______________________
На следующий день вернуться в школу не так-то просто. На самом деле, Чуя описал бы это как одну из самых трудных вещей, которые он когда-либо делал. Люди очень любопытны. Они задают вопросы. Они пялятся. Директор даже не может поднять на него глаз. Гин сжимает его руку во время обеда. — Наберись терпения. Единственное место, которое вроде бы кажется нормальным, — это тренировки Дазая, где Чуя стал сидеть рядом с Эдогава-сэнсэем с планшетом и выкрикивать указания во время игр. И вместо того, чтобы пялиться, Рампо просто говорит в лоб. — Я слышал, ты был в больнице. Пальцы Чуи метнулись к бинтам на его шее, и он напрягся. — Да, — он опускает взгляд на свою обувь и делает глубокий вдох. Наконец-то он снова может это делать. — Пару недель назад. Рампо переводит взгляд на игроков и делает большой глоток воды. — Не хотел бы я видеть другого парня, — это заставляет Чую улыбнуться впервые за весь день. — Но... У меня есть несколько бывших коллег, которые преподают в Канагаве. Я знаком с подробностями. Улыбка Чуи исчезает. Тачихара никогда не говорил ни слова — но это не остановило распространение слухов. Были и другие ребята, которые ходили в его школу и жили на той же улице. Они видели его отца в наручниках на крыльце, полицию, машины скорой помощи... И всем не потребовалось много времени, чтобы собрать всё это воедино. — Я так понимаю, ты пока у Дазая? Чуя кивает, и Рампо опускает поля своей шляпы пониже, чтобы прикрыть глаза. — Ты ведь учишься на втором году, верно? — Да. — Ты не думал о переводе? На самом деле эта мысль никогда не приходила ему в голову. — Если начать всё с чистого листа, то, учитывая сложившиеся обстоятельства, всё будет гораздо проще. Чуя стоит перед выбором. С одной стороны, уйти от пристальных взглядов действительно звучит неплохо. И он не может забыть, как его директор, его учителя, его тренер, все, кроме Хироцу, встали на их сторону. — Но у меня там друзья... — он не уверен, как будет справляться без Гин, Тачи или Рю. — Да, но... — Рампо бросает взгляд на поле, на всех игроков. — У тебя и здесь уже появилось много друзей. Директор Кейо довольно упрям, когда дело доходит до перевода, но, учитывая обстоятельства, я бы написал тебе рекомендательное письмо. У Чуи даже челюсть упала. Эдогава-сэнсэй не злой на самом деле, но он никогда не был очень дружелюбным парнем. А Чуя даже не входит в число его подопечных, так что... — Вы правда сделаете это ради меня? — Ты ведь хороший парень, так? — Рампо зевает, — И все, кто присматривает за моим любимым учеником— — Дазаем?! — Не говори ему, — стонет Рампо. — Я не переживу этого... Суть в том, что ты бы здесь хорошо вписался. Чуе бы это и в голову никогда не пришло. Он всегда рассматривал это как пространство Дазая, нечто совершенно отдельное от него, но... он замечает, что Ацуши машет ему рукой, когда возвращается обратно. Он действительно мог бы чувствовать себя здесь как дома? — У тебя есть время до начала нового учебного года, просто подумай об этом, ладно? У Чуи скручивает живот, но он кивает. Дазай к тому времени уже уйдёт. У них остался всего один месяц занятий. — Я подумаю._______________________
Последняя игра Дазая в его школьной карьере — финал серии префектур. Счёт одинаковый, но в последнем иннинге, с тремя загруженными базами, Дазай делает то же самое, что и в самый первый раз, когда Чуя наблюдал, как тот бьёт по мячу — он выбивает его за пределы поля. Но на этот раз смотрит не только Чуя — ревёт весь стадион. Отчасти Чуя грустит, когда думает о том, что префектурный футбольный турнир сегодня, и что обычно он бы участвовал в нём, но наблюдать, как Дазай, Ода и Анго обнимаются на домашней базе, второй и первый годы бегут, чтобы прыгнуть на них сверху и рухнуть в кучу... Это приятно. Особенно когда Чуя одет в бейсбольную майку с номером Дазая на спине. Когда они наконец добираются до трибун, Куникида поднимает трофей вверх и подальше от Ацуши