Но, как оказалось, Дазай не ошибался, когда беспокоился.
Месяц спустя, как раз перед зимними каникулами, Чуя с Ширасэ сидят в баре и празднуют день рождения подруги.
— А где твой парень? — именинница, Кирако, ухмыляется, — Кажется, ты говорил, что он придёт?
Чуя мотает головой.
— У него было собеседование в Осаке. Его поезд приехал час назад, но я не хотел тащить его обратно на улицу.
— Ничего страшного, я всё понимаю, — Кирако отмахивается, — это должно быть очень напряжённое время, он же заканчивает универ и всё такое.
Чуя пожимает плечами. Есть ещё шесть месяцев, но он бы солгал, если бы сказал, что это не приходило ему в голову.
— У нас раньше были отношения на расстоянии, он был здесь за год до того, как я переехал из Йокогамы, — вспоминает Чуя, делая глоток своего напитка —
единственного напитка за всю ночь.
— Я всё время забываю, что вы двое — влюблённые старшеклассники! — Кирако вздыхает, подперев рукой подбородок. — Это так романтично.
— Ну, не знаю, — комментирует Ширасэ, сидя по другую сторону от Кирако и делая большой глоток пива. Он немного не в себе сегодня вечером, хотя Чуя не может понять, почему. — Не могу себе представить, что останусь с кем-то, с кем познакомился в старших классах.
Чуя пожимает плечами, ничуть не напрягаясь.
— До того, как я встретил Дазая, я, наверное, согласился бы с тобой, — он слегка улыбается, — Но когда это тот самый... ты просто знаешь.
— С кем-то вроде Дазая? — Кирако слегка смеётся в свой коктейль. — Могу понять. Он буквально Прекрасный Принц.
Ширасэ ворчит в своё пиво, и в этот момент к ним подходит один из их одногруппников.
— С днём рождения, Кирако-чан, — он похлопывает её по руке. — Поздравляю, теперь ты можешь пить легально!
Она улыбается, протягивая руку, чтобы обнять парня.
— Спасибо, Кацура! Я не была уверена, придёшь ты или нет!
Тот улыбается немного застенчиво, но он всегда был таким рядом с девушками с их факультета.
— Когда я услышал, что вы с Накахарой-сэмпаем собираетесь быть здесь, это прозвучало весело.
— Сколько раз тебе повторять, ты можешь звать меня просто Чуя, — говорит рыжий, указывая на соседний стул, — Тут свободно.
— Спасибо, — он шагает, чтобы сесть, и Ширасэ бросает на него раздражённый взгляд.
— Тебе же восемнадцать, верно? Ты даже не можешь ничего заказать—
Кацура
сразу же смущается, особенно перед Кирако, и Чуя обрывает Ширасэ.
— Я сам ему что-нибудь закажу, ладно? Не будь таким козлом, — этот комментарий, похоже, ещё
больше сбивает с толку друга Чуи, и Чуя правда не может понять,
что с ним сегодня.
— Накахар... то есть, Чуя-сэмпай, ты правда не должен этого делать...
— Всё хорошо, — Чуя отмахивается, — Что ты будешь?
В итоге он заказывает пиво для Кацуры — тот
попросил водку с содовой, но после своего собственного жизненного опыта Чуя настоял, что тот хотел бы начать с пива вместо этого.
Но, по какой-то причине, Ширасэ
не отстаёт от Кацуры.
— Мой экзамен по подростковой преступности был таким
трудным... — хнычет Кирако, допивая свой напиток, — Я думала, что Камуи-сэнсэй даст нам немного поблажек, это должен был быть факультатив... А у вас как, тоже плохо?
— Да нет, — Чуя мотает головой, — я никогда не возражал против научных работ.
— Ну да... — вздыхает Кирако. — Ширасэ?
Тот пожимает плечами, допивая второй бокал пива за вечер.
— Не так уж плохо, но я знал, что мне понравится девиантность и социальный контроль.
— И то верно, — Чуя фыркает, — ты же в ННА метишь?
Уши Ширасэ покраснели.
— Мне нравится уголовное правосудие, так что это вроде как идеальная работа.
Чуя не может поспорить с ним в этом, но это просто забавно представлять. Ширасэ всегда казался скорее правонарушителем, чем детективом.
— А у тебя как, Кацура? — внимание Ширасэ возвращается к младшему студенту. — Как прошли твои экзамены?
— Ой... всё хорошо, — Кацура потирает затылок. Он всегда был тихим, по сравнению с другими ребятами с их факультета. Достаточно дружелюбный, но не очень уверенный. — В понедельник будет последний.
— И ты всё равно пришёл сегодня? — Ширасэ хмурится, а Чуя поднимает бровь.
