__________________________________
Суббота — это беспредел из коробок, пузырчатой плёнки и скулящего Дазая. — Да какая разница, как сложено? Раз влезает, то всё нормально... — Оно помнётся, Дазай, — Мори долго мучается, заставляя Дазая перебирать и заново складывать каждую вещь в его чемодане. — А потом ты сразу сможешь положить их в шкаф на новом— — Ну да, — Дазай фыркает. — Я должен буду аккуратно складывать и раскладывать свои вещи? — он поворачивается к Чуе и крутит пальцем у виска. — Ну не тупость ли? Но Чуя не оценил. — Говорит тот, кто хочет, чтобы я приехал навестить его. Дазай выглядит поражённым. — Что? У меня в общаге должно быть идеально чисто, иначе ты не приедешь ко мне? Чуя пожимает плечами. — Разве я похож на человека, который хочет спать в свинарнике? А просить тебя складывать свои вещи — это не "идеально чисто", ты, королева драмы. Мори любит этого парня. Комната, которая постепенно стала казаться домом, раньше заполненная старыми бейсбольными наградами, плакатами фильмов, книгами, разбросанными по полу, пуста. Кровать Дазая всё ещё там, как и его письменный стол, но... Чуя прикусывает губу. Коё вещает что-то по громкой связи. — ...он всё время пытается что-то починить. Ты можешь в это поверить? Я правда никогда не считала его ревнивым типом, но однажды я позвонила сантехнику, не позволив ему первому проверить раковину, и вдруг у меня нарисовался якобы кинк на спецодежду?! Я не могу... — Угу... — рассеяно отвечает Чуя. — ...ему восемнадцать, он не знает даже КАК починить раковину... — Мужчины? — предлагает Чуя, протягивая руку под кровать, чтобы достать книгу, которая упала под неё, — последняя забытая часть, которую нужно упаковать. — Мужчины, — решительно соглашается Коё. — Как проходят сборы этой твоей катастрофы? Чуя мог бы возразить, что Дазай — полностью функционирующий человек, но... Ну, анэ-сан знакома с ним. — Всё нормально, мы сейчас загружаем последние коробки. — Как Дазай собирается справляться с тем, как он поедет? Чуя задумывается, хмуря брови от беспокойства. — Мы что-нибудь придумаем. Дазай большую часть времени мог ездить на поезде, но для такого переезда, как этот, с таким количеством коробок... Они вообще не могли избежать поездки на машине. — Я уверена, что с ним всё будет в порядке, Чуя, — голос Коё тёплый и успокаивающий, — это всего лишь на один день, да и ты будешь с ним. — Ага... — пробормотал Чуя, мотая головой. — Ты права. Всё будет хорошо. — Знаешь, ему повезло, что у него есть ты, — мягко говорит она. Чуя бросает взгляд на кровать, вспоминая первую ночь, когда он спал там. Это не Дазаю повезло. — Я завтра позвоню тебе, хорошо? — Люблю тебя. — И я тебя люблю, анэ-сан. Он вешает трубку и кидает телефон на кровать. Следует короткая пробежка вниз по лестнице, чтобы бросить книгу в соответствующую коробку на кухне, и он останавливается. — ...Мори? — доктор стоит на кухне, уставившись на дверной косяк. Четырнадцать месяцев назад он получил самый ужасный телефонный звонок в своей жизни. У него была всего одна сестра — и в конце они с ней не были очень близки. И переезд в её дом, забота о её мальчике — так часто это было похоже на жизнь в тени её жизни, тех частей, которые он пропустил. Но сейчас он проводит пальцами по тусклым следам на дереве, и его горло сжимается совсем по другой причине. Осаму, 101 см, '06 Осаму, 128 см, '10 Осаму, 150 см, '14 Мори нажимает кончиками пальцев на высоту, которая, по его оценке, должна быть 174 сантиметра. Чуя стоит позади него, его взгляд метнулся к окну, где Дазай заталкивает в машину коробку, полную учебных принадлежностей. — ...Он любит вас, вы же знаете. Мори не отвечает, но когда Чуя кладёт руку ему на плечо, он накрывает её своей ладонью. — ...