Охота

Кирриен Осса Он всегда был нетерпелив и несколько нездержан, о чем сам прекрасно знал и боролся по мере возможностей. Но иногда ситуация накалялась так, что не хватило бы даже самого смиренного терпения. После позорной стычки в санузле он отлеживался несколько часов. Мышцы то и дело болезненно подергивались, от чего его скрючивало то в одну, то в другую сторону. Держать при этом иллюзию и как-то объясняться не было никакой возможности, так что он просто переместился в соседнюю, пустующую квартиру, где и скрючился на старом продавленном диване. Несколько дней в это мире были потрачены на отслеживание проклятого сборника заклинаний и знакомство с Рагнаром, у которого тот оказался. Хотелось сделать все тихо и без жертв. Ну, а получилось, как обычно. Неизвестные маги похитили книгу и сбежали. Причем, если один был магом нормальным, то есть, с знакомой и привычной силой, то второй остался загадкой. Что это вообще? Какой человек в своем уме будет накладывать смертельные заклинания на булавку? Если бы Кирриен был чистокровным человеком, то мог бы и не пережить смехотворного укола. И при этом, приближающейся опасности он не почувствовал. Очень странная, незнакомая и опасная магия. Еще несколько часов ушло на то, чтобы отследить беглецов. Вернее, отслеживал он книгу, чей след выучил лучше, чем собственные пять пальцев. Сколько лет он за ней охотится? Сколько лет назад его выставили из дома, отправив на поиски семейной реликвии, им же бездарно утерянной? Знал бы он тогда, гордый, но наивный юнец, как сложно вернуть что-то однажды упущенное из рук. Проигранное, если быть точным. Проигранная в карты семейная реликвия, сейчас даже вспоминать об этом стыдно. Единственное оправдание — что он не знал, что это за книга, что никто не объяснял ему, каких демонов преисподней можно призвать с ее помощью, тоже со временем поблекло. Незнание не избавляет от ответственности. Первые месяцы он еще верил в то, что быстро разыщет канувший в бесконечность миров сборник и вернется домой. Потом, гораздо позже, пришло осознание, что даже если он и отыщет книгу, то дома его давно никто не ждет. Да и ждали ли изначально? Повзрослев вдали от родного мира, Кирриен приходил ко все более неутешительным выводам — он всегда был бельмом на глазу, с самого своего рождения. Полукровка от хищной астральной твари, пусть и разумной. Он был сильным, да и ничем не отличался от человека в детстве. Потом, с возрастом, правда выплыла наружу, конечно. Какова вероятность того, что его, глупого и самоуверенного, осторожно подталкивали к пропасти? А может и нет, и он просто пытается оправдать собственный идиотизм коварными заговорами родни. В любом случае, это было очень давно, и книгу он искал не для рода, а потому, что поклялся в этом самому себе. Потому что у каждого человека должна быть цель в жизни. И в этот раз цель была так близко, что он смог к ней прикоснуться. Кирриен снова сжал и разжал когтистые пальцы, прищурился и оглядел пряжу вечной пустоты. Отметил нужный след и неспешно направился туда. Привычно и грациозно скользнул вдоль звенящей нити в мир. И сразу понял, что беглецов здесь уже нет. Вокруг шумели бесконечные заросли высокой травы, колыхались под едва ощутимым ветерком. Он осмотрелся, сразу учуяв магический след. Успел увидеть камни и понять их предназначение. И в эту секунду оставшиеся крохи силы, наполняющие вырезанные кем-то защитные руны, окончательно истаяли, и те, кто терпеливо ждал, притаившись в траве, ринулись к беззащитной добыче. Первую тварь встретил узкий клинок, который вошел в распахнутую пасть, полную загнутых, как крючья, зубов и пронзил внутренности. Зверь, похожий на огромную сегментированную гусеницу с лапами, забился в судорогах и исчез в траве, но на смену ему возникло еще несколько. Они были стремительными и ловкими, длинные округлые тела полностью покрывали твердые зеленые чешуйки брони, и меч скользил по ним, не причиняя вреда. Придя в себя, и не на шутку разозлившись, Кирриен прекратил