_______________________
Когда выступление закончилось и они снова выходят на улицу, Дазай спрашивает: — Итак, — он обнимает Чую за плечи и крепко прижимает к себе, пока они идут обратно к железнодорожной станции. — Как я справился? Чуя поднимает подбородок, глядя на него с приподнятой бровью. — Ты о чём? — Насчёт первого свидания, — объясняет Дазай, сканируя свою карточку метро, — Как я справился? — Чуя бросает на него взгляд, проводя своей собственной, когда проходит через турникет вслед за ним. — Заткнись. — Что? — Ты знаешь, что было хорошо, Дазай. — Просто хорошо? Ты ранишь меня в самое сердце! — Блин! — Чуя вскидывает руки, когда они останавливаются, чтобы подождать на платформе. — Это было... ты знаешь... Дазай выжидающе смотрит на него, и после всего, что этот придурок выкинул сегодня вечером, Чуя всё ещё слаб, так что... Он сдаётся. — Это было лучшее свидание в моей жизни, окей?! Трудно вести себя сердито, когда Дазай выглядит таким счастливым, услышав это. — Именно к этому я и стремился. — Ну что ж, поздравляю, Дазай, — Чуя прислоняется спиной к колонне, — как обычно, ты мастер своего дела. — Ох, — Дазай слегка ухмыляется, протягивая руку, чтобы поиграться с более длинной прядью волос Чуи, крутя её между пальцами. — Я стараюсь. Чуя даже не понимает, пока они не добираются до своей остановки, что сейчас 10:05, и они опаздывают к тому времени, к которому он обещал Мори вернуться домой. — Чиби, это всего пять минут, его даже дома нет. — Но он всё равно просил меня... а где он вообще? — Полагаю, остался на ночь у Фукузавы. Чуя тормозит, глядя на Дазая. — Они..? — Дазай задумывается. Его дядя всегда был влюблён в свою работу, так сильно, что она стоила ему жены — и в некотором смысле дочери. — Честно? Я вообще не уверен, — задумчиво говорит он, держа Чую за руку, поддерживая, когда ему приходится делать небольшие прыжки, чтобы избежать больших кусков льда на тротуаре. — Я бы сказал, что это... необычно для моего дяди: так сильно вкладываться в дружбу. А Фукузава-сан, похоже, помогает ему расслабиться, — Дазай вздыхает. — Иногда мне даже хочется, чтобы это было так. — ...Да? — Чуя выгибает бровь, удивлённый этим. — Ну... он был один в те годы, когда ушла его жена, и они с Элис... — Дазай вздыхает. — Честно говоря, если бы ты сейчас не жил с ним, мне было бы неудобно оставлять его тут. Чуя хмурится, размышляя об этом. Он должен признать, что ему... не нравится мысль о том, что Мори каждый день будет один в этом доме, тащиться домой из больницы... и просто отключаться. Это даже трудно себе представить. — Ну... — Чуя прикусывает себя за щёку. — Надеюсь, мы исправим это до того, как я съеду. — Мы? — Дазай поднимает бровь. — Я имел в виду, он, — исправляется Чуя. Дазай пристально смотрит на него, но Чуя, похоже, больше ничего не может сказать по этому поводу. — ...Ну, суть в том, что дома нет никого, кто бы заметил, что мы опоздали на десять минут, — объясняет он, когда они поднимаются по ступенькам, открывая дверь для Чуи. А потом, похоже, это поразило их обоих. Они одни. Мори не будет дома всю ночь. Никакие сёстры не придут в гости. И... Чуя всё ещё погружен в свои мысли, когда Дазай снимает своё пальто, вешает его, прежде чем двинуться, чтобы помочь Чуе с его курткой. Никто никуда не торопится, ощущается только... Спокойствие. Естественность. Чуя выбирается из своих мыслей, отряхивая рукава свитера, пока Дазай вешает куртку. — Дазай? — М-м? — он поворачивает голову, и тут же оказывается встреченным губами Чуи. Рыжий стоит на самых носочках, чтобы встретиться с лицом Дазая и тому не пришлось сгибаться, а Дазай чуть наклоняется, чтобы помочь ему, обхватывая руками Чую за талию, ведя его назад и прижимая к закрытой входной двери. Дазай тёплый, даже сквозь толстые слои их свитеров, и его очертания — то, чего Чуя научился жаждать. — Спасибо тебе. Дазай улыбается ему, его руки тяжело лежат на спине Чуи. — За что ты меня благодаришь? — руки Чуи скользят вниз с того места, где они покоились на его плечах, по мышцам его предплечий, потирая большими пальцами там, где плечи Дазая встречаются со спиной. — За то, что купил билет на самолёт, — вполголоса отвечает Чуя, внезапно желая, чтобы они оказались в горизонтальном положении, потому что он просто хочет иметь возможность дотянуться зубами до всех мест за челюстью Дазая. — Мне... — он слегка отстраняется, встречаясь с ним взглядом. — Мне правда нужно было увидеть тебя. Дазай смотрит ему в глаза, и Чуя видит в них вопрос, но после всего, что произошло между ними сегодня вечером... Родители Чуи — тема, которая может подождать до утра. — Как думаешь... — Чуя тяжело сглатывает, прочищая горло. — Мы можем... — Дазай склоняет голову, и у Чуи почти сдают нервы. — Пойти наверх..? Его интонации достаточно, чтобы точно передать, что он имеет в виду — и то, как широко распахиваются глаза Дазая, говорит Чуе, что до него дошло. — Я... мы... да, — Дазай соглашается, слегка теряя фокус, — Можем. Это ощущение отличается от того, что было раньше. Они не спешат к завершению, прежде чем их застукают, нет ничего безумного. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что это означает, что у них на полном серьёзе есть время, и плохо, потому что есть время поддаться нервам. К тому моменту, как они добираются до комнаты Дазая, Чуя чувствует лёгкое головокружение. Девятнадцать партнёрш. Может, двадцать. Считая Сасаки, двадцать одна. Как ему за этим угнаться? А что, если он всё испортит или сделает какую-нибудь глупость? А что, если он даже не будет хорош в этом? — Чуя? — он поднимает взгляд, стоя посреди спальни Дазая, и видит, что его парень внимательно смотрит на него. — ...Да? Он берёт руки Чуи в свои и мягко сжимает. — Если ты ещё не готов— Гордость Чуи делает сальто назад, и он резко мотает головой. — Я готов— — ...Я не расстроюсь, — настаивает Дазай, наблюдая за Чуей с серьёзным выражением лица. — Единственное, что ты можешь сделать, чтобы расстроить меня, это если ты будешь не готов и не скажешь мне об этом. Чую внезапно поражает это воспоминание, и он слегка улыбается. — Так значит, ты тогда сказал это не только для того, чтобы убедить меня не спать с Юан? Дазай тихо смеётся. — Послушай, я был в восторге от того, что там всё пошло не так, как надо, но... — он снова встречается взглядом с Чуей. — Я не шутил, когда сказал, что это хорошо только тогда, когда ты этого хочешь. Чуе нелегко признать, когда он чего-то хочет, особенно когда это желание больше похоже на потребность. Он привык к тому, что ему говорят "нет", или он сам говорит себе, что это неправильно, или живёт с лишающим сил страхом, что если он признается в чём-то подобном, то будет отвергнут. Но когда Дазай смотрит на него вот так, Чуя знает, что это нормально. Может, немного стрессово и определённо смущающе, но нормально. Он нервничает, глаза широко раскрыты, он очень уязвим. Но он говорит это. — Я хочу этого, — Дазай смотрит на него в ответ, у Чуи перехватывает дыхание, и он высовывает язык, чтобы облизать губы, и заставляет себя перефразировать. — Я хочу тебя. От чего-то в сказанном у Дазая потемнели глаза, и Чуя чувствует, как что-то сжимается у него в животе. — А я хочу тебя, — Дазай говорит это без малейшего труда, — так чертовски сильно. У Чуи потеплело лицо, и его пальцы нервно ерзают там, где Дазай держит за его руки. Боже, Чуя хочет услышать это от него ещё раз. Кровать внезапно кажется устрашающей, но руки Дазая нежны, когда он ведёт Чую к ней, пока его колени не упираются в край кровати, и Чуя тяжело садится на неё, слегка подпрыгивая на матрасе. — Эй, — Дазай подносит их руки к своим губам, проводя ими по костяшкам пальцев Чуи, и во второй раз за этот вечер спрашивает, — Ты мне доверяешь? Чуя с трудом находит нужные слова. — Ты же знаешь, что да. Губы Дазая не отрываются от его руки, но он улыбается Чуе одними глазами. — Хорошо, — шепчет он, отпуская руки Чуи и опускаясь на колени перед кроватью, — Тогда позволь мне позаботиться о тебе, ладно? Чуя хочет открыть рот и запротестовать: он не хочет, чтобы о нём заботились, не хочет, чтобы Дазай чувствовал, что он должен нянчиться с ним, но в то же время, глядя в глаза Дазая, он чувствует, как его ноги превращаются в желе. Тот сидит на корточках на полу перед Чуей, но не делает того, чего Чуя ожидает. Он не тянется к его молнии, не бродит руками по бёдрам Чуи... Дазай тянется к его шнуркам, вот что он делает. Медленно, твёрдыми пальцами он расшнуровывает ботинки Чуи, развязывая узлы, пока не может снять один и отложить его в сторону, повторяя тот же процесс с другим. И в этом нет ничего эротического, вовсе нет, но природа действия, врождённая забота, стоящая за этим, заставляет Чую затаить дыхание. Дазай выпрямляется и использует одну руку, чтобы мягко толкнуть плечо Чуи, пока тот не ложится вниз, тихо фыркая, когда его спина встречается с матрасом. Дазай нависает над ним, направляя его, чтобы он переместился, пока они оба не ложатся на простыни. Предплечья Дазая подпирают голову Чуи, и он целует его. Это как погружение в горячую ванну: интимно, медленно. Чуя ожидал какого-то бешеного беспорядка, отчаянно дёргая друг друга за одежду — как в тот раз на кухне, — пока они не получат то, что им нужно. Но руки Дазая не блуждают. Он не настаивает и не буйствует. Его поцелуи скользят по щекам Чуи, по подбородку, лицу, шее. Одна из его рук тянется вниз от головы Чуи к его боку. Он берёт чужие пальцы в свои, мягко сплетает их вместе, разворачивая сжатые кулаки Чуи, пока они не расслабляются. — Эй, — глаза Чуи открылись, устремляясь к лицу Дазая, и у него перехватывает дыхание, когда он видит выражение чужих глаз, мягкость в них. И тот снова повторяет, — Я люблю тебя. Пальцы Чуи слегка сжимаются в его руке, и он шепчет это в ответ, его тело дрожит, когда Дазай начинает двигаться вниз. — Я... я тоже люблю тебя. Пальцы Дазая лежат у него на ремне, и Чуя старается оставаться спокойным. Это не имеет большого значения, пока нет, они уже были здесь раньше. В этой части нет ничего нового, но он всё равно кусает губу, когда пальцы Дазая тянут за молнию. Он только наполовину твёрд — нервы сдерживают его, — но когда он смотрит вниз, встречаясь взглядом с Дазаем, как тихо тот заводится, когда стягивает джинсы Чуи вниз по бёдрам... Ладно, теперь Чуя уже не наполовину. Он немного приподнимается, чтобы Дазаю было легче снять джинсы и отбросить их в сторону. Дазай останавливается, уставившись на него на мгновение, его глаза непроницаемы. — ...Дазай? — Прости, — тот медленно выдыхает, перемещаясь вниз, пока не оказывается между ног Чуи. Его ладони потихоньку скользят вверх по внутренней стороне чужих бедёр, — Я просто... — его голос напряжён. — ...