— А ты кто, его мать? — он оглядывается на младшего паренька, — Не обращай на него внимание, сегодня утром кто-то нагадил ему в ботинки.
— Всё нормально, — отмахивается Кацура, его чёлка свисает на лицо, — честно говоря, я собирался сегодня позаниматься, но... я подумал, что будет весело выйти и увидеть тебя и всех остальных.
— И я рада, что ты это сделал! — Кирако сияет, потрясая кулаками в воздухе, — Потому что я хотела повеселиться с самыми симпатичными парнями с нашего факультета, — она, слегка подвыпившая, обвивает руками плечи Чуи и Ширасэ, — и вот я здесь!
Остальная часть вечера в основном сосредоточена на том, чтобы удерживать Кирако пить в разумном темпе, а Чуя следит за тем, чтобы у неё ещё и вода была. Она отходит в уборную, и Кацура наклоняется к нему.
— Какие планы на рождественские каникулы, сэмпай?
Чуя пожимает плечами, рассеянно теребя пряжку на чокере.
— Я, наверное, вернусь в Йокогаму вместе с Дазаем, мы обычно проводим Рождество с его дядей.
— Это должно быть трудно, — слегка хмурится Кацура, и из-за спины Чуи на него пристально смотрит Ширасэ.
— Почему?
— Ну... — Кацура моргает, и его глаза немного расширяются. — Возвращение домой, праздники, это напоминает тебе о твоей семье, верно?
— ... — желудок Чуи немного сжимается, и он кивает, — Иногда. Но я всё равно провожу их с сестрой, так что... всё не так плохо.
Вскоре после этого Кирако возвращается из уборной, гордо подняв руку.
— Один парень дал мне свой номер телефона! — он выведен чёрной ручкой на её ладони, — Не дайте мне его испортить, поняли? Он был похож на того, у кого очень большой—
Чуя слегка поперхнулся своим напитком.
— Что?!
— Ничего!
— Поз-поздравляю, — он откашливается, вытирая рот, и встаёт со своего места. — Я тоже сбегаю в уборную, просто не трогай ничего этой рукой, ладно?
Кирако серьёзно кивает, болтая ей в воздухе.
— Да, сэр!
И Чуя на самом деле испытывает
облегчение, когда Ширасэ встаёт со своего стула и следует за ним, потому что у него
наконец появляется шанс поговорить с ним, когда они заворачивают за угол в коридоре, уходя от громкой музыки, оставшись в основном
одни.
— Что
с тобой сегодня?! — шипит он, уперев руки в бока.
И к его удивлению, Ширасэ смотрит на
него сердито.
— Какого чёрта этот ребёнок вообще здесь?
— Кацура? — Чуя моргает. — Он дружит с Кирако, почему это—?
— Ты его пригласил?
— Нет, — хмурится Чуя, поднимая подбородок. — А если и так, то какое это имеет значение? Он уже гулял с нами раньше.
— В караоке и поесть, — Ширасэ закатывает глаза, — это не то же самое, что быть частью компании. И если он здесь на
дне рождения Кирако, почему он сказал, что решил прийти, когда услышал, что
ты будешь здесь?
Чуя в
шоке.
— Может быть, потому, что в отличие от
тебя я не пугаю своих
кохаев до смерти. Серьёзно, какого хрена с тобой происходит?
— И ты рассказал ему о своём
отце? — Ширасэ вскидывает руки, — Ты не можешь просто
рассказывать людям это.
У Чуи поднимаются волосы на затылке.
— Это мой выбор. Я рассказал
тебе, разве нет?
Ширасэ и Чуя были друзьями с тех пор, как Чуя начал учиться в Киодае. Они сидели рядом друг с другом на вводном курсе криминологии, у них были схожие интересы, так что сближение произошло довольно быстро. Рассказ ему об
отце Чуи случился год назад. Дазай был в Аомори на выпускном у двоюродной сестры, но Чуя не смог поехать туда из-за промежуточного экзамена.
А это означало остаться в их квартире одному, что было не таким уж большим делом... Вот только у него случился ночной кошмар. И единственным человеком, который был достаточно близко, чтобы
помочь, был
Ширасэ. И когда вам приходится удерживать вашего друга сквозь дрожь и неудерживаемые слёзы в течение двух часов, этот друг должен вам объяснения.
— Я рассказал тебе об этом не из-за того, чтобы ты чувствовал себя так, будто ты в каком-то особом клубе "О, мы знаем, что Чуя
облажался", окей?! — прошипел Чуя, сжимая кулаки. — Мне нужна была твоя помощь, поэтому я рассказал тебе. Это не даёт тебе права говорить мне, как мне делиться своей личной жизнью!