и Кэнджи, которые, как он настаивает, уронят его. И Чуя прыгает на Дазая, обхватывая его руками за шею, и его парень спотыкается назад, едва успевая подхватить его. — Чиби, я потный—! — Плевать, — отвечает Чуя, крепко целуя его. Это был первый раз, когда они целовались на глазах у других людей — первый раз, когда Чуя инициировал что-либо на глазах у других людей. Его даже не волнует, что Йосано делает им пошлый комплимент. И Дазай сначала застывает и удивляется, но потом целует его в ответ. Но в этом есть что-то другое — что-то слегка сдержанное. А Дазай никогда не бывает таким, когда целует его, так что... Чуя задумывается. Он думает об этом во время награждения, во время праздничного ужина, по дороге домой на поезде. В остальном Дазай кажется нормальным. Тот, как всегда, смеётся, поддразнивает, в общем находится в своём нелепом амплуа. И на мгновение Чуя решает, что это всё просто у него в голове. Да, Дазай почти не прикасался к Чуе с тех пор, как он покинул больницу, но Чуя решил, что это потому, что он был ранен. Это должно быть так, верно? В ту ночь они в спальне Дазая, и Чуя читает у него на кровати, пока тот возвращается из душа, протирая полотенцем волосы. — Ну и как победа на вкус? — Ах, ну, — драматично вздыхает Дазай. — Ты же знаешь, я всегда был победителем. Чуя закатывает глаза и откладывает книгу в сторону. Он всё ещё в чужой майке, но уже переоделся в спортивные шорты. К счастью, на этот раз Дазай это знает. — Ты хочешь сказать, что всегда был нахальным придурком. — Это уверенность, Чуя! Дамы её обожают. Рыжий приподнимает бровь, и Дазай грациозно сдаёт назад. — И мужчины! Парни. Особенно один определённый парень. Чуя издаёт долгий страдальческий вздох. — Разве я такое говорил? Дазай ухмыляется, и обычно сейчас он был бы прямо на Чуе, но он всё ещё находится в другом конце комнаты. — Полагаю, да. — Ты планируешь стоять в дверях всю ночь или..? — Чуя наклоняет голову в сторону, и Дазай, кажется, немного удивлён. — Нет, я просто потерялся в твоих глазах... — Заткнись! Он пересекает комнату и садится на кровать. На её другой конец. Чуя фыркает. К счастью для них обоих, Дазай за последние месяцы достаточно так запрягся, чтобы Чуя понял, что тот чертовски без ума от него — так что Чуя не беспокоится, что Дазаю всё равно, но он жесть как растерян. Так что он усаживается на другой конец кровати, но Дазай делает движение, чтобы встать. — Вообще-то мне, наверное, стоит пойти выпить стакан воды перед сном — восполнение потери жидкости всегда играет ключевую роль... Но Чуя не отпускает его, хватая за плечо и толкая обратно на матрас. — Чуя— Чуя правда не очень хорош в этом деле. С Юан у него это получалось ещё хуже, но... с Дазаем он чувствует себя намного лучше, но легче волшебным образом не становится. Он всё ещё не уверен, правильно ли поступает в половине случаев или просто выставляет себя дураком. Так что толкнуть Дазая обратно на кровать и оседлать его? Это довольно большой шаг для Чуи. И это, кажется, работает, потому что Дазай выглядит так, будто вот-вот упадёт со скалы. Ну или выиграет в лотерею, Чуя не может сказать наверняка. Он наклоняется над Дазаем, положив руки на матрас по обе стороны чужой головы. — Ты победил, знаешь. Руки Дазая всё ещё лежат по бокам, но Чуя видит, как подёргиваются его пальцы. — Я взял последнее очко, Чуя, я знаю. — Тогда... — Чуя хмурится, склонив голову набок. — Разве ты не хочешь отпраздновать это событие? Чуя не мог быть уверен, что все так делают, но оно уходит корнями туда, что он в своей голове прозвал "Великим Провалом Мастурбации 2018", когда он выиграл региональный чемпионат Канто по дзюдо, и Юан сказала, что это то, что он заслужил, после того как выиграл большую игру... — Ну, мы отпраздновали шикарным ужином. — Это не то, что я имею в виду, и ты это знаешь, — Чуя хмурится ещё сильнее. — Тогда я уверен, что не... — Чуя наклоняется и целует его, и он чувствует, как Дазай расслабляется. Всего секунда — и тот льнёт к нему. Он уговаривает Дазая приоткрыть рот, и у того бегут мурашки, но его руки по-прежнему прижаты к бокам. — Ладно, — Чуя отстраняется назад, эффектно усаживаясь на бёдра Дазая и скрещивая руки на груди. — Что-то тут не так. — Это я должен был сказать, — полузадушенно произносит Дазай. — С каких это пор ты стал соблазнительницей— — Соблазнителем, — Чуя хмурится, отвлекаясь. — Почему ты не хочешь меня трогать? — ...