отвлекусь на минутку. — Отвле—? М-м-м..! — он опускает голову обратно и прикрывает рот ладонью, когда губы Дазая прижимаются к его бедру, чуть выше колена. Чуя никогда не думал, что у него такие чувствительные ноги, но от каждого нажатия губ Дазая он задыхается и вздрагивает. — Что... — Чуя зажмуривается, его пальцы на ногах поджимаются, когда губы Дазая добрались до каймы его боксеров, поднимая их выше бёдер, — Тебе обязательно надо— бля... — он шипит, когда Дазай добавляет зубы, дрожь сотрясает его позвоночник. — Ничего не могу поделать, — вздыхает Дазай, прижимаясь к его коже, — я уже давно об этом думаю... — протягивает он, медленно, старательно выводя цепочку любовных укусов и синяков на коже Чуи, пока бёдра того не начинают дрожать у его ушей, — и ты не облегчаешь мне задачу... Чуя хмурится сквозь дымку желания, его пальцы сжимаются там, где его ступни прижаты к спине Дазая, его ноги перекинуты через плечи того. — Что... что ты хочешь этим сказать? Дазай смотрит на него сквозь ресницы, его руки играют с резинкой белья Чуи, а зубы царапают кожу, находя место, которое заставляет Чую напрячься и бороться с желанием скулить. — У тебя хоть есть представление, — Дазай наклоняет голову, и у Чуи перехватывает дыхание, когда волосы его парня прижимаются ко внутренней стороне бедра, — на что я сейчас смотрю? О чёрт. Чуя кусает губу, и ему хочется отвернуться, он не сможет справиться с этим. Только не снова. Дазай зубами стягивает боксеры Чуи вниз, и Чуя приподнимает бёдра, чтобы помочь, несмотря на внезапное желание заползти под кровать и умереть. Чуя чувствует себя открытым, обнажённым ниже пояса, и Дазай прямо там. Он никогда не был неуверен в себе, особенно когда дело касается его тела, но он всё же человек, и часть его нервничает, что он не выдержит такой прямой испытующий взгляд— — Чёрт, — еле слышно произносит Дазай, — Ты можешь... — его прерывает удивлённый возглас Чуи, когда он куснул того за внутреннюю сторону бедра, но продолжает, — сделать кое-что для меня? — К... Что? — Тумбочка... — Дазай в состоянии произносить только короткие фразы. Каждый миг, когда его губы находятся не на Чуе, кажется потраченным впустую, — верхний... — он высовывает язык, проводя им по тазовой косточке, заставляя Чую стонать, — верхний ящик. Правда, будь у Чуи все его умственные способности, он бы не был слегка сбит с толку, когда неуклюже протянул руку, почти промахнувшись мимо ручки, потому что господи иисусе, рот Дазая не останавливается. Он вслепую роется в ящике, отбрасывая в сторону ручки, старые наушники, запасные батарейки, а потом его пальцы натыкаются на что-то маленькое и пластиковое, и когда он хватает это, поднося к своему лицу... Оу. Дазай чувствует, как тот напрягается, и с беспокойством смотрит наверх. — Если ты хочешь остановиться— — Нет, — резко отвечает Чуя, бросая ему бутылочку, — Если ты меня ещё хоть раз спросишь... — ворчит он, изо всех сил стараясь не подпрыгнуть, когда слышит, как открывается крышка. — Прости, — Дазай прижимается поцелуем к животу, но в его голосе нет ни капли сожаления, — но я собираюсь спросить ещё несколько раз. Не то чтобы Чуя не знал, что это, в конечном итоге, будет частью всего этого. Честно говоря, сейчас он чувствует себя таким глупым, потому что вообще-то он мог бы попрактиковаться. А что, если он отреагирует неправильно? А что, если ему это просто не понравится? — Ты же... — Чуя зажмуривается, — ты же уже делал это раньше, да? Наступает пауза, и он открывает глаза, чтобы задать ему вопрос, но после этого он уже ничего не может спросить, потому что язык Дазая движется вверх по нижней стороне его члена, а рука обхватывает основание, поглаживая в лёгком, неторопливом темпе. — Ну, технически — да. Технически? Чуя не совсем мог расценить то, что делает Дазай, как "минет", это скорее серия коротких, сводящих с ума прикосновений, которые заставляют его извиваться и заводиться всё сильнее. И намерение, вероятно, состоит в том, чтобы заставить его расслабиться, и это работает, но... — Что это зн—? Чуя обрывает себя со смущённым, сдавленным звуком, когда чувствует прикосновение пальцев Дазая— Ну— Они там, и вдруг Чуя чувствует себя испуганным. Это будет больно — он уже читал об этом, но... это ведь не будет сексуально для Дазая, так ведь? Как вообще можно пройти через это без сердечного приступа? Чуя серьёзно не может— Из этих мыслей внезапно вырывает то, что Дазай взял головку в рот, и бёдра Чуи судорожно сжались вокруг чужой головы. — Я имею в виду... — кончик пальца Дазая слегка надавливается внутрь, и на данный момент это просто немного покалывает, не больно, просто странно, — с парнями ещё никогда, но... — он надавливает пальцем ещё немного, и теперь уже щиплет. Чуя прикусывает губу, уставившись в потолок. Может, ему стоит попробовать стонать или ещё что-нибудь в этом роде? Так другие делали? Боже, Дазай движется так медленно, и это всё равно больно. Даже когда он извивается и задыхается под языком того, что медленно скользит по его длине, это больно. С ним что-то не так? Неужели у него всё так плохо получается? Неужели не получится? Будет ли Дазай злиться, если он не— — Чуя... — Дазай постукивает пальцами по бедру Чуи, и когда Чуя смотрит вниз, тот смотрит на него пристально. — Мне