Волей небес

      Маринетт очнулась в тепле под тихое рокотание, нежное, как колыбельная, и эхом проходящее по спине. Ощущение было до странного знакомым. Это был сон? Или воспоминание? Как бы то ни было, звук успокаивал. Окутывающее её тепло тоже было весьма приятным, особенно когда притянуло её ближе.       Погодите-ка.       Она распахнула глаза и увидела расплывчатые очертания собственной спальни. Она лежала на кровати. Кто-то лежал позади неё, обнимая за талию и довольно плотно к ней прижимаясь. Она мгновенно залилась румянцем.       — Кот?       Тихое рокотание – урчание – прекратилось. Он тотчас же выпустил её из объятий.       — Прости, — произнёс он, отодвигаясь подальше. — Уверен, что у тебя сейчас возникло очень много вопросов, но прошу поверить, что у меня и в мыслях не было ничего дурного. Я лишь пытался тебе помочь.       У неё горели уже даже мочки ушей.       — Не могу сказать, что понимаю, о чём ты…       Он не ошибся: его поведение действительно казалось странным. Отчасти ей хотелось швырнуть ему в лицо подушкой и выгнать прочь, не посмотрев даже на то, что он бог. Лежать с ней на кровати без её ведома было неправильно. Полнейшее нарушение личного пространства. Но это ведь был Кот. Раз он говорил, что его помыслы были чисты, она хотела в это верить. По меньшей мере она была готова выслушать его до конца.       — Моё мурлыканье исцеляет, — объяснил он, закусывая губу. — То есть оно обладает небольшим самоисцеляющим эффектом. Я не знал, поможет ли оно тебе, но ты всё никак не просыпалась, и я начал беспокоиться.       — О.       Это было всё, что она смогла сказать. У неё в животе запорхали бабочки, невесомые и волнующие.       — Мне правда очень жаль, — продолжил он, опуская взгляд. — Я не хотел тебя напугать. Клянусь, я бы ни за что…       — Кот.       Он судорожно вдохнул.       — Всё в порядке.       — Что? — спросил он, в ту же минуту переводя взгляд на неё.       — Всё в порядке, — повторила она. — Ты волновался. Хотел помочь. Я понимаю.       Сковывающее его напряжение тут же отступило. Было мило, что его так сильно заботило, что она о нём думает.       Она поёрзала, желая сесть, но двинулась слишком резко. Перед глазами заплясали яркие пятна. Кот схватил её за плечи, не давая ей упасть.       — Не торопись, — тихо посоветовал он.       Она прижалась к нему чуть плотнее, радуясь возможности переложить на него часть заботы по поддерживанию её тела в полувертикальном положении. Что угодно, лишь бы комната перестала кружиться.       — Сколько я была в отключке?       — Два дня.       Внутри неё образовалась до странного тяжёлая пустота. На этот раз она не приходила в себя даже дольше, чем после создания куста.       Легчайшим прикосновением он убрал падающие ей на лицо волосы, и было в его взгляде что-то такое, от чего её сердце колотилось без остановки.       — Прости меня, — сказал он.       — За что? Это я нарушила обещание. Я знала, на что иду, когда решила исцелить ту девушку.       По его лицу прошла странная дрожь.       — В чём дело?       — Я…       Она терпеливо ожидала продолжения, но он молчал, опустив глаза.       — Что такое? — коснулась его руки она. — Ты можешь мне рассказать.       В уголках его глаз что-то заблестело. Слёзы? Она удивлённо моргнула.       — Мне жаль, — выдохнул он, вставая и направляясь к двери.       — Подожди, Кот…       Но он уже ушёл. Она попыталась пойти за ним следом, но её тело было ещё слишком ослаблено, так что она рухнула на подушки в бессилии. Это раздражало. И было совершенно непонятно.       Почему он так расстроился, когда она упомянула ту девушку? Что он хотел ей сказать?       — Лила… — нахмурилась она.       Да, так её звали. И отец Кота поблагодарил её… потому что она была его чемпионом? Его сила заключалась в том, чтобы превращать людей в могучих воинов. В таком случае всё было логично. Должно быть, Лилу ранили, когда она выполняла одно из поручений отца Кота, но это никак не объясняло поведение самого Кота…       Маринетт хмуро глядела в потолок. Может, он просто расстроился, что ей пришлось нарушить обещание. Он определённо был напряжён, когда его отец начал давить на неё, принуждая исцелить девушку.       Да, должно быть, дело было именно в этом.

