День Чуи, по сравнению с днём Дазая, прошёл не так хорошо.
Первая половина дня так-то
неплоха — часть его друзей начинает отставать, так как они с Юан расстались. Занятия прошли хорошо, а потом... начинается тренировка по футболу.
— Эй, Чуя?
Он поднимает взгляд с того места, где сидит на скамейке, зашнуровывая свои бутсы.
— Что такое, Тачи?
Тачихара выглядит так, будто ему
некомфортно. Он потирает затылок, оглядываясь по сторонам, словно не хочет, чтобы кто-то ещё услышал.
— Это довольно неловко, но... у тебя дома всё в порядке?
Чуя внезапно чувствует холод, но его голос на удивление спокоен, когда он отвечает.
— А почему спрашиваешь?
— Ну... — Тачи прикусывает щёку. — Твой отец звонил мне вчера вечером, и... спросил, не у нас ли ты. Разве ты... дома не живёшь?
Чуя тяжело сглатывает.
— Я... эм... нет, — он мотает головой. — Не живу.
Тачихара встревоженно хмурится. Они были друзьями в течение
многих лет, но... он не совсем тот, кто записан у Чуи в верхней части списка людей, которым Чуя мог бы признаться. На самом деле, у Чуи нет
никого, кому бы он хотел признаться.
— Вы что, поссорились, что ли?
— Да, что-то вроде этого, — Чуя отворачивается.
— Ты ведь сейчас не
бездомный, правда? Потому что, блин, Чуя, ты можешь остаться у меня, если тебе нужно.
— Разве я
выгляжу так, будто спал на улице?
Тачихара окидывает его взглядом.
— ...Нет, — признаёт он, отводя взгляд. — Не выглядишь.
— ... — Чуя вздыхает, — Я остановился у друга, всё нормально.
— Которого друга?
— Которого ты не
знаешь...
— У нас одинаковые друзья! Ты же не думаешь, что я
настучу на тебя, правда?
— Нет! Нет... — он мотает головой, прикусывая губу. Ну... вообще-то...
может быть? — У одного из друзей моей сестры, ладно? Ты же их не знаешь, так что... — Чуя встаёт, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Я не жду, что ты будешь лгать ради меня, если кто-то спросит, хорошо? Просто... я в порядке, и это всё, что тебе нужно знать.
— ...Ладно, — Тачихара неодобрительно хмурится.
Но Тачи не один такой. Каждому члену команды позвонили. Гин позвонили. Хигучи позвонили. Даже
тренер после тренировки отводит его в сторонку, чтобы попытаться проверить его состояние.
— Накахара, это
неправильно заставлять свою мать так волноваться.
Чуя стиснул зубы, уставившись в траву, и в животе у него образовалась ужасная пустота, которая становилась всё более и более болезненной с каждым разговором, который он вёл сегодня днём.
— Она сказала вам, почему я ушёл?
— Нет, но—
— Если они снова вам позвонят, — Чуя вздёргивает подбородок, — спросите их. А потом скажите мне это ещё раз.
— Сынок, я не думаю...
— Повлияло ли это на мою игру? — Чуя чувствует, что он, возможно, проходит стадию стыда, которая была его
жизнью в течение последних четырех лет.
— Нет...
Теперь он
злится.
— Я нарушил какие-нибудь школьные правила? — они оба знают, что
нет. — Тогда я не думаю, что нам стоит продолжать этот разговор.
И вдруг футбол перестал быть таким уж весёлым.
— Гин, — окликает он, подходя к школьному входу, — можешь сделать мне одолжение?
Она поворачивает голову, бросая на него удивлённый взгляд.
— Конечно. Я думала, ты ещё на тренировке.
— Я объясню позже, но не могла бы ты проверить входные ворота и сказать мне, ждёт ли там кто-нибудь?
Гин хмурится, переводя взгляд на ворота, потом снова на него.
— У тебя неприятности?
— Гин... пожалуйста.
Она выглядит встревоженной, но идёт, оглядываясь по сторонам, прежде чем побежать обратно.
