Волей небес

      Первой напала птица, кинувшись на неё, как агрессивный комок перьев. Маринетт увернулась от острого клюва, метившего в голову, сердце подскочило и зашлось в груди, когда она шеей почувствовала дуновение потревоженного воздушного потока. Близко. Слишком близко.       У неё перехватило дыхание. Она отскочила в сторону, выставив шест вперёд. Птица издала разрывающий барабанные перепонки и разбивающий стёкла вопль. Затем она бросилась вперёд, устрашающе размахивая своими огромными лапами. Маринетт пришлось занять оборонительную позицию: уклоняться, отбиваться, выжимать из себя всю прыть, чтобы избежать удара щёлкающего клюва. Хоть птица и была здоровенной, двигалась она быстро.       По зале разнёсся смех Маюры.       — Ты держишься лучше, чем я ожидала, однако тебе не победить моего сентимонстра. Почему бы тебе не сдаться?       Маринетт отпрыгнула влево, едва избежав удара гигантским крылом. Она заблокировала второй замах, но руки её дрожали и вот-вот должны были согнуться, сдавая позиции. В голове всплыли наставления Кота: «Не ввязывайся в силовые противоборства. Тебе в них не победить».       Вывернув шест, она бросилась на пол и проскользила за стену серебристых перьев, ловко поднявшись на одно колено, чтобы со всей силы ткнуть сентимонстра шестом в живот.       Хрясь!       Ошалевший сентимонстр впечатался в стену, оставляя за собой россыпь раздробленных камней. Кот не шутил насчёт того, что шест обладает особой силой.       Маринетт повернулась к Маюре, отбрасывая выбившуюся прядь волос с лица.       — Так на чём мы остановились?       Маюра прищурилась. Она шагнула вперёд, выражение её лица ожесточилось, подобно льду, что сковывает озёра зимой.       — Ты пожалеешь, что связалась со мной.       Возможно, так оно и будет. Маринетт отдавала себе отчёт, что её действия безумны. Сердце бешено колотилось, и она сглотнула в попытке смочить пересохшее горло. Вероятность её проигрыша была весьма высока, однако, несмотря на это, она должна была сражаться. Должна была попробовать.       Она раздвинула шест и замахнулась, нанося широкий удар. Маюра изящно отклонилась назад, и шест просвистел прямо над ней, так её и не задев. Их взгляды встретились, и на губах Маюры заиграла едва уловимая улыбка. А затем она атаковала.       Если сентимонстр был быстр, то Маюра была ещё быстрее. Она двигалась, как порхающий синий шёлк, уклоняясь от ударов шеста, подбираясь всё ближе и ближе. Дело было плохо. Кот неоднократно показывал Маринетт, как легко было отобрать у неё шест, когда богу удавалось подобраться к ней достаточно близко — с оружием или без.       Она воспользовалась шестом, чтобы перескочить через Маюру, и приземлилась позади неё в приседе, тут же совершая выпад по ногам. Маюра подскочила. Ещё находясь в воздухе, она запустила в Маринетт веером, как сюрикеном. Он безостановочно крутился в полёте, сливаясь в чёрное пятно.       Клац!       Веер отскочил в сторону, но вот кулак Маюры — это был уже другой разговор. Удар пришёлся в самую грудь Маринетт, отбросив её назад на несколько шагов и выбив из неё весь воздух.       Маюра замерла, удивлённо наклонив голову.       — Почему ты до сих пор на ногах?       Маринетт дрожащими пальцами провела по надетому на ней красному жилету. Доспехи Кота защитили её. Если бы не они, все её кости и внутренние органы оказались бы раздроблены в мгновение ока. Эта мысль ужасала, но в то же время придала ей сил.       По венам заструился адреналин. В ушах зашумело. Она обхватила шест обеими руками и пронзила Маюру гневным взглядом.       — Я не позволю вам удерживать меня здесь насильно!       Она атаковала не со злости, но решительно. Маюре, не ожидавшей такого поворота событий, пришлось перейти в оборону, уклоняясь и уворачиваясь от безжалостного натиска, как пёрышку на ветру. Это не составляло для неё труда — по крайней мере, поначалу. А затем в Маринетт что-то переменилось. Она ощутила прилив энергии в ногах. Всё её тело будто бы стало легче. Проворнее. Возможно, всё дело было в чистом упрямстве, подталкивающем её выходить за пределы человеческих возможностей.       — В чём дело? — едко поинтересовалась она, агрессивным замахом целясь в шею Маюры. — Уже не такая уверенная, раз не удалось уложить меня одним ударом?       