What's your name?

      Об одном Дазай не предупредил Чую: его кампус огромен. Ему требуется тридцать минут, чтобы найти поле.       Ровно через семь секунд после своего прибытия Чуя начинает сожалеть обо всех своих жизненных решениях.       УДАР!       Голова Чуи резко поворачивается в сторону от шума, сосредоточившись на бьющем, который теперь балансирует в конце своего замаха. Мяч движется по идеальной дуге, и он продолжает двигаться... пока не исчезает за забором.       — Нэ, Эдогава-сэнсэй, — Дазай стягивает с головы шлем, — мне нужно пробежаться по базам или мы можем пропустить эту часть?       — Отрабатывай, Дазай.       — Но это же просто тренировка! — он скулит и поворачивается, чтобы начать бежать.       И тут видит Чую.       — Приветик! — он подбегает к нему, и мозг Чуи перестаёт функционировать должным образом. Конечно, он знает, что Дазай выше его, шире в плечах... но... Он ещё никогда так ярко не осознавал, что у того ещё и бицепсы в наличии, и... это отвлекает. — Я не был уверен, что ты придёшь.       — Ну... — Чуя хмурится от того, как сдавленно звучит его голос, и откашливается. — Ты был прав, мне больше нечего было делать...       — Этот парень из другой школы?       — Да, сэнсэй, — отзывается Дазай, кладя руку на плечо Чуи. — Он мой п... — они оба замирают. Дазай бросает взгляд на Чую, и тот знает, что Дазай не хотел ставить его в неловкое положение, поэтому...       — Ты можешь... — Чуя изо всех сил старается не сводить глаз с лица Дазая, — ты можешь сказать "парень", если хочешь.       Дазай даёт ему короткую передышку, прежде чем продолжить:       — ...мой парень!       Чуя не упускает из виду полное и абсолютное потрясение на лицах других игроков, и на минуту он чувствует, что начинает напрягаться... Но Дазай совсем не выглядит взволнованным или расстроенным.       Если уж на то пошло, он выглядит как-то... гордо?       — Ага, ладно, он получит пинка, если секретарь директора увидит его, — тренер пожимает плечами, откидываясь на спинку стула со своим блокнотом.       — Нормально всё будет, — фыркает Дазай. — Его сестра приходила на половину наших тренировок в прошлом сезоне, хотя она тоже не из нашей школы.       — Он прав, сэнсэй! — подал голос Кэнджи. — Я помню, как она всё время подкалывала Сакуноскэ!       — Подкалывала? — Чуя моргает, пытаясь представить себе, как его сестра кого-то "подкалывает". — Анэ-сан?       Йосано хихикает при этом воспоминании, а Ода краснеет за своей маской ловца.       — Если вы так называете тот свист, когда он по базам бегал...       Что ж. Чуя предпочёл бы умереть, но... глядя на Дазая прямо сейчас, он как бы понимает желание так делать.       — Ну, вот ты его и представил — а теперь бегом по базам.       — Но он же за—!       — Быстро, Дазай.       Чуя оказывается на скамейке с Эдогава-сэнсэем и Йосано, и это на самом деле... вроде как... весело. Это по-настоящему весело.       Дазай разговаривает со своими товарищами по команде, когда находится с ними на базе, оглядываясь на Чую и ухмыляясь, и каждый раз, когда он делает это, в груди у Чуи становится немного теплее.       А смотреть за тем, как его — что ж, парень — отбивает три хоум-рана за час, м-м, ну... чёрт возьми, это сексуально.       Он всегда пробегает мимо Чуи с этой дерзкой улыбкой, и рыжий знает, что тот выделывается, и единственное, что раздражает, — это то, что Дазай так хорош в этом, а Чуя пока ещё даже не видел, чтобы тот был хоть в чём-нибудь плох.       — Эй, — раздаётся где-то ближе к концу тренировки, — мы ещё не познакомились.       Чуя поднимает глаза и видит высокого блондина, стоящего перед ним, в то время как другие парни бегут в душ.       — Куникида Доппо, — протягивает он руку. — Очень приятно с тобой познакомиться.       Чуя поднимает бровь и протягивает руку для рукопожатия.       — Накахара Чуя, взаимно.       — Я знаю, кто ты, — Куникида потирает затылок. — Он никогда не упоминал, что вы встречаетесь, но Дазай много говорит о тебе.       Сердце Чуи пропускает удар. Оу.       — И, собственно, поэтому я здесь.       — Да?       — Угу... — Куникида выглядит очень серьёзным для кого-то почти одного возраста с Чуей. Тот не знает, чего ожидать, но Куникида низко кланяется от пояса. — Я хотел поблагодарить тебя за всё, что ты сделал.       Чуя моргает, оглядываясь вокруг, как будто тот разговаривает с кем-то ещё.       — Всё, что я сделал?       Куникида выглядит таким же озадаченным.       — Да?       Озадаченное выражение лица Чуи не меняется, и Куникида хмурится.       — Ты вообще понятия не имеешь, что сделал, да?       — Эм...       — Я играю с Дазаем ещё со средней школы. В апреле прошлого года никто из нас не знал, как ему помочь, и тогда он просто... перестал приходить. Ода сказал, что у Дазая есть он, и мы все должны были довериться этому, но... — глаза Куникиды снова устремляются туда, где Дазай исчезает в раздевалке, взъерошивая волосы Ацуши. — После того, как ты появился, всё... стало возвращаться на круги своя. И... он раздражающий сукин сын, но...       Чуя улыбается, его глаза полны нежности.       — Я понял.       Куникида угрюмо кивает.       — Хорошо, что же... я просто благодарен, и я — мы — надеемся, что ты будешь заглядывать к нам.       После этого он поворачивается, убегая, а Чуя остаётся со своими мыслями.       Честно говоря, он никогда этого даже не понимал.       Дазай появляется примерно через десять минут, только что приняв душ, его чёлка падает на лицо так, что Чуе остаётся только вздыхать.       И начинают подбегать другие игроки.       — Привет! Я Танизаки. Не мог бы ты напомнить Дазаю, что он должен мне триста йен? Он никогда не—       — Накахара-сан! Я Накаджима, но можешь звать меня Ацуши. Ты ведь из Канагавы, верно? Это так круто...       — А вот и Кэнджи! Спасибо за то, что Дазай-сэмпай вернулся, Сакагучи-сэмпай великолепен и всё такое, но...       — ...Я делал всё, что мог, чёрт побери!       Чуя бесконечно пожимает руки, пытаясь запомнить имена.       — ...ты ведь был центральным нападающим в Канагаве, верно? Чувак, ты просто монстр.       — Ну, да, но мне пришлось бросить... — отвечает Чуя, прикусывая себя за щёку.       — Серьёзно? Но... ты же один из лучших, как же..? — Ацуши невинно моргает.       — Та-акс, ребятки~! — Дазай кладёт руки на плечи Чуи. — Я забираю чиби домой, а вы можете поглазеть на него в следующий раз! — говорит он, уводя рыжего прочь.       — Дазай, мы даже не успели спросить его о чём-нибудь постыдном!       — Подожди, а следующий раз вообще будет?..       Их голоса затихают вдали, когда Дазай ведёт их к воротам.       — Извини, — он вздыхает, убирая руки с плеч Чуи, но вместо этого протягивает одну вниз, переплетая их пальцы. — Они слишком несносные.       Чуя смотрит на их руки, его сердце бьётся быстрее. Его первый инстинкт — отстраниться, потому что кто-то может увидеть... но потом он вспоминает, как приятно ему было видеть, как счастлив был Дазай, представив Чую своим парнем, и...       Какого чёрта он должен стесняться?       Он ещё крепче сжимает руку Дазая.       — А мне понравились. Они показались классными.       Дазай фыркает.       — "Классные" не совсем то слово, которое я бы использовал. Но и так сойдёт, — когда Чуя оглядывается, он видит, как ласков взгляд Дазая, когда тот говорит о них, и это заставляет его улыбнуться.       — Думаю, мне придётся узнать больше о бейсболе.       — О? Ты ещё придёшь? — Дазай кривит бровь.       — Это было лучше, чем сидеть дома и жалеть себя, — Чуя пожимает плечами. — И... — его глаза блуждают, когда он думает о том, чтобы снова полюбоваться Дазаем на поле, и... — Не знаю, это было весело.       — Ну что ж... — Дазай напускает на себя притворно серьёзное выражение лица, — Тогда приготовься к обучению.       По сравнению с тем, чтобы обучать Чую математике и химии, устроиться под одеялом на диване и показывать ему старые игры "Янкиз" значительно приятнее. А уровень сосредоточенности Чуи, когда он смотрит игру? Это удивительно мило.       В ту субботу они пошли в клетку для тренировок по бейсболу. Дазай стоял позади Чуи и направлял его локти, показывая, как замахиваться. И да, им приходится останавливаться несколько раз, когда Дазай вытаскивал Чую из полосы для отбивания, чтобы поцеловать его, но Чуя и правда учится.