— ...Что происходит, Чуя?
— Там мой отец?
Гин кивает, склонив голову набок, и у Чуи сердце уходит в пятки. Вот для чего
на самом деле были нужны эти звонки. Его отец пытался определить его расписание, чтобы посмотреть, был ли он ещё на
тренировке. Потому что было бы легче тащить Чую домой, не устраивая сцен
после основных уроков.
— Как он выглядит?
— Как-то... пугающе, — мягко признаёт Гин.
— ...Блеск, — вздыхает Чуя.
— Чуя, мне это
очень не нравится... — Гин заправляет волосы за уши и снова смотрит на ворота. — Если всё действительно так плохо, то...
— Всё в порядке, Гин, — Чуя пожимает плечами, выражение его лица мрачное. — Я просто пытался эмоционально подготовиться.
— К
чему?!
— Иди.
— Ты что-то натворил? У тебя неприятности?
О да, у него
определённо неприятности.
— Всё хорошо, это не твоя проблема, — бормочет Чуя, собираясь уходить.
—
Чёрта с два! — шипит Гин, используя обе ладони на груди Чуи, чтобы оттолкнуть его назад. — Ты меня
пугаешь!
— Не то чтобы я мог
избежать этого, Гин, я не могу вечно жить в школе...
— Почему ты избегаешь своего отца?!
— Потому что он, вероятно, собирается выбить из меня всю
дурь, ясно?! Или ещё хуже. Так что...
—
Хуже?! — Гин вскидывает руки, — Зачем ему это делать?!
—
Потому что я—!
— Потому что ты
что?!
— ...потому что я
гей, понятно?!
Они оба застывают в молчании, и это был первый раз, когда Чуя в принципе произнёс эти слова
вслух. Его сердце колотится, ему плохо, он хочет позвонить Дазаю—
— ...А я лесбиянка.
Эти слова захлестнули его с головой. Это было совсем не то, чего он
ожидал, а когда поднял глаза на Гин...
Она выглядела
такой же испуганной, как и он.
— ...Я никогда раньше этого не говорила, — тихо признаётся она. — Но... он..?
— ...Да, — Чуя просто ошарашен.
— Так... Пошли, — Гин берёт его за руку.
— Куда... — Чуя моргает, спотыкаясь за ней, когда она тащит его прочь от входа. — Куда мы идём?
— Преподавательский выход, он на другой стороне школы, — объясняет Гин, — У меня до сих пор есть ключи от учительской, я была там помощницей. Мы можем выйти оттуда.
— Ты правда не обязана это делать...
—
Заткнись, а? — она бросает на него раздраженный взгляд. — Я буду делать это каждый чёртов день, если понадобится. Ты
серьёзно собирался просто выйти и позволить ему ударить тебя?
Чуя не отвечает.
— У тебя не было
плана?
— ...Я вроде как запаниковал.
— Ты можешь попросить о
помощи.
Они прокрадываются через преподавательский выход — и дорога
блаженно чиста.
— Я провожу тебя до станции.
— Серьёзно, тебе
не нужно этого делать...
— Я не
спрашиваю, Накахара. Смирись с этим, — она легонько хлопает его по голове. —
Клянусь, после того, как ты меня напугал...
— Прости-прости... — отвечает Чуя, позволяя ей подхватить себя под руку, пока они идут по улице.
— У тебя же
есть где остановиться, верно? — Гин поднимает глаза. — С Рю будет немного странно, но ты всегда можешь остаться у нас.
— Мне
есть где остановиться, но почему..?
— О-о, он
боготворит тебя, — вздыхает Гин, — Каждый раз "Накахара-кун то", "Накахара-кун сё". Если я привезу тебя домой, чтобы ты остался у нас, он воспламенится.
— Я бы
никогда и не сказал...
— Мой брат никогда не отличался коммуникабельностью. Так
где ты остановился?
— У... друга моей сестры.
— Твоей
сестры? Разве они все не выпустились? — Гин моргает, склонив голову набок.
— Ну, этот знает Одасаку...
