________________________
Мори суетится над ним в последний раз, прежде чем отпустить на вокзал. — Всё взял? Чуя кивает. — Одежда, удостоверение личности, шампуни и всё такое прочее... — А свои зарядки? — И мои зарядки, — уверенно заканчивает он. — И в воскресенье ты уезжаешь в четыре часа, помнишь? Чую, возможно, и раздражало это год назад, но теперь он благодарен за то, что у него это есть. — Я помню, Мори. — Хорошо, и ещё кое-что... — Чуя не знает, что именно он ожидал услышать от Мори... — Я давным-давно заставил Дазая провериться, чтобы убедиться, но вы всё равно используйте защиту, просто на всякий случай. ...но точно не это. — Мы не... — запинается Чуя, мгновенно становясь бордовым, — у него есть сосед по комнате! — Счастливого пути!________________________
По сути, поездка на поезде не так уж и плоха, тем более Чуя взял с собой книгу. Но чем ближе они подъезжают, тем менее интересной книга становится. Он ещё не совсем рассказал Дазаю, что его приняли в Киото, но когда в поле зрения появляются огни города... Это совсем не кажется плохим местом, где можно остановиться. Его ноги едва касаются платформы, и он уже оказывается в объятиях. — Привет, — бормочет он, уткнувшись лицом в пальто Дазая. — Ты убил его? — Выживших нет, — чуть приглушённо волосами Чуи отвечает Дазай. Чуя вдыхает его запах на секунду, едва успевая схватиться за ручку своей сумки, чтобы та не съехала с руки. — Стой... — он делает паузу, вздёрнув подбородок, — ты что, выше стал?! Дазай слегка морщится. — Всего на пару сантиметров, правда... Выражение лица Чуи мрачнеет. — Какой у тебя сейчас рост, Дазай? Обычно он не из тех, кто нервничает, но Дазай, похоже, отвечает дико из под палки. — Как я уже сказал, там не так уж и много... — Ты уже пробил сто восемьдесят, так ведь? — до недавнего времени Чуя думал, что вот прям скоро он вырастет. Он на самом деле так думал. И ему совершенно всё равно на свой рост, правда. Просто трудно запихнуть столько талантов в такую маленькую ёмкость. Вот и всё. Его не волнует— — ...Сто восемьдесят один, — сто восемьдесят один ебучий сантиметр несправедливости. Чуя ростом в сто шестьдесят сантиметров с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать. — ...Чиб... — Дазай удержался от того, чтобы произнести это прозвище, понимая, что прямо сейчас это добавит соли на рану. — Чуя? — Я очень рад за тебя, — невнятно говорит тот сквозь стиснутые зубы. По правде говоря, Дазай был бы обеспокоен, но он вырос на семь сантиметров с тех пор, как они познакомились, и он научился опускать некоторые эмоции, потому что Чуя так-то не испытывает неприязни к росту Дазая. Там всё вообще наоборот, но Дазай никогда бы не унизил так своего парня или указал на это. Во всяком случае, не сейчас. — Ну... ты хорошо выглядишь, — в конечном итоге говорит Чуя. — Но ты ведь больше не будешь расти, верно? — Да откуда ж мне это знать? — фыркает Дазай, хватая сумку Чуи и перекидывая её через плечо. — Тебе восемнадцать, — отвечает рыжий, беря его за руку, когда они покидают станцию. — Сколько ещё таких скачков роста у тебя может быть?! Ради Чуи, Дазай надеется, что расти он больше не будет. — Я тоже надеюсь, что нисколько... искать новые штаны было болью, честно говоря. — Не утешай меня. — Понял, — Дазай серьёзно качает головой. Киото-таки большой город, но по сравнению с районом Йокогама-Токио в нём есть что-то почти ленивое, какое-то старомодное очарование. Но что важнее всего, он далеко. Чуя знает, что он лицемер, имея Киото в качестве своего первого выбора после того, как в прошлом году закатил истерику по поводу того, чтобы Дазай не делал из Чуи фактор в своём решении выбора университета. Но он ничего не может с этим поделать. — Твой сосед дома? Теперь мрачное выражение лица у Дазая. — Я уверен, что да. — ... — Чуя с любопытством смотрит на него, пытаясь разгадать выражение чужого лица. — Я думал, что вы двое неплохо ладите в последнее время. Дазай мотает головой. — Я уверен, что это скоро изменится. — Слушай, я понимаю, что у вас было не самое лучшее начало, но... Любая путаница вокруг того, почему Дазай вёл себя так странно по поводу встречи Чуи с Фёдором, испаряется в ту же секунду, как они входят за дверь. — Дазай, добро пожаловать обратно! Он никогда раньше не встречал его. И эта сучара на самом деле приняла душ и надела приличную одежду. Его волосы зачёсаны назад и убраны с лица, он одет в облегающую рубашку с длинными рукавами, на нём надеты очки, и... Он выглядит хорошо. Для ебаной гадюки. Фиолетовые глаза устремляются к Чуе, и он улыбается так, что Дазай признал бы это очаровательным, только если бы у него один за другим выдирали ногти на ногах. — Ты, должно быть, Чуя-кун, — Дазай бросает убийственный взгляд от фамильярности, ещё больше обижаясь, когда Чуя не исправляет его. И тогда Фёдор совершает немыслимое. Он нарушает правило номер один: никаких прикосновений. Он подходит к Чуе, берёт его за плечи и целует в обе щёки. Нет. — Очень приятно наконец с тобой познакомиться. Чуя выглядит удивлённым, в то время как Дазай открыто испепеляет русского взглядом, его челюсть упала, а руки сжаты в кулаки. Но, к крайнему ужасу Дазая (к Чуе, к Фёдору чистая ярость), Чуя отмахивается. — Я тоже рад с тобой познакомиться. Ты Досто... — Дазай съёживается от того, как мило это звучит, когда Чуя обрывается, морщась и пытаясь выговорить иностранное имя, — Достоев..? — Пожалуйста, — Фёдор берёт одну из рук Чуи, нежно сжимая её, делая этот дурацкий зрительный контакт, — зови меня Фёдор. — Ну что ж, — Дазай хватается сзади за рубашку Чуи, чтобы оттащить его назад — ошибка, потому что это делает Чую похожим на котёнка, которого тащат за шиворот, то, что Чуя не особо ценит. — Вы уже познакомились, и нам с Чуей пора бы поужинать... — О? Можно с вами? Я ещё не ел, — невинно спрашивает он, сцепив руки за спиной. У Дазая волосы на затылке встали дыбом. — Прости, но Чуя и я не пируем душами невинных. Это, вероятно, не соответствует твоим диетическим рекомендациям— — Дазай, — Чуя бросает на него сердитый взгляд, — не будь козлом, — Дазай разинул рот. С какого перепугу Чуя сейчас встал на сторону этого хмыря?! — ...ты можешь пойти с нами, если не имеешь ничего против собы. — Вообще-то, — ухмыляется Фёдор, потянувшись за своим пальто, — это одно из моих любимых блюд. Это кошмар. Дазай в аду. И его точка зрения не меняется в лучшую сторону, когда они находятся в ресторане, и Чуя плачет от смеха, вытирая глаза, когда Фёдор заканчивает рассказывать историю с участием своего брата, "КИА Соренто" и медведя. Они живут вместе с августа, и он не рассказал Дазаю ничего интересного о себе, кроме того факта, что его оценка на вступительном экзамене была ровно на один балл выше, чем у Дазая. Вот ведь сучоныш. — Как он выжил вообще?! — хрипит Чуя, глотая немного воды и переводя дыхание. — О, он получил довольно неприятную рану на голове, но маман любит говорить, что это придало личности Вани немного больше шарма. Дазай хочет рассказать свою забавную историю, но у него нет брата, и в Йокогаме нет никаких медведей. — Тебе тяжело находиться так далеко от дома? Улыбка Фёдора меркнет. — Некоторые дни даются легче, чем другие, — признаёт он, — но мне нужно было сменить обстановку. И... думаю, это научило меня самостоятельности. Дазай внутренне усмехается. Если ему нужна "смена обстановки", то почему он никогда, блять, не выходит из комнаты