— Но то, о чём я спрашиваю: как
нахрен это вообще произошло?! — Ширасэ выглядит
таким сердитым, и Чуя не понимает этого, но
знает, что он сам раздражён.
— Потому что он хотел знать, почему я выбрал свою специальность, понятно?! И я ему немного рассказал, а он просто продолжал задавать вопросы—
— Тебе не обязательно было
отвечать! — Ширасэ понижает голос, когда девушка проходит слишком близко от них. — Чуя, это—
—
...моё дело! — Чуя рычит, отталкивая Ширасэ назад, и его друг выглядит искренне
потрясённым. — И, честно говоря, даже
если ему не следовало знать об этом, это
не твоя проблема!
— Но я просто—
— Просто мой
друг, — Чуя вскидывает руки. — Если ты злишься из-за того, что кто-то знает обо мне больше, чем ты — это так... — Чуя в разочаровании проводит руками по лицу. — Это
странно, понимаешь? У меня есть
парень.
Гнев Ширасэ тут же тает, и он выглядит
очень смущённым.
— Это всё... совсем не так... Чуя, я—
— Ты ведёшь себя так, будто
ревнуешь, — Чуя прожигает его взглядом. — И если это так, то я хочу прекратить это
прямо сейчас.
Ширасэ отводит взгляд, вдруг почувствовал сомнение.
— Дело не во
мне, это о—
— Посмотри на меня и скажи, что не чувствуешь угрозы от него, — Чуя скрестил руки на груди. Когда Ширасэ не отвечает, Чуя тяжело вздыхает. — Послушай... Ширасэ, ты мне нравишься. Очень. Когда ты не ведёшь себя как осёл, ты забавный. Но я люблю Дазая. Это не изменится ни в ближайшее время, ни после.
— ...Я понял, — Ширасэ стискивает зубы.
— И если ты не можешь смириться с этим, — у Чуи тяжело в груди, — Я не знаю, может, нам больше не стоит зависать вместе.
Ширасэ резко переводит на него взгляд.
— Что?! Но я
никогда не пытался встать между вами двумя...
— Нет, — хмурится Чуя, — но если ты становишься собственником, а мы даже не
встречаемся — это ненормально.
— Я вовсе не
собственник, — протестует Ширасэ, но это звучит не очень
убедительно, — я просто не хочу, чтобы ты сближался с этим
отморозком...
В этот момент Чуя чувствует себя смирившимся с потерей дружбы, даже если это больно.
— Кацура не ведет себя как отморозок, Ширасэ. Ты — да.
Ширасэ
отшатывается, и он выглядит
искренне обиженным.
— ...Мне очень жаль, что я заставил тебя так себя чувствовать, — бормочет он, засовывая руки в карманы куртки. — Я правда не хотел.
Вот это кажется
искренним.
— Ну, — у Чуи сдавило грудь, — ты это сделал.
Идти обратно к бару очень
неловко.
Кирако явно уже достаточно натерпелась за время их отсутствия, что аж упала на стойку бара, её рука болтается в воздухе в доблестном усилии.
— Простите... — Кацура выглядит встревоженным и извиняющимся, — Она не опускала руку... бармен думал, что она заказывает ещё порцию...
— Всё в порядке, — голос Ширасэ звучит немного сжато, — её квартира находится в следующем квартале от моей, я отведу её домой.
— Я могу подвезти её... — начинает Кацура, но Ширасэ одним
взглядом останавливает его.
— Ты, наверное, даже не можешь сам нести свои продукты. Я сам.
Кацура выглядит
искренне раздражённым этим, но закрывает рот.
— Не будь с ним груб, 'Расэ! — скулит Кирако, тяжело опираясь на него, — Он же ребёнок! Помните, как он плакал, когда Чуя... — она икнула, — выиграл конкурс караоке?
— Отчётливо помню, совратительница, — Ширасэ закатывает глаза. Он обнимает Кирако за плечи, почти неся её, и бросает на Чую последний взгляд, с несчастным видом переводя взгляд с него на Кацуру. — Ты скоро собираешься домой? Дазай будет ждать тебя, верно?
Чуя хмурится ещё сильнее, и его голос звучит твёрдо.
— Конечно, будет.
— ...Ладно, — Ширасэ выглядит так, будто хочет сказать что-то ещё, но не делает этого. — Береги себя, Чуя.
И с этими словами он вытаскивает Кирако из зала, а Кацура бросает сердитый взгляд.
— Я тоже о себе позабочусь, не обращай на меня внимания...
Чуя мотает головой.
— Он просто болван, не парься, — он садится на своё место, поднимая свой бокал. Это уже второй за вечер, но поскольку он уже заплатил за него, то вполне может допить до того, как отправится в путь. — Не то чтобы ты ему что-то такого сделал.
