What's your name?

      Что... только что произошло?       Несмотря на настойчивость Дазая, именно Чуя в конечном итоге готовит им еду, и пока они едят, он думает. И Чуя кое-что понимает. Даже после всего, что случилось, Дазай так-то никогда не целовал его. В первый раз, в его спальне — это сделал Чуя. И во второй раз, после того как они гонялись друг за другом по улице...       ...тоже был Чуя.       И это не значит, что Дазай не трогает его. Серьёзно, Дазай иногда бывает очень прилипчивым — но не так.       Это задерживается в глубине сознания Чуи, когда они идут в гости к Оде. Дазай прислоняется к нему, пока они сидят на диване и смотрят всратые фильмы про зомби — любимые фильмы Оды, — и Чую это гложет.       Он прокручивает в голове миллион возможных вариантов. Чуя никогда не был с кем-то, кроме Юан. Может, он просто... не очень хорош в этом? Теперь, когда он с парнем, всё по-другому? Он должен делать что-то другое?..       Он делает что-то не так? Это вполне возможно. Когда они целуются, Чуя никогда не знает, что делать со своими руками, должен ли он двигаться первым — он просто в растерянности.       А Дазай — совсем другое дело. Он всегда расслаблен, самоуверен — и наверняка целовался со многими другими парнями...       И, как понимает Чуя, и у него всё внутри от этого сжимается, они, вероятно, были получше в этом, чем он.       Он очень, очень хотел бы быть одним из зомби, которым сейчас отрывают голову на экране.       По дороге домой он молчит, и это не ускользает от внимания Дазая.       Они возвращаются в дом, и как только дверь захлопывается, Дазай тыкает Чуе прямо между глаз.       — Что такое?       — Не понимаю, о чём ты... — Чуя хмурится, потирая лоб.       — Либо тебе вообще не понравился фильм, либо что-то не так, — Дазай наклоняет голову. — Рассказывай.       — Ничего, — бубнит Чуя, поворачивая голову в сторону. — Ты просто загоняешься, — он двигается так, будто собирается подняться наверх, но Дазай останавливает его, положив руку ему на запястье.       — Сомневаюсь, что это так.       — Ну... просто... Ты даже не знаешь, что это—       — Ага! Значит, всё-таки есть что-то!       Чуя тяжело вздыхает.       — Я веду себя глупо...       И именно это заставляет Дазая хмуриться. Ему нравится дразнить и подкалывать Чую, пока тот не окажется на грани взрыва, но ему никогда не нравилось, когда Чуя так говорит о себе.       — Что бы там ни было, это не глупо.       Чуя резко выдыхает, и ему становится неловко. Он подумывает о том, чтобы что-то придумать, но у Дазая есть талант вычислять, когда он лжёт, так что, похоже, в этом особо нет смысла.       — После того вечера мы никогда не говорили о... ну...       — Так... о чём? — Дазай поднимает бровь.       — Независимо от того... — Чуя прочищает горло, — Независимо от того, мы... Мой ли ты..?       — Я тебя не понимаю..?       — Ты хочешь поцеловать меня? — наконец выпаливает он в приступе отчаяния.       Дазай на секунду кажется удивлённым, но потом не столько удивлённым, сколько... противоречивым.       Чуя чувствует, как беспокойство нарастает в нём, словно воздушный шар. Он вообще никогда таким не был. Он раньше никогда не был плох в чём-то. Но сейчас ему кажется, что он идёт по натянутому канату, изо всех сил стараясь сохранить равновесие, и он просто выглядит таким идиотом прямо сейчас.       — Хочу, — ход мыслей Чуи резко останавливается. — Я очень, — в голосе Дазая есть что-то такое, что заставляет желудок Чуи сделать сальто назад, — очень хочу. Но...       У Чуи внезапно пересохло в горле.       — Но что?       — После всего, что случилось, я подумал, что тебе нужно время, — Дазай покачивается на пятках.       Чуя вдруг чувствует себя виноватым. В первый раз, когда они целовались, он плакал, а во второй раз спрашивал Дазая, может ли он сбежать. Неудивительно, что Дазай считал, что ему не следует этого делать—       — Но, — тот прервал его размышления, — я думаю, что есть более важный вопрос.       