общежития?! И как он может быть самостоятельным, если Дазай — тот, кто убирает его беспорядок всё это проклятое время?! Это не самостоятельность. Но по какой-то причине Чуя, кажется, купился на это. — Я уверен, что это трудно... но это впечатляюще. Дазай презрительно усмехается. "Впечатляюще". Они говорят о музыке, фильмах, видеоиграх — на самом деле, это вина Дазая, потому что он, вероятно, мог бы ограничить разговор, но он слишком дулся, чтобы вмешиваться. Серьёзно, это похоже на роль в подростковом фильме, где соперник подкатывает к девушке главного героя, но та слишком рассеянная, чтобы заметить это. Но Чуя не из таких... Дазай вспоминает, как всё было до того, как они начали встречаться, и чувствует себя немного обречённым. И Дазай не хочет быть в таком фильме. Он предпочёл бы быть во "Властелине колец" или чём-то таком, крича на Чую, чтобы тот бросил Фёдора в огонь Ородруина. — Ой, Чуя-кун, — Фёдор протягивает руку, — у тебя что-то на... — его рука замирает в воздухе, и он ругается, когда под столом его бьют ботинком по голени. Сильно. — Прости-прости, Фё-о-одор, — сладко улыбается Дазай, — мышечный спазм. Фиолетовые глаза сузились. Битва началась. Дазай наклоняется, обхватывает руками Чую за плечи и поворачивает его лицо так, чтобы он мог смотреть на него. — И знаешь что... — Дазай приближается, слизывая капельку соуса с уголка рта Чуи. — У тебя и правда что-то на лице. Чуя сгорает со стыда. — Дазай, хули ты делаешь?! — шипит он, отталкивая чужое лицо. — Мы в ресторане— — Прости! — напевает Дазай, облизывая губы. — На тебе он гораздо вкуснее, кстати. Ну, может быть, он и выиграл небольшое сражение, но после этого у него неприятности. Чуя начинает игнорировать его. И честно, в течение первых десяти-пятнадцати минут Дазай с достоинством переносит своё изгнание. К концу ужина он уже откровённо дуется и размышляет, можно ли по дороге домой толкнуть Фёдора на проезжую часть. Лучше бы он просто смирился с теми крысами, ей богу. Чуя, наконец, снова признаёт его существование, когда они возвращаются обратно, а Фёдор идёт позади них, отвечая на телефонный звонок. — Да что с тобой сегодня?! — Что со мной?! — шипит Дазай. — Он поцеловал тебя— — В щёку. Разве это не нормально в России? — Мы не в России. Он знает, что перешёл черту — у нас даже были правила. — Правила?! — Не вдавайся в подробности, — отмахивается Дазай. — Ты же видишь, что он делает, верно?! Чуя моргает. — Хм. Он клеится ко мне, так ведь? У Дазая падает челюсть. — Ты знал?! Чуя склоняет голову вбок. — Ну, типа, конечно. Но он явно делает это, чтобы вывести тебя из себя. Ты просто помогаешь ему, попавшись на эту удочку. Дазай глубоко оскорблён. — Это не—! — И знаешь, я даже не должен удивляться, ты ревновал меня к Рю. Его прошлые решения постоянно возвращаются и преследуют его. — Это не значит, что он не серьёзен, Чуя, — возмущается Дазай, скрестив руки на груди, — ты не понимаешь, на что способен этот урод. — Дазай... — фыркает Чуя, — он твой сосед по комнате, а не суперзлодей, — Дазай в этом не уверен. — Вообще-то, мне он нравится. Дазай давится собственной слюной. — Что?! — Ты вообще когда-нибудь разговаривал с этим парнем? — Чуя поднимает бровь. — Потому что у вас много общего. Дазай выглядит смертельно оскорблённым. — Неправда! — Серьёзно, если бы ты вытащил свою голову из жопы, мне кажется, вы были бы друзьями. Дазай честно предпочёл бы отправиться на девичник в Лас-Вегас вместе с Юан. Серьёзно, если бы не тот факт, что она пыталась заставить Чую заняться сексом, Дазай хотел бы отправить ей длинное письмо с извинениями прямо сейчас. — После этих выходных я больше никогда не позволю вам находиться рядом друг с другом... — Возможно, этого не удастся избежать, — бормочет Чуя себе под нос, и Дазай делает паузу. — А? К сожалению, дитя мусора закончило свой телефонный разговор. — Я что-нибудь пропустил? Чуя мотает головой. — Не-а! Дазай бросает хмурый взгляд. — Ничего особенного.________________________
Договорённости для сна вообще ни в какие рамки. — Ты можешь занять мою кровать, если тебе нравится, Чуя. Я всё равно обычно не сплю до поздней ночи. — Всё нормально, — Дазай излучает пассивную агрессию, — он может спать на моей кровати. Чуя моргает. — Я собирался просто спать на полу, — у Дазая в который раз упала челюсть, и он выглядит немного обиженным. — Здесь хватит места для нас обоих... — Еле-еле, — Чуя мотает головой. — И ты знаешь, как я растягиваюсь во сне, я, наверное, свалю тебя или сам упаду. Всё нормально, правда, у меня есть футон. Фёдор поднимает бровь. — Ну, в таком случае я даже не буду в своей кровати. Серьёзно, ты можешь занять её. — ...Ты не спишь всю ночь? — Чуя кажется неуверенным. Фёдор пожимает плечами. — Обычно до пяти-шести, но я могу позаниматься в гостиной, не хочу вам мешать. Это никогда не волновало его до сегодняшнего дня. — ...Ну ладно, — Чуя бросает взгляд на Дазая, молча приказывая ему расслабиться. — Спасибо, я правда ценю это. Ты можешь разбудить меня, если тебе нужно будет, чтобы я встал. Если он хотя бы вздохнёт рядом с Чуей, пока тот спит, Дазай его через прогиб ушатает. — Всё нормально, правда! Чуя находит кровать Фёдора неожиданно удобной: плисовая, наполненная мягкими одеялами и, к его большому удивлению, очаровательными плюшевыми животными. Он поднимает бровь. — Я бы и не подумал, что ты фанат Синаморола. Фёдор даже слегка порозовел. — Ну... да. И Куроми. И Гудетамы. И Кероппи. Серьёзно, это похоже на маленький рай Санрио, а ещё у него есть ортопедическая подушка. Чуя никогда не поймёт, как у этого русского могут быть сложности со сном, он вырубается в считанные минуты. Свернувшись вокруг Синаморола. Дазай вообще почти не спит. Он часами смотрит в невидящие, бесчувственные глаза этого глупого кролика, где у него хватило наглости свернуться калачиком в объятиях жизни Дазая— Господи, он реально с ума сходит, да? Что, вероятно, и было великим планом Фёдора. Русский возвращается в шесть утра, как и обещал, подпрыгнув от неожиданности, когда пара пустых банок из-под содовой, которых не было перед дверью, когда он уходил, с грохотом падают. Дазай резко просыпается, садится и смотрит на фигуру Фёдора в тусклом свете. — Хорошая попытка! — шипит он. Фёдор тормозит, поворачивая голову, чтобы убедиться, что Чуя не проснулся — рыжий всё ещё тихонько посапывает, сжимая в объятиях Синаморола, а вот Куроми уже перекочевала на его лицо. — У тебя что, совсем кукуха улетела? — шипит Фёдор в ответ. — Это была мина-ловушка?! — Не веди себя так, будто я сумасшедший, — кричит Дазай шёпотом (и знаете, лишённый сна, его волосы растрёпаны, глаза дикие — он действительно выглядит немного сумасшедшим), — ты хотел, чтобы он спал в твоей кровати по какой-то причине. — Потому что на полу неудобно, — Фёдор скрещивает руки на груди. — Нет, — Дазай слезает с кровати и обвиняюще тычет его в грудь. — Ты, наверное, собирался наклониться к нему, легонько встряхнуть и сказать: "Ох, Чуя-ку-у-ун, тебе хорошо спалось?". Его подражание голосу Фёдора настолько хорошо, что русский почти не обижается. Почти. Но лёгкое прищуривание глаз Фёдора говорит Дазаю совсем о другом: Он не ошибся. — Что. С тобой. Не так?! — рычит он, забыв понизить голос. — Есть МНОЖЕСТВО других—! — Дазай? — Чуя неуверенно садится, Куроми скатывается с его головы и отскакивает на пол. — Что... — он зевает, протирая глаза, — происходит? Оба студента