— Погоди-ка, — Гин прикрывает рот рукой, фыркая, — это тот его друг с бинтами?
— ...Да? — Чуя хмурится, — Вообще, мы... типа...
— Встречаетесь? — подсказывает она, явно
восхищённая такой перспективой.
— ...вроде того... — хрипит Чуя, он внезапно стал бордовым. — Что у тебя с лицом?
— Он представился как
"Дазу".
О да. Дазай
именно так и сделал.
— Ну, то есть, это было
мило, но он был
так увлечён тобой, — Гин с улыбкой качает головой. — Я серьёзно думала, что больше никто этого не заметил, мне было немного
жаль Юан... — она обрывается. — Так вот почему вы двое..?
Чуя в шоке от того, как он этого
не замечал, и ему сложно ответить.
— Вроде..? В смысле, я не сказал, что причина была именно в этом, но... да, — вздыхает Чуя, поднимаясь по ступенькам станции. — Спасибо, Гин... это было... тебе
правда не нужно было этого делать...
— Ты мой друг, болван, — она с мягкой улыбкой сжимает его локоть. — Разумеется, я должна была. Напиши мне, когда вернёшься домой в целости и сохранности, ладно?
Чуя кивает, прерывисто выдыхая воздух.
— Хорошо, — он спускается по ступенькам и запрыгивает в поезд, как только тот прибывает.
_________________________
И когда он добирается до дома, то готов
свалиться от всего этого стресса.
— Чуя? Как прошёл—?
Он не произносит ни слова, просто идёт в объятия Дазая.
Дазай поднимает руки, чтобы обнять его, пока Чуя просто утыкается носом в чужую школьную форму. Он долго молчит, и в конце концов Дазай чувствует, что
должен это сделать.
— ...Что-то случилось?
— ...Думаю, мне придётся бросить футбол, — бормочет Чуя.
Дазай
морщится. Спорт всегда занимал
не малую часть в жизни Чуи.
— Потому что..?
— Дзюдо тоже.
Это удар, учитывая, что он является действующим чемпионом префектуры в своей весовой категории.
— Чуя...
— Мой отец был сегодня в школе.
У Дазая всё замирает в груди.
Он застрял между заботой,
яростью и
страхом. Он хватает Чую за плечи, отстраняя того, чтобы
нормально рассмотреть. Он не видит ничего
физически из ряда вон выходящего.
— Ты говорил с ним?
— Нет, сбежал через чёрный ход, но... он не прекратит попытки узнать, где я нахожусь, и... — Чуя крепко зажмурился. — Какая-то часть меня почти задаётся вопросом, не стоит ли мне просто покончить с этим.
— Чуя,
нет.
— Если я прав, то смогу подать заявление в полицию и вернуться сюда. Если же я ошибаюсь, то я просто перегибаю палку...
Дазай
не забыл тот день, когда он спросил Чую, бил ли его отец раньше. Это не прошло мимо его внимания, когда Чуя уклонился от ответа. От него
не ускользнуло, что Чуя иногда пугается из-за вещей, которые не всегда имеют
смысл.
— Я не думаю, что ты перегибаешь.
Чуя всё ещё жмурится.
— Не знаю, смогу ли я справиться до выпуска из школы. Прошло всего несколько недель, и всё прекрасно, когда я здесь, но в любом другом месте... — Дазай обнимает его крепче. — Рано или поздно он появится
здесь. Это всего лишь вопрос времени.
— Чуя—
— А потом, если он
найдёт меня здесь и я снова уйду, он просто будет тащить меня обратно снова и снова... — его дыхание учащается.
— Чуя—
— ...и я не смогу просить твоего дядю мириться с этим, он и так уже много сделал...
— Чуя, я не думаю, что ты должен—
— ...а что если он придёт за
тобой? — Дазай хочет сказать, что это был бы очень,
очень неудачный день для господина Накахары, если бы тот попытался, но сейчас есть проблема поважнее.
