___________________________
Первая неделя или около того проходит гладко — даже лучше, чем ожидалось. Чуя привыкает просыпаться на полчаса раньше, чтобы успеть на поезд через весь город в школу. Он молча включает телефон, демонстративно отводя взгляд, когда тот загорается, чтобы не видеть, кто звонит. Он даже заставляет Дазая и Мори несколько раз поесть настоящий ужин. Но потом, однажды ночью, в пятницу, Чуя всё испортил. — Чуя? — Дазай приподнимается на локтях, моргая, чтобы отогнать сон. — Что... — он видит боль в глазах того и садится быстрее. — Что такое? — Я... ты спал?.. — Это не важно, — Дазай отмахивается от этого вопроса, — Что случилось? Чуя так крепко обхватывает себя за талию, что Дазай начинает узнавать этот жест. Это значит, что он накручивает себя. — Иди сюда, — его голос ещё немного хриплый от сна, и Чуя мотает головой. — Нет... бля, это так глупо, я— — ...Чуя, иди сюда, — его голос становится глубже и твёрже, переходя в более повелительный тон, и в своём состоянии Чуя следует указаниям, даже не задумываясь об этом. Он садится на край кровати, но тут же оказывается в объятиях Дазая, и его голова утыкается в чужой подбородок. — Что произошло? Чуя поворачивается лицом к шее Дазая, его нос касается точки пульса, а подбородок упирается в ключицу. — Я... — он судорожно вздыхает, — Я проверил свою голосовую почту, — Дазай морщится, а Чуя кусает губы. — Я знаю, что это было глупо, но... — его голос дрожит. — Моя мама, — он звучит так сдавленно, у Дазая щемит в груди, — она была так напугана, и я знаю, что в записке, которую ей оставил, я написал, что буду в безопасном месте, но... Я чувствую себя так хреново из-за этого... — Ты же знаешь, что это не твоя вина, — Дазай прижимает его ещё крепче. — Но и не её, — бормочет Чуя, и Дазай молча не соглашается, но на этот раз он понимает, что должен держать рот на замке. — И она сказала... что мы можем поговорить, и всё будет хорошо. — Думаешь, она права насчёт этого? — Дазай гладит его по волосам. — ... — Чуя мотает головой, ещё ближе прижимаясь лицом к чужой шее. — ...В следующий раз, если ты действительно захочешь знать — я могу послушать их за тебя, хорошо? — Дазай, я не могу просить... — А ты и не просил. Но для меня это будет легче, чем для тебя. Чуя не может с этим спорить. Он неохотно — Чуя всегда так делает, когда Дазай предлагает ему помощь, он слишком, блин, гордый, — но натянуто кивает. — Хорошо, — Дазай зевает, падая обратно вниз, таща за собой Чую. — Ты вообще спать ложился? Внезапно лицо Чуи становится горячим по совершенно другой причине. Одна рука Дазая обхватила его за талию, пальцы растопырены на животе Чуи, а другая покоится на груди, как раз над сердцем... А это значит, что он может чувствовать, как оно колотится. — Я... — Чуя выравнивает свой голос, — Я собирался... — Ты проснулся в шесть утра, — ворчит Дазай. Он ещё крепче прижал к себе Чую, когда говорил это, и тот хочет возразить, что сейчас Дазай, по сути, гарантирует то, что Чуя вообще всю ночь глаз не сомкнёт, потому что как он может спать-то теперь? Он чувствует, как грудь Дазая прижимается к его спине, а нос утыкается в волосы Чуи, и... ...