перестают спорить, и выражения их лиц настолько похожи, что это смешно. Потому что они оба смотрят на сонного рыжего, сжимающего мягкую игрушку, его ночная рубашка сползает с одного плеча. Дазай приклеивает на лицо радостную улыбку. — Совсем ничего, любовь моя, — он поворачивается к Фёдору, чтобы подарить ему ещё один ядовитый взгляд. — Фёдор готов лечь спать, вот и всё. — А, — Чуя снова зевает, откладывая Синаморола в сторону, — Я встаю... — Всё в порядке, — Дазай мотает головой. Обычно Чуя запротестовал бы, если бы Дазай подхватил его на руки на глазах у кого-то другого, но он слишком слаб, чтобы обращать на это внимание. — Я тебя понял, — Дазай прижимает его к своей груди, перемещая Чую на свою кровать. — Ну вот, теперь можешь идти спать, — он злобно улыбается Фёдору. — Спасибо, что поделился. Фёдор долго смотрит на него, а потом пожимает плечами. — Да без проблем, — он тоже залезает в свою постель и, кажется, не может удержаться от комментария о тепле, которое Чуя оставил после себя, на что Дазай отвечает фальшивыми рвотными звуками. И когда Фёдор укладывается с ранее выброшенным Синаморолом, Дазай снова впивается взглядом в чёрные, зашитые глаза. Он, сука, ненавидит эту вещь. Но есть и один плюс. Когда Чуя просыпается в девять утра, Фёдор ещё крепко спит и будет спать ещё несколько часов. И утро прекрасное, даже если Дазай изнурён от прошедшей ночи. Они идут на хороший поздний завтрак, Чуя в восторге от пышных панкейков, которые он до этого видел только в инстаграме, и они проходят через Фушими Инари Тайша, на который Чуе всегда хотелось посмотреть. — Есть ещё что-нибудь, что ты бы хотел посмотреть, пока находишься здесь? — Дазай обнимает его за плечи, когда они идут обратно из святилища, наслаждаясь ощущением Чуи рядом с собой и ветром в волосах. — У нас впереди ещё целый день. Чуя задумывается. — Ну... это не совсем прогулка по достопримечательностям, но я обещал, что в следующий раз позволю тебе быть со мной, — задумчиво говорит он, постукивая себя по подбородку. — А? — Дазай наклоняет голову вбок. — Я уже давно хочу себе ещё уши проколоть, — объясняет рыжий. У Дазая перехватывает дыхание. — Да? — Мм-гм, — Чуя смотрит наверх. — Думаю, что если я сделаю это, пока нахожусь здесь, то на этот раз ты сможешь держать меня за руку. Не то чтобы Чуя вообще нуждался в том, чтобы кто-то держал его за руку, но прошлой осенью Дазай несколько недель очень ныл о том, что упустил эту возможность. — С удовольствием, — серьёзно кивает тот. Их последний пункт — тату-салон на окраине района Гион (которым Чуя, казалось, очарован). Чуя запрыгнул на стул, свесив ноги, пока они ждут, когда подойдёт мастер по пирсингу. Вопрос Дазая возник из ниоткуда. — А что ты думаешь о татуировках? Чуя наклоняет голову набок, разглядывая дизайны на стенах. — Не знаю, мне всегда казалось, что они классные, — он перевёл взгляд обратно на Дазая, — А что? Чужое выражение лица трудно прочесть. — Просто интересно. Ну, теперь и Чуе интересно. Его взгляд скользит вниз, к бинтам, которые стягивают горло Дазая. Несмотря ни на что, Чуя до сих пор никогда не видел Дазая без них. — Ты..? — прежде чем Чуя успел спросить, пришёл мастер. — Извините за ожидание, последний клиент очень извивался, это заняло целую вечность. Чего желаем? — Я бы хотел дейс в правом ухе, — объясняет Чуя, и Дазай понятия не имеет, что это такое, — и прокол сверху на хряще в левом. — Звучит достаточно просто, — кивает мастер, открывая свой набор. Его глаза скользят по Дазаю, и он поднимает бровь. — А вы что-нибудь хотите? Дазай мотает головой, хватая Чую за руку и переплетая их пальцы вместе. — Не! Я просто для моральной поддержки, — гордо говорит он, и Чуя закатывает глаза. — Он не очень жалует боль, — объясняет рыжий. — Мм-гм! — Дазай сияет, — У меня-таки низкий болевой порог. Чуя не совсем уверен в этом, но не спорит. — Очень жаль, — мастер пожимает плечами, подготавливая пирсинг-пистолет и открывая запечатанный пакет с иглами. — У вас отличные мочки. Глаза Дазая сверкают, когда он с любопытством дотрагивается до одной из них. — Да? — Определённо да, — мастер начинает с прокалывания хряща, отмечая и убеждаясь, что Чуя доволен расположением, и выравнивает пистолет. Пальцы Чуи едва заметно дёрнулись в руке Дазая, когда сделали прокол, а от беспристрастного выражение его лица Дазай вообще поражён, он не думал, что люди могут быть такими спокойными во время чего-то подобного. Но серьёзно, когда дело доходит до Чуи — должен ли он вообще удивляться? Вероятно, нет. Для второго пирсинга мастер переключается на иглу, выравнивая её с частью хряща чуть выше ушного канала Чуи. Дазай хмурится, сжимая свои пальцы вокруг пальцев своего парня. — Разве это не намного больнее? — Ну да, — пожимает плечами мастер, поднимая серьгу, которую выбрал Чуя — маленькое золотое кольцо, — но это в основном просто давление, — мужчина обращает своё внимание на Чую, кому он, собственно, и делает пирсинг, — У вас есть ещё вопросы ко мне? Чуя мотает головой, слегка улыбаясь, и снова сжимает пальцы Дазая. — Мне норм. На этот раз Чуя держится за него чуть крепче, прикусив губу, но всё ещё кажется в значительной степени невозмутимым. — Готово, — Чуя спрыгивает с табурета, как только мастер заканчивает уборку, и откидывает волосы назад, чтобы показать новый металл в ушах. — Видишь? Ты ничего не упустил. Дазай и хотел бы согласиться, но... Он тяжело сглатывает. Оно... ну... Ему очень идёт. — Ага, — тихо отзывается Дазай, когда Чуя подходит к кассе, чтобы расплатиться, изо всех сил стараясь не думать о том, что он хочет сделать прямо сейчас, потому что его шансы остаться с Чуей наедине этим вечером просто ничтожны. Но думает ли он уже о весенних каникулах? Да. Да, думает. Ещё как. В конце концов, до них осталось всего шесть недель. Но ещё он должен пережить остаток вечера, не попав в тюрьму за убийство. И Фёдор, похоже, не заинтересован в том, чтобы облегчить ему задачу. Когда они вернулись в тот день домой, он лежит в засаде. У него хватает наглости выглядеть повседневно, вытянувшись в своем рабочем кресле и поджав под себя одну ногу. — Хорошо повеселились? — он разворачивается, чтобы посмотреть на Чую со своей этой лучезарной улыбкой, и это так чертовски фальшиво, но даже Дазай чувствует себя немного соблазнённым. — Да, Осаму просто... — Дазай даже не пытается скрыть, как он навострил уши при упоминании своего имени, чего Чуя никогда не делает в присутствии других людей, — показывал мне город. Мне здесь нравится. Чуя, вероятно, успокаивает его? Да. Дазай слишком счастлив, чтобы это его волновало? Да. — Правда? — Фёдор кривит бровь. — У вас есть планы на вечер? Счастье Дазая ну просто не может длиться долго в эти дни. Он открывает рот, но Чуя отвечает первым. — Мы ещё собирались перекусить, но это всё. — Ну, если хотите, то можете пойти погулять со мной и моими друзьями. Глаза Дазая сузились. С каких это пор у Фёдора появились друзья? И он не упустил из виду, что впервые за последние семь месяцев этот человек принимает душ два дня подряд. И он одет в чистую, выглаженную одежду, которая ему очень даже идёт. Что за нах? Дазай готов сказать "нет, ни за что", они заняты, спасибо, но у Чуи явно другие мысли. — А куда вы собрались? — В "Chambers". У Дазая упала челюсть. — Нет, — шипит он. — Ему семнадцать, мы не пойдём в ночной клуб. — Почему? — Чуя сужает глаза. Дазай поворачивается и