ выполнить любой ценой! Один из альф, сражавшихся рядом, кивнул и ринулся к Ёнхо, все еще лежавшему на спине и снова терявшему катастрофически много крови. Тэмин же вытащил меч из плоти и направился к министру. Он поднял на пути забрало, Чанбин сделал то же самое. — Ты, — выплюнул он с ненавистью. — Я убью тебя, — сообщил Со просто. — Я так не думаю, — альфа ухмыльнулся довольно. — Сначала я уничтожу твою армию, а потом и тебя самого. Посмотри, какая красота… Тэмин вдруг резко поднял руку вверх, сжатую в кулак и издал поразительно громкий крик. Тут же раздалось несколько залпов, и по небу полетели огромные бочки, запущенные с помощью громадных катапульт, установленных где-то в лесах, и они разбивались в щепки, встречаясь с землей и расплескивая содержимое на сотню метров и заливая людей. Все затихли, и воины Хан, и воины Ли. Тэмин аж дышать перестал, а затем его глаза в ужасе расширились, когда губы Чанбина искривились в улыбке. — Думал, нас испугает простая вода? — язвительно спросил Чанбин, и сделал он это тихо, потому что даже сражения прекратились. На поляне была тишина, как и в степи за ними. Криков агонии и мучений не было. Люди Джи и Сона стояли в недоумении, облитые какой-то странной, не очень приятно пахнущей водой, но они все были целы. Джи возрадовался, его душа облегчилась, и он бы хотел, чтобы Сон тоже увидел этот триумф, но он был спрятан далеко в тылу, чтобы его не обнаружили или не убили ненароком. Да и насилие Сон не любил. Он терпеть не мог кровь и страдание людей. Ёнхо смотрел в лицо потрясенного Чанеля, который замер над ним с поднятым мечом и смотрел куда-то в сторону, в направлении, в котором ушел Тэмин. Он не видел, что случилось, но понимал, что это был переломный момент в этой войне, и что, возможно, все закончится уже сейчас. — Все должны были умереть, каким образом… — он посмотрел с выражением абсолютного бессилия на лице. — А умрешь ты, я же пообещал, хотя и не знал, что ты король. Впервые убиваю короля. И Чанбин убил его. Он вознес меч быстро, так что ошарашенный и шокированный альфа не успел даже среагировать. С громким яростным криком Со Чанбин обрушил свой тяжелый, порядком затупленный меч на врага, попадая четко между бронёй и шлемом, врезаясь металлом в шею, из которой хлынула кровь, пачкая его лицо. Все воины Ли застыли, глядя на это. Они глазам не могли поверить. Их короля убили, снесли его голову, которая безобразным образом прокатилась по земле, а на свежий срез тут же налипли сухие травинки и грязь. Само тело, тяжело брякнув доспехами, свалилось к ногам Чанбина. — Заберите своего короля и похороните достойно. Покиньте территорию Великого Королевства Хан и ждите вестей! — проорал во все горло Чанбин, и поднял свой окровавленный меч вверх, поворачиваясь к своим воинам. — Да не оставят Великие Боги Великое Королевство! Его крик утонул в тысячах голосов, которые подхватывали клич, седлали коней и наблюдали, как враги бегут обратно в леса, из которых вышли, чтобы вернуться обратно, в свое королевство. Чанбин ликовал, каждый воин ликовал. Они едут домой, они скоро увидят родных, обнимут своих детей и наконец закончится этот кошмар. Но до этого предстояло сделать еще кое-что малоприятное. — Соберите тела погибших, — велел Джи, подъезжая к Чанбину на своем жеребце. — Опознайте каждого, составьте списки и рассчитайте выплаты семьям. Все расходы на это внести в размер выплаты, которую должно будет предоставить королевство Ли… Чанбин, поехали со мной, надо найти Сона, провести совет и… — Я помогу собрать тела, — мотнул головой Чанбин, оглядываясь на поле, усеянное телами. — Велите лучше лекарей сюда побыстрее пригнать и телеги для тел погибших и выживших, — попросил мужчина, убирая меч в ножны и снимая шлем с головы, насквозь мокрой от пота. — Уже велел, не волнуйся, — Джи положил руку на плечо своего верного министра. — Точно не хочешь поехать со мной?.. Там Ёнхо? Взгляд короля вдруг упал на командующего, который все ещё лежал на земле. Недвижимый, он был очень похож на один из трупов, которые предстоит