— Да, я знаю таких, как он, — отвечает Кацура. — В моей школе было много таких парней. Они думают, что могут просто выпячивать грудь и вести себя как большие невежественные обезьяны только потому, что они спортсмены. Честно говоря, я немного волнуюсь за Кирако-сэмпай.
— Что? — Чуя фыркает, делая глоток своего напитка, — Нет, он осёл, но не сделал бы ничего подобного.
Кацура пожимает плечами, допивая пиво.
— Никогда не знаешь, Чуя-сэмпай. Все так говорили о футбольном капитане в моей старой школе, а он... — Кацура прикусывает губу и слегка бледнеет. — Он был нехорошим человеком.
Чуя поднимает взгляд, немного сбитый с толку.
— ...Ты в порядке? Он—?
— Нет-нет... — Кацура мотает головой, пытаясь отмахнуться от этого, — Просто... одного из моих друзей.
— Мне очень жаль... — Чуя понизил голос. — Это поэтому ты выбрал свою специальность?
Кацура кивает, отодвигая пустую пивную банку в сторону.
— Я особо никогда не говорю об этом, но да. Когда я услышал твой рассказ, что случилось с
тобой... — Кацура мотает головой, — Я не знаю, наверное, это дало мне почувствовать, что я могу рассказать об этом.
— ...Да, — Чуя прерывисто вздыхает. — Разговоры об этом помогают, — он бросает взгляд на часы, — Чёрт, поезда скоро перестанут ходить, — он слезает со стула и натягивает куртку. — Я не хочу раскошеливаться на такси, мне надо идти, — бормочет он, отодвигая свой бокал. Он слишком долго возился с ним, так что теперь лёд растаял, придавая ему странный, разбавленный вкус, так что он всё равно не хочет его допивать. — Удачи тебе на экзамене, угу?
— Я могу тебя отвезти, — предлагает Кацура, вставая со стула. — Это правда не проблема.
— Спасибо, — Чуя мотает головой, — но станция прямо здесь, всё хорошо.
Кацура хмурится, выглядя немного обеспокоенным.
— Будь осторожен, сэмпай, ночью там может быть жутковато.
Чуя подавляет желание закатить глаза.
— Буду, спасибо, — и с этими словами он уходит.
Честно говоря, предположение, стоящее за предупреждением Кацуры,
очень раздражает. Может, он и
выше Чуи, но худой как щепка, и у него нет чёрного пояса. Серьёзно, это ему нужно быть
осторожным.
Минуточку.
Он останавливается на полушаге, оглядываясь по сторонам.
Это
странно. Станция находится всего в одной улице отсюда. Но, ещё разочек, в каком она направлении?
И на улице
холодно. Чуя знает это по тому, как его дыхание туманится в воздухе. Некоторые сводки погоды прогнозируют снег. Так почему он
потеет?
Он достаёт свой телефон и делает первое, что приходит в голову.
— Чуя? — звук голоса Дазая придаёт ощущение спокойствия, и это
помогает.
— Даз... — Чуя облизывает губы, и они внезапно
очень сухие, — Дазай, мне... мне кажется, что-то не так... — он изо всех сил пытается выдавить слова, будто его язык просто не хочет
слушаться. — Ты можешь приехать за мной?
Когда Дазай отвечает, он звучит
гораздо более настороженно.
— Могу. Где ты?
— Э-эм, — Чуя с трудом поднимает взгляд на уличный знак. — Сан... Улица Санджо.
— Ты перепил?
— Нет... — Чуя мотает головой, — Всего... всего два бокала. Я... — он потирает ладонью лоб. — Я не уверен...
— Где ты находишься на этой улице? — он слышит, как звенят ключи Дазая, когда тот выходит за дверь.
— Я... рядом с... мы сидели в баре с... ковбойскими штуками... — Чуя зажмурился, прислонившись для поддержки к фонарному столбу. — Я не... помню...
— Чуя? Мне нужно, чтобы ты посмотрел на уличный знак, тот, который ты видел раньше? — Чуя делает это, его пальцы слегка впиваются в металл. Он холодный, немного жжёт. —
Ты видишь цифры?
Это помогает ему сосредоточиться.
— ...2175, — медленно читает Чуя, — Я думаю... я думаю, что у меня жар или что-то в этом роде...
— Когда я приеду, мы можем вызвать скорую, — голос Дазая твёрд, и Чуя хочет слушать его, это легче, чем пытаться думать.
— Ты можешь—?
Чуя не слышит следующих слов Дазая, потому что его пальцы внезапно делают эту странную вещь, когда они больше не хотят сжимать телефон, поэтому они
ослабевают, и вещь падает на тротуар.
— Бля... — бормочет Чуя, протягивая руку, чтобы поднять его, но, к несчастью для него, тот упал в ледяную лужу... И экран чёрный.