— Чуя, — он сильно встряхивает его за плечи, и Чуя вырывается из своих мыслей, потрясённо глядя на него, задыхаясь. — Мне кажется, у тебя паническая атака, — мягко объясняет Дазай. Она отличается от той, что была у него после того случая, но
не совсем неузнаваема.
— Я... Я в порядке, я просто...
— Ты не в порядке, — Дазай заставляет его сесть. — Ну же, Чуя, я же тебя
знаю.
— Какое это имеет отношение к..? — Дазай целует его в лоб, и вдруг... Чуя чувствует себя
немного спокойнее.
— Ты не боишься без причины, — правда, это легко забыть, учитывая, как всё было в последнее время, но Чуя
самый трудный человек из всех, кого знает Дазай. — Ты не перегибаешь. Ты не делаешь из мухи слона, — Дазай выглядит таким
серьёзным, что это почти странно. — И
он не заслуживает того, чтобы ему доверяли, — мягко напоминает ему он, убирая волосы Чуи с его лица. —
Ты это знаешь.
Чуя никнет.
— Но мне, возможно,
придётся вернуться, — бормочет Чуя. — И тогда...
— А потом ты снова сбежишь, или... Чуя,
послушай, — Дазай всегда был великолепен в словах, но никогда в
чувствах. Он знает о них, да, но
озвучить их? Это совсем другое дело. — Я всегда буду приходить за тобой.
— Ты не можешь...
—
Я могу, — Дазай выразительно кивает. — Я был бы самым
назойливым, самым
настойчивым спасателем. До такой степени, что им пришлось бы просто вернуть тебя, чтобы избавиться от меня.
Чуя это терпеть не может, но он
слегка улыбается.
— Ты просто дурак.
— В точку. Без всякого чувства стыда.
Чуя отчётливо помнит, как Дазай сбил
священника, когда он гнался за ним по улице, так что тут даже
не поспоришь. И он знает, что Дазай преувеличивает и ведёт себя глупо, чтобы заставить его чувствовать себя лучше... Было бы ложью сказать, что это не работало.
— Я верю тебе.
После этого Дазай уже не навязывается — это никогда не было в его стиле, — но он внимательно следит за Чуей до конца вечера.
И когда Чуя появляется в комнате Дазая после полуночи, тот молча приподнимает одеяло, чтобы рыжий мог заползти внутрь и присоединиться к нему. Чуя знает, что всё не в порядке — и что так, вероятно, будет ближайшее время. Но руки Дазая обвиваются вокруг него, они оказываются в коконе из пухового одеяла, и... только на это время, в пространстве между руками Дазая, всё чувствуется
нормальным.
На следующий день он бросает дзюдо и футбол. Его друзья задают вопросы, учителя беспокоятся — но у него не было
выбора.
У Гин входит в привычку каждый день тайком выводить его через двери преподавательского выхода, и он начинает привыкать к этой рутине.
Единственный недостаток — это всё новообретённое свободное время, которое почти невыносимо. Чуя раньше этого не замечал, потому что всегда был слишком занят, но... у Дазая удивительно
плотный график. Школьный совет по четвергам, бейсбол по понедельникам, вторникам и пятницам. Чуя удивляется, как тот находил время так часто заниматься с ним.
Он пишет об этом Дазаю, жалуясь на долгий, скучный день, который у него впереди.
Дазай:
Ну, может, ты и не можешь пойти на свою тренировку, но ты всегда можешь прийти на мою.
Чуя:
??
Дазай:
Тренировка по бейсболу. Моя школа всё равно по пути домой.
Чуя:
А мне вообще можно..?
Дазай:
Конечно! Я прикажу тебя впустить!
Чуя:
Сомневаюсь, что президенты школьных организаций могут это делать.
Дазай:
😘😘😘
Чуя некоторое время смотрит на смайлики со смущённым вздохом.
Дазай на самом деле не ошибается — у Чуи
нет идей, чем заняться, получше.
Он делает свой обычный обход с Гин, идёт с ней на станцию — и по дороге домой он видит идущих детей, одетых в школьную форму Кейо, и...
Ах, ну какого
хрена.