отвезти домой. Сердце Джи замерло на мгновение от ужаса. Он подумал, что Ёнхо мёртв, что этого гиганта все же настигла смерть на этом параде, но вот Чанёль улыбнулся, что-то сказал, глядя в лицо лежавшего мужчины, явно получил какой-то ответ и засмеялся. Явно ведь не с призраком говорил, так что от души отлегло. — Живой? — с замиранием сердца спросил Чанбин, хотя и боялся знать ответ. — Похоже, да. Давай подойдем. Ёнхо лежал, пялился наверх, чувствовал, что его нога совсем плоха, но был абсолютно счастлив, предвкушая дорогу домой. Теперь он мог свободно думать о том, что его ждет дома, кто его ждет дома. Он не мог мечтать на поле боя, не мог позволить себе витать в облаках, но теперь, в небе, где уже рассеивался дым от пушечных залпов и костров, он видел свое светлое будущее. Уже видел свадьбу, свой большой дом, мужа и детей. Так что Со Ёнхо лежал на спине, смотрел в небо, где периодически мелькал Чанёль, опиравшийся устало на свой меч, и улыбался. — Ёнхо, ты живой? — спросил Чанбин, наклоняясь над умиротворенным лицом командующего. — Хоть что-то скажи? — Домой надо, — открыл глаза Со и улыбнулся так красиво и как никогда жизнерадостно, что у альф сердце защемило. — Давайте домой быстрее? Джи кивнул молча, улыбнулся Чанбину, велел не задерживаться. Чанбину и самому не хотелось задерживаться на поле, усыпанном телами, но он уважал каждого своего воина. Он уважал каждого солдата, который сражался на его стороне и остался жив, и каждого, кто пал от рук врага. Чанбин вглядывался в лицо каждого, когда проходил, смотрел небольшие кожаные бирки с именем, датой рождения и родным городом, диктовал писарям и проходил дальше. Иногда задерживался, иногда быстро проходил, но двигался аккуратно, чтобы не задеть случайно солдат чужого королевства. — Кто это, господин Министр? — спросил писака, таскавшийся за ним. — Ким Уджин, — проронил Чанбин, вздыхая тяжело и глядя на тело молодого альфы, шея которого была вывернута неестественно и страшно. — Пошли дальше, — Чанбин мотнул головой, но сам на мгновение остановился и прошептал над телом. — Да примут Великие Боги твою храбрую душу, спасибо за победу. По полю Чанбин ходил уже третий час, иногда встречал бойцов, которых знал лично, иногда просто незнакомых мертвецов, над которыми шептал молитвы и помогал записывать в книгу. Встречались рядом с мертвыми и живые. — Кихён? — Чанбин моргнул несколько раз удивленно. — Ты что здесь делаешь? Это?.. — Кёнсу и Минхёк, — альфа рыдал, как маленький ребенок, над телами своих друзей и трясся в истерике. Это было нормальное состояние после сражения, а тем более, когда рядом тела тех, с кем ты дружил и кого называл братьями. — У них… с-семьи у обоих, как же… — И их семьи будут живы благодаря ним, — произнес Чанбин, прекрасно понимая, что это никак не утешает. — Королевство не оставит их детей, и они никогда не забудут, какую жертву принесли их отцы ради мира. Давай закроем ему глаза. Чанбин сам наклонился и бережно опустил веки на остекленевшие черные глаза, которые безучастно смотрели в небо. Сердце болело. Большое тяжелое сердце Чанбина действительно болело, когда он отправил почти насильно Кихёна к основным войскам и продиктовал имена солдат. Это неприятно, это больно, но Чанбин понимал, что это было необходимо. Кто-то должен грустить и скорбеть, когда так много хороших людей погибло. Он обошел все поле пешком, уже стемнело, и огни лагеря мерцали ярче, дребезжа. Раздавались грустные хоровые песни. Чанбин учуял запах вина. Захотелось проведать, как там Ёнхо, и министр уже направился в сторону армии, когда его вдруг схватили за ногу. — Министр?.. — совсем слабый голос окликнул его, и альфа тут же упал на колени рядом с умирающим мужчиной. — Это ты, министр? Министр Со?.. — Я, — тихо прошептал Чанбин, хватая альфу за руку, которую тот к нему тянул. — Умираешь? Или тебе нужен лекарь? — Умираю, — просто ответил альфа. — Хорошо, что до звезд дожил, так хотел посмотреть на них в последний раз… Здесь небо особенное, родное, — и зашелся в кашле, брызгая капельками крови прямо