смотрит на Чую так, словно тот головой тронулся. — Потому что тебе должно быть восемнадцать, чтобы попасть туда, и это место просто дикое. — Звучит так, будто ты говоришь по собственному опыту, — Чуя скрещивает руки на груди. Дазай замолкает, и Фёдор, этот посредник хаоса, безмятежно улыбается. — Ну... это нормально, что студенты туда ходят. Большинство ребят с моих предметов обычно заглядывают туда знакомиться с иностранными туристами... но я уверен, что Дазай просто наслаждается электронной музыкой. Они все знают, что это не так, и теперь Чуя перестал выглядеть раздражённым и стал казаться искренне расстроенным. Не то чтобы он не знал, что Дазай живёт здесь своей жизнью. Он слышал о друзьях, которых тот завёл на своих занятиях, и знает, что у его парня тоже нет от него секретов. Но мысль о том, что Дазай пьёт в ночном клубе в окружении кучи незнакомцев, скорее всего, получая непристойные предложения от половины из них... Оно проникает Чуе прямо под кожу. По правде говоря, это выводит его из себя. И он даже не может объяснить, почему. — Вообще-то, — Чуя отталкивает руку Дазая от своей, — это звучит довольно весело. — Чуя, — слабо протестует Дазай, — они даже не впустят тебя. — У меня есть удостоверение личности, — пробормотал тот, подходя к своему рюкзаку. — Анэ-сан купила мне одно в прошлом году на случай непредвиденных обстоятельств. Дазай в ахуе. Распространены ли поддельные удостоверения личности в Соединенных Штатах? Конечно. В Японии? Исключено. — Проблема вообще не в этом... — возражает Дазай. — Нет, — обрывает его Чуя, направляясь в ванную, — Я думаю, что хочу получить полный опыт университетской жизни, увидеть все развлечения, которыми ты тут наслаждаешься, — он захлопывает дверь чуть сильнее, чем нужно, и они слышат, как начинает работать душ. Дазай обращает своё внимание на Федора. — Пошёл ты. Фёдор лукаво улыбается, откидываясь на спинку кровати. — Извини, думаешь, ему там не понравится? Руки Дазая сжаты в кулаки, и единственная причина, по которой он не бросается на Фёдора, заключается в том, что Чуя наверняка услышит это. — Слушай, я понимаю, что у тебя проблемы со мной, — почти шипит он, — но его в это не втягивай. Фёдор пожимает плечами. — Он похож на человека, который скажет что-нибудь, если из-за меня он будет чувствовать себя некомфортно. Это правда. Но Чуя не знает, что делает Фёдор. Ну, он знает, но не понимает, что это больше, чем просто издевательство над Дазаем. Если бы дело было только в этом, Дазай выкинул бы что покруче, чем то облизывание Чуи в ресторане, невзирая на ярые протесты. Тут есть что-то ещё. Что-то такое, чего Дазай не может понять. — Чего ты хочешь? Фёдор кривит бровь. — Это очень расплывчатый вопрос. — У тебя не получится отбить у меня Чую, — хмуро замечает Дазай. Потому что как бы ни был зол Дазай и как бы ни был очарователен Фёдор, Чуя верен до конца. — Такой параноик... — отвечает Фёдор. — Ты бы предпочёл, чтобы я был груб и неприветлив с твоим парнем? Ты, конечно, всегда странным был. Дазай до глубины всей своей души, блять, терпеть его не может. Потому что Фёдор, возможно, и не сможет положить конец отношениям Дазая, но теперь он почти уверен, что они с Чуей сейчас в ссоре, которую его сосед по комнате искусственно создал. Больше он от Фёдора ничего не добился и теперь молча шатается по комнате, пытаясь сообразить, как ему поступить в сложившейся ситуации. Дверь ванной комнаты открывается. — Готовы идти? По логике вещей, Дазай должен был ожидать триумфальное возвращение кожаной куртки — и да, из-за неё он чувствует себя так, будто его ударили по голове, но из-за всего остального, что надел Чуя, он чувствует, что ему нужно искусственное дыхание. Джинсы настолько облегающие, что Дазай может видеть каждую мышцу на икрах Чуи, и когда его глаза поднимаются вверх, по бёдрам, и... Разум Дазая падает в бездну. Теперь его поставили в новое положение. С одной стороны, Чую легко напугать тем, как он оделся, и последнее, что Дазай хочет сделать, это заставить того чувствовать, что он не может что-то надеть, но... — Я не... знал, что у тебя есть подобный верх... — говорит Дазай, не сводя глаз с обрезанного подола, обнажая плоские, подтянутые мышцы на животе Чуи. Дазай не хочет, чтобы кто-то ещё наслаждался этим зрелищем так же сильно, как он. Чуя пожимает плечами. — Обычно я не ношу его на людях, но сейчас же подходящая ситуация, верно? Дазай открывает рот, чтобы предложить что-то более модное, например, надувной костюм динозавра, который мог бы эффективно удерживать любых возможных крыс на расстоянии метра— — Безусловно. Фёдор улыбается, склонив голову набок. — Ты выглядишь просто великолепно, дорогуша, — да, конечно, это банальный оборот речи. Или он был бы таким, если бы Фёдор только что не нарушил правило номер три. Последнюю часть он произнёс по-русски. И Чуя, несмотря на всё, явно немного-таки находится под влиянием этого, и он чуточку порозовел. Это, конечно, не та мгновенная реакция "у-меня-домашка-я-должен-пойти-побыть-один-в-душе-в-течение-часа-давай-пока", которую получил Дазай, но... Он зол, что на Фёдора вообще хоть как-то отреагировали. — ...Сейчас, подождите, — ворчит Дазай, роясь в своем комоде, чтобы найти что-то подходящее, прежде чем уйти в ванную, что нарушает правило номер два: не оставаться наедине... Но а какой вообще смысл? И не то чтобы он может показать какую-то кожу, чтобы Чуя не сводил с него глаз. И нет, у Дазая не плохое тело, он знает, что выглядит хорошо, но... Когда он выходит из душа, то совершает ошибку, слишком долго глядя в зеркало, и его глаза темнеют.// «Может... сначала выключим свет?» //
Он наматывает бинты немного туже, чем обычно, и они ползут выше по его рукам, чем то, как он обычно делает. Таким образом он оделся в тёмные рваные джинсы и красный худи с капюшоном — он даже заходит так далеко, что надевает поверх ещё чёрную куртку. Выглядит красиво. От слоёв одежды он чувствует себя хорошо, даже если он хочет, чтобы они ему не были нужны, особенно после всего этого времени. Когда он возвращается в спальню, не похоже, чтобы Фёдор пытался что-то предпринять в его отсутствие, и глаза Чуи почти полностью сосредоточены на Дазае, как только он появляется. — Ну что ж, — Дазай улыбается Фёдору, и в его тоне слышится резкость, уверенность, которая никогда не колеблется на публике. — Если только ты не хочешь повторить свой ночной ритуал купания в крови девственниц... Чуя корчит лицо. — Тебе обязательно—? — ...я думаю, мы готовы идти. Фёдор невозмутимо улыбается. — Ну, пойдёмте.________________________
