Охота

Бертран дорисовал хорошо ему известный контур и разогнулся. В нескольких метрах от него доделал свою работу Кирриен. Они посмотрели друг на друга, затем на печать. Та через несколько томительных мгновений принялась наливаться светом, но как-то вяло и неравномерно. Бертран нахмурился, отряхнул руки, испачканные углем, еще раз отследил глазами линии, которые рисовал сам. Не хотелось бы, чтобы ошибка закралась именно в его часть работы. Кирриен тоже окинул взглядом сложное нагромождение символов и магических контуров, задумчиво почесал висок когтистым пальцем, не заметив, что испачкался — руки у него тоже были грязные. Впрочем, на белой шевелюре уже красовались следы от крови, некоторые пряди слиплись и торчали нелепыми и почему-то зелеными иглами. Да и одежда свидетельствовала о том, что день у мужчины не задался. — Нужна жертва, — в конце концов заключил он и испытующе уставился на Бертрана своими нечеловеческими глазами. Тот в ответ лишь вопросительно приподнял бровь, не сдвинувшись с места. Он уже заметил, что невольный напарник любит, когда его побаиваются. Специально ведь ухмыляется во весь рот, глазами сверкает. Осталось лишь зарычать «Бойся меня, смертный» чтобы завершить образ злобного демона. Вестись на подобные мелочные уловки попросту глупо. Не дождавшись реакции Кирриен кивнул в сторону пришпиленного к полу тела: — Думаю, он подойдет. Бертран поморщился. Бедняге Августу, похоже, даже после смерти покоя не светило. Но возражать не стал — как минимум, ему на руку, чтобы тело исчезло. Потому что непутевый глава, пожранный сытью это одно, а убитый в бою — совершенно другое. Хотя, кого он утешает. Высокопоставленная семья Риннен в любом случае найдет козла отпущения. И не надо великого ума, чтобы догадаться, кто им станет. — Он был слаб и глуп, — пояснил зачем-то Кирриен, подхватывая окровавленное тело на руки. Сделал он это до неправдоподобности легко, а ведь Август стройностью при жизни не отличался. Получив подношение, печать засветилась ярче, а затем принялась мерно пульсировать, словно в такт сердцебиению. Это выглядело завораживающе. А затем от ближайших черных тяжей сыти к пентаграмме потянулись слабые полоски… дыма? Бертран понятия не имел, что должно произойти, поэтому потрясенно следил, как поглощенная паучьей сытью материя медленно растворяется, становится зыбкой, призрачной, чтобы втянуться внутрь магических контуров. Черные наплывы липкой псевдоживой субстанции таяли, медленно и неохотно, но безостановочно. То, что он сейчас наблюдал, было сравнимо чуду. Но даже увлеченный невиданным зрелищем, бдительности он не терял, а потому, когда Кирриен внезапно прыгнул вперед, вовремя отшатнулся. Развернулся он, уже полностью приготовившись к бою, но растерялся — тот не собирался атаковать. Вертел в пальцах кокон, где было что-то… Бертран прищурился и узнал — это было очередное мелкое проклятие. Кирриен хмурился и выглядел крайне недоуменно. Поднял голову и поинтересовался: — Зачем такая глупая атака? Это же практически бесполезно. — Потому что это не боевое проклятие, — поморщившись, пояснил Бертран. Бесполезно, как же. Видели бы его сегодня утром. — Ведьмачьи шуточки. — Чьи? — Недоуменно переспросил Кирриен, и они оба ненадолго замолчали. — Ведьмы. Кудесницы. Лоскутники, — осторожно сказал он, но не увидел даже малейшего проблеска понимания на бледном лице. — У них нет своих сил, только одолженные у мира. Интуитивная магия. Ну, какую травку где вырастить и какую побрякушку чем обернуть, чтобы все сработало. — Побрякушку? — Задумчиво переспросил Киррен, потеребив воротник рубашки. Между бровей у него появилась складка. — И что же, автора этих побрякушек ты тоже был бы рад убрать? — Да он и без меня справился, — Бертран невольно поморщился. Странная штука совесть — на смерть непосредственного начальника ему было, в общем-то плевать, а вот за вредного ведьмака что-то внутри больно покусывало. — Сыть незаменимый помощник в таком деле. Кирриен посмотрел на него как-то странно, испытующе. Затем на пойманное проклятие, и снова на него. И было в этом взгляде что-то такое, что Бертран