в лицо Чанбина, который наклонился, чтобы лучше слышать тихий шепот. — Ты здешний? — удивился Со, пытаясь отвлечь в последние мгновения. — Где твой дом? — Рядом… Родился и вырос. Дома бы умереть, да… У меня брат там остался, — из уголков глаз полились слезы, которые блеснули в свете луны. — Министр, у меня младший брат… Один там, он… Золотом шьет, рисует, портреты… Заберите его? Ему пятнадцать, он не… не… Солдат задохнулся, а Чанбин сильнее сжал его руку. Больше, чем ходить и описывать трупы, Чанбин не любил провожать людей на ту сторону. Но было бы слишком эгоистично оставить Чон Хэина умирать в одиночестве. Чанбин уже успел прочитать имя и место его жительства на карточке. — Не выживет… Вы помогите… — альфа плакал, с тяжестью отходя. — Я помогу. Я заберу твоего брата, устрою его во дворец, выдам замуж за того, кто будет мил его сердцу, пусть твоя душа будет спокойна, — пообещал министр, не лукавя. Он действительно собирался заехать и забрать паренька, который не выживет без опеки. Конечно, альфа знал, что один спасенный мальчишка — это капля в море страданий, которые придется вынести всем, кто потерял близких, но он не мог отказать умирающему. — Как его зовут? Скажи мне имя… Чанбин хотел бы, чтобы каждого умирающего провожали вот так, как это делал он, глядя на природе на звезды и закрывая мертвые глаза, в которых они отпечатаются навсегда. И он бы хотел, чтобы когда-нибудь, когда придет его время, его проводят так же. Но ему пока было рано. Он это знал. Оставалось только пить вместе со всеми вино, греясь у костра и прогоняя кошмары среди людей, которых он мог бы назвать братьями.***
Ёнбок рвался в свое поместье вот уже третью неделю и каждый раз получал отказ. Незачем ему было ехать вместе с ребенком в пустой огромный дом и тосковать. К тому же, в королевском дворце всегда был рядом Сынмин, готовый помочь. Минхо был против переезда, потому что обожал возиться с маленьким Чонином и каждый день непременно заходил, чтобы проведать его и Ёнбока. Омега привязался к малышу и пытался оттянуть момент его переезда из замка, так что распорядился не пускать Господина Со с малышом домой, а Министр Чан был рад поддакнуть и заявить, что это имеет смысл. Конечно, ведь он тоже уже обожал маленького омежку. Чан приходил каждое утро, в одно и то же время, держал на руках своего истинного, который сам тянулся к мужчине и даже ему первому показал беззубую счастливую улыбку. У альфы сердце разрывалось от умиления и бесконечной нежности. Хотелось защищать это создание до самой смерти, быть рядом и отгонять малейшую опасность. И Ёнбок позволял ему быть рядом, коршуном нависать над малышом. Господин Со не боялся Бан Чана, потому что видел, что тот не имел чувств, которые могли бы представлять опасность для ребенка. Пока что это был просто волк, готовый умереть за малыша, самый верный и самый заботливый. Какое-либо влечение к министру Бану у Ёнбока прошло. Он все еще помнил эмоции, которые испытывал во время беременности, пока министр обнимал его и целовал, но у него не было больше желания это повторить. У него не было нужды в этом, хотя его сыну нужен был Чан. Тот часто капризничал, когда начинал скучать по истинному и отказывался засыпать днем. Каждый раз, когда министр заходил, чтобы покачать Чонина, Ёнбок снова пытался поговорить с Чаном и донести свое желание вернуться домой, но Чан был непреклонен. Нет и все. Зато Ёнбока поддерживал Хёнджин, которому уж очень не терпелось собрать все свои сундуки и уехать в поместье Со Ёнхо, где он давно не был. Он понимал, каково приходилось Ёнбоку, и верил, что никакой опасности там нет. Разве что он тоже привязался к маленькому Чонину. Крохотный омежка влюблял в себя всех, кто его видел. Каждый попадал под его очарование и не мог остаться равнодушным. — Хёнджин, поговори еще раз с Чаном и Минхо, пожалуйста, — канючил омега, пытаясь уговорить друга. — Я хочу в свое поместье, я должен воспитывать нашего с Чанбином ребенка в нашем доме. — Я уже говорил, — прошептал Хван, покачивая на руках Чонина, который тихо лепетал