Я трогаю тебя прямо сейчас. — Я сижу на тебе, Дазай, это не считается. — Я и не знал, что чиби такой нетерпеливый... — Смущать меня тоже не получится. — ... — Дазай тяжело вздыхает, его глаза прожигают дыру в потолке. — Это из-за моих рёбер? — Чуя пытается понять, но не может. — Вчера ты был со мной в кабинете врача. Они разрешили мне заниматься дзюдо. Целоваться с тобой не— — Дело не в этом, Чуя... — Тогда из-за шеи? — Чуя хмурится, протягивая руку к бинтам. — Потому что это тоже не должно быть проблемой— — Нет, Чуя, не в ней, просто... — простонал Дазай. — К тебе это не имеет никакого отношения. — За исключением того, что отчасти имеет, — раздражённо парирует Чуя. — Давай ближе к делу. — ... — Дазай откидывает голову назад. — Ладно. Чего бы там ни ожидал Чуя, это не то, что выходит из уст Дазая. — Если бы не я, ты бы вообще никогда не пострадал. Что? — Дазай... — Чуя моргает. — Ты не сделал меня геем. Это было ещё до того, как ты появился... — Да, но я давил. Я хотел тебя, — это противоречиво — иметь бабочек в животе, когда Дазай выглядит таким виноватым. — Я никогда не думал о том, как это может испортить твоё положение дома, пока это не случилось. — Если бы это был не ты, то рано или поздно это был бы кто-то другой, ты ведь понимаешь это, верно? По Дазаю не скажешь, что ему нравится эта мысль. — И... я обещал, что приду за тобой, и... он не сделает этого... — Дазай... — Чуя кладёт руку ему на щёку. — Знаешь, о чём я думал в тот вечер? Дазай мотает головой, прикусывая губу. — Я думал, что если я не подниму свой зад и не сделаю что-нибудь, то ты придёшь и заберёшь меня, — объясняет Чуя, поглаживая большим пальцем чужой подбородок. — И я не хотел, чтобы ты пострадал. Дазай мотает головой. — Я бы всё равно— — Я хочу сказать, что не было ни секунды, когда бы я не знал, что ты хочешь прийти за мной, — Чуя говорит это тихо, наклоняясь, опуская свой лоб на лоб Дазая, — И ещё я никогда не винил тебя. — А может и стоило бы— Чуя заставляет его замолчать поцелуем, медленным и таким нежным. — Нет. Дазай издаёт низкий шум в глубине своего горла, и его руки медленно поднялись, обхватывая спину Чуи. — Я всё ещё здесь, ты же знаешь, — шепчет Чуя ему в губы. — Ты не потерял меня. Руки Дазая сжимают майку на чужой спине. — Я знаю. — И ты всегда был рядом со мной, — там, где физическая сторона их отношений всегда была специальностью Дазая, Чуя обладает даром находить нужные слова. — И ты никогда меня не подводил. Понял? — Я тебя правда не заслуживаю, — он звучит отчаянно. Чуя вздыхает напротив его губ. — Это не тебе решать, — руки Дазая гладят его спину, и Чуя больше не опирается на руки, он лежит вплотную на нём. — Осаму? — Да? — его голос такой низкий и эмоциональный, и Чуя... он просто не может этого вынести. — Прикоснись ко мне. Дазай не подшучивает, он не пытается отвлечься от насущной проблемы, он просто... Он прикасается к нему. Его руки впиваются в поясницу Чуи, прижимаясь к основанию позвоночника, и он углубляет поцелуй. И только от ощущения языка Дазая у Чуи поджимаются пальцы ног, его руки скользят по чужому подбородку, вверх и в волосы. И Чуя понимает, тихо, про себя — Так и должно ощущаться. Но может быть, скорее всего... это лучше, потому что это Дазай. И тогда весь мир начинает вращаться чуть быстрее. Дазай наклоняется, перенося на себя вес Чуи, и переворачивается, вдавливая рыжего в матрас под собой. У Чуи ещё никогда не было кого-то между ног — и до этого момента его фантазии о Дазае