— Блеск... — говорит он себе под нос, потирая лоб.
— Чуя-сэмпай? — он поворачивает голову, и его плечи слегка опускаются от облегчения.
— Эй... — кое-как говорит он, крепче вцепившись в фонарь, потому что не уверен, что сможет отойти, иначе... — Думаю... что-то...
— Ты неважно выглядишь, — Кацура подходит к нему. — Что-то случилось?
Чуя кивает, и это
странно, потому что лицо Кацуры то входит, то выходит из фокуса.
— Наверное... наверное, я что-то подцепил...
Это
должно быть так.
— Я слышал, что сейчас летает что-то такое... — Кацура протягивает руку, чтобы коснуться его лба. — Ты
довольно горячий. Хочешь, я тебя подвезу? Я могу отвезти тебя в неотложку.
Точно. В этом есть смысл. Он ведь сказал, что у него есть машина, так?
— Нет... — Чуя мотает головой. — Дазай заберёт меня.
— Ты правда думаешь, что можешь вернуться домой вот так?
У Чуи снова мутит в глазах. Так и должно быть, потому что иначе это не имеет никакого смысла... С чего бы Кацуре сейчас
улыбаться?
— Тогда не хочешь вернуться и подождать в баре? Сейчас довольно холодно.
Чуя мотает головой.
— Я... я сказал ему, что буду здесь, так что...
— Хочешь, я ему позвоню? — Кацура наклоняет голову.
— Я... — глаза Чуи скользят вниз, к луже. — Я сломал свой телефон. Я просто подожду.
— Ширасэ ведь знает его номер, верно? — Кацура трогает его за руку, осторожно тяня за локоть. — Я могу позвонить ему, как только мы вернёмся туда, и он может позвонить Дазаю для тебя.
Чуя хмурится. Тупой Ширасэ. Ведёт себя как его парень. И ещё ведёт себя как мудак с Кацурой без всякой блядской причины.
— Нет, не звони ему... — бормочет Чуя. — Я просто подожду прямо здесь.
— Ладно... хочешь, я разверну свою машину? Мы могли бы хотя бы подождать внутри, там тепло.
Честно говоря, это не звучит как плохая идея, но... ему не нравится, что Кацура продолжает
тянуть его.
— Я просто подожду здесь, — отвечает он, отстраняясь, — Ты можешь подогнать свою машину, если хочешь.
Кацура начинает выглядеть
раздражённым. И он не отпускает руку Чуи.
— Она прямо по улице, ну чего ты?!
— ...Так, — Чуя качает головой, ещё сильнее дёргая руку назад, но это
тяжело, он
устал. — Ты ведёшь себя
странно, я не хочу...
И что-то в слове "странный" заставляет всё идти
боком. Буквально боком, потому что Чуя оказывается на земле.
Как это случилось..?
— Держу пари, что это именно то, что ты думаешь, да?! — огрызается Кацура. — Ты ведь ничем не отличаешься от
остальных, правда?!
— Ты... — начинает Чуя, его голова медленно начинает кружиться, — ...ты что, мать твою, только что
толкнул меня?
— Ты просто
жалеешь меня, да? — рычат в ответ, — Бедный маленький Кацура, давай пригласим его, у него нет друзей. А потом единственные парни, на которых ты обращаешь
какое-либо внимание — это всегда
придурки вроде Ширасэ или
Дазая... — Чуя пытается снова встать на ноги, но он не может сказать, где именно
верх. — ...и это так
тупо, — Кацура хватает его за руку, и одурманенный наркотиками мозг Чуи на секунду думает, что тот пытается помочь ему подняться, — потому что они снова причинят тебе
боль. Но
я бы так никогда не сделал.
А потом Кацура хватает его за другую руку и начинает тащить его, и тогда Чуя чувствует, что не может дышать. Он чувствует, как его ноги скользят по земле, как он обмяк, как трудно ему двигаться... И всего на секунду он чувствует себя настолько
без сил, что голос в его голове говорит —
"Только не снова".
Он чувствует себя... трупом.
Нет. Нет. Нет.
Чуя быстро мотает головой, его грудь начинает вздыматься и опускаться всё быстрее и быстрее.
— Перестань
реветь, я пытаюсь—
Чуя правда не знает,
как он это делает, но одной из его рук удаётся крепко обхватить одну из лодыжек Кацуры. И он
дёргает.
Его голова ударяется о бетон, когда другой парень падает, и всё
почти погружается в темноту, но когда он чувствует, что чужие руки снова тянутся к нему, он набрасывается на него, ударяя вслепую, и
чувствует, как что-то хрустит под его костяшками пальцев.
А потом он слышит другой голос.