что-то на своем языке, но уже начинал затихать, засыпая. — Я говорил с ними дважды, но все бесполезно. Они отпустят тебя только с министром Со. — Чонин уже сам замуж выйдет, пока они вернутся, я устал ждать, — Ёнбок почти взвыл и плюхнулся на кровать, а Хёнджин положил бережно уснувшего Чонина в его красивую деревянную люльку, все ещё немного покачивая. — Я скоро просто сбегу отсюда. — Это вряд ли, — усмехнулся Хёнджин и покачал головой, любуясь видом спящего ребёнка. С каждым днем он становился все красивее и красивее, совсем не походя ни на Ёнбока, ни на министра Со. — На кого он похож? — склонил голову вбок Хван, пытаясь разобрать в совсем ещё детских чертах лица хоть что-то схожее с родительскими. — Как я и говорил, он вылитый папа Чанбина. Только носик, мне кажется, похож на моего отца, — Ёнбок взглянул на сына и в очередной раз удивился тому, как сильно он его любил. Он любил этого маленького человека, которого впервые увидел несколько недель назад, до такой степени, что был готов убивать за него. Он никогда такого не чувствовал, будто теперь солнце не на небе, а в колыбели. Вот оно, истинное счастье, которого так жаждал Ёнбок, но не понимал, где найти, а оно совсем рядом было, ждало его. — Он такой красивый, Ёнбок, — прошептал тихо Хёнджин, боясь разбудить малыша. — Вы с Чанбином создали настоящий шедевр. — Не сглазь, — тут же переплюнул через плечо Ёнбок, а Хёнджин усмехнулся, но тихо произнёс «тьфу на тебя» и отошёл от ребёнка. Вскоре он и вовсе ушёл из покоев Ёнбока. Ему-то теперь можно было ездить в поместье Ёнхо и наслаждаться томительным радостным ожиданием, так что он, не таясь, взял коня и отправился туда, куда хотело его сердце. Он лежал все так же в большой кровати и теперь думал о том, каким красивым будет его ребёнок, и как скоро Ёнхо вернётся. Он чувствовал, что Ёнхо вернётся живым, он это чувствовал. Только нога все болела. Странно. Ёнбоку же ждать надоело. Он пленником не был, а потому под покровом ночи, в тот же день, просто собрал ребёнка, забрал двоих своих служек и сбежал из дворца, направляясь в место, где все началось и где все должно продолжиться. Он ехал к себе домой, соскучившийся по родным каменным стенам, большой кровати, от которой пахло его альфой и даже от знакомых, уже приевшихся лиц служек. Он ехал домой, чтобы показать совсем маленькому господину его владения. Он уезжал туда с лёгким сердцем и насовсем. Со Ёнбок в этот дворец больше не вернётся.***
Чон Джехён тихо шёл по улочкам столицы, жался к домам и оглядывался, пытаясь найти нужное направление. Близился рассвет, так что везде было темно и тихо. Ему это нравилось, ведь никто его слез видеть не мог. А они текли по лицу реками, собираясь на подбородке и моча черную мантию, в которую он был облачен, подобно тёмному жнецу. Смысла жить он больше не видел никакого. Сончан умер, как и сказал главный лекарь, три дня назад. Его младший брат заснул и больше так и не проснулся. Он просто перестал дышать, тихо и бесшумно уходя из этого мира и оставляя Джехёна в абсолютном одиночестве. Война была окончена и он был не на стороне победителей, семьи нет, а сам он попал в немилость и вынужден был банально бежать из замка, где его, впрочем, никто не держал. Убежище альфа быстро нашёл, и он все понимал. Он знал, что его не от чистого сердца приютил в особняке Ким Хичоль, которого, с большой вероятностью, самого король казнит, решил играть по-крупному. Он несколько недель неотрывно следил за каждым человеком во дворце, который его хоть как-то интересовал, коршуном нависал над ними, пытаясь найти уязвимое место, и всего пару часов назад он нашёл его. — Я не хочу уходить один. Я слишком много лет жизни отдал этому королевству, чтобы вот так просто уйти. Я заберу с собой больше. Джехён хотел этого. Он шёл и воображал себе, будто это Со Ёнбок лично убил его брата. И он понимал, что с лёгкостью убьет омегу, его рука не дрогнет. Но он не был уверен насчёт ребёнка. Новорожденный, совсем маленький и невинный, он точно не был причастен ни к одному греху этого мира. Хичоль