________________________

      Через пару недель Анго начинает скучать по тренировкам без их другого тренера. Эдогава-сэнсэй, как обычно, выкрикивает приказы, но потом...       — Эй! Сакагучи! И это ты называешь подачей? — кричит рыжий из-за ограды, одетый в бейсболку и футболку.       — Я—       — Она была мимо цели и рефери сказал бы то же самое! Я в шоке, что Ода вообще поймать смог!       Анго смотрит на Рампо в поисках помощи, но всё, что получает в ответ, — кивок, как бы указывающий "Ты его слышал".       Ода, со своей стороны, удивляется тому, как быстро и легко Чуя стал неотъемлемой частью всего этого. Похоже, что младший брат Коё пришёл к ним с другим видом подколов.       Чуя прислоняется спиной к ограде, делая вид, что не слишком внимательно наблюдает за Дазаем, и тут слышит комментарий Ацуши.       — Поверить не могу, что у нас осталось всего четыре игры с третьим годом.       Чуя неподвижен, а Ацуши и Танизаки продолжают говорить об этом, загружая в тележку мячи.       — Знаю... до выпуска осталось всего два месяца, да?       — Ага... И тогда мы станем второгодками, а Дазай, Куникида, Сакагучи и Ода...       Чуя тяжело сглатывает.       — ...уйдут.       Не то чтобы это раньше не приходило ему в голову. Разумеется, он об этом думал. Как же так быстро пролетает время?       — Что-то ты сегодня притих, — замечает Дазай по дороге домой.       Чуя смотрит вниз на их переплетённые пальцы.       — Просто задумался, наверное.       — Это пугает.       Чуя одаривает его взглядом, и Дазай фыркает, притягивая его к себе, чтобы громко чмокнуть в голову.       — Потому что ты слишком много думаешь, чиби. Что такое?       — Ты уже решил, куда поступишь в университет?       — А. Это, — Дазай морщит нос. Чуя знает, что выбор между Киото и Токио, и разница между ними огромна. Один из университетов находится в часе пути, а другой — в половине дня езды на поезде. — Токио, наверное.       — Ты ведь серьёзно относишься к этому решению, правда?       — Ну конечно же, — Дазай хмурится.       Чуя отворачивается.       — "Токио, наверное", как мне кажется, звучит не очень серьёзно.       — Что? Ты хочешь, чтобы я поехал в Киото?       Нет. Очень эгоистичный, очень громкий голос в голове Чуи хочет, чтобы он вообще никогда не заканчивал школу или засунул себя в чемодан Дазая, чтобы они могли уехать отсюда вместе. Но это было совсем не то, что должно было случиться.       — Я не хочу, чтобы ты ехал в Токио только потому, что беспокоишься обо мне.       — Чуя... они оба отличные университеты, Токио занимает более высокое место в половине случаев. Разницы почти нет...       — Но в некотором роде есть, Дазай. Причина имеет значение.       — Если я в любом случае получаю одинаковое образование, то вообще нет.       — А что, если тебе сорок лет, и ты оглядываешься назад и думаешь: "Ля, надо было ехать в Киото". И ты этого не сделал из-за парня, с которым встречался в старших классах? Это просто...       Лицо Дазая мрачнеет.       — Погоди. А ещё ты будешь тем парнем, с которым я встречался в универе. И после, надеюсь... Чуя, — Дазай поворачивает голову, чтобы посмотреть на него, и он выглядит отчасти расстроенным. — Неужели ты думаешь, что я просто брошу тебя, пока буду отсутствовать, а потом жалеть о своих школьных решениях?       Чуя демонстративно отводит взгляд.       — Чуя, посмотри на меня.       — Только не тогда, когда ты собираешься сказать мне, что я веду себя как дурак...       — Ну, так и есть, — раздражённо бросает Дазай, и Чуя морщится. Он пытается вырвать свою руку из руки Дазая, но тот не даёт ему этого сделать.       — Что ты... Дазай, отпусти меня—!       Дазай отказывается. Он тащит его, протестующего, почти шипящего, за угол и прижимает к кирпичной стене одного из ресторанов на их улице.       — Посмотри на меня.       Чуя не хочет.       — Чуя.       Если он посмотрит, Дазай заставит его передумать—       — Пожалуйста.       Чуя поднимает взгляд, потому что он не может вынести, как обиженно звучит Дазай. И к его ужасу, Дазай выглядит таким грустным.       — Ты хоть представляешь, что значишь для меня?       Слова врезаются в Чую, вырубая всю способность к коммуникации, и у него нет ответа.       — Я... — его губы не слушаются. — Я...       — Потому что я нет, — Дазай не дразнится, он не не уверен в себе, он просто... огорчён. — Каждый раз, когда я пытаюсь что-то сказать, мне кажется, что... этого просто недостаточно.       Как ни странно, Чуя точно знает, что он имеет в виду. Ощущение в груди, когда Дазай рядом, когда он прикасается к нему... Такое чувство, что всего этого слишком много, будто ещё один пропущенный удар сердца — и он распадётся на части.       — Но я... — Дазай стискивает зубы, и Чуя хочет сказать ему, чтобы он прекратил, что он понимает, что Дазай не очень хорошо говорит о своих чувствах, что всё в порядке, — В последний раз кто-то был так важен для меня...       Это звучит почти как признание того, насколько важен Чуя, в каком-то болезненном смысле для Дазая, и... Чуя понимает.       — Прости, — рыжий протягивает руки и обхватывает чужое лицо ладонями. — Я вёл себя... — он притягивает его к себе, позволяя тому прижаться лицом к своей шее. — Как дурак.       Последнего человека, о котором Дазай так сильно заботился, не стало.       — Да, — бормочет Дазай напротив кожи. — Я знаю.       — Я не думаю, что ты собираешься бросить меня или что-то такое, хорошо? — продолжает Чуя. — Просто... сомневаюсь, что я должен быть фактором в принятии решения.       — Если я пообещаю тебе это, ты хоть немного поверишь мне?       Чуя тяжело сглатывает.       — Да, Дазай, — отвечает он. — Поверю.