Вот в чём дело: Дазай не обязательно беспокоится о том, что Чуя не сможет держать себя в руках. Он даже не беспокоится о том, что тот будет потрясён окружением. Дело в том, как все другие будут реагировать на него, и они даже в дверь не успели войти, а Дазай уже доказал свою правоту. Все пялятся. И Дазай понимает, просто по тому, как Чуя начинает сутулить плечи и скрещивать руки на груди: рыжий думает, что это плохо. Дазаю пришлось демонстративно наступить на ногу одному парню, когда тот начал стоять слишком близко позади Чуи, переходя рамки комфорта, и он не единственный, кто плотоядно смотрит. Или пялился. Или открыто пытается привлечь внимание Чуи. И если рассуждать логически, то Дазай знает, что разница в возрасте между ним и Чуей составляет всего лишь год. Однако. У ночных клубов есть причины ставить возрастные ограничения. И одна из них заключается в том, что есть мужчины и женщины в возрасте от середины до поздних двадцати лет, которые прямо сейчас смотрят на его парня, и Дазай живо осознает тот факт, что Чуе нет восемнадцати, и кроме ревности — а в нём бурлит очень много ревности, — у него зубы сводит. Чуя же, напротив, тихо сожалеет о своём выборе. Но он также слишком горд, чтобы признать, что реально больше не хочет этого делать. Шум и толпы людей — раньше они никогда его не беспокоили, но... В последние дни его немного проще напугать. И Дазай злится на него. Тот этого не сказал, но он тихий и хмурится. И Чуя не может его винить, потому что он действительно позволил Фёдору манипулировать ими, чтобы они пришли сюда. Но напоминание об этом заставит того вспомнить, что сказал Фёдор, и тогда он только ещё больше рассердится. Это... подавляет. Чуя бывал на рок-концертах, иногда прямо в передней части, рядом с танцевальном партером. Сейчас совсем другое. Конечно, это десятки тел, прижатых друг к другу в тёмном, шумном пространстве, но они все здесь не совсем ради музыки. — А что... — Чуя пытается перекричать музыку, — люди здесь вообще делают помимо танцев? — Обычно, — Фёдор почему-то кажется спокойным и невозмутимым, даже в такой обстановке, — цель состоит в том, чтобы напиться. Могу я предложить тебе—? Рука Дазая обхватывает запястье русского так сильно, что оно определённо будет в синяках, и он тянет до тех пор, пока Фёдор не делает шаг назад от Чуи. Глаза Дазая сузились в такой злобный взгляд, что ему действительно удаётся испугать его. — Нет, — Чуя одаривает его взглядом, но не спорит. Дазай отпускает своего соседа, подчёркивая свои следующие слова улыбкой. — Почему бы тебе не пойти и не найти своих друзей, о которых ты говорил? — глаза Фёдора слегка сузились от разочарования. — Я жуть как хочу с ними познакомиться. — ...Ты прав, — пожимает плечами Фёдор, — они, наверное, гадают, где я. Скоро увидимся, — он исчезает в толпе, и Дазай наконец расслабляется. — А ты типа никогда раньше не пил, когда приходил сюда? — наконец спрашивает Чуя, когда они остаются одни. Ну, насколько они могут быть одни в этой ситуации. — Чуя... — Дазай мотает головой, — это вообще не одно и то же... Чуя никак не может понять, в чём разница. Конечно, Дазай может выглядеть старше его. Но с точки зрения зрелости они почти одинаковы. И у Чуи есть тайное подозрение, что на самом деле это потому, что— — Перестань слишком много думать, Чуя, — Дазай тянет его к себе, пока тот не прислоняется к нему. — Это не самая приятная обстановка для того, чтобы впервые выпить. Хорошо? Просто... — он фыркает, раздражённый явным разочарованием и защитной реакцией в глазах Чуи, — ты хочешь подлинного опыта? Ну вот, теперь Чуя чувствует себя сопляком. И будто Дазай успокаивает его. И ещё есть намёк на то, что Дазай пил по всему Киото, и что этот клуб даже не был его первым, и что в то время как Чуя был погружён в свою собственную жизнь, с Дазаем происходило много такого, чего ему не хватало. Но потом Дазай удивляет его. Он использует свою хватку на бёдрах Чуи, чтобы развернуть того и потянуть к себе, пока его плечи не окажутся вровень с грудью Дазая. — Что ты—? Губы Дазая почти касаются его уха, и вот Чуя уже не так уж и расстроен. — А ты хочешь танцевать со мной, только пока ты пьян? И да. Он определённо успокаивает его. И это как бы работает, потому что Чуя отчётливо ощущает, как кончики пальцев Дазая скользят по обнажённой коже его живота, и... Обычно Чуя не любит чувствовать себя маленьким. Вообще, он это презирает. Но... Разница в росте между ними теперь составляет двадцать один сантиметр. Раньше не ощущалось, что это прям много, но теперь его волосы едва касаются подбородка Дазая, а плечи встречаются с серединой его груди... Чуя чувствует себя почти окутанным чужим телом. И это приятно. Тело Чуи всегда было подтянутым, мускулистым после многих лет занятий спортом, но Дазай от природы широкий, и есть что-то в этом моменте, что впечатляет Чую... Может быть, в этой ситуации он и не против. По сравнению с их первым танцем, ну... На самом деле, здесь сложно вообще сравнивать. Они медленно двигаются в такт обволакивающему ритму, пульсирующий бас проходит по толпе, и то, как Дазай двигает бёдрами вместе с Чуей... Мозг Чуи официально перестал работать. — Чи-и-и-иби... — напевает Дазай ему в ухо, игриво покусывая его так, что Чуя вздрагивает (и, к счастью, на мочке нет свежего прокола). — Ч-что? — запинается Чуя. Он не знает, куда девать руки в этой ситуации, поэтому довольствуется тем, что тянет их вверх и назад за чужую голову, просовывая пальцы в волосы Дазая, почти подзадоривая того, а его парень целует Чую за ухом, вниз по шее, проводя кожу чокера Чуи между зубами. — Знаешь, мне очень нравится. — Нравится... что? — Чуя затуманено моргает. Руки Дазая скользят вверх от его бёдер, прижимаясь к голой коже живота, скользя вверх-вниз по его рёбрам. — Твой топ. Оу. — Если цель состояла в том, чтобы свести меня с ума, то это сработало. Ну, цель была не в этом. Но тут есть ещё один аспект. Дазай не просто делает Чуе комплимент по поводу какого-то случайного предмета одежды, который Чуя решил надеть просто потому что. Он понимает, какую эмоциональную работу пришлось проделать Чуе, чтобы надеть это на публику. А теперь он берёт то, из-за чего Чуя так нервничал, и превращает это в сексуальность. Или заставляет Чую чувствовать себя сексуальным, чего он обычно не испытывает рядом с Дазаем. Он самый опытный из них. Тот, который всегда знает, что сказать, но сейчас... Чуя кладёт голову Дазаю на плечо. — Думаешь? Нос Дазая задевает щёку Чуи, когда он кивает, и не похоже, что Чуя не наслаждается этим, потому что ему реально нравится — и он действительно никогда не думал, что ему будет комфортно открыто обтираться со своим парнем в переполненном помещении, но, ну... Сейчас ему бы хотелось, чтобы они были одни. И желательно в лежачем положении. — Не я один, — тихо говорит Дазай рядом с его ухом, прижимаясь поцелуем к челюсти Чуи. Его пальцы слегка впиваются в чужое бедро, заставляя Чую вздрогнуть. — У меня возникает желание... То же самое думал и Чуя— А потом Дазай замирает, его взгляд фокусируется где-то в другом конце помещения. — Осаму? Его пальцы дёрнулись на бёдрах Чуи при звуке своего имени. — Да? — ...что-то не так? Дазай отвечает крайне вынуждено, будто он убеждает Чую, а не себя. — ...Нет. Нет, ничего особенного. Чуя поворачивает лицо вверх, чтобы проследить за взглядом Дазая, и когда он смотрит через помещение, то видит... Ну, не то, что ожидал. Какой-то помятый, нервный парень с щетиной и очками. Кто-то, кто совершенно не вписывается в обстановку клуба. — Ты его знаешь? — ...Ага, — неохотно признаёт Дазай. — Он ходит со мной на пары по маркетингу. И упомянутый одногруппник явно пытается (и терпит неудачу, за этим чрезвычайно больно наблюдать) поговорить с группой девушек, которые кажутся... ну очень незаинтересованными. — ...Ему нужна помощь? Дазай скорчил лицо. — Ну... Катай так-то не... выходит в свет, насколько я знаю,— он склоняет голову набок. — Поэтому я удивлён, что он здесь. — ... — одна из девушек начинает хихикать и вытаскивать свой телефон, а парень, похоже, искренне не сознаёт, что вот-вот станет частью шутки. — Помоги ему. Дазай сжимает бёдра Чуи, неуверенно хмурясь. — Но я— — Дазай, — Чуя мотает головой, отталкивая его руки. — Я не могу на это смотреть. Иди и помоги ему. Дазай надувает губы, но он также знает, что если сцена станет ещё более болезненной для наблюдения, Чуя что-нибудь сделает, и это можно будет сравнить с фиаско, зная его характер, когда речь заходит о таких вещах. — ...Хорошо, — неохотно вздыхает Дазай. Он тянет Чую в дальний конец зала, усаживая на один из стульев и высоких стоек, стоящих у дальней стены. — Оставайся здесь, ладно? Чуя закатывает глаза, потому что он не в восторге, что Дазай меряет на себя роль няньки последний час, но кивает. — Жду здесь. Дазай тихо выдыхает с облегчением. — Я сейчас вернусь, — и исчезает в толпе.________________________