же был неумолим. Он жаждал крови. Джехён был готов к смерти. Джехён был к ней готов, когда пробирался в имение Со Чанбина, которое пусть и охранялось тщательно, но утратило былую оборону без своего страшного хозяина. Альфа крался совсем тихо, и его будто оберегали какие-то тёмные силы, иначе он не мог объяснить то, что он ни разу не наткнулся на стражу. Больше всего на свете он не хотел столкнуться со стражей или, не дай Боги с самими правителями, ведь Хичоль предупреждал его о том, что когда узнают о побеге господина Со, то за ним поедет минимум Хван Хёнджин, а максимум сам Министр Бан. Тёмные силы все ещё хранили его, потому что комнаты, которые он открывал и проверял, были тёмными и тихими. В каких-то хранились вещи, а где-то тихо и очень мерно сопели или похрапывали слуги. Помещение за помещением, он приближался к заветной комнате, сжимая в руках кинжал. Слезы вдруг высохли, во рту тоже стало сухо, а ладони наоборот начали потеть. Альфа чувствовал сердце прямо в своем горле, все его тело пульсировало в предвкушении мести. Сончан умер, напоминал он себе. Сончана больше не было. Дверь открылась бесшумно, ни разу не скрипнула, так что Со Ёнбок не заметил пришельца. В спальне горело несколько свечей, а сам омега был на ногах. Он держал в руках ребёнка, прижимая к груди, а по комнате разносилось тихое причмокивание. Этот ребёнок жив, а Сончан нет. Сончан когда-то был таким же крошечным свертком в руках Джехёна, но теперь его не было. Ненависть заворочалась внутри. Он был готов. В углу сидел, слегка задремав, один из служек-бет. Джехён неспешно подходил сзади, как дикий зверь. Тихо, бесшумно, даже воздух, казалось, не двигался вместе с ним. Неладное молодой человек почувствовал только тогда, когда увидел растущую тень на стене, трепетавшую от света свечей, огонь которых плясал под мелодию слабого ветра, проникавшего через открытое настежь окно. — Тихо, мой хороший, — вдруг начал говорить Ёнбок, замечая, что тень остановилась, притаившись. У омеги было плохое предчувствие. — Засыпай, мой маленький, моя драгоценность. Надо же, какая ты у меня красивая жемчужинка, Чонин-а, — с глаз почему-то, сорвались слезинки. Когда ребёнок спал, он морщил иногда свои брови точно так же, как Чанбин. В тот момент они были очень похожи. — Я тебя люблю, Чонин-а, папа любит тебя. И отец любит тебя. И я его люблю. Ты же ему передашь это, правда?.. Омега склонился и аккуратно уложил уснувшего ребёнка в кроватку, сколоченную и установленную заранее в их спальню. Ёнбок поцеловал сына в обе пухлые, как большие свежие булочки, щёчки, вдохнул полной грудью запах его волос, а затем нашёл в себе силы выпрямиться. Тень была все на том же расстоянии. Омега резко развернулся, закрывая собой кроватку с уже спящим и сытым Чонином. Его лицо исказилось, когда он увидел ночного гостя. Он видел этого альфу в замке, он вечно шарился по тёмным углам, что-то вынюхивал, а после несчастного случая с его братом и вовсе пропал. Ёнбок дураком не был, он понимал, что с ним явно не разговаривать пришли, но постарался завязать разговор. — Зачем пожаловали? — как можно более ровно пробасил тихо Ёнбок, сжимая край кроватки до побеления ногтей. — А Вы будто не догадались? — дёрнул бровью альфа и достал кинжал. — Я пришёл, чтобы убить Вас, Господин Со. — Ребёнка моего, разумеется, Вы тоже щадить не намерены? Краем глаза Ёнбок заметил, что служка проснулся, но он не торопился бежать или звать на помощь. Он испугался. Боялся за свою жизнь так сильно, что предпочёл сидеть и слушать, вжимаясь в свой угол. Ёнбок начал молиться богам, чтобы тот все же собрал свое мужество и хотя бы попробовал позвать на помощь. В комнате все так же было тихо. Рассвет слабо начал пробиваться на востоке. Небо становилось светлее на кромке, кое-где окрашиваясь кроваво-красным и предвещая приход солнца. Вдали послышался топот копыт и тихое ржание. Джехён оглянулся на окно и увидел одну из королевских карет, которая очень быстро неслась прямо к имению. Исчезновение омег Со заметили. Времени было мало. Ёнбок это