_________________________________

      Позже тем же вечером Дазай разочарованно смотрит в потолок. Он знает, как сильно ему дорог Чуя. Почему это так трудно сказать?       — Дазай? — он слышит голос Чуи за своей дверью. — Можно мне войти?       Чуя ещё никогда не чувствовал необходимости спрашивать, и теперь Дазай чувствует себя виноватым.       — Да, — Дазай хмурится, — конечно, можешь... — он садится, когда дверь открывается, а потом...       А потом в его мозгу произошло короткое замыкание.       — Ты всё ещё злишься? — Чуя стоит в дверях с извиняющимся видом.       Дазай никогда не злился на него, но сейчас он не может найти слов, чтобы сказать это.       — Это, — он моргает, совершенно онемев, — это моя майка.       — Э-э, — Чуя смотрит на себя сверху вниз. — Да? Все мои вещи в стирке, так что я вытащил твои из сушилки, — это одна из его старых командных маек со второго года, воротник съехал набок, обнажив плечо Чуи.       Она доходит ему до середины бедра, и Дазай чувствует, что может умереть.       У Чуи голые ноги.       Тот выглядит немного смущённым и всё ещё настороженным после недавней вспышки Дазая.       — Это нормально? Потому что я...       — Это... — Дазай откашливается, потому что его голос звучит как у задушенной кошки. — Всё в порядке.       — Ладно, — Чуя заходит внутрь и закрывает за собой дверь. — Слушай, насчёт того, что случилось раньше...       Раньше? А что раньше? Это была другая жизнь, другой Дазай — прямо сейчас он чувствует себя совершенно новым человеком, готовым встретиться лицом к лицу с миром, или просто...       — Я не хотел, чтобы это прозвучало так, будто тебе на меня наплевать, — Чуя подходит и садится на край кровати. — Я просто... ты много сделал для меня, Дазай, и я... — лицо Чуи краснеет, и Дазай заметил бы это, если бы его мозг мог сосредоточиться на чём-то другом, кроме того факта, что его рука находится ровно в десяти сантиметрах от голого бедра. — Я ценю тебя за это...       Серьёзно, почему это такая большая проблема? Дазай был со многими девушками. Вблизи. Иногда без размышлений. Многие из них были одеты во что-то более соблазнительное, чем старая бейсбольная майка. Почему у него так крыша едет?       Почему кожа Чуи выглядит такой мягкой?       — Дазай? Ты слушаешь?       — Угу, — даже Дазай понимает, как нелепо он звучит, у него будто рот полон воды, но Чуя почему-то продолжает.       — Я просто... Если ты пойдёшь в универ, что подальше, мы что-нибудь придумаем. Я просто не хочу, чтобы ты в конечном итоге обиделся на меня, вот и всё.       — Я... — Дазай сглатывает. Чуя поворачивается к нему лицом, и это заставляет майку сдвинуться и поползти дальше вверх по выпуклости его бедра, и... — Я бы не обижался на тебя, — он заставляет себя смотреть Чуе в глаза, потому что не хочет, чтобы его застукали в этой ситуации, это было бы ещё хуже.       Серьёзно, он не может дать никакого ответа прямо сейчас. Ну, то есть он мог бы, если бы не был так невероятно отвлечён.       — Наверное, я начинаю понимать это, но... ты... — Чуя вздыхает, его лоб морщится от разочарования. — Не будь придурком, когда я скажу это, ладно?       Раздаётся ещё одно хриплое "Хорошо", и Чуя сдвигается как раз перед тем, как кончики пальцев Дазая могут коснуться его ноги, и он начинает чувствовать себя мультяшным персонажем, натыкающимся на фреску, нарисованную на стороне скалы.       — Ты охренеть какой особенный, Дазай.       Его мозг снова останавливается.       Он уже не в первый раз это слышит. И не в десятый. Но это было так давно.

// «Ты хоть представляешь, какой ты особенный, малыш? Не трать понапрасну свой большой ум!» //

      — Я имею в виду, ты же знаешь, какой ты умный, — Чуя тревожно прикусывает губу, — и у тебя так много возможностей...

// «Ты обязана так говорить! Ты же моя мама!» //

      — Так что, если бы ты всё это бросил из-за меня, даже если бы ты не обижался на меня за это...

