__________________________
Фёдор чуть не выпрыгивает из своей кожи, когда дверь в их комнату с грохотом распахивается, и медленно поворачивается на стуле, видя... Дазая, стоявшего в дверях, с совершенно решительным выражением лица. — ...Я думал, ты сказал, что поедешь в Осаку после своего—? — Ты же умеешь водить, верно? — ...Нет, — Фёдор бросает злобный взгляд, скрестив руки на груди, — ни за что, у меня даже машины здесь нет— — Но у Шибусавы есть, — Дазай подходит и хватает его за руку. — И ты мне должен. — У него сегодня днём экзамен! — Фёдор вырывается, но Дазай крепко держит его. — Он одолжит её тебе. Фёдор уставился на Дазая так, словно тот совсем с ума сошёл. — Он не... — Дазай берёт телефон Фёдора, переворачивая его, чтобы использовать лицо того для разблокировки, и звонит на первый недавно набранный номер. — Что ты—?! Дазай хлопает ладонью по губам Фёдора, чтобы заставить его замолчать, и руки у Фёдора относительно слабые, так что особой борьбы не происходит. И к ужасу Фёдора — и он скрепя сердце поддаётся впечатлению — пародирует Дазай блестяще. — Тацухико? Окажи мне услугу... могу я воспользоваться твоей машиной? — Фёдор наблюдает, молча приходя в ярость. — Да там Дазай... да. Я знаю, но ты же знаешь, какой он... ах, ты правда сделаешь это для меня? — ему даже удаётся изобразить весёлый, но кокетливый тон, — Я у тебя в долгу, — повесив трубку, он бросает телефон в руку Фёдора и отпускает его. — Он встретит нас на улице через десять минут. Фёдор настороженно смотрит на своего соседа по комнате, протягивая руку, чтобы взять своё пальто. — Зачем тебе вообще, да ещё и так срочно, нужно быть там? У Дазая нет простого ответа на этот вопрос. — У него день рождения. — ... — Фёдор издаёт долгий драматический вздох. — Ладно. Но я ещё никогда не водил в этой стране, поэтому не знаю, отличаются ли правила. Это не совсем успокаивает нервы Дазая. А ещё он не хочет быть без сознания всё это время, так что его лекарство тоже не вариант. Шибусава подъезжает точно в назначенное время, и когда Дазай видит машину этого парня, он искренне удивляется, как Шибусава вообще согласился. Долбаный, мать его, "Лексус". Он бросает недоверчивый взгляд на Фёдора, который пожимает плечами. — У его семьи ювелирный бизнес. Студент вылезает из машины, поправляя тёмные очки. — Должно быть, это очень срочно. Фёдор натянуто улыбается, отчаянно желая, чтобы его предупредили сильно заранее, чтобы одеться во что-то более привлекательное, чем огромная толстовка Шрёдингера. — С Дазаем так обычно и бывает. — Ну... — Шибусава раскачивает ключи, и когда Фёдор тянется за ними, он на мгновение ловит его руку, поглаживая большим пальцем костяшки пальцев русского. — Можно я позвоню тебе попозже насчёт услуги, которую ты мне должен? Даже Дазай должен признать, что это весьма галантно. Но Фёдор реагирует не совсем так, как он ожидал. Тот убирает руку, его подбородок опускается, а глаза бегут в сторону. И Дазай не может этого понять, потому что он знает, что беловолосый нравится Фёдору, но русский выглядит очень встревоженным. — Может быть... — он сжимает ключи между пальцами. — Удачи на экзамене. Даже Шибусава кажется сбитым с толку. — ...Спасибо, — нерешительно улыбается тот, и его улыбка колеблется. — Я в любом случае позвоню тебе, когда закончу. Фёдор кивает, показывая то, что кажется самым неловким в мире похлопыванием по руке, которое Дазай видел за долгое время. И он бы спросил, что происходит, но он должен сосредоточиться на непомерной задаче — сесть в машину. Сам по себе вид автомобиля Дазаю не кажется тревожным. Он видит их каждый день. Дело во внутренней части: руле, приборной панели. Но Фёдор выжидающе смотрит на него, так что он должен преодолеть это. Сам процесс того, как он схватился за ручку и открыл дверь, уже был болезненным, но по сравнению с ощущением щелчка ремня безопасности вокруг него, это вообще ничто. И, видимо, его дискомфорт не так уж и незаметен, потому что Фёдор пристально смотрит на него. — ...