тоже понял, а потому, глубоко вздохнув, он оскалился и кинулся на убийцу сам, тут же впиваясь пальцами с отросшими ногтями ему в глаза. Подушечки пальцев мерзко утонули в глазницах не ожидавшего нападения мужчины. Чон Джехён закричал не своим голосом, пока по его щекам текла кровь вперемешку с тем, что было раньше его глазами, потому что Ёнбок царапался так отчаянно, как не делал ничего и никогда в своей жизни. За его спиной был его ребёнок, уже проснувшийся, но не плакавший. Омега сразу знал, что не позволит никому причинить вред своему ребёнку. — Ты его не получишь, — прошипел Господин Со, изо всех сил отталкивая от себя рослого сильного альфу, который, впрочем, даже потеряв ориентацию в пространстве, не отклонился от своего курса. — Я не позволю тебе забрать его. — Вы так уверены? — прорычал Джехён, а его обезображенное лицо исказила не менее безобразная улыбка. Ёнбок бросил быстрый взгляд на окно. Уже около самих ворот была видна карета. Кинжал оказался в животе омеги быстро и очень неожиданно. Джехён рассмеялся, когда почувствовал горячую кровь на своей руке. Служка-бета закричал, а в коридорах послышалась возня. Чонин заплакал. Джехён провернул кинжал по часовой стрелке внутри, доставляя ещё больше боли. Омега вцепился руками в плечи своего убийцы, но устоял на ногах, все ещё закрывая собой кричащего младенца. Ёнбок не мог сказать, сколько он вот так простоял, глядя из последних сил в пустые кровоточащие глазницы Джехёна. Но его окончательно убили, когда дверь хлопнула и в спальне оказались Минхо и Хёнджин, разумеется, в компании Джено. За ними толпились заспанные стражники и служки. Джехён отпрянул назад, разворачиваясь к источнику звука и выдирая из тела Ёнбока свой кинжал с мерзким звуком. Хёнджин закричал так громко, что, казалось, сами стены затряслись, а Минхо, потерявший дар речи, замолотил рукой по доспеху Джено, который и сам тут же кинулся на альфу, выбил оружие из его руки и свалил на пол. Ли успел подскочить и подхватить Ёнбока, которого ноги держать перестали. — Ёнбок, лекари уже идут, — шептал тихо Минхо, морщась в рыданиях и зажимая рукой огромную безобразную дыру в животе друга, из которой натекла огромная лужа крови прямо на каменный пол. Сложно было поверить, что в человеке вообще было столько крови. — Потерпи, пожалуйста!.. Ты… Все будет хорошо! Мы успеем, ты же такой сильный омега, Ёнбок! У тебя много дел, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — тараторил Минхо, слегка раскачиваясь и глядя в белое лицо, на котором веснушки выглядели так, будто их нарисовал кто-то. — Покажите мне его, — попросил совсем тихо Ёнбок, которому внезапно захотелось спать. Веки наливались тяжестью все сильнее, с каждой каплей крови, которую он терял. Хёнджин, задыхаясь в слезах, выхватил из колыбели Чонина и тут же упал на колени рядом с Ёнбоком, разворачивая к нему мальчика. — Моя жемчужинка… — омега улыбнулся, когда Минхо поднял руку господина Со и погладил его ладонью мягкую щёчку. — Чанбина не дождался, мне так жаль… — он заплакал. — Надо было во дворце… Зато дома, — он бессвязно лепетал какие-то фразы, не в силах закончить. Ёнбок вдруг понял, что ему хочется сказать так много. — Скажите, что я… Любил очень сильно… Министр, мой Чан… Чанбин… Это был последний выдох Со Ёнбока. Он потратил свой последний глоток воздуха на имя мужа, которого так и не дождался. Чонин залился плачем и Хёнджин нашёл в себе силы, чтобы на негнущихся ногах подняться с пола и отойти к окну, через которое комнату освещали первые лучи рассвета. — Джено, — тихо позвал Минхо, вытирая слезы с лица и пачкаясь в крови Ёнбока, тело которого начало остывать. — Великий Князь Хан, — так же тихо отозвался Джено, склонив голову. Джехёна держали двое альф из охраны имения Со. — Ни при каких обстоятельствах не смейте убивать этого человека. Не бейте его, не мучайте, исправно кормите, вылечите раны и заприте. Предоставим свободу действий министру Со. Поставьте в известность министра Бана. Окружите резиденцию Ким Хичоля, я подозреваю, что он в этом замешан, потому