В отсутствие Дазая в сторону Чуи поступают предложения неприличного характера не один раз, не два, а целых три, и каждый раз он изящно справляется с этим. Серьёзно, парень, который попытался подойти и схватить его за бёдра, даже не поздоровавшись, стремительно ретировался в закат с синяками на руках, так что то, о чём так беспокоился Дазай, выше его понимания. — Ну и странное же это зрелище, — Чуя подскакивает от неожиданности, когда сзади раздаётся знакомый голос, голос Фёдора. Чуя моргает, поворачивая голову. — И что это должно значить? — Ну... — Фёдор садится на стул рядом с ним, и в этом парне есть что-то такое, отчего лицо Чуи слегка нагревается. Лукавая улыбка, глубина взгляда... но он приписывает это тому факту, что это напоминает ему о Дазае. — Я было думал, что кто-то уже купил такой прелести, как ты, выпить, — он пожимает плечами. — Как досадно. Чуя строит лицо на комментарий "прелести". С одной стороны, ему нравится этот комплимент. С другой... От любого, кроме Дазая, это звучит унизительно. — Я не... — он замолкает, когда Фёдор ставит перед ним стопку. — Твой сопровождающий ничего не узнает. Чуя строит лицо. Это больное место. Несмотря на то, что последний год его жизни заставил его чувствовать себя очень слабым и зависимым от Дазая, Чуя не хочет, чтобы его считали незрелым, наивным школьником, который не может идти в ногу со временем. Это тупо. Это просто тупо. — Ну... — Фёдор потянулся за стопкой, — если думаешь, что не справишься с этим... Чуя сужает глаза. Это всего лишь крошечный стаканчик. Не моторное масло. Он может выпить это. Поэтому он выхватывает стопку прежде, чем Фёдор успевает её забрать, и опрокидывает одним махом. Что было не очень умно. Сперва вкуса вообще нет, разве что слегка кисловатый. А потом всё горло Чуи горит огнём, жар поднимается вверх по носу, и ему приходится прикрыть рот, чтобы скрыть мучающий его кашель. Он раньше пил вино с анэ-сан. Немного сакэ с Мори после его работы. Это ощущается так, будто он только что выпил электролит. — Что... — фырчит Чуя, его щёки пылают, пока он пытается сделать вдох, — это было?! Фёдор безмятежно улыбается даже в этой обстановке. — Водка. Мне показалось, что ты с этим справишься, — это самое худшее, что можно было сказать, но и самое эффективное, потому что теперь Чуя чувствует, что он должен был справиться с этим. — Если тебе не нравится, то не обязательно пить ещё одну, — Фёдор успокаивающе похлопывает Чую по руке. — Не все знают свою меру. Чуя пристально смотрит. Хорошие новости: оказывается, после ещё трёх шотов он уже не горит так, как в первый раз. По сути, Чуя не уверен, что он вообще может чувствовать свой язык прямо сейчас. Плохие новости? Он чувствует себя странно. Его мышцы так устали, голова кажется лёгкой, а Фёдор не такой уж и забавный, но вдруг Чуя смеётся над всем, что говорит русский. Пока Фёдор молчит. — Что это... — Чуя слегка запинается, ставя пустую стопку на стол, — с твоим лицом... — Могу я попросить тебя об одолжении? — Одолжении?.. — Чуя медленно моргает. Фёдор вдруг перестаёт выглядеть хитрым, коварным или даже уверенным. Он кажется... Честно говоря, он немного нервничает и как будто пытается это скрыть. — Это не имеет никакого отношения к Дазаю, хотя я и получаю от этого удовольствие— — Начинать с того, что ты играешь в садистские игры разума с моим па... — Чуя икнул, — моим парнем — не лучший способ получить мою помощь. — Да, ну... — Фёдор потирает затылок, — Я так-то никогда не был очаровательным... — Чего ты хочешь? — Фёдор пристально смотрит на него, словно прикидывая, можно ли ему доверять. И тогда тот выглядит уязвимым, и Чуе как-то не по себе. — Что бы это ни было, — он понизил голос, — Я не расскажу Дазаю, хорошо? — ... — русский проводит пальцами по волосам. — Видишь того парня, вон там? Чуя следует за пальцем Фёдора и видит человека, стоящего примерно в шести метрах от них, смеющегося и разговаривающего с группой друзей. Он красив, с длинными белыми волосами, собранными в беспорядочный пучок, ногтями, выкрашенными в чёрный цвет, и глазами, которые кажутся почти красными. — ...Так? — Чуя наклоняет голову. Сначала он думает, что просто не туда смотрит, будто Фёдор пытается отвлечь его... Но нервная, немая тоска в глазах Фёдора не может быть фальшивой. Это слишком знакомо. — ...Ты ещё не открылся, — Чуя сейчас не совсем ясно мыслит, но начинает понимать, — да? Фёдор коченеет, явно напряжённый самой мыслью о том, что это будет сказано, но кивает. — Я... встречался кое с кем дома, но... — он вздыхает. — Мои родители... Оу. Чуя вдруг тянется к его руке и крепко сжимает её, а Фёдор, кажется, больше удивлён, чем что-либо ещё. — Что мне нужно сделать? Фёдор прикусывает внутреннюю сторону щеки. — Шибусава, он... — он замолкает, отводя взгляд, когда парень смотрит в их сторону, — кажется, вообще не думает обо мне. В этом смысле. Чуя хмурится. — Почему нет? — он хлопает ладонью по столу, — Ты отличный парень! — ну, это не совсем так, Чуя за последние двадцать четыре часа не видел в нём ничего, кроме садиста, но водка сделала своё дело. — И ты чертовски сексуальный! Фёдор, такое чувство, немного удивлён. — Ты правда так думаешь? Чуя выразительно кивает. — Ну да! И ты очень умный! Ему бы очень повезло, если бы ты был с ним. И серьёзно, наличие парня у Фёдора, вероятно, сделает жизнь Дазая намного более сносной, так что... Фёдор строит лицо. — Я не очень хорошо умею производить позитивное впечатление. Ну, Чуя это заметил. — Он знает, что ты заинтересован? Фёдор сокрушённо мотает головой. — Я не... Я пытался не ворошить прошлое... — он встряхивает головой. — В последнее время я вообще не принимал эту свою сторону. Чуя хмурится. Ему сейчас тяжеловато думать. Что же делать, что же— Затем Шибусава смотрит на них... и тут разворачивается печальная цепочка событий. Чуя начинает понимать, что эта услуга не очень хорошая идея не только для него, но и особенно для Фёдора. И правда, если бы он был трезв, и если бы Фёдор не пил с ним всё это время, возможно, тому и не пришла бы в голову такая глупая идея. И может быть, Чуя вовремя понял бы, что тот делает, чтобы остановить его. Но Фёдор целует его прямо в губы. Это не плохо. Немного жестковато, и его губы ощущаются не так, но... потому что это реально не так. Оно занимает ровно одну секунду удивления, прежде чем инстинкты Чуи начинают действовать. И он бьёт русского по лицу. Сильно. Голова Фёдора резко поворачивается в сторону, и из всех эмоций он кажется только потрясённым. — Ты совсем тупой?! — шипит Чуя, колеблясь на своём стуле, — Этим ты не произведёшь ПОЗИТИВНОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ— И, ну, это уже было катастрофой само по себе, но тогда кулак