Чуя просто лежит в темноте, его лицо пылает. Но потом на них натягивают одеяло, Дазай обхватывает его, и... Ладно, это достаточно комфортно. Они спят, и Чуя просыпается, растянувшись на нём, устроив голову на чужой груди. Дазай не просыпается сразу — он просто тихо дышит, одна рука свободно лежит на голове Чуи, а другая на одеяле рядом с его лицом. Чуя замирает, пользуясь возможностью просто... Просто поглазеть. Неужели он всегда так выглядит? Каким-то образом, расслабленный и всё ещё спящий, он выглядит ещё более красивым, чем обычно. От квадратного подбородка до скул, от восхитительного изгиба носа до длинных ресниц... И они трепещут, когда Дазай просыпается. — Приветик, — его голос грубый и хриплый, и сердце Чуи снова безбожно его предаёт, мчась со скоростью шестьдесят километров в секунду, — Который час? Взгляд Чуи метнулся к часам на прикроватной тумбочке. — Почти одиннадцать. — М-м, — Дазай протягивает руку, чтобы заправить чёлку Чуи за ухо. — Наверное, всё же хорошо, что ты не такой тяжёлый... — он зевает, обнимая Чую за талию. — Ты бы задушил меня во сне. И это справедливое замечание — Чуя почти полностью лежит на нём, а одна его нога свисает в сторону. Дазай ухмыляется. Лицо Чуи неожиданно вспыхивает, и он раздражённо смотрит на него. — Это ты так крепко держал меня, когда я засыпал, а может быть, сам и притянул меня на себя сверху— — Чуя, — фыркает Дазай, — расслабься, — Чуя открывает рот, чтобы продолжить спор, но тут Дазай приподнимается на локтях... И он близко. Глаза Чуи закрываются, когда Дазай наклоняется к нему. С Юан целоваться было не так уж плохо, это была просто привычка. Не было ничего такого, о чём можно было задумываться. Прямо сейчас же Чуя не может перестать думать. Стоит ли ему прильнуть первым? Не слишком ли громко он дышит? О боже, неужели у него утреннее дыхание? Но поцелуя не происходит, и когда он открывает глаза, Дазай вовсе не наклоняется — тот вообще смотрит в сторону. — Раз уже так поздно, то нам, наверное, пора идти завтракать. Чуя хмурится, а тот выползает из-под него. — Уже почти обед... — Тогда это будет поздний завтрак! Ну же, чиби! Чуя секунду сидит на кровати, совершенно растерянный. Что... только что произошло?11. Новая норма
1 мая 2020 г. в 14:57
— Он точно не будет возражать, если я останусь здесь?
— Чуя, честно? Ты слишком много волнуешься. У меня есть теория, что это именно стресс тормозит твой рост.
— ПроСТИ?!
Вот что в тот вечер увидел Мори, когда вернулся домой, и обнаружил, что его племянник укрывает сбежавшего подростка.
Жизнь сбрасывает на вас очень много. Она слишком рано забирает твою сестру. Она даёт тебе пощёчину вместе с одиноким подростком, которому ты не особо нравишься. Она создаёт странные отношения с вашим бывшим шурином. Но это — это что-то новенькое.
Мори останавливается в дверях с ключами в руке. Дазай поднимает глаза, и его лицо расплывается в широкой улыбке, на самом деле больше похожей на грёбаную ухмылку.
— Дядя! Ты дома!
Он никогда раньше не называл его дядей.
— В то же самое время, как и обычно... — хмурится Мори, его взгляд скользит по другому мальчику — мелкому рыжему, который выглядит смущённым. — Поверить не могу, ты знакомишь меня со своим другом..?
— Ну, вообще-то Чуя мой... — Дазай делает паузу и хмурится. На самом деле они ещё не обсуждали этот момент. Он смотрит на Чую, ожидая указаний, но тот просто вскидывает руки, как бы говоря: "Я ваще в душе не чаю", — ...ну, это не так важно.
— Тогда что же происходит, Дазай? У меня был долгий день.
— Чуе нужно где-то остановиться. Я сказал ему, что пока он может остаться у нас.
Мори оглядывается на рыжего, который, похоже, теперь тоже смотрит на него. И он, кажется, нервничает.
— А где он останавливался раньше?
Дазай переводит взгляд на Чую, пытаясь понять, чем тот готов поделиться, и он делает глубокий вдох.