что других мотивов ни у кого больше не было. Хёнджин… Чонина мы заберём обратно во дворец, но надо найти кормильца… — Я попробую, — просипел Хёнджин, который смотрел только на Чонина, которого качал на руках, чтобы успокоить скорее самого себя. — Великий Князь Хан, — снова обратился Джено. — Если Вы позволите… Мой муж пока не разродился, но у него уже есть молоко. Наша семья будет счастлива помочь. — Джено, это было бы потрясающе, — кивнул Минхо, сдерживая свой гнев и свою истерику где-то в горле. Он все ещё держал мёртвое тело аккуратно в своих руках, сидя на полу. — Нужно подготовить тело к молитвам. Все делать в установленные сроки. — Где хоронить? — Здесь. Мы не можем забрать его отсюда сейчас. Он все это время так сильно хотел домой. Минхо все же сорвался на рыдания. Хёнджин взвыл вместе с ним. Джено опустил голову, тихо роняя слезы на каменный пол. Небо в то утро было особенно красивым. Каким ему ещё было быть. Ведь именно в тот день туда ушёл Со Ёнбок.***
День победы выдался солнечным и очень праздничным. Город ликовал, встречая своих героев. Джи въехал на коне в столицу, Сон же прятался в одной из телег с продовольствием, что уже было для него привычным. Телеги с ранеными тянулись бесконечно долго, и это давало возможность родственникам высматривать своих солдат и радостно лить слезы. А кто-то, не найдя своих солдат в рядах живых, уже заливался слезами и ждал объявлений об опознании трупов. Ёнхо ехал в самой первой телеге. Он очень устал и сил в себе не чувствовал, но не позволял себе спать, ведь так мечтал увидеть Хёнджина. Рядом с ним было еще несколько человек. Ю Кихён сидел рядом с перемотанной рукой, на другом конце телеги тихо постанывал на каждой кочке Минги, у которого было повреждение внутренних органов. И между ними метался совсем молодой омежка, приведенный министром Со из какой-то деревни, которая располагалась не так далеко от поля финального сражения. Сначала мальчик долго плакал, а потом взял себя в руки и начал ухаживать за ранеными, помогая промывать раны и принимать травяные настои. Основная часть уцелевшего войска осталась в городе, а на территорию дворца въехали Со Чанбин, Хан Джи и несколько телег. Все омеги к тому моменту извелись. Минхо с облегчением выдохнул, когда увидел Джи, который помахал ему рукой, улыбнулся, а затем указал рукой на последнюю большую повозку. Сон там, сразу понял Минхо и по его щекам скатились слезы счастья и облегчения. Все вздохнули спокойно, завидев Министра Со, живого и целого. Маленький Чонин не остался сиротой. Маленький омежка, сытый и розовощекий, лежал в руках министра Бана, который понимал, что омегам будет не до него, когда они побегут, сломя головы, к своим альфам. Хотя и осознавал, что вручать Чанбину сына и сообщать, что его мужа больше нет, будет безумно тяжело. — Где он? — Хёнджин вдруг заметался, порываясь побежать к процессии, которая и так приближалась. — Где Ёнхо? Почему его нет там? Минхо пытался удержать Хвана, но тот все же вырвался и побежал. Он почти бросился под копыта коня Джи, устроил суету и весь строй разрушился. Джи не рассердился, рассмеялся по-доброму. — В телеге твой герой. И Хёнджин побежал туда. Он с облегчением почувствовал родной терпкий запах, когда рывком распахнул тканевый занавес, которым была укрыта деревянная конструкция. Омега с помощью Кихёна, подавшего здоровую руку, забрался внутрь и упал на грудь своего альфы с громкими рыданиями. — Ну ты что? Маленький, ты что? — с улыбкой спрашивал Ёнхо, прижимая к себе того, кто спас его. — Хёнджин, посмотри на меня, я в порядке, — альфа осторожно поднял заплаканное лицо на себя и улыбнулся. Хван лишь мотал головой. — Тогда что ты делаешь здесь? Ты ранен, — Хёнджин начал второпях щупать альфу, пробежался по его рукам, прощупал грудь, ногу… У Ёнхо была всего одна голень. Он нащупал пустую штанину, и его глаза в ужасе расширились, так что Хёнджин снова разразился таким громким рёвом, что все на улице подумали, будто Ёнхо все же Богам душу отдал. — Это всего лишь нога, — прошептал альфа. — Я все