остановиться? Чуя колеблется, но отрицательно мотает головой. Он не будет тем человеком, который сдался на одном пальце, он не— — Ты уверен? — Дазай поднимает бровь. — Да, Дазай, я уверен... — бормочет Чуя, уронив голову на подушки. — Мне просто... нужна секунда... — Тебе нужно расслабиться, — свободная рука Дазая поглаживает его бедро, успокаивая, если не немного отвлекая. — Дыши. — Я... Я дышу... — ропщет Чуя. — Нет, просто... — Дазай вздыхает, и Чуя внутренне съёживается, потому что это не сексуально и, честно говоря, если бы он был Дазаем, то не был бы возбуждён прямо сейчас. — Сделай глубокий вдох. — Это что, йога?! — Доверься мне, — Чуя колеблется, борясь с желанием упрямиться, но он делает это. Как только он вдыхает, Дазай прижимает поцелуй к его бедру. — А теперь выдохни, медленно и мягко. Чуя сопротивляется желанию поворчать по поводу того, что Дазай действительно звучит так, будто он преподает йогу или что-то такое, но он это делает. И палец Дазая скользит по следующую фалангу. Чуя издаёт низкое шипение, и Дазай не двигается, но сейчас всё не так плохо. Не хорошо, но и не невыносимо. Честно говоря, он чувствует себя обманутым. Это или у него гораздо более низкий болевой порог, чем он думал, потому что в каждом кусочке литературной эротики или порно, который он когда-либо видел, это происходит вообще без проблем. А если и есть прелюдия вроде этой, то все, кажется, просто потрясающе проводят время. И то, что в последний раз, когда он зашёл так далеко в постели с кем-то, у него чуть не случилось психическое расстройство, нервам Чуи вообще не помогает. Но он продолжает дышать. Наконец, после того, что определённо было несколько минут, один палец Дазая полностью в нём. Господи. Чуя чувствует себя неудачником ужасающих размеров. Дазай, по какой-то причине, кажется не таким обеспокоенным. Он останавливается пару раз, чтобы спросить, не слишком ли больно, но кажется, что настойчивости в нём больше, чем чего-либо другого. Он стоит неподвижно, пока Чуя приспосабливается, никогда не двигает ни одним мускулом без спроса, и Чуя почти в замешательстве, просто они столько смазки уже потратили... Но сейчас боли уже нет. Нет, ну, побаливает ещё, конечно, но терпимо. Затем, когда его дыхание начинает выравниваться, а челюсть разжимается, Чуя понимает, что расслабился. Это кажется очевидным, но вы не осознаете, как сильно вы стискивали зубы, пока не остановитесь. — Могу я..? Чуя быстро кивает, положив одну руку на лоб. Палец Дазая начинает двигаться, медленно входя и выходя, и Чуя медленно перемещается с территории "плохо" на территорию "я, возможно, справлюсь с этим", а с одним особым сгибом, который заставляет его колени дёргаться, это уже даже "немного хорошо". А потом рот Дазая снова оказывается на нём, и они неуклонно движутся в направлении "очень хорошо". Как раз в тот момент, когда Чуя начинает быстро и тяжело дышать, его бёдра непроизвольно поднимаются вверх, чтобы заглянуть Дазаю в лицо, выглядывая из-под своей руки... И Дазай хмурится. Желудок Чуи немедленно сжимается от неуверенности. Он сделал что-то не так? Неужели это занимает слишком много времени? Он должен быть более громким? Нужно ли—? Дазай замечает, как тот притих, и встречается взглядом с Чуей. — Нет-нет, — воркует он, будто сразу видит, о чём думает Чуя, — ты идеален, — Чуя искренне сомневается в этом. — Это просто... — Дазай хмурится ещё сильнее, и теперь Чуя в миллионный раз за этот вечер теряет уверенность, — немного менее интуитивная находка, чем я думал... А теперь: как можно было предположить, будучи очень разочарованным, очень гейским подростком, Чуя мог бы знать, о чём говорит Дазай. Но после многих лет ненависти к себе каждый раз, когда он немного чувствовал покалывание во время просмотра фильмов о самураях, Чуе потребовалось нормально так эмоционально загрузиться, чтобы посмотреть хотя бы базовое порно. И даже тогда ему обычно приходилось делать паузу или отводить взгляд, прежде чем они заходили настолько далеко. Так что знал ли Чуя о том, что пытается сделать Дазай? Нет. Вообще нет. Но спрашивать означало бы признать, что он идиот, поэтому он держит рот на замке и кивает, как бы говоря: "Да, да, это может быть очень сложно, я тоже часто задавался вопросом...". — Могу я добавить ещё один? Это пугает. Чуя быстро кивает, снова закрывая лицо рукой, но Дазай не двигается с упрямым выражением лица. — Мне нужно, чтобы ты это сказал. — Да, Дазай, — огрызается Чуя, жалея, что он тоже не был шлюхой в течение своего первого года, потому что тогда он не выглядел бы таким— А потом в него входит ещё один палец, и Чуя чувствует себя так, словно его ударили исподтишка. Это не так плохо, как первый, потому что теперь Чуя научился переводить дыхание, борясь с желанием сжать бёдра и напрячься. — Знаешь, — Дазай сейчас звучит настолько буднично, будто он давление в шинах проверят, а не держит Чую в очень уязвимом положении, — в этой ситуации я почти уверен, что ты можешь называть меня по имени. Чуя моргает. Не то чтобы он не называет его Осаму. Он называет. Просто не часто, потому что больше никто этого не делает, и это просто кажется очень интимным— Оу. Вот что Дазай имеет в виду, да? Чуя так сосредоточен на этом моменте, что не ожидал того, как пальцы Дазая согнулись внутри него, и он вскрикнул. — Боже—! — Тоже не