— Мне сейчас... не очень безопасно оставаться дома.
Мори хмурится.
— Небезопасно?
Чуя нервно кусает губу, скрестив руки на груди.
— Я... эм... — он прочищает горло. — Я сделал каминг-аут. И мой отец, он... — глаза Мори расширяются от понимания, а затем смягчаются.
— Осаму, — он тянется за бумажником. — Иди и купи ужин для нас троих, изакая ещё должна быть открыта.
— Но—
— Если ты хочешь, чтобы я согласился на это, иди.
Дазай скрепя сердце оглядывается на Чую, но тот ободряюще кивает ему, молча говоря, что всё в порядке. Когда Дазай исчезает за дверью, Мори кричит ему вслед:
— НЕ заказывай всё меню!
— Ничего НЕ обещаю! — дверь захлопывается, и они остаются одни.
Мори бросает взгляд на Чую, который, кажется, немного паникует, но не испытывает полного дискомфорта.
— Вы с Осаму знакомы со школы?
— Нет, — Чуя мотает головой, — я хожу в Канагаву, вообще мы познакомились через Одасаку.
Ода. Мори всегда нравился этот парень — это хороший знак.
— Ну что ж... — мужчина вздыхает, и он перестаёт говорить своим обычным голосом — вместо этого он говорит с Чуей, как с пациентом. Он спокоен, точен и бесстрастен. — Мне нужно получше разобраться в твоей ситуации, прежде чем мы решим, что делать. Почему бы нам не присесть?
Чуя тяжело сглатывает.
Он сидит на диване, Мори — в кресле напротив него, и сразу же с порога возникают непростые вопросы.
— Твои родители попросили тебя уйти?
Чуя мотает головой.
— Не то чтобы я им даже шанс дал.
— Они угрожали тебе раньше?
— Нет, — Чуя хмурит брови, — Не прямо, нет...
Может, он просто раздувает из мухи слона?
Мори, с другой стороны, был врачом почти восемнадцать лет — и девять из них специалистом в неотложке. Поведение Чуи не было чем-то незнакомым.
— Был ли когда-нибудь составлен полицейский протокол против кого-либо из твоих родителей?
Чуя снова мотает головой, и Мори вздыхает.
— Я не собираюсь отправлять тебя домой. Но я хочу, чтобы ты понимал: если твои родители попытаются заставить тебя вернуться, я не смогу их остановить.
Чуя поморщился, кусая внутреннюю сторону щеки. Не то чтобы он хочет быть здесь. Он хочет быть дома, чтобы всё было хорошо, но... так больше не будет. Он это знает.
— Я понял... — он низко склоняет голову. — Спасибо, что позволили мне остаться.
— Не благодари меня пока, — Мори встаёт и зевает. — Я не очень-то заботливо веду домашнее хозяйство... или... — он хмурится, — я бы так делал, но мой племянник...
— Невыносим?
Мори тихо посмеивается.
— Я хотел сказать, что он держится отчуждённо, но так тоже подходит.
— В любом случае, я вам очень благодарен, доктор Огай.
— Ну... — Мори потирает затылок, — поблагодаришь меня потом, если всё сложится. Кроме того, я не смог бы вынести ещё одну голодовку... — он исчезает на лестнице, а Чуя потрясён.
То есть Дазай не шутил?
Дазай возвращается через полчаса со всем меню.
Всё заканчивается тем, что они съедают половину до того, как Мори возвращается из душа, тот выбирает себе несколько блюд, прежде чем отправиться спать, и Дазай просто сияет от счастья и удовлетворения.
— Вот видишь! Я же сказал, что тебе не о чем беспокоиться.
— Я и не знал, что ты уже измотал этого беднягу.
— Ну, ты никогда и не спрашивал, — Дазай берёт палочками последний кусочек сашими и кладёт его в рот Чуи, пока тот не успевает сказать что-нибудь ещё. — Но а на самом деле, разве ты удивлён?
Нет, Чуя вообще не удивлён.