были смущающе расплывчатыми, поэтому он никогда по-настоящему не думал о том, как это будет, пока это не произошло. И теперь Дазай так близко, весь вокруг него, и их бёдра прижимаются друг к другу, и Чуя... Чуя стонет. Он разводит ноги шире, одна заводится вокруг бёдра Дазая, просто из инстинкта. А потом Дазай прислоняется ближе, и тогда возникает трение, и затем они оба вздрагивают и стонут, а пятка Чуи впивается в поясницу Дазая. Чужие руки блуждают, и Чуя не собирается жаловаться, прижимаясь к ладоням Дазая, когда те трогают его грудь, живот. Его дыхание становится коротким, рваным, а лицо всё горячее и горячее. А потом кончики пальцев Дазая оказываются у него на поясе, и он останавливается. — Могу я..? — его голос звучит почти изумительно, а Чуя слишком далеко зашёл, чтобы заметить это. — Не... — он судорожно вздыхает, прежде чем притянуть своего парня обратно для ещё одного поцелуя. — Не останавливайся. С Юан это всегда было нервно. Чуя бы и такое расслабляющим не назвал — но это определённо была лучшая вещь во всем грёбаном мире. Пальцы Дазая ныряют под пояс, под нижнее бельё, и Чуя не может дышать. Кровь стучит у него в ушах, сердце бьётся так быстро, что становится больно, и должен ли он... должен ли он что-нибудь делать прямо сейчас? Должен ли он тоже трогать Дазая—? Но затем чужие пальцы обхватывают его, и Чуя не может думать ни о чём, кроме как выгнуть бёдра с резким стоном. И, по сравнению с инцидентом в 2018 году, ну... это правда несравнимо. Рука Дазая намного больше, чем у Юан, пальцы у него грубее, но почему-то от этого только лучше. И он становится более уверенным, когда начинает гладить его, приподнимаясь на локте рядом с головой Чуи, давая своему запястью лучший угол для движения. А то, что происходит с Чуей — словами не описать. Он откидывается головой на матрас, а его бёдра неуверенно покачиваются в руку Дазая, майка задирается до рёбер, и когда ему удаётся приоткрыть одно веко... Дазай упивается этим зрелищем так жадно, его глаза блуждают по каждому сантиметру Чуи. И почему-то, когда уже было душно, Чуя почувствовал, что он в огне. — Да... Дазай... — он чувствует, как нарастает давление, и цепляется за него, впиваясь ногтями в чужие плечи через футболку. — Я... я не могу... — Чуя не очень-то этим гордится, но вряд ли он долго протянет. Это Дазай виноват в том, что тот так чертовски хорош в этом, в том, что он так смотрит на Чую. Как, блин, вообще хоть кто-нибудь выдержит такое? — Ш-ш-ш... — Дазай успокаивает его, губы скользят по щеке Чуи, подбородку, за ухом, по бинтам на шее. — Я тебя понял. И если этого было недостаточно, чтобы полностью уничтожить рыжего... (А этого было.) ...Дазай делает всё ещё хуже. Слова произносятся задыхающимся шёпотом, словно Дазай не хотел этого говорить, будто он просто думал вслух, но Чуя слышит их. — Так чертовски прекрасен... Чуя держится изо всех сил, выдыхая его имя, и всё перед глазами становится совершенно белым. Не то чтобы Чуя никогда до этого не испытывал оргазм — он подросток, разумеется он испытывал его. Но не такой, как сейчас. Не такой немой, дрожащий, пробирающий до костей вид кульминации, после которого чувствуешь тепло, ты почти что паришь в воздухе. Губы Дазая на его губах, на носу, под подбородком. Чуя вслепую хватал ртом воздух в течение нескольких секунд, медленно приходя в себя, и он обнаруживает, что Дазай всё ещё целует его под челюстью. — Я... Дазай... — М-м-м? — мычит тот напротив кожи Чуи, почти довольно мурлыча. Чуя прижимает одну ладонь к груди напротив, а другой осторожно скользит вниз, пока не начинает дёргать за завязки на передней части треников Дазая. — Это... нормально, если я..? Он чувствует, как сильно бьётся сердце Дазая под его пальцами, и тот кивает. — Ты не обязан, но... если хочешь... Чуя хочет. Он оттягивает пояс штанов Дазая, погружая пальцы под них. Его голова кружится от нервов, но на самом деле это не может так уж сильно отличаться