то, — Дазай пленяще улыбается, откидывая назад свою чёлку, и он наклоняется ещё ближе, подталкивая бедро Чуи выше на своем плече для лучшего доступа, — но очень лестно... — Заткнись, — скулит Чуя, проводя руками по лицу. — Ты самый раздражающий—! Дазай делает это снова. И растяжка, которая раньше обжигала и заставляла внутренности Чуи чувствовать, что они раскалываются, начинает казаться такой приятной... Рот Дазая больше даже не прикасается к нему, но Чуя всё равно издаёт стон. Он мягкий, немного неуверенный. Но Дазай реагирует. Его пальцы впиваются в бедро Чуи, глаза становятся чуть шире, чем раньше, и он делает это ещё раз, повторяя одно и то же движение снова и снова, пока Чуя не начинает качаться на его пальцы, а не от них. — Чуя? Чуя не знает, почему от него ожидают, что он сейчас хоть слово издать сможет. Его член пульсирует и пачкает живот, свитер задрался до самой груди, и теперь он так разгорячён, что хочет его снять. — Ч-что? — Тебе обязательно так закрывать лицо? — Даз— — Чуя. — Почему... — Чуя ёрзает, когда пальцы Дазая замедляются, его нога протестующе впивается в чужой позвоночник, но Дазай не жалуется, — это имеет значение? — Потому что ты прекрасен, — Дазай наклоняет голову, будто это так очевидно, и Чуя ненавидит его. — И я хочу видеть тебя, — Чуя не двигается, и Дазай с надутым видом прислоняет голову к бедру Чуи. — Пожалуйста? Медленно, с долгим страдальческим вздохом, Чуя сдвигает руку. Дазай пристально смотрит на него, его надутые губы быстро превращаются во что-то другое, что-то голодное. — Вот так, — его пальцы снова начинают двигаться, и Чуе приходится вцепиться в простыни, чтобы снова не закрыть лицо руками. А Дазай просто смотрит на него, словно он просто зачарован этим зрелищем, которое Чуя даже не может начать понимать. А потом его пальцы прижимаются к внутренней стенке и тянут, когда выходят, и происходит что-то странное. Они попали в это место, в этот странный, кажущийся случайным угол, и... Чуя так благодарен, что они остались дома одни, потому что он никогда раньше не кричал так громко. Дазай одержал победу. — Нашёл. Боже, Чуя не может думать — его ноги дрожат и выходят из-под контроля, дыхание учащённое и отрывистое. Он нащупывает подол своего свитера, стягивает его через голову и отбрасывает в сторону, даже не думая о том, что теперь он совершенно голый. Дазай нажимает снова. И вот что касается Дазая: одно дело Чуя — у того была вся информация, которую нужно было выяснить, но он просто никогда не мог собрать её воедино. Дазай же любит не просто быть хорошим в чём-то, он любит быть лучшим. А когда речь заходит о Чуе, что ж... Ситуация имеет тенденцию к обострению. Поэтому, как только он нашёл то, что искал — а Чуя так рад, что он это сделал, что бы это ни было, — он оттачивает это, и... Он безжалостен. — Даз... — бёдра Чуи дрожат, и его позвоночник выгибается от матраса, — О-Осаму, я... Произношение имени только подначивает. — Так, блять, великолепен, — выдыхает Дазай, выглядя как кот, что загнал мышь в угол, — Чёрт, Чуя... Глаза Чуи плотно закрыты, грудь тяжело вздымается, он не может сдержать стонов. Это так хорошо, так чертовски хорошо, почему они не делали этого раньше? Как им вообще остановиться? Дазай спрашивает, может ли он добавить ещё один, и Чуя умудряется пробормотать "да" едва ли даже связно. Жжение немного замедляет процесс, но сейчас это почти ничто по сравнению с пульсацией в его члене, спиралью жара, сжимающейся в животе, а затем Дазай надавливает всеми тремя пальцами в это место, и— Глаза Чуи резко распахиваются. Ох. Ох-х, подождите. Это слишком хорошо— — Осаму... — Боже, — голос Дазая такой грубый, — Мне так нравится, как ты это говоришь... — П-подожди... — Больно? — он останавливается. — Нет! Просто... — Хочешь, чтобы я остановился? — Чуя правда просто хотел бы овладеть способностью к коммуникации, но его мозг поджарился. — Нет! Я просто... — и Дазай снова начинает двигать пальцами, и Чуя чувствует, как несётся к обрыву. — Ты... — он давится стоном, — Если ты не остановишься, я... И, ну, если бы Дазай немного замедлился, то мог бы понять это достаточно быстро, но в своём восторге от того, что он выяснил, как заставить голос Чуи ломаться, он был чрезмерно пылким, и... Ну, что же, теперь поезд ушёл. — Блять!.. — когда Дазай впервые трогал его, Чуя реально думал, что это был самый мощный оргазм в его жизни. Вообще ни разу. Это громко, он ругается, дрожит, извивается. И когда он спускается с этой высоты, задыхаясь и дрожа, он стонет совсем по-другому. — Чёрт, прости, я... — он никак не может отдышаться, — Я пытался сказать тебе— — Чуя, — прерывает его Дазай далёким и мечтательным голосом, — Я не злюсь. Чуя приподнимается на локтях, чтобы наклониться к нему, и, к чести Дазая, он вовсе не выглядит злым. Чуя хмурится. — Но мы не успели... — Дазай ловит его руку, переплетает их пальцы и целует костяшки пальцев Чуи. — Ну и что, — Дазай мотает головой, — это было... — он выглядит очень довольным. — Боже, — он прижимается лицом к бедру Чуи. Он прижимает ленивые, открытые поцелуи к его бедру, а Чуя до сих пор немного не в себе. — ...