// «Любой, у кого есть два глаза, скажет это, милый.» //

      — ...Я бы обижался на самого себя.       — Чуя... — Дазай кладёт руку ему на плечо, чтобы заставить замолчать. Его мозг всё ещё ощущается так, словно его мутит от волн, и он изо всех сил пытается найти нужные слова, он правда пытается. — Обещаю, я отнесусь к этому сёрьезно. Хорошо?       Чуя кивает, прикусив губу, и Дазай протягивает руку, проводя по ней большим пальцем.       — Если уж на то пошло... — он делает глубокий вдох, — То ты был прекрасной причиной, когда дело касалось меня и школы. Когда я встретил тебя, Чуя, я был таким несчастным, что даже больше не пытался, а сейчас...       У Дазая есть слова, но их так трудно произнести.       Он так усердно готовился к вступительным экзаменам в первый раз, потому что его мама так гордилась им. А потом, когда её не стало...       Оно уже не имело никакого значения.       Оно не имело значения, пока у него не было кого-то, с кем можно учиться, кого-то, на кого можно было произвести впечатление, и теперь...       Кто-то в него верит.       И конечно, технически Мори верил в него всё это время, но он не считается.       — А теперь я хочу попробовать, хорошо? Я просто... — он обхватывает ладонью щёку Чуи. — Хочу расставить приоритеты в том, что делает меня счастливым. Не думаю, что когда-нибудь буду обижаться на это.       Теперь Чуя красный.       И сейчас, когда разговор затихает, Дазай наклоняется вперёд, потому что, боже милостивый, он должен это сделать, и глаза Чуи закрываются.       Как только губы Чуи оказываются на его, это ощущается как освобождение. Дазай обхватывает его руками, настойчиво тянет вперёд, и Чуя медленно закидывает ногу на кровать. Дазай не может открыть глаза и повернуть голову, чтобы посмотреть, но он может тянуть Чую вперёд, пока тот не сдвигается. Одна нога скользит по другой стороне талии Дазая, и...       Чуя сидит на нём верхом.       Спасибо тебе, господи.       Руки Чуи обвиваются вокруг плеч Дазая, когда он садится на его колени, и Дазай чувствует, что чужой вес — это единственное, что сейчас мешает ему воспарить.       Поцелуй углубляется, их языки двигаются вместе, и Дазай так чертовски сильно пытается просто держать себя в руках, потому что они почти там...       Его руки скользят вниз по пояснице Чуи, заставляя того вздрогнуть, и у него почти хватает смелости пройтись по его заду, но эта гора кажется недостижимой в данный момент.       Боже, как же сложно.       Чуя не должен издавать такие звуки. Эти маленькие, задыхающиеся стоны, от которых дрожь пробегает по спине Дазая, и это почти отвлекает его, но он на задании.       Его руки скользят по талии Чуи, вызывая мурашки, вниз к подолу майки, а затем они опускаются на чужие бёдра. Кожа такая же мягкая, как и выглядит, упругая, с подтянутыми мышцами под ней.       Дазай чувствует себя так, словно он приземлился на Луну.       