врезается в щёку Фёдора, и он падает навзничь. Нет. О нет. Голова Чуи слишком затуманена, чтобы справиться с этим. — Дазай... — начинает он— И останавливается. Его парень отсутствовал около тридцати минут — это намного дольше, чем ожидал Чуя. И судя по тому, как растрепались волосы Дазая, его куртка перекосилась, а к худи почему-то прилипли розовые перья — похоже, у него было небольшое приключение. — Что за?.. — Чуя моргает, протягивая руку, чтобы сорвать одно из перьев. Оно шершавое, блестящее, будто сошло с дешёвого перьевого боа. — Что с тобой—? Дазай не слушает. Его глаза прищурены и разъярены, он поднимает Фёдора за ворот рубашки и заносит кулак назад для нового удара. — И что же ты сделал?! — рычит он, его взгляд дикий. — Твой парень может сам о себе позаботиться... — шипит в ответ Фёдор, его щека уже краснеет от удара. — Дазай! — Чуя снова шипит, — Прекрати! Ты ставишь его в неловкое положение! Дазай останавливается, медленно поворачивая голову, чтобы посмотреть на Чую, будто тот сошёл с ума. — Тебя внатуре это беспокоит?! — затем он замечает румянец на лице Чуи, и как расфокусирован его взгляд. — Ты что, пьян?! — Нет! — протестует Чуя, а потом задумывается. — Ну... не знаю. Я чувствую себя хорошо. Нормально. Хорошо, — он хлопает себя по щекам, чтобы сосредоточиться. — Он думал, что я ребёнок, а у водки странный вкус— И-и-и-и потом Дазай снова бьёт Фёдора кулаком. Сильно. — Эй! — огрызается Чуя. — Я сказал тебе прекратить! Шибука... Шибуса? — Кто?! — Шибусава! — Чуя щёлкает пальцами, радуясь, что наконец-то правильные слова слетают с его губ. — Он смотрит, и... Дазай хмурит брови. — А какое это имеет значение?! И зачем... — он снова смотрит на Фёдора, — ты вообще—! — он отступает назад, чтобы нанести ещё один удар. И Фёдор не очень хорошо справляется с задачей защищаться — и пока он ухмыляется и самоуверенно парирует, Чуя видит, как его глаза с растущим ужасом устремляются на Шибусаву, когда тот начинает приближаться. И тогда всё становится только хуже. — Осаму... просто... — Чуя спрыгивает вниз, и есть одна вещь, о которой вы не подозреваете, будучи пьяненьким, пока не испытаете это на себе. Ты даже не представляешь, как сильно тебе ударило, пока не попробуешь ходить. И Чуя обычно имеет достаточно изящества, чтобы спрыгнуть с высокого стула без проблем. Но не сейчас. Итак, его ботинки действительно приземляются на пол, но затем мир просто вращается, и он не перестаёт мчаться вперёд, а затем падает. — Отврат, — ноет Чуя, оттолкнувшись от липкого клубного пола и протягивая свою руку, чтобы схватиться за руку Дазая, — Слушай... он просто идиот, который в душе не чает, как флиртовать. Это заявление не успокоило Дазая, но когда он повернулся к Чуе, его зрачки вспыхнули, и он внезапно застыл. — Что с твоей рукой?! Чуя медленно моргает, глядя вниз. Оу. Он держал свою стопку, когда падал. — Я... — Чуя моргает, снова покачиваясь на ногах, и Дазаю приходится подхватить его под руки, не задумываясь кидая Фёдора на пол. — Я упал? Губы Дазая плотно поджимаются, и он начинает осматривать руку Чуи. Там два пореза на мышечной части его ладони, и они глубокие, достаточно глубокие, чтобы... Дазай отчаянно стонет. — Прости... — бормочет Чуя, — гравитация — бессердечная сука... — Дазай тяжело вздыхает, целуя его в макушку. — Не извиняйся, дурак, к тебе ноль вопросов, — он поворачивается к Фёдору, который потирает подбородок и с трудом поднимается на ноги. — Что он выпил? Фёдор бросает на него яростный взгляд, но в этой ситуации он не собирается скрывать правду только для того, чтобы быть мелочным. — Четыре шота водки? Он мог ещё стащить и мой последний, я не обращал внимания. Четыре шота водки. Возможно, пять. — Ты что, совсем тупой?! — рычит Дазай. — Ты вообще знаешь, сколько он весит?! — Эй! — протестует Чуя, покачиваясь в руках Дазая. — Я не—! — И ты знаешь, что он никогда... Господи иисусе... — Дазай изо всех сил пытается взять себя в руки и помнить, что Чуя ранен. — Ты такой кретин— — Фёдор? — встревоженный голос эхом отдается за плечом Дазая. Оба парня оборачиваются и видят Шибусаву, озадаченно стоящего позади них. — С тобой всё в порядке? Улыбка Фёдора вяла и неубедительна, когда из уголка его рта течёт тонкая струйка крови. — Просто недопонимание. Дазай стискивает зубы, и он открывает рот, чтобы сказать, что это не было недопониманием, а Чуя, в силу своей пьяной мудрости, пытается помочь. — Ш-ш-ш... — он хлопает ладонью по губам Дазая, и тот скривился, зная, что эта рука только что лежала на полу ночного клуба. А потом он шепчет тихим, как ему кажется, тоном, но на самом деле это вообще не так, слова, которые заставляют их всех замереть. — Он пытался заставить его ревновать, понимаешь? Он просто... тупой... так что... Фёдор выглядит так, словно его душа покинула тело. У Шибусавы упала челюсть. Дазай хотел бы быть немного менее взбешённым, потому что тогда он действительно мог бы наслаждаться этим. Чуя, не сознавая, что он развязал, убирает руку со рта Дазая. — Так что не... не говори ему... ладно? Дазай переводит взгляд с Чуи на Фёдора, потом на Шибусаву. — ...Угу, — он натянуто улыбается, — Я не скажу ему. Шибусава переносит свой вес на правую ногу, прикусывает губу и еле сдерживает улыбку. — Он просто пьян или..? Фёдор вдруг очень заинтересовался своими ногтями. — Ну, да. Типа... да, он пьян. Шибусава поднимает бровь. — Так ты не пытался..? Чуя ахает, понимая, что секрет раскрыт, и когда он обвиняюще смотрит на Дазая, его парень поднимает руки, защищаясь. — Это не я. Фёдор вообще не отвечает Шибусаве, но его очевидный дискомфорт — достаточный ответ. Теперь Шибусава улыбается. И довольно ласково. — Дубина, — но то, как он это говорит, ну... Это придаёт Фёдору довольно обнадёживающий вид. — Я... — он открывает рот, но Дазай прикрывает его своей рукой, которая держала окровавленную, лежащую на клубном полу руку Чуи. Потому что он всё ещё зол пиздец. — Он идёт с нами в больницу. Сейчас же. Глаза Шибусавы слегка сузились. — Разве не ты ударил его по лицу сорок секунд назад? Дазай мило улыбается. — Потому что он напоил моего семнадцатилетнего парня и поцеловал его. И он пойдёт со мной и расскажет докторам, что именно Чуя пил, сколько и когда. — Если ему семнадцать... — Шибусава хмурится, — почему он здесь? Дазай всё ещё улыбается, и его тон настолько жизнерадостен, что это явно наигранно. — Это очень хороший вопрос! Вот так они и оказались на тротуаре: Дазай несёт Чую на спине, держа его под бёдрами, одна рука рыжего обвилась вокруг его шеи, а другая свисает в сторону, потому что он продолжает пьяно настаивать, что не хочет запачкать кровью куртку Дазая. Как будто это главная проблема сейчас. А Фёдор? У него хватает наглости дуться. — Тебе не нужно было, чтобы я шёл с тобой, — ворчит он, спотыкаясь рядом с ними, и Дазай закатывает глаза. — Ты очень хорошо поработал, изображая трезвость, там, в клубе, — отвечает он, потому что теперь совершенно ясно, что русский тоже пьян аки чёрт. А Чуя вообще легче не делает. Он продолжает утыкаться лицом в шею Дазая, его нос задевает точку пульса, когда алкоголь начинает делать его сонным. — Люблю тебя, 'Саму. Сердце Дазая подпрыгивает каждый раз, и даже если Чуя слишком пьян, чтобы вспомнить потом, он говорит в ответ: — Я тоже люблю тебя. — Ага, — зевает Чуя, и его рука чуть крепче обнимает его за шею. — Я знаю, — он прижимает поцелуй к шее Дазая, который, как