Хорошо? Дазай слабо смеётся. — Чуя, я... — его голос слегка приглушён чужой кожей, — Я сомневаюсь, что хоть кто-то когда-либо так сводил меня с ума за всю мою жизнь. Обычно, если бы восемнадцатилетний парень сказал это, Чуя бы фыркнул и ответил: "Ну да, конечно". Но учитывая длинную и выдающуюся карьеру Дазая... Ну, это и правда довольно лестно. — Ладно... — Чуя тихонько хныкает в пустоту, когда пальцы Дазая выскальзывают наружу. — Иди сюда. Дазай поднимается, медленно, неторопливо целуя живот Чуи, его грудь, а затем его губы. Это тягуче, лениво... и тут Чуя понимает. Дазай полностью одет. А Чуя очень раздет. — ... — Дазай останавливается, когда чувствует, как Чуя хмурится у его губ. — Что? — Чуя прижимает руки к груди Дазая, заставляя того отстраниться. — Ты серьёзно думаешь, что мы закончили? Дазай моргает. — Ну, я не ожидаю, что ты придёшь в норму в скором врем—! — он обрывает себя с очень недостойным мычанием, когда Чуя хватает его через джинсы. — И? — Я... — Дазай издаёт тихий вздох, когда Чуя сжимает его, немного потрясённый, вспоминая, как застенчиво Чуя прикасался к нему в первый раз, — очевидно, не отказался бы от помощи, но ты не должен— Чуя переворачивает их, его глаза полны решимости. Дазай на самом деле не ожидает большего, чем ещё одна дрочка, и, честно говоря, после всех тех раз, когда они были прерваны, он охуеть как благодарен хотя бы за это. А потом он замечает, что Чуя сползает вниз, и эй, в темноте трудно найти молнию, Дазай это понимает. Но затем лицо Чуи оказывается прямо над пахом Дазая, и Дазай... Нет, этого не может быть, бог недостаточно любит его, этого не может быть— — Тебе... — Чуя делает глубокий вдох, чтобы успокоиться, пока работает с чужим ремнём. — Тебе придётся говорить мне, что делать, хорошо? — Я... — Дазай задыхается. Потому что Чуя, очевидно, никогда раньше ни у кого не брал в рот, и он только дважды видел, как это делает Дазай. Он дёргает вниз молнию Дазая, прежде чем тот может потерять самообладание, и Дазай шипит от ослабления давления. А потом Чуя стягивает с него штаны, и... Бог существует. Чуя должен остановиться и поразиться на секунду, потому что... Ну, он явно прикасался к Дазаю раньше, и конечно, тот казался большим в руке Чуи, но... Теперь, когда он находится прямо перед его носом... Это должно было поместиться внутри него? Он собирается попробовать засунуть его себе в рот? И Дазай, благослови его господь, ужасно терпелив, но его извивание заставляет Чую вырваться из своих мыслей. Верно. Верно. Он смотрит на Дазая сквозь ресницы, ожидая дальнейших указаний. Дазай не совсем уверен, каким образом это стало его жизнью. — Гм... — он прочищает горло, — тебе не... — он тяжело сглатывает, — обязательно брать его весь, так что... — Чуя инстинктивно обхватывает его рукой, потому что думает, что именно это имеет в виду Дазай, и это то, что Дазай делал с ним раньше. — Отлично, — хрипит он, — похоже, ты понял эту часть. И Дазай почти уверен, что тот факт, что он так очевидно взволнован, успокаивает Чую, потому что теперь Чуя смотрит на Дазая с выгнутой бровью, поглаживая его, головка члена Дазая так близко к его щеке... Так. Успокойся. Дазай смотрит в потолок. — Я должен предупредить тебя, что это вряд ли вообще можно будет назвать уроком, я долго не протяну... — всё его тело содрогается, когда Чуя прижимается к его головке неуверенным, но сводящим с ума поцелуем. — Так нормально? — ...Да, Чуя, — Дазай чувствует, что у него вот-вот остановится сердце, — это... это более, чем нормально... — Что дальше? — дыхание Чуи обдувает его, и Дазай не уверен, что это: влажный сон или пытка. — Ты... — Дазай шипит, когда свободная рука Чуи обхватывает его яйца, осторожно перекатывая их ладонью, — Мне... обычно нравится, когда кто-то начинает с начала, но тебе не нужно это— — С чего бы мне не хотеть делать то, что нравится тебе? — Я... — Дазай нетерпеливо стонет. — Не знаю, наверное, у каждого свой метод... — Я не планирую брать в рот ещё чей-либо член, — хмурится Чуя. — Так что то, что нравится тебе, единственное, что меня волнует. Дазай прижимает руку ко лбу. Иисус Христос. — Ты меня до сердечного приступа довести хочешь? Чуя в искреннем замешательстве. — Нет? Боже, голова Дазая откидывается на подушку, и Чуя медленно наклоняется, обхватывая головку члена Дазая, и... Господи, как это хорошо. Сначала он немного медлит, проводя языком под головкой без спросу, и Дазай испускает испуганный вздох. Есть один близкий контакт с его зубами, о котором Дазай быстро предупреждает, но после этого, Чуя просто медленно опускается глубже, иногда отрываясь, чтобы вдохнуть воздух или спросить, правильно ли он всё делает. И это немного неаккуратно временами, но почему-то от этого только лучше, Дазай действительно не может объяснить это. Ещё хуже то, что, кажется, Чуя искренне наслаждается этим, издавая эти тихие, но определённо довольные звуки, пока его рот находится вокруг него, и... Дазай прижимает кулаки ко лбу. Он правда, правда не сможет справиться с этим. Затем Чуя отстраняется, облизывая губы. — Эй, Осаму... — этот тон совсем новенький. В нём есть что-то дразнящее. — Тебе обязательно так закрывать лицо? Сердце Дазая делает тройное обратное сальто, едва приземлившись. — Ладно, — он практически хрипит, когда рот Чуи снова обхватывает его. — Справедливо, но... я должен тебя предупредить. Если я посмотрю на тебя, — Дазай даже не смущается признаться в этом, — я закончу. — Типа... как только ты..? — Дазай выразительно кивает, многозначительно глядя в