размахивать мечом, вместо этого сорвал с шеи кулон с заключенным внутри призраком и бросил навстречу самой крупной из тварей, предусмотрительно держащейся позади. Призрак тут же вынырнул наружу и с кровожадностью астральной твари набросился на предложенную жертву. Еще одну гусеницу удалось сжечь заклинанием, а последнюю Киррен в сердцах разрубил воздушными лезвиями, о чем сам же моментально пожалел, когда склизкие зеленые потроха брызнули на него из-под твердой скорлупы, словно тварь решила напоследок хоть так отомстить за собственную гибель. Наконец, он обратил внимание на самого крупного представителя местного животного мира, и удивился. Призрак должен был захватить и подчинить жертву, но происходило что-то явно иное. Он сделал шаг вперед, но гусеница, толщиной с бревно и длинной в несколько метров, вдруг захлопнула огромную пасть и попятилась, нелепо и неловко перебирая короткими и корявыми лапами. Несколько мгновений спустя она исчезла, и лишь колыхающийся след в траве указал путь утерянного навсегда призрака. — Ну надо же, — изумленно сказал Кирриен, попинал носком ботинка обгорелый труп, оставшийся валяться возле погасшего защитного круга. Чтобы побороть призрака, надо обладать разумом, или хотя бы его зачатками. Твари разумных напоминали крайне мало, но кто он такой, чтобы судить многообразие миров. Он вернулся к месту, где потерял след, и через несколько мгновений навсегда исчез из этого мира, скользнул в вечную пустоту, чтобы вскоре обнаружить, что знаниями из книги таки воспользовались, и семя тьмы неумолимо разрастается по путеводным нитям, погребая под собой перекрестки. Внимательно следящий за покинутым полем боя, Первый вернулся, чтобы съесть тела погибших сегментов — Шипа, Коряги и Листа. Он внезапно решил, что пока что не будет отпочковывать новые сегменты, хоть и делал так всегда раньше. Он съест этих и станет сильнее. А затем съест тех, кто раньше был сильнее него. …Кирриен так никогда и не узнал, что стал причиной появления первого суперхищника мира зеленых равнин. Таин и Сет Сет дремал, подложив под голову куртку. Он вполглаза следил за Таином, который сначала перебирал все свое богатство, вытряхнутое из рюкзака и карманов, затем ходил кругами, как тигр в клетке, а теперь уселся, сложив ноги по-турецки, и злобно бормотал что-то себе под нос. Прислушавшись, Сет разобрал: — Чтоб тебя скрючило. Завернуло в трижды три узла, как змею, укусившую себя за хвост. Чтоб ты языком своим подавился и онемел. Покрылся паршой и зудом, и дом твой наводнился блохами. Чтоб ты кукарекал, как петух, по утрам, а на мясо смотреть не мог вовек. Чтоб у тебя, гада, ноги заплетались и нос чесался. Чтоб ты чихнул тысячу раз и от этого помер. — Это ты чего? — Осторожно поинтересовался Сет. Устное народное творчество его несколько насторожило — не двинулся ли бедолага умом от стресса. Таин оторвал затуманенный взгляд от пола, злобно прошипел: — Не мешай! — После чего обратно вернулся к своему занятию. Сет еще минут пятнадцать лежал, слушая, как ведьмак на все лады костерит кого-то неизвестного, с выдумкой и не повторяясь, но затем все же поднялся, преодолевая тупую усталость. — … подняло и прихлопнуло. Чтоб в кровать тебе попадали крошки, а в ботинки камни. Чтоб голова у тебя облысела, а ладони заросли. — Эй, хватит, — Сет, наконец, рассмотрел, что гневный взгляд ведьмака направлен не на пол, а на что-то мелкое и блестящее. — Кто бы это ни был, бедняге явно и этого не переживет. — Как же, не переживет. Что ему сделается, сволочи гильдейской! — Таин злобно пнул блестящую мелочь и отвернулся, отдуваясь. Вещица ударилась о стену, срикошетила и подкатилась Сету под ноги. Он поднял ее и осмотрел — запонка, судя по всему, дорогая. Запонку Таин с удивлением обнаружил в кармане, так как совершенно о ней забыл. Вспомнил о неуважаемом господине Тайлифере, который в немало степени был виноват в сложившейся ситуации, и разъярился. — Черти гильдейские. Все беды из-за них, — проворчал он вслух. — И что, действительно