он просто гадёныш. Чуя поймал себя на том, что с полной искренностью повторяет слова Коё, сказанные ею ранее. — Гадёныш, которому очень повезло, что у него есть вы. Каждому нужен отец — и некоторые из них лучше других. — Спасибо, — напряжённо отвечает Мори. — Пойду... помогу ему, пока он не сломал дверь машины, пытаясь запихнуть туда ещё несколько коробок, — Чуя кивает, отпуская его руку. В ту ночь он оказывается запутанным с Дазаем под его одеялом, складывая и раскрывая их пальцы вместе, в то время как Дазай утыкается лицом в волосы Чуи. — Ты ведь завёл будильник? — На шесть утра? — тихо возмущается Дазай, его рука сжимает талию Чуи, притягивая его ещё крепче к своей груди. — Да. — И запасной тоже? — Может, ты будешь моим запасным будильником? — Я обещаю, Осаму, что бы ты сейчас ни вообразил, это не будет сексуально. — Позволю себе не согласиться, — начинает Дазай, и тут Чуя внезапно переворачивается в его руках, прижимаясь лицом к его шее и крепко держась за неё. — Эй... — голос Дазая смягчается, и он крепче обнимает рыжего, его руки гладят того по спине. — Это ведь не навсегда, ты же знаешь. Чуя крепко зажмурился, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы запомнить запах шампуня Дазая. — Знаю. — И я всё время буду приезжать домой и навещать тебя... — Знаю, — бормочет Чуя, тяжело сглатывая. Он чувствует себя таким чертовски жалким. Он не первый человек в мире, чей парень уезжает учиться. Это нормально. Люди всё время проходят через это. Но Чуя за последние шесть месяцев пережил очень многое. Когда рядом Дазай, все кажется нормальным, и сейчас... — И если ты позвонишь мне, — Дазай мягко целует его в подбородок. — Я брошу всё. Чуя верит в это, и от этого он улыбается. — Я не собираюсь звонить тебе во время пар, если ты на это надеешься. Дазай фыркает (потому что, возможно, так оно и было), и поднимает лицо Чуи вверх, нежно целуя. — Я только отчасти надеялся на это. Это вызывает у него смех. Дазай засыпает, почти полностью вжав Чую в своё тело, а Чуя засыпает, обхватив ногами талию своего парня. Тихо. Безопасно. "Наверное, скажу ему позже", — думает Чуя, закрывая глаза. Быть на грани слёз, когда ты говоришь "я люблю тебя" в первый раз, ещё не значит сделать великое признание. Чуя знал это уже давно — и не подозревал об этом ещё дольше, но... Он не думает, что это просто какой-то бурный, раздутый подростковый роман. Это больше, чем просто что-то поверхностное. Чуя обнимает его чуть крепче, когда утром раздаётся звон будильника, и его нос задевает бинты, выглядывающие из-под воротника Дазая. Выходные не будут спрашивать у него, сколько он хочет, чтобы они длились, так что воскресенье всё равно наступило. — Подожди до... — Дазай зевает, — следующего... будильника... Чуя закатывает глаза и делает движение, чтобы встать, но руки Дазая крепче обнимают его, и Чуя зарывается лицом в его футболку. Ещё пять минуточек никому не повредят. Но натикивает 6:15 и Чуя с чувством долга — и очень несексуально — становится последним запасным будильником. — Давай со мной? — скулит Дазай, когда Чуя пихает его (толкая плечами в спину и практически заставляя Дазая, который не хочет идти) в ванную, чтобы принять душ. — Да, Дазай, я собираюсь позволить тебе забрать мою девственность в душе, пока мы ещё не до конца проснулись. — СЕРЬЁЗНО—? Дверь захлопывается у него перед носом, и Дазай стонет. — Ты ЗЛОЙ... — А ты по утрам просто НЕВЫНОСИМ, ты в курсе?! — ворчит Чуя, направляясь в гостевую ванную, чтобы принять свой собственный душ. К счастью, они планировали, что Дазай не сможет функционировать до десяти утра. Машина забита вещами, всё готово к отъезду — всё, что им нужно сделать, это одеться и уехать. Но просто уехать — это половина проблемы. Чуя видит, как Дазай становится всё более и более напряжённым, когда они завтракают, его плечи сгорблены. Он не был в машине с... Что ж, с того случая. Мори молча пододвигает к нему оранжевую бутылочку с таблетками, и Дазай долго и пристально смотрит на неё. — Только на сегодня. Обычно Дазай сопротивлялся зубами и ногтями, когда дело доходило до принятия каких-либо успокоительных, но... Он принимает их. Прогулка до машины кажется вечностью, но, не глядя вниз, Чуя переплетает свои пальцы с его, и Дазай чувствует себя немного лучше. Мори