потолок. — Я могу сказать это с... — Чуя делает некоторую вещь, прижав язык к щели Дазая, и тот стонет, — достаточной долей уверенности, да... — Дазай пытается не толкнуться в чужой рот, и это так сложно— Но тут Чуя хватает Дазая за руку и направляет её, чтобы он запустил пальцы в волосы Чуи. — Тогда вперёд. Дазай уставился на потолочный вентилятор, отчаянно изрекая "спасибо" какому-то богу, божеству или тому, что может смотреть на него сверху. Рот Чуи снова скользит вокруг него, Дазай смотрит вниз, и... Вид Чуи, раскрасневшегося, с влажными губами, растянувшимися вокруг его члена, смотрящего прямо на Дазая... Что же... Он реально не шутил. Это происходит быстро, и когда Дазай дёргает Чую за волосы, давая ему знак отстраниться, тот просто закрывает глаза и прижимается ближе. Это был не самый затяжной, опытный минет, который когда-либо получал Дазай. Даже близко нет. Это продолжалось, может быть, минут пять. Но он никогда в жизни не испытывал такого сильного оргазма. Его пальцы сжались в волосах Чуи, а всё тело сотрясалось в судороге. И он никогда ещё не выкрикивал чьё-то имя так громко, как сейчас. Затем, будто бы Чуя уже не забрал несколько лет из жизни Дазая за последний час... Он глотает. Дазай лежит там, безвольный и потрясённый, когда Чуя отстраняется, вытирая рот тыльной стороной ладони, и он почти уверен, что его душа только что полностью покинула тело, и она болтается где-то рядом с балками на чердаке. — Ты... — Дазай тяжело дышит, приподнимаясь на локтях, — ты не должен был... Чуя моргает, глядя на него. — Но именно это ты и сделал, когда провернул это со мной... — ...та ситуация была немного другой, знаешь ли. — ...Ну, — Чуя облизывает губы, — Я так-то сейчас не был против. Дазай пристально смотрит на него, его челюсть слегка упала. ...где он его нашёл такого, ещё разок? Чуя издаёт негромкий звук удивления, когда Дазай хватает его за руки, притягивает к себе и прижимает их губы друг к другу. — Осаму... — возмущается он, — это мерзко... — он толкает Дазая в грудь, — мой рот только что был буквально на твоём... Дазай мотает головой, обнимая его ещё крепче. — Плевать... — выдыхает он между поцелуями, слегка постанывая, когда чувствует свой вкус на языке Чуи. — ...люблю тебя... — его руки запустились в волосы Чуи, заставляя откинуть голову назад, чтобы поцеловать его ещё глубже, — так сильно... Чуя задыхается и томно прижимается к нему, его руки обвиваются вокруг чужой шеи. — Я... Я тоже люблю тебя... — тяжело выдыхает он, — но ты должен хотя бы—м-мф! Дазай не прекращает целовать его, пока они оба не падают измученные на простыни. — Ну что же, — тихо вздыхает он, уткнувшись лицом в волосы Чуи. — Не думал, что зайду так далеко на первом свидании. — ...ты серьёзно ничего не можешь с собой поделать, да? Дазай ухмыляется ему в волосы. — Не-а!____________________________
Позже, когда они оба приняли душ и Чуя прижимается к груди Дазая, его парень напрягается. — Ой, чуть не забыл... Чуя поднимает голову и смотрит на него, приподняв бровь. — Забыл что? — Дазай жестом велит ему сдвинуться, и Чуя делает это, неохотно и сонно, и тот встаёт с кровати, пересекая комнату, чтобы порыться в своём чемодане. — Что это? Дазай выпрямляется с коробкой в руке. — Ты правда думал, что я не подарю тебе что-нибудь? Ох. Честно говоря, у Чуи тоже есть кое-что для Дазая, его мозг просто ещё не до конца запустился. — Так, — Дазай садится на кровать рядом с ним, и он выглядит немного дёрганным, — Прежде чем я дам тебе это, ты должен пообещать, что будешь объективным. — Зачем мне понадобится делать это с подарком? — Чуя моргает. Дазай мотает головой, явно намереваясь стоять на своём. — Просто пообещай. — ... — Чуя хмурится, но Дазай кажется очень серьёзным, так что... — Обещаю. Дазай немного расслабляется и протягивает коробку. Она длинная, узкая и почти плоская, мягкая на ощупь, с названием магазина, которого Чуя не узнаёт, выбитым на передней крышке золотыми буквами. Он смотрит на коробку, потом на Дазая, потом снова на коробку. — ...Почему ты так нервничаешь? — Чуя, — фыркает Дазай, — пожалуйста, просто открой её. Чуя сдаётся, снова смотрит вниз и поднимает крышку. На подстилке из хрустящей белой папиросной бумаги лежит... чокер. Из мягкой, матовой чёрной кожи. — Прежде чем ты что-нибудь скажешь, — Дазай поднимает руки вверх, — я не был уверен, как ты отнесёшься к этому, но... ты так нервничал, снимая бинты, и я подумал... — Чуя прикусывает губу, — ...и он не для девушек, я спрашивал, — Дазай вообще не из тех, кто треплется без умолку или вообще нервничает, — и я подумал, что с этим ты будешь чувствовать себя немного лучше— — Осаму, — голос Чуи хриплый, дрожащий. — Хватит болтать. Дазай выглядит немного безумным. — Ты что, плачешь? — Нет, — Чуя отворачивается, раздражённо вытирая глаза. — Я не плачу, это просто так... Охренеть как внимательно с его стороны. И мило. И... он выглядит дорого, и Дазай правда задумался над этим, и... — Так... — Дазай неуверенно смотрит на него, — тебе нравится? Когда Чуе удаётся найти свой голос, он кивает. — Да, Дазай, мне нравится, — на самом деле, он любит мысль, стоящую за этим, больше всего на свете, и Дазая за то, что он думает об этом. — Можешь надеть его на меня? Дазай кивает. — Да, я... — он прочищает горло, — иди сюда. Чуя передаёт коробку, подвинувшись ближе, и разворачивается, поднимая волосы. Всего на секунду, когда пальцы Дазая касаются его горла, его желудок тревожно переворачивается. Но Дазай прижимает поцелуй к затылку Чуи, и оно проходит. Кожаная лента опускается на основание его шеи, как раз под кадыком, и Дазай застёгивает застёжку. — Не очень туго? — Чуя молча мотает головой, и когда пальцы Дазая начинают отстраняться от его горла, Чуя ловит их своими собственными, удерживая там. — ...