подействуют твои проклятия? — Поинтересовался Сет и на всякий случай отложил запонку подальше и вытер ладонь о джинсы. — Ну, не все, конечно, — самокритично заключил ведьмак, — но что-то должно пробиться. Маги-то нос задирают, что у них защита, и ничего им не будет, но это как посмотреть. На смерть я точно не закляну, тут их правда. Да и вообще, ведьмины проклятья не смертельностью славны. — А чем? — Заинтриговано уточнил Сет. — Хитростью, — Таин злорадно заулыбался, — и въедливостью. Обидел ведьму — и ходи месяц с диким зловонием изо рта, косоглазием, или еще с какой приятной мелочью. Никакую защиту на такое не настроить. — Си-и-ильно, — с уважением протянул Сет. — Ага. И после смерти они еще некоторое время держатся. Хоть как отомщу, — Таин снова погрустнел и уселся у стены. Жить им оставалось несколько часов. Бертран Тайлифер Неделя не задалась. Привычные стены гильдии давили, привычная работа раздражала и не приносила не то, что удовольствия, а даже малейшего удовлетворения. Новый старший магистр освоился, и принялся командовать. Самого Бертрана пока особо не трогали (похоже, новоиспеченный начальник банально его побаивался) но надолго ли. Как следствие, он все чаще ловил себя на абсолютно мальчишеском желании плюнуть на работу, послать всех к черту и убраться восвояси. Альтернатива — склонить голову и работать, делая вид, что не замечает взглядов и злорадных шепотков за спиной. Какой вариант не возьми — в итоге он выглядел неудачником. Как следствие, вчера вечером результатом мучительных размышлений стала бутылка вина. А за ней бутылка коньяка. Было ли что-то еще, он затруднялся вспомнить. Осталось лишь порадоваться, что в доме больше никого нет, и некому становиться свидетелем того, как ранее уважаемый маг скатывается в банальное пьянство. «Ну вот, уже и до жалости к себе дошел. Ниже падать некуда» — Мысленно заклеймил себя Бертран. Но он ошибался — падать было куда, например, с кровати на каменный пол. Это произошло так внезапно, что в первую секунду он ничего не понял, лишь схватился за голову, отреагировавшую на такие кульбиты явным неодобрением. Изумленно посмотрел на кровать, на шелковую простыню, вместе с которой съехал с матраса, на свои голые ноги, покачал головой и принялся подниматься. Спал он в одном исподнем, а потому поежился от свежего сквозняка — окно было приоткрыто — нашел глазами халат на вешалке, и сделал шаг к нему. Мизинец пребольно стукнулся о ножку кровати, и Бертран замычал, приглушенно выругался и злобно дернул халат на себя… не заметив, что вешалка держалась на честном слове, и именно сегодня решила свалиться на его и без того больную голову. Так. Один раз — случайность, два — совпадение, три… Три, это, пожалуй, чересчур. Он преувеличенно осторожно накинул халат на плечи, вернулся к кровати, внимательно смотря под ноги, и сел. Тут же вскочил и чертыхнулся, откинул прочь одеяло, под которым обнаружились осколки раздавленного бокала. Вопрос номер один: это он вчера коньяк хлебал винными бокалами? Гурман, ничего не скажешь. И вопрос номер два: какого черта? Задумчиво хмурясь, Бертран принялся вглядываться в себя, так и оставшись стоять у кровати. Наведенное проклятие он обнаружил сразу. Справился бы еще быстрее, если бы не находился в столь удручающем состоянии. Смахнул прилипшую к ауре паутину и уже спокойно уселся на матрац. Подобное происходило не первый раз, так что он не стал особо задумываться над произошедшим, лишь запомнил след чужой силы — если ведьма попадется на глаза, то свое получит. А нет, так нет, слишком безобидная мелочь для разбирательств. По крайней мере, так он думал, пока полчаса спустя не опрокинул на себя полную чашку дымящегося чая, а когда инстинктивно откинулся назад, задние ножки стула подломились, и маг снова оказался задом на холодном полу. Опять смахнув с ауры проклятие все того же авторства, Бертран принялся собираться в гильдию. И намеренье объяснить наглой ведьме правила вежливости медленно трансформировалось в нем в желание