забирается на водительское сиденье, а Дазай и Чуя садятся на задние. Чуя тянется вперёд в поисках пакета с информацией об общежитии Дазая, который он засунул в карман рюкзака на пассажирском сиденье прошлым вечером, и Дазай притягивает его обратно в кресло. — Даз... — его парень наклоняется над ним, со щелчком дёргая ремень безопасности Чуи на место. Он напряжён. — Извини, — глухо говорит он, и его руки сжаты в кулаки, упираясь в ноги. — ... — Чуя протягивает руку и медленно, но осторожно разжимает пальцы Дазая, пока его ладонь не оказывается в ладони Чуи. — Всё в порядке... Посмотри на меня, — Дазай поднимает взгляд, его губы слегка дрожат. Чуя прижимает свои пальцы к центру ладони Дазая, успокаивая его, как только может. — Всё будет хорошо, угу? Двигатель машины заводится, и Дазай внезапно хватает Чую за руку, сжимая её так сильно, что становится больно. Сначала они пытаются говорить, чтобы отвлечь его от этих мыслей, но Дазай только больше волнуется, поэтому они довольствуются тем, что Мори включает радио. К тому времени, когда лекарство действительно начинает действовать и Дазай начинает клевать носом, Чуя теряет большую часть ощущений в своих пальцах. Наконец он падает на плечо Чуи. Большую часть пути он то засыпал, то просыпался, смутно осознавая, что Чуя и Мори тихо разговаривают, или как пальцы Чуи осторожно перебирают его волосы, постоянно уговаривая расслабиться. — Мы могли бы просто отправить всё это по почте в Киото, — в какой-то момент застонал Дазай. — Я бы смог смириться с ценой, — говорит Мори с переднего сиденья, — но на доставку такого количества коробок с таким весом ушли бы недели. — Я мог бы прожить без чемодана несколько недель, — практически хнычет Дазай, когда мимо них на соседней полосе проезжает полуприцеп. Чуя целует его в висок, направляя Дазая прижаться лицом к своим волосам, вместо того чтобы смотреть на дорогу. — Мы уже почти приехали. Дазай весь мокрый и бледный, но сдаётся. — В следующий раз просто тоже отправьте меня в коробке. Они прибывают в Киото ближе к вечеру. Дазай практически выпрыгивает из машины, как только она останавливается, делает добрых пять шагов от неё, прежде чем снова начинает чувствовать себя комфортно, проводя руками по волосам. — Вот видите! — он улыбается, все ещё бледный, как привидение, — Я сделал это! Я же говорил вам двоим, чтобы вы обо мне не беспокоились! Мори и Чуя пристально смотрят, но молча соглашаются, что сегодня не тот день, чтобы критиковать фальшивую браваду Дазая. Киото непривычен, но и не обязательно плох. — Как далеко отсюда до кампуса? — Плюс-минус двадцать минут пешком, — зевает Дазай. Они тащат вверх коробки — ну, Дазай тащит, он до сих пор находит причину, чтобы заставить Чую нести всё, что хотя бы немного легче. Это нелепо, так как Чуя может поднять больше, чем тот в свой удачный день, но Дазай всё ещё беспокоится за его рёбра. Они добираются до входной двери. Чуя поднимает бровь, когда открывает её, позволяя Дазаю войти вперёд со своими коробками. — Она больше, чем я думал. — О, — Дазай оглядывается через плечо, — на прошлой неделе мне прислали письмо, у меня есть сосед по комнате. Оу. Что ж, это кладёт конец предположениям Дазая о том, чем они собирались заниматься, когда Чуя приедет в гости. — Они могут сделать это в последнюю секунду? — Ага, — пожимает плечами Дазай. — Какой-то "особый случай", я не вчитывался. — Знаешь, в один прекрасный день это сыграет с тобой злую шутку. Мори оставляет их распаковывать коробки, а сам уходит найти для них чего поесть. Дазай суетится вокруг того, чтобы расставить свои книги на полке именно так, как хочет (Чуя настаивает, что это бессмысленно, но у того есть система), а Чуя развешивает его плакаты по стенам. — Я до сих пор не понимаю этих фильмов. — А чего там не понимать? — Дазай поднимает взгляд от того места, где он обдумывает соотношение цветовой палитры одной группы книг к другой. — Это же классика. Чуя смотрит на плакат "Грязных танцев" и мотает головой. — А разве