он знает, должен был быть нежным, но получился немного мокрым. — Ты самый лучший. Дазай даже не знает, как справиться с тем, как тепло у него в груди. Путь до больницы был долгим, и Дазай наконец-то был благодарен, что, когда он переехал в универ, он ходил в тренажёрку — в основном, чтобы уйти из своей комнаты, — потому что иначе он определённо не смог бы нести Чую так далеко. И это до ужаса неловко — сидеть рядом с Фёдором в приёмной, когда голова Чуи лежит у него на бедре, и тот храпит, устроившись на коленях у Дазая и полусидя в кресле. Пальцы Дазая гладят его по волосам, и он думает, что фаза гнева уже прошла. Простил ли он Фёдора? Ни в коем случае. Тем не менее. Фёдор сейчас не похож ни на демона, ни на садиста. Он выглядит уставшим, как будто слишком быстро протрезвел. И он выглядит как восемнадцатилетний парень, который только что унизился перед своим крашем в ночном клубе. Дазай правда не хочет очеловечивать Фёдора в своём уме, но... Теперь он начинает видеть отсутствие усилий в домашних делах, плохую гигиену и испорченный график сна как признаки чего-то ещё. И Дазай никогда не был особо заботливым или чутким человеком, но...// «Помоги ему, Дазай, я не могу на это смотреть.» //
Дазай откидывает голову назад, пока мягко не ударяется темечком о стену позади него, его пальцы всё ещё гладят волосы Чуи. Кто-то ожидает от него лучшего. Он тяжело вздыхает. — Шибусава, значит? Фёдор отворачивается, сгорбив плечи. У Дазая есть много злобных, мстительных вещей, которые он мог бы сказать. То, что он сказал бы ещё двенадцать часов назад.// «У вас двоих много общего.» //
— ...Это был твой план с самого начала? — ... — Фёдор подтягивает колени, пока не оказывается в кресле, скрестив ноги. — Мне, честно говоря, очень интересно знать, почему ты использовал Чую в качестве приманки, а не меня, — бесцеремонно щебечет Дазай. — Я бы разрешил тебе поцеловать меня, если бы это спасло нас всех от этого фиаско. — Не ври, — Фёдор закатывает глаза. Дазай фыркает. — Ну, мы всё равно в конце могли оказаться в больнице, — это заставляет Фёдора взглянуть на него, приподняв бровь. — Прививка от бешенства, — объясняет Дазай. И может быть, у них, по крайней мере, есть общее чувство юмора, потому что это вызывает неохотный смех. — Полагаю, я заслужил это. Дазай решительно кивает. — Заслужил. Снова наступает пауза, и Фёдор говорит первым. — ...По шкале от одного до десяти, насколько сильно ты собираешься мне за это отплатить? — О-о, — Дазай закатывает глаза, — определённо десятка. Я мстительный, мелочный гад. — Нельзя быть саркастичным, если это правда. Дазай хочет быть капризным ребёнком по этому поводу. Он хочет спрятать Чую подальше, в тепле и безопасности, а затем выследить Шибусаву и убедить его, что Фёдор — наименее желанный человек, чтобы ходить по этой бренной земле. А может, просто сломать русскому нос. Меньше усилий. Но он не может. — С тобой что-то случилось, да? — Фёдор не отвечает. Дазаю это и не нужно. Было время в его жизни, когда уборка казалась ему монументальной задачей. И душ тоже. И тогда он тоже не был самым приятным человеком. — Но если ты когда-нибудь снова прикоснешься к нему... — Дазай обвёл взглядом спящее лицо Чуи, — Я не буду таким понимающим. Фёдор потирает щёку, теперь уже ярко-багрового оттенка. — Это понимание? Дазай сладко улыбается. — Но мы же не собираемся класть тебя в больницу, так ведь? Что ж. Дело говорит. Чуя получил девять швов и обещание, что они должны раствориться сами по себе. Шрамы минимальны. И после половины ночи, проведённой в туалете со своим парнем, который придерживал его волосы, пока его тошнило (по сути, это в основном были рвотные позывы), он так устал. Чуя практически лежит лицом вниз на стойке, когда они завтракают, обмякнув рядом со своим кофе. — Прости, — жалобно хнычет он, — ты был прав. Дазай поднимает бровь, допивая третью кружку, под глазами у него видны тёмные мешки. — Вот это неожиданно. — Это была не самая лучшая ситуация, чтобы попробовать выпить в первый раз, хорошо? — Чуя закрывает уши, когда мимо проходит официантка, её каблуки стучат слишком громко, — Я просто... Я не знаю, я не помню, о чём тогда думал. — Ну... — Дазай задумчиво смотрит на свой омурайсу. — Всё было не так уж плохо. Ну, то есть... — он бросает взгляд на руку Чуи и слегка морщится. — Конечно, концовка была немного проблемной, но... — Но что? Дазай правда не может сдержать хитрую усмешку на своем лице. — Знаешь, ты просто очаровательный маленький пьяница. Чуя стонет от ужаса. — Да? Дазай однобоко улыбается, потянувшись, чтобы поиграть со здоровой рукой Чуи. — Мм-гм... — он сплетает их пальцы вместе. — Похоже, ты разочарован. — Не знаю... — бормочет Чуя, заставляя себя откусить кусочек от своей еды. — Я всегда представлял себя из тех... — Из кого? — Наверное, тех, кто устраивает драки в баре, — дуется Чуя. Дазай сдерживает смех. Он может представить себе, как Чуя ломает стул о чью-то спину, но... Ему очень нравится Чуя вчерашнего вечера. — Ну, я удостоился чести видеть это совершенно трезвым, — Дазай сжимает пальцы, — И меня внесли в чёрный список клуба. Чуя поднимает взгляд, его глаза распахиваются от чувства вины. — Да? Чёрт, они.... они не должны были этого делать, это в любом случае была вина Фёдора... У Дазая нет сил объяснять, что на самом деле у него было гораздо больше проблем из-за стычки, с которой он был вынужден иметь дело, когда помогал Катаю. Это не совсем лестная история для Дазая. — Ничего страшного, — с улыбкой отмахивается он. — Честно говоря, я ходил туда только потому, что там нравилось моим друзьям. Для меня это всегда было слишком громко. — ...если ты уверен, — вздыхает Чуя. Дазай выразительно кивает. — Есть и другие места. Я могу показать тебе в следующий раз, когда ты будешь здесь, — он слегка морщится, — если весь этот опыт не отпугнул тебя совсем от Киото. Чуя поднимает подбородок. — Ну... — он в ответ сжимает пальцы Дазая. — Есть и свои плюсы, — Чуя с минуту пристально смотрит на их пальцы, а потом спрашивает, — Теперь у вас с Фёдором будет только хуже? Дазай поглаживает большим пальцем костяшки чужих пальцев и мотает головой. — Нет, на самом деле, я думаю, мы пришли к взаимопониманию. — Отлично, — ворчит Чуя. Это не очень хороший день, чтобы провести его вместе, потому что Дазай почти два дня не спит, а Чуя мучается похмельем и страдает, но просто устроиться рядом с ним в библиотеке, готовясь к своим парам в понедельник, пока Чуя дремлет у него на плече — это приятно. Он не понимает этого, пока поезд Чуи уже не уехал, но они не спланировали, когда увидятся в следующий раз. Дазай вяло размышляет над чем-то на весенних каникулах, но... От незнания того, когда они с Чуей в следующий раз увидят друг друга, он немного нервничает. Но есть кое-что более насущное. — Дазай? — голос Мори приятно удивлён, когда он отвечает на звонок Дазая. Но приятно не надолго. — Когда Чуя вернётся, просто имей в виду... — Дазай сразу же перешёл к делу, не вдаваясь в подробности, — ничего из этого не было моей идеей. — Что ты—?! — Люблю тебя! Поки! Мори тормозит, глядя на свой телефон после того, как Дазай вешает трубку. С одной стороны, теперь он боится узнать, что произошло, пока Чуя был там. С другой... Он уже целую вечность не слышал, как Дазай говорит "я люблю тебя" настолько буднично. И Чуя очень, ну максимально под домашним арестом, когда возвращается.