— Какого
ХРЕНА ты делаешь?!
Чуя
отчаянно стонет. Нет. Только не
он.
Кацура буквально не касается земли, пока Ширасэ держит его за ворот рубашки.
— Я
пытался отвезти его в неотложку—
— Чёрта с два, ты,
ничтожество, — Ширасэ
с силой швыряет его на землю. Тот начинает вскакивать на ноги, будто собирается бежать, но Ширасэ
снова толкает его вниз, и на этот раз он удерживает его, прижимая ботинком чужой пах. — Хочешь попробовать ещё раз?
— ...Чувак, — Кацура ёрзает, его голос дрожит от паники, — я просто пытался
помочь...
— С расстёгнутой ширинкой? — Ширасэ достаёт свой телефон.
Кацура бледен, как привидение, когда тот звонит в полицию.
— Это не—
—
Богом клянусь, если ты хочешь
когда-нибудь иметь детей,
заткнись, — огрызается Ширасэ.
Чуя может слышать, как он после этого разговаривает с полицией, сообщая им своё местоположение, описывая, что произошло. А когда сбрасывает, Кацура
снова пытается объясниться.
— Мне показалось, что он плохо себя чувствует, ладно? Я собирался отвезти его в больницу—
— Я позвонил его парню, — Ширасэ прожигает его взглядом. — Он уже собирался это сделать. Я уверен, что и Чуя сказал тебе об этом, — его руки сжимаются в кулаки, — Но ты, наверное, знаешь, где он живёт, верно? Ты знал, что у тебя есть время.
Кацура съёживается, когда ботинок Ширасэ нажимает на него.
— Я... вообще ничего ему
не сделал—
— Если ты думаешь, что я не знал, что с Кирако что-то не так, — шипит Ширасэ, давя на него до тех пор, пока Кацура не начинает хныкать и вырываться, — и что я не взял её стакан с собой, то ты
сошёл с ума.
— Ты... — Кацура вцепился ему в икру, пытаясь оттолкнуть, — мог бы сделать это так же легко, как я... или... кто-нибудь другой...
— Если бы я хотел причинить вред моей подруге, я бы не отвёз её в больницу, — шипит Ширасэ, — И если бы я хотел воспользоваться Чуей, то не оставлял бы его одного в баре.
Кацура перестаёт сопротивляться. И он улыбается.
— Но ты же оставил его одного, а? — бормочет он, обмякнув на тротуаре, когда видит приближающиеся мигающие синие огни.
Лицо Ширасэ тут же исказилось от чувства вины.
— ...Ты
больной.
Кацура пожимает плечами.
— Ты можешь сделать так, чтобы он перестал реветь? У меня голова болит.
Ширасэ не может удержаться, чтобы не пнуть его в
челюсть за это замечание. При виде того, как тот сплёвывает кровь на бетон, ему отнюдь не становится
легче.
______________________
Первое, что видит Дазай, когда поднимается на верхнюю ступеньку лестницы, ведущей со станции, — это синие огни.
Он никогда в жизни не бегал так быстро.
Там скорая помощь, но он никого не видит в ней, две полицейские машины... И Ширасэ, бегущий ему навстречу.
— С ним всё в порядке, — говорит студент, — он испуган, но—
— Где он?! — Дазай срывается, по яремной вене на его шее видно, как быстро бьётся его пульс.
— Пошли, — Ширасэ жестом зовёт его следовать за собой туда, где у крыльца здания стоят два санитара, и когда Дазай оглядывается по сторонам, то видит, как Чуя сидит на ступеньках, опустив голову между ног.
Он чуть не теряет сознание от облегчения. Он не думает, не говорит, не
дышит, проталкиваясь локтями через каждого человека между собой и своим парнем, и когда Чуя видит его, он выглядит таким же испытавшим облегчение, как и Дазай.
И как только он оказывается в объятиях Дазая, мозг того работает достаточно, чтобы услышать бормотание Чуи.
— Видите? Я же сказал, что... он... придёт за мной.
Дазай бросает взгляд на Ширасэ, который пожимает плечами.
— Он не позволил им посадить себя в машину скорой, пока ты не будешь здесь.
— ...Они даже не пытались отнести его?
— Пытались, — Ширасэ качает головой, — но он никому не позволял прикасаться к себе до тех пор, пока... ну, сейчас.
Когда они начинают перемещать Чую к машине скорой помощи, Дазай мельком видит лицо парня на заднем сиденье полицейской машины. Чувство вины всплывает в глубине его нутра.
И
ярость. Так много ярости.
Ширасэ едет с ними в больницу — главным образом, чтобы проверить Кирако, но Дазай потрясён, обнаружив, что чувствует
благодарность за его присутствие.