этот парень не самый настоящий мудак? — Да не в этом дело! — А в чём тогда дело? — В связи между ним и Бэби! — Дазай вскидывает руки, — Это как будто я с тобой даже не знаком. — Она, наверное, могла бы выбрать кого получше. — Как и ты, но ты ведь довольно-таки счастлив, правда? Чуя выглядит оскорблённым. — Так ты же не мудак! Дазай смотрит на него, приподняв бровь, а Чуя смущённо отводит взгляд. — Ну... ладно, ты мудак не такого типа. — А какого? — Привлекательного, — бормочет Чуя себе под нос, но больше ничего не говорит. Сейчас не самое подходящее время. В какой-то момент они делают перерыв, лёжа на маленькой общажной кровати Дазая, уставившись в плиточный потолок. — Знаешь, — Дазай говорит это так буднично, что Чуя не видит надвигающейся атаки. — Это довольно хорошая практика для дальнейшего развития событий. Чуя моргает. — Когда я поступлю в универ? Дазай пожимает плечами. — И это тоже, но вообще я думал... — Чуя переворачивается на живот, едва в состоянии поместиться на матрасе рядом с Дазаем, — о том, когда мы будем жить вместе. Чуя крутанулся так резко, что с коротким писком падает с кровати. Дазай смеётся. — Неужели это действительно так плохо звучит? — Дазай! — огрызается Чуя, потирая копчик и свирепо глядя на него, — Ты не можешь так просто вываливать на меня такое... — Я же не прошу тебя выйти за меня замуж! Я просто хотел сказать— — Ты пытаешься вывести меня из себя—! — ...Что это, скорее всего, и произойдёт! Не то чтобы Чуя не думал об этом время от времени. ...Ладно, может, он много думал об этом, особенно когда Дазай готовился к отъезду. И потом, есть ещё кое-что.// «Я же не прошу тебя выйти за меня замуж!» //
— Ты такой красный... — ЗаткнИСЬ—! Мори вскоре возвращается, и после ужина они достаточно быстро завершают обустройство Дазая. Комната действительно выглядит уютной, если не считать голой половины, которая была оставлена пустой для соседа Дазая. — Что ж... — Мори смотрит на часы. — Мы и так уже возвращаемся довольно поздно, так что... — ...но тебе не кажется, что вам следует остаться на ночь? — Дазай так сильно прижимается к Чуе, что тот вполне может оказаться у него на коленях. — По сути, уже слишком поздно! Давайте же! — Мне на работу утром, Дазай... — Это всего лишь больные и умирающие! — скулит тот. — Они могут подождать! — Дазай. Обычно Чуя спорил бы с Дазаем из-за того, что он достал ныть и вообще смешон, но... Он вообще ещё не готов уезжать. Но они должны. Вот так они оказываются на парковке. Мори неловко, но он крепко обнял Дазая, прежде чем сесть в машину, и теперь они с Чуей были заключены в крепкие объятия по меньшей мере на две минуты. — Пробежимся ещё раз по списку? Чуя вздыхает и сильнее обнимает его. — Два телефонных звонка в день. — Раз. — По крайней мере одно селфи в день. — Желательно без рубашки. — Размечтался. — ...Два. — Ты должен честно отвечать мне, когда я спрашиваю, ужинал ли ты. — Ты мне что, не доверяешь? — Дазай. — Три! — И... — Чуя вздыхает, кусая губу. — Если мне приснится кошмар, я позвоню тебе. Дазай слегка отстраняется и серьёзно смотрит на него. — И неважно, сколько будет времени. Чуя тяжело сглатывает и кивает. — Четыре, — Дазай оглядывается на машину и вздыхает, обнимая Чую за талию. — И ты приедешь домой через месяц, — Чуя заканчивает за него, — Я знаю. Целый месяц. Что, возможно, по большему счёту звучит не так уж и много, но Дазай умудрился словить страх разлуки после одного учебного дня без Чуи, так что... Это будет просто ужасно. — Осаму? — Да? — Дазай смотрит в глаза Чуе, и тот, кажется... нервничает, и после того, как последние несколько месяцев прошли для них, Дазай не может винить его. — Я... — Чуя тяжело сглатывает и отводит взгляд. — Я просто... — он выглядит так, будто очень хочет что-то сказать, но это так... — Я правда буду очень по тебе скучать, — заканчивает он, его голос на удивление тих. — ...