Чиби? Чуя откидывается назад, пока его спина не прижимается к груди Дазая, держа руки того у своего горла. Он не может сейчас объяснить свои эмоции. Он счастлив, он зол, ему тепло, но и немного горько. И больше всего на свете он чувствует себя в безопасности. И любимым. Прошло очень много времени с тех пор, как Чуя чувствовал и то и другое одновременно. — Спасибо, Осаму, — вполголоса говорит он, едва в силах произнести эти слова. — Я... думаю, мне это было необходимо. Дазай расслабляется, наклоняется вперёд и водит подбородком по макушке Чуи. — Ну, — он наконец высвобождает свои руки, передвигаясь, чтобы обнять Чую, держа его так крепко, что тому трудно дышать, и... Чуе ничего больше и не нужно. — Я всегда хочу дать тебе то, что тебе нужно, ты же знаешь. Это так просто сказать, но в то же время это охренеть как не просто, потому что не многие люди в жизни Чуи действительно пытались сделать это. — ...Ты в порядке? — спрашивает Дазай, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть его. — Да, я просто... — Чуя слабо смеётся, поворачивая голову и поднимая подбородок, чтобы поцеловать его. — Я просто люблю тебя, вот и всё. Дазай улыбается прямо в губы Чуи. — Оу, это всё? Чуя удовлетворённо мычит, и... и потом он хмурится. — И теперь я точно не отдам то, что приготовил для тебя. — Почему?! — Дазай обиженно ахает. — Потому что я не знал, что у нас будет что-то сентиментальное! — стонет Чуя. — А теперь мой просто покажется глупым! — Да я уверен, что это не— — Нет, — мотает головой Чуя, — нет, тебе придётся подождать, пока я найду что-нибудь другое— — Но Чуя! — скулит Дазай, — Теперь я очень хочу знать, что это! — Очень жаль! — Пожалуйста! Ну же, Чуя, это же Рождество... — Ты будешь смеяться надо мной. — Не буду! — протестует Дазай, проклиная себя за то, что всю свою жизнь был таким маленьким засранцем, потому что Чуя определённо ему не верит. — Клянусь, не буду! — Ты обещаешь? — Клянусь, — Дазай нетерпеливо кивает. — ... — Чуя сгорбил плечи и смущённо опустил голову. Он выползает из рук Дазая, подходит к комоду и выдвигает нижний ящик. Коробка, с которой он возвращается, больше, она аккуратно завёрнута и увенчана бантиком. Дазай тянется к ней, но Чуя вырывает её из рук прежде, чем тот успевает её взять. — Прежде чем ты что-нибудь скажешь, — предупреждает он, прищурившись, — это практично. Дазай моргает, медленно расплываясь в улыбке. — Да? — Ладно, неважно— — Чуя, прости! Дай посмотреть! — ... — Чуя неохотно, с выражением покорности на лице, отдаёт её. Она немного тяжелее, чем ожидал Дазай, и ему приходится сделать паузу, просто чтобы полюбоваться тем, с какой тщательностью Чуя упаковал её, но любопытство берёт верх. Наконец, он отрывает бумагу, открывая... — Наушники? Чуя скрестил руки на груди и ворчит. — Шумоподавляющие наушники. Дазай переводит взгляд обратно на коробку. К чести его парня, они довольно стильные. Изящные, беспроводные, у них даже есть функция белого шума. — Прежде чем я что-либо скажу... — Дазай прикусывает губу. — Я очень хочу знать, о чём ты думал, когда покупал их. — ... — Чуя тычет носком в ковёр. — ...чтобы ты не просыпался в три ночи во время русских мыльных опер... и мог учиться через звонки по скайпу. Дазай так мягко улыбается. Серьёзно. Он был влюблён в Чую уже давно, с тех пор, как встретил его, если подумать. Но он не уверен, что когда-либо любил своего парня больше, чем в этот данный момент. — Ну, ты не можешь забрать их обратно, — Дазай прижимает коробку к груди. — Я их обожаю! Чуя подозрительно смотрит на него, но Дазай кажется искренним. — ...Правда? — Да, — Дазай протягивает руку и тянет Чую обратно к кровати. — Ты пытался придумать что-то, что мне нужно, — говорит он, целуя того в лоб, — и они очень практичны. — ...ладно, — смягчается Чуя, позволяя затащить себя обратно в постель. Дазай осторожно откладывает коробку в сторону, прежде чем притянуть того под одеяло. — Но на твой день рождения я сделаю что-нибудь сентиментальное. Дазай улыбается, уткнувшись носом ему в шею, и натыкается на чокер. — Правда? — Ага, — отвечает Чуя грозным голосом. — Что-нибудь прямо жесть слащавое. — Слащавое? — улыбка Дазая становится всё шире и шире. — Ты меня услышал, — Чуя натягивает одеяло повыше. — Так что тебе лучше собраться с силами. — Жду не дождусь! Он худший, правда. Есть ещё вещи, которые Чуя должен сказать ему — проблемы, скрывающиеся на горизонте, о которых он вообще не хочет думать... Но сейчас всё, чего он хочет, — это просто лежать здесь и наслаждаться тем, что он с ним. — Дазай? — М-м? — Чуя теснее прижимается к нему. — С Рождеством. Дазай закрывает глаза и крепче обнимает его. Он бы очень, очень хотел, чтобы эти мгновения были медленнее, чтобы они не проходили так быстро... — Оно самое лучшее, что у меня когда-либо было. ...но у него есть предчувствие, что их будет ещё много, очень много.