Ты в порядке? — Просто едь. А теперь: вы могли бы подумать, что годы наблюдения за тем, как русские видео с авторегистраторов становятся вирусными в социальных сетях, подготовили Дазая к тому, что должно было произойти. Вообще нет. И он уж точно не гордится тем паническим воплем, который издаёт, когда Фёдор метается из стороны в сторону по улице. — Не ори, это отвлекает! — и к несчастью для них обоих, Фёдор привык к панической реакции своих пассажиров, так что он не видит проблемы в том, что Дазай проявляет какое-либо видимое беспокойство. — Ты что, хочешь, чтобы тебя арестовали ещё до того, как мы туда доберёмся?! — Здесь и там в основном шоссе, — Фёдор закатывает глаза, и его голос звучит спокойно, несмотря на то, что на каждом повороте кажется, что машина вот-вот опрокинется, — никто меня не арестует. Дазай крепко сжимает ремень безопасности, стискивая зубы каждый раз, когда тот впивается в кожу. Это странно. Дазай привык к тому, что ему приходится хоронить свои страхи. Не потому, что кто-то заставил его делать это или приучил думать, что это неправильно — он просто всегда чувствовал, что ему нужно это делать. Но вплоть до этого момента он верил в свою ложь о том, что он пережил это. Он не знает, как унять панику в своей груди. Логически Дазай знает, что не боится попасть в очередную аварию. Сейчас середина дня. Движение на удивление минимально. Но он не может перестать вспоминать жгучий химический запах подушек безопасности. Его пальцы продолжают дёргаться к карману, где у него лежит одна таблетка, спрятанная в небольшую коробочку, на случай, если она ему понадобится, но... прошло два года. Она ему не нужна. Им ехать всего пятьдесят минут. С ним всё будет хорошо. — Я такой ужасный водитель или ты просто машины ненавидишь? Дазай надеялся, что поездка будет достаточно быстрой и у них не останется времени на светские беседы. В конце концов, дорога до Осаки на поезде занимает полтора часа, но если ехать на машине, то дорога более прямая, и занимает всего час. Но они застряли в ожидании платной трассы, так что... — А ты передумал насчёт Шибусавы? Или ты получаешь удовольствие от раздачи двусмысленных намёков? Фёдор напрягается, и ему не нужно этого говорить, слово тяжело повисает между ними. Туше. — Это ты заставил меня отвезти тебя, — ровным голосом заявляет Фёдор. — И я знаю этот взгляд, — продолжает он, крепче сжимая пальцами руль. — Нечестно ставить меня в такое положение, ничего мне не объяснив. — А то ты у нас всегда честный, — ворчит Дазай. Но в чём-то тот прав. — ...Я попал в аварию два года назад. — И? Дазай раздражённо пытается уйти от ответа, поглядывая в окно. — Было плохо. У Фёдора дёргается глаз, будто он честно предпочёл бы сделать что угодно другое, но... — Если это было настолько плохо для тебя, что теперь ты ведёшь себя вот так, просто находясь в машине— — ...ещё ты водишь как маньяк— — Ты мог бы сказать мне. — Довольно забавно слышать это от тебя, — замечает Дазай, закатывая глаза. — Ты втянул меня и Чую в эту твою маленькую клубную авантюру без объяснения причин, так что извини меня, если я... — он обрывает себя с испуганным криком, когда машина снова резко останавливается. — Там была машина передо мной, — объясняет Фёдор, и он на самом деле немного извиняется за это. — Слушай... — он делает вдох, медленный и глубокий, будто собирается с силами, чтобы немного успокоиться. Мелкий шажок к... К, может быть, чему-то вроде предложения мира. — Я рассказывал тебе, что встречался кое с кем дома, — тихо объясняет Фёдор, не отрывая глаз от заднего бампера машины перед ними. Дазай кивает. Голос русского ещё больше затихает, но глаза не двигаются. — Его не стало. Дазай так удивлён, что даже не успевает пугаться. Он ждёт объяснений, но их не дают сразу. Поэтому в конце концов он спрашивает: — Он был болен? Фёдор мотает головой, и выражение его лица наводит на мысль, что правда там более чем немного неприятная. — Так что, — прерывисто выдыхает он, — я не "раздаю" двусмысленные намёки. Просто трудно снова... привязываться. Уж это Дазай может понять. И... он сам делает небольшой шаг навстречу. — Моя мама была за рулём... когда