Если не считать шишки на затылке, Чуя совершенно здоров, и, по словам врачей, доза кетамина, которую он получил, была относительно низкой. Достаточно, чтобы он потерял ориентацию и оно вызвало мышечную слабость, но он в гораздо лучшем состоянии, чем Кирако.
Технически нет нужды держать Чую в больнице на ночь, но он спит, и у Дазая не хватает сил, чтобы разбудить его.
Поэтому он просто сидит на стуле у кровати Чуи, низко опустив голову.
— Я принёс кофе, — говорит Ширасэ с порога. — Он хреновый, но уже почти четыре, так что—
— Мне кажется, — бормочет Дазай, не поднимая глаз, — я должен перед тобой извиниться.
Ширасэ останавливается, явно чувствуя себя немного не в своей тарелке.
— Тебе правда не стоит.
— Той ночью, в караоке-баре, — тихо говорит Дазай, всё также не поднимая глаз. — Этот парень был там, верно? — Ширасэ не отвечает, но выражение его лица говорит само за себя. — И ты не оставлял Чую одного, пока я не пришёл, — Дазай мотает головой, проводя руками по лицу.
— Я должен был сказать что-нибудь раньше, — вполголоса отвечает Ширасэ, — но когда я попытался поговорить об этом с Чуей сегодня вечером, он сказал, что проблема во
мне, и я предположил, что просто подумал...
— Это, — тяжело вздыхает Дазай, — наверное, моя вина.
— ...Что?
— Я... — Дазай мотает головой. — Я неверно оценил ситуацию, — он поднимает взгляд на Ширасэ, — Я думал... Ну, то есть, что у тебя есть чувства к нему...
— Есть, — Ширасэ не стыдится признаться в этом, — но... — он бросает взгляд на Чую, — я не дурак. Он никогда не будет смотреть ни на кого, кроме тебя.
— Ну что ж, — улыбается Дазай, измученный и немного ненавидящий себя. — Пока мы с тобой на одной волне.
Ширасэ фыркает.
— Мы предельно ясны, босс.
Дазай снова замолкает на некоторое время, а потом спрашивает:
— Как ты узнал?
— О чём?
— Кацура, — Дазай произносит это имя так, что его можно прировнять к ругательству. — Как ты узнал, кто он такой?
Ширасэ ставит на стол кофе, который он принёс для Дазая.
— Не думаю, что тебе от этого станет легче, — Дазай пристально смотрит на него, и Ширасэ вздыхает. — Мы изучаем это понятие, "повторная виктимизация", — медленно объясняет он. — Как правило, это концепция о том, что жертвы предыдущего насилия либо сами становятся жестокими, либо они следуют поведению с высокой степенью риска, которое делает их более склонными к повторному насилию.
— Чуя... — Дазай сжимает руку своего парня чуть сильнее, чем ему хотелось бы, но в теперешнем состоянии Чуя даже не шевелится, — он не ведёт себя
рискованно.
— Не ведёт, — соглашается Ширасэ. — Он очень осторожен. Большую часть времени он очень бдителен. Но другая сторона повторной виктимизации заключается в том, что она делает его... — Ширасэ тяжело вздыхает, — это отвратительно даже говорить, но она делает его более привлекательной мишенью.
У Дазая всё скрутило внутри.
— ...Что?
— Когда ты видишь кого-то уязвимого, естественным инстинктом является желание защитить его, — отвечает Ширасэ, бросая взгляд на Чую. — Но для некоторых людей, когда они начинают воспринимать человека как... повреждённого, они...
— Они что? — Дазай не знает почему, но ему
нужно это услышать.
Ширасэ медленно выдыхает.
— Они видят в этом возможность. В их сознании это становится неким фетишем.
— Фетишем, — медленно повторяет Дазай.
— Подумай о человеке, который говорит: "Я всегда привожу в свою жизнь повреждённых людей, потому что думаю, что могу их исправить", — Ширасэ пожимает плечами. — Типа такого, только хуже, — он тяжело вздыхает. — И когда он так сильно заинтересовался Чуей — это было сразу же после того приступа, который у него был в прошлом году... — Дазай помнит. — ...а потом он просто начал появляться повсюду и казался таким зацикленным на нём... — Ширасэ мотает головой.
— Как думаешь, сколько из этого он будет помнить? — тихо спрашивает Дазай, и Ширасэ потирает затылок.
— Честно? Не много, — он барабанит пальцами по своей чашке. — Скорее всего, это останется с нами дольше, чем с ним.
Здесь Дазай не может с ним спорить.