еще я, я все еще живой и относительно здоровый. И я даже сейчас смогу убить любого, кто заставит тебя плакать. Хёнджин? Послушай меня, — он снова заставил посмотреть на себя парня, которого разбила истерика. — Хёнджин! — Я больше не буду выделываться, — провыл он, утыкаясь в шею альфе и плача навзрыд, как маленький мальчик. — Завтра же поженимся! Ёнхо… — и продолжал реветь, пока Ёнхо трясся тихо от смеха. Ему слабо верилось, что Хёнджин больше не будет выделываться. Без этого он не был бы собой. Ю Кихён выпрыгнул из телеги, когда та остановилась и помог вылезти омеге, который ухаживал за ними. Они вместе пошли ко входу во дворец, где уже стоял лекарь, готовый осматривать солдат, которые имели особые заслуги перед королевством. Дыхание у альфы сперло. Он не знал даже имени прекрасного создания, которое начало осматривать его руку и тихо ворчать. — Ничего, герой, без руки не останешься, — вынес вердикт лекарь, осматривая чистую рану. — Имя? — Ю Кихён, — представился он тихо, чтобы не мешать встрече короля с семьей. — Позвольте узнать Ваше? — Ким Сынмин, — тихо пробормотал омега, почему-то смущаясь. Кихён был хорошеньким, и даже ссадины на лице не портили его. Тот лишь улыбнулся и задержал руку лекаря в своей здоровой. Сынмин зарделся. Прервал их мальчишка, который не знал, куда себя деть. — Простите, я… Куда мне дальше? — спросил тихонько он у Кихёна, который хорошо к нему относился. — Думаю, тебя определят на кухню помогать или в служки, — задумался альфа, а Сынмин вдруг улыбнулся. — Ты грамотный, по тебе видно. А я знаю одного человека, которому очень нужен помощник. Он, конечно, шалопут тот еще, но обижать не станет, я прослежу. Будешь Ким Тэхёну помогать дела вести, эм… — Мое имя Чон Чонгук, — мальчишка улыбнулся красивой кроличьей улыбкой, предвкушая новую жизнь. Все были счастливы видеть друг друга. Минхо почти залез на руки к Джи и не мог надышаться им, сам король с готовностью сгреб своего Великого Князя, укутал своим плащом, шепнул, что Сон жив и здоров, и что этой ночью они не выпустят своего омегу из объятий. Ким Тэхён заинтересованно глядел на своего нового помощника и подмечал про себя, что он очень красивый парень. Только Чанбин был тих. Он держал на руках своего ребенка, который тянул к нему свои маленькие ручонки и не знал даже, как дышать. Он был поражен в самое сердце. Во-первых, он сразу понял, что случилось что-то ужасное, раз Ёнбок не встретил его с остальными. Во-вторых, он не мог справиться со своими чувствами, которые вдруг накрыли его, стоило увидеть маленького человека, так похожего на его папу. Только беззубая улыбка напоминала Ёнбокову. Такая же радостная и чистая. Чан рассказал ему. Чан немедленно рассказал ему, что случилось несколько недель назад в имении Со. Чанбин пока не понимал, и он пока не мог ничего почувствовать. Эта боль была тогда и анестетиком для него. Она парализовала и не давала удариться в истерику. Пока министр просто смотрел в круглое лицо Чонина, который был совсем не похож на Ёнбока, но которого он любил так же сильно. Министр Со все же плакал, улыбаясь и думая, какой невероятно красивый подарок ему оставил муж. — Он называл его жемчужинкой, — тихо сообщил Минхо, вытирая слезы и шмыгая носом. — Нам так жаль, что мы не смогли его уберечь, Чанбин. Министр, нам так жаль, простите, — омега, бывший таким сильным в отсутствие своих альф, теперь снова уткнулся лицом в грудь Джи, и заплакал. — Где он? — спросил тихо Чанбин, тяжело сглатывая и начиная ощущать это. Эту боль, которая разрасталась в груди и заставляла мышцы сокращаться, а руки трястись. — Он дома, — ответил Чан, забирая из рук мужчины своего истинного. Пока об этом знать министру было необязательно, иначе его бы точно хватил удар. — Он хотел быть там, когда ты приедешь, и мы не посмели не исполнить его последнее желание. Он дома. — Моё золото…***
Великое Королевство Хан, существующее и ныне, прожило свой золотой век при правлении двух королей, чья тайна осталась сокрытой. На протяжении их правления больше не случилось ни одной войны.