немедленно насторожился и уточнил: — А что? — Да так. Мне кое-что нужно от этого… человека. Он у меня кое-что украл. Они украли. Бертран сложил руки на груди и чуть склонил голову набок. Смотрел он при этом в глаза, спокойно, но не опуская взгляда. Обычно те, на кого было направлено его внимание, начинали нервничать, суетливо переступать с ноги на ногу и рассматривать что-то на полу. Этот же даже не думал поддаваться — лишь звериные глаза чуть изменились — вертикальные зрачки сузились, как у кошки, готовой к броску. — Знаете, господин Осса, мне было бы гораздо удобнее сотрудничать с вами, чем воевать. Это было бы крайне перспективно. Поэтому я предлагаю открыто обсудить цели и намерения, как ваши, так и, разумеется, мои. — Интересное предложение, — Кирриен неприятно усмехнулся, — как я понимаю, вон те двое уже опробовали вариант «воевать». Им результат не понравился, вам, судя по всему, тоже? Это был открытый тычок, провокация. Бертран должен был броситься немедленно доказывать, что он ого-го, какой маг и боец, куда там покойному Августу. Вместо этого он улыбнулся, открыто и добродушно. Даже угрожать не стал. Может, этот странный чужак и силен, может, даже очень, но он сам тоже побывал не в одном бою, так что с наскока не возьмешь. Бертран был настроен мирно, что не отменяло его готовности обломать чьи-то не в меру острые зубы. Такого рода уверенность чувствовалась без лишних демонстраций, поэтому Кирриен медлил. Изначально драки не случилось, потому что сложную печать нужно было закончить, и сделать это в срок. Внезапно появившийся маг помог, но сейчас… Кирриен пытался мысленно взвесить плюсы и минусы этого знакомства. С одной стороны, он был близко от цели, он это чувствовал, и не горел желанием посвящать посторонних в свои дела. Он всегда работал один, так было проще и безопаснее. С другой стороны — маг явно знал об этих… кудесниках, знал их приемы, да и именно этого тоже, кажется, знал, причем, не с лучшей стороны — следы на треклятой булавке и этом смехотворном проклятии были идентичными. Один и тот же человек творил, подлый и с выдумкой. Да и просто так избавиться от этого мрачного и настырного господина Тайлифера вряд ли получится. Значит, драться сначала с ним, затем с похитителями книги, которые могут преподнести любой неприятный сюрприз — как-то же они затаились в самом сердце Семени тьмы. Пока они молча стояли друг напротив друга, переминаясь, как бойцовские петухи, над работающей печатью сформировался полноценный смерч из черного тумана. Он медленно рос, всасывая все больше развоплощенной псевдоплоти, и освобождая прогалины серой, абсолютно пустой и мертвой земли. Это зрелище удручало. Конечно, возьмись гильдия за восстановление пожранного сытью, все можно привести в более-менее приличный вид, вернув пожранные магические потоки и починив нити. Да вот только никто не будет этим заниматься. Тяжелая, скучная и трудоемкая работа. А главное — абсолютно бесплатная, а значит, никому не нужная. В висках поселилась монотонная тянущая боль, что лишь усилило раздражение. Бертран моргнул, отвел взгляд от напряженного получеловека напротив, еще раз пристально осмотрел печать у того за спиной и спокойно проинформировал: — Мне некогда бодаться с вами лбами, как два барана. Либо мы сейчас о чем-то договариваемся, либо… — Ладно, — Кирриен перебил его, махнув рукой, — ладно. Но, боюсь, за несколько минут происходящее сложно объяснить. — Ну, думаю, время пока есть, — Бертран пожал плечами, мысленно просчитав, через какой промежуток времени оставленная группа начнет бить тревогу. В конце концов, можно сказать, что он занимался поисками безвестно пропавшего Августа Риннена, да улыбнется ему вечность. Рассказ занял не так уж много времени, и хоть вопросы и остались, суть Бертран уловил. И сразу же высказал свое мнение: — Сильно сомневаюсь, что Таин стал бы вызывать проглота, он казался мне весьма неглупым молодым человеком, хоть и несколько…чудаковатым. Но на то он и ведьмак. Но, боюсь, я ему несколько задолжал, а потому не буду рад его гибели. Если он каким-то чудом еще жив, конечно же, — последнее казалось