это случилось. Фёдор не спрашивает, всё ли с ней было в порядке, потому что он уже может догадаться. — Мне жаль. — Да... — Дазай тяжело вздыхает. — Мне тоже. Потому что вдруг, даже если это не оправдано, поведение Фёдора в первые месяцы семестра имеет гораздо больше смысла. — И это не моё дело, — Фёдор поворачивает голову, чтобы посмотреть на Дазая, — но что-то мне подсказывает, что чиби будет расстроен из-за тебя, когда узнает, что ты поставил себя в такое положение, чтобы посмотреть бейсбольный матч. Дазай морщится. Он знает. — Дело не только в бейсбольном матче, — отвечает он. — Я знаю, ты сказал, что у него день рождения, но— — И не в этом тоже, — Дазай стискивает зубы. — Тогда в чём? — ...Помнишь, как я уезжал домой на неделю? — Фёдор кивает, и Дазай прижимается лицом к окну. — Он сейчас кое-что переживает, а я застрял здесь, и... — он закрывает глаза, — и я чувствую себя бессильным. — Говорит такой помешанный на контроле, как ты? Могу себе представить, — Дазай бросает на него взгляд, но он понимает, что как бы Фёдор не особо-то и ошибается. — И если я даже на машине ездить не могу, — Дазай шипит, когда они снова начинают двигаться, его плечи напрягаются, — тогда что, если он действительно будет нуждаться во мне, а я не смогу... Это признание звучит настолько уязвимо, что удивляет их обоих. Дазай — это ходячая катастрофа тревоги и уязвлённой гордости, запертых в замкнутом пространстве. Фёдору хотелось бы, чтобы ему было приятно от этого, потому что он с самого начала ненавидел самодовольное, высокомерное отношение своего соседа... Но он не может. — Ты ходил на терапию? — Дазай морщится и смотрит на Фёдора прищуренными глазами. — Мой дядя сразу же заставил меня пойти туда. — Но ты никогда не справлялся с этим. — Мне не нужно, чтобы ты пытался поставить мне диагноз, — Дазай скрипит зубами. Фёдор фыркает, закатывая глаза. — Я учусь на первом курсе факультета психологии. Я никому ничего не могу диагностировать. Но... — он обрывается, собираясь с духом продолжить разговор, как бы неудобно это ни было, — Я начал ходить на неё. После... после того, как Коля... — он тяжело сглатывает и делает глубокий вдох. — ...Это помогает. — ...Я рад, что это сработало с тобой, — Дазай хмурится, — но мне от этого никогда не становилось легче. Фёдор пожимает плечами, переводя взгляд обратно на дорогу. — Цель не совсем в том, чтобы тебе стало легче, а в том, чтобы научиться... справляться, — Дазай хочет возразить, что он прекрасно справляется... Но посмотрите на него. — И даже если ты не хочешь идти ради себя, я уверен, что Чуя беспокоится о тебе так же сильно, как и ты о нём, — Дазай прикусывает губу. Фёдор прав. — Так что, получить помощь или хоть какую-то отдушину — будет не просто хорошо для тебя. Дазай возмущён тем, как разумно это звучит. На протяжении всего остального пути Фёдор прилагает заметные усилия, чтобы быть немного мягче с педалью газа. Не идеально, но тем не менее Дазай это ценит. — Это странно, — говорит он, и его тело наконец расслабляется от облегчения, когда Фёдор паркуется. — ...Что? — Наверное, я даже буду... — Дазай делает отвращённое выражение лица, — скучать по тебе этой осенью, — Фёдор в шоке. — Но только чуть-чуть. На лице русского мелькает удивление, потом недоверие, потом... Неохотная надежда. — Даже по крысам? Дазай слегка давится. — По ним точно нет, но... — его бесит признавать это.// «Вообще-то у вас много общего. Вы могли бы быть друзьями.» //
Чуя, как обычно, чертовски прав. — Ты не так уж плох. Лицо Фёдора ничего не выражает, но глаза у него сияют. — Тебя и самого на удивление легко терпеть, — не такой уж большой комплимент, но Дазай готов его принять. — И мы всё равно будем жить в одном городе, — добавляет Фёдор, — так что если ты когда-нибудь захочешь... — он чешет в затылке, — посмотреть фильм... Дазай криво усмехается. — Я думал, ты сказал, что мой вкус в кино — отстой. — Это так, — подчёркивает Фёдор, — но я думаю, что мог бы дать им шанс, — и что-то подсказывает Дазаю, что он говорит не только о фильмах. — ...Спасибо, что подвёз. Фёдор закатывает глаза. — Фактически это ты меня заставил, но... — он улыбается слегка, но искренне. — Всегда пожалуйста.___________________________