Маюра отскочила назад, раскрыв крылья, чтобы увеличить разделяющее их расстояние. Маринетт стиснула зубы и приготовилась удлинить шест, но услышала какое-то шебуршение. Спину пронзила острая боль, отдаваясь глубоко внутри.       Сентимонстр!       Вскрикнув, она отшатнулась, прежде чем острым когтям удалось бы достать её вновь, и выставила шест вперёд, подобно барьеру.       Клац!       Заточенные, как бритва, когти обхватили шест, пытаясь вырвать оружие из её хватки. Она вцепилась в него изо всей силы, но вскоре её откинуло в сторону, как тряпичную куклу, и она врезалась в стену с оглушительным хрустом. Перед глазами заплясали чёрные пятна. Спину жгло пульсирующей болью. Пускай её и не разорвали на части, но доспехи тоже не были универсальной защитой. Кот предупреждал, что лучше избегать прямых ударов.       «Уже ничего не попишешь», — подумала она, борясь с приступами головокружения, мешающими ей подняться на ноги.       Перед ней приземлилась Маюра.       — Ну и ну, выглядишь так себе. — Она ледяно улыбнулась. — А ведь всего мгновение назад так хорохорилась.       Маринетт попыталась опереться на руки, которые тряслись, как желе.       — Зачем? — с трудом выдавила она.       — Прошу прощения?       — Зачем вам это? Зачем сражаться со мной? Я не на стороне бога трансмиссии. Мы могли бы объединиться, если вы и правда хотите остановить его.       В обращённом на неё взгляде Маюры почти что отразилась жалость.       — Ты так и не поняла, да ведь? В тебе живёт частица созидания. Ты нужна ему.       — Это не означает, что я стану ему помогать.       — Ты уже помогала, — покачала головой Маюра. — Я не могу так рисковать. Что бы ни случилось, я не позволю ему воскресить Эмили. — В её голос закралась отравляющая горечь. — Я не позволю ему хотя бы на секунду стать счастливым.       Маринетт усилием поднялась на одно колено. Голова всё ещё слишком сильно кружилась, чтобы встать. Шест лежал не так далеко от неё. Возможно, если она заболтает Маюру…       — Вы в самом деле так его ненавидите?       — И что с того?       — Но почему? Что он вам сделал? Разве вы не были друзьями? В смысле, вы в курсе всех его планов, так что очевидно, что когда-то он вам доверял.       Маюра затихла, на её лице появилось выражение бесконечной усталости.       — Помнишь, что я говорила тебе о чувствах, смертная? — тихо спросила она. — Они куда опаснее оружия и магии. Даже будучи богиней эмоций, я не понимала этого в полной мере до встречи с ним.       Маринетт нахмурилась.       — Ты называешь его моим другом, и он действительно был им, когда пришёл в мою башню. Впервые за долгие века я встретила кого-то, кого не пугала моя неестественная природа. Кого-то, кто намеренно разыскал меня. — Она сжала руки в кулаки. — Понимаешь, о чём я? Он влюбил меня в себя. Ради него я тогда была готова на всё.       Маринетт потянулась за шестом, пальцами коснувшись металла.       — И что случилось?       Маюра безрадостно усмехнулась.       — Я узнала, что всё это было ложью. Он никогда и не помышлял помочь мне отплатить за подобие жизни, которое я вынуждена была вести из-за моей сестры. Ему нужна была только Эмили. В конечном счёте я оказалась простой пешкой.       Сестра. Подобие жизни. Расплата.       Маринетт округлила глаза, пальцы замерли на шесте.       — Вы… вы…       Маюра смотрела на неё глазами, полными зимнего холода. Глазами, которые видели смерть и пережили её.       С колотящимся сердцем Маринетт обхватила шест и замахнулась. Вскрикнув, Маюра упала на спину, но Маринетт не стала смотреть, поднялась ли она вновь. Вместо этого она побежала. Она бежала, отпихивая сентимонстра в сторону, и бежала дальше, пока не выпрыгнула из окна.       Земля приближалась с ошеломительной скоростью. Волосы развевались позади неё, и она не сомневалась, что оставила желудок на самом верху башни. В любую секунду она должна была расшибиться в лепёшку. Она чувствовала это нутром. Но затем она выставила шест, словно копьё. Тело содрогнулось, руки запротестовали, но падение замедлилось, и вскоре ноги коснулись усыпанной листвой земли.       Маринетт вскинула шест, высвобождая его. Сложив его, чтобы он не мешался, она умчалась в чащу деревьев, преследуемая звуком хлопающих крыльев. Ей оставалось только надеяться, что ей удастся скрыться в лесу.