от того, что он делает с самим собой, верно? Кончики его пальцев касаются Дазая, заставляя того напрячься и вздрогнуть, и Чуе остаётся только удивляться тому, какой Дазай тёплый и твёрдый, пульсируя под подушечками пальцев Чуи. Они скользят вниз, двигаясь, чтобы обхватить его, и Чуя не может оторвать взгляд от лица Дазая, от того, как великолепно его выражение, как он трепещет— БИИИИИИИИИП. Они оба сильно подпрыгивают. Через двадцать минут они уже стоят на тротуаре, раздражённо наблюдая (Дазай гораздо больше, чем Чуя), как Мори открывает дверь с отвёрткой в руке. — Не смотрите на меня так! — огрызается мужчина. — Это пожарная сигнализация, батарейки сдохли! Я тоже спал, знаете ли. Только они-то вот не спали._________________________
Дазай скулит Оде об этом на следующий день во время урока, и... — Хватит смеяться! ОДА— — Я рад, что ты успел немного погулять до того, как вы начали встречаться, потому что иначе ты бы умер девственником... — ОДАСАКУ—!! — Мальчики! — прикрикнул на них учитель. Они оба поднимают глаза и видят, что их учитель по математике сердито смотрит на них и постукивает ногой, а потом извиняющимся тоном склоняют головы. — Извините, сэнсэй! — ...вините Оду, он садист—! — Дазай Осаму! — Извините! Они проводят последний школьный день на крыше, перекидывая мяч. — Коё в восторге от переезда? — спрашивает Анго, поднимая бровь и бросая мяч Оде, который ловит его с лёгкой улыбкой. — Ага, мы подписываем договор аренды нового дома на этих выходных, — он бросает мяч Дазаю. — А ты когда переезжаешь? Дазай хмурится. — Через три недели после выпуска, — он вздыхает. — Я хотел ещё немного отодвинуть этот процесс, но мой дядя хочет, чтобы у меня было время "привыкнуть к городу". — Я удивлён, что ты выбрал Киото, — комментирует Анго, подпрыгивая, чтобы поймать высокий бросок от Дазая. — Как Чуя воспринял это? — Это была его идея, — Дазай хмурится. Иногда ему хочется, чтобы чиби был немного более приставучим, немного более зависимым. — Судя по всему, там моя программа оценивается несколько выше, чем в Токио. Анго восхищённо кивает. — Тебе нужен был практичный человек, Осаму. Сейчас Дазаю правда нет дела до практичности, ему есть дело до того, что его время с его парнем вот-вот упадёт до нуля на целый год или больше, если Чуя поступит в университет в другом городе. — У меня уже есть планы заставить его приехать в гости. Ода поднимает бровь, когда мяч возвращается к нему. — Сколько? Дазай лучезарно улыбается. — На данный момент? Около двадцати четырёх фальшивых ЧП. — Ты просто невыносим, — ровным голосом бормочет Анго. Прозвенел последний звонок, и парни остановились, уставившись друг на друга. Это последний нормальный день. Они ещё увидятся после этого — в гостях друг у друга на летних каникулах. На выпускном вечере. Они снова встретятся, чтобы выпить и предаться воспоминаниям. Но Одасаку будет учиться в университете в Токио, Дазай — в Киото, а Анго — в Лондоне. Они дружат ещё с детского сада. — Что ж... — Анго прочищает горло. Он никогда не был силён в эмоциях или прощаниях. — Мне надо идти... я сказал своей младшей сестре, что провожу её домой. Дазай слабо улыбается и понимающе кивает. — Ещё увидимся, Анго. Он переводит взгляд с Дазая на Одасаку и обратно. — Да, ещё увидимся, ребята, — он уходит, оставив Дазая и Одасаку одних на крыше. — Он никогда не был силён в словах, — ласково улыбается Ода. — Как всегда тупит, — добавляет Дазай с немалой долей нежности. — Готов идти домой? — Ага. Они не торопятся — Дазай всё время делает вид, что нашёл новый знак, который раньше не замечал, или бродячую кошку, которая требует изучения, но они всё равно добираются до фасада его дома, несмотря на это. Молчание очень долгое, но оно заканчивается слишком быстро. — Думаю, что вот оно. — Пожалуй, да, — Дазай тихо выдыхает. Ода был раньше всех. Он всю свою жизнь провёл на одной улице с Дазаем. Дазай серьёзно не может представить себе мир, где он не может