Тем временем Ацуши пытается помешать Танизаки устроить сцену. — Как ты только что назвал мою сестру?! — рычит он, пытаясь оттолкнуть своих друзей с дороги. Два парня из другой команды отступают назад, подняв руки вверх. — Слушай, чувак, я просто сказал, что она милашка! — Не смей так её называть! — Джуничиро, успокойся! — шипит Ацуши. — Из-за тебя у нас будут неприятности с... — один из парней, наблюдавших за ними, фыркает. — Вы разве не с третьего года? Вы что, боитесь, что ваш тренер разозлится? — Не он, — пытается объяснить Ацуши, оттягивая Танизаки назад. — Ну же! Наша игра начинается через полчаса, нам нужно вернуться до того, как менеджер—! — Эй! Все четверо парней оборачиваются, а у двоих из команды противника упала челюсть. — Это... это ваш менеджер? Третьегодка, стоящий напротив них, одет в расстёгнутую бейсбольную майку с белой безрукавкой под ней, его волосы собраны в высокий хвост, и они не могут видеть его глаза через большие авиаторы, которые на нём надеты, но они знают, что он прожигает их взглядом. — Танизаки! — кэтчер замирает, виновато смотря на Чую. — ...Да? — Сюда иди! — рявкает рыжий, оглядываясь на Ацуши, — Почему вы оба не на разминке? — Мы хотели получить немного мерча— — Сделаете это после игры, дурачьё! — как только Танизаки оказывается в пределах досягаемости, его тут же шлёпают по голове планшетом. — И перестань кричать на всех, кто делает твоей сестре комплимент, это жутко! — Но я— — Никаких "но"! — резко обрывает Чуя, указывая на зону разминки. — А теперь бегом! Уходя, Танизаки пытается испепелить остальных парней убийственным взглядом, но получает ещё один удар по руке от своего менеджера, от чего подпрыгивает и отворачивается. — Я сказал бегом, — как только его игроки возвращаются туда, где им положено быть, Чуя поворачивается к другим мальчикам и вежливо склоняет голову. — Извините за них. — Не волнуйся об этом, — один из парней с улыбкой отмахивается, засовывая руки в карманы. — Ты из Кейо? Как тебя зовут? — Да, Накахара Чуя, — Чуя заправляет за ухо выбившуюся прядь волос. Улыбка парня становится шире. — Что ж, теперь я жалею, что не перевёлся. Чуя кривит бровь, но всё равно пожимает парню руку, когда тот протягивает её. — Ну, я ещё раз прошу прощения за Танизаки, у него комплекс. Удачи вам там, — когда он отстраняется, чтобы уйти, парень наклоняется к нему. — Я бы чувствовал себя намного удачливее, если бы у меня был твой номерочек. Говоря это, он протягивает руку, чтобы коснуться чокера на шее Чуи, вероятно, чтобы позаигрывать... и удивительно сильные пальцы обхватывают его запястье. — Это льстит, — улыбка Чуи и его приятный тон полностью противоречат силе его захвата, — но у меня есть парень, — он сжимает чужую руку, прежде чем отпустить её. — Удачи вам на игре, — он поворачивается и идёт к своей команде, а остальные парни стоят там и смотрят с несчастным видом. — Кто бы он ни был, он счастливчик. Их первая игра проходит без сучка и задоринки. Оказывается, тот, кто был так увлечён приудариванием за Чуей, не был так уж хорош в ударе по мячу. Вторая игра идёт примерно так же, но те догоняют. А затем их третья и последняя игра идёт в ровень, до такой степени, что они переходят в восьмой иннинг. И тогда они побеждают. Это первый национальный титул для Кейо в каком-либо виде спорта, особенно таком популярном, как бейсбол, поэтому масса поклонников, штурмующих секцию фанатов, не является сюрпризом... кроме одного конкретного лица. — Даз—?! — начинает Чуя, но он не может закончить до того, как его погружают в поцелуй. Его руки взлетают в каштановые волосы, и он инстинктивно прижимает того к себе, даже если он удивлён. И когда его парень отстраняется, мозг Чуи ещё не полностью восстановился. — Что ты тут делаешь? Дазай сияет от счастья. Чуя получает ещё один поцелуй, прежде чем Дазай отстраняется, поднимая чужой подбородок и гладя по щеке. — Ты же не думал, что я пропущу твой день рождения, правда? Чуя надвигает тёмные очки на макушку, борясь с дымкой возбуждения, что возникает всякий раз, когда Дазай целует его. — Как ты вообще узнал, что финал будет здесь? — он тяжело дышит, глядя в глаза Дазая с недоумением. И его парень невинно улыбается ему в ответ. — Кое-кто проболтался, но я никогда его не выдам... — Это был Ацуши, да? — ...Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это, — но Дазай делает паузу, заметив, что Чуя не очень-то рад его видеть. — Прежде чем ты что-нибудь скажешь, — он поднимает палец, — мой экзамен был лёгким, я не торопился... — (ложь). — Да дело не в этом... — Тогда в чём? Чуя тяжко стонет. — У меня был целый тупой план, чтобы сделать тебе сюрприз, понятно? Оу. Оу-у. Дазай, по сути, был настолько сосредоточен на том, чтобы раздражаться из-за упрямства Чуи, когда дело доходило до того, чтобы не мешать учёбе Дазая, что... Сюрприз даже не приходил ему в голову. — Ты собирался сделать мне сюрприз в твой день рождения? Лицо Чуи становится красным. — Ну... ты же сегодня закрыл сессию первого курса университета, так что... — А восемнадцать лет — это довольно значимый день рождения, — возражает Дазай с растущей улыбкой. — И ты был расстроен тем, что не мог быть здесь, так что... — Чуя делает паузу, — И вообще, как ты сюда попал? — ...Фёдор меня подвёз, — признаётся Дазай, нервно барабаня пальцами по спине Чуи. Глаза Чуи расширяются, в основном от беспокойства. — ...На машине? — ...На классной машине, — дополняет Дазай, будто бы это улучшит ситуацию. Чуя приподнимается на цыпочки, чтобы получше рассмотреть выражение лица Дазая, и кладёт руки ему на плечи. — Ты в порядке? И нет, у Дазая нет привычки быть нечестным с Чуей. Но сегодня его день рождения, и команда только что выиграла национальные соревнования, так что... Он преуменьшает. — Было не очень весело, но я в порядке. — ... — Дазай не может точно сказать, поверил ли ему Чуя, но... тот оставляет эту тему. — Думаю, мне придётся отложить этот сюрприз до другого раза. Дазай кривит бровь, глядя на него. — А что это был за сюрприз? — А вот всё уже, — драматично вздыхает Чуя, точно так же, как Дазай, когда драматизирует, — тебе просто придётся подождать и посмотреть в следующий раз. — Но я хочу знать! — скулит Дазай, крепче обнимая его за талию, и Чуя отвечает ему только улыбкой. — Очень жаль, — прежде чем Дазай сможет по-настоящему надавить, команда сметает их на пике празднования. Кэнджи приходит в голову блестящая идея взвалить Чую себе на плечи и попрыгать вокруг, исполняя победную песнь — что рыжий позволяет, но только на тридцать секунд или около того. И Дазай, находясь здесь, был вишенкой на торте для третьего года — Ацуши был практически в слезах, когда передавал своему старому наставнику трофей. И Чуя должен признать: что касается дня рождения, когда он проводит его, поджав к себе колени и прислоняясь к Дазаю на диване, пока его друзья болтают о своей победе за праздничным ужином? Это чертовски приятно. — Чуя? Ты уже решил насчёт Окинавы? — тот мотает головой. — Я ещё не строил никаких планов на лето. Танизаки слегка хмурится. — Не то чтобы это такое большое дело, мне просто нужно дать знать моему дяде... — Я узнаю через пару недель, — успокаивает его Чуя, и когда Дазай бросает на него любопытный взгляд, он объясняет, — Группа выпускников после окончания школы отправится в дом дяди Танизаки на Окинаве. — Звучит весело, — Дазай поднимает бровь. — Я думал, тебе нравятся пляжи? — Чуя пожимает плечами, и он не кажется напряжённым, но Дазай не может понять, о чём думает его парень. — Нравятся. Просто я ещё не строил планов. — Эй, Чуя, — Ацуши высовывается из-за угла вместе с Кэнджи, — Мы собираемся заказать ещё один десерт, хочешь пойти? Это за наш счёт! — Ребят, вам правда не нужно... — Это твой день рождения, не говори глупостей! Они уводят сопротивляющегося Чую вместе с собой, и Дазай смотрит им вслед, слегка нахмурившись. Потому что с Чуей что-то не так, и теперь он начинает искать слово или, ещё лучше, описание, которое можно было бы этому дать. — Меня это тоже беспокоит, — звучит голос Рампо совсем рядом с ухом, и когда Дазай поднимает глаза, то видит, что его бывший тренер перегнулся через край дивана позади него. — Он ведь ещё и университет не выбрал, да? — ... — Дазай со вздохом кивает, скрестив руки на груди, — На него сейчас никто не хочет давить. По крайней мере, до тех пор, пока... Затем часть того, что Чуя сказал Танизаки, всплывает в памяти.// «Я узнаю через пару недель.» //