болезненно скрутить шею. Сначала он надел брюки задом наперед. Затем на двух рубашках последовательно принялись отваливаться пуговицы (возможно, некоторые из них он отодрал сам, доведенный до ручки). До здания гильдии он добирался битый час, остервенело смахивая все новые и новые проклятия. Мелкие, но невероятно прилипчивые, явно адресные. Такие невозможно наложить просто на имя или на образ, нужна личная вещь, желательно та, что долго находилась в близком контакте с жертвой. Он уже почти не сомневался, кто именно против него ведьмачит. И видят боги, он с этим разберется. Никогда еще его персона не вызывала такого ажиотажа, и, право слово, он прожил бы без этого настойчивого внимания еще столько же. На него пикировали птицы, врезались прохожие, под ботинки попадали всевозможные вонючие объедки и острые камни. Уличные торговцы и попрошайки самоотверженно бросались ему наперерез, пытались схватить за руки, а затем отшатывались назад, наткнувшись на черные от бешенства глаза. И, наконец, в самой гильдии заклинили ворота. Вернее, не сами ворота, а калитка, через которую все обычно и попадали на обширную территорию, принадлежащую магам. Бертран с минуту наблюдал, как красный от натуги и страха охранник пытается что-то сделать с намертво вставшей створкой, а затем тихо, почти ласково сказал: — Позвольте, я сам. Охранник из неестественной красноты почти мгновенно впал в мертвенную бледность и шарахнулся назад так, будто Бертран собирался откусить ему голову. Впрочем, возможно, некая доля вероятности этого все же существовала. Металл скрипнул под пальцами. Скрипнул и прогнулся, калитка открылась с душераздирающим скрежетом. Бертран протиснулся внутрь и прошел мимо остолбеневшего охранника, вытирая руки белоснежным платком. Тот смотрел, вытаращив глаза, то на неспешно скрывшегося в здании заместителя главы, то на калитку, варварски помятую и открытую створкой наружу. Его можно было понять — калитка мало того, что была зачарована от повреждений, так еще и открывалась до этого исключительно внутрь. Гильдии повезло — она осталась стоять на месте. Но все подмастерья и половина младших магов были уверенны — исключительно потому, что случился форс-мажор, и огнедышащий дракон в облике заместителя главы убрался восвояси. На самой границе принадлежащих им территорий обнаружили паучью сыть. И это была такая тень на всех них разом… Под носом у себя вырастили, можно сказать. Вот господин Тайлифер и умчался разбираться, подняв тревожную группу и не слушая вопли секретаря о том, что сам великий глава, многоуважаемый господин Риннен хочет принять участие в уничтожении нечисти. Некоторые, проходящие в это время мимо, по секрету рассказывали, что ждать главу несменный заместитель не просто не пожелал, а еще и выразился в духе: «Так пусть отрывает жирный зад от кресла и догоняет». Но такого, конечно, быть не могло, а глупые подмастерья чего только не придумают. Слава всем забытым богам, паучья сыть была небольшой. Пока небольшой. То, что ее обнаружили так рано — большая удача в этом захолустье. Бертран, конечно, не стал лезть внутрь зараженной области, остановились они на соседнем перекрестке, издали наблюдая за медленно расползающейся по нитям чернотой. Маги за спиной тихо и неуверенно перешептывались — группа состояла, по большей части, из молодых, хоть и весьма одаренных людей, и о такой напасти они лишь слышали, да и то чаще страшилки, чем реальную информацию. — Так, — Бертран прочистил горло и принялся раздавать спокойные и уверенные команды, — нужно очертить границы сыти. Исследовать соседние перекрестки и поставить маяки. Этим займусь я и господин Каррис, — он кивнул второму, помимо него самого, магистру группы. Этот должен справиться, и не влипнуть, как муха в паутину. — Остальные готовят заклятья очищения. Половина вербальные заготовки, вторая половина — материальные. Распределитесь, думаю, без моей помощи. Приступаем к работе, господа! — А меня, я так понимаю, вы учитывать не желаете? — Раздался из-за