Я, — Дазай наклоняется, прижимая их лбы друг к другу, — собираюсь так основательно задушить тебя сообщениями, что у тебя не будет и шанса. Чуя фыркает. — Таки довольно романтично. Может быть, слова Дазая не так уж романтичны, но то, как он целует Чую после этого, — очень даже. После того, как он почти потерял его, Дазай стал довольно искусно целовать рыжего, словно тот единственный во всём мире. Руки подталкивают Чую вверх и к своей груди, пока Чуя практически не растворяется в нём, его руки запутываются в чужих волосах. Даже сигнал автомобиля не заставляет их сразу же отпрыгнуть друг от друга. — Месяц, — произносит Дазай ему в губы. — Месяц, — еле слышно вторит Чуя. Дазай честно не знает, как ему вообще удаётся отпустить его, но он это делает, и Чуя медленно пятится назад, пока его спина не упирается в дверцу машины. — ...Я позвоню тебе, когда мы вернёмся, хорошо? — Хорошо, — пробормотал Дазай, чувствуя, как у него сжимается сердце, когда Чуя забирается внутрь, и Мори выезжает на дорогу. Он ненавидит это.______________________
Поездка с Мори проходит тихо. Это странно, потому что их связь всегда была через Дазая. Сейчас у них уже есть собственное взаимопонимание, но... Чуя ещё не до конца свыкся с тем фактом, что Мори — самое близкое к семье на данный момент. — С ним всё будет в порядке, — успокаивает его тот, не отрывая глаз от дороги. Чуя кивает. Он знает. Это логично. Дазай умный, способный и вообще находчивый. По сути, основная проблема будет только в том, что он будет по нему скучать. По иронии судьбы, дела у Дазая шли не очень хорошо. Его личный ад начался примерно в девять вечера. Он растянулся на своей кровати, пытаясь досмотреть фильм на своём ноутбуке, молча оплакивая, как рыжий главный герой заставил его думать о своём парне, и тут слышит, как начинает дёргаться дверная ручка. — Ты уверен, что это то место? Я как-то очень сомневаюсь... — Уверен, Вань. Именно так и должны выглядеть общежития в Японии, знаешь ли. — Но они такие... — Дазай садится, когда открывается дверь, и видит двух русских в дверном проёме. Одного с длинными, почти белыми волосами, а другого с чёрными волосами до плеч. — Кто..? Он устанавливает зрительный контакт с тем, что тёмненький, и ни один из них не улыбается. — Привет, — улыбнулся парень, говоря по-японски с сильным акцентом. — Меня зовут Фёдор. В этом году я буду твоим соседом по комнате. Вот какое дело: Дазай не любил бы своего соседа по комнате в любом случае, потому что тот всегда будет главным препятствием между Дазаем и его нынешней целью в жизни: продвижением его физических отношений со своим парнем. Но в этом типе есть что-то такое, что инстинктивно заставляет Дазая стиснуть зубы. — Очень приятно. Они объясняют, что прибыли позже из-за рейса и смены часовых поясов после отъезда из Москвы, и эти двое проводят всю ночь (а Дазай, в свою очередь, не спит всю ночь), обставляя фёдорову половину комнаты. И есть одна неприятная вещь, о которой они не знают: Дазай говорит по-русски. Поэтому, когда эти двое проводят весь вечер, не давая Дазаю уснуть после очень долгого дня, и тихо смеются между собой, оскорбляя вкус Дазая в декоре... Дазай кипит. Уже почти шесть часов утра, когда Фёдор прощается со старшим братом. — Ты позвонишь? — Да, — Фёдор кажется немного раздражённым и торопливо обнимает его. — Обещаю, позвоню. А теперь, разве у тебя не рейс? — Хорошо-хорошо, — вздыхает Иван, переводя взгляд на Дазая и переходя на японский, — Было приятно познакомиться с тобой, Дазай, хорошего тебе учебного года. Дазай остро улыбается в ответ. — Ох, спасибо! И я желаю вашим родителям удачи в поисках того летнего домика в Одессе. Рынок недвижимости в Украине сейчас такой непредсказуемый. Счастливого полёта! — он говорит всё это на прекрасном русском, и теперь два других парня смотрят на него в ужасе. Это был абсолютно худший способ начать взаимоотношения. А там, в Йокогаме, Чуя просыпается, обнявшись с подушкой, растянувшись поперёк кровати Дазая. До этого он даже не ощущал, насколько она большая. Он переворачивается на другой бок, уставившись в потолок. Это будет долгий, очень долгий год.