— Что ж, — он тяжело вздыхает и снова сжимает пальцы Чуи. Они маленькие, немного холодные в его руках, но... По сравнению с последним разом, когда Дазай сидел у постели Чуи, это менее страшный опыт. — Прости, что недооценил тебя. Я рад, что ты был там, — он поднимает руку Чуи и прижимает её к своему лбу. Его всё ещё не отпустило от момента, как он добрался до верхней ступеньки лестницы, когда увидел огни, и просто не
знал, — Если бы не ты...
Его
тошнит.
— Не думаю, что Чуя собирался куда-то идти, — Ширасэ мотает головой. — Он умудрился пнуть одного из санитаров в челюсть ещё до того, как ты до нас добрался, и Кацуре нос сломал, — он почёсывает затылок. — Если бы я не появился, ты бы наверняка догнал, я уверен.
Дазай мотает головой.
— Если бы я это сделал, — в его голосе звучит
абсолютная уверенность. — Я бы сейчас был за решёткой.
Ширасэ не нужно объяснять, что Дазай имеет в виду.
Он всю ночь представляет себе, что бы
сделал, если бы добрался до этого ублюдка. И это помогает, потому что он перестаёт
винить себя, когда делает это, но он также знает, что есть
большая вероятность, что он убил бы его.
После опыта с Эйсом на железнодорожной платформе у него нет особых причин сомневаться в этом.
— Я очень рад, что ты не там, — отвечает Ширасэ, — Я бы не удивился, если бы Чуя попытался вытащить тебя оттуда.
Дазай слегка улыбается, мотая головой, потому что он
может себе это представить.
— ...Что будет с парнем, который это сделал?
— Кирако сейчас делают промывание желудка, так что я бы сказал, что он, вероятно, уйдет ненадолго из-за того, что испортил ей выпивку... — вздыхает Ширасэ.
Дазай прикусывает щёку, пока не чувствует вкус крови. Они не совсем могут обвинить его в том, что
могло произойти. И Дазай
так рад, что тот ничего не сделал, но...
— Он просто, блять, маньяк, — тихо говорит он.
— Да, — соглашается Ширасэ. — Но как только люди начнут рыть на него, я уверен, они найдут больше. То, как он рассорил компанию, и тот факт, что он смог вот так проскользнуть мимо бдительности Чуи... — на его лице отразилось отвращение. — Он определённо делал что-то подобное раньше. Они найдут.
Дазай кивает, и он чувствует, как его плечи расслабляются. Это эгоистично, но... Дазай просто не может перестать радоваться, что это был не
Чуя.
Вскоре Ширасэ уходит, и после того, как Чуя находится под капельницами в течение нескольких часов, врачам ничего не мешает выписать его, так что он может отдыхать дома.
______________________
Чуя просыпается в пять часов вечера следующего дня. В горле у него пересохло, голова болит, это похоже на похмелье, но не
совсем. Он лежит в их постели, укрытый одеялом, окружённый подушками, а Баки свернулся калачиком у него на коленях.
— Приветик, спящая красавица, — губы Дазая прижимаются к его лбу.
— ...Я заболел? — голос Чуи звучит грубо даже для него самого.
Дазай мотает головой, откидывая волосы с его лба.
— Нет, ты просто... — Чуя не понимает, почему, но он выглядит
таким расстроенным, — У тебя была тяжёлая ночь.
Чуя напрягается, чтобы вспомнить, и всё кажется... Довольно пустым. Он помнит, что Ширасэ был козлом, а Кирако хотела сохранить номер на своей руке, чтобы не дай бог не испортить его... А потом — ничего.
— Но я выпил всего два...
— Я знаю, — говорит Дазай, и он легонько потирает чужое бедро сквозь одеяло. — Ты ничего такого не сделал.
— Тогда что?..
Дазай медленно ему рассказывает, и Чуя чувствует небольшой холодок, когда реальность того, что почти произошло, доходит до него. И это противоречиво. С одной стороны, он
знает, что ничего не случилось. Самое плохое было то, что он упал на тротуар. Но с другой...
Он чувствует себя таким глупым и
осквернённым.
— ...Я оставил его наедине с моим бокалом, когда ушёл в уборную, — пробормотал Чуя, потирая ладонями лоб. — Какой же я идиот...
— Ты думал, что он твой друг, Чуя, — Дазай мотает головой, — он хотел, чтобы ты чувствовал себя комфортно рядом с ним.
— И я
попался на это.
— Никто бы не смог это предвидеть, — Дазай снова мотает головой, ложась в постель рядом с ним.
Чуя хмурится, двигаясь вперёд и утыкаясь в Дазая, зарываясь в него и одеяла, пока не чувствует себя окутанным. Он не может ничего с этим поделать, но он чувствует, что
должен был предвидеть.
После этого Чуя вообще не ходит в бары без Дазая, а если и ходит, то с Ширасэ.
Перед которым он
дико извиняется.