Пока не вынесли вердикт. На самом деле, теперь, когда Дазай задумывается, Чуя не упоминал ни о каких планах, если смотреть с этой точки зрения. Даже не о чём-нибудь меньшем, например, что Мори следует заказать на ужин, чтобы отпраздновать выпускной Чуи. — ...Эдогава-сэнсэй, ваш муж работает в полицейском управлении, верно? — Да, — Рампо медленно кивает, потирая подбородок. — ...Полагаю, он ничего не знает о вероятности осуждения, да? — ... — Рампо мотает головой, — Он детектив и не очень-то разбирается в юридической стороне дела. — Да уж, — Дазай тяжело вздыхает. — Похоже на то.________________________
Когда все остальные возвращаются к автобусам, Дазай и Чуя медлят позади. Это тихая — прекрасная — ночь, и Дазай замечает, что не может даже смотреть на небо. Его взгляд всё время возвращается к Чуе. — Ты ведь понимаешь, что я подарю тебе подарок, когда приеду домой на лето, да? Чуя поднимает бровь. — Я думал, что удивить меня было подарком. Дазай мотает головой с тихим смешком. — Нет, я не настолько самодовольный урод, — Чуя бросает на него взгляд, и Дазай исправляется, — во всяком случае, не с тобой. Ладно. Это правда. — И ты вернёшься на следующей неделе? Дазай кивает и останавливается. Автобус уже виден, он сразу за углом, и остальная команда всё ещё болтает, стоя снаружи, ожидая загрузки. — Дазай..? — вопрос Чуи обрывается, когда его парень разворачивает его и прижимает к высокому сетчатому забору позади них. Он обрамляет периметр бейсбольного поля, но большие огни стадиона начинают гаснуть. Пальцы Дазая цепляются за звенья сетки по обе стороны от головы Чуи, и... Он выглядит таким серьёзным, что Чуе трудно сосредоточиться, когда Дазай так смотрит на него. — ...Что? Есть много вещей, которые Дазай хочет сказать. Он хочет спросить, что случилось, всё ли у Чуи хорошо, но у него уже есть ответ на оба вопроса. Он хочет сказать Чуе, чтобы он позвонил ему, если будет нуждаться в нём на этой неделе... но Дазай не уверен, что Чуя действительно позвонит. Скорее всего, Чуя разволнуется, если узнает, как переживает Дазай. А тот не уверен, обосновано ли будет чужое беспокойство или это будет лишь синдром чрезмерной бдительности после того, что он пережил в машине. Поэтому он довольствуется тем, что говорит самую очевидную вещь. — Просто ты прекрасен, — говорит он и расслабляется, когда видит, как от этих слов у Чуи смягчается взгляд. — И я люблю тебя. Он наклоняется, и когда он целует Чую, это медленно, тягуче. И благодаря этому он может чувствовать, как Чуя расслабляется, льня к нему, его руки обвиваются вокруг шеи Дазая, и тот прижимает его ближе. Он слышит тихий, едва заметный звук, который издаёт Чуя, когда зубы Дазая впиваются в его нижнюю губу. Когда он отстраняется, руки Чуи следуют за ним. Он берёт лицо Дазая в свои руки, целует его ещё раз, и это так успокаивающе. Дазай знает, что Чуя понятия не имеет о его проблемах, но это всё равно успокаивает. — Я тоже люблю тебя, — отвечает Чуя, отстраняясь. — Мы скоро увидимся, хорошо? Дазай скрепя сердце кивает.__________________________
Чуя возвращается поздно вечером, но Мори до сих пор ждёт его, почти отключившись за кухонным столом. — Вы победили? — вопрос прозвучал невнятно, но Чуя всё равно улыбается. — Да, они победили. Мори радостно зевает, поднимаясь, чтобы обнять его с поздравлениями. — Я уверен, что они не смогли бы сделать это без тебя, — Чуя тихо фыркает, обнимая его в ответ. — Я уверен, что мои царские запугивания и нычка вкусняшек были очень эффективными. — Ну слушай, — Мори пожимает плечами, когда его подопечный отправляется спать, — вкусняшки — это мощный мотиватор!