***

      — Меня ищешь? — спросила Маюра, грациозно приземляясь во дворик.       Маринетт застыла. Она не желала признавать, что в последнее время стала выходить в сад всё чаще, а её взор зачастую оказывался прикован к стенам и небу в поисках крылатого силуэта. После того как Кот с драматическим эффектом покинул её комнату, она ожидала, что они рано или поздно вернутся к тому разговору; ожидала она также и возникновения некой натянутости в их отношениях. Но он оставался всё таким же милым и внимательным и делал вид, что ничего не произошло. Она не знала, что и думать. Всякая мысль об этом приводила к тому, что в её животе всё переворачивалось, словно там гнездилось множество змей. Из-за этого слова, которые она желала забыть, терзали её разум.       «Здесь происходит нечто, что унесёт твою жизнь, смертная».       «Может, тогда тебе стоит спросить его, почему он жил здесь в одиночестве? Спроси, почему остальные боги не хотят иметь с ним ничего общего».       Маринетт прикусила губу, сердце её заколотилось. Нет, она совсем не желала признавать, что искала встречи с Маюрой. Она расправила плечи и вздёрнула подбородок.       — Это у вас теперь такая игра: проникать сюда без приглашения?       — Но ты ведь пригласила меня, — веером указала на сердце Маринетт Маюра. — Туда. Столько беспокойства и сомнений. Приятного в этом мало.       Маринетт сжала руки в кулаки.       — Это была ошибка, — пробормотала она, отворачиваясь. — Я хочу, чтобы вы ушли.       — Нет, не хочешь. Тебе нужны ответы.       Холодный голос приморозил её к месту, подобно сковывающему ноги инею.       — Давай, — подтолкнула её Маюра. — Спрашивай.       Сердце Маринетт ускорило бег. Богине она не доверяла, но не могла отрицать, что некоторые мелочи стали бросаться в глаза: например, то, что отец Кота общался с сыном, когда хотел, или то, что Кот всегда замыкался в себе, когда разговор заходил о том, почему ему нельзя жить столь же свободно, как остальным богам.       За всем этим скрывался какой-то секрет. И секрет немалый.       — Почему? — тихо спросила она. — Почему его держат в замке? Почему он всегда был один, пока не появилась я?       — Потому что он убил бога.       Глаза Маринетт расширились в удивлении.       — Ч-что?       — И не просто бога. Он убил Защитника, нашего бывшего лидера.       — Нет, — закачала головой она. — Нет, не может быть, чтобы он…       — Но это правда, — подёрнула плечом Маюра. — Разумеется, совет признал это несчастным случаем. Будь он старше, его бы, скорее всего, казнили, но ему было всего семь, и его отец весьма убедительно отстаивал его невиновность.       — Семь? — Вдоль позвоночника Маринетт выступил неприятный холодный пот. Нет. Это невозможно. Только не её Кот. Только не так.       — Магия разрушения очень мощна. Даже боги не могут противостоять истинной силе катаклизма. Поэтому его и держат здесь, в этом замке. Совет опасался, что он снова потеряет контроль. — Её губы искривились в режущей улыбке. — Видишь ли, твой муж – всего лишь дикий зверь, которого держат на поводке и выпускают, только когда для поддержания баланса необходимо разрушение. Такова истина.       — Вы лжёте, — затрясла головой Маринетт.       — Не лгу.       — Иначе и быть не может!       — Думай, что хочешь, но даю тебе слово, что это правда.       — Я вам не верю. — Маринетт со всей силой сжала ладони в кулаки. — Понятия не имею, для чего вы пришли сюда и начали врать, но я знаю мужа. Он ненавидит причинять людям боль. Если бы выбор был за ним, он бы никогда ничего не разрушал.       Маюра раскрыла веер, спрятав половину лица за чёрными перьями.       — О, дитя, так ты серьёзно попала?       Маринетт вспыхнула.       — Я говорила тебе не позволять чувствам тебя ослепить. Лучше подумай над более важным вопросом.       — Каким же?       Маюра слегка опустила веер – достаточно, чтобы Маринетт смогла увидеть некий намёк на улыбку.       — В чьих руках его поводок?       Маринетт озадаченно нахмурилась.       — Прощай, смертная. — Маюра вырвала из веера чёрное пёрышко и дунула на него, отправляя к Маринетт. — Если захочешь покинуть это место, просто возьмись за это перо и позови Маюру.       — Это лишнее.       — Тогда выброси его. — Маюра захлопнула веер и расправила крылья. — Выбор за тобой.       Она улетела, прежде чем Маринетт успела что-либо ей ответить.