Как будто кто-то должен пожать его грёбаную руку.       Это один маленький шаг для Осаму, и один огромный ебучий прыжок для Дазая.       Но тут Чуя напрягается, его ноги трепещут под ладонями Дазая, и тот колеблется. Он зашёл слишком далеко? Это не нормально? Неужели он..?       Он начинает поднимать руки от ног Чуи (со смертельной неохотой), но Чуя быстро мотает головой напротив его губ.       Оу.       Всё в порядке, Чуя просто... у него просто... чувствительные бёдра?       Дазай чувствует, что вознёсся, и ему нужно будет помолиться после того, как всё это закончится. Он впивается в них кончиками пальцев, и Чуя стонет.       Боже. Боже праведный.       Дазай начинает скользить руками вверх. Чуя не останавливает его, и Дазай почти не может поверить, что это происходит. Это... это вот-вот произойдёт? У Дазая ещё нет смазки (но он бля закажет её на амазоне после этого), но они могут делать и другие вещи, верно?       И тут руки Дазая коснулись ткани.       Проклятье.       Чуя. Милый, неумышленно охуевший садист Чуя всё это время носил шорты.       Короткие, спортивного вида. Такие, что не видно под огромной майкой.       Дазай чувствует себя невъебенно одураченным.       И у него стоит так, как ещё никогда в жизни.       — Дазай? — Чуя отстраняется от поцелуя, поднимая бровь, когда слышит, как его парень издаёт сдавленный хнык. — Ты в порядке?       Дазай открывает рот, чтобы сказать да, прекрасно, всё просто прекрасно, но...       — Мальчики! — голос Мори снизу — последний гвоздь в гробу Дазая. — Я принёс на ужин китайскую еду!       Дазай опускает голову на грудь Чуи.       — ...Дазай?       — Просто дай мне секунду.       Затем он начинает издавать этот драматический приглушённый крик, и Чуя дёргается.       — Дазай, блять, ЩЕКОТНО—!

_______________________________

      На следующий день Ода не проявляет к нему ни малейшего сочувствия.       — А раньше вы занимались чем-нибудь, кроме поцелуев?       — Нет, — Дазай не поднимает головы с того места, где он сидит, склонившись над столом.       — И ты думал, что он просто волшебным образом сразу перескочит на пятый шаг?       — Не издевайся надо мной, Одасаку, — ноет Дазай, — сегодня я не выдержу. Сколько времени это заняло у тебя и..?       — У меня и Коё? — Ода поднимает бровь.       — Я всё время ожидаю, что ты назовёшь её "-чан", но этого никогда не происходит...       — Только когда мы наедине, — Дазай умоляюще смотрит на него, и Ода вздыхает. — Я не знаю... Пару месяцев?       Голова Дазая снова падает на стол.       — Чиби и я вместе примерно столько же времени...       Ода вскидывает руки.       — Я уверен, что за это ты можешь поблагодарить общественное отрицание. И, ну, знаешь...       — Что?       — Ни один из вас не мог смириться с вашей зарождающейся ориентацией?       Дазай хочет вонзить карандаш в сердце своего друга.