Бертрану крайне маловероятным. Ни о каком втором маге он вообще не знал, а потому не слишком о нем беспокоился. Древнюю книгу, конечно же, очень хотелось заполучить в свои руки. Но, если верить Кирриену, находились в ней исключительно призывы существ разной степени силы и смертоносности. Если это так, то сам новоприобретенный знакомый был куда как более ценным (одна эта печать изгнания чего стоит), ибо становиться черным магом Бертран в ближайшую сотню лет не планировал, а потому в жутких монстрах не слишком нуждался. Разве что для того, чтобы натравить их на родственников почившего Августа… Нет, слишком большие риски. Вот если он соврал, тогда появляются варианты. Но как будет глупо вызвать тревожную группу, одолеть Кирриена в бою (скорее всего, понеся потери) а затем добраться до книги и обнаружить, что тот говорил правду. Бертран всегда был практичным человеком. Лучше получить меньшую выгоду, но гарантированно, чем сломя голову бросаться в авантюры с неясным финалом. — Думаю, я могу вам помочь в обмен на долгосрочное сотрудничество. Выгодное для нас обоих, конечно же. И на обещание не убивать ведьмака, если будет такая возможность. — Если будет возможность, — с нажимом сказал Кирриен, поджав и без того тонкие губы. — Договорились. Паучья сыть съеживалась, таяла, как сахар в чае. Вот последние щупальца превратились в едва заметный туман, а затем и вовсе растворились, поглощенные печатью. Бертран ступил на бесцветную, пепельную землю, осторожно ткнул носком ботинка в то, что когда-то было веткой куста. Та беззвучно разломилась в месте касания, осыпалась белесым прахом. Абсолютное ничто, полное отсутствие какой-либо жизни, никаких следов, ни физических, ни ментальных, ни магических. Ни-че-го. Он и раньше видел, во что паучья сыть превращает перекрестки, а то и целые миры, если позволить этой гадости распространиться. Но этот раз был особенным. В этот раз он был тем человеком, который мог остановить все в зародыше, но не стал. Бертран не собирался рвать волосы на голове и осыпать себя проклятиями (последнее уже сделали за него, если на то пошло), он был рациональным человеком, а потому осознавал, что случайности просто происходят. Никто не идеален, и он в том числе. Но досада и какая-то растерянность осели на языке горьким привкусом, которые хотелось смыть добрым глотком коньяка. Вот уж нет. Хватит. Он тряхнул головой, зарылся пальцами в волосы, зачесывая их назад. Наверное, после этой истории среди темных прядей появится первая седина. Что все равно не дает ему повода для пьянства. Пора это прекращать. — Ну что, мы идем? — Нетерпеливо окликнул его Кирриен. Бертран посмотрел на его горящие глаза, на возбужденно раздувающиеся ноздри, нетерпеливо напряженное тело, готовое к действию, и внезапно почувствовал себя почти стариком. Вздохнул, насильно расправил плечи и шагнул в сторону переминающегося с ноги на ногу напарника. — Идем, — скупо отозвался он, и следующий шаг сделал уже в межмирье. И дальше, к нужному перекрестку, быстро и скупо перебирая нити, двигаясь со скоростью, которой позавидовали бы многие из гильдии. Если не все — он редко позволял себе работать на максимум. А сейчас захотелось дать себе волю, хоть так выразить терзающую злость и еще что-то неясное, пульсирующее болью в висках. Он следовал по следам отступившей паучьей сыти, и даже не заметил момент, когда совсем близко появилась фигура кого-то еще, оглянулся, лишь когда тот вторгся в его магический контур, стремительно настигнув среди пряжи извечного полотна. Кирриен щерился во все клыки, сколько их было, азартно и дико, виртуозно повторял все маневры разошедшегося мага, не отставая ни на шаг, и, кажется, получал от этого искреннее удовольствие, и вселенная поддавалась навстречу, извечный мелодичный звон убыстрял темп, аккомпанируя их гонке. Они ввалились на нужный перекресток одновременно, грубо и некрасиво, как компания головорезов в бордель. Бертран, последние мгновения напрягавший все силы, чтобы не позволить этой хищной твари себя обогнать, хрипло и тяжело дышал, мокрые волосы прилипли к пульсирующим вискам, в груди появилось тянущее