спины крайне раздраженный голос. Бертран мысленно закатил глаза, но в реальности на лице не дрогнул ни единый мускул. Он обернулся. — Здравствуйте, господин Риннен. Прошу прощения, я не был уверен, не найдется ли у вас более важных дел. Глава гильдии выглядел запыхавшимся и злым, вместе с ним прибыл лишь один охранник, видимо, более сильных магов под рукой не оказалось. — Куда уж важнее, если вы умудрились просмотреть паучью сыть, — Август Риннен решил не размениваться на мелочи и сразу снять с себя всю вину. Смотрел он обвиняющее и с вызовом, правда, не долго — бесконечно ледяной взгляд заместителя было не так уж просто выдержать. Прелестно. Бертран сжал зубы, но вступать в спор не стал. Вместо этого уважительно склонил голову (за сегодня его знаменитая невозмутимость дала знатную трещину, и не стоило магам видеть его выражение лица) и сказал: — Буду очень благодарен за помощь. Нам не хватает сильных магистров для исследования области заражения. Нам с господином Каррисом будет гораздо легче, если к работе присоединится еще один человек с опытом. Вы уже имели дело с подобными проблемами? Глава недобро прищурился и процедил сквозь зубы: — В моем опыте можете не сомневаться. — После чего развернулся, и, махнув охраннику, отправился, судя по всему, выполнять задание. Или дьявол его знает, куда. В любом случае, Бертран вздохнул с облегчением, кивнул хмурому Каррису, и тоже убрался с перекрестка. Нужно было приниматься за работу. Впрочем, собственные перемещения он контролировал филигранно, не боясь попасть в растущую сыть, ставить маяки умели даже подмастерья, так что осталось время на раздумья. И причина для них была все та же — они с новым главой не сработаются. Это становилось все более очевидным с каждым днем. Видимо, придется действительно уходить на вольные хлеба. Вот справятся с этой неприятной неожиданностью, и он уйдет. Защитное поле что-то укололо, и прежде чем магия сожгла каплю чужой силы, Бертран успел рассмотреть паутинку очередного проклятия. Надо же, никак не успокоится. Отправляясь на задание, он окружил себя сферой сложной многоступенчатой защиты — в сражении любая, даже самая невинная мелочь могла стать фатальной, не стоило бросать это на самотек. Но только сейчас маг начал всерьез задумываться, какого черта ведьмак так отчаянно поливает его проклятиями. Это ведь не так уж просто, сил отнимает уйму, да и последствиями чревато. Это ведь наверняка тот чудаковатый ведьмак… Таин. Да, вроде бы так. Именно после разговора с ним пропала старая и довольно любимая запонка. И хотел он от Бертрана помощи. Потому что на его перекрестке появился проглот. Маг замер посреди движения, опустил приподнятую для шага ногу обратно на землю и задумался. Он отмахнулся тогда, так как было ему не до охоты. Да и какова была вероятность… Он покосился на неспешно, но безостановочно ползущие наплывы черной бесформенной массы, приближающиеся к нему и погребающие под собой все, до чего дотягивались. Мда. Вероятность вот этого. Следующее проклятие он ждал, специально приспустив щиты, и, ловко поймав в магический кокон, принялся вертеть, рассматривая. Интересовало его не столь само проклятие (что-то вроде страстного желания ползать на четвереньках и поедать землю) сколько оставшийся на нем след создателя. Повертев конструкцию так и эдак минут десять, Бертран сумел отследить направление, где оно было рождено. Прищурился, отслеживая глазами, и даже вышел обратно в межимирье. И поморщился с сожалением и некой долей вины — там, откуда его атаковали мелкие, но въедливые проклятия, уже нечего было спасать. И некого. Сплошные язвы черной разъедающей субстанции. Самый центр новообразованного стихийного бедствия. Видимо, умирающий ведьмак был верен их ехидной породе и последние минуты жизни потратил на создание целого роя всяческих посмертных проклятий. А они самые прилипчивые. — Прости. Я не желал тебе зла, — одними губами сказал Бертран, последний раз бросил взгляд туда, где, судя по всему, погиб Таин, и вернулся