Они есть

Он его раздражает. Тем, что докапывается до сути, не прикладывая ни усилий, тем, что ничуть его не боится и лезет на рожон, не фильтруя слова. Проницательный, наглый, сообразительный говнюк. Рене находит это очаровательным, Никки и Мэтт отпускают странные шуточки, а Ваймак не устаёт повторять, что Джостен когда-нибудь доведёт его до сердечного приступа своими закидонами. Эндрю злится. Потому что Нил цепляет, не заморачиваясь. Он дышит, болтает, дерзит, существует. Бесит. Так сильно, что ярость вымещает симптомы отмены. — Если не хочешь, мы не поедем, — говорит Нил с улыбкой. — Бетси поймёт. У него всё до охуения просто. Будто Эндрю не слез с таблеток совсем недавно и всё ещё учится справляться с последствиями, Ичиро не вёл с ним светские беседы, пригрозив жестокой расправой, а Жан не собирает себя по кусочкам после смерти Рико. Джостен всё такой же, и пара десятков шрамов, появившихся после похищения, ничего не изменили. В нём кипит жажда жизни, и она сильнее предрассудков и страхов, она бурлит, она обжигает. — Эй, — шепчет тихо-тихо и сжимает его руку. — Эндрю, всё в порядке. — Думаю, мы прояснили, что у меня аллергия на эту фразу. Он сыт ею по горло, он слышал её столько раз, что тошно. — Увы, тебе придётся терпеть меня до конца своих дней. В голубых глазах искрится веселье. Он забавляется, сука. — Ненавижу тебя. — Всё ещё считаешь проценты? Нил смеётся и тянется, чтобы поцеловать. Всегда ждёт зелёного света, чёткого согласия, ждёт, пока Эндрю одобрит, каким бы внезапным ни был его порыв. Принимает правила, ни на чём не настаивая, так легко и непринуждённо, словно они оба нормальные люди. — Разумеется, — отвечает Эндрю, касаясь его лба своим, и прикрывает глаза. Нил молчит, безошибочно считывая его настроение. Необъяснимым образом дарит покой. Пиздецки приятное чувство.