чувство, свидетельствующее о перенапряжении магического средоточия, да и руки подрагивали. Но он улыбался. Возможно, слишком жестко и по-волчьи, неприлично, но смотреть на это было некому — чудовище, сейчас мало напоминающее человека, которому он так и не отдал права первенства, хохотало, запрокинув беловолосую голову, растягивая узкие бледные губы и бесстыдно сверкая зубами-иголками. — А ты быстрый, — сообщило оно, отсмеявшись, и снова принимая более-менее человеческий облик. Бертран в ответ лишь дернул плечом, осматриваясь. Пожалуй, новый знакомый плохо на него влиял, провоцируя на глупости. Перекресток был маленьким и невзрачным. Он сильно сомневался, что и до нашествия паучьей сыти тут было что-то стоящее — вокруг возвышались серые деревья, кряжистые, с горбатыми мощными корнями и обломками ветвей, торчащими в разные стороны, как сломанные кости. Мертвые. Ботинки утопали в сером пепле до лодыжек, при каждом шаге вздымалась целая туча мельчайшей пыли, щекочущей нос. Бертран спрятал лицо в воротник, размашисто шагая сквозь безмолвный серый лес, нависающий над головой угрожающими тенями и осыпающийся от малейшего прикосновения. Хорошо, что здесь не было ветра, иначе они бы уже утонули в этом прахе. Спустя несколько минут впереди появился просвет, и замаячило что-то цветное, ярко выделяющееся среди абсолютно серой реальности. — Надо же. Ну, это многое объясняет, — сказал Бертран, рассматривая цветное марево, висящее в воздухе. Узел искривленного пространства, оформленный несколько странно и не слишком грамотно, но по своему даже красиво. «Колыбелька» явно была ведьмачьего авторства, хоть и на порядок сильнее тех вещей, которые Таин предлагал ему. То ли не мог сделать раньше, то ли не хотел светить, приберегая на крайний случай, для себя. — Ты можешь это открыть? — Поинтересовался Кирриен, заворожено вглядываясь а янтарные теплые переливы. Судя по заинтересованному лицу, структуру он видел, и более-менее разобрался, что это такое. — Она сама скоро разрушится. Пара часов максимум, — оценил он на глаз, — и так удивительно, что столько протянула посреди сыти. Видимо, силы влили, не жалея. — А сделать такую? — Деловито уточнил Киррен, осторожно потыкав когтем в край мерцающего медом пятна, а затем пристально разглядывая маникюр. — Такую — нет, с этим тебе к тому, кто внутри, — коротко ответил Бертран, а затем, примерившись, поймал пальцами одну из линий, составляющих магический контур, и направил в нее легкий импульс силы. Разрушить таким образом «колыбельку» невозможно, а вот обратить на себя внимание тех, кто скрывается внутри — вполне. Подумав, он стал так, чтобы прикрыть место входа от кое чьих ретивых когтей. Не то, чтобы он действительно был готов драться за ведьмака, если придется, но сделать минимум для его защиты и для успокоения собственной совести вполне мог. Прошло едва несколько минут, как «колыбелька» задрожала и лопнула с высоким хрустальным звуком. Разлетевшиеся в сторону капли освобожденной силы бесследно впитались в мертвую землю. — Г-Господин Тайлифер? — Хрипло изумился ведьмак. Выглядел он не очень — бледный, с запавшими усталыми глазами и болезненными складками у губ. В крови и грязи, щедро пачкающих невыносимо-яркие одежды, странные и непривычные, как и водится у их племени. Впрочем, человек, маячивший у него за спиной, выглядел куда хуже. Вот в нем Бертран сразу почувствовал мага, ощутил яркий огонь средоточия. Боевик, явно не местный, и явно с трудом держащийся на ногах — лицо и рваная, похожая на лохмотья одежда залиты кровью куда гуще, чем у ведьмака, на голове среди хаоса торчащих во все стороны, местами свитых в неприятного вида жгуты, волос, заметны запекшиеся раны, на шее — синий удушающий обруч, губы потрескавшиеся от жажды и общая болезненная худоба, измученность, почти истощенность во всем облике. И внимательные, настороженные темные глаза. Эти глаза скользнули в сторону, на стоящего чуть в стороне Кирриена, и маг вспыхнул, огонь плеснул из средоточия, наполняя тело. Он шагнул вперед, прикрывая плечом на миг растерявшегося ведьмака и вскинул руки, явно готовясь к бою.