к непосредственной работе. Он успел справиться с большей частью маяков, хоть и дико устал. Конечно, у него были полные накопители силы, но даже так, столько последовательных переходов выматывали. Возможно, он переоценил собственные возможности. И именно тогда, когда Бертран решил сделать небольшую передышку, последовал вызов от чертового Августа Риннена. Судя по проскользнувшей вместе с зовом панике и смертельному ужасу, тот таки влип в неприятности. Бертран с минуту делал вид, что ничего не происходит, и лишь затем, крайне неспешно и осторожно последовал по оставленному следу. Игнорировать подобное он не мог, конечно, но и спешить не собирался. Может быть, поймавшая новую жертву сыть даже успеет ее сожрать. Увы, не успела. Да и вообще, вынырнув на нужном перекрестке, Бертран узрел совершенно не то, что ожидал. Было ясно одно — через несколько мгновений их гильдия снова останется без главы. Август Риннен распростерся на земле, хрипя и царапая грудь окровавленными руками. Он был пришпилен узким обоюдно-острым мечом, как бабочка булавкой, и лужа крови, растекшаяся вокруг, свидетельствовала о том, что ни о какой помощи тут уже речь не идет. Бесполезно. Неподалеку от умирающего магистра неизвестный мужчина склонился над землей, быстро что-то вычерчивая. Август поймал его взгляд затуманенными глазами и из последних сил прохрипел: — Пентаграмма… призвал сыть… — и умер. Неизвестный разогнулся и развернулся в его сторону. Выглядел он несколько… нечеловечно. Светлые глаза с пульсирующими вертикальными зрачками, злобно оскаленные заостренные зубы. Несмотря на удивительную внешность, раздражение на бледном лице удалось распознать без проблем. Незнакомец зачесал назад падающие на лоб белые пряди, испачкав их чем-то черным, и с вызовом поинтересовался: — Следующ-щ-им будеш-шь? — Нападать первым он, впрочем, не пытался. Наоборот, снова вернулся к своему занятию, хоть и не рискнул развернуться спиной, неудобно присел вполоборота. Если жизнь чему и научила Бертрана, так это не бросаться в бой, не разобравшись в ситуации. С одной стороны — трупы главы гильдии и его охранника делали ситуацию однозначнее некуда, но с другой… Он рассмотрел пентаграмму, о которой с такой самоотдачей сообщал Август. Затем осторожно сдвинулся в сторону, оглядел с другого ракурса и заключил: — Впервые вижу, чтобы кого-то призывали печатью изгнания. Незнакомец поднял голову и посмотрел на него уже с куда большим интересом. А затем осторожно сообщил: — Твои друзья разбираться не пожелали. — Злобно шипеть он перестал. — Они мне не друзья, — Бертран раздраженно дернул плечом, затем, подумав, добавил: — Пожалуй, я даже должен вас поблагодарить. У меня самого возможности от него избавиться не было. Незнакомец поднялся. Ожег его пристальным нечеловеческим взглядом. Бертран и сам мог переглядеть кого угодно, так что он не дрогнул. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, затем незнакомец чуть склонил голову и представился: — Кирриен Осса. — И протянул руку. Бертран не был таким уж моральным уродом, пожалуй, он никогда не решился бы на устранения главы просто потому, что тот ему мешал, даже имей такую возможность. Он даже не думал об этом. Но и откровенно положительным человеком его было назвать сложно — жизнь не располагала. Так что хватать меч и бросаться мстить чудовищному нелюдю за невинно погибшего Августа он тоже не стремился. А присмотревшись к сложному, с множеством рунных замков, рисунку, он и вовсе остыл. Чертов неуч Риннен не смог различить диаметрально противоположные печати. Кровожадный монстр не призывал паучью сыть, он пытался ее изгнать. Причем, печатью, на порядок сложнее тех, что были известны ему самому, и даже сложнее когда-либо виденных в многочисленных библиотечных книгах и свитках. И это обрисовывало крайне интересные и многообещающие перспективы нового знакомства, на фоне которых нелепая смерть Августа ушла в тень. — Бертран Тайлифер, — представился он в свою очередь и пожал холодную сильную ладонь.