Чуя открывает рот, чтобы спросить, что тот имеет в виду, и тут он замечает, что Дазай близко.       Так близко, что спина Чуи прижата к входной двери, а руки Дазая упираются в дерево по обе стороны его головы. У него такая однобокая улыбка, что Чуя просто... Чуя не может дышать. Он быстро моргает, его лицо краснеет, и одна из рук Дазая убирается от двери, беря Чую за подбородок и поднимая его вверх.       Боже, он не сможет этого сделать, он вот-вот взорвётся, как ему вообще—       — Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, Чуя?       Когда Чуя был маленьким, совсем маленьким, он проводил дни, пока анэ-сан была в школе, лёжа на диване с матерью и смотря старые фильмы. Очень, очень старые — те, что чёрно-белые. Сцены поцелуев в этих фильмах всегда казались иначе.       Чуя всегда думал, что это из-за освещения или странной, незнакомой музыки.       Его мама всегда говорила, что это из-за чар момента. Нежность в каждом прикосновении, то, как каждый миг, казалось, позволял занять своё собственное место... и чувства не подразумевались. Если быть честным, в Дазае есть это странное очарование. Почти классическое очарование в том, как он улыбается, в его голосе, в том, как он говорит...       Когда он рядом, всё вокруг кажется... похожим на кино.       И Дазай всё ещё ждёт ответа.       Чуя тяжело сглатывает, облизывая губы, и видит, как глаза Дазая устремляются вниз, прослеживая движение его языка. О господи, это нечестно.       — Да, — это тихое признание, но искреннее, произнесённое, глядя прямо в глаза напротив.       Дазаю не нужно повторять дважды.       Первый момент поцелуя похож на секунду перед тем, как вы упадёте под воду: глаза закрываются, вы вдыхаете как можно больше воздуха перед ударом... А потом всё остальное ощущается так, словно ты тонешь.       Чуя не думает о том, где они находятся, о том, что он говорил всего несколько минут назад. Всё, о чём он думает, — какие у Дазая тёплые губы, как легко они подходят друг другу. Каким-то образом, не говоря ни слова, весь мир сжался, чтобы соответствовать пространству между двумя людьми, и...       Когда речь заходит о том, чтобы хотеть его, всегда испытывалось чувство вины.       В течение нескольких месяцев после того, как они познакомились, все эти взгляды украдкой, тихая паника — было так много моментов, когда Чуя пытался убедить себя, что это ничего не значит. Или если что-то и было, то это означало, что с ним что-то не так. Но в этот момент ничто не кажется не таким.       Это очень приятно. Он чувствует себя в безопасности, окутанный со всех сторон, и безгранично ошеломлённый. И тогда Чуя чувствует злость.       Потому что почему он должен был чувствовать себя виноватым за то, что хотел этого?       Дазай прерывает поцелуй, и Чуя хмурится, протягивая руку, чтобы притянуть его обратно.       — Не останавливайся.       Дазай не уверен, что произошло, но тот внезапно тянет его к себе, и Дазай чувствует, как под кожей у него взрывается калейдоскоп цветов. Руки Чуи в его волосах, его язык двигается вместе с его собственным, а Дазай гоняется за чужими губами, словно он умирает от голода. Одна его рука спускается вниз к бедру Чуи, большой палец скользит в петлю для ремня в джинсах, и Чуя издаёт этот звук, этот тихий стон, и Дазай сжимает его крепче, притягивая ближе.       Они разрывают поцелуй, его губы скользят вдоль челюсти Чуи, пока тот переводит дыхание. Чуя отчётливо ощущает руку Дазая, всё ещё крепко сжимающую изгиб его бедра — он чувствует каждый выдох Дазая, который тот выпускает напротив кожи, и у него в животе такой тёплый, сжимающийся узел, и он очень напряжённый—       — Чу..? — Чуя тянет его вниз за переднюю часть футболки.       На этот раз всё гораздо быстрее — зубы Дазая царапают нижнюю губу, а пальцы ног Чуи поджимаются. Он едва достаёт носками до пола, так близко его держат к себе. Рука на бедре Чуи двигается, его пульс учащается, и—       И потом раздаётся стук.       Чуя чуть не выпрыгивает из своей кожи, а рука Дазая в разочаровании сжимается в кулак у двери. Они оба тяжело дышат, лицо Чуи спрятано в передней части чужой футболки.       — Кто там? — Дазай заставляет себя звучать радостно.       — В смысле "кто там"?! — голос Мори звучит крайне раздражённо. — Ты запер засов, Дазай, мой ключ не открывает!       Неужели он возился с замком до этого? Дазай не мог припомнить, что слышал шум...       — Прости, — он оттаскивает Чую от двери, перемещаясь, чтобы повернуть замок, — сила привычки!       — Единственная ответственная привычка, которая у тебя есть, и та неудобная... — ворчит Мори, рывком открывая дверь. — Что вы тут делали?       Чуя изо всех сил пытается ответить, но спокойствия Дазая хватает на них обоих.       — Мы только что вернулись от Одасаку. Как там Фукузава-сан?       Мори хмурится.       — Хорошо, даже лучше, чем на прошлой неделе, — он вздыхает и бросает сумку на стойку. — Вы двое уже поели?       — Угу!       Чуя спрашивает позже, сидя между ног Дазая, пока тот бесцельно работает над своим домашним заданием по математике.       — А что за Фукузава?       — О, — Дазай прислоняется подбородком к чужому плечу, его глаза скучающе скользят по формулам, в то время как Чуя лежит у него на груди. — Мори раньше был женат.       — Был?       — Ещё когда я был маленьким — на матери Элис, — Чуя видел эту девочку поблизости, но...       Казалось, она всё время приходила и уходила, так что Чуя даже не догадывался, что Мори её отец.       — Значит, она живёт с матерью?       — Обычно, — Дазай задумчиво постукивает ручкой по бумаге. — Ты же видел, как много работает мой дядя... Это в некотором роде разрушило их брак.       Чуя почти уверен, что он не видел Мори в доме больше часа в день с тех пор, как остановился у них, так что он может себе представить.       — Её зовут Фукузава или как-то так?       — Ам-м, да... но Мори ездит навестить её брата в свои выходные.       А вот это неожиданно.       — ...Зачем?       — Он получил травму на работе два года назад, Мори не его врач, но... он помогает ему там, где может, — Дазай отбрасывает ручку в сторону, забросив на сегодня математику. — Если ты спросишь меня, то я думаю, что ему просто нравится тусоваться с ним.       — Понятно... — Чуя поворачивает голову, — Рад за него. Ты закончил с домашкой?       Глаза Дазая блестят от предвкушения.       — Может быть... — он начинает наклоняться вперёд, и Чуя прикладывает палец к его губам. — Чт—?       — Тогда у тебя есть время научить меня багу в "Soul Calibur".       Дазай дуется.       Мори заходит в час ночи, чтобы выключить свет, и видит, что мальчики лежат на полу перед телевизором, футон обернут вокруг них обоих, а игра стоит на экране ожидания. Чуя свернулся калачиком в руках Дазая, а джойстики уже давно упали на пол.       Мужчина вздыхает и почёсывает затылок.       Он уже знал, что отношения между этими двумя не платонические, но...

___________________________

      В этот понедельник, когда Чуя уже ушёл в школу, Мори, как ни удивительно, садится завтракать одновременно с Дазаем. Тот моргает и оглядывается вокруг, как будто наступил конец света.       — Я что, умираю?       — Нет, — Мори тычет вилкой в свою тарелку с беконом и яйцами (приготовленными Чуей перед уходом — по крайней мере, этот парень пытается тянуть свой груз), — я подумал, что нам надо поговорить.       — Что бы это ни было, скорее всего, это сделал Анго...       — Ты не в неприятностях, если что.       Дазай очень подозрительно смотрит.       — Это то, когда ты говоришь мне, что мне придётся нести тайное семейное проклятие, когда мне исполнится восемнадцать? Если да, то мой день рождения—       — Осаму.       — ...Ладно, я слушаю.       — Помнишь свой пятнадцатый день рождения?       Дазай скорчил лицо.       — Когда у тебя была твоя первая девушка, и твоя мама—       — Заставила тебя поговорить со мной, — ворчит Дазай, чувствуя легкую тошноту при воспоминании об этом. Его настоящий отец исчез из поля зрения, когда он был совсем маленьким, так что... — Помню.       — Тогда ты должен знать, что я спрошу то, о чём собираюсь, исключительно ради здоровья.       — ...Хоро...шо?       — Вы с Чуей сексуально активны?       Дазай давится своей едой.       Не потому, что он удивлён этим вопросом, он удивлён только наполовину. Но больше потому, что до этого самого момента он не позволял себе думать о сексе с Чуей, а теперь его сбили с курса. Киноплёнка, прокручивающаяся в голове Дазая прямо сейчас, не совсем реалистична — в реальной жизни нет фильтра с розовыми сердечками, Чуя никогда не скажет то, что воображает Дазай. Чёрт, он даже не наденет этот наряд—       — Дазай?       — Нет, — хрипит тот, глотая апельсиновый сок. — У Чуи... — он слегка кашляет, — сейчас много чего происходит, так что я не ожидаю, что это изменится в ближайшее время, поэтому не волнуйся о...       — Я не волнуюсь, — Мори вздыхает. — Ты был кобелём до того, как стал жить со мной.       Дазай кивает, странно гордясь этим фактом.       — Ты собирался сказать мне?       — Если бы я сказал тебе, что между нами всё именно так, ты бы разрешил ему остаться?       — Дазай, — фыркает Мори, — этому парню охренеть как не повезло бы, если бы ты не был им так увлечён. Я знал, что так оно и есть, когда согласился.       — Тогда в чём проблема?       — Я ожидал, что... — Мори вздыхает, — ты откроешься мне, рано или поздно.       Дазай моргает, его брови озадаченно хмурятся.       — Я перевёз парня своей мечты под твою крышу. Это довольно грандиозный способ сделать это.       — Дазай. Ты знаешь, что это не то же самое, что поговорить об этом, и это очень важно...       Мори иногда так делает. Он пытается вести разговоры, которые вела бы с ним мать Дазая, если бы она была здесь.       Но её здесь нет.       — Слушай... Я даже не знал, что я би, пока не встретил его...       — Что, ты понял это с первого взгляда?       Дазай делает паузу, и Мори понимает, что да, так и было.       — Оу, — Дазай замечает, что Мори смеётся, прикрыв рот рукой, и хмурится.       — Что?!       — Ничего, просто... — хихикает мужчина, поднимая свою кофейную чашку. — Удивительно мило с твоей стороны.       Дазай застрял где-то между сгоранием со стыда и желанием упрямиться.       — Я всегда милый!       — Вообще нет, — после этого Мори бросает взгляд на часы и хмурится. — Ох, похоже, ты уже не успеваешь на поезд.       Дазай напрягается. В этом случае он сможет прийти в школу вовремя только одним способом...       Такси.       Мори молча смотрит на него и вздыхает.       — Позволь мне захватить мою сумку.       Дазай удивлённо поднимает глаза и видит, что дядя отставляет свой кофе и берёт пальто.       — А?       — Я провожу тебя до школы. Я смогу объяснить задержку в приёмной.       — Но тебе надо идти на работу...       — Дазай, — Мори оглядывается и берет свою сумку. — Всё в порядке.       — Но...       — Сегодня утром нет никаких важных встреч, я могу перенести их на вторую половину дня, — он указывает на дверь, и Дазай неохотно берёт свою сумку. — Кроме того... — он похлопывает Дазая по спине. — Таким образом я могу быть уверен, что ты не угробишь весь день.       Это выход — способ для Дазая не чувствовать себя неловко, и он благодарен...       ...Потому что не хочет признавать, что у него всё ещё есть проблемы с этим. Во всяком случае, не сейчас.       — Ты такая заноза, старикан.       — Я знаю, — вздыхает Мори, когда они идут по тротуару. — Но, пока я буду с тобой в течение следующих нескольких минут, — Дазай стонет в отчаянии, — ты понимаешь, что сексуальное здоровье в гомосексуальных отношениях — это совершенно другое дело...       — Я знаю это, я прогуглил...       — Порно не считается, ты же в курсе?       — Да, — Мори пристально смотрит на него, а Дазай вздыхает. — Ладно, хорошо.       Он терпит самую смущающую лекцию (и тяжко вздыхает, когда Мори предупреждает, что когда он вернётся домой из школы, его будут ждать брошюры), главным образом ради Чуи.       Потому что честно? Дазай почти уверен, что рыжего хватил бы удар, если бы ему пришлось выслушивать это от Мори.