просто пробежать шесть дверей вниз по улице, чтобы найти ответ на все свои проблемы. — Спасибо тебе, Одасаку. — Эу, не благодари меня пока, — Ода мотает головой. — Ты сможешь сделать это, когда мы станем стариками и разоткровенничаемся. Дазай улыбается, и в груди у него так тепло. — Чего? Ты думаешь, я буду мучить тебя всю оставшуюся жизнь? Ода легонько бьёт его по руке. — Я очень на это надеюсь, Осаму. — ... — Ода держит свой кулак, а Дазай не двигается. Какое-то мгновение они просто стоят, позволяя памяти, формирующейся между ними, занять своё собственное пространство. Это больно, но не как потеря — их дружба не заканчивается. Одасаку всегда будет в жизни Дазая. Это просто... ...Боль взросления, вот и всё. — Увидимся. — Да, Дазай... увидимся. Выпускной, по сравнению с этим, совсем не такой эмоциональный. Дазай должен выступить с речью, как президент школьного совета. Это тянется слишком долго и имеет слишком много неуместных личных приколов, и Куникида проклинает его за то, что он слишком выбился из своего времени, но каждый раз, когда Дазай видит, как один определённый рыженький смеётся за его рукой в аудитории, это очень того стоит. Родители его друзей приглашают их всех на праздничный ужин, они смеются, рассказывают неловкие истории и едят слишком много. И когда они идут домой, Дазай крепко обнимает Чую одной рукой. (Мори остался за едой, но вскоре после этого ему пришлось уйти на ночную смену в больницу). — Так, — вздыхает Чуя, плотнее натягивая куртку Дазая на плечи. — Ты закончил старшую школу. — Да, — ласково фыркает Дазай на очень удачную манеру своего парня описывать ситуацию. — Я закончил старшую школу. — Было ли это всё, чего ты хотел? Дазай смотрит на небо. Впервые за целый год над Йокогамой стоит совершенно ясная ночь. Он уже и не помнит, когда ему в последний раз удавалось разглядеть столько звёзд, будучи в городе. — Всё началось на довольно грубой ноте, и тут и там возникали разные препятствия, но... я бы сказал, что в конечном итоге всё это того стоило. — Всё? — Да, — Дазай прижимает его. Чуя закрывает глаза и прижимается щекой к чужой руке. — Хорошо. Знаешь, Осаму... — М-м? — Мне бы очень хотелось познакомиться с твоей мамой, — у Дазая всё скрутило, — но я знаю, что она бы очень, очень гордилась тобой. Дазай чувствует, как у него сдавило горло. — Откуда знаешь? — Ну... — Чуя отстраняется, чтобы посмотреть на него, и Дазай снова поражается тому, какой же Чуя красивый — совсем как в первый раз, когда они встретились... На этой же улице, кстати говоря. Уличные фонари отражаются в его глазах, ветер треплет волосы. — ...потому что я горжусь. Дазай снова получает удар, тот же самый прилив эмоций в его груди, заполняющий его настолько, что он почти не может дышать. Когда он впервые встретил Чую, то не очень понимал, что это значит. Но теперь понимает. Он наклоняется вниз в то же время, что Чуя тянется вверх, они согласуются просто идеально. Они создают романтическую картину вроде этой, с Чуей, окружённым руками Дазая, целующиеся под городскими огнями летней ночью. Дазай скажет Чуе позже, когда они повзрослеют, когда слова придут сами собой, но "я люблю тебя" вертелось у него в голове всю ночь напролёт. Вместо этого он довольствуется тем, что слегка отстраняется, и их носы соприкасаются, когда он говорит. — Знаешь... я очень буду по тебе скучать. Чуя на мгновение замолкает, его пальцы гладят волосы Дазая, пока он смотрит ему в глаза. А потом Дазай что-то там видит. Это нежность, переполняющая, наполняющая Дазая до краёв... и... Смех. — Это настолько—? — Ты ведь понимаешь, что мы встретились именно на этой улице? Дазай кивает, недоумевая, почему это так смешно — но Чуя просто приподнимается на носочки, чтобы ещё раз поцеловать его. Поцелуй нежный, медлительный, и Чуя шепчет ему прямо в губы: — Я тоже буду скучать по тебе, Дазу. Глаза Дазая резко распахиваются. — Эй, это—! Этот случай вообще никогда его не отпустит, да?